Текст книги "Невеста по ошибке (ЛП)"

Автор книги: Катарина Маура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава 27

Арес

Я удивленно поднимаю глаза, когда дверь на кухню открывается. Входит Рейвен в спортивном бюстгальтере и очень обтягивающих леггинсах, от которых невозможно оторвать глаз. Она замирает, когда видит меня, ее глаза расширяются.

– Доброе утро, – говорит она с принужденной улыбкой на лице.

– Доброе утро.

В последнее время между нами происходят странные вещи. Как будто мы больше не знаем, как вести себя друг с другом, хотя раньше были такими хорошими друзьями. Думаю, в основном это происходит по моей вине. Я просыпаюсь рано и работаю допоздна, чтобы не ложиться с ней в постель. Я чувствую себя ужасно из-за того, что вынудил ее вступить в этот брак, но я не делаю его лучше, избегая ее. Похоже, я просто заставляю ее чувствовать себя неловко, и я не сомневаюсь, что она стала чувствовать себя нежеланной рядом со мной. Мне нужно собраться с мыслями.

Рейвен подходит к кофеварке, открывая мне вид на свою задницу. Это одна из причин, по которой я всю неделю держался от нее подальше. Когда она здесь, дома, со мной, невозможно не замечать, как она чертовски красива. Один только вид ее сексуальных ночных рубашек, которые она надевает по ночам, не позволяет думать здраво. Я боюсь, что сделаю или скажу что-то неподобающее. Мы с Рейвен находимся на странной грани: мы женаты и в то же время являемся не более чем друзьями, и я не знаю, как с этим справиться.

– Арес?

Я поднимаю глаза на Рейвен и заставляю себя улыбнуться.

– Я спросила, не хочешь ли ты еще чашечку кофе?

Я качаю головой и наклоняю голову к холодильнику.

– Нет, спасибо. В холодильнике есть завтрак для тебя. Донна сказала, что ты мало ешь? Тебе не нравится еда?

Она на мгновение напряглась и покачала головой.

– Нет, дело не в этом. Я просто… я не могу много есть, Арес. Я же модель, помнишь?

Я отталкиваюсь от кухонной стойки и подхожу к ней, обхватывая руками ее талию, мои пальцы соприкасаются по обе стороны.

– Рейв, ты можешь позволить себе есть немного больше. Ты все равно будешь самой сексуальной женщиной на свете, понимаешь?

Ее глаза расширяются, а затем она ухмыляется.

– Правда?

Я прикусываю губу, осознавая, что я только что сказал. Что со мной не так? Это именно то, о чем я беспокоился. У меня никогда не было проблем с тем, чтобы держать неуместные мысли о ней в глубоком секрете, так что же изменилось?

Я отпускаю ее и делаю шаг в сторону, но она следует за мной и обхватывает руками мой галстук.

– Мы можем прекратить? – спрашивает она умоляющим тоном.

– Что прекратить?

– Это, – шепчет она. – Танцы вокруг друг друга, избегание друг друга. Мы женаты уже неделю, а я почти не видела тебя и даже не разговаривала с тобой. Почему у меня такое чувство, будто я потеряла одного из самых близких друзей?

Ее слова застают меня врасплох, и я тянусь к ней, проводя тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Рейв, – пробормотал я. – Я просто… Я подумал, что было бы неплохо дать тебе пространство. Последние несколько дней были тяжелыми для нас обоих. Я волновался, что буду причинять тебе неудобства. Находиться в личном пространстве друг друга вот так, я не уверен. Я просто не хотел тебя перегружать.

Это не полная правда, но она настолько близка к тому, что я могу ей сейчас сказать.

– Так и есть, – говорит она мне. – Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко, держась на расстоянии. Это странно, и я это ненавижу. Мы всегда были друзьями, Арес. Почему это должно измениться? Разве брак не должен был сблизить нас? Неужели ты действительно так сильно ненавидишь то, что я замужем за тобой?

В ее глазах промелькнул намек на боль, и меня это чертовски бесит. Черт.

– Что? Нет, Рейвен. Какого хрена? – Я обхватываю ее руками за талию и с легкостью поднимаю ее на кухонную стойку. Ее глаза расширяются, и она прижимает руки к моей груди.

