Текст книги "Туманы сами не рассеиваются"

Автор книги: Карл Вурцбергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– Проводите рядового Зимлера на вышку.

– Слушаюсь! – сказал Кольхаз и полез на вышку.

Когда они оказались на самом верху и подошли к окошку, прорубленному в будке часового, Кольхаз стал знакомить новичка с местностью, показывал и называл местные предметы, деревеньки, расположенные по ту сторону границы.

Зимлер слушал внимательно, вопросов задавал мало.

Когда все было уже названо и Кольхаз хотел было спускаться, Зимлер вдруг спросил:

– Скажи, ты что-нибудь против меня имеешь?

Кольхаз удивленно обернулся и спросил:

– Почему ты так решил?

– Я это просто интуитивно чувствую. Без интуиции жить нельзя. Правда, тебе она не нужна.

– Это почему же?

– Глаза человека, говорят, являются зеркалом его души. У тебя же таким зеркалом является все лицо, на котором выражается все, о чем ты думаешь. Вот почему я и отгадал твои мысли.

Кольхаз почувствовал, как кровь прилила к его щекам.

– Я люблю честность и откровенность. Ты много говоришь, но толку от твоих слов мало. Я несколько иначе представлял себе преподавателя. Вот тебе мое откровенное мнение.

Зимлер скривил губы, на какое-то мгновение можно было подумать, что он вот-вот взорвется, но он сдержался и просто сказал:

– Чтобы делать такое заключение, нужно, как мне кажется, получше узнать человека. Думаю, что твои представления несколько хромают. Может, в ком-то ты и быстро разобрался, но не все люди так быстро поддаются пониманию.

– Возможно, – Кольхаз задумался. – А теперь пошли.

– Подожди! Дай мне высказаться до конца!

Кольхаз задумчиво покачал головой:

– Здесь ни к чему, у нас еще будет для этого время и место.

Через минуту они уже спустились на землю.

– Что случилось? – сразу же спросил Кольхаза Рэке. – Вы что там, тронную речь произносили?

– Нет.

Рэке повел пограничников по участку дальше.

– На этом участке нужно быть особенно внимательным, – объяснил он. – Это самый трудный участок, особенно в ночное время.

– Нарушитель границы, видимо, будет скрываться в лесу, чтобы его не заметили, – высказался Зимлер.

– Это само собой разумеется. В одном месте лес подходит почти вплотную к контрольно-следовой полосе, там есть одна ложбина…

– Разрешите вопрос? – перебил Зимлер Рэке. – Вот эта ложбинка, наверное, и есть самое опасное место на этом участке, а? По ней незаметно можно подойти к самой границе.

– Конечно. Каждый, даже самый маленький участок границы имеет свои особенности, – терпеливо объяснил Ульф, – а какие именно, я вам покажу на местности.

17

В конце апреля в яркий солнечный день старослужащим было присвоено звание «ефрейтор», а Кольхаз официально назначен заместителем командира отделения.

Обрадованные солдаты вернулись в свою комнату и бросились нашивать себе на погоны ефрейторские лычки.

Долговязый Кениг долго любовался собой в зеркало.

– За эту лычку моим старикам придется поставить флягу пива. Вот они радоваться-то будут.

В этот момент в комнату вошел Зимлер и радостно прокричал:

– Поздравляю, поздравляю! Глядя на вас, можно умереть от зависти! Такое событие надо бы отметить!

Тут же все договорились в один из свободных дней пойти в село и там отметить повышение «старичков».

Спустя несколько дней утром Ульф вызвал Кольхаза к себе.

«Интересно, что ему от меня нужно? – подумал новоиспеченный ефрейтор, ероша себе волосы пятерней. – Никаких упущений по службе за последнее время вроде бы не наблюдалось».

Постучав, Кольхаз вошел в комнату фельдфебеля, который уже ждал его. Движением руки он предложил ему сесть, а затем спросил:

– Ну, что нового в отделении? Как себя чувствуют новички?

– Все идет своим чередом.

– Хорошо. О чем говорят солдаты?

