Текст книги "Молчание матерей"

Автор книги: Кармен Мола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 17

Постепенно Рейес смогла завоевать доверие Фабиана и остальных членов группы. Правда, она до сих пор не понимала, в чем состоит ее работа; создавалось впечатление, что бригада не ведет никаких расследований. Ее новые коллеги либо играли в карты в кладовке у Курро, либо разъезжали по району на полицейской машине, либо принимали звонки с жалобами на мелкие потасовки, домашнее насилие или магазинные кражи.

Рейес нравилось проводить время с Фабианом; она узнала, что он женат, живет в скромной квартире в Колонии-Маркони, а его сыну четыре года. О маленьком Раулито, названном в честь футболиста, он говорил с неподдельной нежностью и, кажется, сам поражался, сколько счастья приносит ему ребенок. Фабиан рассказывал Рейес забавные истории. Например, о том, как форточник по кличке Гриб, убегая от преследователей, спустился в канализацию, заблудился там и вызвал на помощь пожарных. Рейес хохотала. Каждый их совместный обход заканчивался у Курро – они пили пиво и смотрели футбол (совоокий Номбела притащил в кладовку телевизор). Кристо появлялся на работе редко: у его матери после операции на бедре возникли осложнения, и он не отходил от ее постели.

В тот день у Курро были только Ричи, Фабиан и Рейес. Рейес подумала, что до сих пор не слышала от Ричи ни слова и не видела ни одну из женщин, которые вроде бы входили в Отдел. Она даже не знала, как их зовут.

– Сегодня вечером мы дежурим, – вдруг объявил Фабиан, не глядя на нее, и отхлебнул пива из бутылки.

– Что будем делать?

– Увидишь. Едем в штатском, в обычной машине. Надевай удобную обувь, например, кроссовки. Знаешь, как поется в песне про Педро Наваху? Чтобы если что – лететь пулей.

– Если что? Будут какие-то проблемы? – Рейес напряглась.

– Надеюсь, что нет. Но проблемы заранее не предупреждают, просто появляются. А ты, я смотрю, любопытная.

– Есть что-то еще, что я должна знать?

– Если захватишь термос с кофе и пару бутербродов, ты королева.

Рейес решила, что так и поступит. Она надеялась, что теперь ей наконец-то представится возможность узнать хоть что-то про деятельность Отдела. Пока что она не решалась расспрашивать Фабиана и ни разу не упомянула имени Гильермо Эскартина, не сомневаясь, что рано или поздно оно само всплывет в разговоре, и тогда она сумеет вытянуть из новых коллег подробности. Девушка понимала, что Элена и весь ее отдел ждут этой информации, чтобы продолжить расследование.

– А, вот еще: оружие не бери, оно не понадобится.

Фабиан произнес это как бы между прочим, но Рейес поняла: работа им предстоит «сверхурочная», выходящая за рамки обычных обязанностей, и следов оставлять не стоит. Это была не первая странность, на которую она обратила внимание за недолгое время работы в Вильяверде. К Кристо здесь относились с безмерным уважением, переходившим в обожание. Рейес удивляло, что полицейские явно не перетруждались, хотя дел по охране порядка в районе хватало. Она заметила, что коллеги носили при себе неожиданно много наличных: доставали из кармана пачки купюр и тратили деньги не считая. Обедать ходили не на бизнес-ланч в ближайшую забегаловку, а в заведения поприличнее, хоть и не самые шикарные. Носили новую брендовую одежду и дорогие часы, которые, впрочем, не слишком бросались в глаза, как будто их владельцы старались не выпячивать, что могут позволить себе такое.

Без десяти одиннадцать вечера Рейес ждала Фабиана в условленном месте, у выхода из метро «Принсипе де Вергара». Она надела джинсы, старые кроссовки, черную футболку и джинсовку; захватила рюкзак с термосом и бутербродами. Рейес нервничала, не понимая, что за дежурство им предстоит, и жалела, что не поставила в известность Элену, лишив себя надежды на помощь.