Я делаю шаг ближе к ней и встаю между ее ног, не зная, что сказать, но не в силах отбросить внезапно возникшую острую потребность успокоить ее.

– Я просто чувствую себя виноватым, Рейв. Я зол на Ханну и на себя за то, что так поступил с тобой. Черт. Я просто… – Как мне объяснить, что мне трудно смириться с тем, что жизнь, которую я так тщательно планировал, растворилась в воздухе? Как сказать ей, что у меня в голове полный пиздец и что я не могу понять, почему я не расстроен больше из-за того, как все сложилось, как мы с Ханной расстались? У меня должно быть разбито сердце, но чаще всего я думаю даже не о Ханне, а о Рейвен. Я хочу поступить с ней правильно, но не знаю, как это сделать. Я не хочу подрезать ей крылья и не могу видеть, как тускнеет ее улыбка. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя запертой в этом браке со мной. Я боюсь, что она начнет обижаться на меня за то, что я вынудил ее к этому.

Она тяжело вдыхает и смотрит мне в глаза.

– Я никогда не стану ею, – тихо говорит она. – Я знаю это, Арес. Я знаю, что я не та женщина, с которой ты хотел бы проснуться. Я знаю, что тебе невыносимо видеть меня в своей постели по ночам. Я понимаю. Я знаю, что тебе больно, Арес. Но, пожалуйста… пожалуйста, не отдаляйся от меня. Если просить тебя относиться ко мне как к жене – это слишком, тогда все, что я попрошу, – это твоя дружба. Я скучаю по тебе, Арес. Что мне делать? Как сделать мое присутствие более терпимым для тебя?

– Терпимым? – повторила я, сбитый с толку. – Черт возьми, Кексик. – Я прижимаюсь лбом к ее лбу и глубоко вдыхаю. Она всегда пахла ванильными кексиками и солнцем. Многое изменилось за эти годы, но не это. – Мне так чертовски жаль. – Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее. – Дело не в тебе, детка. Твое присутствие в моем доме не вызывает у меня даже отдаленного дискомфорта. Совсем наоборот. Я беспокоюсь, что тебе некомфортно находиться рядом со мной. Честно признаюсь, Рейв, мне трудно переварить все, что произошло. Трудно поверить, что ты теперь моя жена, и я не могу понять, что это значит для нас.

Она улыбается мне так мило, что у меня сжимается сердце.

– Разве мы не договорились, что нам не обязательно выяснять все сразу? Но я могу сказать тебе следующее: мне больше негде быть. Ты не сможешь сделать ничего такого, что заставило бы меня чувствовать себя неловко, а если сделаешь, я просто скажу тебе об этом. – Она подносит палец к губам. – Эти губы прекрасно умеют жаловаться. Я не какая-то кроткая женщина, которую тебе нужно защищать, Арес. Меня бы здесь не было, если бы я не решила выйти за тебя замуж.

Мой взгляд падает на ее губы, и я тяжело сглатываю. Черт. Она была так хороша на вкус в день нашей свадьбы, и с тех пор я хочу попробовать ее еще раз. Как она отреагирует, если я скажу ей, что был чертовски несчастен, потому что хочу ее и мечтаю о ней каждую ночь? Подумает ли она, что я больной сукин сын?

– Я тебя понял, – пробормотал я. – С этого момента я буду вести себя лучше.

Она кивает.

– Больше не избегай меня, хорошо?

– Обещаю.

Глава 28

Рейвен

Припарковав машину перед домом Ареса, я смотрю, как звонит мой телефон, и на сердце у меня тяжело. Странное чувство – надеяться на что-то, но при этом знать, что лучше. Что это вообще такое? Есть ли у него название? Это не надежда, а скорее тоска по ней.

Хотелось бы мне надеяться, что мама звонит мне просто потому, что скучает по мне. С губ срывается тихий вздох, когда я беру сумку и выхожу из машины, в пятый раз отклоняя ее звонок, но это ее не останавливает. Мой телефон снова начинает звонить, и я, собравшись с силами, наконец поднимаю трубку.

– Мама? – Я нажимаю большим пальцем на сканер, и входная дверь распахивается.

– Рейвен, я звоню тебе уже больше часа. – В ее голосе звучит раздражение, и странная боль охватывает мое сердце. – Почему ты так долго не отвечала?