– О разном. – Кольхаз на миг задумался. – Новые люди, новые вопросы… Дуке, видимо, настолько любит свою гражданскую профессию, что он и сейчас зрительно находится в поле. Все его мысли в бригаде, которая сейчас работает без него.

– Все это мне понятно, – заметил Ульф, – важно, чтобы эти воспоминания не мешали ему нести службу.

Кольхаз понимающе кивнул и продолжал:

– Брунер пока для меня остается загадкой. Я как-то еще не нашел к нему подхода. Он может часами молча смотреть в окно или перелистывать книжки о лошадях, от которых он до сих пор без ума. У него даже над койкой висит картина с изображением лошади. Ведет он себя так, как будто попал к нам временно в гости и с нетерпением ждет, когда же придет поезд, который увезет его отсюда.

– Возможно, у него дома осталась любимая девушка? – поинтересовался Ульф.

– Возможно, только он об этом никогда не говорил. На все вопросы он дает однозначные ответы. Все его мысли поглотили лошади.

– Все это означает, что вам надлежит обратить на него побольше внимания. Но ведь у нас в отделении есть и еще один новичок?

– Есть! – недовольно буркнул Кольхаз. – Меня так и подмывает сказать, – к сожалению, есть.

Ульф посмотрел в окно, при этом выражение лица у него было такое, что никак нельзя было определить, о чем именно он думает.

– Он слишком много говорит, и все попусту, – объяснил Кольхаз.

– И это все, что вы против него имеете? – задумчиво спросил Ульф.

– Да.

– Я полагаю, что этого явно недостаточно, чтобы быть им недовольным.

– Мне и это мешает. И это понятно. Каждый человек себе на уме.

Ульф встал и так повернулся, что на фоне окна отчетливо вырисовывался его профиль.

– Вы мой заместитель и, следовательно, начальник для всех солдат отделения. Найдите с ним общий язык.

– Каким образом? Я беспокоюсь обо всем отделении.

– Разумеется, но, беспокоясь обо всем отделении, не следует выпускать из виду отдельного человека, даже если в нем что-то и не нравится. Каждый, кто служит в армии, должен выполнить свой долг.

Кольхаз отвел глаза в сторону, он понимал, что Ульф прав, и именно это злило его.

– Давайте на этом и закончим наш сегодняшний разговор. – Ульф отошел от окна и сел на стул. – Независимо от того, каким вам кажется Зимлер, относиться к нему вы должны с пониманием. Вы должны, так сказать, завоевать его для себя. Надеюсь, что в этом отношении у нас с вами одно мнение?

– Да, конечно, я постараюсь. – Кольхаз кивнул.

– Хорошо. Сегодня вечером новички в первый раз заступают на ночное дежурство.

– Кто идет со мной в паре?

– Зимлер, – Ульф слегка усмехнулся. – Надеюсь, вы не считаете это местью с моей стороны?

* * *

За час до наступления темноты Кольхаз и Зимлер вышли на выполнение боевого задания по охране государственной границы. Им достался самый трудный участок.

– В двадцать два ноль-ноль вы двинетесь на опушку леса и будете охранять отдельный участок местности. Все ясно? – спросил лейтенант Альбрехт.

– Так точно!

– Для вас это первый ночной наряд, – обратился лейтенант к Зимлеру. – Будет нелегко, особенно после полуночи.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся солдат. – В этом отношении я силен.

Лейтенант стал инструктировать другие пары, а Кольхаз с Зимлером вышли с заставы и двинулись по направлению к лесу.

Бросив взгляд на небо, затянутое на юге облаками, Зимлер тихо заметил:

– Думаю, что ночью будет дождичек. Жизнь пограничников со стороны кажется довольно романтичной, хотя я, кажется, мало к ней приспособился. Сначала, когда меня призвали в армию, я жалел об этом, а теперь считаю, что это даже неплохо, так как человек должен уметь делать все.

«И зачем он мне об этом рассказывает? – думал Кольхаз. – Это прописные истины».

– Да, я спрашивал тебя, чем ты будешь заниматься после демобилизации?

