Текст книги "Молчание матерей"

Автор книги: Кармен Мола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

Торрес-де-сан-Ламберто, богатый пригород Сарагосы, расположенный на пути к Логроньо, раньше был известен как «американское поселение». В пятидесятые он вполне мог сойти за Техас: огромные автомобили; рестораны, где подавали гамбургеры; боулинг-клубы; кинотеатры и супермаркеты с продуктами, немыслимо дорогими по тогдашним испанским меркам. В конце прошлого века американцы разъехались, а военный аэродром перешел под контроль испанских ВВС. Американские заведения закрылись, и Торрес-Сан-Ламберто заселили другие люди. Теперь уже никто не спутал бы его с Техасом, хотя уровень жизни здесь по-прежнему оставался высоким.

Особняк, который они искали, почти не отличался от соседних. Тихое место, безукоризненно подстриженная живая изгородь… Что же произошло с Херардо? Почему он покинул это райское место, променял его на наркотики и скитания по улицам, которые закончились в фургоне, брошенном в Каньяда-Реаль?

Элена, Рейес, Ордуньо и Сарате внимательно осмотрели дом. За садом явно кто-то ухаживал, но окна были закрыты, и на улицу не просачивалось ни лучика света. Особняк принадлежал некоей Сесилии Пресьядо (тридцать три года, стоматолог, замужем, родилась в Уэске, в Сарагосу переехала семь лет назад). Элена так и не выяснила главного: была ли Сесилия беременна? Абду не смог ответить на этот вопрос: он видел ее издалека, в просторном халате, скрывавшем фигуру. Марьяхо сейчас просматривала соцсети Сесилии в надежде найти свежие фотографии, свидетельствующие о беременности, но коллеги хакерши решили не терять времени и с самого утра отправились в Торрес-Сан-Ламберто.

Элена позвонила в калитку, и они замерли в тревожном ожидании. Никто не отзывался. Сад опоясывала низкая стена, вдоль которой росли кусты самшита; преодолеть это препятствие не составляло труда. Собаки во дворе, судя по всему, не было, иначе она облаяла бы их.

– Заходим?

Сарате сгорал от нетерпения, а Элена вспоминала статьи закона и взвешивала риски. Конечно, вламываться в частный дом без ордера нельзя, но в законе есть уточнение, как раз подходящее к их случаю. Если полиция подозревает, что в доме совершается преступление или кому-то грозит опасность, она имеет право нарушить неприкосновенность жилища. Возможно, Херардо был мошенником, но участвовала ли в его махинациях хозяйка особняка? Этого они не знали. Элена вспомнила фото, сделанные во время вскрытия: оборванная пуповина, сморщенный плод с приоткрытым глазом. Возможно, в особняке они найдут мертвую мать ребенка.

– Заходим. Перелезай, откроешь нам.

Два ловких прыжка – и Сарате уже стоял по ту сторону стены. Он открыл калитку и впустил в сад Элену, Ордуньо и Рейес. Тропинка, выложенная булыжником, вела к дому, бассейну и гаражу, где стоял красный «фольксваген гольф». Сарате подошел к машине и положил руку на капот, как отец на лоб больного ребенка.

– Холодный. В последние несколько часов никто на ней не ездил.

Элена поднялась на крыльцо и позвонила в дверь. Рейес и Ордуньо обходили здание по периметру: согласно плану, который прислала им Марьяхо, дверь из кухни вела на задний двор.

На звонок никто не ответил. Элена заметила открытое окно гостиной и сделала знак Сарате. Тот кивнул, и они вдвоем забрались в дом.

В комнатах царил давний, словно застывший во времени беспорядок. На полу валялась подушка. Мебель покрывал толстый слой пыли. Абажур настольной лампы накренился, готовый упасть. Рядом с лампой стояла фотография в рамке: мужчина и красивая молодая женщина, оба счастливо улыбаются. Элена с трудом узнала в мужчине Херардо: снимок явно был сделан до того, как он пристрастился к наркотикам. Херардо был без бороды, с короткой стрижкой, в футболке с надписью «Привет из Нового Орлеана». Фотограф запечатлел пару на улице какого-то американского города, на фоне ярких двухэтажных особнячков и неоновых вывесок. С деревянного балкона одного из домов свисал флаг США, и весь антураж напоминал декорацию вестерна.