– Ты так замерзнешь, ночью дубак. Сзади есть свитер.

Как только она села в видавший виды белый «форд фиесту» без опознавательных знаков, Фабиан протянул ей пистолет – «Глок Г-43», такие используют в испанской армии. Приклад заклеен пластырем, магазин заполнен: шесть патронов, плюс еще один в патроннике.

– Он понадобится?

– Ты же знаешь, большинство полицейских выходят на пенсию, ни разу не выстрелив. Только аккуратно, не снимай с предохранителя. Это так, просто для подстраховки.

Рейес не нуждалась в предостережениях: она хорошо стреляла, а эта модель была ей знакома по работе в ОКА. «Глок Г-43» – маленький, но мощный полуавтоматический пистолет с девятимиллимитровыми патронами, к которому можно присоединить компактный лазерный модуль.

Они ехали молча; наконец Фабиан остановился на улице Сан-Хенаро, прямо перед барбершопом Бирама. Рейес ничем себя не выдала.

– Что будем делать?

– Следить за парикмахерской. Это прикрытие. Хозяин, сенегалец, торгует героином. Мы к нему присматриваемся.

– Сегодня ночью будет поставка?

– Похоже на то. Однажды мы его чуть не накрыли. У нас был отличный осведомитель, и мы могли взять Бирама с огромной партией.

– А где теперь этот осведомитель? – Рейес задала вопрос как бы между делом, чтобы Фабиан не догадался, как сильно ей не терпится узнать хоть что-то про Эскартина.

– Вот и нам хотелось бы знать. Он испарился. Говорят, его прикончили. Очень жаль, он помог бы нам прижать этого козла.

– А как вы его нашли?

– Кого?

– Осведомителя.

– Да как обычно: устроили облаву, задержали его, а потом отпустили с условием, что он будет рассказывать обо всем, что узнает. Обычная история, что тут объяснять?

– Понимаю, просто странно, что вы поверили нарику.

Фабиан удивленно посмотрел на нее:

– Я разве говорил, что он нарик?

Рейес запнулась. Неужели она прокололась? Надо сделать вид, что предположение вырвалось само собой и она не придавала ему значения.

– Ну, ты же говорил про облаву… Я и подумала, что ловили наркоманов.

Рейес похолодела. Фабиан смотрел на нее с недоверием.

– А что, он не был нариком? Я, может, и не так давно работаю в полиции, но знаю, что это самая распространенная схема.

– А ты не так неопытна, как я думал.

Фабиан рассмеялся, и Рейес решила, что ей удалось выпутаться. Тем временем он взял телефон и стал быстро набирать сообщение.

– Если сразу не отвечу, она мне потом мозг вынесет.

– Можно спросить? – Рейес хотелось сгладить неловкость, и она поспешила сменить тему. – Про твое ухо. Что с ним случилось?

– Откусили. Один бездомный отхватил кусок. И тут же проглотил, прикинь.

– Серьезно?

– Честное слово. Но было не так уж больно. Что скажешь, мне идет?

Он повернулся и посмотрел на нее. Рейес улыбнулась: Фабиан снова стал собой, лед в его глазах растаял.

– Если честно, хочется откусить еще немного.

Он явно не ожидал такого ответа. Рейес видела, что Фабиан с трудом сдерживается: он бы с удовольствием трахнул ее прямо здесь, в машине. Пожалуй, она была не против, но тут у Фабиана зазвонил телефон.

– Да, Кристо, уже едем.

Он положил трубку и завел двигатель.

– Куда мы?

– Сейчас увидишь.

Вильяверде остался позади. Они вырулили на автостраду М-30, потом на Андалусийское шоссе. В машине повисла напряженная тишина. Рейес подозревала, что Фабиан жалеет об упущенной возможности. Звонок шефа его явно не обрадовал. Перед Вальдеморо они свернули, миновали заправку и после круговой развязки съехали на плохую, всю в выбоинах, дорогу.

Фабиан притормозил около полуразвалившегося дома с фасадом, покрытым граффити. У входа валялись палеты и строительный мусор.

