Текст книги "Подчини волну! (СИ)"

Автор книги: Катерина Снежинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Гэр выпрямился, накинул на голову капюшон толстовки. Повел плечами, выбираясь из куртки и выворачивая ее другой, ярко оранжевой стороной. Кожу пусть акшара носят. По пижонскому скрипу шмоток их найти легче. А умным нужно быть незаметными.

Или как сейчас – слишком заметными.

Надев куртку, он выправил джинсы из высоких, тяжелых ботинок, подтянул брючины, чтобы они собрались под коленями небрежной гармошкой. Сунув руки в карманы, ссутулившись и приподняв плечи, торопливо пошел к подъезду. Все так. Еще один неудачник спешит побыстрее укрыться в своей норе. Как будто хлипкие стены могли защитить его от неприятностей.

Открыть дверь было делом плевым. Естественно, на ней висел кодовый замок. Но достаточно один раз глянуть, чтобы заметить кнопки, стершиеся чуть сильнее других.

Господи, зачем ты наплодил этих уродов, но в мудрости своей не дал им мозгов?

Гэр знал зачем. Чтобы ему не так скучно жилось. Не Богу, а самому ракшасу. Хотя, для придурков, населявших подлунный мир, он был почти равен Господу. Только они об этом не знали. А когда узнавали, становилось слишком поздно. Для них.

Чтобы добраться до чердака, и пяти минут не потребовалось. Он даже не запыхался. На то, чтобы открыть дверь и пробраться до того подъезда, в который вошли акшара, времени он затратил еще меньше. Но тут пришлось задержаться. Открыть навесной замок, находящийся снаружи, с другой стороны двери, не каждый сумеет. Но Гэр справился, просто сняв створку с косяка.

Присев у перил верхней площадки, он прислушался. С того момента как парочка вошла внутрь, прошло минут пятнадцать. Но ничего, он подождет их внизу. Правда, по черному тоннелю лестничного проема до него доносились голоса. А вот это могло стать проблемой. Стоило спуститься и посмотреть, кто так не вовремя устроил тусовку.

Гэр, никуда не торопясь, привел одежду в порядок. Снова вывернул куртку черной стороной наружу, снял с головы капюшон, который мог только помешать. И по-прежнему никуда не спеша, начал спускаться, держась у стены.

Нет, он, все-таки, был настоящим везунчиком. Парочка никуда не делась. Стояли голубки, о чем-то беседуя. Долбанный акшара даже балаклаву снял. Интересно, зачем они вообще сюда приперлись? Или им просто потрахаться захотелось. Гэр осклабился. Как-то не хорошо ближнему своему кайф ломать. Но, с другой стороны, он сюда не подсматривать приперся.

Акшара что-то тихо сказал – висс не расслышал что, да особо и не прислушивался. И девка, умничка такая, со всех своих цыплячьих сил толкнула урода в грудь. Парень отступил назад не иначе, как не ожидал от нее такой решительности. Момент был идеальным. Гэру только и оставалось, что перебросить свое тело через лестничные пролеты, используя перила, как рычаг. И впечатать обе подошвы прямехонько акшара в грудь. Удар вышел знатный. Паренька попросту унесло и он, пересчитывая костями ступеньки, молча кувыркнулся вниз. Так и шею сломать недолго. Обидно будет. Впрочем, шухер и водила обеспечит. Правильно Гэр сделал, что его не тронул.

***

Голова болела так, что хотелось ее открутить – ну хотя бы несколько минут не чувствовать, как кровь пытается изнутри выломить череп. Да еще перед глазами плыли зеленые круги, которые почему-то ассоциировались с диким ревом мотора. И от этого в затылке что-то взрывалось. Казалось – это мозг фонтанирует, как гейзер.

Вейр попыталась открыть глаза. Получилось далеко не сразу. Веки были свинцовыми, по– настоящему свинцовыми. Она даже чувствовала, как мышцы напрягаются в усилии их поднять. Правда, усилия эти оказались напрасными – ничего она разглядеть не сумела. Лишь слабый, рассеянный свет. Было еще что-то. Точно было. Вот только все мгновенно смазалось и поплыло куда-то в сторону. От чего затошнило еще сильнее.

