Текст книги "Битва Стихий (СИ)"

Автор книги: Кассандра Дженкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Где-то за палаткой, в том мире, что для них двоих больше не существовал, разрастался волчий вой, множа голоса, распространяясь, словно пламя, по сухой траве.

– Будь прокляты эти волки, – прошептала Лорна сухими губами, чувствуя, что Лиам перенес ее на отгороженную ширмой постель.

– Сейчас узнаю, что происходит, – ответил принц, легко поцеловав ее в губы.

Подобрав с пола плащ, Лиам шагнул обратно под дождь. Лорна заметила, что вместо своего, он прихватил ее плащ, но было уже поздно. Дождь все так же стучался извне, а раскаты далекого грома не могли заглушить волчий вой. Сколько ночей Лорна провела вот так, слушая дождь и волков? Сколько таких ночей будет еще?

Подушки Лиама тоже пропахли табаком. Ей казалось, будто бы он все еще рядом.

Лорна уснула.

* * *

Солдат еле держался на ногах. Безумные глаза таращились на лорда Кроули, а нижняя губа дрожала.

– Н-нежить появилась бесшумно… Волки даже не успели почувствовать их вони… Они убили всех. Только меня – оставили в живых…Чтобы я передал… Передал лорду Кроули…

– Говори же! – рявкнул Кроули.

– Передал п-привет, – заикаясь, выдавил солдат.

Седогрив с шумом выдохнул.

– Ты видел его, солдат? – спросил король. – Того, кто просил тебя об этом?

– Н-нет… Только слышал голос. Так скрипят груженные телеги… Это не человеческий голос. Он приказал забрать с собой тела убитых… Только я остался… Зачем им мертвые? Зачем они забрали их с собой?!

– Помогите ему, – обратился Седогрив к конвою.

Дрожащего солдата увели. Король и Дариус Кроули остались наедине.

– Годфри, – скрипнул зубами Кроули. – Мы так и не нашли его тела.

Седогрив пожал плечами.

– Знаю, что у тебя руки чесались вбить последний гвоздь в крышку его гроба, – ответил король, – но в том заливе сильное и непредсказуемое течение. Мы могли не найти его тела именно по этой причине.

– Эшбери, Вальден, Майс, – перебирал в памяти Кроули. – Чьи еще трупы служат эльфийской стерве?

Седогрив перечислил еще с десяток фамилий.

– Без толку гадать, Кроули. Мертвая стерва не пропустила ни одного кладбища – половина Гилнеаса теперь служит ей. В том числе и те, кто погиб в поднятом тобою мятеже. Думаешь, они питают к тебе нежные чувства? Ты нажил достаточно врагов, Кроули, и не только Годфри, восстань он из мертвых, мечтал бы перерезать тебе глотку.

– Нам нужно изменить тактику, – не сдавался Кроули. – Годфри знал слишком многое.

– Он не знал о воргенах в наших рядах.

– Очнись, Генн! Если бы он нырнул с маяка, так и не узнав, что его король оборотень, тогда, возможно, его не стоило бы опасаться. Но он узнал достаточно! От нас же самих.

– Мы с тобой всячески выставляли на показ проклятые волчьи хвосты, – отрезал Седогрив. – Любой мог донести об этом некромантке.

В палатку вошел закутанный в плащ по самый подбородок принц. Седогрив покачал головой. Кроули сморщился.

– Час от часу не легче, – прорычал он.

– Это самый глупый поступок, который ты мог совершить, Лиам, – отозвался король.

– Я бы и за милю учуял, – повел носом Кроули. – Ваше высочество, как же так? Мы ведь договаривались, чтобы вы держались от моей дочери как можно дальше. Или я неясно выразился, когда сказал, что оторву вам голову голыми руками?

– Я поклялся собственной жизнью, лорд Кроули, – отозвался Лиам, – когда Столица вновь станет нашей, я сделаю Лорне предложение.

Кроули рассеяно кивнул. Приводить в исполнение свои угрозы он не собирался. По крайней мере, сегодня. Его ум целиком занимало грядущее сражение. На то, чтобы изменить целиком тактики, времени не было, и этот факт беспокоил лорда Кроули больше всего.