– Отдай мне пистолет.

– Зачем?

– Он тебе не понадобится. Мы взяли оружие на случай, если Бирам начнет борзеть.

Поколебавшись, Рейес отдала пистолет: она не могла пойти на конфронтацию с Фабианом. Он вышел из машины и направился к дому. Она последовала за ним.

– Нас ждут, – не оборачиваясь, произнес Фабиан.

– Кто?

Фабиан сделал вид, что не слышал вопроса. Они обогнули дом. Сзади были припаркованы две машины, старые и неприметные, как и их «фиеста». Входная дверь была взломана. Фабиан вошел первым. Внутри воняло мочой и экскрементами; видимо, здесь ночевали бездомные. Луч фонарика выхватил из темноты голые балки и свисавшую с потолка арматуру. К ним приближался Кристо в компании Номбелы, Грегора и Ричи.

– Я хочу поговорить с ней наедине, – без предисловий сказал глава бригады.

Рейес заметила, что Фабиан прячет глаза. Полицейские вышли, последний закрыл за собой дверь.

В одной руке Кристо держал фонарик, в другой – термос.

– Кофе, без сахара. Я всегда говорю: сахар перебивает вкус кофе.

Рейес покачала головой и огляделась, прикидывая, получится ли сбежать. Она раскаивалась, что послушалась Фабиана и не взяла с собой из дома оружие. Ошибка новичка. На грязном столе стояли две чашки. Кристо налил в одну из них кофе и не торопясь, будто наслаждаясь замешательством Рейес, сделал несколько глотков. Он допил всю чашку и только потом заговорил.

– Фабиан сказал, ты расспрашивала про нашего осведомителя.

Вот оно что. Ее прокол не остался незамеченным. Фабиан насторожился и сразу сообщил о своих подозрениях шефу. Это ему он писал, а не жене.

– Ты его знаешь? – поинтересовался Кристо.

– Нет.

– Но ты откуда-то знала, что он нарик.

– Ничего я не знала. Фабиан сказал, что вы подцепили его во время облавы, вот я и предположила, что он из этих. – Рейес пыталась казаться спокойной, но вся словно одеревенела. Она боялась, что в случае необходимости не сможет даже пошевелиться, не то что побежать.

Кристо ходил туда-сюда, аккуратно ступая по песку и щебню.

– Я пока не понял, стоит ли тебе доверять. Что такой девушке, как ты, делать в бригаде Вильяверде?

– Учиться. Я пошла в полицию не для того, чтоб за столом сидеть.

– Хотела движухи?

– Да, и полевой работы.

– Ты знаешь, что это сложный район? Что тут иногда приходится искать обходные пути?

Рейес молча смотрела на Кристо. Тот уселся на гору мешков с цементом и направил фонарик прямо ей в лицо. Она заморгала.

– Не все это понимают. Многие в полиции только и ждут, когда мы проколемся, чтобы покончить с нами раз и навсегда. Так что нам приходится соблюдать осторожность. Каждый новый член бригады находится под подозрением, потому что может оказаться кротом, которого подослали наши враги. Как только я увидел твое почти детское личико, сразу подумал, что ты шпион.

– Неужели они не нашли бы кого-нибудь лучше племянницы начальника оперативного управления? Тебе не кажется, что это не очень умно?

Кристо приподнял бровь:

– Да, это скорее глупо. Ты абсолютно права.

– Дядя отправил меня к вам понюхать пороху, – продолжала Рейес, пытаясь придать голосу уверенности.

– Может, у меня паранойя. А может, комиссар Рентеро очень хитер. Вдруг он подослал к нам племянницу, уверенный, что мы ничего ей не сделаем? Что она неприкосновенна?

– Кто, я? – Во рту у Рейес пересохло, она говорила с трудом. – Я просто хочу, чтобы ты научил меня работать как следует.

Он кивнул, явно польщенный.

