Текст книги "Предчувствия знойного лета"

Автор книги: Карла Неггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

7

Макси была занята несколько дней, а Картер и его свита отчаянно готовились к заветной среде. После сильной субботней грозы и потоков с неба, в воскресенье шел тихий дождик. И пока труппа репетировала на веранде, Макси на кухне готовила пончики. До приезда в Леннокс они несколько недель репетировали пьесу в Нью-Йорке. Сейчас они работали над первым актом, и Макси, слушая реплики, произносила их про себя. Вечером, когда Макси сидела на кухне и пила чай с мятой, пришла Люсинда. Она сделала прическу, волосы поблескивали, и выглядела она эффектно. Люсинда села напротив Макси, держа бокал с шерри. Макси слабо улыбнулась.

– Ты заставляешь меня ощущать себя старой каргой, Люсинда Лейн. Так было всегда.

– Но раньше тебя это не беспокоило. Тебя увлекала только работа. Представляю, как ты переживаешь, наблюдая за нашими репетициями, в то время, как тебе приходится стирать белье и скрести полы.

– Я не против работы по дому, – не очень уверенно произнесла Макси.

Люсинда отпила из бокала.

– Я совсем не это имею в виду, ты меня прекрасно понимаешь. Ведь непросто было взять и навсегда покинуть театр. Только скажи, я переговорю с Картером, и он возьмет тебя ассистентом или еще кем-нибудь. У тебя есть навыки, опыт.

– Да, но он не знает об этом. Спасибо тебе. Ты знаешь, твой босс и я вряд ли найдем общий язык.

– Я слышала. Не устаю повторять ему, что у него просто повадки муравьеда. Я-то сначала подумала, что вы быстро подружитесь. Но если уж Картер считает тебя угрюмой отшельницей…

– Он что, так и сказал?

– Не совсем так. По-моему, это прозвучало иначе. – Люсинда хихикнула. – Толстокожая. Грубо, правда. В любом случае он обожает работу и вкалывает словно проклятый.

Макси откинулась на спинку стула. Боже, сколько лет она не сидела вот так, болтая с подругой.

– Обожает работу? Люсинда, послушай, единственное, что он обожает – это деньги.

– Макси, ты начиталась об этом в бульварных изданиях.

– Вспомни, я три года играла в Нью-Йорке. Ты единственная актриса, которая хвалит его.

– Макси, большинство актрис, действительно хороших актрис, дали бы откусить себе ухо, чтобы только играть у него. А посредственная актриса никогда ничего хорошего о своем продюсере не скажет. – Люсинда прикрыла рот ладонью. – О, Макси, я не хотела… Извини меня.

– Люсинда, не извиняйся. Конечно, я посредственная актриса. Я это прекрасно понимаю. Потому что я тут стираю белье и скребу полы, как ты правильно заметила.

Люсинда облегченно улыбнулась.

– Ну, так как ты решила? Поговорить мне с Картером?

– Нет, – покачав головой, сказала Макси. – Он ведь так и не знает, что я была связана с театром, ну и пусть не знает. И почему ты думаешь, что сумеешь уговорить его?

– Я очень настойчива, – ответила Люсинда, поднимаясь со стула. – Между прочим, Грег хорошо о тебе отзывался. Смотри, он симпатичный. Ладно, я тебя предупредила.

– Спасибо. Если уж я справляюсь с Картером, то с Грегом как-нибудь тоже разберусь.

Люсинда удивленно посмотрела на нее, но вышла, ничего не сказав.

В понедельник погода наладилась и можно было заняться сооружением подмостков и репетициями. Было ветрено, сухо и солнечно. Макси с самого утра носилась по гостинице, помогая бабушке, и когда после ленча вдруг заметила, что подмостки почти готовы, вздохнула с сожалением. Она внимательно присмотрелась и увидела, что вся труппа собралась возле сцены: кто участвовал в репетиции, а кто просто сидел рядом на лужайке и отдыхал за чашкой чая. Все работали с большим энтузиазмом. Картер успевал везде и всюду: пилил доски, когда Макси возвращалась с корзинкой яиц из курятника; стоял рядом с Люсиндой, объясняя ей, как лучше сыграть какой-то эпизод, когда Макси развешивала полотенца; сидя наблюдал за ходом репетиции, когда Макси срывала свежие цветы для стола… Она отдавала ему должное и даже хотела поблагодарить за то, что он выслушал дедушкин совет, касающийся плотницких работ.

