Текст книги "Когда риск - это жизнь!"

Автор книги: Карло Маури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Я на мостике. В руках у меня поперечный шест, приводящий в движение одновременно оба руля. Неожиданно большая волна подбрасывает корму, раздается громкий треск ломающегося дерева. Поперечный шест в моей руке становится легким и свободным. Оба руля переломились пополам, и рулевые лопасти плавают на поверхности моря. Кричу Туру, что произошло. Придется, видимо, возвращаться на берег. Однако Тур совершенно спокойно отвечает: «Ну что ж. Будем считать, что потерпели кораблекрушение, как это, вероятно, случалось и с древними египтянами. Пассаты и Канарские течения в любом случае вынесут нас к Новому Свету».

Спокойствие Тура вселяет в меня уверенность. Все же я исподтишка наблюдаю за ним: а не помешался ли Хейердал? В нашей компании только один настоящий моряк – Норман Бейкер, офицер американского флота. Один он знает море. Но Бейкер лежит в каюте с температурой 39 градусов рядышком с Сантьяго Хеновесом, у которого болит живот. Приходится нам впятером тянуть шкоты и брасы, чтобы сохранить направление вест-зюйд-вест. Порой мы все-таки сбиваемся с курса и ветер треплет парус так, что тот едва выдерживает. Тогда мы выбрасываем в море два плавучих якоря, похожих на зонтики из белой парусины.

Теперь мы в океане совсем одни. Наступает вечер, а у нас во рту с самого утра ни маковой росинки. В ожидании своей вахты залезаю в каюту такой усталый, что ничего не чувствую и ничего не соображаю. Обезьянка Сафи, наш живой амулет и всеобщая любимица, тоже с нами в каюте, потому что на палубе она плачет от страха. Здесь Сафи прыгает по головам и в конце концов пачкает подушку Тура.

Мне стоять на вахте с 20 до 24. Ну и холод же будет!

26 мая.

Поддерживать заданный курс – рабский труд. Время от времени мы сбиваемся на восток, к африканскому побережью, и, чтобы вернуться на правильный курс, маневрируем парусом, плавучими якорями, дрейфовыми веслами.

Неожиданно снова раздается мощный треск: переломилась рея. Быстро спускаем ее на палубу и осознаем, что освободились от многих дальнейших обязанностей.

У меня опухли и горят руки от канатов из очень грубой манильской пеньки. Будь это веревки из синтетического волокна, руки бы так не страдали. Но Тур распорядился, чтобы на борту все по возможности соответствовало материалу, которым пользовались древние египтяне. Так что приходится мириться со страданиями.

27 мая.

Завтракаем среди полного хаоса на палубе. Чтобы отыскать кофе или сахар, разбираем многочисленные кувшины и корзины. Обезьянка не выносит одиночества и постоянно требует компании. Норман поправляется от гриппа. Самый веселый у нас Жорж. Он неразлучен с маленьким магнитофоном, изрыгающим одну за другой песни всего мира.

Абдулла никогда прежде не видел моря, но не выказывает страха. Его простые инстинкты помогают ему спокойно спать при любом удобном случае. Я спросил, не страшно ли ему. Он ответил, что между ним и морем незримо присутствует аллах, охраняющий его здесь так же, как и дома, в пустыне.

28 мая.

Первые разочарования. Абдулла не скрывает своей тоски и огорчения. Говорит, что на «Ра» у него нет времени помолиться. А прежде такого никогда с ним не случалось.

Он кричит от изумления, увидев неподалеку четверку китов. Они для него тоже открытие. Тем временем в курятнике произошло печальное событие: сдохла единственная курица, жившая в клетке с двумя десятками петухов. Не можем понять, самоубийство это или что-нибудь еще.

Расход питьевой воды превышает установленную норму еще и потому, что в кувшинах, оказывается, менее десяти литров – расчетного дневного рациона.

Я налил нашим петухам немного воды, а утка, которая сидит вместе с ними, полезла плескаться в плошку и опрокинула ее.