– Я пока еще не знаю, – уклончиво ответил Кольхаз, хотя сам уже не раз и подолгу думал над этим вопросом.

– Легкомысленно, – прошептал Зимлер, – непростительно легкомысленно. Ты должен точно знать, чего ты хочешь.

– Само собой разумеется, что мечта о собственном домике и легковой машине – это не моя мечта… Смешно…

– Этого я не понимаю… ты хочешь большего…

– Чего же именно?

– И я должен тебе объяснять… Хотя сами по себе и домик и машина вещи неплохие.

– Я не об этом…

– Чем характеризуется революционер сегодняшнего дня? Глубокими знаниями и активностью. Времена баррикад канули в прошлое, мой дорогой, и канули навсегда… Теперь о домике: а почему бы коммунисту и не иметь собственного домика, а? Все наши теории были бы мертвы, если бы их не подправляла жизнь. Мой принцип такой: в жизни нужно твердо стоять на земле обеими ногами!

Кольхаз слушал солдата со смешанным чувством, частично он понимал его, частично – не понимал. Затем он сказал:

– Перестань, нет никакого смысла распространяться об этом дальше. Все равно здесь мы с тобой думаем не одинаково.

– Возможно, только еще не известно, кто из нас прав, а кто нет.

Кольхаз ничего не ответил. Они прошли еще несколько сот метров, как вдруг услышали шум приближающегося к ним мотоцикла. Вскоре он показался. В коляске сидел Рэке.

Когда мотоцикл остановился, фельдфебель вылез из коляски и, не слушая доклада, сказал: – Хорошо, что я вас здесь догнал. Около пяти часов вечера из районного города исчезли два парнишки, оба ученики одиннадцатого класса. Натворили каких-то глупостей и исчезли. У одного из них был мотоцикл. Вот и все, что нам о них сообщили. Возможно, они перепугались и не хотят идти домой, но может быть и другое. Не исключено, что они попытаются перейти границу.

– А что именно они натворили? – спросил Кольхаз.

– Этого мы пока не знаем.

– И вы думаете…

– Застава приведена в состояние повышенной боевой готовности. С этой минуты вы осуществляете патрулирование на своем участке. Все, я поехал дальше.

Через минуту мотоцикл исчез в зарослях кустарника.

– Пошли! – приказал Кольхаз. – Мы должны спешить!

– Из одиннадцатого класса, значит, им лет так по семнадцать-восемнадцать, – вслух размышлял Зимлер. – Возраст, так сказать, переходный, когда от парней можно ждать чего угодно.

Кольхаз закивал. Тем временем они вошли в лес, где было уже намного темнее, чем на открытой местности. Шли друг за другом на расстоянии зрительной связи.

Когда они снова вышли на опушку, Кольхаз, не выходя из-под деревьев, осмотрел полянку и расстилавшееся за ней поле. Здесь было посветлее. Стали подниматься на небольшой холм, находившийся как раз посредине участка.

Зимлер пытался несколько раз заговорить с Кольхазом, но ефрейтор упорно молчал, давая понять, что сейчас не место и не время для разговоров.

Скоро пошел дождь, и с деревьев на них срывались крупные дождевые капли. Не обращая внимания на дождь, они шли дальше.

«Неужели ребята решили перейти границу здесь?» – думал Кольхаз.

Между тем так стемнело, что ничего не было видно. Приходилось полагаться только на слух.

Вскоре они вышли к подножию холма, а оттуда – на большой ровный луг.

Дождь прекратился, лишь из-за горизонта раздавались раскаты далекого грома да краешек неба порой освещался вспышками молний.

С некоторым облегчением Кольхаз вздохнул только тогда, когда начало светать и постепенно стали вырисовываться контуры деревьев и местных предметов. Отойдя в глубь леса, Кольхаз и Зимлер ждали, пока их сменят.

18

Сменившись с наряда и вернувшись в подразделение, Кольхаз сразу же лег спать и уснул как убитый. Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо.

– Что случилось? – пробормотал ефрейтор, с трудом открывая глаза.

