Текст книги "Предчувствия знойного лета"

Автор книги: Карла Неггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

16

Больше никто не вспоминал об эпизоде на пляже, ни Бобби, ни Уинни, ни Картер, ни, тем более, Макси.

Она занималась работой по дому и делала вид, что ничего особенного не произошло. Она избегала Картера, но внезапно обнаружила, что не хотела, чтобы и он избегал ее так же старательно. Но миновали три недели, и Макси вдруг пришла к мысли, что все случившееся было не более чем игрой.

«Это было не так уж и плохо», – решила она. Всю первую неделю Макси выполняла и дедушкину работу, потому что доктор запретил ему вообще что-либо делать. И все новости она получала от Лауры, которая постоянно крутилась возле труппы. При таком скоплении народа, заполнявшем Хантер-Ин каждый вечер, у Макси почти не было времени думать о Картере. Да и он постоянно был очень занят. Труппа репетировала сразу две пьесы одновременно и еще одну представляла на сцене. Гостиница Хантер-Ин все более становилась самым популярным местом в округе. Картер часто сидел допоздна, работая за своим импровизированным столом на веранде, а Макси, твердо решившая первой не начинать разговора, обычно размещалась в другом ее конце и читала.

Не то чтобы они совсем не разговаривали, иногда, правда, перебрасывались парой фраз. Однажды, когда Люсинда спросила, что явилось причиной их прохладных отношений, Макси ответила:

– Ну, почему же, иногда он спрашивает меня, что будет на обед. И, по меньшей мере, раз в день я говорю, что его просят к телефону. Изредка, когда я отправляюсь в город, он просит меня купить несколько бутылок вина.

– И что же, он никогда не вспоминает про эпизод на пляже? – спросила Люсинда, накручивая локоны на пальцы.

Макси сильно покраснела и, начав лущить фасолевые стручки с необычной быстротой, ответила:

– Что, и ты знаешь об этом случае?

– Макси, прошло уже три недели, конечно, и я узнала. Просто я думала, ты захочешь поговорить со мной.

– Почему это? – Макси старалась оставаться спокойной, но обнаружила, что стала путать шелуху с фасолью, и пришлось все перебирать. – Очевидно, это была просто, хм, ошибка. И моя, и его. Люсинда, а ты, правда, не влюблена в него?

Люсинда покачала головой.

– Нет, нет и нет. И сколько раз я должна тебе это повторять.

– А ты не думаешь, что он в тебя влюблен? – настаивала Макси.

– Не думаю, – твердо заявила Люсинда.

– Это не означает – нет?

– Именно – нет, – не раздумывая, ответила Люсинда. – Макси, я не знаю, чтоКартер думает о других, но он не тот человек, который станет афишировать свои чувства. Я думаю, что по натуре он – очень застенчивый человек.

Макси нервно рассмеялась:

– Застенчивый? Да он поцеловал меня в первый же день, как приехал сюда.

– Ого! Такого не бывает с застенчивыми. Ну, почему бы тебе не отчебучить что-нибудь неожиданное: подбежала бы ты к нему, обняла и сказала: «Картер, Картер, я люблю тебя». Он бы либо умер, не сходя с места, либо сразу же ответил.

– Да, или послал бы куда подальше. Макси проглотила фасолину. Теперь она наконец почувствовала облегчение. Оказывается, ей надо было просто выговориться.

– Спасибо, что решила поговорить со мной, Люсинда. Все прошедшие дни я ни с кем не общалась. Я должна была знать, ну, чтобы… Я не уверена, что я влюблена в него…

– А он в тебя, – закончила за нее Люсинда. Она положила локти на стол и кивнула в сторону овечьего загона. – Впрочем, как и в твоего деда. Как ты думаешь, что это они все время вместе?

Макси вздохнула. В последние дни Картер с дедом довольно часто вместе ходили на прогулки в свободное время. Очевидно, они подружились, а этого Макси совсем не хотелось.