Так же хорошо, как и сладкие духи Лорны, которыми Лиам пропах буквально насквозь, его нюх ощущал в происходящем отчетливый запашок предательства. И он должен был убедить Седогрива принять хоть какие-нибудь меры.

Что касается детей…

– Идите, ваше высочество, – сказал Кроули принцу. – Не заставляйте мою дочь ждать. Я сделаю все, чтобы освободить для вас Собор Света. И чем быстрее, тем лучше!

* * *

Лорну вновь окружал изумрудный мир. Как метко пущенная стрела, мерзкий холодный ужас пробил ее сердце насквозь. Ноги сами вели ее в болотно-зеленые дали. Из глаз катились слезы. Стены Столицы тонули в клубах зеленого тумана. Булыжники на мостовой было не разглядеть из-за переплетенных тел погибших. В онемевших руках солдаты все еще сжимали оружие, в распахнутых пастях воргенов застыл прерванный вой. Смерть безраздельно правила в королевстве Гилнеас. Мертвые руки будто тянули ее за подол юбки, стараясь остановить, но она все равно шла вперед.

Перед ней высился Собор Света.

Трупы людей и оборотней с неестественно вывернутыми конечностями, с вывалившимися наружу внутренностями лежали вдоль церковного прохода. Когда она вошла, они обернули к ней пустые глазницы. Зеленое пламя свечей разгорелось ярче.

Лорна медленно шла между колоннами Собора. Изуродованные смертью лица поворачивались следом. Она заметила, что ее платье, в отличие от всего, что окружало ее, не было зеленым. Ее белое платье было в крови. Чужой крови. Но Лорна Кроули шла вперед, к алтарю, возле которого ее ждал мужчина с медными волосами. Он протягивал к ней свои руки.

И он был мертв. Как и все в этом городе.

Слишком близко. Она остановилась слишком близко к нему. Пепельно-серые руки Лиама сжали ее в тисках объятий, холодные губы накрыли ее губы. Лорна вырывалась, осыпая ударами грудь и плечи Лиама.

Его поцелуй не позволял набрать воздух. Еще мгновение. Последнее. Лиам отпустил ее, когда в глазах Лорны потемнело. Виски сдавило.

– Теперь ты моя жена, – произнес принц мертвого королевства.

Ее тело рухнуло к его ногам.

* * *

Не до конца проснувшись, только ощутив прикосновение его губ, она оттолкнула от себя Лиама обеими руками. Принц отпрянул. Лорна металась по залитой слезами подушке, отбиваясь от невидимого кошмара.

Лиам схватил девушку за плечи.

– Лорна, это сон, всего лишь сон! Открой глаза!

По ее щекам все еще текли слезы, когда она распахнула полные ужаса глаза. Увидев принца, она всхлипнула. Лиам притянул ее к себе, ощутил бившую ее дрожь.

– Лиам… Лиам… – всхлипывая, повторяла Лорна.

– Опять? – тихо спросил он. – Все те же зеленые кошмары?

Она кивнула.

– Но теперь я видела Собор Света… Я шла к тебе на встречу, знаешь, как будто это свадьба, но… все гости были мертвы. А ты… – она вконец разрыдалась.

Лиам обнял ее.

– Ты сказал, что поклялся моему отцу… поклялся своей жизнью не касаться меня, пока мы не вернемся в Столицу. Лиам, ты ведь нарушил обещание… И теперь твоя жизнь…

– Кроули мог бы убить меня прямо сегодня. Я тоже дурак, совсем забыл об их волчьем нюхе. Да еще и явился к ним в твоем плаще.

– Нет, Лиам. Со мной отец тоже говорил очень серьезно. И не один раз. Но я не клялась собственной жизнью! – сверкнула она глазами. – Не позволила решать все за меня! После твоих обещаний и этого сна я и близко не подойдут к Собору. Пусть отец имеет дело со мной, посмотрим, чья возьмет.

– Лорна, хочешь ты этого или нет, но лорд Кроули прав. Будущая королева достойна свадьбы только в Соборе Света. Представь, каким радостным событием она станет для этих земель после окончания войны.

