Текст книги "Том 27. Обнаженная и мертвая "

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

– Я думаю, вопрос в деньгах, да? – наконец спросила она.

– Сейчас, я думаю, уже готова новая пачка фотографий, на которых изображены я и Селестина Джексон, – сказал я. – Ими станут шантажировать меня – чтобы я забыл о «Марко Ресерч» и фотостудии Джексон.

– Но ты ведь можешь объяснить, как все было. – На секунду она прикусила губу.

– Не уверен, – честно ответил я. – Шериф Лейверс, скорее всего, примет мою версию этой истории, но мэр и капитан из отдела убийств – теоретически он мой начальник – могут рассудить и иначе, когда однажды утром обнаружат пакет с фотографиями на своем столе.

– В котором часу ты был у этой Джексон?

– Около четырех.

– Когда пришел Кендрик?

– Наверное, спустя полчаса.

– Он отвел тебя в спальню, стукнул, чтобы ты потерял сознание, и кошмар начался?

– Да, следующее, что я помню, – как я проснулся одетый в своей спальне. На моих часах было двадцать минут двенадцатого.

– Итак, кошмар длился шесть часов, и ты совсем не помнишь, как ты добрался сюда из ее дома?

– Совсем.

– Может, он опять ударил тебя по затылку?

– Или уколол еще раз. – Я пожал плечами. – Только Кендрик может ответить на этот вопрос.

Звонок телефона заставил вздрогнуть нас обоих. Я поднялся с дивана, но Хелен преградила мне дорогу.

– Не отвечай, Эл! – сказала она озабоченно. – Вдруг это какая-то ловушка!

Я взял ее руку и мягко отстранил ее:

– Слишком поздно, дорогая.

Это был дежурный сержант. Я все выслушал и сказал: «Хорошо». Потом повесил трубку.

– Кто это был? – спросила Хелен.

– Вот и ответ на наш вопрос, – вяло отозвался я. – С какой стати Кендрик потратил столько усилий, чтобы получить пачку порнографических снимков со мной и Селестиной Джексон? – Я порылся в карманах, нашел смятую пачку сигарет, вытащил одну и закурил. – Знаешь, что самое противное в работе полицейского? Ненормированный рабочий день! Вот я отдыхаю после приключения, случившегося сегодня вечером, а тут звонят из управления, и надо ехать по вызову прямо среди ночи.

– Что-то случилось? – осведомилась Хелен.

– Еще одно убийство. Женщина-фотограф застрелена в своем доме в Вэлли-Хейтс, – ответил я.

– Селестина Джексон?

– Может, это просто совпадение? – Я ухмыльнулся, тут в моей голове что-то взорвалось.

– Эл? – Голос Хелен дрожал. – Что с тобой?

На полпути к спальне я с облегчением увидел свой заряженный пистолет на комоде, и колени мои задрожали от внезапной слабости. Однако, несмотря на это, тревога не отступала. Я взялся за ремень от кобуры и понюхал ствол, к ужасу своему уловив отчетливый острый запах кордита, потом открыл барабан и увидел, что не хватает одной пули.

– Эл! – Хелен стояла около открытой двери и смотрела на меня.

– Я нашел оружие убийцы, – сказал я и опять повернул барабан. – Это мой собственный пистолет.

Ее лицо помрачнело, в сапфировых глазах, которые, казалось, стали еще больше, отчетливо читались страх и сомнения.

– Ты права, – ответил я на ее безмолвный вопрос. – Я мог застрелить Селестину Джексон и не помнить этого.

Глава 7

Над камином по-прежнему висела увеличенная фотография обнаженной Селестины Джексон вид сзади. Я устало подумал, что это была действительно красивая попка, но она уже больше ничего не говорила мне, так же и ее владелица с льняными волосами уже никогда и ни с кем не будет говорить. Эд Сэнджер включил вспышку, и я вздрогнул, некстати вспомнив сотворенное мною солнце, которое просто было фотографическим прожектором.

Обнаженное тело Селестины лежало у камина среди разбросанной рваной одежды. Ее глубокие голубые глаза были широко открыты, а на лице застыло выражение ужаса. На ее теле виднелись глубокие царапины и следы запекшейся крови, которая ручейком стекала из пулевой раны на левой груди в лужицу коричневого цвета на ковре. Я отвернулся и закурил сигарету, ощущая сильное желание проверить, нет ли у меня под ногтями мельчайших частичек ее кожи.