– Может, это и к лучшему. По крайней мере, они не вцепятся теперь друг другу в горло.

– Пойду-ка я зубрить свои монологи. Картер собирается ставить одну из версий бродвейского спектакля. Хочешь, я попрошу и для тебя роль?

– Нет, Люсинда, спасибо. С меня достаточно моих коммерческих съемок.

Люсинда засмеялась.

– Идеалистка. Скоро увидимся.

Спустя два дня после этого разговора, когда Макси разбирала книги, к ней танцующей походкой подошла Лаура.

– Макси, Макси. – Она взяла Макси за локоть и пощебетала: – Догадываешься, в чем дело?

– Тебя пригласили на первую роль в новом тридцатимиллионном фильме Картера Ричардсона-старшего, – насмешливо заявила Макси.

– Почти угадала. – Даже насмешливый тон сестры не приглушил ее возбуждения, словно бы фонтанирующего наружу.

– Картер-младший просматривал меня и решил дать мне роль в одном из своих спектаклей. Я буду работать с Картером Ричардсоном! Я так взволнована! – почти кричала восторженная Лаура.

Ее восторг был виден и в ее широко открытых глазах, и довольной улыбке. Она беспрестанно пританцовывала и хватала сестру за руку. Однако Макси это совсем не радовало. Но, не желая огорчить сестру в столь радостный для нее день, она сказала:

– Вот здорово! Ты уже рассказала старикам об этом?

– Я только собираюсь. Как хорошо, что тебе удалось пригласить Картера к нам на целое лето. Я имею в виду, что теперь я смогу сделать карьеру, – бросила она через плечо, устремляясь на кухню.

Макси не вылетела из дома. Она даже не выбежала. Положив карандаш на стол, она бесцельной походкой неторопливо вышла через главный вход во двор и не спеша направилась к склону холма, туда, где находилась сцена, и Картер с Джимом пили кофе и о чем-то беседовали.

– Извините меня, – подчеркнуто вежливо сказала она.

– Дед, тебя срочно разыскивает Лаура.

Джим поднялся и ушел, и Макси не могла не заметить, каким подвижным и веселым он стал по сравнению с первыми неделями лета.

– Присаживайтесь, – предложил ей Картер.

Но Макси осталась стоять. Ее тело вздрагивало от злости и возмущения. Она уже три недели не была наедине с Картером и, вспомнив их последнюю встречу, залилась краской. И тут все ее чувства – злость, страх, тревога, желание – выплеснулись наружу: коленки у нее задрожали, но тело оставалось окаменевшим. Макси не знала, с чего начать разговор.

Картер сорвал травинку и стал ее покусывать.

– Что-нибудь не так? – спросил он.

Макси судорожно вздохнула и обеими руками откинула волосы со лба.

– Что пришлось сделать моей сестре, чтобы получить у вас роль?

– Хорошо, я объясню, – ответил Картер спокойным голосом, пожевывая травинку и как будто что-то припоминая. – Стоя на веранде, ей пришлось прочитать несколько строк мне и Уинни.

– И это все? – вкрадчиво спросила Макси.

– Все. Она, безусловно, талантлива. И к тому же стремится играть, очень стремится. А мне это нравится.

– Вы в этом уверены? – тихо произнесла Макси.

Лицо Картера стало сердитым, он поднялся и выплюнул травинку.

– Ну, давайте же, Макси, давайте. Вы же в свое время участвовали в таких просмотрах, да и не в одном, и вы прекрасно знаете, как это делается. Или нет? Правда, я не знаю, как проходят просмотры при коммерческих съемках, – он пристально смотрел на нее. – И вы прервали ваше молчание только для того, чтобы спросить меня об этом?

– Вы правы, Картер, – со злостью ответила она. – Но смотрите, я буду наблюдать за вами, и если вы посмеете воспользоваться моей сестрой…

– Воспользоваться ею? Каким образом? – удивленно спросил Картер.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.