Снимая пальто, я включаю громкую связь.

– У меня была съемка, которая затянулась, потому что, что бы мы ни делали, фотограф не был доволен снимками. Я вымоталась, мам. После съемки я сразу поехала домой, так что большинство твоих звонков поступило, пока я была за рулем.

– Рейвен, разве в твоей машине нет функции громкой связи? Боже мой. Наверняка это не так сложно настроить?

Я резко прикусила губу, пытаясь сдержать свой ответ. Спорить с ней бессмысленно. Больше всего от этого страдаю я, а у меня нет сил на лишние расстройства.

– Зачем ты звонишь, мама?

Она на мгновение замешкалась.

– Ханна была очень расстроена всю неделю. Она не выходит из своей квартиры, и каждый раз, когда я прихожу проведать ее, я вижу, что она плачет. Я не знаю, что делать, Рейв. Как ты думаешь, ты могла бы поговорить с ней? Я спросил ее, не было ли от тебя вестей, и она сказала, что ты ни разу ей не позвонила. Как ты могла так поступить, Рейвен? Ты же знаешь, какая она чувствительная и как сильно мы все ей сейчас нужны.

Я на мгновение уставилась на свой телефон, а затем потянулась вниз, чтобы снять туфли, давая себе пару минут. Она так изменилась в тот день, когда я вышла замуж, и я надеялась, что перемены не заставят себя ждать, что она наконец поняла, что то, как она со мной обращалась, несправедливо. Мне следовало бы догадаться. Как только Ханна появляется, она забывает все обещания, которые дала мне. Все всегда так делают.

– Мама, – осторожно говорю я. – Я вышла за Ареса только потому, что она отказалась. Я не уверена, что понимаю, чего ты от меня хочешь. За несколько дней я потеряла все. Мне пришлось покинуть свою квартиру, дом, который я построила и полюбила, чтобы переехать к тому, кто не хочет меня здесь видеть. Как ты думаешь, что я чувствую? Каково это, по-твоему, быть замужем за человеком, который избегает меня, потому что, глядя на меня, он вспоминает женщину, которую он предпочел бы видеть? Тебе не кажется, что Ханна должна извиниться за то, что заставила меня взять на себя ответственность за ее эгоизм? Не проси меня звонить ей и утешать, потому что этот бардак, в котором мы оба оказались, она сама создала.

– Ты маленькая эгоистка, – огрызается она. – Ты никогда не изменишься, правда? Ты никогда не сможешь стать более сильным человеком, не так ли? Неужели ты не понимаешь, что это испортит твои отношения с сестрой? Ханна не хочет протягивать руку помощи, потому что у нее разбито сердце, а она никогда не умела говорить нам, когда ей больно. Ты прекрасно знаешь, почему это так, Рейвен. Это результат того, что она много лет болела, чувствовала себя обузой. Я не говорю, что Ханна не права, но и ты тоже. Мы обе знаем, что твой брак с Аресом временный, так почему бы просто не сделать так, чтобы ей было лучше? Неужели ты действительно убьешь себя, если возьмешь трубку и успокоишь ее?

– А ее не убьет, если она сделает то же самое для меня?

Мама вздыхает.

– Я так невероятно разочарована в тебе, Рейвен. Я не понимаю, как вы обе можете быть моими дочерьми, когда вы такие разные. Я бы хотела, чтобы ты была больше похожа на свою сестру.

Я беззлобно смеюсь.

– Да, вступай в клуб, мама. Все хотели бы, чтобы я была Ханной, но я не такая. Я никогда не буду ею. – Я провожу рукой по волосам и смотрю в потолок.

– Нет, – соглашается мама. – Ты никогда не станешь ею, но ты можешь хотя бы попытаться стать хотя бы наполовину такой женщиной, как она. Позвони своей сестре, Рейвен.

Она бросает трубку, и я резко прикусываю губу, пытаясь подавить слезы, но они все равно падают. Каждый раз, когда я разговариваю с ней, я чувствую себя ужасной дочерью. Я должна просто сдаться и сделать то, что она просит, но я знаю, что возненавижу себя еще больше, если сделаю это.

– Рейвен.

Я оборачиваюсь и вижу Ареса, прислонившегося к стене со скрещенными руками. То, как он смотрит на меня, говорит о том, что он стоит там уже некоторое время, и я вздыхаю, позволяя своим глазам на мгновение закрыться, так как на меня накатывает ужас.