– Я не должен ничему тебя учить, но, раз уж ты в моей бригаде, я буду заботиться о тебе как о родной дочери. Я забочусь не только о своих подчиненных, но и об их семьях. У Фабиана есть сын, он тебе говорил?

– Да.

– Фабиан мне как брат. Я за него жизнь отдам, и он за меня тоже.

– Это очень благородно.

– В нашей бригаде все друг другу доверяют, это главное. Но я не знаю, могу ли доверять тебе.

– Испытай меня.

Кристо улыбнулся:

– Хороший ответ.

Он убрал фонарик от ее лица и достал пистолет.

– Мы конфисковали его во время облавы, но в хранилище не сдали. Зато проследили, чтобы на нем остались отпечатки владельца, Уилсона Кабельо. Его безуспешно разыскивает ФБР.

– Зачем вам его пистолет?

– А ты как думаешь, Рейес? Если из этого пистолета кого-то прикончат, убийство повесят на его владельца; его продолжат искать. Если, к примеру, из него убьют тебя, все решат, что это дело рук Уилсона Кабельо. – Кристо поднял пистолет и наставил его на Рейес. – На улице четыре человека, и все покажут под присягой, что это он тебя застрелил. Облава, нарики, перестрелка… И Кабельо прикончил новенькую.

– Но зачем вам меня убивать? – Рейес пыталась скрыть отчаяние. – Чтобы на вас ополчился мой дядя? Чтобы разогнал бригаду? Может, проще отказаться от паранойи и поверить мне? Я с вами, черт, я одна из вас.

– В чем-то ты права, но знаешь... Я стреляный воробей и нутром чую: ты врешь. Так что мы как-нибудь разрулим трудности, связанные с твоей смертью. Нам не впервой. – Кристо с сухим щелчком взвел курок. – Ты явилась шпионить за нами?

Рейес почувствовала, как к глазам подступают слезы.

– Если сомневаешься во мне, стреляй.

– Сомневаюсь, – ответил Кристо.

И выстрелил.

Глава 18

Всю ночь они проспали обнявшись, и Элена почти поверила, что в их жизни наступила новая эпоха – эпоха преданности и искренности, без сомнений, травм и сложностей, которые то и дело разделяли их непреодолимыми барьерами.

Ее разбудил телефон. Она с трудом открыла глаза и, щурясь от голубоватого света экрана, ответила на звонок. Сарате, еще до конца не проснувшись, услышал хриплый голос Элены. Он приподнялся; Элена сидела на краю постели. Она молчала, но выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Элена встала и вышла из комнаты. Сарате посмотрел на ее обнаженный силуэт, четкий, как в театре теней, и последовал за ней. В гостиной Элены не было; он заглянул на кухню. Элена уже закончила разговор и теперь боролась с кофемашиной, пытаясь вставить в нее капсулу.

– Да что с тобой опять такое, чертова машина?!

Сарате бросил взгляд на часы на духовке: десять минут шестого. Он жестом предложил Элене помощь. Она отступила и облокотилась о столешницу, потирая виски.

– Что случилось? – спросил он, осматривая кофеварку, в которой просто скопилось слишком много использованных капсул.

– Рейес. В нее стреляли.

– Что? – Сарате замер и посмотрел на Элену. – Как она?

– Похоже, ничего страшного, но пока до конца не ясно. Ее отвезли в Больницу 12 октября.

– Ты с ней разговаривала?

– Нет, мне позвонил Рентеро. Он сам только что туда приехал.

– Поехали!

– Нет, Анхель, нельзя. Мы не знаем, что произошло. Если мы там появимся, вся работа Рейес пойдет насмарку. Рентеро перезвонит, как только поговорит с ней. Я уверена, с Рейес все будет в порядке.

Элена видела, что ей не удалось успокоить Сарате.

– Позвоню Ордуньо, – сказал он и вышел. Только теперь Элена сообразила, что стоит посреди кухни голая.