Макси пришла к мысли, что улаживать трения с дедом нет нужды. Похоже, он успокоился и снова стал таким же добродушным, как и раньше. Во всяком случае, никаких недоразумений больше не возникало, и она решила, что Грейс все уладила. В тот вечер Макси с бабушкой играли в карты на веранде, а труппа репетировала на сцене. За прошедшие два дня Макси и Картер ни разу не заговорили, и Макси стала расслабляться, думая, что лето пройдет своим чередом. Все устроились на ночлег, и Макси, немного почитав, отправилась к себе, когда неожиданно столкнулась на лестнице с Картером.

– Ага, не Макси Хантер ли это? Почему у вас на плече нет корзины с бельем?

– Стиркой я занималась утром, – нехотя ответила она.

– Очень мудро. А чем вы занимаетесь в такой поздний час? Мне казалось, что вы встаете и ложитесь с петухами.

– Я читала, – фыркнув, ответила она и прошла мимо Картера вверх по лестнице. – Спокойной ночи.

– Как вам понравилась наша сцена?

– Она мне совсем не понравилась.

– Даже если вы ничего не понимаете, все равно не понравилась?

– Все равно.

– Вы придете завтра на генеральную репетицию в костюмах?

– Если найду время.

– Стирка может подождать.

– Но обед не может.

Это был не лучший предлог. Помощь, которую Макси оказывала бабушке в приготовлении обедов, была незначительной, так как в основном их готовили общими усилиями. Картер, тем не менее, не обратил на это внимания.

– Во всяком случае, я оставлю вам место на пледе.

– Если я и приду, то принесу собственный.

– А мы уже продали все места на вашей лужайке. Вы не знали об этом?

– Неужели? – сказала Макси скучным голосом, стараясь скрыть свой интерес. – Я буду сожалеть, если вам придется упаковывать свои вещи сразу после первого же представления.

– Макси, – он хотел что-то сказать, но, видимо, передумал и чуть усмехнулся. – Поспешите в ванну, а то я займу ее первым.

Макси быстро помылась и, отправляясь спать, удивилась себе. Почему это она не может наладить нормальные отношения с этим человеком? Если ты не можешь сказать человеку ничего приятного, то не говори ничего. Этому ее научили родители. Но когда дело касалось Картера, все ее хорошие манеры словно улетучивались. Он ее просто раздражал. Макси так и заснула, не найдя ответа на свой вопрос.

Дэвид Уилсон появился на кухне Хантер-Ин за два часа до костюмированной репетиции.

– Не думаю, что кто-нибудь будет возражать, если и я поприсутствую.

– Да, конечно, нет, – заключила Макси более уверенным, чем она внутренне ощущала, голосом. Прекрасно помня, какую жажду она обычно испытывала после репетиций, Макси заранее приготовила два больших кувшина с холодным чаем.

– Как ты здесь оказался?

– Зашел посмотреть, все ли в порядке, – пожимая плечами, сказал Дэвид. – Ты решила все проблемы со стариками?

– Более или менее.

– Что ты имеешь в виду? – и, видя, что она молчит, он продолжил: – А, понимаю. Ты решила спустить все проблемы по течению. Смотри, все может повториться.

Карты надо выкладывать сразу. Короче говоря, давно можно было все вопросы решить.

Макси отмахнулась.

– Картер и дед прекрасно ладят между собой.

– А какие отношения между тобой и Картером, ну и между тобой и дедом?

– Ну, с дедом-то мы найдем общий язык, а с Картером – никогда. Но я привыкла к этому.

– Ну, если так, – произнес Дэвид неуверенно и вытянул ноги. – Ты знаешь, Макси, я вот все время думаю об одной вещи.

– Я слушаю, – Макси рассмеялась.

– Нет, я серьезно. Ты же не сможешь оставаться здесь вечно.

– Кто это говорит?

– Макси, давай посмотрим на вещи серьезно. Какая из тебя хозяйка гостиницы?

– Я набираюсь опыта. Да и куда я денусь от стариков? Они совсем уже беспомощные.

– Это я знаю.