Но попытки вернуться к реалиям впустую не прошли. На затылок легло холодное. Такое холодное, что Вейр невольно дернулась. Но этот холод никуда не делся. Наоборот, прижался плотнее, и по шее потекла щекотная струйка. Зато кровавый прибой под черепом приутих. И боль уменьшилась, сжалась, став не слишком значительной.

– Ты меня слышишь? – приплыл откуда-то извне голос.

Странный голос. Резкий, командный, но при этом тянущий гласные с каким-то примурлыкиванием. Наверное, так говорил бы кошачий капитан, приди ему в голову фантазия освоить человеческую речь.

Кошачий капитан?

– Слышу, – ответила Вейр, решив, что кивать не самая лучшая идея.

– Открывай глаза.

– Не могу, меня тошнит, – промычала она.

Чувствуя, что мутит ее и от собственного голоса тоже. Он странно отдавался в голове, подталкивая боль в бок. Та в ответ огрызалась и собиралась снова разрастись до прежних размеров.

– Сблюешь, сама и уберешь, – равнодушно отозвалось из темноты. – Или валяйся так, мне по фиг. Открывай глаза или я тебе веки на хрен вырежу.

Вейр пришлось повторить последнюю фразу про себя. Просто для того чтобы убедиться – она правильно поняла ее смысл. Сказано это было с прежним примурлыкиванием и абсолютно спокойно. Даже не обещание и уж тем более не угроза. Констатация факта. Ее фамилия – Вейр, солнце встает на востоке, а если она не откроет глаза, то ей вырежут веки.

Наверное, это был, все-таки, бред. Или галлюцинация. А, может, кошмар.

Но глаза Ли открыла.

– Супер, – похвалили ее. – Сколько пальцев видишь?

Перед лицом появились два растопыренных вилкой пальца. Только почему-то черных. Наверное, просто на них была надета перчатка.

– Два, – ответила доктор, не дожидаясь, пока ей не пообещают еще нечто заманчивое.

– Прекрасно. А то мне уж показалось, что я перестарался. Ты же человек?

Сама постановка вопроса казалась странной.

– Человек...

Мурлыкающий хмыкнул. И перед лицом Вейр повис ее собственный телефон.

– Номер твоего дружка. Быстро.

– К... какого дружка?

Сказать, что она ничего не понимала – не сказать и сотой доли правды. Ей казалось, что она очутилась в какой-то совсем другой реальности. Ли даже не слишком хорошо осознавала, где верх, а где низ. И даже не могла с уверенностью определить положение собственного тела. Сидела она, лежала или стояла?

– С которым ты была в подъезде.

Это кое-что прояснило. Вейр действительно находилась в подъезде. В черном подъезде, в котором совсем не было света. А потом... Потом Дем ее вытащил, точно. И они о чем-то разговаривали... И что-то упало сверху, сшибив акшара, как кеглю. И стало еще темнее.

– Номер! Дамочка, не советую меня злить... – мурлыканье сменилось шипение, фоном которому служило утробное, нутряное урчание.

Вейр передернуло.

– Номер Дема? – уточнила она.

– Мне похер, как его зовут.

– Я не знаю.

– В героиню, значит, решила поиграть? Давай поиграем, я не против. Только по-быстрому, хорошо? У меня времени маловато.

Голос опять сменился. Вернулось мурчание, но теперь вибрирующее, приглушенное, как у довольного кота. Очень довольного.

– Итак, спрашиваю еще раз. Какой у него номер?

Телефон доктора куда-то делся, как будто уплыв в сторону. Вейр проводила его глазами, отчаянно желая, чтобы он не пропадал. Словно этот банальный кусок пластика связывал ее с реальностью. Но телефон, все-таки, исчез. А на его месте оказалось... Лезвие. Белое, хищно ловящее на себя отблеск желтоватого электрического света, лезвие. Нож был широкий, с плавным изгибом к острию, толстый сверху и сужающийся к кромке. Посередине его акульего тела темнела выемка.

Кончик клинка и ее глаза разделяло расстояние, вряд ли большее, чем пара сантиметров.

Вейр дернулась, попытавшись отстраниться. Она не поняла, что хотела сделать – отползти, отступить, отшатнуться. Не удалось ничего. Только затылок приложился обо что-то очень твердое. И боль мгновенно ожила, грызя кости тупыми зубами. А лезвие осталось там, где оно и было, ни отодвинувшись ни на миллиметр.