Док Мэрфи встал с колен и подошел ко мне.

– Ты выглядишь очень взвинченным, Эл, – заключил он.

– Когда она умерла?

– Ну, – он пожал плечами, – мы еще уточним, но смерть наступила где-то между восемью и девятью вечера. Вскрытие покажет, но, судя по всему, пуля попала в левый желудочек сердца, как и той, другой девчонке. Тебе не кажется, что здесь поработал какой-то сексуальный маньяк, а, Эл?

– Думаешь, это возможно? – ответил я.

– Они обе блондинки, молоденькие, смазливые. Судя по обстановке, и с этой тоже предварительно позабавились.

– Тоже? – Я уставился на него. – Ты ничего такого не писал в своем отчете о вскрытии тела Голди Бейкер!

– Ты, наверное, даже не удосужился прочитать его?

– Ты прав, – с сожалением вспомнил я. – Он лежал у Лейверса на столе, но мы в это время спорили о другом.

– Да, вы отлично сработались!

– А почему бы тебе не пойти домой прямо сейчас, док? – Я буквально зарычал. – Твоя жена, наверное, уже терзает какого-нибудь молочника на улице.

Пару секунд Мэрфи с сардонической улыбкой изучал мое лицо.

– Тебя что-то беспокоит? – мягко спросил он. – Может, тебя посетил неудовлетворенный вампир?

– Меня беспокоит только одно – ты; твой маленький черный чемоданчик и твое вшивое чувство юмора!

– Брось заливать. – Он слегка ухмыльнулся. – Но может быть, ты и прав, чувство юмора у меня действительно вшивое. Я начну вскрытие около десяти. Послать пулю на баллистическую экспертизу, чтобы они сравнили ее с пулей, извлеченной из тела этой девчонки, Бейкер?

– Да, – сказал я упавшим голосом.

– Звучит так, будто ты меньше всего хочешь поймать убийцу?

– Я серьезно подумываю о том, не стать ли мне медицинским маньяком? Это…

– Мужик, который убивает только врачей, – закончил он за меня. – У меня на душе полегчало. Эл, когда я услышал, что ты шутишь. Спасибо! Мне кажется, что у нас обоих вшивое чувство юмора.

Эд Сэнджер подошел к нам.

– Я сделал кучу снимков. – Он вопросительно посмотрел на меня: – Пришлю тебе один ко Дню святого Валентина!

– И тысячу отпечатков пальцев тоже? – осведомился я.

Он кивнул:

– Тоже.

– И что еще? – прорычал я.

– Не обижайся на него, Эд, – примирительно произнес Мэрфи. – Он просто на взводе. И вымещает злость на нас обоих.

– Что касается тебя, я понимаю его чувства, – с важностью произнес Сэнджер. – Но как можно не любить такого славного парня, как я?

– Водевильный дуэт, – горько заметил я. – Сейчас начнут кидать друг другу в голову надутые свиные пузыри!

В течение нескольких секунд они задумчиво смотрели друг на друга, потом Мэрфи сказал хриплым голосом:

– Ты думаешь?

– Комедия-фарс! – воскликнул Сэнджер с деланным восхищением. – Этот дебильный ублюдок, Уилер, считает, что только он может быть гением. Но я уже представляю себе два знаменитых имени на афише – Мэрфи и Сэнджер!

– Мы будем играть в театре! – закричал Мэрфи.

– Каждый год шестнадцать недель в Вегасе, и мы станем грести деньги лопатой!

– Лондон. – Мэрфи тяжело вздохнул. – Главные роли исполняют…

– Боже, заткнитесь! – взвыл я.

– Дело только в том, – с сожалением сказал Сэнджер, – где, черт возьми, мы найдем свиные пузыри.

Мэрфи кивнул в знак согласия:

– Да еще и надутые!

– Знаешь, Эл? – Сэнджер опять стал серьезным. – По-моему, здесь поработал сексуальный маньяк!

– Уведи его отсюда, – вопросил я Мэрфи, – пока я не совершил третье убийство!

Они уже почти дошли до двери, ведущей в гостиную, когда Мэрфи оглянулся:

– Санитары сейчас приедут. Присмотри за ними, Эл.