Макси посмотрела на него.

– С этим мы разберемся. А что ты сам-то хотел сказать? Давай выкладывай.

– Макси, я подумываю о том, чтобы купить Хантер-Ин.

Макси уронила деревянную ложку в кувшин.

– Дэвид!

Он поднял руку, как бы останавливая ее.

– Дай мне договорить. Я найму управляющего, и он будет заниматься тем же, чем и ты – выполнять все работы по гостинице, помогать старикам. Если хочешь, можешь тоже оставаться. Тебя я никогда не выгоню.

– Понимаю, – сказала она, вылавливая кончиками пальцев ложку. – Ты уже намекнул старикам?

– Нет.

Макси вздохнула:

– Они ее не согласятся продать.

– Правда, у них нет выбора. Ведь когда-нибудь им придется уйти на покой, и это понятно. Если я ее куплю, они смогут здесь жить, но не будут привязаны к месту.

– А может быть, они захотят передать ее кому-нибудь из членов семьи?

– Кому? Твой отец совершенно не заинтересован.

– А как насчет меня?

– Макси, смотри правде в глаза. Благодаря Картеру гостиница приобретет известность, и дела пойдут на лад, появится возможность вернуть ссуду.

– Но для этого нужен не такой управляющий, как я?

– У тебя нет необходимых средств, чтобы вновь поставить дело на ноги. Через пару месяцев после отъезда Картера ты разоришься.

В одном кувшине стала образовываться пена, и Макси приступила к другому.

– А если я попрошу тебя пока не говорить на эту тему со стариками?

– Когда-нибудь этот разговор все же состоится. Макси, пойми, все дело не в том, есть ли у тебя способности или нет. Твое сердце не лежит к этому делу. Ты ушла из театра шесть месяцев назад, так? Это не такой большой срок. Ты вся целиком все еще там. Мой тебе совет – возвращайся в театр. Твое место там.

– Я никудышная актриса, – и она выдавила улыбку. – Ты всегда был таким добрым, Дэвид, дай мне время поразмыслить. Тебе некуда торопиться.

– Ладно, посмотрим. А сейчас пойдем-ка глянем, чем там занимается Картер Ричардсон.

– Извини, я не могу. У меня уйма работы.

– Точно?

– Ну конечно, Дэвид.

Но договорить Дэвиду не дал Картер, ворвавшийся в дверь. Он кивнул Дэвиду и повернулся к Макси.

– Так вы идете? – требовательным тоном спросил он. – Мы скоро начинаем, и мне не хотелось бы, чтобы вы пришли в середине представления.

– Я не приду. Можете предложить мое место Дэвиду, – ответила Макси ледяным тоном. – Домашние дела заставляют меня остаться.

Ей показалось, что Картер сжал кулаки. Не мог же он находиться в состоянии такого напряжения за пять минут до начала репетиции из-за того, что она не пойдет.

– Как пожелаете, – сказал Картер с насмешкой. – Дэвид?

– Я иду следом за вами. Такое впечатление, что твой отказ здорово задел его. Поговори с ним так, как я тебе советовал.

Макси только махнула рукой.

– Это он переживает из-за своей пьесы. Иди, посмотри, что он там сотворил.

– Макси, ты не придешь?

– Не пришла бы, даже если бы могла. Не хочу даже на него смотреть. Иди, пока он не вернулся и не уволок тебя за шиворот.

Макси выждала, пока окончательно не убедилась, что все ушли смотреть репетицию, а затем медленно прошла на веранду и стала поливать петунии, стараясь не обращать внимания на звуки, доносящиеся со двора. Думать ей не хотелось. Но когда-нибудь придется и призадуматься, она это понимала. А сейчас ей просто хотелось поливать цветы и притворяться, что она не стремится оказаться рядом с Картером на лужайке и наблюдать за пьесой Шекспира.

– Макси, ты здесь? Я думала, что ты вместе со всеми на представлении.

– Слишком много дел. Я и не представляю, как вы с дедом управлялись по хозяйству все эти годы. Содержать гостиницу не такое простое дело.

– Ничего. Справлялись. А сейчас помощников много.

– Да. Хорошие ребята. Мне кажется, что и вы довольны сделкой.