– Вставайте! И через десять минут явитесь к начальнику заставы. Обнаружено нарушение границы. Поторопитесь! – сказал ефрейтору дежурный унтер-офицер.

«Нарушение границы!» Кольхаз мигом вскочил с постели и начал одеваться. Зимлер тоже встал и одевался, что-то ворча себе под нос.

– Без ворчания разве нельзя? – бросил ему Кольхаз. – Понимаешь ли ты, дружище, что такое нарушение границы?!

– Нарушение границы?! У нас?! – удивился солдат.

– Если бы это случилось в другом месте, нас с тобой никто не стал бы будить.

– Как можно перейти границу, чтобы нарушителя не заметили? Это просто невозможно!

– Пошли умываться, потом узнаем!

Перед кабинетом начальника заставы Зимлер тронул Кольхаза за руку и сказал:

– Как нам нужно держаться?

Ефрейтор лишь пожал плечами и вошел в кабинет.

Обер-лейтенант Гартман сидел за письменным столом и вдавливал в пепельницу полусгоревшую сигарету. Тут же находился и командир взвода. Он о чем-то разговаривал с Ульфом, вид у которого был встревоженный.

– Прошу садиться, товарищи! – предложил обер-лейтенант Гартман. – Хочу лично услышать от вас о результатах вашего ночного дежурства. Рассказывайте все до мельчайших подробностей.

Кольхаз начал говорить тихо и неуверенно, однако постепенно голос его окреп.

– Могу вас заверить, что мы глядели в оба. Нас же предупредили, так что мы ни на секунду не отвлекались от наблюдения…

– Точно так! – поддержал ефрейтора Зимлер. – Я это могу подтвердить!..

– Один момент! – Гартман остановил солдата. – Давайте еще раз вспомним все, что вы видели между часом и тремя часами ночи. Постарайтесь вспомнить. Сейчас даже мелочь имеет значение.

– В половине второго нас проверил лейтенант Альбрехт, – начал вспоминать Кольхаз. – Потом мы разошлись, сказать точно, когда это произошло, просто невозможно.

– Когда перестал дождь?

– Это я могу сказать точно: как раз в тот момент, когда к нам подъехал лейтенант, следовательно, в час тридцать.

– Так. Достаточно, – сказал Гартман. – Значит, переход произошел между половиной второго и половиной четвертого. Позже уже рассвело. Сегодня ночью два человека перешли границу и ушли в Западную Германию, Дождь окончательно следы не смыл, следовательно, это случилось после половины второго. В кустах был обнаружен мотоцикл.

Командир взвода закрыл свою рабочую тетрадь и сказал:

– Полчаса назад нам стало известно о том, что западногерманское радио сообщило о перебежчиках в своем первом утреннем выпуске.

Кольхаз почувствовал, что все взгляды скрестились на нем.

– Я не знаю, как это могло случиться. Мы сделали все, что от нас зависело… Можете мне поверить…

Гартман встал:

– Факт остается фактом. Вы что-нибудь хотели сказать, товарищ Зимлер?

Солдат сильно сжал губы и, повернувшись к Гартману, решительно ответил:

– Нет.

Ульф, который до сих пор молчал, заметил:

– На этом участке относительно легко перейти границу.

– Что вы сказали? – спросил Гартман. – Объясните, пожалуйста. И вы об этом так просто говорите! Мы не имеем права предоставлять нарушителям такую возможность. Мы здесь поставлены для того, чтобы лишить их такой возможности… Вместо того чтобы как следует наблюдать за местностью, благо молния то и дело освещала ее, вы метались по участку и не заметили нарушителей. Товарищ Кольхаз, вы у нас не новичок! Что вы скажете по поводу этого инцидента?

Кольхаз, не ожидая такого поворота дела, молчал. «Обер-лейтенант, безусловно, прав, хотя фельдфебель тоже хотел сделать как лучше. Во всем виноват я, и только я», – думал он, а вслух сказал:

– Поскольку я был назначен старшим дозора, я несу ответственность за инцидент.

