Текст книги "Туманы сами не рассеиваются"

Автор книги: Карл Вурцбергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

5

Во второй половине декабря пошел первый снег и ударили небольшие морозы. Небо было серо-свинцового цвета, с северо-запада дул противный холодный ветер.

В середине дня группа, старшим которой был Рэке, сменилась с наряда. Солдаты пообедали, почистили оружие и вернулись в казарму. В два часа на плацу должны были начаться занятия по расписанию.

Десять минут третьего лейтенант Альбрехт заглянул в комнату Ульфа и, к своему удивлению, увидел там фельдфебеля, который занимался своими делами… Заметив офицера, Рэке выпрямился и по-уставному доложил.

– Что случилось? – спросил командир взвода. – Почему вы не на занятии, как же ваше отделение?

– Я поручил провести занятия Шонеру.

– Было бы лучше, если бы вы сами этим занимались.

– Почему? Шонер уже не первый раз заменяет меня. До сих пор вы ничего против не имели.

– Так… – проговорил Альбрехт, беря стул и садясь на него.

– Что же у меня будет за заместитель, если ему ничего нельзя доверить?!

– Заместитель, однако, дается вовсе не для того, чтобы освобождать командира от выполнения его прямых обязанностей. Садитесь!

Ульф неохотно сел.

– В конце концов, могу же я и для себя что-то сделать?

– Это только ваша отговорка. Мне кажется, я знаю, почему вы не захотели идти на занятия. Вы не хотели видеть Кольхаза и других товарищей. Вам стыдно посмотреть им в глаза. Вас мучает совесть, а признаться в этом вы не хотите.

– Это неправда!

– Вероятно, Кольхаз уже рассказал о вашей стычке, и рассказал со своей точки зрения? По крайней мере, солдаты об этом знают. А как поступаете вы? Вместо того чтобы внести в эту историю ясность, вы уступаете ему солдат. Так нельзя.

– Я внесу в эту историю ясность.

– А вам известно, что полчаса назад. Кольхаз был у меня?

– Нет. А что он хотел?

– Просил увольнительную на один час. После занятий по физподготовке.

– Вот это да! Вместо того чтобы обратиться ко мне, как это положено по уставу, он сразу же бежит к вам! Хотя это типично для Кольхаза. И сделал он это, безусловно, не без умысла…

– И еще, – прервал его лейтенант, – я проверял сегодня утром посты…

– Шонера и Кенига?

– Да, да. У Кенига под задницей оказалась резиновая надувная подушечка.

– Не может быть!

– Это чтобы не простудиться, объяснил он мне, так как больной пограничник никому, мол, не нужен.

– С ума можно сойти! – воскликнул Рэке. – В следующий раз он возьмет с собой на пост печку-буржуйку и фляжку водки. А как Шонер? Что он сказал об этом?

– Он считает, что аргумент Кенига не лишен здравого смысла.

Ульф сокрушенно покачал головой.

– И еще кое-что, – продолжал офицер. – При проверке постов меня сопровождал Поль, который и рассказал мне о вечеринке в селе.

– Ну и?..

– Его беспокоит состояние дисциплины в отделении,

– А почему он не сказал об этом мне?

– Думаю, они поняли, что Кольхаз старается завоевать их признание, более того, они в какой-то степени даже поддерживают его, к сожалению.

– Получается у них там чуть ли не заговор! – возбужденно воскликнул Ульф и, встав, подошел к окну. – Выходит, они объединились! Один восстанавливает всех против меня, другой беспокоится о своей заднице, а все видят это и не только терпят, но и соглашаются с этим. Ну подождите, я им покажу!..

– Нет! – перебил его лейтенант. – Никакого заговора у них нет. Я бы на вашем месте вообще не употреблял таких слов. Ваши подчиненные идут ко мне потому, что считают, что вы не хотите заниматься их делами. А вы тут говорите о каком-то заговоре. Лучше подумайте, что вам теперь делать. В три часа у вашего отделения занятие на штурмовой полосе: преодоление полосы с оказанием помощи товарищу. Они должны преодолеть все препятствия, и как можно быстрее.

– Я знаю. Разрешите мне идти.

Когда Рэке вошел в комнату, где располагалось его отделение, Шонер подал команду «Смирно!» и доложил. Рэке увидел, что Раудорн гладит себе выходные брюки, Поль заправляет койку, а Кениг пришивает пуговицы к тужурке.

– А где Кольхаз? – спросил Рэке.

Шонер смущенно посмотрел на товарищей и не спеша ответил:

– В клубе он, забрал свою писанину и ушел.

Не говоря ни слова, Рэке подошел к шкафчику Кольхаза и заглянул в него. Все вещи лежали в полном порядке.

– Я разрешил ему пойти в клуб, так как он привел все свои вещи в порядок, – объяснил Шонер. – Какой смысл ему сидеть без дела здесь?

– А где его второй френч? – спросил Рэке. – Не может же он натянуть на себя оба?