– Нет, Макси, я не понимаю. Может, вы просветите меня?

– Картер, не играйте со мной в угадалку. Я много наслышана о вашей репутации, да и вы прекрасно знаете, о чем я говорю.

Но Картер не собирался оставлять вопрос открытым.

– Нет, вы раскройте мне глаза, расскажите, что вы знаете о моей репутации.

Макси напряглась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Вы даете роли молоденьким актрисам, если они соглашаются с вами переспать.

Картер опустил руки, откинул голову назад и расхохотался, а Макси стояла и тряслась от злобы. Этого она вынести не могла. Слезы хлынули из ее глаз, и, повернувшись, она уже была готова уйти, но Картер обхватил ее за талию и повернул к себе лицом.

– Нет, вы не уйдете, – сказал он серьезно.

Макси пыталась освободиться, но он крепко держал ее.

– Нас могут увидеть, – взмолилась она.

– Ну и что? Теперь давайте поговорим прямо. Вы считаете, что я дал вашей сестре роль только потому, что либо я уже переспал с ней, либо она согласилась на это. Я правильно выразил вашу мысль?

– Правильно, – холодно произнесла Макси.

– Хорошо. Вы где-то об этом слышали, где? До вас дошли какие-то слухи? От кого-то здесь? Вероятно, нет, все они все про меня знают. Значит, от тех актеров и актрис, в кругу которых вы вращались во время вашей блистательной карьеры в Нью-Йорке? Теперь все понятно.

Макси подняла голову и с изумлением уставилась на Картера.

– Не смотрите на меня, открыв рот. Я знаю о ваших печальных попытках сниматься в кино. Лучше всего у вас получались коммерческие ролики с рекламой колготок, не так ли? Может, вы и пытались искать что-нибудь получше, да ничего не получилось. А почему не получилось? Либо вы не подходили, либо в труппе уже хватало таких же посредственных актеров, как вы. Вы и думать не могли о том, чтобы я устроил вам просмотр, потому что знали – я вам роли не дам, будете вы со мной спать или нет. И теперь, когда ваша сестра в двадцать один год отроду сделала больше, чем вы в свои двадцать четыре, вы решили, что только потому, что она переспала со мной. И пусть вас не беспокоит, что там говорят обо мне, лучше подумайте о том, что говорят о вас. И прежде, чем приходить ко мне с вашими дурацкими обвинениями, надо было подумать.

Он отпустил Макси, взял свою кружку и, ни слова не говоря, ушел. Макси попыталась вздохнуть и сдержать слезы, но не могла. И она медленно побрела вдоль каменной ограды, всхлипывая, вытирая слезы и срывая и бросая на землю пучки травы.

Макси бродила до темноты. Она нарыдалась до хрипоты и ужасно проголодалась. Потом она долго сидела на большом камне возле когда-то любимого ею пляжа и смотрела на поверхность воды озера, гладкую как зеркало и блестевшую под луной, Макси вспоминала лучшие годы своей жизни и детство.

Она должна вернуться в Хантер-Ин, чтобы не беспокоить стариков. Но можно поймать попутную машину на шоссе и умчаться, куда глаза глядят.

Макси улыбнулась сама себе и потерла распухшее от слез лицо.

– Все пройдет, – прошептала она.

Она непременно должна остаться. Она не может так просто уехать. У нее есть чувство долга, которому она не может изменить. Ей всего двадцать четыре года – почти детский возраст, и никакие грубые слова, кто бы их ни произносил, не в силах заставить ее уклониться от своих обязанностей и оставить свой родной дом.

Люди переносили и большие трудности, чем неразделенную любовь. Вот в чем дело. Не в том, что он наговорил ей кучу грубых и горьких слов, а в том, что она влюблена в него.

– Это ужасно, – прошептала Макси и сбросила на песок лифчик и трусики.