– Пока да, – сказала бабушка загадочным голосом. – Послезавтра я буду довольна гораздо больше, если увижу, что они настолько хороши в своем деле, насколько их хвалят.

«Одна я никого не хвалю», – подумала Макси. Она поняла, что подразумевала бабушка. Если Картера и его компанию ожидает успех, то и в гостинице дела пойдут на поправку. Картер мог принести Хантер-Ин не только доходы, но популярность, и Макси понимала это.

Бабушка сорвала цветок и осторожно стала говорить:

– Макси, Дэвид опять сегодня приходил?

– Да, он услышал о костюмированной репетиции.

– Он приглашал тебя посмотреть вместе с ним?

– Конечно.

– И ты не пошла с ним?

Макси удивленно подняла бровь и усмехнулась.

– Это было не совсем так. Он сказал, что идет, и спросил, занять ли мне место рядом с ним. Вот и все.

– Ну, хорошо, – смущаясь, продолжила Грейс. – Максин, я знаю, что это не мое дело и не хочу учить тебя жить, но мне кажется, что Дэвид Уилсон проявляет к тебе больше, чем дружеское внимание.

– Ба, Дэвид один раз пригласил меня на танец в девятом классе, и с тех пор мы с ним хорошие друзья. И если бы он хотел спросить меня о чем-то, то давно бы спросил.

– Может, ты намекнешь ему?

– Ба, да ты, никак, стала сводницей. Если я ему намекну, он примет меня за дурочку.

– Ну, смотри сама. Как бы ты хуже не сделала.

Макси высыпала две пригоршни увядших соцветий в мусорную корзину и неожиданно серьезно проговорила:

– Ты права. Я сделаю только хуже. Бабушка тоже бросила мусор в корзину и с сожалением сказала:

– Я хотела как лучше, Максин. – Она вытерла руки о передник и махнула рукой.

Макси обняла бабушку.

– Ба, хорошо, что хоть ты желаешь мне счастья.

Макси читала у себя в комнате, пока бой часов не подсказал ей, что по времени спектакль должен уже кончиться, и тогда она с книгой в руке спустилась вниз. Все собрались вокруг столов. Макси остановилась возле грядки с зеленью, сорвала листик перечной мяты и стала наблюдать за компанией. Люсинда переоделась в нарядную кофточку и джинсы. Откинув голову назад так, что волосы спадали ей на спину, она весело хохотала. Картер стоял рядом с ней, обнимая ее за красивые, открытые плечи.

– Отчего это вы нахмурились? – спросил Грег, подходя к Макси. В одной руке он держал стакан с чаем, а в другой – веточку петрушки. Переодеться он, видимо, не успел, так как из одежды на нем были только джинсы. Грудь у него была мускулистая и заросшая золотистыми волосами. «Интересный мужчина», – подумала Макси.

– Скрываетесь от всех? – улыбнулся он.

– Как прошла репетиция?

– Восхитительно. Картер, может, и ведет себя как рабовладелец, но он и прирожденный режиссер. Я не знаю ни одного профессионала, кто бы смог за четыре дня сделать столько, сколько Картер. Жаль, что вас не было. Я играл ужасно похотливого Орландо.

Макси засмеялась. Ей нравилась бесхитростность Грега.

– Должно быть, очень смешно.

– Так и было. Картер единственный режиссер на земле, который дал мне роль в пьесе Шекспира. Кстати, вы уже наладили отношения.

Макси неопределенно махнула рукой.

– Знаете, всегда так смешно наблюдать, когда женщины, словно кошки, выпускают когти и начинают огрызаться. Кстати, заметьте, немногие. Мне кажется, что он и вас хочет включить в список своих побед, а вы, конечно, собираетесь сопротивляться. Но как долго? – задал он риторический вопрос. – Вообще лето обещает быть интересным. Почему бы вам не «выкинуть номер» и не отправиться со мной на озеро? Я обнаружил там замечательный уединенный пляж.

– О, к сожалению, не могу, – быстро ответила Макси, чтобы прервать его искушения. Она уже давно определила, к какому типу мужчин он относится, такие ей попадались, но флирт ее больше не интересовал. Поэтому она в знак благодарности улыбнулась. – Спасибо. Как-нибудь в другой раз.