– Кексик, – говорит он, его тон мягкий.

– Мне не нужна твоя жалость. – Я смотрю на него, разглядывая серые треники и белую футболку, демонстрирующую его мускулистые руки. Просто смотреть на него больно. Ненавижу то, что я хочу его. Ненавижу, что я его жена и при этом единственный человек, которого он меньше всего хочет видеть. – Или ты предлагаешь мне не жалость? Дай угадаю, ты согласен, чтобы я позвонил твоей драгоценной Ханне, не так ли?

Он отталкивается от стены и идет ко мне, но я поднимаю руку и качаю головой.

– Забудь об этом. Что бы это ни было, мне не нужно это слышать.

Я собираюсь пройти мимо него, но он хватает меня за запястье и удерживает на месте.

– Кексик, я только хотел спросить, успела ли ты сегодня поесть. Может, мне разогреть что-нибудь для тебя?

Я удивленно моргаю и качаю головой.

– Нет, – говорю я ему, и мои плечи опускаются. – Спасибо, Арес, но я просто… я сегодня рано лягу спать.

Я выдергиваю запястье из его хватки и убегаю в нашу спальню, мое сердце тяжелеет. Сегодня первая ночь, когда он пришел домой раньше меня, и я не сомневаюсь, что это связано с нашим утренним разговором. Я просила его перестать избегать меня, и вот я здесь, убегаю.

Я тяжело дышу, пока иду к нашей ванной. Я должна быть счастлива, что Арес хоть раз был со мной дома, но сейчас, в этот момент, мне хочется, чтобы его не было. Чистая агония распространяется от моего сердца по всему телу, пока мое горло не закрывается. Горячие слезы текут по моему лицу, пока я раздеваюсь, и мне едва удается держать себя в руках. Я изо всех сил стараюсь дышать, сдерживая рыдания, но как только струя душа попадает на кожу, я распадаюсь на части.

Дело не только в моей матери и боли, которую она продолжает причинять. Дело и во всем остальном. Почему, что бы я ни делала, я никогда не бываю достаточно хороша?

Мои тихие всхлипы заглушает шум душа, и я прислоняюсь к стене, позволяя себе ощутить все муки, которые я пытаюсь скрыть.

Обычно единственное, что меня радует, – это моя работа, но не сегодня. Мне пришлось переделывать свои снимки снова и снова, потому что я не могла добиться нужного выражения лица, а еще у меня возникли проблемы с поиском материалов для моих следующих проектов. Мой день и так был ужасен до звонка мамы, но она, несомненно, сделала его еще хуже. Неужели я прошу слишком многого, когда хочу, чтобы мама утешила меня в плохой день, а не просила подставить плечо сестре?

Почему я никогда не могу стать чьим-то приоритетом? Почему я так недостойна этого? Почему я никогда не смогу сравниться с Ханной в глазах моих родителей? В глазах Ареса? Что есть у нее, а у меня никогда не будет? Почему моего старания никогда не бывает достаточно?

Чувство поражения давит на меня, и я пытаюсь дышать сквозь рыдания, подавляя слезы. Я вышла замуж за Ареса, но он едва выносит мое присутствие рядом. Теперь я его жена, но ценой этого титула стала наша дружба… и я уверена, что в конечном итоге это будет стоить мне гораздо больше. Это будет стоить мне моих шатких отношений с Ханной и моими родителями.

Глава 29

Арес

Я сжимаю челюсти, прислушиваясь к всхлипываниям жены через дверь ванной. Она изо всех сил старается не шуметь, и это убивает меня. Я не сомневаюсь, что являюсь одним из источников ее боли, и не знаю, как сделать это лучше.

Душ выключается, и я делаю шаг в сторону, направляясь к нашей кровати. Я сажусь и беру телефон, не зная, как поступить. На мгновение я задумываюсь о том, чтобы написать сестре и попросить ее приехать, но потом решаю, что лучше не надо. Если ей нужна Сиерра, она бы просто сама пришла, не так ли?