– Я ищу не виновных, а причины, которые вызвали этот инцидент, – сказал Гартман. – Идите-ка вы сейчас спать, а после обеда и поговорим, а вы, товарищ Рэке, останьтесь.

Кольхаз и Зимлер встали и вышли из кабинета. На лестнице Зимлер остановился и прошептал:

– Обстановка горячая. Не хотел бы я сейчас оказаться в шкуре Рэке. К слову, ты действовал хорошо, что не спихнул вину на него одного.

– Уж не думаешь ли ты, что я это сделал из тактических соображений?

– А как же иначе? Твой шаг оправдан и заслуживает признания…

– Замолчи ты. Нашелся мне…

– Меня ты не убедишь… Я не несу ответственности за вину других…

– Хочешь остаться в стороне? – съехидничал Кольхаз. – Мечтаешь о домике на окраине города? И тебе не стыдно?

Кольхаз повернулся и пошел, но Зимлер догнал его и взял за руку:

– Не принимай все за чистую монету. Я тебя понимаю, но и ты войди в мое положение.

– Вот как?!

– Ты меня неправильно понял…

– Не старайся объяснять, – Кольхаз отвернулся, – я тебя очень хорошо понял.

– Тогда расхлебывай эту кашу один.

Кольхаз смерил солдата презрительным взглядом:

– А я думал, что такие типы, как ты, уже перевелись на белом свете… Я ведь сказал, что сам несу всю ответственность! Так что успокойся.

С этими словами Кольхаз сбежал вниз по лестнице и, выйдя во двор, сел на одну из лавочек, стоявших вокруг клумбы. Солнечные лучи пробивались сквозь листву деревьев. Чирикали неугомонные воробьи.

Кольхаз откинулся на спинку сиденья и устало закрыл глаза. Попытался собраться и сосредоточиться. Его мучила совесть, что он не выполнил приказа, а ведь он заместитель командира отделения. Так как же он может приказывать другим, когда сам не является для них примером?

– Наконец-то я тебя нашел! – раздался вдруг за его спиной голос Поля, который присел рядом с ним на скамейке. – Я кое-что знаю, не все, конечно. Нарушение границы… Как это могло произойти! Я видел Зимлера.

– Он тебе что-нибудь сказал? – спросил Кольхаз.

– Кто? Зимлер? С ним нечего и говорить-то. Он залез в свою скорлупу.

– Он перестраховщик! А еще учитель!

– Расскажи.

– Не надо, потом все узнаешь…

– Я ведь секретарь комсомольской организации.

– Ну и что?

– Я должен быть в курсе.

– Двое нарушили границу на моем участке. Когда и каким образом, пока еще не известно…

– А что с Зимлером?

– Спроси у него сам.

– Я спрошу, но хотел бы узнать и твое мнение.

– Позже узнаешь…

19

Не оглядываясь на Поля, Кольхаз пошел в подразделение. Бросив беглый взгляд на Зимлера, у которого из-под одеяла виднелась одна лишь голова, Кольхаз лег на свою койку, заложив руки за голову. Рядом с ним посапывал на своей койке Кениг.

Кольхаз протянул руку и поправил на нем одеяло. Кениг приподнял голову и несколько секунд бессмысленно смотрел в сторону, бормоча что-то непонятное.

«Спи-ка лучше, – подумал Кольхаз. – Ты так крепко спал, а о том, что случилось, узнаешь утром».

В этот момент в комнату вошел Поль, и Кольхаз, быстро отвернувшись к стенке, притворился спящим.

«Иди ложись, – подумал Кольхаз, не открывая глаз. – Оставьте меня в покое!»

Спустя несколько минут, когда все в комнате крепко спали, Кольхаз перевернулся на спину и, открыв глаза, уставился в потолок.

Долго он лежал и думал о том, как же ему поступить, и наконец решил: нужно отказаться от должности заместителя командира отделения, чтобы за этим ни последовало. Постепенно сон сморил его, и он уснул.

Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо.

– Вставай! Все идут на завтрак. Поешь, и все будет казаться в другом свете. – Это был Поль.

Спустя минуту в комнату вошел дежурный и передал Кольхазу приказ явиться через полчаса к фельдфебелю, который находится в комнате командира взвода.