Рейес и Ордуньо вошли через заднюю дверь на кухню. На плите стояла кофеварка, в раковине – невымытая чашка; холодильник украшало еще несколько фотографий Херардо и Сесилии, видимо из поездки в Новый Орлеан.

Кроме туалета, кухни и гостиной, помещений на первом этаже не было. Пока Рейес и Ордуньо осматривали шкаф с проигрывателем и внушительной коллекцией пластинок в гостиной, Элена и Сарате бесшумно поднялись по покрытой сбившимся ковром лестнице на второй этаж: из небольшого коридора двери вели в три комнаты.

В первой они увидели письменный стол, кресло с подголовником и книжный шкаф. Во второй – гладильную доску, велотренажер и односпальную кровать. За третьей дверью Элена и Сарате обнаружили двуспальную кровать, с которой свешивалась рука. В полумраке они разглядели лежащую на постели женщину. Светлые волосы разметались по подушке. Элена и Сарате застыли на пороге, как будто им явился призрак. Женщина шевельнулась и повернулась к ним лицом. На ней была маска для сна, на тумбочке стояли пузырек снотворного и коробка от берушей. Женщина что-то пробормотала, стянула маску – и увидела их. Две фигуры, застывшие на пороге ее спальни.

Она вскрикнула, резко вскочила и попыталась спрятаться за кроватью.

– Не пугайтесь. Меня зовут Элена Бланко, я инспектор полиции. – Элена протянула женщине жетон, будто выбрасывая белый флаг. – Мы звонили в дверь, но вы не отвечали. Вы Сесилия Пресьядо? У нас были основания полагать, что вы в опасности.

– В опасности? Почему?

– Из-за вашего мужа.

– А что с Гилье?

Через несколько минут Сесилия сидела на диване, ломая руки. С того момента, как ей сообщили, что два дня назад ее мужа нашли мертвым, она не переставала плакать. С Херардо наконец слетела маска. Теперь сотрудники ОКА знали, что на самом деле его звали Гильермо Эскартин. Это было все, что им удалось вытянуть из Сесилии между стонами и всхлипами. Рейес и Ордуньо ждали снаружи; они уже вызвали криминалистов и готовились обыскивать дом в надежде найти какую-нибудь зацепку.

– Почему вы не заявили в полицию, когда ваш муж пропал? Гилье был замешан в чем-то… незаконном?

Сесилия подняла на Элену заплаканные глаза, печально улыбнулась и покачала головой, словно не могла поверить в происходящее.

– Как он умер?

– Его убили.

Этот ответ, казалось, удивил Сесилию. Она собралась с силами, глубоко вздохнула, вскинула голову и оглядела гостиную, где они с Гилье провели столько вечеров, и пластинки, которые он берег как зеницу ока.

– Сесилия, мы полагаем, что Гильермо был замешан в торговле наркотиками. Если вам что-то известно, вы должны нам рассказать.

– Это вам должно быть что-то известно… Со мной он никогда не говорил о работе. Всегда повторял, что не хочет подвергать меня опасности, запрещал задавать вопросы.

– Чем занимался ваш муж?

– Он полицейский… Был полицейским.

Глава 10

Соседи наблюдали за полицейскими, окружившими дом Сесилии. Они нервно переглядывались, задавая друг другу безмолвный вопрос, на который никто не мог дать ответа. Ордуньо побеседовал с каждым, чтобы выяснить, что им известно о Гильермо – пока ему было трудно называть погибшего этим именем. Соседи мало общались с парой и уже давно не видели мужа. Одна пожилая женщина рассказала, что заметила, как около месяца назад он отъезжал от дома на старой машине. Должно быть, это была «сеат панда», о которой упоминал Бирам. Женщина удивилась, увидев Гильермо: она думала, что пара давно развелась. Рейес почти не слушала Ордуньо, который делился с ней сведениями, полученными от соседей. Она сидела, уставившись в телефон.

– Ты не знаешь, Сесилия говорила Элене, что они с Гильермо развелись? Рейес, ты меня слушаешь?