Рентеро вошел в палату. Под глазами Рейес, еще мутными от пережитого страха, залегли глубокие тени; справа в районе талии ей наложили повязку. Медсестра взяла у нее кровь на анализ и измерила температуру. Рядом, прислонившись к стене, стоял Фабиан. Рентеро метнул на него быстрый взгляд и присел к племяннице на постель.

– Как же я испугался, Рейес. Ты как?

– Нормально… Ничего страшного. Пуля прошла по касательной. Мне уже сделали миллион анализов. Проверяют, не задеты ли внутренние органы.

Рентеро обеспокоенно покосился на повязку. Еще несколько сантиметров – и Рейес прострелили бы печень. Он обнял племянницу и шепнул ей на ухо:

– Что случилось?

Рейес вздохнула и взглянула на Фабиана. Тот, казалось, думал о своем.

– Перестрелка с нариками.

– Ты что, пошла на облаву без бронежилета?

Фабиан откашлялся, прежде чем вступить в разговор:

– Нам стукнули, мы поехали на место – посмотреть, что происходит. Вальдеморо, заброшенный завод, мы не знали, чего ждать.

– Насколько я знаю, Вальдеморо не входит в зону ответственности полиции Вильяверде.

– Это правда, но дело в том, что мы уже несколько лет гоняемся за местным наркобароном, колумбийцем по имени Уилсон Кабельо. Можете посмотреть его досье. Не хотелось снова его упустить.

– Вам удалось его взять?

– Нет, к сожалению, нет. Все пошло наперекосяк, завязалась перестрелка. Очень жаль, что так получилось. Рейес еще легко отделалась.

– Я сама виновата, – добавила Рейес тонким голосом. – Была невнимательна.

– Я выпишу ордер на арест этого колумбийца. Он у меня так просто не отделается. – Рентеро встал и уставился на Фабиана. Ему хотелось разбить рожу этому голубоглазому громиле, который явно был пешкой в чьей-то игре.

– Это нам очень поможет, комиссар. Прошу прощения, я должен отчитаться перед коллегами о состоянии Рейес; они очень волнуются.

Когда Фабиан вышел, Рентеро схватил племянницу за руки и заглянул ей в глаза.

– Говори правду. Все было так, как рассказал этот тип?

– Да, честное слово. Облава, перестрелка. Я вела себя неосторожно. Хорошо, что Фабиан вовремя меня вытащил, а то было бы еще хуже.

– Ты вернешься в ОКА.

– Нет, – отрезала Рейес. – Я работаю в полиции. Такое могло случиться где угодно, не только в Вильяверде. Хватит разговаривать со мной, как с ребенком.

Марьяхо положила трубку и пересказала Элене все, что узнала о состоянии здоровья Рейес.

– Пуля ее только поцарапала, ничего страшного. Останется довольно уродливый шрам, вот и все. Ее сегодня выпишут.

– Спасибо, Марьяхо. Съезжу к ней, надо узнать, что там случилось.

– Ее раскрыли, вот что случилось. Ты что, сама не понимаешь? Пора ее оттуда вытаскивать. – Ордуньо с утра был на нервах и без конца шагал туда-сюда по переговорной.

Внезапно раздался звонкий голос Мануэлы:

– Если эти типы из Отдела такие опасные, разве не рискованно резко выдергивать ее из бригады? Они сразу поймут, что она за ними шпионила, и тогда… ну, не знаю… найдут ее, даже если она уйдет из Вильяверде.

– Мы ее защитим.

В голосе Ордуньо не было уверенности. Все понимали, что Мануэла права: разве работа в ОКА делает тебя неуязвимым? Разве Ческа не погибла?

– Нужно найти другой способ продвинуться в деле Эскартина, – сказал Сарате. Элену удивило, что, в отличие от Ордуньо, он не обвинял ее в случившемся с Рейес. – Мануэла права. Рейес выдергивать нельзя, но и мы не можем сидеть сложа руки.

– Где Буэндиа? – обратилась к Мануэле Марьяхо. – Или ты теперь за него?

– Доктор Буэндиа сейчас не в Мадриде… Хотите, я ему позвоню?