– Как прикажете. – Он пожал плечами и побрел обратно к столам. Разминая листик мяты между пальцами, Макси раздумывала, стоит ли пройти несколько метров и присоединиться к актерам, к которым она испытывала глубокую симпатию. Но Картер по-прежнему обнимал Люсинду и не замечал ее, а остальные весело болтали, пили чай и отдыхали после жаркого полудня. Макси бросила смятый листик и вернулась в дом.

8

Этой ночью Макси сидела с книгой на коленях и смотрела на страницы, но букв не различала. Роман с Дэвидом Уилсоном во всех отношениях был бы очень подходящим вариантом. Он купит гостиницу у стариков, они уйдут на покой, а она, Макси Хантер, станет партнером и совладелицей Хантер-Ин. Она любила Дэвида, конечно, не романтической любовью, но, вероятно, в жизни и любви есть более важные вещи, чем романтика. Макси закрыла книгу и подумала о Картере, который спал в комнате напротив. «Он и в подметки не годится Дэвиду Уилсону. Какой-то бездумный, неаккуратный, неартистичный и совсем бесчувственный человек. Привлекательный». Макси пожала плечами. «Подумаешь. Большое дело. Да и что значит „привлекательный“? Продюсер и режиссер театра. Плохого театра», – пробурчала она. Его очарование действовало на нее просто магически. И он пускает его в ход, когда это ему нужно. Положив книгу на тумбочку, Макси выключила свет и закончила войну со своими мыслями. Она не была влюблена в Картера Ричардсона больше, чем в Дэвида Уилсона, но она безнадежно, безмерно и совершенно некстати была пленена им.

«Я и, наверное, не менее пятнадцати миллионов других женщин», – пробормотала Макси и закрыла глаза.

На следующее утро Картер стоял во дворе в шортах и футболке, ожидая, пока появится Макси. Она тоже была в шортах и футболке, поэтому не могла найти предлог разминуться с ним, когда он уверенно сказал:

– Вот, тоже хочу к вам присоединиться. Решил похудеть.

Макси удивленно приподняла брови, но постаралась не выдать себя даже взглядом. Было и так абсолютно ясно, что худеть ему совершенно нет необходимости. Шорты и футболка, свободно болтавшиеся на его теле, говорили сами за себя.

– Три мили, так я понимаю? – спросил он, так как Макси все еще молчала. – Я давненько не бегал, но думаю, вы не заставите меня краснеть.

Макси вздохнула. Деваться было некуда, жаль только, что волосы не причесала.

– Ну, хорошо, побежали. Сколько миль вы обычно бегаете?

– Двадцать миль в неделю, – произнес он в замешательстве.

– А разминку вы сделали? – спросила Макси, когда они выходили на дорогу.

– Я сделал десять приседаний, если вы это имеете в виду.

– Не совсем, но если вы так обычно разминаетесь, то ладно. Дэвид считает, что такие упражнения полезнее выполнять после пробежки. А мне кажется, что нет никакой разницы. Ну что? Готовы?

– Я думаю, да.

И они устремились по дороге, выбежали на шоссе и понеслись рядом друг с другом. Воздух был чист и свеж, и Макси ощущала аромат шиповника, растущего вдоль каменной ограды. Она подумала, что в такой ответственный день Картер мог бы заняться и более важными делами.

Он как будто услышал ее мысли и спросил:

– Вы придете на премьеру?

Макси только сжала губы. Она уже приняла решение, и даже эта пробежка с Картером ничего не изменит. Нет, она не забыла ни его грубость, ни его поцелуи, ни сарказм, ни даже свою уверенность, что он испортит Шекспира.

– Нет, – сказала она, продолжая размеренно бежать.

– Но почему?

– Мне надо уехать.

– Лгунья, – констатировал Картер, не прерывая бега. – Всю эту неделю вы ни на секунду никуда не выходили вечерами. Вам и сегодня никуда не надо. Почему вы не хотите сказать правду? Думаете, я не добьюсь ее от вас, Макси Хантер? Какими бы ни были ваши глупые причины, уверяю, что вам не удастся испортить мне этот важный для меня день.

От такого нахальства Макси едва не сбилась с темпа, но решила ответить тем же.

– Ах, так, – начала она, чувствуя, что дышать становится труднее. – Поскольку все, что делает Картер Ричардсон-младший – ерунда, я абсолютно уверена, что из пьесы Шекспира он ничего хорошего сделать не сможет.