Ремонтируем руль, укрепляя его деревянными планками. Чиним рею, которую собираемся поставить на место, едва минуем Канарские острова. Абдулла просит Тура растолковать ему, что такое острова, и, узнав, что на них живут люди, страшно удивляется, что можно жить вот так запросто посреди моря.

Обезьянка Сафи – одновременно и радость и горе для всех нас – выбросила в море зубную щетку Юрия, постоянно забавляется с фотоаппаратами, а в довершение всего напрудила на постель Тура. Кое-как мы сшили ей полиэтиленовые штанишки.

29 мая.

Норман уже вполне выздоровел и замеряет наши координаты секстантом. Юрий – единственный член экипажа, который ухитряется бриться каждый день. У Абдуллы борода не растет. Бедняга настолько этим огорчен, что дотошно выясняет у Юрия, нет ли такого лекарства, чтобы она наконец проросла.

30 мая.

Никак не удается спать на боку: бортовая качка все время перекатывает тебя с места на место. «Ра» значительно оседает на правый борт, куда ударяют волны, поэтому размещаем основной груз по левому борту.

Мы и впрямь совсем как древние египтяне, только скорее рабы, чем фараоны. Ни минуты передышки. Исправленный и спущенный накануне в воду руль опять сломался. Сегодня вновь установили на мачте большой парус. То и дело приходится тянуть концы и вязать узлы. Кроме того, мне надлежит трижды в день готовить пищу для всего экипажа, с трудом удерживаясь на ходящей ходуном палубе и привязывая кастрюли к двум примусам, чтобы не перевернулись. Питание – важная штука не только в смысле пополнения нашей энергии, но и потому, что перерыв разнообразит монотонность тяжелого труда. Жорж мучается болью в спине, и у нас на пару рабочих рук меньше.

31 мая.

Нужно зарезать петуха, но смельчаков не находится. Наконец наш самый большой реалист Абдулла предлагает свои услуги. Экипаж, однако, возлагает эту задачу на хирурга Юрия. Пока Юрий вместе со всеми жевал непроваренное петушиное мясо, Сафи, дорвавшись до его аптечки первой помощи, всласть наигралась в доктора.

Спрашиваю у Тура, почему нашим отправным пунктом стал город Сафи, а не какой-нибудь другой, ниже по африканскому побережью. Ведь так можно было сократить маршрут до Американского континента. Тур называет две причины: во-первых, портом Сафи пользовались и финикийцы, а во-вторых, в обычные сезоны течения и ветры в этом районе благоприятствуют началу такого путешествия, как наше. К сожалению, в нынешнем году погода изменила своим правилам. Когда воображение рисует нам конец плавания и возвращение домой, к комфорту и успеху, на душе становится тепло и радостно. Однако ночами, когда мыслям не мешает дневной свет, воображение рисует иные, драматические картины.

Полная луна освещает наш путь. В течение двух часов своей вахты Абдулла, как примерный мусульманин, перебирает четки и твердит молитвы.

1 июня.

Снова поломка малого дрейфового руля; другой упал в море. Устанавливаем исправленный большой руль с еще одной планкой. Эта операция стоит нам больших усилий. Вдобавок ко всему Тур с Норманом опасно запутались в веревках.

2 июня.

«Ра» становится все тяжелее. Надеемся, ладья продержится на воде два оставшихся месяца. В последние, довольно ветреные дни мы преодолевали в среднем по 100 километров в сутки. Не переставая работаем, по мере необходимости изобретаем все новые приспособления для дальнейшего плавания, словно мы и впрямь стали древними людьми: в нашем распоряжении только дерево, веревка и топор.

3 июня.

На море шторм, дует холодный северный ветер. Идем со скоростью 5 километров в час. «Ра» удерживается на курсе большим рулем. Сегодня выдался первый спокойный денек, и мы предались рыбной ловле, но, увы, безрезультатно. Достаем из амфор финики, орехи, оливки, рис, сливочное масло и готовим на морской воде «ризотто» – рис по-итальянски. Получается нечто горько-соленое.

4 июня.