Рейвен выходит в футболке с длинными рукавами вместо одной из сексуальных ночных рубашек, к которым я уже привык, но при этом она выглядит еще более неотразимой, чем обычно. Она замирает, увидев меня, сидящего в постели, и мгновенно отводит взгляд, несомненно, надеясь, что я не замечу, как покраснели ее прекрасные глаза.

Я заставляю себя отвести взгляд и притворяюсь, что увлечен своим телефоном. Я не знаю, как встретиться с ней взглядом. Я хочу быть рядом с ней, но не хочу давить или вмешиваться, если это не то, что ей нужно.

Рейвен молчит, ложась со мной в постель. Я ожидал, что она что-то скажет, хоть что-то, но она просто поворачивается ко мне спиной и сворачивается клубочком, ее дыхание все еще неровное.

Я наблюдаю за ней какое-то время, отмечая, как ее маленькие руки обхватывают одеяло, как она неглубоко дышит. Кажется, что она может разрыдаться в любой момент, снова и снова, но она изо всех сил старается этого не делать. Сегодня, как никогда, я хотел бы быть тем человеком, на которого она могла бы положиться. Я бы отдал весь мир за то, чтобы быть тем человеком, к которому она обращается, когда у нее болит сердце, когда она ищет утешения.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть приложение, которое управляет всем в доме. Я не уверен, стоит ли мне приглушить свет или выключить его совсем. Чего она хочет? Учитывая то, как она только что спряталась в душе, я подозреваю, что ей нужна темнота.

Свет выключается, и я в растерянности ложусь рядом с ней. Прошло всего несколько дней с момента нашей свадьбы, а я уже увидел в ней столько граней, о которых и не подозревал. Она всегда вела себя со мной так мило и беззаботно, но теперь я вижу в ней и силу, и слабость, о которых даже не подозревал. Это делает ее еще прекраснее. Она не похожа ни на одну другую женщину, которую я знаю. На ее маленьких плечах лежат десятки нош, и лишь немногие из них – ее собственные.

Я поворачиваюсь к ней и повторяю ее позу, сохраняя небольшое расстояние между нами.

– Рейв, – шепчу я. Она напрягается, но не отвечает. Вместо этого она крепче вцепилась в наши одеяла. Черт возьми. Меня убивает осознание того, что ей больно и что я не могу все исправить. То, что она только что сказала своей матери… блять. Я и понятия не имел, что заставил ее чувствовать себя такой ненужной. Возможно, я не смогу исправить ее отношения с матерью, но я не хочу, чтобы она чувствовала себя неуверенно в нашем браке. Тот факт, что она так считает, означает, что я подвел ее как муж.

Я нерешительно тянусь к ней и кладу руку на ее руку. Она фыркает, и на мгновение я думаю, что она отстранится от меня, но затем она поворачивается ко мне лицом.

– Арес, – говорит она срывающимся голосом, когда слезы наполняют ее глаза. – Я… Можешь меня обнять?

Черт. Боль, прозвучавшая в ее голосе, выводит меня из себя. Мое сердце разрывается, когда я притягиваю ее к себе с большей силой, чем намеревался, одной рукой обхватывая ее, а другой обнимая. Я крепко обнимаю ее, ее тело прижимается к моему.

Рейвен прижимается носом к моей шее и вдыхает с трепетом, когда ее рука обвивается вокруг меня. Ее прикосновения осторожны, нерешительны, как будто она боится, что просит слишком многого. Она моя жена, но не решается попросить об объятиях. Насколько неуютно я заставил ее себя чувствовать?

– Тебе даже не нужно просить, – шепчу я, проводя рукой по ее волосам и крепко обнимая. Она прижимается ко мне так крепко, что я тоже начинаю прижимать ее к себе. Она прижимается ко мне так идеально, что это просто нереально. Ее дыхание неровное, как будто она все еще сдерживает слезы, и я позволяю своим пальцам провести по ее спине, медленно, успокаивающе.

– Ты в порядке, Кексик?

Она качает головой и сжимает в руке заднюю часть моей футболки.

– Я так не думаю. – В ее голосе звучит такая чертова боль, что я на мгновение ослеп от ярости. Слушать этот разговор с ее матерью и не вмешиваться было одной из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать. Меня так и тянет уничтожить все, что причиняет ей боль, но я не могу этого сделать, когда речь идет о ее матери.

– Поговори со мной, детка. Расскажи мне, что происходит в твоем прекрасном разуме.