– Ловко придумано, – ответил Картер, не сбивая ритма бега и дыхания. – И что же я конкретно сделал такого, что можно назвать «ерундой»?

– Да все, что бы вы ни делали.

– Мне кажется, что если человек видел хотя бы одну слабую постановку, он не будет тратить время и деньги, чтобы посмотреть другие, особенно если ему надо тащиться в такую даль, как на Бродвей. А вы что же, видели все мои постановки?

Они миновали кукурузное поле, и Макси ускорила бег, как бы стараясь убежать от пытливых вопросов Картера.

– Нет, – ответила она с надеждой, что он отстанет.

Но он не отстал.

– Тогда, какие же?

Они приближались к старому вязу, и Макси ощутила усталость.

– Ни одной, – произнесла она, вложив в слова столько достоинства, сколько могла.

– Вы сказали «ни одной»? – настойчиво спросил Картер, без устали следуя рядом. – И, тем не менее, не посмотрев ни одной моей работы, вы твердите, что все мои постановки – ничего не стоящий мусор? Очень умно!

Не говоря ни слова, Макси повернула обратно. Через мгновение Картер догнал ее. Никаких объяснений ей давать не хотелось.

– Некоторое время я жила в Нью-Йорке и очень много про вас слышала.

– Так, значит, вы судите обо мне по сплетням. Это впечатляет.

Макси бросила на него взгляд и заметила, что и у него на лбу появились капли пота. Она уже вся вспотела, но, несмотря на это, продолжала бежать.

– И что же вы делали в Нью-Йорке? – спросил Картер.

– Так, ничего особенного, – ответила она и, пожалуй, на этот раз не солгала.

Картер бежал позади, но Макси знала, что он совсем не устал. Она старалась поддерживать темп бега, но колени ослабевали. Картер держал нить разговора в своих руках, и это ее раздражало.

– У вас великолепные ноги, – как бы делая ей комплимент, сказал Картер. – И это невзирая на разные гольфы.

Макси промолчала. Но колени у нее ныли все сильнее и сильнее.

– Немного тонковатые, – продолжал он, – но даю голову на отсечение, с такими ногами можно рекламировать чулки или обувь. Вы никогда об этом не думали? О, конечно, нет. Такая чистая, свежая, почти святая, Макси Хантер никогда, никогда не дойдет до такой позорной, мирской вещи, как съемка в коммерческой рекламе. Такая гадость. – Он сделал паузу, и Макси слышала его твердый и уверенный бег сзади себя. – Кажется, вас пошатывает, Макси. Не волнуйтесь, я не столкну вас в кусты.

Он поравнялся с ней.

– Ну что? – Бег его совсем не утомлял.

– Чего «что»?

– Так вы придете на премьеру? Макси откашлялась, пытаясь выиграть время. Картер бросил ей вызов, но отступать она не собиралась.

– Может быть, – постаралась ответить она более спокойным тоном.

– Оставить вам место на моем пледе?

– Нет, спасибо.

– У вас явно мазохистские наклонности, дорогая Макси. Я предлагаю вам место рядом с собой, вы мечтаете об этом, но отказываетесь? Почему?

– Я просто не хочу.

– Вы хотите. Я это чувствую по вашему дыханию.

– Я просто сбила дыхание, – медленно начала Макси, сворачивая в сторону и переходя на шаг. – Потому что устала. Я не спала ночью. Если бы я действительно хотела сидеть рядом с вами, то, уверяю вас, это было бы так.

– Продолжайте в том же духе. Может быть, в конце лета я поверю вам. – И резко описав дугу, он повернул в другую сторону. – Думаю пробежать еще три мили, не хотите ли присоединиться?

– Три мили – мой предел.

– Буду знать ваш предел, – бросил он на ходу. – В следующий раз побежим к озеру и окунемся.

– Туда три мили в один конец. Он засмеялся через плечо.

– Ничего. Мы хорошенько освежимся перед обратной дорогой.

Макси побрела к дому, довольная, что он не видит ее усталости.