– Ты все еще веришь в то, что эта война когда-нибудь кончится? – покачала головой Лорна. – И к тому же нашей победой? Ты и впрямь слишком часто общался с моим отцом. Воргены не спасут эти земли, Лиам. Если мы не покинем Гилнеас, то мы обречены. Ни одни молодожены больше никогда не сойдут со ступеней Собора Света, нет, Лиам. Даже нам это не под силу. Свет давно оставил эти земли. Я чувствую это. Смерть сильнее, и она не на нашей стороне. Я не могу избавиться от ощущения, противного, мерзкого до ужаса, что эти мои зеленые кошмары… Что они правдивы. Просто они где-то затаились и ждут момента, чтобы ударить.

Он прижал ее к себе настолько крепко, насколько смог. Но Лорна освободилась из его объятий, стала одеваться.

– Что ты делаешь? – спросил Лиам.

Она накинула плащ и протянула принцу руку.

– Пойдем.

– Куда?

– Пойдем со мной, Лиам.

Лагерь видел седьмой сон. Затянутый тучами горизонт едва заметно светлел. В шатре короля Седогрива все еще горели свечи. Лорна свернула и вывела их к небольшой палатке. Походной церкви.

– Ты сума сошла, – прошептал Лиам.

– Я не войду в Собор, – повторила она. – Если хочешь, можешь это проверить. Но я советую поверить мне на слово. Главное для отца, чтобы я стала твоей женой. Из-за меня ты нарушил данную клятву. Поэтому я должна стать ею как можно быстрее.

Лиам притянул ее ближе.

– Не стоит будить капеллана только ради этого, Лорна, – ответил он. – Чтобы назвать тебя своей женой, мне не нужны посредники. Свет давно благословили наш брак. Как и твой отец. Поверь, если Кроули не растерзал меня сегодня, то мне уже ничего не грозит. Только оказаться у алтаря в одиночестве.

– Лиам, пожалуйста. Хоть раз доверься моим снам.

– Собор Света станет и моим кошмаром, Лорна. Ты этого хочешь?

Она уткнулась в его плечо. Лиам почувствовал, что она вновь плачет.

– Я приду…

– Что? Повтори громче, я не расслышал.

– Я не оставлю тебя одного у алтаря, будь ты …. – ее голос дрогнул. – Да хранит тебя Свет, Лиам, – прошептала она.

Не прерывая поцелуя, он подхватил ее на руки. Лагерь спал. В пустом розовеющем небе лишь далекие шпили Собора Света стали немыми свидетелями этой клятвы.

Глава 3
Новая Бронзовая гора

Идущий рядом с Тарионом Хейдив-Ли обернулся, а потом тихо пробормотал:

– Думаю, пора устроить привал, – и добавил громче: – Останавливаемся вон на той поляне, возле трех осин.

Пандарены опустили наземь доверху наполненные травами корзины. Сегодня отряд двигался куда медленнее, чем обычно. Хейдиву часто приходилось делать остановки, чтобы великовозрастный пандарен Кейган-Лу мог передохнуть. Седого пандарена не обременяли корзины, с ним был лишь его неизменный, ничем не украшенный, деревянный посох, на который он опирался при ходьбе. Чем дольше они шли, тем сильнее впивались его когти в мягкую древесину круглого набалдашника. Хейдив вовремя подмечал эту особенность и объявлял привал.

Аспект Времени Ноздорму спас пандаренов из уничтоженного Древними Богами Азерота и скрыл их в Безвременье. Для проживающих в Пандарии годы не имели власти, но лишь Кейган-Лу дожил до этих дней. Другие великовозрастные пандарены, сбежавшие вместе с ним из Азерота и давшие жизнь тем пандаренам, что сейчас населяли остров, погибли в схватках с детьми моря, как черно-белые медведи называли мирмидонов, невесть как нашедших дорогу в Пандарию. Кейган-Лу рассказывал, что лишь после этого Ноздорму полностью сокрыл их остров в Безвременье. Предполагаемый возраст Кейгана-Лу, как и его рассказ, сильно впечатлили мальчика. Тарион часто вспоминал тот вечер, когда седой пандарен рассказал его маме о гибели Азерота и о том, как для всего мира Ноздорму повернул время вспять. К сожалению, впредь Кейган-Лу редко возвращался к этой теме в присутствии Тариона.