Она втягивает носом мое горло и смещается в моих объятиях, сильнее прижимаясь ко мне грудью. Все мое внимание уходит на то, чтобы отвлечься от того, как она прижимается ко мне.

– Это слишком, Арес. Я чувствую… чувствую себя такой нежеланной. Такой нелюбимой. Я просто… я чувствую себя неудачницей, как будто, что бы я ни делала, я никогда не стану такой, какой меня хотят видеть. Даже работа сегодня была кошмаром, и я просто… как я могла так провалиться? Одно дело – провалить все остальное в жизни, но моя карьера – это мое спасение. Просто… сегодня мне очень нужна была одна-единственная победа. Всего одна.

Она тяжело вдыхает, как будто снова сдерживает слезы. Я не знаю, с каким фотографом она работала сегодня, но она никогда больше с ним не будет работать. Более того, он никогда больше не будет работать вообще. Не в этой индустрии. Надеюсь, он будет любить фотографировать дикую природу, потому что это единственное направление, которое я оставляю для него открытым.

– А еще есть моя мама и ты. Вы оба хотите, чтобы я была той, кем я не являюсь, кем я не являюсь, и это причиняет боль. Не пойми меня неправильно, я вовсе не обвиняю тебя. Я все понимаю. Правда, понимаю, но…

– Нет, – прервал я ее, – ты не понимаешь, Рейвен. – Я крепко хватаю ее и переворачиваю нас так, что она оказывается на спине, а мое тело – поверх ее. Ее глаза расширяются, когда я приподнимаюсь на предплечьях, чтобы посмотреть на нее. На мгновение я вижу, как в ее глазах мелькает что-то, что я узнаю. Одиночество. Тоска. Эти чувства мне слишком хорошо знакомы, и я никогда не хочу, чтобы она чувствовала их рядом со мной.

– Мне не нужно, чтобы ты была кем-то или чем-то другим. Никогда. Ты моя жена, Рейвен. Ты. И никто другой. Тебе не нужно сравнивать себя с кем-то еще, и тебе не нужно равняться на кого-то еще – потому что, осознаешь ты это или нет, ты уже превзошла все стандарты, которые кто-либо когда-либо устанавливал для тебя. То, что они не хотят или не могут признать это, не означает, что ты не замечательная. Ты идеальна такой, какая ты есть. И нет, я говорю это не для того, чтобы успокоить тебя. Я говорю тебе это, потому что это правда. В тебе настолько сильно чувство верности, что ты вышла за меня замуж и пожертвовала будущим, которое ты себе наметила. Ты чертовски красива, и ты умна, очень умна. Много ли ты знаешь женщин, у которых есть карьера модели и процветающий бизнес? Нахуй всех, кто не видит твоей ценности, Рейв. Нахуй всех.

– Включая тебя?

Я удивленно моргаю и ухмыляюсь, мой член непроизвольно возбуждается от ее слов.

– Да, – шепчу я, на моем лице появляется злая улыбка. – Хочешь на мой?

Она прикусывает губу, ее печаль уступает место чему-то, что очень похоже на похоть. Блять. Я прижимаюсь лбом к ее лбу, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло, но мои губы так близко к ее губам не помогают. Эта химия между нами… она всегда была, но сейчас она неизбежна.

– Если серьезно, Рейв… Мне жаль, что я был одной из причин твоего сегодняшнего расстройства. Мне так чертовски жаль, ты даже не представляешь. – Я делаю паузу и глубоко вдыхаю ее фирменный аромат кексиков, от которого мое сердце заходится в бешеном ритме. – Я хочу, чтобы ты была здесь, Рейвен. Нет никого, кого бы я предпочел иметь в своей постели, чем тебя. Никого. Ты можешь не верить в это, но это правда. С того момента, как я женился на тебе, ты держишь мою верность, вплоть до каждой моей мысли. У меня нет никого на уме, кроме тебя. Когда я смотрю на тебя, я вижу только свою жену. Больше ничего. Никого больше. Ни для кого нет места, кроме тебя, – ни в моем разуме, ни в моем сердце. Возможно, все это звучит как красивая ложь и слабая попытка утешить тебя, и я это понимаю, но, детка, со временем ты поймешь, что это правда.