– Я сама ему позвоню. Интересно, что за неотложные дела заставили его уехать в такой момент. – Элена достала телефон и вышла из переговорной, набирая номер Буэндиа.

Ранним утром в офисе на Баркильо почти никого не было. Только одинокий дежурный заканчивал обход. Буэндиа ответил спустя несколько гудков.

В переговорной Сарате, Марьяхо и Мануэла сидели молча. Ордуньо время от времени недовольно восклицал: «Мы не можем это так оставить!», «Мы бросили ее, как Эскартина бросили его товарищи»… Никто с ним не спорил. Все понимали его чувства и позволяли ему отвести душу.

Элена вернулась в переговорную.

– Сарате, Ордуньо! В Куатро-Вьентос нас ждет самолет. На выход. Прямо сейчас.

– Что случилось?

Вопрос Сарате повис в воздухе. Элена вышла, даже не дослушав его.

Самолет сел в Ла-Корунье, где Буэндиа уже ждал их в машине местной полиции. Они поехали на корабельную верфь. Рядом с судном, стоящим в сухом доке, находилась строительная бытовка, по периметру окруженная полицейской лентой. По пути из аэропорта Буэндиа ввел коллег в курс дела, но, пока они не увидели в бытовке труп, им было трудно поверить в случившееся.

Сначала все подумали, что обнаружена девушка Эскартина. Но труп принадлежал мужчине старше шестидесяти. Его живот пересекал неровный вертикальный шов, а между стежками выглядывала ладонь – крошечная покрытая кровью ручка младенца, который будто пытался вырваться на свободу, раздвинув кожу.

Часть вторая

Спи.

Ночь длинна, но она уже прошла.

Висенте Алейсандре

Ей было слишком страшно, чтобы смотреть по сторонам. Она вышла из самолета по рукаву. Паспортный контроль, зал выдачи багажа – его она пересекла не останавливаясь, потому что багажа у нее не было. Она не ела уже шестнадцать часов; на пересадке в Мехико сидела на скамейке около кафе, но так и не зашла внутрь: от страха у нее будто узел в животе завязался. В голове роились вопросы: что за друг Нестора встретит ее в Мадриде? Как ее жизнь сделала такой крутой поворот в неизвестность?

– Виолета? Я Ригоберто, друг Нестора.

Мексиканский акцент Ригоберто пролился ей на душу целительным бальзамом, и она почувствовала себя как дома. Ригоберто – высокий красивый мужчина с блестящими от геля волосами, в бежевых брюках со стрелками, голубой рубашке и эффектных красных подтяжках. Пиджак небрежно свисал у него с плеча. Он задал ей несколько вежливых вопросов о полете – Виолета отвечала односложно – и заметил, что первый терминал выглядит старым, не то что четвертый, – она почти не слушала. Она шла за ним будто во сне, не в силах ни на чем сосредоточиться. Все вокруг казалось размытым и нереальным. На парковке он открыл перед ней дверь черного двухместного «порше».

– Хорошо, что ты без багажа. Машина у меня отличная, но в багажник почти ничего не влезает.

– Мне нужно купить одежду; это все, что у меня есть. – Она развела руками, демонстрируя платье, в котором ездила на ранчо Санта-Касильда; еще она взяла с собой кофту. – Только денег у меня почти нет.

– Об этом не волнуйся. За тебя просил Нестор, а он мне как брат. Все будет хорошо. Ты когда-нибудь была в Испании?

– Я впервые за границей.

Он называл места, которые они проезжали: Авенида-де-Америка, Ла-Кастельяна… Пообещал устроить небольшую экскурсию по городу, чтобы стереть c ее лица выражение ужаса, чтобы она поняла, что приземлилась не в аду, а в красивейшем городе, где у нее будет масса возможностей стать счастливой. Они выехали на Гран-Виа. За окном мелькали величественные здания со статуями на крышах. Виолета вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась и с удовольствием съела бы такос или что-нибудь еще. На площади Кальяо она впервые улыбнулась.