Кольхаз встал, умылся, позавтракал безо всякого аппетита и за минуту до назначенного срока стоял перед комнатой командира взвода. Постучав, он вошел и, к своему удивлению, увидел, что Ульф был один.

Фельдфебель сидел за письменным столом лейтенанта Альбрехта. Жестом он предложил ефрейтору сесть.

– Вот возьмите, – Рэке протянул Кольхазу тетрадь в картонном переплете. – Она вам понадобится. Через час наш командир взвода ложится в госпиталь; язва желудка его сильно беспокоит, тянуть больше нельзя. Я принимаю взвод, а вы – отделение!

Кольхаз, ожидавший чего угодно, только не этого, лишился дара речи:

– Но…

– Никаких «но»! – оборвал его Ульф. – Это приказ, а его, как известно, не обсуждают. Берите тетрадь и записывайте…

Ефрейтор смущенно взял тетрадь, а затем вдруг резким движением отодвинул ее от себя и тихо, но решительно сказал:

– Нет. Так не пойдет ни при каких условиях.

– Что не пойдет?

– Я не могу согласиться.

– Можете.

– Прошу вас выслушать меня, – настойчиво проговорил ефрейтор. – После случившегося я не имею права быть даже вашим замом.

– Не хотите или не можете? – удивился Ульф.

– И то и другое, – упорствовал ефрейтор. – Вы сами говорили, что одного желания сейчас явно недостаточно. Я должен быть требователен и к самому себе. У меня все.

– А если вы ошибаетесь?

– Как это ошибаюсь?

– А вот так! А если это не зависело от умения? Если это просто просчет или случайность?

– А разве просчет не является результатом плохой работы?

– Является в большинстве случаев, но, однако, не во всех без исключения.

– Не понимаю.

– Знаете, – начал объяснять Ульф, – есть люди, которые очень тяжело переживают поражения, даже временные. Такие люди подчас теряют голову от первого удара, а делать этого не следует. Давайте перейдем непосредственно к делу. Время торопит. Чем вы можете обосновать свой отказ принять отделение?

– Я не способен им командовать, прошедшая ночь тому доказательство.

– Эта ночь доказала, что мы закрыли для нарушителей не все лазейки, и только.

– Как просто вы на это смотрите! Совершил ошибку – ничего, валяй дальше! А я так не могу.

– Вы думаете, что этот инцидент меня нисколько не волнует?

– Похоже, что так…

– Напрасно вы так думаете. Однако, как бы там ни было, вы должны усвоить: если вы готовы сложить руки при первой неудаче, тогда дело плохо.

Кольхаз не согласился:

– Все это теория, а в действительности все выглядит несколько иначе.

– Как это иначе?

– Очень просто.

Ульф перегнулся через стол и улыбнулся:

– Вы сами в себя не верите.

– Возможно, но это не меняет дела.

– Еще как меняет! – не соглашался с упрямцем Ульф. – Я знаю, что многие вещи, если на них смотреть с чувством ответственности, кажутся другими… Хватит об этом… Пишите!

Кольхаз немного помедлил и взял в руки тетрадь, подумав: «Приказ нужно выполнять, а не обсуждать».

– К пятнадцати часам доложить состав наряда на ночное дежурство. Вы лично будете проверять посты во второй половине ночи… И еще одно: через несколько недель у нас боевые стрельбы в составе отделения. Видимо, до тех пор отделением все еще будете командовать вы, так что нужно как следует подготовить солдат к этим стрельбам… Сначала отработать все по элементам… И не забывайте, товарищ Кольхаз, что Зимлер – солдат нашего отделения и мы должны заниматься им, как и всеми другими.

Кольхаз встал и вслед за фельдфебелем вышел в коридор. Дойдя до двери, которая вела в комнату, где размещалось отделение, Ульф остановился и с улыбкой сказал:

– Да, к слову, пока я не забыл: за последние дни я много прочел.

– Чего?

– Из «Фауста». Понравилось очень. Жаль только Гретхен…

На этом они расстались.