Седой пандарен последним достиг привала и тяжело опустился на поваленное бревно. Своеобразное бессмертие не наделило пандарена вечной молодостью, он по-прежнему старел, только очень-очень медленно.

– Я заметил неподалеку тысячелистник и магорозу, – обратился Кейган-Лу к пандаренам. – На осинах позади нас растут древесные грибы, пусть ими займется Тарион. Возле них заросли папоротника, пусть двое нарвут его листья. Если увидите небольшие светло-желтые бутоны, сложите отдельно. Цветы папоротника годятся как в пищу, так и для целительства. У подножия соснового бора, что мы миновали, растет невзрачное с виду растение, с пожухлыми листьями. Мне нужны его корни, откопайте всё, что найдёте.

Тарион покосился на заплечные сумки и плетёные корзины, заполненные кореньями, травами, цветами, редкими фруктами и даже шишками. За этот поход они уже собрали вдвое больше, чем за прошлые, а ведь сейчас они просто обходили леса вокруг лагеря. По лицам остальных пандаренов Тарион давно заметил, с каким удивлением они взирали на сегодняшнюю добычу. Вчера один из травников пожаловался Хейдиву в присутствии Кейгана-Лу, что леса вокруг лагеря совсем опустели и им нужно расширить зону поисков. Седой пандарен задумчиво оглядел травника и выразил свое желание лично осмотреть леса завтра.

Пандарены уже разбились на группы и стали расходиться, когда Кейган-Лу обратился к нему:

– Тарион, подойди ко мне. После того, как вы закончите с древесными грибами, поднимись над лесом и посмотри, нет ли где дерева с большими, широкими листьями ярко-зеленого цвета. Дерево может быть высоким, а может – размером с небольшой куст, тогда у него листья будут не такими крупными. Но в обоих случаях на листьях будут несколько желтых прожилок, как будто кто-то мазнул кисточкой. И такого же цвета точки…

– Как будто краску разбрызгали, – закончил за него Хейдив-Ли. – Кейган-Лу, ведь вы описываете дерево венке!

Краем глаза Тарион заметил, как другие травники опустили корзины на землю и во все глаза уставились на седого пандарена.

– Да, это венке, – спокойно ответил тот. – К сожалению, большинство деревьев венке росли на Бронзовой горе и теперь вместе с ней сгинули в Пустоту. Вряд ли мальчику удастся заметить хотя бы одно из них, но вдруг ему повезет?

– Тарион, если ты заметишь венке, ни в коем случае не касайся его. Только запомни, в какой части леса оно растет, остальное мы сделаем сами.

– Правильно, Хейдив, – с одобрением кивнул Кейган-Лу. – Сейчас немногие помнят, как правильно собирать плоды венке. Если понадобится, я расскажу об этом вечером.

Кейган-Лу очень многое знал о растениях, и теперь Тарион немного стыдился мысли, что пандарен сильно задерживал их в пути.

– Пойдем, Тарион, – позвал его Хейдив-Ли. – И ты, Хайди, – кликнул он старшего сына. – Тарион посмотрит сверху на каких ветвях растут самые крупные грибы. Высматривай темно-коричневые шляпки, они маскируются под древесную кору. Потом расскажешь нам, куда лезть. Пока Хайди будет собирать грибы, можешь поискать венке.

Мальчик кивнул.

– Почему это венке такое особенное? – спросил он.

– Любая часть дерева венке очень ядовита – листья, плоды, корни. Даже капля древесного сока способна вызвать галлюцинации, сильнейшее отравление и привести к смерти. Тем не менее, в древности из его плодов пандарены готовили невероятное блюдо.

– Как же они его ели?!

– О, это был очень хитроумный способ приготовления. Вся опасность кроется в синильной кислоте, которая содержится в мякоти плода. Чтобы ее удалить, собранные плоды закапывали в смешанную с золой землю как минимум на двадцать дней, а лучше на вдвое больший срок. После этого семена в течение одной-двух недель вымачивали в пресной воде, при этом часто меняя воду. Наконец, десять минут варили, а потом вскрывали, чтобы убедиться в том, что мякоть вокруг косточки не заплесневела. Даже одно плохое семя могло испортить все блюдо.

Тарион хотел было спросить, зачем Кейгану-Лу понадобилось готовить подобное блюдо, но они почти дошли до осин и Хейдив вновь заговорил о древесных грибах, которые им предстояло собрать.