Та ответила, не отрывая глаз от экрана:

– Бедняжке пришлось принять успокоительные. По-моему, она еще не разговаривала с инспектором.

– Ты не можешь на секунду отвлечься от телефона?

– Ты ведешь себя, как старый зануда, Ордуньо, тебе этого никто не говорил? – Расстроенная Рейес с недовольным видом спрятала телефон в карман. Заметив вопросительный взгляд Ордуньо, она снизошла до объяснений: – Комиссар Асенсио уходит на пенсию. Сегодня ужин в его честь, и я пообещала дяде, что приду. Там будет половина моей семьи. Собрались, как на свадьбу… Точнее, как на похороны.

– Скажи Рентеро, что у нас работа.

– Мы почти закончили и через пару часов будем в Мадриде. Его не проведешь. – Вдруг лицо Рейес озарила улыбка. – Там будут одни ископаемые вроде тебя. Пошли со мной?

– Я не любитель похорон.

– Это званый ужин в отеле «Веллингтон». Компания соберется что надо, обещаю. И канапе будут.

Рейес слегка потянула Ордуньо за рукав куртки и умоляюще посмотрела на него. Почувствовав аромат ее духов, он понял: протестовать бесполезно. В итоге он все равно потащится с ней на этот скучный праздник.

Сесилия держала в руках пластинку Джелли Ролл Мортона. На обложке – немного размытая фотография: на стуле сидит мужчина, другие стоят вокруг него; все они в костюмах. Элене не хотелось давить на Сесилию. Их с Гильермо история постепенно обретала ясность.

– Он купил ее в магазинчике в Байуотере. Розовый деревянный дом с желтыми окнами. Вроде он назывался Euclid. – Ее губы тронула печальная улыбка: истерика сменилась глубокой меланхолией. – Мы ездили в свадебное путешествие в Новый Орлеан. Так давно, что, кажется, это было в другой жизни.

– Как долго вы были женаты?

– Семь лет… Но в последние три года почти не виделись.

Со второго этажа спустился Сарате. Он осмотрел кабинет, но не нашел там вещей Гильермо. Словно тот был призраком, на чье присутствие в доме намекали лишь старые фотографии.

– Сесилия, компьютером в кабинете пользовались вы? Жесткий диск пуст.

– Нет, у меня ноутбук. Это был компьютер Гилье.

– Что произошло за последние три года? Вы собирались разойтись? – Элена хотела вернуть Сесилию к рассказу об отношениях с убитым.

– Не знаю… – Взгляд Сесилии затуманился. – Честно говоря, мне кажется, я не очень хорошо понимала Гилье. Работа изменила его. Иногда он приезжал, и мы чувствовали себя чужими людьми. Разговор не клеился. Он сидел в этой комнате, слушал пластинки, читал, а наутро, когда я просыпалась, его уже не было.

– В чем состояла его работа?

– Он никогда об этом не рассказывал. Вроде бы он действовал под прикрытием. Я знаю только, что он жил в Мадриде и что это было опасно. Если бы его раскрыли, с ним расправились бы. Поначалу я расспрашивала его, надеялась выяснить хоть что-то. А потом… потом перестала.

Элена и Сарате переглянулись. Наконец-то из фрагментов пазла начал складываться истинный портрет Гильермо Эскартина. Их коллега, полицейский, который отрекся от собственной жизни ради одной из самых сложных задач: внедриться в преступную среду и получить доказательства чьей-то виновности.

– Постарайтесь вспомнить. Наверняка он хоть что-то говорил о том, чем занимается.

– Нет, клянусь вам. Он обещал, что это ненадолго. Сказал, на шесть месяцев. Но шесть месяцев превратились в год, потом в два. На третий год он перестал приезжать ко мне каждый месяц. Говорил, что ситуация осложнилась и ездить в Сарагосу опасно. Но я догадывалась, что дело не только в этом. Он изменился, стал другим человеком. Просто больше не хотел меня видеть.

– Как вы думаете, он мог принимать наркотики?

– Он сильно похудел, не следил за собой, но говорил, что это для маскировки.