– Мне пояснить, что будет дальше? – поинтересовался голос.

Доктор замотала головой. Собственные распущенные волосы хлестнули ее по щекам, прядки прилипли к губам, хотя Вейр казалось, будто они пересохли, как бумага.

– Мне тоже кажется, что ты этого не хочешь. Вернемся к нашему вопросу. Номер твоего дружка.

– У меня его нет. Клянусь, я не знаю!

Вейр было стыдно и за этот вопль, и за вой, вырвавшийся из горла вслед за ним. Но стыд был сейчас чужеродным, как будто не Ли его и чувствовала. Словно ей кто-то рассказал, что такое стыд.

– Ладно, попробуем по-другому. Номер любого из бойцов акшара.

Казалось, обладатель этого голоса терпелив, как сам Бог. И он будет спрашивать одно и тоже, пока не получит нужный ему ответ. Пара часов или пара тысячелетий – для него разницы не существовало. Только вот лезвие не было таким же терпеливым. Оно повернулось, ловя блик, и оказалось еще ближе.

– Я не знаю... – простонала Вейр. – У меня нет, никого.

Нож чуть дрогнул, как будто раздумывая, как бы ловчее извернуться, чтобы впиться ей в глаз. Она заорала, словно это могло что-то изменить. Конечно, лезвию было плевать на ее вопли. Оно сместилось, опустившись чуть ниже. И к щеке как будто прижали раскаленный прут. Боль пробила до корней зубов и хлестнула выше, затопив глаза.

– Что же ты так дергаешься-то? – промурлыкали у нее над ухом. – Я всего лишь тебя поцарапал. Это же даже не страшно. А вот дальше будет страшно, обещаю. Итак, у тебя есть пять секунд передышки. Соображай, кому из акшаров я могу позвонить с твоего телефона.

Она и рада была ничего не соображать. А еще с большим удовольствием потеряла бы сознание. Но, к сожалению, голос пробивался и через страх, и через боль, сдирая их, как шелуху с лука, добираясь до мозга.

– Ну? Четыре уже было.

– Да! Есть, я помню! – заорала Вейр, будто боясь, что он ее не услышит. – Есть!

– Я знал, что ты умница, – похвалил ее голос.

И лезвие медленно-медленно отдалилось от ее лица.

***

Никогда еще в этой комнате не было так тихо. Не работал телевизор, не катались с костяным клацаньем бильярдные шары, не шлепали карты. Никто не ржал и не орал. Собственно, вообще никто не говорил. Хотя народу было немало – восемь акшара. Тишину нарушало только сухое постукивание. Вар катал по сукну черный шар от пула, заставляя его отскакивать от бортика стола и ловил в раскрытую ладонь. Толчок, удар, отскок. Толчок, удар, отскок. На него косились, но попросить парня прекратить маяться херней никто, почему-то, не решился.

Как никто не мог заставить себя сказать хоть что-нибудь Дему. А сказать, наверное, нужно было. Потому что парень как рухнул на диван, так с тех пор даже не пошевелился. Сидел, уперев локти в колени и запустив обе руки в шевелюру. Будто хотел ее рвануть, да забыл. Никто даже не напомнил ему, что стоило одеться. Наверное, торчать с голым торсом, прикрытым только бинтами, туго стягивающими ребра, было прохладно.

Молчали, стараясь не смотреть на него. Даже майор, стоявший, прислонившись бедром к бильярдному столу и сосредоточенно жующий собственную губу, молчал. С другой стороны, что в такой ситуации скажешь? «Все будет нормально?». Так никто понятия не имел, нормально будет или танет еще более хреново. «Мы ее найдем?». Знать бы, где искать. Да и...

Никто не сомневался, что это дело гребанных ракшаских лап. Хотя, конечно, все выглядело более чем странно. Почему они не грохнули Дема? Почему не тронули Свира? И, в конце концов, на кой им понадобилась док? На это ответов не нашлось ни у кого. Но ни один из присутствующих не сомневался, что дело воняет черными харями. А значит, шансы найти ее хотя бы живой стремятся к нулю.