Я придвигаюсь к ней, провожу губами по ее лбу, прижимаясь к ее коже целомудренным поцелуем.

– Я никогда не хотел заставить тебя чувствовать себя нежеланной, потому что это не так. Ты хоть представляешь, как много для меня значит то, что ты решила выйти за меня замуж? Ты могла бы все бросить и оставить меня разбираться с последствиями, но ты этого не сделала. Ты была рядом, когда я больше всего в тебе нуждался, Рейв, и я очень плохо отблагодарил тебя за это. Я исправлюсь, хорошо? Просто… мне тоже было тяжело, и я сглупил, решив, что знаю, что тебе нужно. Я понял, что знал лишь малую часть тебя, и мне понадобится время, чтобы узнать остальное. Ты дашь мне это, Рейв? Ты дашь мне немного милости? Простишь ли ты меня за то, что я все испортил?

Она зарывается руками в мои волосы, и я тяжело сглатываю. То, как она смотрит на меня… да, она заставляет мое сердце биться так, как никогда раньше. В ее взгляде столько доверия и надежды, и это наполняет меня глубокой потребностью подарить ей весь этот гребаный мир. Я никогда не хотел подвести ее, и с этого момента не подведу. Я никогда не чувствовал чего-то такого… сильного. Я хочу ее отчаянно, но все мое гребаное сердце тоже в ней. Моя потребность в ней выходит за рамки физического, и это то, чего я никогда не испытывал раньше.

– Я окажу тебе милость, – пробормотала она. – При одном условии. Выполни мою просьбу, Арес. Никаких предположений, никаких лишних размышлений. Пожалуйста, Арес. Пожалуйста, общайся со мной. Ты знаешь, как трудно мне было признаться в своих чувствах? Просто… всю неделю мне казалось, что я теряю тебя, и я… я просто не хочу, чтобы меня заставляли гадать. Пожалуйста, не делай этого со мной.

Я наклоняю голову и прижимаюсь мягким поцелуем к ее щеке, чуть касаясь края губ.

– Прости меня, – говорю я ей, опираясь на предплечья, чтобы смотреть ей в глаза. – Я обещаю общаться с тобой впредь, как бы трудно это ни было. Просто… я так привык ко всем этим гребаным играм разума, что это… это для меня в новинку, Рейв.

Она тянется ко мне и проводит рукой по лицу.

– Ты даешь мне честность, а я даю тебе милость. Как насчет этого?

Я киваю, мое сердце бешено колотится. Не думаю, что у меня когда-либо был момент, который казался бы таким реальным. Ни с кем. Но опять же, вот уже много лет единственная, кто может заставить меня потерять бесконечное терпение, – это женщина, лежащая подо мной, моя жена.

– Да, – шепчу я. – Я обещаю.

Она улыбается мне так сладко, что у меня сжимается сердце.

– Тогда дай мне минуту откровенности, Арес. Скажи мне одну вещь, о которой никто больше не знает? Подари мне часть себя, которой больше ни у кого нет.

Край моих губ превращается в небольшую улыбку.

– У тебя уже есть моя фамилия, Рейвен. Это единственное, что я никогда не отдам никому другому.

– Никогда?

Я качаю головой и крепко прижимаю ее к себе, перекатываясь на спину. Она смещается в моих объятиях, пока не ложится головой мне на грудь и не закидывает ногу мне на бедро, дразняще касаясь внутренней стороной бедра моего члена. Понимает ли она, как сильно она меня заводит?

– Никогда, – обещаю я ей. Как только я женился на ней, я понял, что между Ханной и мной все кончено. Мне не стоило и думать о том, чтобы развестись с Рейвен через три года – только если она сама не попросит меня об этом. Не я, и она заслуживает лучшего.

Она смотрит на меня и улыбается, и это, черт возьми, что-то со мной делает. Я не могу объяснить, но уверен, что всегда буду помнить, как она смотрит на меня сейчас.

– Чувствуешь себя лучше, Кексик?

Она кивает, и я крепко обнимаю ее, поглаживая рукой по спине, пока ее дыхание не выравнивается. Я смотрю в потолок, пока она засыпает в моих объятиях, и мои мысли кружатся в голове. Не могу поверить, что я держался от нее подальше, хотя все это время у меня могло бы быть. Одна ночь с ней, и, кажется, я уже зависим.