Не первый раз полицейского, работающего под прикрытием, губило новое окружение. Чтобы не выделяться, он начинает употреблять наркотики. Как все люди с зависимостью, считает, что контролирует ситуацию, и сам не замечает, как превращается в наркомана.

– Я тоже от него отдалилась, – внезапно добавила Сесилия. – Так что виноват не только он. Я не могла бесконечно ждать, когда он вернется и мы заживем как раньше. Я не собиралась хоронить себя. У меня была пара романов, ничего серьезного… Иногда мне кажется, что мы оба хотели развода, но ни один из нас не осмеливался сказать об этом.

– Когда он был здесь в последний раз?

– В конце июля. Переночевал одну ночь.

– Соседка утверждает, что видела его здесь около месяца назад. – Элена сверилась с записями Ордуньо.

– Около месяца? Наверное, я тогда уезжала в Уэску… К родным. У отца был день рождения. Как он умер?

Элене хотелось избежать этой темы, но она понимала, что это невозможно. И все же она пыталась отсрочить рассказ об обстоятельствах гибели Гильермо: узнав подробности, Сесилия точно потеряет способность мыслить ясно.

– Вы были недавно беременны? Понимаю, это странный вопрос.

Сесилия покачала головой. А потом сказала, что они задумывались о ребенке как раз перед тем, как Гильермо внедрили в преступную сеть.

– Но мы решили, что это неразумно, раз Гилье не сможет быть рядом и видеть, как растет ребенок. Лучше подождать. – Взгляд Сесилии блуждал по комнате, останавливаясь на вещах, которыми она раньше пользовалась вместе с мужем. – Чуть больше года назад он в очередной раз приехал. Его было не узнать. Мы словно вернулись во времена нашего знакомства. Он снова заговорил о ребенке. Возможно, верил, что его миссия близится к концу. Я сказала нет. Заявила, что, если он правда хочет ребенка, то должен бросить эту работу. Полиция отнимала у него жизнь. Нельзя же так! После этого у нас окончательно все разладилось. Может, если бы я согласилась…

Такие мысли неизбежны, Элена знала это. Сесилии в ближайшие дни предстояло пройти через ад, без конца мучая себя вопросом: «Что, если бы я поступила не так, а иначе?» Рассказывая о смерти Гильермо, инспектор старалась излагать сухие факты: полиция подозревает, что ему дали какое-то вещество, затем похитили, рассекли брюшную полость, извлекли часть органов, в образовавшуюся дыру поместили плод и кое-как зашили. Биологическим отцом ребенка был Гильермо.

Выслушав эти чудовищные подробности, Сесилия застыла. Она словно перенеслась в другую реальность, где бессильно наблюдала за кровавым убийством. Вся ее досада на Гильермо, который ставил работу выше семьи, испарилась. Даже то обстоятельство, что другая женщина ждала ребенка от ее мужа, не смягчило боль, вызванную его трагической гибелью.

Элена попыталась вывести ее из оцепенения:

– А вы не подозревали, что у Гильермо могли быть другие отношения? Он упоминал какую-нибудь женщину?

Сесилия помотала головой, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Кем был Гильермо? Кем был парень, в которого она влюбилась после веселой ночи в барах Сарагосы и с которым была так счастлива в Новом Орлеане? Сейчас воспоминание о той поездке причиняло ей боль. В кого превратила Гильермо работа? За что его убили, да еще таким зверским способом?

Вечером они возвращались в Мадрид. Элена сидела за рулем, Сарате рядом. Он отправил Рентеро полученные данные с просьбой выяснить, что за задание выполнял Гильермо Эскартин. Комиссар точно сделает все возможное, ведь убитый был их коллегой.

Сарате попросил высадить его на Баркильо: он хотел зайти в офис, узнать, что удалось выяснить Марьяхо и Буэндиа. Его не покидала уверенность в том, что миссия Гильермо Эскартина в Мадриде как-то связана с Бирамом, этим сенегальцем, которого Элена столь любезно пообещала оставить в покое. Элена полагала, что Сарате прав, но рассудила, что лучше не блуждать вслепую, а дождаться новостей от Рентеро. Сарате решил с ней не спорить.