Этим же утром Грейс нашла Макси в гостиной, где она протирала пыль, и пригласила ее с собой за покупками. Макси улыбнулась, подмечая, что ничто не может нарушить привычный бабушкин распорядок, и согласилась. По средам бабушка непременно отправлялась за покупками, и этот порядок был заведен почти полвека назад. Макси отложила тряпку. Как это здорово хоть на несколько часов исчезнуть из поля зрения Картера.

На переднем сиденье бабушкиного старенького понтиака устроилась Люсинда Лейн, затянутая в облегающие джинсы и яркую блузку. Когда Макси забралась в машину, Люсинда дружески улыбнулась.

– Что-то ты не выглядишь посвежевшей. Я слышала, что вы с Картером утром бегали вместе.

Макси подала ей знак, что бабушка не знает об утренней пробежке и пусть остается в неведении. Люсинда хотела было хихикнуть, но вовремя сдержала себя. Макси, уже в который раз, подумала, какие же между ними отношения.

По пути в Леннокс женщины беззаботно болтали. Говорили о прогнозе погоды на вечер, об урожае малины, который должен был скоро поспеть, о том, что на этой неделе должны созреть первые помидоры, а за ними скоро придет и очередь лука. Потом обсудили свой маршрут: вначале супермаркет, затем – магазин стройматериалов, почта, аптека и, наконец, поездка на ферму, где бабушка покупала свежие яйца и молочные продукты.

Ни о Картере, ни о предстоящей премьере, ни о том, что они будут делать, если публики будет мало, ни о шансах на успех разговор никто не заводил.

Как всегда, бабушка поставила машину рядом с гостиницей Дэвида Уилсона. Здание гостиницы, построенное в викторианском стиле, располагалось в центре городка. На первом этаже под каждым окном были подвешены горшочки с геранью, а на веранде над самыми разнообразными плетеными, античными и какими угодно стульями, креслами и диванчиками висели корзиночки с миниатюрными розами. Все вокруг просто блистало от чистоты.

– Причудливо.

– Это гостиница Дэвида Уилсона, – пояснила Макси. – Ты же, по-моему, с ним уже встречалась?

– Это такой длинный, худощавый парень? Да. Он помог Картеру найти вашу гостиницу.

– Да, да. И мы ему очень благодарны. Замечательный человек. Они с Макси знают друг друга уже много лет, – сказала бабушка.

Вспомнив о предложении Дэвида купить Хантер-Ин, Макси поежилась. Рано или поздно придется сказать всю правду старикам…

Видно было, что все вокруг сделано было с любовью и большой заботой. Но своим сельским очарованием Хантер-Ин выгодно отличалось от этой городской гостиницы. Действительно, гостиница Дэвида была лучшей в Беркшире. Хорошо, что именно он решил купить Хантер-Ин…

– Макси, ты идешь? – спросила бабушка, отрывая ее от мыслей. – И бабушка, и Люсинда уже вышли из машины и теперь поджидали Макси. Грейс повернулась к Люсинде и спросила:

– Зайдем перекусить на обратном пути?

– С удовольствием. Я угощаю, – с радостью согласилась Люсинда.

Как и обычно, в теплый летний день на улицах было много народу. Такие небольшие городки Новой Англии отличались особым очарованием, простотой и пользовались популярностью. Макси и Люсинда ходили следом за Грейс по всем намеченным пунктам. Но у магазина стройматериалов Люсинда нарушила их планы и увела Макси, затащив ее в дорогой магазин женской одежды.

– У меня есть их каталог, – проговорила Люсинда, перебирая платья. – Она выбрала легкое бледно-зеленое платье. – Ты прекрасно будешь в нем выглядеть, Макси. Смотри, его продают со скидкой. Как насчет того, чтобы купить его? Сегодня на премьеру и наденешь. Картер глаз от тебя оторвать не сможет и не будет замечать, как я путаю фразы и допускаю промахи. – Она захихикала и приложила платье к Макси. – Твой цвет.

– Люсинда!

– Слушай, Макси, тут и разрез сбоку, и твои роскошные ноги будут видны. Серьезно, сядешь в этом платье рядом с Картером, и он и не заметит моих волнений.

Макси показалось, что за веселым щебетанием Люсинды ей послышались грустные и даже горькие нотки.

– Люсинда, Картер мной совсем не интересуется.

Люсинда повесила платье обратно.

– Да, не интересуется. И знаешь почему?