– Это в честь битвы при Кальяо, – рассказывал Ригоберто, пока они стояли на светофоре; вокруг были кинозалы, театры, рестораны. – Перуанцы считают, что победили они, а испанцы думают иначе.

– А кто победил на самом деле?

– Кто знает? На войне проигрывают все, разве нет? Ты голодная? Я бы остановился перекусить, но уже темнеет, давай лучше сразу в отель, ты не против? Ты, наверное, устала и хочешь спать? Через пару дней джетлаг пройдет. У тебя будет куча времени, чтобы погулять по Мадриду и выяснить, что случилось в Кальяо.

Виолета откинулась на сиденье. Вслед за голодом ее накрыла усталость; долгие часы полета девушка не могла сомкнуть глаз, но сейчас веки слипались. Вокруг куда-то спешили мадридцы, зажигались вывески, мелькали рекламные щиты. Она представила, как смешается с этой толпой, как будет по утрам идти на работу, неважно на какую, как станет звонить матери в Мексику и рассказывать ей о прелестях жизни в Испании. Да, до Америки она не добралась, зато ей удалось пересечь океан. Быть может, судьба не так жестока, как она воображала, сидя в самолете. Быть может, скоро она порадуется, что оказалась так далеко от Сьюдад-Хуареса с его бесконечной бессмысленной жестокостью.

Ригоберто вел машину уверенно. Они удалялись от центра по какой-то аллее, потом, уже в темноте, свернули на многополосное шоссе. Огни фар и шорох шин убаюкали Виолету. Когда Ригоберто осторожно разбудил ее, она плохо понимала, сколько времени прошло.

– Мы на месте.

Виолета смущенно выпрямилась, собрала волосы в хвост и впервые подумала, что после суток пути, должно быть, выглядит ужасно. Ей хотелось принять душ, поесть и лечь спать. В капоте машины отражалась неоновая вывеска «Отель «“Торребуэна”»; правда, одна буква не горела. Они стояли перед скромным кирпичным зданием; первый этаж занимал бар, где царило веселье. Рядом было припарковано множество автомобилей и даже грузовиков.

– Мне надо ехать, но ты не волнуйся, о тебе позаботится Уго. Он испанец, но парень неплохой. Поможет тебе найти работу. Хочешь стать моделью? У такой красотки точно не будет недостатка в предложениях. Дашь мне паспорт? Я тебя зарегистрирую, а ты иди к себе, ты же, наверное, устала? У тебя 207-й номер. Я заеду через несколько дней, расскажешь, как идут дела. Я помогу с документами, чтобы не было проблем с иммиграционной полицией. Уго принесет тебе паспорт. Все, что понадобится, можешь попросить у него.

Виолета собрала последние силы и дошла до ресепшен, который оказался просто деревянным столиком у лестницы, отдала Ригоберто паспорт, поблагодарила его за помощь и попрощалась. Она еле держалась на ногах.

Девушка поднялась на второй этаж и направилась по коридору, застеленному узорчатым ковром, к своей комнате. Нашла номер 207, вошла и без сил упала на кровать. Комната оказалась небольшой: раковина, встроенный шкаф и кровать. На окне массивные, пожелтевшие от старости портьеры, которые неоновая вывеска подсвечивала красным.

Ее одолела усталость. В голове беспорядочно кружились мысли. Она представила, как станет моделью в Испании, и вновь ощутила на губах последний поцелуй Нестора в аэропорту. Он правда любит ее, говорила себе Виолета. Он хотел уберечь ее от этого ада на ранчо Санта-Касильда, от жутких ритуалов и дона Альбертито.

– Раздевайся.

Виолете казалось, что этот голос – часть ее сна. Кто-то схватил ее за запястья и рывком вытащил из кровати. Перед ней стоял, сально улыбаясь, мужчина лет пятидесяти, от которого несло потом.

– Уго?

Ничего не ответив, он попытался сорвать с нее платье. Виолета отпихнула мужчину.

– Ты что делаешь, козел?

В ответ он дал ей пощечину. Она упала обратно на кровать и ощутила во рту привкус крови.