На прощание он холодно поцеловал ее. Оставив машину на парковке, Элена вошла в бар «Рефра». Посетители хохотали над шуткой Хуанито. Тот рассказывал о своем сыне, который заявил, что, если Испания будет играть против Румынии, он будет болеть за Испанию.

– Это как удар ножом в сердце! Хоть он и родился в Мадриде!

Клиенты смеялись над его преувеличенным отчаянием. Элена подождала, пока официант завершит свой рассказ. Готовить ей не хотелось, и она решила поужинать в баре. Среди бутылок на полках она с удивлением заметила свою граппу.

– Хотите рюмку? За счет заведения. – Хуанито угадал ход ее мыслей. – А то испортится, и придется пустить ее на карахильо[2]2
  Карахильо – кофе с добавлением крепкого алкоголя.


[Закрыть]: кроме вас, ее никто не берет.

– Я тоже больше не беру; ты же знаешь, я бросила пить. Но с карахильо не спеши: граппа не портится. Лучше прибереги ее на черный день, когда-нибудь пригодится. Может, даже тебе самому, когда сын попросит майку с испанским флагом.

Элена попыталась изобразить улыбку, но вышла гримаса. Ей не удалось скрыть поселившуюся в сердце печаль.

Глава 11

Ордуньо и Рейес встретились у входа в отель «Веллингтон» на улице Веласкеса. Вернувшись из Сарагосы, они расстались на час, чтобы принять душ и переодеться перед торжественным ужином по случаю ухода на пенсию комиссара Асенсио. Доставая из шкафа костюм, который он в последний раз надевал уже очень давно, на свадьбу однокурсника, и всерьез опасаясь, что больше в него не влезет, Ордуньо недоумевал, как так вышло, что Рейес против воли заставила его пойти на это мероприятие. Сама Рейес явилась в смокинге, надетом, похоже, прямо на голое тело. В глубоком вырезе сверкали и переливались блестки.

Ордуньо еще не успел оглядеть великолепный зал, а Рейес уже схватила с подноса два бокала белого вина – официанты лавировали между пожилыми мужчинами, одетыми с небрежной элегантностью; некоторые, в том числе и сам Асенсио, пришли в парадной форме.

– Пошли, познакомлю тебя с тетей Вероникой.

Тетя оказалась дамой лет семидесяти в черном платье на бретельках, украшенном стразами; в таком наряде вполне могла бы щеголять актриса из мюзикла «Чикаго». Она как раз прощалась с говорливым старичком, который явно намеревался поведать ей всю свою жизнь.

– Это моя тетя Вероника, троюродная сестра комиссара Рентеро. А это Родриго, но мы зовем его по фамилии – Ордуньо. Сейчас он нарастил жирок, но раньше служил в спецназе.

– И даже сейчас он весьма недурен собой. – Вероника игриво потрепала Ордуньо по щеке и забрала у него бокал. – Не возражаешь? Местные официанты не очень-то жалуют старух. Вы мои спасители. Мигель и в тридцать был тот еще брюзга, а сейчас, в семьдесят… Вы знаете Асенсио?

– Только понаслышке.

– Старая школа. В конце восьмидесятых он несколько лет был моим начальником. Ох и натерпелась я от него! Ну как же, отнимаю работу у мужчин. Правда, потом я к нему прониклась. Он свято соблюдал правила, а тогда это была редкость… В общем, вы понимаете.

– Вероника была одной из первых женщин в полиции. Где ты работала с Асенсио?

– Меня направили в отдел, похожий на тот, что сейчас занимается борьбой с киберпреступлениями. Думаю, просто не знали, куда меня деть. Интернета тогда не было, но мошенников хватало, и они проворачивали аферы с кредитками. Там я познакомилась с Марьяхо. Тогда она была совсем девчонка, а теперь вон работает с вами в ОКА…

– Тсс, Вероника, – ласково шепнула Рейес. – Никто не должен знать, кто работает в ОКА.

– Да брось! Тут, во-первых, все полицейские, а во-вторых, старички. И вина столько, что завтра никто из них не вспомнит, где вчера пил.