Если говорить уж совсем откровенно, то все присутствующие были уверены – майор не только пальцем о палец не ударит, чтобы искать дока. Но еще и запретит всем даже пытаться ее разыскивать. Конечно, это было разумно и логично. Только что в такой ситуации скажешь, кроме: «...ля, брат, мне жаль!». Может и по-настоящему жаль. Кому от этого легче?

– Так, – откашлялся капитан. Голос у него хрипел гораздо сильнее, чем обычно. – Хватит сидеть, девочки. Все равно ни хрена не высидим. Сейчас мы поступим следующим образом...

Договорить он не успел. В комнату влетел Свир. Действительно, влетел, запнувшись на пороге и грудью, как в стену, ударившись в Пала. Но, кажется, он этого даже и не заметил. Вид у парня был абсолютно безумный. Глаза выпучены так, словно его воздухом, как лягушку, накачивали. Вырвавшись из ручищь Пала, он ткнул куда-то в пространство кулаком с зажатым в нем телефоном.

– Там... Там...

Ничего более связного он выговорить не сумел.

– Спокойно, сынок, – майор отлип от стола и шагнул к Свиру, тяжело положив руку ему на плечо. – Успокойся. Давай, дыши вместе со мной. Вдох...

Солдат, продолжая таращиться, старательно задышал, как баба, собирающаяся разродиться. Но, как ни странно, это помогло. По крайней мере, его вечно румяная физиономия перестала сливаться со стеной.

– Молодец, – потрепал его по загривку майор. – А теперь говори, что хотел.

Свир открыл рот, но передумал. Вместо этого нажал на телефоне кнопку, попав в нее не с первого раза.

«До Рождества еще долго. Но считайте, что я ваш персональный Санта. Гребанный черный Санта для акшара...» – мурлыкающий голос прогремел в комнате ничуть не тише выстрела. И сработал он, как стартовый пистолет. Офицеры, до этого неподвижно стоящие и старавшиеся держаться друг от друга подальше, дружно ломанулись к телефону, пихаясь плечами не хуже профессиональных игроков, пытавшихся выдрать друг у друга мяч.

Вперед вырвался Дем при этом рыкнув так, что ни у кого сомнений не осталось: он имеет на это право. Кажется, лейтенант намеривался смыться со своей добычей куда-то. Но порядок опять навел майор.

– Мне с тобой тоже подышать, сынок? – руку на плечо он класть не стал, а стиснул пальцами шею Дема так, что отчетливо хрустнули позвонки. – Ты же в норме, да? – он тряхнул парня, как собака крысу. – Я же знаю, что ты в норме. Просто кивни.

Лейтенант, у которого в глазах мелькнул проблеск сознания, действительно кивнул.

– Отлично, – похвалил его Кабан. – А теперь давай посмотри эту долбанную запись. Все вместе. Ну же, включай...

Парень, как завороженный, ткнул пальцем в телефон.

«До Рождества еще долго. Но считайте, что я ваш персональный Санта. Гребанный черный Санта для акшара!» – комнату снова наполнил тот же примяукивающий голос.

Но теперь они еще имели возможность и видеть говорившего. Крошечный экранчик равнодушно демонстрировал морду ракшаса. Ничем не примечательную морду. Черная кожа – матовая, не отражающая падающий откуда-то сбоку свет, который, казалось, стекал по ней. Темные, с грязноватой синевой белки глаз. Узкие, будто презрительно поджатые, губы. Короткая, по-армейски квадратная стрижка. Ни татуировок, ни пирсинга. Впрочем, черные их не слишком ценили.

«Надеюсь, вы хорошо себя вели в этом году? Хотя, даже если вы вели себя как полные говнюки, Санта приготовил вам сюрприз...».

Камера телефона поехала вбок, продемонстрировав голую, бетонную стену. Рядом с которой, на полу, поджав под себя ноги, сидела Вейр. Ее руки были сложены на коленях и скованы наручниками со слишком короткой, всего в два звена, цепочкой. На шее – собачий ошейник, цепь от которого тянулась куда-то ей за спину. Левая щека и воротник светло-голубой куртки заляпаны кровью. Глаза... Какие могут быть глаза у женщины в такой ситуации?

Камера вернулась к ракшасу.