Не сбавляя шага, Тарион в одно мгновение перекинулся в дракона, с самодовольством отмечая, как расширились от удивления глаза Хайди. Молодому пандарену еще не доводилось видеть дракона настолько близко. Это было простым заданием, зоркость дракона позволила Тариону тут же подметить темные шляпки крупных грибов на верхних ветвях деревьев. Но как их удалось различить Кейгану-Лу?

Каждый раз, оказываясь в воздухе, Тарион поражался тому, как стремительно менялись знакомые очертания острова, как хищно и бесповоротно Пустота проглатывала зеленые макушки деревьев. Когда Время отвернулось от своего Аспекта, Пандарией овладела Пустота – непроницаемый, бесцветный туман, поглощающий все на своем пути. Вначале Пустота отобрала небо над их головами, затем принялась за сам остров. Пандаренам пришлось оставить свои круглые дома, но еще вчера Тарион видел их укрытые сушеными травами крыши. Сегодня Пустота стерла их с лица земли. Следом за Бронзовой горой Пустота забрала и жилища пандаренов. Нужно будет рассказать об этом Кейгану-Лу, после каждого полета седой пандарен расспрашивал Тариона о продвижениях Пустоты.

Тарион видел столбы дыма из лагеря, разбитого недалеко от серой ленты реки. Пустота еще не добралась до реки и водопада, но медленно обступала их с обеих сторон. Прежде, чем впасть в океан, река изгибалась дважды. Совсем недавно, покинув дома, они встали лагерем возле первого поворота. Сверху белая полоса морского берега и бескрайняя серость океана казались такими близкими, а сам остров почти крошечным.

Описав в небе круг, Тарион заметил среди ветвей соседнего дерева что-то овальное. Похоже, это пчелиный улей! Стоящая находка, пандарены очень любили мед.

Мальчик не мог сразу отправиться на поиски венке, для начала нужно было рассказать Хайди о расположении древесных грибов.

– Хейдив! – закричал Тарион, спустившись на землю. – Я заметил большой пчелиный улей позади осин! Возможно, нам понадобится помощь? Я могу слетать, позвать кого-нибудь, чтобы они помогли нам его…

Тарион осекся на полуслове. Отец и сын явно не обрадовались известию о найденном улье. Хмурый Хейдив рассеянно кивнул ему в ответ:

– Конечно, стоит позвать кого-то. Нужно развести костер и дымом выманить пчел наружу. Но мне лучше оставаться здесь, не так ли, Хайди?

Молодой пандарен ему не ответил, глядя в другую сторону. Тарион рассказал о грибах, хотя и казалось, что теперь до них никому нет дела. Надев заплечный мешок и выслушав Тариона, Хайди ловко вскарабкался на дерево. Все это время Хейдив не отрывал от него взгляда.

– Опять эта липа серебристая, – проворчал пандарен. – И нужно было ей появиться прямо сейчас, рядом с нами.

Тарион много слышал об этих необычных деревьях. В знак сотрудничества с Ноздорму, по всей Пандарии в определенное время года из-под земли в одночасье вырастали прекрасные тонкие деревца с длинными ветвями и мелкими серебристыми цветами на них. С этими деревьями был связан брачный обычай пандаренов и их любовь к меду. Влюбленные пандарены ждали, пока пчелы соберут нектар серебристых цветов. Нектар придавал медовым сотам особый, металлический отлив. Именно эти соты и добывали влюбленные пандарены, чтобы преподнести своим избранницам в знак вечной любви. Считалось, что получившая в подарок соту не могла ответить отказом на предложение руки и сердца.

Тарион покрутил головой и с удивлением обнаружил внезапно выросшее между двумя елями низкое, тонкое деревце, сплошь покрытое цветами. Тарион знал лишь, что Хайди влюблен и что он не однократно сбегал из дому в поисках серебристых сот для своей возлюбленной. По этой причине Хейдив и стал брать старшего сына с собой на вылазки, было ненадежно оставлять его одного в лагере. Но, похоже, Хейдив не учел особенность непредсказуемого появления лип.