«Да и ты тоже», – подумала Рейес. Вероника после нескольких бокалов могла разойтись не на шутку. Но сейчас она вдруг умолкла – так же неожиданно, как только что разговорилась, поставила на стол пустой бокал и опустилась на стул. Если бы не открытые глаза, Ордуньо решил бы, что она уснула. Рейес предложила тост:

– За Гильермо Эскартина! Мы найдем сволочь, которая так издевалась над ним!

Ордуньо собирался поднять бокал, когда к ним подошел Рентеро, одетый, как обычно, с иголочки. Его спутник не нуждался в представлении: это был глава национальной полиции. И все же комиссар счел нужным пояснить, как будто Рейес с Ордуньо не видели этого человека миллион раз по телевизору:

– Мой друг Аурелио Гальвес.

Высокий сутулый мужчина с крючковатым носом и маленькими глазками протянул руку Ордуньо и приветливо улыбнулся Рейес.

– Значит, ты и есть та самая племянница, которая поступила на службу в полицию?

– Да. Ничего лучше не придумала, чтобы насолить семье.

– Работать в полиции – честь, девочка. И нам нужны женщины. Сейчас у нас все еще подавляющее большинство мужчин, но это должно измениться.

– По статистике, раскрываемость дел растет, – заметил Ордуньо. – Может, причина как раз в том, что в полиции стало больше женщин?

– Интересная теория. Как, вы сказали, вас зовут? Ордуньо? Хм, любопытно. Правда, Рентеро?

Ордуньо не понял, то ли Гальвес смеется над ним, то ли ему льстит.

– Рад познакомиться, Рейес. – Шеф полиции с улыбкой кивнул ей. – Если что-то понадобится, обращайся, не стесняйся. Я все улажу куда быстрее, чем твой дядюшка. – Гальвес усмехнулся, похлопал Рентеро по плечу, взял с подноса бокал белого вина и вместе с другом растворился в толпе.

– Как считаешь, он надо мной смеялся?

– Ты сразил его своими аналитическими способностями. – Рейес приподняла бровь, и у Ордуньо не осталось сомнений: он сказал глупость. – Запомни: женщины не нуждаются в постоянном подтверждении своих совершенств, потому что мы, возможно, не так уж совершенны. Как и мужчины. И мы имеем право работать так же паршиво, как мужчины-полицейские.

Когда настало время речей и тостов в честь виновника торжества, на сцену поднялись Гальвес и Рентеро. Пока они отпускали шутки насчет того, что Асенсио на старости лет пристрастится к рыбалке («Говорят, у пенсионеров наконец начинает клевать») и что рыбе в ближайших водоемах теперь несдобровать, Ордуньо украдкой поглядывал на Рейес. Он думал, что не успевает за ней и отстает даже не на несколько шагов, а на несколько километров. С первого рабочего дня, когда она подключилась к расследованию исчезновения Чески – одного из самых запутанных дел в истории ОКА, – Рейес демонстрировала не только завидную выдержку, но и умение по-новому смотреть на привычные вещи, что всегда давалось Ордуньо с трудом. Она одновременно привлекала его и пугала: он боялся, что никогда не сможет ей соответствовать.

– Помните, когда мы начали работать в центральном участке?

На сцене стоял Асенсио. С первой же фразы стало ясно, что короткой его речь не будет.

– Я вам скажу когда: в 1981 году. В год государственного переворота, за год до чемпионата мира по футболу… Команда у нас была что надо: Маноло Гаспар, Бенито Лоренте, Эухенио Сарате…

Рейес обернулась к Ордуньо и перехватила его взгляд. Эухенио Сарате? Неужели отец Анхеля?

– Франко уже умер, но в полиции мало что изменилось. Разве что нам больше не приходилось преследовать противников режима. Зато возникли другие проблемы: баскский террор, героин, ограбления банков… Помните, что несколько лет спустя выкинул этот охранник Диони? Я в тот день дежурил. Мы и сами думали предпринять что-нибудь подобное, много это обсуждали. А что – угнал бронированный автомобиль, в котором было триста миллионов песет, потом сбежал в Бразилию и живи себе там на широкую ногу! Но мы так и не решились. До сих пор жалею…

Истории из жизни Асенсио следовали одна за другой, и конца им не предвиделось. Он так и сыпал шутками для узкого круга, способными развеселить разве что его старых сослуживцев.