– Френч его у меня, – сказал спокойно Кениг. – Я как раз пришиваю к нему пуговицы, а то он сам не умеет. Если он сам пришьет, то они у него или болтаться будут, как украшения на елке, или же он так их пришьет, что на них невозможно будет застегнуться. Вот я и решил помочь ему в этом.

– Вот оно что! Вы это умеете, а он нет…

– Да…

– И вы на это соглашаетесь. А он пусть гуляет?

Шонер молчал.

– Да я ему сам предложил свои услуги, товарищ фельдфебель, – проговорил Кениг. – На него ведь смотреть тошно, когда он тычет иглой, а у меня раз, два и готово!

– Прекратите болтовню! – приказал Рэке и послал Шонера за Кольхазом.

– Могу я сказать что-то? – спросил Поль у фельдфебеля, когда ефрейтор вышел из комнаты.

– Да, конечно.

Поль сделал несколько шагов по направлению к командиру и сказал:

– Вы несправедливы по отношению к Кенигу. Он взялся пришить пуговицы Кольхазу из чисто дружеских побуждений. И вы тут не правы.

– Хороши дружеские побуждения! – ответил Ульф. – Дружба предусматривает взаимную помощь, уважение и признание других. А что делаете вы? Вы потакаете Кольхазу!

– Это совсем не так. А что касается пуговиц, то Кольхаз действительно не умеет их пришивать.

– Пусть учится. Мне, например, и в голову не придет позволить вам штопать мои носки, а когда вы займетесь этим малоприятным занятием, я буду читать уставы или же заучивать химические формулы. Так?

Поль, соглашаясь с Рэке, кивнул.

Вспомнив свой разговор с лейтенантом, фельдфебель спросил Кенига:

– Расскажите мне, как было дело с надувной подушечкой?

Кениг встал и, не зная куда ему деть свои непомерно длинные руки, заикаясь, начал рассказывать:

– С пуговицами все – истинная правда, а вот с резиновой подушечкой… Я как-то не подумал, товарищ фельдфебель. Честное слово! Такую вещицу на самом деле удобно иметь под задом. Особенно мне, у которого кости бьются друг о дружку. Когда я работал на кране, то всегда ее себе подкладывал. Мне папаша посоветовал.

Солдаты не выдержали и рассмеялись.

– Хорошо, не будем сейчас об этом, – перебил солдата Рэке, который сам с трудом сдерживал смех. – Отошлите свою подушечку бандеролью домой. А Кольхаз в следующий раз пусть сам пришивает себе пуговицы.

– Понятно, – ответил Кениг.

В этот момент в комнату вошел Шонер, а вслед за ним и Кольхаз.

Ефрейтор доложил Рэке о том, что его приказ выполнен.

– Где вы были? – спросил фельдфебель Кольхаза. – В клубе. Мне разрешил ваш заместитель.

– Время, которое отведено распорядком дня для приведения себя в порядок, должно использоваться по назначению, товарищ рядовой. И вы не имели права отлучаться в это время.

– Я же отпросился, и товарищ ефрейтор отпустил меня. Из клуба я никуда не отлучался.

Рэке понимал, что солдат абсолютно прав, но ему не понравился тон, которым Кольхаз разговаривал с ним.

– По-вашему выходит, что поэту не обязательно самому приводить свои вещи в порядок! – строго проговорил Рэке. – Уметь держать в руках иголку с ниткой – это для него унизительно, пусть этим занимаются другие, не так ли? Поэзия не терпит никакого попечительства. Учтите это. Вы, кажется, сами так говорили, а?

– Я вижу, вы хорошо обо всем проинформированы. Я только хотел бы знать, как долго за мной будут наблюдать.

– До тех пор, пока вы наконец не поймете, как себя следует вести, и не будете забывать о том, что вы тут не один. А еще я требую, чтобы вы обращались ко мне, когда в следующий раз захотите получить увольнительную!

– Как вы хотите!

– Это не мое желание, а приказ! – сказал фельдфебель и приказал Шонеру без десяти три построить отделение для проведения занятия по преодолению штурмовой полосы. Фельдфебель пошел к выходу.

Никто из солдат даже не пошевелился.

Ульф вернулся в свою комнату и остановился у окна. «Что же мне теперь делать? Как поступить? – думал он. – Если Кольхаз оторвется от ребят, будет еще хуже. Командир взвода в общем-то прав. Нужно в первую очередь опереться на Поля и Раудорна».

Раздался стук в дверь. Вошел Раудорн.

– Что случилось? – спросил Ульф. – Почему вы не готовитесь к занятиям?

Раудорн, не отвечая на вопрос, решительно сказал:

– Я думаю, что так дальше продолжаться не может, иначе все пойдет насмарку.

– Ты хочешь поговорить со мной как старший поста или как секретарь комсомольской организации?

– И так и этак, иначе я не могу. Да это и не имеет значения. Важно, чтобы впредь у нас было иначе.

– Садись.

– