Текст книги "Молчание матерей"

Автор книги: Кармен Мола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 22

Кристо открыл бутылку кавы и наполнил бокалы. Кава была плохая, слишком сладкая. На столе для игры в мус стояли тарелки с сырными палочками и картошкой фри. Ричи, молчаливый полицейский, с которым Рейес до сих пор не обменялась ни словом, торопливо ел, а остальные перешучивались, и гул их голосов заполнял кладовку Курро.

– Видели бы вы Рентеро! – Вспоминая встречу в больнице, Фабиан подражал голосу комиссара: – «Насколько я знаю, Вальдеморо не входит в зону ответственности полиции Вильяверде?»

Все громко расхохотались, Грегор и Номбела – чуть ли не до слез. Кристо вновь наполнил бокалы и поднял свой:

– За Уилсона Кабельо, который нам очень помогает, хоть это ему и невдомек.

– За Уилсона Кабельо! – откликнулись остальные, и Рейес в том числе.

Кто же они такие? Коррумпированные полицейские или просто бесшабашные парни, ввязавшиеся во взрослые игры?

Рейес не удивилась бы, окажись кава на самом деле «Чампином» – безалкогольной газировкой, которую наливают детям, и начни кто-то из ее новых коллег надувать воздушные шары, как на праздновании дня рождения. Они не могли убить Гильермо Эскартина, она убеждалась в этом все больше. Они не способны на такую чудовищную жестокость. Да, своего они не упустят; запугивают предпринимателей и за процент крышуют наркоторговцев, но при этом по-своему заботятся об этом районе и его жителях. Она вспомнила, как тепло Фабиан разговаривал с проститутками из Вильяверде. Название группировки и ритуал посвящения – просто позерство, мишура. Они только изображают плохих парней.

– Как твоя мать? – Рейес села рядом с Кристо, который наблюдал за остальными, а те словно изо всех сил старались развлечь его.

– Хреново. После операции на бедре подхватила инфекцию… Ей восемьдесят два, не знаю, выкарабкается она или нет. Я сам виноват, положил ее в паршивую государственную больницу, а не повез в Барселону к хорошему врачу. Я уже с ним договорился, а она ни в какую: сказала, что останется в Мадриде.

– Ты на ночь поедешь к ней в больницу?

К ее удивлению, вместо ответа Кристо встал и, когда все посмотрели на него, объявил, что праздник окончен.

– Оставьте нас с новенькой ненадолго.

Он снова сел и подождал, пока подчиненные выйдут из кладовки.

– Нет, не поеду. У нас дела. Ты уже восстановилась?

– Конечно. А что надо делать?

– Сможешь переодеться проституткой?

Рейес заколебалась. Она не слышала, чтобы Кристо шутил, так что, видимо, он говорил серьезно.

– Из Колонии-Маркони или из «Дамочек»?

– Лучше из «Дамочек». Сиськами трясти не обязательно. Фабиан отвезет тебя в бордель «Гетеры». Зайдешь, выпьешь бокальчик, пофлиртуешь с кем-нибудь из клиентов. Спать с ним тебя никто не заставляет; только если сама захочешь.

– Видимо, это не все?

– Мы дадим тебе пакет с килограммом героина. Поставишь его за динамиком около прохода к туалетам.

– А потом позвонить вам, чтоб вы пришли туда с обыском? – догадалась Рейес. – У вас уже есть ордер?

Кристо улыбнулся. Ему нравилось, что девчонка соображает быстро и не требует объяснений.

– Хозяин заведения – мудак; никак не хочет понять, как делаются дела в Вильяверде. Его надо прижать. Тебе все ясно?

– Абсолютно.

Фабиан подобрал Рейес у выхода из метро «Принсипе-де-Вергара». Он приехал на том же старом белом «форде», что и в прошлый раз.

– Что мне делать, когда вы появитесь?

– Ничего. Тебя задержат, как и всех остальных. Посадим тебя в машину к Ричи, и он отвезет тебя домой. – Фабиан заглянул в глубокий вырез ее топа. – Непросто тебе будет отбиваться от клиентов.

– Думаешь? Ты не поверишь, но эта кофточка стоит шестьсот евро. Надеюсь, никто не догадается…

По пути Фабиан шутил про тряпочку, которая еле прикрывала ей грудь. У Рейес болела голова, и перед выходом она выпила ибупрофен. Рана ее не беспокоила, но она чувствовала себя разбитой.

– На прошлой неделе мы опечатали этот бар, и хозяин совсем не обрадовался.

– Он не платил что положено?

– Платил, но нам все время приходилось на него давить. Потом в одном из номеров убили журналиста, ну и, понятно, пришлось заведение закрыть. Теперь этот козел говорит, что платить больше не будет.

– А кто убил журналиста?

– Шлюха, с которой он развлекался. Всадила в него пулю.

– Шлюхи в борделе ходят с оружием? Странно это, Фабиан.

– А вот судье так не показалось. Он отправил ее в Сото-дель-Реаль, ждать суда. Если бы ты знала Дели, тоже не удивилась бы. Она как дикий зверь.

– Дели? Кто это?

– Венесуэлка. Начинала в Колонии-Маркони, красотка. Мы с ней поладили, так что ей удалось подняться. В «Гетерах», по крайней мере, не холодно.

– А что с журналистом? За что она его прикончила?

– Он был сволочью, и скучать по нему никто не станет.

Рейес хотелось задать еще много вопросов, но она понимала: в Отделе не жалуют любопытных. Как далеко готовы зайти эти полицейские? Она не могла избавиться от мысли, что смерть журналиста для Кристо и его команды так же выгодна, как и подстава, в которой ей предстояло участвовать этой ночью. Конечно, подкинуть наркотики в бар – одно, а убить человека – совсем другое. И все же, возможно, она поторопилась, решив, что ее новые товарищи не так уж опасны.

Они въехали в Вильяверде. На заправке их ждала Марлен, молодая доминиканка в шубке из искусственного меха, которая пообещала провести Рейес в «Гетеры». Рейес спрятала сверток с кокаином в сумку, попрощалась с Фабианом и направилась по обочине за Марлен – та жевала жвачку и без умолку болтала с Рейес, как со старой знакомой. Марлен шла босиком, но Рейес не последовала ее примеру и не разулась, хотя идти на каблуках было очень неудобно.

– Я сказала менеджеру, что ты моя подруга. Он обычно не возражает, но, если будешь слишком строгой с клиентами, точно прикопается. По крайней мере, раскрути их на выпивку, а то некоторые только языком трепать горазды; думают, что они неотразимы. Как тебя будут звать? Выбери себе какое-нибудь имя, настоящие тут не используют.

Рейес осенило:

– Не знаю, может, Дели? Хорошо звучит. Типа я «деликатес»…

– Нет уж, придумай другое, – сухо ответила Марлен. – С этим связаны плохие воспоминания.

– А в чем дело?

– Фабиан что, тебе не рассказал? Ладно, неважно. Будешь Лупе, о’кей?

Рейес не стала настаивать – побоялась, что Марлен проболтается Фабиану.

«Гетеры» находился в старом двухэтажном здании, выкрашенном в фиолетовый цвет; фасад украшала красная вывеска. У двери стоял здоровяк охранник: с такой комплекцией он мог бы участвовать в Кубке шести наций по регби. Он назвался Димитрием – имя свидетельствовало о восточноевропейском происхождении. Несмотря на угрожающий вид, разговаривал он любезно, на отличном испанском, почти без акцента.

– Клиенты уже повалили. Похоже, сегодня будет удачная ночь.

– Хорошо бы, – ответила Марлен.