– Хочешь трахнуться? – прошептала Рейес на ухо Ордуньо.

Ее теплое дыхание и аромат духов застали его врасплох. Он задохнулся и ничего не ответил. Асенсио изрек очередную остроту, но Ордуньо ее не расслышал.

– Пошли.

Рейес схватила его за руку и повела к мужскому туалету. Гости слушали речь Асенсио, и в туалете было пусто. Рейес открыла дверь одной из кабинок. Ордуньо следовал за ней, как зомби. Рейес скинула пиджак от смокинга. Как и предполагал Ордуньо, под ним было голое тело.

– Что на тебя нашло?

– Не могу больше их слушать. Тоска! И не говори, что тебе нормально.

Рейес начала расстегивать ему брюки, но Ордуньо остановил ее, взяв за руки:

– У меня есть Марина.

– Я же не замуж за тебя собираюсь, Ордуньо.

– Я не хочу ей изменять.

– Так она же в тюрьме, как она узнает? – Рейес лукаво посмотрела на него. – И потом, кажется, не все части твоего тела с тобой солидарны.

Эрекцию не скроешь. Желание мешалось со стыдом; Ордуньо не знал, как освободиться от Рейес.

– Ты мне нравишься, я тебе тоже. У нас был длинный день, почему бы не закончить его так?

Она приблизила губы к его губам. Ордуньо больше не мог сдерживаться. Рейес стащила с него брюки, он схватил ее за затылок, притянул к себе и впился в ее губы. Она сбросила трусы и села на него верхом. Задавала темп она – вначале медленно, потом все быстрее, пока не достигла оргазма. Ни один из них не смог сдержать стонов.

Когда Рейес отстранилась от него, по лбу у нее стекала капля пота.

– Как думаешь, Асенсио уже закончил?

Ордуньо расхохотался. Они быстро оделись, и Рейес первой вышла из кабинки. Ордуньо поправил костюм и последовал за ней. У писсуара он увидел мужчину. Тот застегнул ширинку и направился вымыть руки. Гальвес! Ордуньо не знал, куда девать глаза.

– Твою ж мать, – шептал он, направляясь в зал.

Там к нему сразу подошла Рейес, предупредительно вскинув руку.

– Что такое?

– Видишь Элену? Не понимаю, что происходит, но явно ничего хорошего.

В углу инспектор Бланко ругалась с Рентеро. Тот схватил ее за локоть, пытаясь успокоить, но она, огрызнувшись, вырвалась. Рентеро огляделся: не смотрит ли на них кто-нибудь? – и повел Элену к выходу.

– Мне плевать, что это прием Асенсио! Я говорю о нашем коллеге! Ты что, правда думаешь, что твоих оправданий достаточно? – закричала инспектор, когда они оказались на улице Веласкеса.

– Черт бы тебя побрал, Элена, возьми себя в руки! Истеришь, как школьница.

– Пошел ты!

Элена перебежала на другую сторону улицы. Комиссар догнал ее.

– Я постараюсь выяснить о Гильермо Эскартине что-нибудь еще, – сказал он, пытаясь задобрить ее. – Пока я больше ничего не могу тебе обещать.

– Ты не сообщил мне ничего полезного, Рентеро. Выпустился в 2007 году с красным дипломом, изучал криминологию. Я что, ради этого тебе звонила?

– Информация об операции засекречена. Даже у меня нет к ней доступа.

– Напомнить тебе, как его убили? Распороли сверху донизу и засунули между кишок его ребенка! Этого недостаточно, чтобы отказаться от секретности? Мне нужно знать, какое дело он расследовал!

– Мне очень жаль, Элена, поверь.

– Невероятно. – Элена фыркнула от бессилия. – Он был полицейским, таким же, как ты и я. И пожертвовал жизнью ради работы. А мы ничего не сделаем, чтобы найти его убийцу?

– Я же не говорю, что надо прекратить расследование.

– Но ты нам не помогаешь.

Рентеро промолчал, и она поняла, что настаивать нет смысла. Таковы правила, и ей придется им следовать.