– Я на все готов, лишь бы не видеть больше твоей рожи, – отозвался я.

Через несколько секунд я услышал, как захлопнулась за ними входная дверь, и еще какое-то время различал затихающий шум моторов их машин. Мне показалось, что неплохо бы осмотреть оставшуюся часть дома. Никакого оборудования для съемок я не нашел, кухня и ванная были идеально чистыми и выглядели так, будто ими никто не пользовался. Появились санитары, я стоял в гостиной и смотрел, как уносят тело Селестины Джексон. Когда они ушли, я позвонил в управление и поговорил с сержантом.

– Звонок был анонимным, лейтенант, – сказал он. – Без четырех минут двенадцать.

– Мужской или женский голос?

– Невозможно определить. Его было еле слышно – похоже, кто-то воспользовался старым трюком и говорил через носовой платок.

– Но кто бы это ни был, что он сказал?

– Только то, что в Вэлли-Хейтс убита женщина, и дал мне адрес.

– Отлично, спасибо.

– Лейтенант? – Его голос звучал неуверенно. – Может, меня это не касается, но я слышал, как шериф беснуется из-за вас. Он кричит, что не получал от вас никаких известий последние тридцать шесть часов и не мог связаться с вами. Кажется, последнее, что он сказал перед уходом, это то, что если он не увидит вас завтра в управлении в десять утра, то он уволит вас и обратится в городской отдел убийств.

– Что еще вы слышали, сержант? – вежливо спросил я.

– Я понимаю, это не мое дело. Извините, лейтенант. В следующий раз я буду…

– Пустое! Я благодарю вас за сведения. Кажется, у нас с шерифом странная любовь-ненависть, но когда же он наконец полюбит меня окончательно и бесповоротно?

Сержант подобострастно хихикнул.

– Что-нибудь еще, лейтенант?

Я хотел было спросить его о кратчайшем пути до мексиканской границы, но передумал.

– Вроде бы все, – сказал я. – Вы уже доложили шерифу об этом убийстве сегодня ночью?

– Нет, – чуть встревоженно отозвался он. – Он не дал никаких указаний насчет того, звонить или не звонить ему ночью, поэтому я подумал, что лучше ему поспать.

– И правильно!

Я выключил свет, закрыл дверь и пошел к машине. У меня был выбор: пойти в фотостудию Селестины и провести несколько часов, роясь в ее фотоснимках – с твердой уверенностью, что все самое интересное уже унес Кендрик, – или отправиться домой и завалиться спать, понадеявшись, что все само собой образуется. Столь деятельный человек, как я, мог выбрать только одно. Я поехал домой.

Свет в квартире горел, Хелен Уолш все еще ждала меня, сидя в кресле. На маленьком столике перед ней стояли два стакана, до половины наполненные виски, и чашка со льдом.

– Я решила, что ты, наверное, захочешь выпить, – тихо проговорила она.

– А я думал, что ты сразу, как я ушел, поймала такси и поехала домой.

– Мне хотелось узнать, что произошло.

Я пошел на кухню и открыл бутылку содовой, потом вернулся с ней в гостиную и приготовил себе выпивку.

– Она умерла, – сказал я. – Пуля попала ей в левую грудь, так же как Голди Бейкер. Она обнаженная лежала на ковре, разорванная одежда валялась вокруг, а все ее тело было в ужасных царапинах. Голди Бейкер насиловали перед смертью, и коронер считает, что то же самое произошло и с Селестиной Джексон. Ты хочешь знать, кем я теперь оказываюсь? Сексуальным маньяком – убийцей!

– Нет! – Она поежилась.

– У меня есть только один шанс, – сказал я, – найти Кендрика прежде, чем фотографии будут отправлены. Проблема в том, где искать. Пайн-Сити не так велик, и – если Кендрик не смоется куда-нибудь еще – мне хватит пары недель, чтобы его вычислить. Но в моем распоряжении в лучшем случае двенадцать часов!

– Может быть, он сообщит Марко, где он?

– Надо еще найти Марко, – проворчал я. – Его не было сегодня в конторе. Кендрик не сказал ничего определенного: мол, Марко нет в городе и, возможно, он вернется завтра. Новенькой глупой секретарши тоже на работе не было: почему?

Она неопределенно улыбнулась:

– Разговор с тобой прошлой ночью разбудил во мне ненависть к Марко! У меня не было сил смотреть на него сегодня.

Я допил свой стакан, налил себе еще виски, потом сел на диван. Хелен Уолш спокойно глядела на меня. Ее сапфировые глаза светились участием.

– Ты что-то говорила о приглашении, – многозначительно напомнил я.

Она улыбнулась.

– Ты повторяешь его, Эл? – Ее голос звучал очень нежно.

– А ты ведь не отказывалась от прежнего, – заметил я. – Подобные приглашения, мне кажется, не теряют силы.

Она тяжело задышала. Ее грудь беспомощно поднималась и опускалась.

– Наверное, нам нужно немного допинга, – сказала она.

Я глотнул разбавленного виски и вдруг почувствовал себя лучше.

– Мое лекарство в бутылке, – заверил я. – Хочешь присоединиться?

– Мне нужно что-нибудь требующее физических усилий. Что ты можешь предложить?

– Быстрая пробежка вокруг дома?

– Думаю, пойдет.

Она встала и начала расстегивать блузку, пуговицу за пуговицей, медленно открывая упругие полушария своих, грудей с розовыми сосками, которые, как я заметил, уже стали твердыми. Совершенно безучастно она сняла блузку и бросила ее на спинку кресла. То же самое она сделала с брюками, которые положила на блузку. На ней остались только черные трусики, которые врезались ей в промежность и едва прикрывали то, что должны были прикрывать. Крошечный завиток вьющихся рыжих волос выбивался из-под их упругой ткани.

– Приятно бежать, когда ветер обдувает обнаженную кожу, – заявила она.

– Если ты собираешься бежать в таком виде, – задумчиво сказал я, – я присоединюсь к тебе в качестве охраны.

– Я думаю, что должна быть благодарна тебе за участие, но это не назовешь экстазом, не так ли?

– Все впереди.

– Рада слышать. – Хелен медленно прошла через комнату ко мне, ее крадущиеся движения заставили затрепетать все мои нервы. Она опустилась на колени передо мной, оказавшись между моих ног, и, улыбаясь, начала расстегивать пуговицы моей рубашки. – Так кому нужно бежать вокруг дома? – лукаво осведомилась она.

Я улыбнулся ей:

– Все в твоих силах.

Расстегнув все пуговицы, она запустила руки под рубашку, нежно поглаживая меня прохладными пальцами, что вызвало вполне ожидаемую реакцию у меня в паху. Хелен наклонила голову и слегка прикусила мой правый сосок своими зубками, потом проделала то же самое с левым и провела языком прямую линию вниз по моей груди почти до пупка, к которому долго приближалась по спирали. Я позволил себе расслабиться, разрешая ей продолжать начатое.

Пальцы Хелен недолго сражались с пряжкой моего ремня, потом, когда она справилась с «молнией», я немного приподнялся на стуле, чтобы ей было проще спустить мои брюки с бедер. Затем ее пальцы начали рыться в моих трусах, и наконец, чуть задержав дыхание, она нашла и вынула то, что искала. Моя мачта раскачивалась и стремилась вверх в ее пальцах. Она издала мягкий воркующий звук и, наклонив голову, сомкнула свои губы вокруг нее. Ее язык нажимал на нервный центр у основания, потом пробежал по всей длине. Хелен была холодна, но очень искусна, я взял ее руками за плечи, потом скользнул по ее спине ниже, под ее тонкие черные трусики, чтобы сжать ее спелые ягодицы. Мой пенис дрожал и напрягался, и, казалось, еще немного, и он проткнет ей горло.

Наконец ее губы соскользнули, и она выпрямилась, сидя на коленях. С загадочной и хитрой улыбкой она спустила трусики так, чтобы они упали на ковер, отбросила их в сторону и легла на пол в призывной позе: ее нежное лоно порозовело и открылось, готовое принять меня. Десять секунд ушло у меня на то, чтобы освободиться от оставшейся одежды и упасть на пол между ее раздвинутых ног, поднимая их все выше и проталкивая себя в нее. Я работал как насос, упорно, и мои пальцы продвигались все глубже между ее ягодиц, пока она не застонала и не начала извиваться подо мной; и вот, когда пришел момент высшего наслаждения, внезапный крик вырвался откуда-то из глубины ее гортани.

– Возьми меня, Брюс! – завизжала она, закрыв глаза. – Возьми меня. Сильнее!

Глава 8

Меня разбудил настойчивый звонок телефона. Рядом со мной в постели никого не было: остались только слабый, едва уловимый запах и память о сражении, которое длилось большую часть ночи, пока мы меняли позу за позой и, наконец, кончили в классической «69», когда все, что осталось от моей молочно-белой жидкости, перетекло ей в рот, и я заснул глубоким сном без сновидений. Мои часы показывали без пятнадцати девять, и этот проклятый телефон не замолкал ни на минуту. Я вытащил себя из постели и взял трубку.

Уилер! – Крик чуть не разорвал мою барабанную перепонку. – Я только одно хочу сказать тебе: если ты не появишься в моем кабинете до десяти утра с подробным письменным отчетом о твоей деятельности за последние сорок восемь часов, то я позвоню капитану Паркеру и попрошу, чтобы его отдел занялся двумя убийствами, а тебя немедленно отстраню от работы без жалованья!

Можно написать подробный отчет от руки или вы хотите, чтобы я его напечатал? – вежливо спросил я.

– Что? – растерянно переспросил он. – Проклятье, я не понимаю, как ты успеешь хотя бы его написать, если он, конечно, уже не написан, чтобы представить к десяти!

Вы не получили ничего интересного сегодня по почте, шериф? – Я хотел спросить это самым беспечным тоном, но у меня получился лишь сдавленный хрип.

Откуда, черт побери, мне знать? Мисс Джексон еще не просмотрела почту. – Некоторое время я прислушивался к его тяжелому дыханию. – Уилер! Ты пытаешься шутить?

– Пытаюсь, – согласился я. – Самое время.

– Ты не болен, с тобой ничего не стряслось?

– У меня немного ноет нога, но это пустяки, – бодро ответил я. – Просто старая рана. Помните, шериф, тот день, когда я спас вам жизнь…

– К десяти! – взвыл он и бросил трубку.

Я тоже повесил трубку и подумал, что он, наверное, не в своем уме, если думает, будто я подойду ближе чем на полмили к его кабинету. Ясная, кристально чистая картинка появилась в глубине моего сознания: я вхожу в кабинет, а Аннабел Джексон кладет пакет с фотографиями шерифу на стол и говорит, что это может быть интересно. Я нашел в телефонной книге номер Элеоноры Долан, все еще записанный под именем Бейкер Г., и набрал его. Она ответила на четвертый звонок.

– Лейтенант Уилер, – представился я. – Я хотел бы встретиться с вашим другом Джеффом Фалланом. Вы знаете, где он живет?

– Все очень просто. – Она мягко засмеялась. – Этажом выше, надо мной.

– Сделайте одолжение, – попросил я. – Пойдите скажите ему, что я хочу увидеться с ним, и спросите, будет ли он дома, если я приеду к нему через час.

– Конечно, лейтенант. – Ее голос немного потеплел. – Кто знает, может, мне посчастливится и меня пригласят позавтракать.

Я принял душ, побрился, почистил зубы пастой, которая гарантировала отличное настроение и бодрость на весь день, но не ощутил ни того, ни другого и пошел одеваться. Мой желудок напомнил мне, что я не ел ничего, кроме сандвича вчера, во второй половине дня, поэтому я приготовил яичницу и кофе. В сравнении с обычным завтраком Уилера это был просто банкет.

Когда я поднялся на четвертый этаж многоквартирного дома, я понял, что любой паршивый коп сначала узнал бы номер квартиры Фаллана. Я мог выбрать одну из трех, поэтому выбрал номер сорок два и нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти тотчас же, и женщина с красными глазами и грязными серебристо-белыми волосами, одетая в абсолютно прозрачную ночную рубашку, бросилась мне на шею и прижалась ко мне своей обширной грудью.

– Донни! – счастливо заскулила она. – Ты вернулся!

– Я думал об этом, – решительно заявил я, – и отказался от этой мысли. Я уже больше никогда не буду веселить тебя.

Она выпала из моих рук, будто резиновая кукла.

– Ты не Донни!