Она нырнула так, что даже не было слышно всплеска, затем вынырнула, чтобы еще раз посмотреть на звездное небо и на точки огней на противоположном берегу озера, подняла голову, открытым ртом вдыхая воздух, подумала о себе как о какой-то лягушке, улыбнулась и снова погрузилась под воду.

Неожиданно рядом с ней возник человек, стремительный словно дельфин. Будь она на поверхности воды, то догадалась бы – кто это был. Но в холодной глубине вод она лишь старалась сохранить целой голову. Чья-то сильная рука обхватила ее за талию и потащила наверх.

– Картер! – воскликнула было Макси.

Но его губы прижались к ее устам, когда он бережно опустил ее на песок, а его руки нежно гладили ее тело. Он поднял голову, и она застонала, но не протестующе, а одобряюще. Картер поцеловал ее в шею.

– Я не могу любить женщину против ее воли.

– Я знаю, – прошептала она неразличимому в темноте лицу, склонившемуся над ней.

И снова их приоткрытые рты встретились, сплелись языки, соприкосновения усилили страсть. Руки Макси гладили его руки и мокрые волосы…

А затем он внезапно застонал, отстранился от нее и, не говоря ни слова, быстро пошел к воде и уплыл.

Уязвленная его неприятием, совсем сбитая с толку, чтобы думать, она подобрала свои вещи и оделась под деревом. Макси шла домой не по дороге, а напрямую через поля и вдруг увидела, как на шоссе мелькнули фары знакомого фольксвагена.

В гостинице было темно. Только над плитой горел свет, и в холодильнике был оставлен салат с приколотой запиской. «Я подумала, что ты проголодаешься. Бабушка».

Сидя в темной кухне, Макси пододвинула к себе тарелку с салатом, но есть не смогла. Затем она поднялась наверх, и, не поинтересовавшись, горит ли свет в комнате Картера, окончательно обессилевшая, рухнула на постель.

17

Макси не знала, что она будет делать, если утром Картер будет опять вести себя так, словно между ними ничего не произошло. Она ожидала, что держаться он будет, как обычно, самонадеянно, и ничуть не ошиблась. Поздно проснувшись и спустившись к завтраку, она увидела его на сцене вместе с Уинни, Бобби и Люсиндой. Потом к ним присоединились и другие актеры, и вся труппа начала работать. Макси наблюдала за ними из окна кухни, доедая свою кашу, а затем, горестно вздохнув, отправилась собирать помидоры.

Дэвид Уилсон застал ее за этим занятием часом позже. Сорвав крупный помидор, он устроился рядом.

– Доброе утро, Макси. Как идут дела?

Укладывая очередной помидор в корзинку, Макси ответила:

– Нормально.

– Ты выглядишь встревоженной. Что-нибудь случилось? Дед вроде чувствует себя получше в эти дни, не так ли?

Макси не могла рассказать о том, что произошло вчера. Не могла она рассказать ему о своих чувствах, и поэтому ответила на второй вопрос.

– О да, он в порядке. Я все время думаю о твоем предложении купить гостиницу и все откладываю разговор с ними. Жду, когда они придут в себя. Это несправедливо по отношению к тебе. Я обдумала твое предложение, и оно мне понравилось. Мы можем обговорить детали.

Увидев выражение его лица, она остановилась. Он нахмурился, побледнел, как бы сощурясь от солнца, которого не было.

– Макси, – произнес он, вздыхая, – я снимаю свое предложение. Тут всякие дела. – Извини меня. Да я и не думаю, чтобы старики на него согласились. Вообще дела идут хорошо, я и не ожидал, что все у вас наладится. И могу поспорить, что если ты правильно будешь вести себя, то сможешь заполучить Картера с труппой и на следующий сезон.

Макси застонала и бессильно опустилась на землю рядом с корзиной.

Дэвид посмотрел на нее удивленными глазами.