Хайди умело перепрыгивал с ветви на ветку, и глядя на него, Хейдив немного успокоился. С дерева-то он, в конце концов, никуда не денется.

– Ты говорил, что видел улей? – наконец вспомнил пандарен. – Очень хорошая новость. Слетай на привал, возможно, кто-нибудь уже освободился, пусть займутся им. Мы пока тут задержимся. Хайди! – крикнул Хейдив. – Даже я снизу заметил, как ты пропустил целую гроздь слева. Не думай, что тебе удастся спуститься на землю раньше, чем это дерево исчезнет! Иди, Тарион, иди.

Известие о найденном рядом с липой пчелином улье буквально взбудоражило пандаренов на привале. Неужели Тарион единственный среди травников, кто не охотится за серебристыми сотами? Впрочем, спокойный Кейган-Лу разом осадил пандаренов, раздав четкие указания, кому идти за хворостом, а кому из них придется лезть на дерево и сбивать улей. В такие моменты Тарион с сожалением отмечал, что ему до сих пор не подвластно в облике дракона огненное дыхание. Если бы он умел выдыхать пламя, вопрос с костром решился бы гораздо быстрее. А так они задержатся здесь до вечера.

– Тарион, ты искал венке? – спросил седой пандарен.

– Если честно, я заметил улей и… забыл обо всем остальном, – улыбнулся мальчик. – Я займусь этим сейчас. Кейган-Лу, есть еще кое-что, о чем я хотел рассказать вам. Пустота проглотила селение и все дома пандаренов.

С того дня, когда взяв с собой лишь самое необходимое, пандарены покинули свои хижины, Тарион замечал на их лицах невыносимую скорбь, лишь речь заходила об оставленном селении. По его личному мнению, дела пандаренов обстояли не так плохо, как им казалось. У пандаренов еще оставался целый остров, только им принадлежавшая Пандария. Для Тариона, например, в целом Азероте не нашлось даже крошечного места, к которому он был бы привязан, которое мог бы назвать родиной, не говоря о собственном доме. Но что-то ему подсказывало, что эти слова мало похожи на утешение, а потому Тарион предпочитал помалкивать.

После его слов воцарилось молчание. Когти седого пандарена прочертили глубокие борозды на набалдашнике посоха.

– Что ж, – сказал Кейган-Лу, – рано или поздно это должно было произойти. Отныне нам некуда возвращаться. Остается только идти вперед. Отправляйся, поищи венке, Тарион. А мы займемся медом.

* * *

Черный дракон летел зигзагами, то взмывая ввысь, отчего замирало сердце, то почти касаясь крыльями земли, высматривая похожие по описанию Кейгана-Лу листья. Присматриваясь, он не замечал ярких прожилок или точек, значит, это не были деревья венке. Всецело отдаваясь полету, Тарион обычно вспоминал то, о чем в обычные моменты предпочитал не думать вовсе.

Частенько из-под полуопущенных ресниц при слабом отблеске костра Тарион глядел на свою неожиданно обретенную маму, белокурую волшебницу, которая упорно шептала разные заклинания. В прошлом он лишь мельком видел ее – когда она, задумчивая, провожала взглядом отдалявшийся причал тераморского порта. Покровы беззвездной ночи отлично скрывали застывшего в небе черного дракона. Сейчас Джайна казалась еще более хрупкой, чем тогда, на корабле, уносящим на встречу с черным драконом. Ее светлые волосы теперь едва касались плеч, и некоторые непослушные короткие локоны, вопреки всем стараниями Джайны избежать этого, все равно вились, что, по мнению Тариона, только наделяло ее дополнительным очарованием.

Сколько не пытался, Тарион не мог представить ее рядом с Разрушителем Миров. В голове не укладывалось, как к тому, кто сеял одну лишь смерть, можно было испытывать нечто, столь отличное от ненависти.

Первое, что пришло на ум угодившего в прошлое Тариона, была судьба Джайны. Особенно, когда узнал, что пост советницы леди Праудмур занимала могущественная из волшебниц. До сих пор Тарион упорно считал эту встречу счастливой для всех троих, хотя Эгвин, возможно, уже погибла, а их с мамой жизни могли оборваться в любой момент.