– А ты – не Джефф Фаллан! – сказал я обвиняющим тоном.

– Он живет напротив. – Она откинула голову назад и презрительно усмехнулась. – Кто ты такой? Сосунок!

– Почему, дорогая? – промурлыкал я.

Она тяжело вздохнула, и ее входная дверь с треском захлопнулась прямо перед моим носом. «Это невозможно, – думал я, идя через коридор, – ничего хорошего не выходит, если с утра ты первым делом бреешься».

Нужная дверь открылась, и там стояла улыбающаяся Элеонора Долан в ярком, голубом с полосами, платье, которое подчеркивало совершенство ее удивительно пропорционального тела и доходило ей до середины бедра. Ее черные волосы отливали блеском здоровья, темные глаза сияли. Она имела такой цветущий вид, что я почувствовал себя старым и усталым только при одном взгляде на нее.

Мне повезло, меня пригласили на завтрак, – сказала она. – Входите, лейтенант.

Я прошел за ней в квартиру, которая в точности повторяла ее собственную, не считая того, что обстановка была несомненно классом выше. Фаллан ждал в гостиной, одетый в простую домашнюю одежду, и держался с изящной непринужденностью, которой мне никогда не достичь, проживи я хоть до ста лет. Эти токи мужественности, истекающие из каждой поры, ощущались почти физически.

– Доброе утро, лейтенант. – Он показал мне свои прекрасные белые зубы, и я пожалел, что не ношу темных очков. – Я не надеялся увидеть вас опять так скоро, но это приятный сюрприз!

Если он будет продолжать свои проклятые любезности, с яростью подумал я, я запущу в него первым попавшимся ботинком.

– Я хотел бы поговорить о Брюсе Вильямсе.

– У меня есть дела дома, – тактично вспомнила Элеонора Долан. – Если я вам понадоблюсь, я у себя, лейтенант. – Но ее ослепительная улыбка предназначалась исключительно Фаллану.

– Отлично, – согласился я.

Минутой позже, когда входная дверь закрылась за ней, лицо Фаллана приобрело привычный вид вице-президентской суровости.

– О каком Брюсе Вильямсе, лейтенант?

– Вы их знаете несколько? – удивился я. – Я имею в виду Брюса Вильямса, который покончил с собой. Того человека, чье место вы сейчас занимаете в фирме.

– Понимаю. – Его глубокий бас звучал одновременно печально и задумчиво. Любой человек, работающий с Фалланом, мог, наверное, постареть и поседеть, ожидая, пока тот примет решение.

– Вы знаете почему он убил себя? – настаивал я.

– Конечно.

Он вынул из кармана английскую вересковую трубку и крепко зажал ее своими почти светящимися зубами. Она тускло блестела, и я подумал с раздражением, что секретарша Фаллана каждый вечер в течение часа полирует ее прежде, чем ее отпускают спать.

– Может быть, мы продолжим, мистер Фаллан? – Я усмехнулся. – Хотя я могу угадать почти все ответы, но все же порядок есть порядок. Поэтому я буду задавать вопросы, а вы попытаетесь на них ответить…

– Лейтенант, – в его голосе проскальзывали ледяные нотки, – я с удовольствием буду сотрудничать с вами и помогать всем, чем могу. Особенно если вы будете выражаться яснее.

– Тогда расскажите мне о Брюсе Вильямсе, – сказал я. – Что за человек он был? Насколько хорошо вы его знали? Его сильные и слабые стороны – и все тому подобное.

Фаллан вынул трубку изо рта и задумчиво постучал ею по верхним зубам.

– Слишком много вопросов, лейтенант, но я постараюсь. Брюс был блестящим работником. В двадцать семь лет он справлялся с обязанностями вице-президента в такой фирме, как «Элаид консептс», которая занимается новыми разработками в самых различных областях техники. Мы два года трудились вместе, я любил его и восхищался им.

– Какую должность вы тогда занимали в фирме?

– Я занимался торговыми операциями, – коротко сказал он. – В нашей фирме мы не очень-то обращаем внимание на должности, оклады у нас по первому классу.

– Но вы следовали за ним по служебной лестнице?

– Думаю, так, – скромно признал он.

– Вы знаете, что довело его до самоубийства?

– Отношения с какой-то – я понял только после его смерти – девушкой по вызову.