– Я думал, вы помирились. Макси, ты покраснела, как эти помидоры. Что вообще здесь происходит?

– Да нет, ничего. Просто я безнадежно влюбилась в этого Картера, вот и все.

Дэвид пристально на нее посмотрел, но ничего не сказал.

Слабо засмеявшись, Макси вытянула руку.

– Дай мне руку. Хочешь выпить со мной стакан холодного чая. Это поможет залечить мне мои раны?

Дэвид поднялся и подал ей руку.

– Что ты выглядишь таким расстроенным. Ведь от этого я не умру.

Своей длинной, худой рукой Дэвид по-дружески прижал Макси к себе.

– Макси, ты такая необыкновенная. Когда это лето кончится, если оно вообще кончится, я тебя заберу куда-нибудь и так напою, что ты все на свете забудешь. Ведь я вовлек тебя в это дело, но вообще-то я думал, что ты этого парня ненавидишь.

– Может, и ненавижу, даже больше, чем люблю, – сказала Макси, пока они, обнявшись, весело шагали к гостинице.

Когда Макси окончательно поняла, что Картер не собирается разговаривать с ней или по крайней мере осознать то, что произошло в ту ночь на пустынном пляже, она успокоилась и втянулась в рутину повседневной жизни, выполняя работу по дому и помогая сестре разучивать роль. Постепенно к ним присоединились и другие молодые актеры и актрисы, кому требовалась дополнительная помощь, да и ошибки было легче исправлять в ее присутствии, чем перед грозными очами Картера. Макси располагалась за простынями, наволочками и пододеяльниками, трепещущими на ветру, и работала с каждым в отдельности. Пьесы она знала прекрасно и даже на всякий случай раздобыла на столе у Картера несколько копий для себя. К своему удивлению, она обнаружила, что дело пошло. Хотя это было увлекательно, смешно, комично, но чрезвычайно трудно.

Во время одного из таких занятий она открыла для себя еще одну черту характера Картера.

– Макси, это актерская школа, – убеждала ее Лаура. – Только не говори мне, что ты сама не понимаешь этого. Грег, Люсинда, Уинни и Бобби, ну еще один, два человека – настоящие профессионалы, но остальные – всего лишь только студенты, и ты это прекрасно понимаешь. Макси, где ты была все лето?

Макси ошарашенно на нее уставилась.

– Школа?

– Да, да, да. Интенсивная летняя программа для обучения сценическому мастерству молодых актеров. О, Макси, я многому научилась за прошедшие две недели. И не только от Картера и других, но и от тебя тоже.

– Я думаю… – ответила Макси слабым, отсутствующим голосом и, сконфузившись, покачала головой.

На следующее утро Макси застала Люсинду, которая вечером должна была играть главную роль, на полу в ванной комнате. Ее подругу ужасно тошнило. Макси смочила полотенце холодной водой, приложила его к лицу Люсинды и помогла ей подняться на ноги.

– Спасибо, – слабо улыбаясь, поблагодарила та. – Сейчас мне будет лучше.

Но лучше не стало. Она попыталась подняться, но ее снова стошнило. Макси помчалась за льдом, а когда она, запыхавшаяся, вернулась, Люсинда, со страшно побелевшим лицом, лежала пластом на кровати.

– Вот, возьми и пососи кусочек льда. Это поможет.

– Крекеры, – со слабым стоном произнесла она.

Макси непонимающе посмотрела на нее.

– Что?

– Говорят, что крекеры помогают при утренней слабости.

– Люсинда… Люсинда, ты случайно не…

Не в силах ответить, Люсинда кивнула.

– Беременна. Вчера ездила в Питсфилд и прошла тест. Положительный я получила ответ буквально через десять минут. Шесть недель. Я всю неделю по утрам чувствовала себя паршиво, но сегодня хуже всего. Картер убьет меня.

– Я пойду и принесу тебе крекеров, – тихо сказала Макси и спустилась вниз.