– Заруби себе на носу. Еще раз тронешь меня – тебе не жить. Сейчас я должен опробовать товар.

Она пыталась отбиваться, но он стащил с нее одежду, замахнувшись для нового удара, поднял на ноги и внимательно оглядел. Затем, расстегнув ремень на джинсах, обошел ее кругом, сунул руку себе в трусы и стал мастурбировать.

– Ты должна нам кучу денег за перелет и фальшивый паспорт, который нам придется тебе сделать, потому что с твоим тебя завтра же отправят обратно в Мексику. Это помимо комнаты и еды. Будешь работать тут, пока не отдашь долг, потому что не знаю, как там у вас в Мексике, а у нас тут бесплатно ничего не бывает.

– Ригоберто сказал, ты поможешь мне найти работу…

– Вот твоя работа.

Стоя у Виолеты за спиной, Уго толкнул ее. Она упала на колени перед кроватью и сразу почувствовала на талии его мозолистые руки. Потом он вошел в нее. Было больно, она кричала и яростно отпихивала его, но он быстро кончил и ушел, а она осталась, сжавшись, лежать на полу. Она чувствовала на бедрах липкую жижу, на глазах выступили слезы. Собственная слабость бесила ее. Веки горели, но она не позволяла себе разрыдаться. Они не сделают из нее шлюху.

Наивная.

Ее насиловали снова и снова. Уго сменили другие. Весь следующий день ее не пускали в душ и не давали ни крошки еды. Поначалу она кричала, царапалась, сопротивлялась, но ей повторяли, что не дадут еды и не выпустят из комнаты, пока она не отработает долг. Наконец силы покинули ее.

Она лежала в полуобмороке, не чувствуя, что делают с ее телом. Думала о подругах, погибших на холме Кристо-Негро, о Несторе и его прощальном поцелуе в аэропорту. О том, как был с ней любезен Ригоберто. О странной тени, скользившей по стене на ранчо Санта-Касильда. Крылатая женщина, которую Виолета видела там, стала ее судьбой. Теперь она хохотала над девушкой. «Ийями Ошоронга, куда ты несешь меня?» Виолета погрузилась во тьму, думая, что умирает.

Она очнулась в трясущемся фургоне и попыталась встать. Через окошко была видна дорога, вся в ухабах, из-за которых ей никак не удавалось подняться. Она не знала, сколько прошло дней, а может, недель. От голода и боли она совсем утратила чувство времени, но помнила крики: «Жри, шлюха! А то еще сдохнешь тут!» Помнила воду на губах и отчаянное желание пропасть во тьме, из которой ее пытались вырвать. Ей хотелось погрузиться на самое дно, где сердце перестанет биться.

– С ней трахаться – все равно что с трупом.

– Вы мне ее угробите. За что я тогда столько денег отвалил?

Во втором голосе, доносившемся через стенку фургона, она уловила мексиканский акцент. Похоже, это Ригоберто. А первый, должно быть, Уго… Больше ей ничего не удалось разобрать. Фургон остановился. Она высунулась из окна и увидела пустое поле, тянувшееся до горизонта.

Дверь кузова открылась, и ее ослепил яркий свет. Уго вытащил ее из машины и поволок к дому, стоящему посреди поля. Около дома бегали куры. Он швырнул ее на диван и ушел, не сказав ни слова. Она видела, как на улице он разговаривает с каким-то мужчиной.

К ней подошла девушка, на вид лет двадцати, как и сама Виолета. Она откинула Виолете волосы со лба и улыбнулась:

– Мы позаботимся о тебе. Меня зовут Серена, а это Мария. Хочешь есть? Росаура испекла хлеб.

Виолета узнала мексиканский акцент. К ним подошли другие женщины, четыре или пять. Они выглядели хорошо и пахли чистотой. Женщины рассматривали ее с опасливым любопытством, как школьницы новую одноклассницу. Одна из них была беременна и, судя по огромному животу, не сегодня завтра должна была родить.