– Голди Бейкер, – терпеливо уточнил я. – Это та самая девушка, тело которой было обнаружено в квартире мисс Долан прошлой ночью.

– Я не знал этого. Какое невероятное совпадение!

– Что вы можете сказать о личной жизни Вильямса?

– Он был женат, но детей у него не было. Я не думаю, что они долго бы прожили вместе. Я имею в виду Брюса и его жену.

– А ее вы знали?

– Я встречался с ней всего пару раз, но помню, она показалась мне очень привлекательной.

– Блондинка? – беспечно спросил я. – Или брюнетка?

– Рыжеволосая! – По его лицу скользнула слабая довольная улыбка.

– Производил ли Вильямс впечатление человека, который может в подобной ситуации покончить жизнь самоубийством?

– Определенно нет! – Он направил мундштук своей трубки мне прямо в грудь. – Я был потрясен, когда узнал, что бедняга застрелился. Как я говорил, он был очень милым человеком, но при этом сильным и деятельным. – Мундштук трубки опять вонзился мне в грудь. – Но есть и кое-что еще, лейтенант. Если смотреть на ситуацию беспристрастно, его поступок невозможно оправдать. Хорошо, он сделал глупость, связавшись с женщиной, которую ему подсунули в качестве приманки. Кто-то задумал и провернул целую операцию, чтобы сделать серию фотоснимков, на которых он был с этой женщиной, и отправил копии его жене и членам совета директоров фирмы.

«Если мундштук этой трубки еще раз приблизится ко мне, – подумал я, – то я просто выхвачу ее из рук Фаллана и разломлю пополам».

– Продолжайте, – прорычал я.

– Перед Вильямсом встали две проблемы. Но во-первых, его отношения с женой были и без того плохими, и доказательство его неверности уже ничего не решало. Возможно, ему стало даже легче оттого, что у его жены имелся веский повод для развода. С другой стороны, ситуация в фирме тоже не выглядела совсем безвыходной. Конечно, совет директоров был потрясен, но Брюса очень ценили в компании, и я не думаю, что его заставили бы уйти. Он пережил бы чертовски неприятное время, возможно, его временно понизили бы, но и только. И даже если бы его вынудили уволиться, ему не составило бы труда подыскать себе другое место.

– Зачем же он убил себя?

– Я долго думал над этим. – Он изо всех сил пытался скрыть свою гордость. – Ответ настолько прост, что я долго его не замечал. Брюс был молодым, талантливым, целеустремленным, с безудержными амбициями. Он даже мысли не допускал, что перед ним возникнет какое-то препятствие. Поэтому, неожиданно столкнувшись с тем, что показалось ему полным крахом, он просто сломался. – Фаллан сокрушенно покачал головой. – Как я знаю, такое не редкость.

– А вы не думаете, что тут дело в Голди Бейкер? Я имею в виду, что он мог просто влюбиться в нее, и потрясение оттого, что она хладнокровно подстроила ему ловушку, толкнуло его на самоубийство?

– Это не приходило мне в голову, лейтенант! – Какое-то мгновение его глаза смотрели на меня с ненавистью. – Возможно, вы правы. – Каким-то образом ему удалось не споткнуться на этих словах.

– Я долго думал об этом, – скромно сказал я. – Ответ настолько прост, что его можно просто не заметить. – Я выждал пару секунд и добавил: – Конечно, если у вас нет опыта.

Фаллан опять засунул трубку в рот и свирепо покосился на нее.

– Что-нибудь еще, лейтенант?

– Не думаю, – сказал я, – спасибо за помощь, мистер Фаллан.

– С удовольствием.

– Я зайду сейчас к мисс Долан, – сказал я. – Пара обычных вопросов.

– Лейтенант? – Его обычно ослепительная улыбка потускнела. – Вы не могли бы дать мне совет личного характера?

– Как сохранить дружеские отношения с вашей секретаршей, если она явно хочет поменять их на интимные?

– Вы очень догадливы, лейтенант!

– Жаль, что она переехала в этот дом.

– Я сам виноват! – посетовал Фаллан. – Я знал, что она ищет квартиру, поэтому, когда я услышал, что квартира этажом ниже освобождается, сказал ей об этом. Что мне теперь делать?