Помещение оказалось больше, чем Рейес ожидала. Ковролин, позолота, обитые бархатом диваны и хорошо укомплектованный бар. За стойкой выпивали с клиентами около пятнадцати девушек. Рейес посмотрела на табличку, указывающую путь к туалетам. Перед выходом в коридор стоял динамик, за которым она должна была оставить сверток, полученный от Фабиана.

– Пошли, познакомлю тебя с менеджером.

Марлен кивнула на невысокого сухопарого мужчину с залысинами, в белой рубашке без галстука и синем костюме как будто с чужого плеча. Мужчина сидел за стойкой и макал кекс в кофе с молоком.

– Ты не смотри, что он на вид простак, на самом деле та еще сволочь, – шепнула Марлен и направилась к бару. – Ольмо, это Лупе, подруга, про которую я говорила.

– Привет, Лупе. – Ольмо оглядел ее с головы до ног и явно остался доволен. – У тебя есть опыт?

– В смысле, умею ли я трахаться? А то!

Ольмо расхохотался:

– В этом я не сомневаюсь. Нет, разводить клиентов. Мы в основном зарабатываем на напитках, которые они заказывают.

– Пока нет, но я быстро учусь.

– Тогда за дело. Полапать тебя они могут, но дальше – только за деньги. Сиськи им просто так не показывай.

– Поняла, только сбегаю быстро в туалет.

– Там, с другой стороны, есть нормальный, для девочек, – сказала Марлен. – А этот, для клиентов, – мрак, туда только мужики ходят.

– Ничего, я не брезгливая.

Рейес направилась к туалету и, проходя мимо колонок, осторожно спрятала за ними сверток; никто ничего не заметил. Она открыла дверь. Марлен не обманула, здесь был просто свинарник: на раковине – следы кокаина, в унитазе – куча бумаги; многим посетителям явно не хватало меткости. С бешено колотящимся сердцем Рейес выпила немного воды, набрала номер Кристо и тут же, как они договорились, сбросила звонок. Потом выждала пару минут и вышла. Марлен уже болтала за стойкой с парой мужчин, по виду – офисных клерков. Она поманила Рейес к себе.

– Видите, я врать не стану. Красотка.

– Это точно! Она моя, – сразу заявил один из посетителей.

– Тогда пошли, оставим их вдвоем, – сказала Марлен другому.

Мужчине, который остался с Рейес, было около сорока; одет в серый костюм и светло-голубую рубашку, на шее зеленый галстук в белый горошек.

– Мне нравится твой галстук.

– А мне нравишься ты. Каву?

– На шампанское я, по-твоему, не тяну?

– Тянешь, но я предпочитаю тратить на другое. На пару часов у меня в отеле, например.

– Ты из Мадрида?

Болтая с ним, Рейес то и дело косилась на дверь. Она надеялась, что Кристо и его бригада сильно не задержатся: сдерживать напор Хавьера – так назвался ее собеседник – явно будет непросто.

– Из Бильбао, значит. А что делаешь в Мадриде?

– Приехал подписывать контракт. Продаю контейнер китайских футболок парню, который ушел с твоей подругой.

– Целый контейнер? Это же очень много…

– Когда придем в отель, подарю тебе одну.

– Надеюсь, они брендовые, я же не на помойке себя нашла.

– Брендовые, а как же! Только родом из Тайваня.

Рейес сделала всего пару глотков, зато Хавьер себя не ограничивал, и бутылка быстро пустела. Клиент все больше распускал руки, и Рейес уже не знала, что еще придумать, чтобы оттянуть отъезд в отель. Она даже заподозрила, что это очередная проверка: неужели она так и не завоевала доверие команды?

– Мы вроде уже неплохо знакомы: жениться, наверное, пока рано, а вот потрахаться можно. Поедем в отель?

– Это близко?

– Пять минут на машине. Там закажем еще кавы, ты же почти не пила. Я поговорю с менеджером?

– Давай.

Рейес, не сводя глаз с двери, лихорадочно искала выход из положения. Не могла же она поехать с этим мужчиной в отель! Тот уже вел переговоры с Ольмо, и оба широко улыбались. Хавьер расплатился картой и послал ей воздушный поцелуй.

В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появились Кристо, Фабиан и еще несколько человек.

– Полиция! Прошу не волноваться и оставаться на своих местах, тогда ни у кого не возникнет проблем. Приготовьте документы.

Глава 23

В шесть утра они въехали в Сорию на «мерседесе», взятом напрокат в Ла-Корунье. Элена и Сарате вели машину по очереди, давая друг другу поспать или просто отдохнуть. У Элены зазвонил телефон.

– Усеро, около каньона на реке Лобос, – заявила Марьяхо, даже не поздоровавшись. – Так называется деревня, и там великолепный зáмок.

– Замечательно. Но зáмки есть во многих деревнях. Ты уверена, что это то самое место, которое нам нужно?

– Абсолютно. Я только что говорила с хозяйкой отеля. Она запомнила Рамиро и Аншо Бейро, потому что у них редко бывают клиенты-колясочники и им пришлось поднимать парня в комнату на руках. Отель называется «Эль-Балькон-дель-Каньон», хозяйку зовут Дорита. Когда приедете, извинитесь за меня: пришлось разбудить ее ни свет ни заря.

– Мы скоро будем там. Ты ведь ее уже все равно разбудила…

По навигатору ехать им оставалось чуть больше часа; доберутся до Усеро еще до рассвета.

Усеро оказалось маленькой деревней с населением чуть больше сотни человек. Оно было расположено примерно в семидесяти километрах от Сории, столицы одноименной провинции, и принадлежало к судебному округу Эль-Бурго-де-Осма. Несмотря на небольшие размеры, в деревне кипела жизнь: по соседству раскинулся национальный парк «Каньон-дель-Рио-Лобос». Зáмок, упомянутый Аншо Бейро, стоял на возвышении, откуда открывался прекрасный вид на реку. Когда-то он принадлежал тамплиерам, как и монастырь Святого Варфоломея, от которого теперь осталась одна часовня.

– Рамиро Бейро встретился с рыжим толстяком здесь. Заплатил ему – видимо, за оплодотворение суррогатной матери. – Сарате рассуждал вслух, пока машина петляла по серпантину. – Но при чем здесь Гильермо Эскартин? Он сказал жене, что влюбился и что у него будет ребенок. О суррогатной матери речи не было.

– Невозможно ответить на все вопросы сразу, Анхель.

Они наконец вышли на след, и Элене не терпелось выяснить, куда он их приведет.

Название отеля, как и большинства заведений Усеро, отсылало к главной местной достопримечательности – каньону реки Лобос. Отель стоял у дороги, по которой они въехали в деревню; первый этаж занимал обычный бар – когда-то в таких можно было найти стенды с кассетами комиков Аревало и Эухенио. Лестница вела на второй этаж, где, по-видимому, находились номера для постояльцев.

Внутри не было никого, кроме мальчика, – он сидел на столе перед телевизором, по которому показывали мультфильмы.

– Привет. Мама сейчас выйдет. Она готовит завтрак, – сказал ребенок, не оборачиваясь, как будто почувствовал их присутствие.

– Хорошо, мы не спешим. Как тебе мультики?

– Мне нравится их слушать.

Только тогда они поняли: мальчик слепой.

– Доброе утро.

В дверях кухни показалась невысокая полная женщина лет шестидесяти с коротко подстриженными кудрявыми волосами. На ней был фартук с названием отеля. Женщина вытирала руки тряпкой.

На часах было всего семь утра, но она явно встала давно, раз успела приготовить завтрак и навести порядок в баре. Похоже, Марьяхо напрасно переживала, что разбудила ее. Пахло тостами и чистящим средством.

– Что вам приготовить?

– Мы не на завтрак. Мы из полиции. Вы Дорита, верно? Чуть больше часа назад вы разговаривали с нашей коллегой об этом мужчине и его сыне. – Элена положила на барную стойку телефон с фотографией Рамиро Бейро. – Они останавливались у вас девять месяцев назад, в феврале.

– Вроде бы да, хотя помню я только паренька, он был на коляске.

Элена свернула фотографию Бейро и открыла другую, Гильермо Эскартина.

– Посмотрите, пожалуйста, на этого мужчину. Вы когда-нибудь видели его в деревне?

Дорита внимательно рассматривала скриншот видео, которое Эскартин записал для жены незадолго до гибели. Наконец она решительно покачала головой:

– Лицо незнакомое. Тут много туристов, может, он и приезжал, но я не помню.

– А грузный рыжеволосый мужчина? Не встречали такого? – вмешался Сарате.

– Толстый и рыжий? Так это Лусио, но мы зовем его Паночо, – ответил мужчина лет семидесяти с обветренным лицом и не по годам задорной улыбкой. Он как раз принес в бар упаковку лимонада. Дорита представила вошедшего: Бениньо, ее муж. Мужчина попросил ее приготовить гостям кофе и, пока Дорита молола зерна, присел за стойку рядом с Эленой и Сарате.

Пара местных жителей, зашедших в бар позавтракать, удивленно уставились на Элену и Сарате.

– Паночо давно не видно, – сказал Бениньо.

– Как давно?

– Пару месяцев точно. Бог его знает, куда он запропастился.

– Зачем вы его ищете? – cпросил один из посетителей, но у Элены зазвонил телефон, и его вопрос остался без ответа.

Звонил Буэндиа: анализ ДНК подтвердил их предположения. Плод, обнаруженный в теле Рамиро Бейро, оказался его ребенком. Элена тихо передала новость Сарате.

Мужчина, задавший вопрос, подошел ближе. Он не собирался подслушивать – напротив, хотел им что-то сообщить.

– Если ищете Паночо, езжайте на Лас-Суэртес-Вьехас, это ферма недалеко от Кубильоса.

Деревня Кубильос была заброшена еще в семидесятых. Даже в лучшие времена здесь насчитывалось всего два десятка домов, а число жителей не превышало восьмидесяти человек – они выращивали пшеницу, разводили скот и собирали грибы. Теперь от зданий остались лишь голые каменные стены без крыш; школа и площадь, где в День святого Луки танцевали хоту, исчезли без следа, а церковь Вознесения Богоматери заросла сорняками. Сохранилась только колокольня, но без колокола.

В нескольких километрах от Кубильоса они увидели выцветший деревянный указатель с надписью от руки: «Лас-Суэртес-Вьехас». Свернули на грунтовую дорогу и вскоре уперлись в забор, обвитый колючей проволокой.

Элена посигналила, и они подождали пару минут. Судя по всему, на ферме никого не было. Сарате открыл незапертые ворота и вернулся в машину. Они проехали еще метров шестьсот до двухэтажного дома, который скрывался за небольшим холмом. Дом выглядел непритязательно: он не производил впечатления заброшенного, но явно нуждался в ремонте. Как только они открыли дверцы машины, как в нос ударил тошнотворный запах гниения.

Они направились к дому и через несколько метров увидели справа от дорожки дохлую курицу. Чуть дальше над углублением, вырытым в земле, вился густой рой мух. Элена и Сарате остановились в нерешительности: пойти в дом или сначала заглянуть в колодец. Сарате выбрал второе. Неподалеку валялась металлическая крышка. Увидев ее, Элена предположила, что перед ними не колодец, а сточная яма. Возможно, жильцы бросили дом, не убрав отходы, что и привлекало насекомых.

Они приблизились к кирпичному бортику и сразу увидели кишащих внизу червей. Сарате достал фонарик и посветил вглубь узкой, не больше полутора метров в диаметре, ямы. Луч фонарика выхватил из темноты облако мух, а ниже – бесформенную груду тел: ноги, руки, женские головы. Над этой чудовищной братской могилой поднимался смрад разложения. Сарате отшатнулся, будто вдохнул саму смерть.

– Матери, – прошептала Элена, не в силах оторвать взгляд от колодца. – Вот мы их и нашли.

Глава 24

– Их убили.

На расстеленном на земле полиэтилене лежали в ряд пять женщин. Приоткрытые веки обнажали пустые глазницы, искаженные лица напоминали гротескные театральные маски. Волосы прилипли к остаткам кожи, покрытой чем-то похожим на жир – темно-желтый, почти оранжевый. Пахло аммиаком.

Неподалеку разбила штаб бригада криминалистов. Буэндиа пока не приехал из Ла-Коруньи, но Ордуньо и Мануэла уже были на месте. Мануэла сидела на корточках рядом с трупами; исходящий от них ужасный запах, судя по всему, ничуть ее не беспокоил. Она поправила очки и склонила голову, глядя на женщину, лежавшую ближе всего, – темноволосую, с плоским носом и ртом, искривленным жуткой гримасой. Под восковой кожей застыли черные гематомы. На лбу зияла дыра, так что причина смерти не вызывала сомнений.

Мануэла поднялась и прошла вдоль ряда трупов. Второй был сильно тронут тлением; желтую кожу покрывали черно-красные кровоподтеки. Они напоминали молнии, бьющие изнутри истерзанного тела. В приоткрытом рте и в том, что осталось от носа, копошились личинки; волосы невероятного синего цвета прилипли ко лбу. Ей тоже выстрелили в лицо, и пуля прошла рядом с правым глазом. У женщины был вспорот живот, внутри просматривались сплющенные органы. Разрез был неаккуратным, неровным.

– Наверняка так поступили со всеми: вспороли живот и вытащили плод.

Элена отошла от погибших. До нее доносились щелчки вспышек – криминалисты проводили осмотр дома. Этих женщин убили, потом надругались над их телами, вырезав из них детей, а трупы свалили в колодец. Сарате и Ордуньо ходили туда-сюда, но, казалось, никого не замечали, словно лунатики, застрявшие в собственных кошмарах.

Элене позвонила Марьяхо; она должна была собрать максимум информации о ферме.

– Мне понадобится время, много времени… И я в любом случае не обещаю, что смогу найти владельца. Недвижимость зарегистрирована на компанию под названием Blue Investments, которой, в свою очередь, владеют четыре других, и у каждой юридический адрес в каком-то налоговом раю – Фиджи, Панама, Тринидад-и-Тобаго… Лабиринт из ширм, ни одного настоящего имени.

– Это организованная преступная сеть, – сказал Сарате, когда Элена пересказала ему разговор с Марьяхо. – Этот жалкий Лусио такого устроить не мог. Это дело рук не одиночки-психопата, а международной преступной организации.

– И все же без психопата тут не обошлось, – отозвалась Элена.

– Я предпочел бы, чтобы вина за это лежала на каком-нибудь психе. Но, боюсь, за этим стоит бизнес. Убийцы хладнокровно списали пять женщин со счетов, как больных животных.

– Ты правда думаешь, что дело в деньгах?

Предположения Сарате казались Элене убедительными; в ее вопросе звучала ужасная боль за этих женщин.

Ею вдруг овладела страшная усталость, но не потому, что она не спала уже тридцать часов, а потому, что увиденные ужасы лишили инспектора последних сил. Как вычеркнуть из памяти эти картины? Как забыть желтоватые тела пяти женщин с дырами во лбу и распоротыми животами?

Она вернулась к Мануэле, и та подтвердила: всех женщин убили выстрелами в упор. Троим из них выстрелили в лоб, еще двоим – в затылок.

– Сколько времени прошло с момента убийства?