– Не совсем, – смеясь, ответила Макси.

– Потому что, – с пафосом произнесла Люсинда, держа в руках платье с красивым вырезом и разрезами по бокам, – ты не интересуешься им. А лучший способ отделаться от Картера – притвориться, что ты очень им увлечена.

На этот раз Макси была уверена, что расслышала горечь в голосе Люсинды.

– Люсинда, я никогда не встану между тобой и Картером, потому что я…

Люсинда уронила платье на пол, глаза ее от удивления расширились.

– Макси! Уж не думаешь ли ты… – она с укором посмотрела на подругу, – у нас обычные отношения режиссера и актрисы. Ну и подозрительна ты!

Спорить Макси не стала. Она уже достаточно наслушалась этих разговоров о светской интерпретации таких отношений.

– Он тебя уже целовал?

Макси неожиданно для себя покраснела.

Люсинда захихикала.

– Я так и думала. Он скор на это дело, наш Картер. – Она повесила платье с вырезом на место. – Вырез тебе великоват.

– Да я и не собираюсь покупать это платье. Нет нужды, да и денег нет. – Макси пальцем дотронулась до зеленого платья. – А он что-нибудь говорил обо мне?

– Ничего хорошего. Но это еще ничего не значит. Картер Ричардсон не станет вставать в шесть часов утра и отправляться на пробежку с кем попало.

– А ты? Ты про меня ничего ему не рассказывала?

– Ни слова. Ты ведь меня просила.

– Он… Словом, он знает о том, что я снималась в рекламных роликах.

Люсинда внимательно посмотрела на Макси, сначала с удивлением, а потом захлопала в ладоши.

– Ну и чего ты нос повесила? Это же смешно.

– Совсем нет. Люсинда взмахнула рукой.

– Ну и что с того, что Картер знает об этом. Не обращай внимания. Это он талантливых актеров презирает, если они снимаются в такой рекламе. Интересно, откуда он мог узнать. Он же говорил, что где-то видел тебя. Наверное, тебя чуть удар не хватил, когда он сказал тебе, что все знает.

Макси кивнула головой.

– И это все, что он о тебе знает? Почему же ты не рассказала про Йель, Бродвей?

– Я не хотела. Он мог подумать, что я оправдываюсь.

– Да, но он стал бы больше уважать тебя, если бы узнал, что у тебя не только красивые ноги.

– А меня не волнует, уважает он меня или нет. Я его не перевариваю.

– Ну, как хочешь, так и делай.

Походив еще немного по магазину, они вышли на улицу и стали поджидать Грейс.

– Вон, я ее вижу. Кажется, ей надо помочь. Чего это она накупила, гвоздей, что ли?

– Вероятно, – сказала Макси, на время оставляя мысли о Картере. – Дед дает ей целый список вещей, которые ему нужны, и она покупает. Она разбирается во всяких гайках и болтах не хуже его, только не говорит об этом.

Вместе они направились к гостинице Дэвида. Положив сумки в багажник, женщины вошли вовнутрь и нашли, что убранство вполне подходящее.

– О, какие гости, – широко улыбаясь, приветствовал их Дэвид. – Это сюрприз.

– Дэвид, ты знаком с Люсиндой Лейн?

– Мы уже встречались. Добро пожаловать. Могу я пригласить вас на обед? Унас сегодня как раз салат из омаров.

– Это замечательно, – улыбнулась Люсинда.

– Ну и хорошо. – Сказав это, он отложил все дела, что особенно восхитило Макси, и провел их в зал, где столы были накрыты белыми скатертями и украшены простыми вазами с букетами желтых роз. Две маленькие дверки во французском стиле выходили на веранду. – Можно накрыть стол и на веранде, – предложил Дэвид.

– Я на сегодня уже надышалась свежим воздухом, – произнесла Люсинда сухо, но улыбаясь. – Хорошо бы столик у окна.

И дамы присели. Макси отдала должное Дэвиду, что он не трепетал при виде Люсинды или хотя бы старался не показывать этого, но ведь и опыта ему не надо было занимать. Макси внимательно за ним наблюдала. Он держался свободно, был радушен и очень гордился своим отелем. И не без оснований. Салат был великолепен. Даже Люсинда выразила одобрение. Дэвиду, похоже, ее комплименты понравились.