«Хороший сюрприз? Мне нравится. А давайте, это будет не сюрприз, а приз, а? Как на счет поиграть, девочки? Играть мы будем в прятки. Я, вместе с вашим призом, прячусь. Вы – ищите. Я такой добрый Санта, что даже дам вам подсказки. Первую – бесплатно. За следующие вам придется мне приплатить. Если вы, песики, вдруг потеряете след, то можете звякнуть на этот телефон. И я вам дам новую подсказочку. Маленькую, хорошенькую подсказочку. Но за это у девки что-нибудь пропадет. Пальчик там, ушко или зубки. Правила ясны? Тогда вперед. И-и-и... Первая наша подсказка: клубника в одноглазой змее. Фас! И, надеюсь, очень надеюсь, что подсказки вам будут требоваться часто...».

Телефон погас.

– Гребанный, мудачный маньяк! – выдохнул кто-то потрясенно.

И больше комментариев не последовало.

Майор осторожно, как будто тот был хрустальным, вынул телефон из пальцев Дема. Лейтенант на это никак не отреагировал. Казалось, он вообще впал в кататонию.

– Так, капитан. Давай парня в комнату. И чтобы глаз с него не спускал, – тихо скомандовал Кабан. – Пусть с ним постоянно...

Дем неожиданно вышел из ступора и схватил майора за грудки, потянул на себя, заставив мужика приподняться на цыпочки.

– Даже не думай, понял? – прошипел лейтенант, брызгая слюной в майорскую физиономию.

Кабан и попытки не сделал освободиться. Просто спокойно смотрел на парня. Это подействовало. Дем моргнул и отпустил начальника. И джемпер на его груди ладонью разгладил, сняв невидимую пушинку.

– Даже не думайте, майор, – повторил лейтенант спокойно. – Я в деле. Я, мать вашу, полностью в деле. Если вы, конечно, хотите, чтобы от этой гребанной базы хоть что-то осталось.

Глава тринадцатая

Глава тринадцатая

Лужицы дождевой воды, натекшие с плаща Дема на затертый ковролин, уже успели посветлеть. Да и волосы, мокрыми веревками висящие перед лицом, начали подсыхать, завиваясь колечками. А, значит, стоял он посередине собственной комнаты, тупо уставившись в стену, довольно давно.

Пожалуй, пришла пора принять решительные меры. И лейтенант их принял. Как был в пальто и ботинках, так и завалился на смятую, не заправленную кровать. Положение изменилось кардинально. Теперь он таращился в потолок.

«Молодец! – оценил Бес – В точку! Разрулил проблему на «ура!». Может теперь водочки, косячок, да по бабам?».

Голову Дем повернул не сразу. Но, все-таки, повернул.

Брат сидел на стуле, стоявшем около стола. Никакой не призрак – вполне себе плотный и материальный. Привычный, как собственная задница. Откинулся, положив локти на спинку, от чего его черный, потертый свитер натянулся на широченной, как комод, груди. Целый свитер, без дырок.

Пожалуй, в этом заключалась высшая справедливость гребанного мира – в целом свитере.

Бес решил, что ему скучно просто так болтать уже на второй день после того, как подал голос. И заявился к близнецу собственной ухмыляющейся персоной. Тогда Дем окончательно убедился в наличии у себя горячего пристрастия к мазохизму. Видеть Беса воочию было больно, дьявольски больно. И не в переносном, а в самом прямом смысле. Сердце начинало колотиться об ребра так, словно ему становилось скучно сидеть внутри. И в ушах попискивало и шумело, как в ненастроенной рации. От этого шума уныло, до тошноты, ломило в затылке.

Акшара прекрасно осознавал – он не просто «тронулся», а конкретно словил шизу, чокнулся, как облезлый мартовский заяц. И это тоже не добавляло радости жизни. Если раньше убедить себя в собственной нормальности – ну, или почти нормальности – еще получалось, то теперь этот номер не прокатывал. Конечно, кошмары снятся всем, и личный дьявол мог появиться у любого. Только вот засада! Призраков точно видели единицы.

И в тоже время он ловил ни чем несравнимый кайф. Наверное, так же наслаждался бы человек, которому отрезанную руку вернули. Сначала ампутировали, а потом вернули. И на всю голову больной урод, повизгивая от счастья, приставил культю к обрубку, уговаривая себя, что сейчас все будет, как раньше. Нет, мозгами понимаешь: ручка-то уже подгнивать начала и обратно никаким волшебством не прирастет. Но так классно поверить хоть на минуту, хоть на секунду, будто в этом мире все возможно.