Как тогда выразилась Эгвин? «Никому не позволено так вольно обращаться со Временем, кроме его Аспекта». А еще она сказала, что безрассудство и жестокость достались ему от отца в наследство и ему нужно научиться бороться с этими качествами. Ну, на счет жесткости он мог бы поспорить, а безрассудства ему точно было не занимать.

Сделав все необходимое для спасения Джайны, Тарион решил не откладывать дело в дальний ящик и перешел ко второму пункту – спасению отца, которое предрекал ему Аспект Времени. Для чего и отправился прямиком в Грим-Батол, неприступную горную крепость. Тариону до сих пор стыдился этого решения, и даже Джайне он не раскрыл всех подробностей их с Ноздорму встречи. Во-первых, Смертокрыла в Грим-Батоле не было. А во-вторых, Тарион всерьез решил вступить в ряды Культа Сумеречного Молота, чем несказанно повеселил Аспекта Времени. Мальчик денно и нощно изучал трактаты последователей Древних Богов и с гордостью носил фиолетовый плащ послушника, пока Ноздорму не остановил это безумие, обозвав его идиотом.

А потом что-то произошло. Тарион так и не узнал, какое событие побудило Аспекта Времени вскочить посреди ночи со словами, что самонадеянность Тариона все-таки изменила будущее и необходимо это срочно исправить. Вместе с Ноздорму они покинули Грим-Батол. Молодой дракон спросил его:

– Куда?

Аспект Времени ответил:

– Ты – никуда.

Точнее и не скажешь. Очутившись в сокрытой в Безвременье Пандарии, Тарион решил, что это очередная шутка Ноздорму. И несмотря ни на что, до сих пор надеялся, что оказался на острове не потому, что Аспект Времени слабел и терял управление временными нитями, хотя Джайна и Кейган-Лу склонялись именно к такой версии. Мальчик отказывался верить, что его присутствие в Пандарии просто ошибка.

Решив лихо изменить судьбы родителей, Тарион не сразу задумался о последствиях этих изменений в собственной судьбе. Если Кейган-Лу прав, то растерявший силы Ноздорму попросту не справился со всем, что нагородил Тарион. А если был прав Тарион, то его появление в Пандарии не случайно и должно поспособствовать предначертанному.

Но время шло. Пустота только укрепляла свои позиции, подгоняя пандаренов к морскому берегу, а Тарион начинал разбираться в растениях Пандарии не хуже травников.

Слишком мало времени бронзовый дракон пробыл в роли его наставника. Например, Ноздорму так и не нашел объяснений тому, что на зов, обращенный к земле, Тариону могла ответить любая другая стихия, в стократ усилив его просьбу. Несомненно, такая неосведомленность Ноздорму только добавляло очков теории Кейгана-Лу.

А ведь оказавшись в Пандарии, он еще не пробовал обращаться к стихиям. А если рискнуть?…

Осмотревшись, Тарион подметил небольшую поляну меж деревьев и приземлился. Он немного побаивался и не знал, с чего начинать. Каждое его обращение к стихиям заканчивалось неминуемыми мини-катаклизмами, и сейчас стоило тщательнее подумать, какая из стихий менее опасна. Рядом не было Ноздорму, да и на чью-либо помощь рассчитывать не приходилось.

При взгляде на пропитанные смолой сухие ели Тарион сразу отказался от обращения к огню. Не хватало еще спалить Пандарию раньше отведенного ей срока. Морской берег или река были далеко от этой поляны, поэтому от сотрудничества с водой тоже стоило отказаться. Оставалась земля. Родная стихия черного дракона, которая, впрочем, слушалась его так же плохо, как и остальные четыре.

Как же Ноздому учил его? «Сделай так, чтобы скала выросла над водой!». Правда, тогда вместе с бронзовым драконом они были в затопленных после Катаклизма Тысячи иглах, поэтому Ноздорму говорил о воде. Как и многие другие, Тарион с треском провалил это задание.

По привычке он принялся жестикулировать, пока не вспомнил слова Ноздорму. Стараясь добиться желаемого, Аспектам не нужно махать руками, словно они отгоняют мух, сказал тогда Ноздорму. Хорошо, обойдемся без рук. Молодой дракон закрыл глаза. В его воображении нашлась одна-единственная гора – огромная Бронзовая, занимавшая весь юг Пандарии, а теперь скрытая Пустотой. Недолго думая, Тарион и представил Бронзовую гору посреди поляны, на которой стоял.