У Люсинды Лейн шесть недель беременности. В таком состоянии вечером она должна играть главную роль на премьере пьесы.

«А кто же отец ее будущего ребенка?» – думала Макси, доставая крекеры из шкафа. И она вспомнила первоначальное впечатление, которое произвели на нее их отношения. Эти намеки, хождения в обнимку, ночной разговор около ее двери. Люсинда отрицала, что влюблена в Картера, но это не значит, что он не влюблен в нее или что у них не было романа. Конечно, отцом мог быть только Картер Ричардсон!

Макси принесла Люсинде пакет с крекерами и, открывая его, спросила:

– Хочешь, я все расскажу Картеру.

– Нет. – Люсинда отчаянно замотала головой, пожалев о том, что резко пошевелилась.

– А как же ты вечером…

– Так бывает только по утрам. К обеду я буду в норме. – Люсинда протянула руку и обняла Макси. – Пожалуйста, не говори никому, хорошо? Особенно Картеру. Пожалуйста. Мне скоро станет лучше.

Макси кивнула головой.

– Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.

На Макси это произвело сильное впечатление. Окажись сама в таком положении, она не смогла бы так держаться. К обеду Люсинда выглядела почти счастливой, и когда Макси спросила об утренней слабости, Люсинда рассмеялась:

– Это было ужасно, не правда ли? Теперь все будет нормально. Я ношу с собой коробочку с крекерами.

– Ты правда себя хорошо чувствуешь? – поинтересовалась Макси.

– О, да. У меня немного кружится голова, но к вечеру я соберусь с силами. Ты придешь на премьеру?

Макси пожала плечами. После премьеры Картер вместе со стариками решили устроить грандиозную вечеринку. Приглашены были все, и, как понимала Макси, все собирались и прийти. Для вечеринки она помогла Лауре подобрать экзотическое, подчеркивающее ее фигуру платье, да и сама под давлением сестры она подобрала себе простенькое светлое платье.

– Мне кажется, будет неприлично тебе не пойти, – сказала Лаура.

– А почему ты думаешь, что я могу не пойти? – спросила Макси.

– О, я не знаю. Пожелаешь мне удачи сегодня, хорошо? – волновалась Лаура.

Макси пожелала ей удачи. Да этого и не требовалось.

Сидя под кленом вместе с Джимом, который перестал бойкотировать представления, и Дэвидом, Макси поняла, что отличало ее от Люсинды и Лауры. В их игре была непринужденность, они легко вживались в характеры героев, которых изображали на сцене. Их коньком – было талантливое безрассудство, больше выраженное у Люсинды, чем у Лауры, а Макси всегда чувствовала себя на сцене скованно, хотя и старалась бороться сама с собой. У них был настоящий талант. Макси же прекрасно знала театр, и в этом было ее преимущество. Только один раз во время спектакля ее взгляд встретился с глазами Картера. Он в ответ улыбнулся, и Макси тоже почти уже собралась улыбнуться, но, вспомнив про утренний эпизод с Люсиндой, быстро отвернулась. Ей необходимо скорее избавиться от привязанности к этому человеку. Через две недели он уедет, а ей еще придется залечивать сердечную рану.

Публика еще аплодировала, а Макси уже бежала наверх переодеваться и готовиться к самому большому испытанию, которое выпало на нее этим летом.

Пьеса Картера ей очень понравилась, а теперь она пойдет на вечеринку, которая ей явно не по душе. После нее она на две недели спрячется в свою норку и до его отъезда не покажет и носа. А сегодня она в последний раз должна упрятать свою гордыню. Не язвить на людях и, забыв сердечную боль, провести вечер рядом с Картером.

Вся лужайка перед домом была полна народа, люди смеялись, знакомились друг с другом, разговаривали, стоя вокруг столов. Был накрыт один стол с закусками, три стола с различными напитками и еще один стол со всевозможными сладостями. Поздравив сестру с премьерой, Макси нашла Люсинду у стола со сладостями.