«Закончил себя жалеть или мне еще подождать?» – поинтересовался Бес.

– Да пошел ты... – отозвался Дем, возвращаясь к созерцанию потолка.

«Коронный ответ полного мудака!» – вынес вердикт близнец, кивнув головой.

– Что ты тогда сказал?

«Когда?»

– Тогда... – лейтенант сглотнул. Слова произноситься не хотели категорически. Им было хорошо и в небытие. – Тогда, когда тебя подстрелили.

«Ты знаешь».

– Нет.

«Не пудри мне мозги. Они уже успели разложиться и так ворочаются с трудом. Лучше объясни, чего вы пытаетесь добиться, носясь по улицам, словно вас за задницу укусили?».

– Пытаемся найти змею. Одноглазую, – равнодушно ответил Дем.

Собственно, как раз сегодня он вдруг понял: цель этих поисков, затянувшихся уже на пять ночей, его не слишком-то и интересует. Найдут – не найдут, значения не имеет. Главное, что-то делать. Двигаться. Бездействие казалось адом. Лучше уж так – без особого толку, зато в движении.

«И как? Не обнаружили? – хохотнул Бес. – За пять суток никто не додумался в штаны заглянуть? Шансов найти было бы больше[1]».

– Слушай, на кой ты ко мне привязался, а? И без тебя тошно.

«Видали, тошно ему! – призрак вдруг посерьезнел. – А мне не тошно смотреть на тебя? Ты себя давно в зеркало видел? Лужа навоза, мать твою!»

– Твою как мою, – Дем потер костяшкой пальца татуировку под глазом.

«Серьезно, брат, тебя самого от себя блевать еще не тянет? Вместо того чтобы мозгами пораскинуть, ты носишься, как Жучка с задранным хвостом. Хоть бы о девке подумал. Или ты решил мне ее уступить? Спасибо, конечно, за заботу. Но знаешь, у меня как-то в последнее время не стоит».

– Сочувствую, – Дем сел на кровати, обеими ладонями откинув волосы назад. – У тебя имеются другие предложения?

«Слушай, герой, – Бес встал с оккупированного им стула и подошел вплотную. Лейтенант его не слышал – увидел высокие ботинки, остановившиеся рядом. Брат присел на корточки, заглядывая в лицо Дема снизу вверх. – Ты хочешь от своей собственной галлюцинации совет услышать? Это уже не шиза. Это полный дебилизм».

Он ткнул пальцем Дему в лоб. Твердым, вполне ощутимым пальцем. И тычок получился болезненным. Лейтенант давно хотел коснуться Беса, но боялся. Сам не слишком хорошо понимал, чего боится. То ли того, что ничего не почувствует. То ли наоборот. Брат проблему решил за него. Собственно, в этом ничего удивительного не было. Обычно именно он все решал за них обоих. Хоть и младший.

– Да мне по фигу. Хоть галлюцинация, хоть сама Дева ко мне спустится. Я реально понятия не имею, где ее искать. И как.

«Кончай вешать мне лапшу на уши, – скривился Бес. – Все ты знаешь. У тебя всю жизни мозги работали лучше всех в роте, включая капитана. Просто легче дождаться, когда девчонка сама загнётся. А потом придумать себе второго дьявола. Вот когда они тебя на пару иметь будут, можно сложить ручки и стонать над своей про...ой молодостью. Ты же обычно именно так и поступаешь, верно?».

Дем вдруг забыл, как дышать. Просто забыл – и все. Не мог вспомнить, как надо дергаться, чтобы воздуха глотнуть. Впрочем, весь кислород из комнаты тоже разом куда-то сдулся. Поэтому рефлексы стали неактуальны.

– Ты считаешь, это я виноват? – просипел он.

«Когда? С девчонкой или со мной?».

Бес гипнотизировал его своими желтыми глазами. Лейтенант не мог оторвать взгляда от черных точек зрачков, плавающих в желтых лужицах. Которые разрастались, заполняя собой пространство. Превращаясь в озера, моря. Голова кружилась, пол уплывал из-под ног. Парень падал в зрачки, как в расщелину. Но страх отсутствовал напрочь. Просто Дем знал:  там, на дне, лежит что-то очень важное.