Землетрясения не заставили себя ждать. Для рождения такой махины земле Пандарии требуется приложить немало усилий, с запоздание понял Тарион. Земля под ногами выпускала столбы сухой пыли, зигзагообразные трещины росли и расширялись. Похоже, эксперимент вряд ли останется тайной.

Дракон взмыл в воздух. Крупная дрожь била сухие ели, кратер в середине поляны все увеличивался в размерах. Вековые стволы с ужасающим треском вырывало с корнем и уносило в центр. Во всем происходящем была и хорошая сторона – не оставалось сомнений, что стихия ответила Тариону. И на этот раз ответила не разрушениями, послушная стихия воздвигала на его глазах точную копию Бронзовой горы, сгинувшей в туманах Безвременья.

То-то пандарены удивятся.

Вместе с растущим из ниоткуда горным массивом восторженный Тарион поднимался все выше в украденные Пустотой небеса. Землетрясения не прекращались. Огромные куски породы срывались с горных склонов, но Тарион не думал о том, что находиться в такой близости к обвалам опасно. Он играючи уворачивался от камнепадов, пока на своем пути неожиданно не повстречал дерево. Ветви захрустели, как ломающиеся кости. Сосна, как ощетинившийся дикобраз, осыпала наглеца иголками и, будто гигантская рогатка, отшвырнула так и не вышедшего из пике дракона в небо.

Проделав несколько мертвых петель подряд, Тарион перестал понимать, в какой стороне искать спасительную землю. Его обступала Пустота. Он не ощущал времени и не понимал, с чем борется. Какие понятия применимы к тому, что само по себе ничто? Наконец, он приметил уходивший в Пустоту заснеженный пик Бронзовой горы и устремился прямиком к нему. Приземлившись, Тарион сменил облик. Воздух был разряжен, и он никак не мог отдышаться. Кружилась голова. Возможно, чистокровному дракону была бы нипочем любая высота, но он оставался наполовину человеком. И хотя в облике дракона спуск был бы быстрее, он стал спускаться так. Когда-то давно он уже мчался по верхушкам гор. Не зная страха высоты, он добрался до крепости Грим-Батол тем путем, который не ведал ни один смертный во всем Азероте. И уж точно никто из Культа Сумеречного Молота не ожидал, что кто-то сможет добраться до их недоступной и защищенной со всех сторон крепости, шагая по пикам Сумеречных гор.

Туманные обрывки Пустоты, застилая взгляд, струились вдоль сотрясавшейся в конвульсиях горы. Чтобы не угодить ногой в расщелину, Тарион прыгнул, но туман скрыл истинное расстояние. Мальчик покатился кубарем. Прежде, чем поток острых камней утянул его за собой, он успел ухватиться за небольшой кустарник. Тарион подтянулся за ветви растения и сел. Перед ним простиралась Пандария. Даже лишенный солнечного света пейзаж завораживал, будто он видел его впервые. Но ведь так оно и было! Он впервые видел остров сверху в облике человека, а не дракона!

Кожа на руках саднила, а пальцы были изодраны до крови. Тарион опустил глаза и заметил, что все еще сжимает в ладонях оторванные листья… ярко-зеленого цвета. С желтыми прожилками посередине, будто кто-то мазнул кисточкой. И такого же цвета точками.

Венке.

Он не только нашел его, он вырастил целую гору, на которой во всей Пандарии росло это растение. Ядовитое растение, которого ни в коем случае нельзя было касаться. На листьях была кровь.

Как в тумане он оглядел израненные ладони. Почти наяву услышал голос Ноздорму:

– Ох, идиот!..

И в то же мгновение его будто разорвало на мельчайшие кусочки, хотя он и оставался единым. Он ощущал себя в каждом уголке Азерота, хотя не покидал своего места. Чувствовал биение сердец всех живых существ и оплакивал огненными слезами их смерти. Рассеялись десятки терзавших его вопросов, на которые Тарион постоянно искал и не находил ответы. Отчего-то казалось, что именно там, в лишенном времени, света, цвета и самой жизни пространстве, он способен наконец-то вершить предначертанное ему.