Утро спокойное. До предела поднимаем парус. Какой-то большой корабль обходит «Ра» по кругу и приветствует нас. Абдулла совершает мусульманское омовение пресной водой из походной фляжки. Спрашиваю, чем его не устраивает морская вода, но он молчит и продолжает аккуратно мыть лицо, руки, ноги. А закончив, отвечает, что свой рацион воды он расходует не на питье, а на молитвы. Из всей команды Абдулла наиболее верен правилам своего народа, потому и страдает больше других. Мы легче идем на компромисс, приноравливаясь к изменяющейся обстановке.

5 июня.

Заступаю на вахту на заре и наблюдаю восход солнца. Море спокойное. Наши петухи в клетке вовсю кукарекают. Гашу фонари. Солнце начинает припекать, и мы, надежно привязанные линем к «Ра», прыгаем с кормы в воду купаться. Подводный пловец Жорж осматривает днище ладьи и, вынырнув, сообщает, что папирус в прекрасном состоянии. Неподалеку проходит стадо китов.

6 июня.

Мой разум все больше освобождается от тревог и тоски. Даже сны по ночам соответствуют окружающей меня простой и привольной жизни. Мне приснилось, что ветры, наполнив парус, перенесли «Ра» к зеленым берегам, где нас ждали фруктовые рощи и счастливые люди. Мне приснилось, что «Ра» – большое гнездо, из которого мы вылетаем наверх, в небо, чтобы оттуда разглядеть берега океана. А сейчас я не сплю и гляжу по сторонам. Не бог весть что углядишь в этом бесконечном водном пространстве. Размеры океана столь велики, что кажется, будто ты застыл неподвижно между небом и морем среди неизменяющегося ландшафта. Но, приподнявшись на цыпочки и вглядываясь в бесконечную даль, я чувствую движение, которое несет меня и мою жизнь к цели.

7 июня.

«Ра» еще больше накренилась вправо и во сне мы скатываемся к низкому борту. Корма почти вровень с морской поверхностью, и папирус пропитывается водой. Ставим второй руль.

Абдулла обучается у Жоржа арабскому письму. Мы уже проделали 1 200 километров – расстояние, в пределах которого древние египтяне могли достигать любой точки Средиземноморья. Те, кто утверждал, будто папирус не продержится на соленой воде и нескольких дней, посрамлены.

10 июня.

Скручиваем шеи оставшимся петухам и переносим весь груз с низкого борта «Ра» на высокий, надеясь выровнять ладью.

Небольшая «детективная история»: не умолкавший ни днем, ни ночью магнитофон Жоржа вдруг таинственно исчез. По словам экипажа выходит, что в море его никто не бросал. И все же, сдается мне, кто-то из нас, доведенный до крайности непрекращающейся музыкой, решился на такой шаг.

11 июня.

Пассат надувает парус. У нас на корме теперь собственный бассейн, поскольку перехлестывающие через борт волны остаются на палубе, можно стирать и купаться, не прыгая в море. Стригу волосы Юрию, который очень дорожит своим опрятным видом. Если бы только папирус на корме не погружался постепенно в море, все было бы отлично.

12 июня.

Вообще-то я чувствую себя хорошо, только настроение неважное, и я молча изливаю его на товарищей, как будто в них кроется причина моего раздражения. Хотелось бы встречать больше понимания со стороны глубокоуважаемого мною Тура. Хотелось бы, чтобы Жорж не спал так много, чтобы Юрий держался с нами более «коммунистом», а Норман – менее «капиталистом»; чтобы Сантьяго не выглядел таким интеллигентным профессором, каким он, кстати, и является; чтобы мышление Абдуллы походило на мое… Но кончается день, и, когда я вместе с товарищами, характер которых, естественно, ничуть не изменился, делим при свете закатного солнца скромную пищу, они вновь для меня дорогие друзья.

13 июня.

Утром на палубе «Ра» обнаруживаем бесчисленное множество летающих рыб. Некоторые даже угодили в каюту. Мы изжарили их на завтрак, и оказалось, что они очень вкусные.

14 июня.

Положение с кормой серьезное. Освобождаем ее от всех грузов, переместив их на нос. Оставляем только спасательную шлюпку.

15 июня.

Тур опрашивает каждого персонально, желая узнать мнение экипажа относительно предложения распилить пенопластовую спасательную шлюпку, употребив ее на починку «Ра». Решаем шлюпку распилить.

Восхитительная зелено-лазурно-золотая рыба метровой длины снует возле «Ра», проворно разгоняя летающих рыб. Ее называют «дорадо».

17 июня.

Что со мной происходит? Где я нахожусь? Я превращаюсь в другого человека. Что, если это путешествие окажется безвозвратным? И что такое любовь, дружба? Кто был мой отец и кто моя жена? Неужели все это лишь обрывочные, словно детские, воспоминания о некоей неповторимой жизни?

Тур связывается с каким-то радиолюбителем из Генуи, который жаждет услышать мой голос. Беру микрофон и, не зная, что сказать, пою на своем родном языке популярную песенку «Addio, mia bella, addio!» («Прощай, красавица, прощай!»).

18 июня.

Наша ладья напоминает огромное легкое, которое вдыхает и выдыхает, то раздувается, то уменьшается в размерах, то вытягивается, то со скрипом сокращается. Каждый из нас надежно сцеплен с судном персональным линем, поскольку, если кто-нибудь свалится в воду, «Ра» не сможет за ним вернуться.

20 июня.

Ни минуты отдыха, даже после заката. В два часа ночи раздается треск: снова сломался один из рулей. Сбившись с курса, «Ра» направляется к югу. Гребем маленькими дрейфовыми рулями. Мы вблизи островов Зеленого Мыса, и в темноте кажется, будто вот-вот врежемся в них.

22 июня.

Распилив на части спасательную шлюпку, мы использовали ее пенопласт для починки кормы, чтобы перехлестывающая через борт вода не задерживалась на палубе, дополнительно отяжеляя судно. Работаем по колено в воде среди волн, которые порой вздымаются выше мостика. Нет больше нашей спасательной шлюпки. Поблизости проходят три кита, снуют тысячи летающих рыб. Море успокоилось, и вновь светит солнце.

24 июня.

За сутки прошли немногим более 50 километров. Руки распухли так, что не могу надеть часы. Чищу на камбузе картошку, варю солонину. Расположенный перед каютой камбуз, хоть здесь и царит беспорядок, пока что самое удобное место на всей ладье.

На сегодняшний день мы проделали маршрут, равный по длине расстоянию от Африки до берегов Бразилии. Прошел уже месяц нашего плавания в открытом море на «Ра».

От усталости напряжены нервы. Сегодня очередь Абдуллы дневалить и мыть посуду. Но он неожиданно воспротивился, утверждая, что его собираются тут эксплуатировать как черного раба. Норман поцапался с Жоржем: нужно ли сообщать по радио о том, что мы остались без спасательной шлюпки? Жорж требует сделать это немедленно, а Норман просит ничего не сообщать, чтобы не беспокоить наши семьи.

25 июня.

Распотрошив и древнеегипетскую спасательную лодочку, Абдулла залатал корму. У нас вновь, как по волшебству, появляется надежда выбраться из этого океана.

26 июня.

Равны ли между собой люди? Когда оказываешься в таких условиях, как у нас на «Ра», то начинаешь отчетливо понимать: основные ценности, формирующие человека, до такой степени схожи у разных людей, что кажется, будто все мы дети единой матери.

Сегодня завершена первая половина нашего плавания, и мы отмечаем это событие шампанским. Один Абдулла не поднимает заздравной чаши: его религия запрещает ему прикасаться к алкоголю.

29 июня.

Несмотря на усилия, весь правый борт «Ра» от носа до кормы погружается в воду. Переносим груз еще левее, а многое выбрасываем за борт, надеясь тем самым облегчить ладью. Каюта тоже опасно накренилась, стараемся с помощью веревок выправить ее. «Ра» превратилась в веревочные джунгли.

1 июля.

Послали по радио приветствие главам семи стран, представленных на «Ра», а также У Тану, Генеральному секретарю ООН.

Встречаем крупный корабль. Он обходит вокруг нас, гигантский, быстроходный, и исчезает. Спустя пару часов он вновь появляется на горизонте и приближается к «Ра». Все пассажиры и моряки высыпали на палубу, выкрикивают приветствия. Это американский корабль «Африканский Нептун». С него бросают в нашу сторону два оранжевых спасательных круга с привязанным к ним мешком. Жорж натягивает свой подводный комбинезон, чтобы не обожгли медузы, и бросается в море за добычей. Мешок полон ароматных фруктов: апельсинов, грейпфрутов, яблок и лимонов.

4 июля.

Сегодня я даже расплакался оттого, что сумел плечом к плечу со своими товарищами выстоять в схватке с морем и установить второй руль. Волны захлестывали нас с головы до ног, грозя утопить. Но нам все же удалось после отчаянной, напряженной борьбы подвязать лопасть под водой.

6 июля.

Сегодня в первый раз хлынул сильный дождь, и нас хоть немного промочило и сверху. На море штиль. Наше движение напоминает скорее течение времени. Так бывает, когда созревает плод, постепенно формируется человек или когда вручную вышивают большой ковер.

За завтраком разговор о женщинах. Дебатируется вопрос: не следовало ли взять их с собой? Приходим к заключению, что без них лучше. В нашей мужской компании, которая беспрерывно занята изнурительной и рискованной борьбой за существование, где равенство обязанностей столь же незыблемо, сколь и отсутствие прав, женщина нарушила бы сугубо мужскую гармонию всего предприятия, подвергающего постоянным испытаниям нашу силу, мужество, стойкость. И все при этом думаем о наших женщинах.

7 июля.

Вчера после обеда море разволновалось, разнервничалось, сделалось похожим на пенную реку. Волны заливают помещение каюты, и ящики с одеждой, на которых мы спим, благополучно всплыли. Вода захлестывает даже рулевой мостик. Положение все труднее. Выходим на связь с радиолюбителями, просим передать жене Тура, Ивонн, чтобы распорядилась выслать нам навстречу какое-нибудь судно – пусть хотя бы заберут портящийся в воде груз. Ивонн, понимая наше положение, из Италии фрахтует судно, которое выйдет нам навстречу с Мартиники. Несколько акул вплотную приблизились к «Ра».

10 июля.

Весь правый борт «Ра» ушел под воду. Мы живем теперь, как на рифе, о который с шумом разбиваются волны. Нет, мы отнюдь не герои. И никому из нас не хочется стать примером для других. Отец нередко говорил мне, что, к счастью, великих альпинистов, артистов и героев на свете мало. Пример выдающихся личностей будоражит спокойную жизнь простых людей. Святые слова! Я твердо убежден: требуется куда больше героизма для того, чтобы просто жить, занимаясь изо дня в день трудной и зачастую малоприметной работой, чем для подобных шумных затей, наполненных сильными ощущениями.

18 июля.

Спрашиваю у Сантьяго, какой сегодня день. Мы находимся на борту прибывшего с Мартиники судна, пережив один из тех эпизодов жизни, когда стираются понятия времени и полностью ощущается загадочное присутствие вечности.

Прошедшие дни были отмечены потоком драматических событий. Веревки, крепившие правую часть судна, перетерло, и стебли папируса поплыли вслед за нами по морю. Мачта наклонялась так, что делалось страшно. Было невозможно управлять нашей «Ра». Продолжался дождь, а у нас не было даже укрытия, так как внутри каюты уже бушевало море. Ночевка превращалась в драму, приготовление пищи – в комедию. На едва не плавающих по волнам примусах мы готовили все, что попадалось под руку, например яичницу с какао. В конце концов пришлось покинуть «Ра».

Мы находились в 660 милях от острова Барбадос и всего в 530 милях от французской Гвианы, проделав за 55 дней в океане 2702 морские мили, что соответствует почти 5000 километров. Удачной ли была наша экспедиция? Да, конечно. Мы доказали, что на папирусе можно ходить по морю. Доказали, что древние египтяне вполне могли совершать подобные морские переходы по собственной воле или вследствие кораблекрушений, доставляя в Америку свою цивилизацию.

Но самым значительным достижением нашего путешествия явилось то, что его

участники, люди, говорящие на разных языках, исповедующие разные религии и принадлежащие к различным расам, сделались настоящими товарищами. Нашего руководителя мы чтим сегодня, когда все окончено, еще больше, чем вначале. Его вера в успех объединяла нас. Его приказы, обращенные к нам, звучали как просьбы, и в глазах его ни один из членов экипажа не выглядел лучше другого. В то же время он, руководитель, был с нами на равных.

На борту «Ра-II»

Почему я в 1970 году решил повторно участвовать в экспедиции «Ра» – знаменитой папирусной ладьи Тура Хейердала? Причин много, но главная состоит в том, что я считал незавершенной и, следовательно, неудовлетворительной первую попытку, предпринятую на ладье «Pa – I», затонувшей в 500 милях от американского побережья. Кроме того, уже накопленный в предыдущем плавании опыт позволял мне стать полезным представителем Италии на этом судне с интернациональным экипажем. Наконец, меня неудержимо манили ощущения, уже пережитые мною однажды в океанском плавании.

И вот 27 апреля я снова в марокканском городе Сафи. Там в саду сафийского паши, среди деревьев и цветов, происходит моя встреча с «Ра– II». Ладья еще не достроена, однако уже успела обрести форму, компактность и элегантность которой явно превосходят первую «Ра». С озера Тана были привезены 12 тонн папируса, но всего 6 или 7 тонн понадобилось на строительство судна четырем индейцам с озера Титикака: Деметрио, Хосе, Хуану и Паулино. Они приехали с далекого острова Сурики, расположенного на этом озере, по приглашению Хейердала. Следует заметить, что боливийские индейцы еще с доколумбовых времен пользуются для рыболовства и торговли осоковыми лодками, причем техника вязания (именно она привлекла Хейердала) соответствует древним кораблестроительным принципам и, конечно, не столь примитивна, как на озере Чад.

Немедленно приступаю к выполнению своих обязанностей. В прошлом году, перед первым путешествием, я очень волновался, поскольку не знал, что меня ожидает. Теперь я тоже волнуюсь, но по совершенно противоположной причине: я знаю, что меня ожидает, и потому тщательно занимаюсь крепежом, особенно трущихся деталей, из-за которых распалась в океане «Ра– I». При этом полагаюсь не столько на технические расчеты и материалы, сколько на какой-то первобытный инстинкт, позволяющий мне предусмотреть, откуда можно ждать неприятностей.

Подготовительными работами занят весь экипаж: Тур Хейердал, душа и руководитель экспедиции, – норвежец, проживающий в Италии; Норман Бейкер – американец, морской офицер, штурман экспедиции; Жорж Сориал – египтянин, специалист по подводному плаванию, который будет следить за состоянием погруженной части ладьи; Юрий Сенкевич – советский врач; Сантьяго Хеновес – мексиканский антрополог; Кей О'Хара – японец, кинооператор; Мадани Аит Уханни – марокканец, обязанность которого – ежедневный сбор образцов загрязненной воды; наконец, ваш покорный слуга в качестве фотографа. Японец и марокканец – «новенькие» на борту нашего судна; на этот раз по семейным обстоятельствам отсутствует Абдулла Джибрин из Чада.

Основные задачи плавания: доказать возможность доисторических контактов между европейскими средиземноморскими и американскими берегами Атлантики; создать содружество людей различных рас, религий и культур. Хейердал убежден, что, если объединить их под общим знаменателем океанского путешествия, научных интересов, приключений и борьбы за существование, то есть поставить всех как бы на одну доску, получится слитная группа, спаянная и гармоничная в повседневной жизни.

5 мая – день спуска на воду «Ра-М». На мачте полощется один-единственный флаг – Организации Объединенных Наций. Работы не прекращаются все последующие дни вплоть до 17-го числа, на которое намечен выход. За это время мы успеваем заметить, что стебли начали впитывать воду, отчего лодка тяжелеет и понемногу, но неумолимо погружается на несколько сантиметров в день.

В свое время корпус «Ра-1» не пропитывали ни битумом, ни прочими веществами, опасаясь «подделки» судна в сравнении с древними канонами. Но при внимательном ознакомлении с Библией выяснилось, что строители лодок в Средиземноморье применяли для герметизации корпусов битум. Точно так же поступил Ной при строительстве своего ковчега; то же проделала и мать Моисея с папирусной корзиной, в которой отправила по водам Нила своего младенца. Тем же решили воспользоваться и мы. Правда, покрывать битумом весь корпус мы не стали, но как следует промазали стебли в местах обреза: ботаники заверили нас, что папирус впитывает жидкость только со стороны корня.

17 мая.

«Ра– II» выходит в открытый океан. Мы взяли с собой 150 терракотовых кувшинов с запасами воды на четыре месяца, законсервированные в известке куриные яйца, всевозможные сухофрукты и зелень, мясо, копчености, рис с макаронами. Кроме того, на борту устроен птичник – клетка с двумя десятками живых кур.

В этом году мы установили намного более крепкие рули и чувствуем себя теперь спокойно. Однако едва был поднят парус всего в нескольких километрах от побережья, как благоприятный, но сильнейший ветер задал нашему хорошо рассчитанному для морской навигации судну такую невероятную скорость, что корпус задрожал, и мы опасаемся, как бы не сломались рули или мостик и не повторились бы несчастья «Ра-1».

За один лишь день мы проделали более ста миль, и сердце замирало от нехорошего скрежета корпуса и снастей. На такой скорости мы пересекли бы Атлантику дней за двадцать, но это в теории, так как мощный пассат порвал нам шкот, и пришлось спускать парус.

Во время приготовления первого в нашем плавании ужина один из примусов вдруг выходит из строя, и я предчувствую, что горячим нам больше не питаться. Так и есть: другой примус не лучше. Мадани и Кей страдают морской болезнью: салаги еще. Принимаем решение сбросить в море наших кур, поскольку без примусов их приготовление потребует уйму бензина. Необходимость умертвить птиц, прежде чем расстаться с ними, вызывает большое замешательство экипажа. Однако, учитывая обстоятельства, сделать это придется.

Прилетевшая с ближних Канарских островов канарейка усаживается мне на плечо, немного отдыхает, после чего вновь устремляется куда-то к своей цели. Перелетный голубь, окольцованный в Испании, устало опускается на крышу каюты. Он легко дается в руки, мы его кормим, поим, закрепляем на лапке еще одно кольцо – с нашими опознавательными знаками и выпускаем. Голубь совершает несколько облетов судна, после чего возвращается и осторожно садится на папирус, чтобы остаться с нами почти до самого конца плавания.

20 мая проводим первый эксперимент спускаем на воду две маленькие модели папирусных лодок с записками – может быть, потом станет известно, куда их занесет течением.

Всеми овладевает усталость. Мы еще не привыкли к этой жизни, не забыли комфорт своих квартир, переживаем первую фазу трудного привыкания к примитивной жизни.

21 мая.

Приведенный в порядок парус снова водружен на мачту. Однако неожиданно наступает штиль, и «Ра– II» движется исключительно благодаря течению, скорость которого составляет два узла.

24 мая.

С крейсерской скоростью 15 миль в сутки, нас несет к африканским берегам, до которых теперь не более 10 миль. Еще один день такого штиля, и мы беспомощно упремся в землю. Согласно навигационным картам района, в это время года здесь всего лишь один процент штилей, а мы уже целых шесть дней дрейфуем с обвислым парусом.

25 мая.

Наконец-то родился ветер, океан оживился, ладья может удалиться от берега. Впрочем, есть еще опасность столкнуться с мысом Юби. В идеале следовало бы двигаться строго на запад, чтобы пройти между Африкой и Канарскими островами, но течение сносит нас на юг.

28 мая.

Прошли мыс Юби. Ветер по-прежнему крепкий, и на море волнение. В среднем делаем 60 миль в сутки.

Констатируем малоутешительное обстоятельство: волны попадают в ладью сверху, утяжеляя ее; нас мотает сильнейшая килевая и бортовая качка. Чтобы не вылететь за борт, приходится днем и ночью пользоваться страховкой. Делаем все, чтобы облегчить судно. За борт летят лишние продукты, вода, доски, веревка, хотя по опыту прошлого года мы знаем, что нет смысла выбрасывать за борт какие-то килограммы груза, если не держит папирус. Тем не менее мы полны решимости все-таки закончить плавание и достичь цели.

Хейердал, посвятивший несколько месяцев скрупулезным расчетам мельчайших деталей груза на ладье, необычайно огорчен этими вынужденными потерями, хотя и осознает вместе со всеми необходимость отказа от многого при нынешних чрезвычайных обстоятельствах.

На борту «Ра– II» проводится тест. В числе прочих задается вопрос: что предпочтительней при такой совместной жизни, как наша, – дело или слово? Каждый отвечает на свой лад. Я, естественно, предпочитаю дело, физическое усилие, от которого польза не только всем, но и непосредственно мне, поскольку я целый день чем-то занят и потом глубоко сплю всю ночь до самого утра. И это не столько привычка, сколько осознанный жизненный принцип, помогающий мне вести здоровую жизнь, поскольку в физическом действии конкретизируются мои личные наклонности: я вижу, как, рожденные моими руками, обретают жизнь полезные вещи и полезные дела.

30 мая.

Идем против пассата, который непрерывно поддувает с востока-северо-востока. Большие рули с трудом удерживают юго-западное направление. Пришедшие с севера огромные волны ударяют в правый борт судна, пропитывая папирус и окатывая нас с ног до головы. Однако «Ра– II», в отличие от «Ра– I», сконструирована так, что вода не остается на палубе, а медленно стекает обратно в океан.

1 июня.

Чтобы прикрыть правый борт от волн, решаем воспользоваться очень прочной запасной парусиной, которую натягиваем над каютой так, чтобы волны скатывались с нее в океан. Это действительно хорошая защита, и все же осадка нашего суденышка становится все больше и больше.

5 июня.

Двадцатый день плавания. Вот уже несколько суток идем с хорошей скоростью в нужном направлении. Преодолели почти тысячу миль, и осталось еще две тысячи. Если «Ра– II» не затонет, то дней через сорок дойдем до цели. Жизнь на борту достаточно однообразна, если не считать отдельных событий. В семь утра вахтенный рулевой дудит в рожок, возвещая побудку. Причем отнюдь не все поднимаются сразу. Первыми встаем Тур, Кей и я. Вместе с Кеем готовлю завтрак: кофе с молоком, варенье, сливочное масло, сухари, нередко овсяную кашу, иногда яичницу. За завтраком каждый подбирает себе работу. Здесь никто не приказывает. Мы сами чувствуем свою ответственность и выполняем все необходимое. В свободной и демократической атмосфере нашей жизни хорошо видно, как различная философия и различное воспитание определяют поведение человека перед лицом возникших проблем.

Некоторые ждут, когда им скажут, что нужно сделать, так как выросли в условиях, где личная инициатива не поощряется. Кое-кто видит, что нужно сделать, однако предпочитает пустить все на самотек, полагая, что «на все воля аллаха», или же прекрасно зная, что работу за него выполнят другие. Наконец, есть и такие, кто действительно работает: ежедневно подтягивает ослабшие ванты, с секстантом в руках определяет координаты судна, в 7.30, 13 и 19 часов готовит для всех пищу на камбузе, спасает целый кувшин фиников, портящихся от проникшей в них морской воды, и тому подобное. Такие люди целиком посвящают себя труду, так как с детства усвоили, что только в труде человек может по-настоящему расти. Такие люди по праву считают себя главными действующими лицами прогресса, хотя подобная точка зрения в обстоятельствах, целиком зависящих от природы, как это было на «Ра-М», зачастую оказывается ошибочной. Ведь небольшая доля фатализма, то есть признания за судьбой некоторых прав, не только не мешает, а, напротив, помогает человеку в подобных приключениях.