«Ли ты прострал – это однозначно и второго мнения быть не может. Причем просрал дважды. И как охранник, и как мужик. И если первое можно как-то исправить, то вот второе... Прости, брат, но еще раз тебе твою бабу никто не пошлет. И так весь язык отболтал, их уговаривая. Ну а я... Тут ты вообще не при делах, никак. Вбей в свою тупую башку: это только мое. И мне, мать твою, очень не нравится, что ты настойчиво пытаешься это у меня отобрать! Очень не нравится!».

– Что отобрать?

Видимо кто-то наверху решил устроить Праздник Открытий и Озарений. В данный момент Дем впервые в жизни почувствовал – как это в обморок падать. Не отключиться, когда тебя ранили или придушили хорошенько. А просто брякнуться из-за переизбытка, мать их, «чуйств».

«Послушай, жизнь мы с тобой пополам делили. И по-другому быть не могло. Тут никаких претензий ни к тебе, ни к создателю. А вот все, что после, принадлежит мне, понимаешь? – Бес для убедительности бухнул себя кулаком в грудь. – Это только мое. И тебе до этого дела быть не должно. Проводили, мусор закопали – и пока-пока. До встречи!».

– Я тебя не понимаю...

«Значит ты – дебил!»

Правда, резолюцию нежного брата акшара слышал уже как сквозь вату. Темнота затягивала его, и бороться он с этим не мог. Просто не получалось бороться.

***

В себя лейтенант пришел сразу, резко, как будто Дема выкинули откуда-то. Просто осознал, что он лежит поперек кровати, спустив ноги на пол. По-прежнему в пальто. И от этого ему несколько жарко. Да еще и рукоять «пушки» подло уперлась ему в верхнее ребро, где-то подмышкой. Ощущение не самое приятное и достаточно болезненное. Зато мозги как будто кто-то заботливо тряпочкой протер. Голова была ясной и даже способной соображать. Это стало неожиданным, но довольно милым сюрпризом.

Дем встал, скинул пальто, аккуратно повесив его на «плечики» и убрал одежду в шкаф. Снял наплечную кобуру, ножны с пояса, левого запястья и щиколотки, заперев оружие в личном сейфе. Заправил постель, постелив чистое белье. Умылся.

И все это время шестеренки в его голове крутились, как ненормальные. Работая на пределе технических возможностей. Парню даже казалось, будто он чувствует запах нагретого металла и масла. А еще паленой пыли. Наверное, дряни на его соображалке собралось немало. В последнее время мозгами он пользовался редко.

Скинув сообщение, он, оттянув свитер, подозрительно принюхался. Воняло изрядно. Собственно, как еще должно было пахнуть, если в одной и той же одежде провести почти шесть суток, не снимая ее даже днем? Спасение дамы дело, конечно, благородное. Но если она во время операции отключиться из-за миазмов, источаемых рыцарем, получится не слишком хорошо.

Дем усмехнулся собственному отражению в зеркале и пошел в душ. Времени хватило как раз на то, чтобы вымыться. А вот одеться он не успел.

– Упс! Пардон, я без умысла! – Вар, ввалившийся без стука, застеснялся, опустив глазки, как засмущавшаяся девица.

– За просмотр денег не беру, – отозвался Дем, заматывая бедра полотенцем. – Можешь любоваться моей задницей бесплатно.

– А сколько будет за потрогать? – лейтенант поскреб ногтем татуированную скулу, как-то странно косясь на Дема.

– Бесценно, – заверил он, оттягивая щеку и критически рассматривая запотевшее отражение.

Побриться ему явно не мешало. Но, пожалуй, в данный момент щетина составляла не самую большую проблему.

– Брат, ты ли это? – буркнул Вар, доставая самокрутку из портсигара.

Дем оставил вопрос без комментариев, прошел в комнату, оттерев плечом акшара с дороги и, бросив полотенце на кровать, начал натягивать штаны. За этим занятием его и застал Из.

– Я, кажется, не вовремя? – поинтересовался он, в лучшей своей манере выломав бровь.