– Ты стремишься как можно скорее располнеть, – пошутила она.

Стоя с эклером в руке, Люсинда рассмеялась:

– Конечно, я поправлюсь. Доктор сказал, чтобы я окончательно забыла о своей диете, на которой сидела Бог знает сколько времени. Я надеюсь, что скоро поправлюсь еще килограммов на десять.

– А как же твоя карьера? – спросила Макси.

– У меня почти подписан контракт на съемки в фильме Картера-старшего. – Она махнула рукой. – Следующей зимой приступаем, а пока я отдохну и расслаблюсь. Ты думаешь, я не заслуживаю этого? Со времени окончания колледжа я работала не покладая рук. Как насчет слойки с кремом? Ты всегда позволяла себе что угодно, и все тебе сходило с рук.

Макси взяла пирожное, и они отошли к кустам роз подальше от толпы.

– Ты уже сказала Картеру?

– Днем, – сказала Люсинда, одновременно жуя эклер. – Он был такой добрый, прямо лапочка. Согласился стать крестным отцом, если будут близнецы, но такая шутка меня не рассмешила. Правда, он такой же счастливый, как и я. Он просто рад, что у меня к началу летнего сезона не было этих шести недель.

– И ты не… а он не… – Макси, путаясь в словах, откусила пирожное.

– Я что? Что он? – спросила Люсинда. Потом посмотрела Макси прямо в глаза и стала так хохотать, что в изнеможении села тут же на землю. – Макси, ты что!? Ты думала, – она на секунду остановилась, – ты думала, что Картер – отец моего будущего ребенка?

Макси доела пирожное и села рядом с Люсиндой.

– А что, разве это не он? – настойчиво спросила она.

– Нет, нет и нет. О, Макси, ты явно не от мира сего. Моя замечательная подруга, ведь я замужем уже два года. Этот страшный секрет мы хранили от всех. Один Картер знает, и то благодаря тебе.

Макси, как ошарашенная, уставилась на подругу.

– А вот и мой муженек.

Макси чуть не упала в обморок, когда увидела, что к ним направляется Дэвид Уилсон. Она посмотрела на Дэвида, на Люсинду и стала хохотать.

– Что смешного? – удивленно поинтересовался Дэвид.

– Я только что раскрыла нашу тайну, дорогой. Я развеяла все фантазии этой глупышки. Пришлось ей сказать, что мы уже давно поженились.

Макси покачала головой.

– Я ничего не понимаю.

– Помнишь, два года назад вы пригласили меня на День Благодарения. Помнишь, кто еще был? Кто здесь всегда бывает? Дэвид Уилсон. Мы поженились, когда я закончила Йель. И тогда же мы решили, что и для него, и для меня будет лучше, если мы никому ничего не скажем. Конечно, это были неестественные отношения. Постоянные разъезды, тайные свидания. Но теперь, если появится ребенок, мы станем вести нормальную супружескую жизнь. Наймем управляющего для отеля, а я буду сниматься в кино. И все пойдет своим чередом.

– Прямо не могу поверить. Что же вы мне не сказали?

– А зачем? Это все равно ничего бы не изменило. Ты вбила себе в голову, что у нас с Картером роман, и решила, что жизнь твоя окончательно потеряна.

– Она права, Макси, – подтвердил Дэвид, проглатывая жареный грибок. – Почему бы тебе не пойти к Картеру и не сказать ему, что ты просто без ума от него? Неопределенность начинает давить на всех нас.

Макси покраснела.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, что все только и ждут, когда вы перестанете украдкой обмениваться взглядами и признаетесь, что просто без ума друг от друга. Вспомни, как ты при людях называла его «распутным боровом», а он тебя – «девчонкой из рекламы». Сейчас же отправляйся и поговори с ним!