– Я вижу три варианта, – сказал я. – Вы можете переехать, найти другую секретаршу или уговорить какую-нибудь свою приятельницу вечером посидеть на вашем диване в прозрачной ночной сорочке и одновременно пригласить мисс Долан к себе что-нибудь выпить.

Он вежливо осклабился:

– Черт побери, мне никогда не найти другую секретаршу, хоть вполовину такую квалифицированную, как мисс Долан.

Я спустился вниз по лестнице И позвонил в дверь Элеоноры Долан. Счастливое выражение ее лица заметно похолодело, когда она увидела, что это всего лишь я.

– Входите, лейтенант, – вежливо сказала она.

Когда мы шли в гостиную, она повернулась ко мне с терпеливым смирением.

– Что я могу сделать для вас?

– Знаете, я знаком с вами только три дня, но вы изменились за это время.

– Я? – Она недоуменно подняла брови.

– В первый раз вы были сердитой, резкой. Голди предложила вам работать с ее боссом, но это значило, что вы должны спать с ним, и вы отказались. Но почти сразу же подумали, что стоило бы согласиться. Все было бы лучше, чем остаться безликой личной секретаршей. На следующий день к вам вернулось ваше обычное сардоническое настроение. Но в этот раз, – я восхищенно покачал головой, – меня встретила очаровательная милашка с сияющей, лучистой улыбкой и с дружеской готовностью помочь – тактичная, в меру скромная и любезно-приятная в беседе. Я подозреваю, что эти перемены произошли из-за парня, который живет этажом выше.

– Только после этого ужасного ночного происшествия он начал замечать меня, – охотно призналась она. – Я имею в виду, как человека, а не как рабочий инструмент!

– Я предпочел бы прежнюю Элеонору Долан, – сказал я ей.

– Черт с вами и вашими идиотскими предпочтениями. – Она довольно хихикнула. – Чтобы сделать вам приятное, лейтенант, для вас я всегда буду оставаться прежней Элеонорой Долан. Идет?

– Идет, – согласился я. – Вам не надо идти на работу или куда-нибудь еще?

– Джефф сказал, что я могу не появляться в конторе до следующей недели. Он дал мне возможность прийти в себя после потрясения. – Она издала удовлетворенное мурлыканье. – И сам он тоже, кажется, немного растерян.

– Я знаю, что это шантаж, – зло сказал я. – Но если вы не хотите, чтобы я рассказал ему о настоящей Элеоноре Долан, вы должны оказать мне некую услугу!

– В такое время, лейтенант, – твердо сказала она, – у меня нет никакого желания раздеваться и ложиться в постель. И вы сами знаете, что очень неудобно заниматься любовью с девушкой, которая все время хихикает.

– Черт! – рявкнул я. – Опять не удалось! Я думаю, пора выпить чашечку кофе.

– Без сливок и сахара. – Она широко улыбнулась. – Кофе сейчас будет, лейтенант.

Я смотрел, как она исчезает в кухне, наполненная самых радужных надежд, и попытался забыть о своем недавнем разговоре с Фалланом. На улице дул свежий ветерок, и я вышел на балкон посмотреть на залитую солнцем панораму Лысой Горы. Балкон был размером двенадцать на четыре, с решеткой высотой в три фута. Я схватился за нее обеими руками и высунулся чуть ли не по пояс. На каждом этаже, в каждой квартире имелся такой же балкон, и я прикинул, что расстояние от одной балконной решетки до другой примерно восемь футов. Все эти интеллектуальные математические упражнения утомили меня, поэтому я вернулся в гостиную и сел.

Элеонора вошла с пепельницей и поставила ее на стол, после чего принесла кофе.

– В последний раз, когда ты готовила мне кофе, ты насыпала столовую ложку растворимого кофе в чашку, налила туда горячей воды и чуть ли не выплеснула эту смесь мне в физиономию, – заметил я. – Теперь ты все делаешь очень любезно, будто я шпион из местного женского клуба!

– Пей давай, – бросила она и протянула мне чашку.

– То, что ты боишься сплетен и не можешь из-за этого лечь в постель с парнем, которого любишь, – спокойно заметил я, – это не причина, чтобы отдаться любому, кто, как ты думаешь, может предложить тебе замужество, медовый месяц в своей квартире и унылую жизнь домашней хозяйки впоследствии.