Это простые смертные брови приподнимают. А Из ее именно выламывал эдаким птичьим крылом. Дему всегда хотелось поинтересоваться, сколько лет надо потратить на освоение подобного трюка. Да все забывал.

– Не подумай ничего хорошего, – отозвался Вар, прикуривая самокрутку и наблюдая за Демом поверх огонька зажигалки. – Ты же знаешь – эта девочка занята. Его задница только для Беса.

Дем, натягивая свитер, краем глаза заметил, как Из покрутил пальцем у виска и что-то беззвучно сказал, шевельнув губами.

– Ну да. Поэтому теперь я до конца жизни в завязке. Вам остаются только фантазии.

Дем оперся бедром о стол, рассматривая собственные ногти. Молчанье было ему ответом. Из рассматривал парня с интересом, которым этот извращенец удостаивал немногих. Вар глубокомысленно дымил, подпирая спиной косяк душевой. А только вошедший Яр, услышавший только последнюю фразу, оперся подбородком на плечо Иза и смотрел с истинно материнским умилением.

– Мне показалось, или он выдал целых три фразы подряд? – спросил блондин.

– Я скажу даже больше. Если вы перестанете маячить, – заверил его Дем. – Я вас позвал не мной любоваться.

– А для чего? – послушно подал реплику Из, беря стул и усаживаясь на нем верхом.

– Поздравить. Мы пять дней пороли фигню.

– Ценное замечание, – отметил Яр, без стеснения растягиваясь на кровати и даже подушку под голову подложил. – Неужели додумался про змею? Да ты просто гений, брат!

– Не додумался, – покачал головой Дем. – Но мы вообще не с той стороны к вопросу подошли. Гребанные загадки – это дело десятое. На хрена ракшасу вообще весь этот спектакль нужен?

– Потому что он ...ый маньяк? – спросил у потолка Яр.

– Не думаю, – покачал головой Из резким движением откидывая назад черные, глянцево блестящие волосы. – И давайте без шуток о моих предпочтениях. Майор тоже явно не считает этого мудака маньяком. Иначе бы он нам запретил даже на улицы соваться. Кабан точно решил, что это новая фишка ракшасов. Потому и разрешил нам в это дело соваться.

– Захват заложников – это человеческая фишка, – подал голос Вар.

– Я давно говорил: у них и поучиться не грех. Нет, ...ля, мы гуманные! Зато чернорожие такой фигней не страдают!

–  И чего? Нам теперь взрывов ждать или, может, стрельбы средь темной ночи?

– Сейчас речь не об этом, – прервал дискуссию Дем. – На фига ему эти игры с подсказками?

 – Чтобы мы к нему толпой приперлись? Естественно, напрашиваясь на теплый прием. Р-раз – и одним махом десяток акшаров. Поди кисло? – лениво отозвался Яр.

– Тогда бы он просто адрес сообщил, где он Ли... дока держит, – Дем потер татуировку. – Нет, смысл этих тараканьих забегов в другом.

– Например? – спросил Вар у собственной самокрутки.

– А ты сам подумай. Он нам карту нарисовал, флажки расставил. Ему осталось только сидеть и смотреть, как мы суетимся. Причем в определенных местах сидеть. Им же и определенных. Сколько из нас во время таких трепыханий засветится? И что засветят? Мальчик явно нацелился на большую охоту, действительно большую. И пока мы суетимся, он нас как крыс по одному перекоцает.

– Дерь-мо, – озвучил общее мнение Вар.

– Ладно, хорош. У тебя есть предложения? – поинтересовался Из, складывая на спинке стула пальцы домиком.

– Поохотиться, – заверил его Дем, усмехаясь нехорошо, недобро так, показывая влажно блеснувшие зубы. – С первой гребанной подсказкой разобраться придётся. Надо понять, какое дерьмо у него в башке плещется и как оно работает.  Давайте, шевелите извилинами. Про какую змею он плел? Это должно быть что-то простое, до чего додумается любой придурок.

– Видимо, среди нас придурков нет... – горько вздохнул Яр.

– Будут, – пообещал ему Дем. – Если мы до вечера ничего умного не придумаем, то я сам вам мозги вышибу.

– Наверное, это любовь... – протянул блондин.

Три лейтенанта одарили его абсолютно одинаковыми взглядами. Причем мрачен был не только Дем.