Макси обняла Люсинду.

– Пожелайте мне удачи.

Но когда она отправилась на поиски Картера, мужество окончательно покинуло ее. Ведь он не любит ее. В этом она уже убедилась. Наконец она увидела его. Он сидел на траве и беседовал с двумя элегантно одетыми дамами. Макси посмотрела на свое простенькое платье, голые ноги и ощутила свое полное несоответствие этой компании, но тут к ней подошел Грег.

– Послушай, они на десять лет старше его и обе замужем, а к тому же у них нет таких стройных ножек. Я буду за вас переживать, а если он обидит вас, вы знаете, где меня найти.

Макси улыбнулась с благодарностью, понимая, что его намек был чисто дружеским, а не любовным, ведь они разобрались в своих отношениях две недели назад. Макси пробралась через толпу и оказалась перед Картером. И поняла, что не знает, с чего начать разговор.

– Я хотела вас поздравить. Это было прекрасно, – неловко проговорила она.

Картер безразлично посмотрел на нее.

– Это действительно получилось лучше, чем вы ожидали?

– Да, конечно, – призналась Макси, стараясь быть честной.

– Спасибо, Макси, – произнес он официальным тоном и, не обращая на нее никакого внимания, опять обернулся к женщинам.

Макси поправила волосы и нарочито громко кашлянула, потом нервно улыбнулась.

– Нельзя ли попросить вас на минутку? Он с досадой вздохнул и обернулся к женщинам.

– Извините меня. – Медленно поднявшись, Картер спросил: – В чем дело?

Сердце Макси бешено забилось, и ей вдруг захотелось бежать отсюда сломя голову, но она сдержалась и двинулась прогулочным шагом в сторону от толпы.

– Не возражаете, если мы поговорим? Ужасно жарко.

– Хорошо, только поскорее излагайте, что вам нужно. Я жду встречи с дорогим для меня человеком.

– Я вас надолго не отвлеку, – пообещала она, когда они отошли на достаточное расстояние от участников вечеринки. Но Макси никак не могла собраться с мыслями и сказать Картеру, зачем она его позвала.

– Не правда ли, Лаура сыграла свою роль хорошо?

– Я и сам это прекрасно знаю, – холодно ответил Картер.

– Да, я понимаю, но… – замялась Макси.

Картер остановился и стал чертить мыском по асфальту.

– Макси, скорее переходите к сути дела, если вы хотели сказать мне что-то важное.

…Но внезапно их разговору помешал свет фар машины, показавшейся на шоссе. Они отошли в сторону и, молча, наблюдали, как на дорогу выплыл серебристо-серый мерседес. Хмурое выражение на лице Картера осенила радость, он оставил Макси стоять в одиночестве в темноте и побежал к машине. Макси увидела, как из машины вышел пожилой мужчина, такого же роста, как Картер, с такими же густыми, взъерошенными волосами, только совсем седыми. Они крепко обнялись, и скоро вокруг них собралась целая толпа. Макси не надо было объяснять, кто это был.

Это был Картер Ричардсон-старший – знаменитый голливудский продюсер, отец человека, которому она собиралась признаться в любви. Храбрость и решительность окончательно оставили ее. Макси прошла по лужайке, перебралась через изгородь и направилась к сеновалу. Она надеялась, что никто не найдет ее здесь.

Макси забралась на сеновал, где до сих пор лежал матрац, на котором она от души валялась еще в детстве. От него пахло плесенью и старым сеном, но он был чистым, по крайней мере, так ей казалось. Макси устроилась на нем и, еле сдерживая слезы, стала смотреть в потолок, где летучие мыши носились между балками крыши. Немного успокоившись, она убедила себя, что поговорит с Картером завтра утром, а в полдень уедет в Бостон или Нью-Йорк, или в Толедо, или вообще на край света. В конце концов, она заснула, потеряв последнюю надежду на то, что Картер Ричардсон любит ее.