– Пока не могу сказать. – По взгляду Элены Мануэла поняла, что таким ответом она не удовлетворится, и добавила: – Тут есть кое-что странное. Наблюдается омыление трупов, на некоторых участках кожи виден жировоск, но по идее этот процесс начинается только месяца через три. С другой стороны, они лежали в яме, там высокая влажность и почти нет кислорода, поэтому омыление могло начаться раньше.

– Мне нужен конкретный срок, Мануэла.

– Два месяца? – неуверенно предположила та.

– Почему судьи до сих пор нет? – возмутился Сарате. – Нам нужно как можно скорее сделать анализ ДНК. Мы должны выяснить, являются ли эти женщины матерями тех нерожденных младенцев, и установить их национальность.

От входной двери им махал Ордуньо. Он вместе с криминалистами осматривал дом и спешил что-то сообщить коллегам.

– Никаких следов мы не найдем, – заявил он. – Эксперты говорят, дом обработали каким-то химическим составом, чтобы стереть отпечатки. И это отлично сработало.

Элена и Сарате вслед за Ордуньо спустились в подвал. Криминалисты установили там мощные лампы и подключили их к генератору. При ярком свете ослепительная белизна пола, стен и потолка в запущенном сельском доме казалась особенно чужеродной. Вся обстановка настолько отличалась от увиденного наверху, что на секунду сотрудникам ОКА показалось, что они перенеслись в другую реальность. Ордуньо обратил внимание Сарате и Элены на необычные детали: вентили в стенах и крепления на потолке в первом помещении и вентили во втором. Это трубопроводы, объяснил он. Один использовался для отопления, другой – в медицинских целях.

– Понимаете, что тут происходило? Созданы все условия для подачи кислорода и анестетиков… Крепления на потолке в первой комнате, очевидно, остались от ламп. Кстати, видели, как размечен пол? Криминалисты подтверждают: следы совпадают с конфигурацией некоторых моделей акушерских кроватей.

Сарате и Элена огляделись. Им стало ясно предназначение этих двух ослепительно-белых комнат. Ордуньо высказал вслух то, о чем подумали все трое:

– Судя по всему, первое помещение служило родзалом, а в том, где мы сейчас стоим, держали новорожденных. К каждой кроватке шла отдельная труба.

– Похоже, на ферме держали нелегальных суррогатных матерей. Тут и свой роддом был.

Элена еще раз осмотрелась, и ей вдруг почудилось, что она видит рожающих женщин и их младенцев; дети громко плакали.

На улице пять мертвых матерей пустыми глазницами глядели в темнеющее небо. Наконец прибыл судья, чтобы до темноты произвести осмотр трупов. Мануэла сказала, что Буэндиа будет ждать их в Мадриде, в Институте судебной медицины, куда доставят тела.

– Ты не ошиблась, когда сказала, что Бейро – не последний. – Сарате с Эленой возвращались в отель «Эль-Балькон-дель-Каньон», в котором когда-то ночевали Аншо и Рамиро. – Остались еще трое отцов, и убийца, кем бы он ни был, попытается до них добраться.

У Элены не было сил разговаривать. Ей хотелось только одного – перевернуть страницу и начать с чистого листа, изменить свою жизнь. Она уже предприняла одну попытку после дела «Пурпурной Сети», но тогда пропала Ческа. И Элена осталась во главе ОКА – из-за Сарате, чтобы позаботиться о нем. Она пожертвовала собой и не раскаивалась в этом, но теперь ей было нужно будущее, ей была нужна надежда. Эту надежду воплощала в себе Михаэла. Малютка, как упорно звал ее Сарате. Элена больше не станет скрывать от него, что хочет удочерить Михаэлу. Защищать ее и любить. Инспектор решила: когда они поймают убийцу этих пяти женщин, Бейро и Эскартина, ее работа в ОКА закончится. Но она понимала: если не поторопиться, будут новые жертвы.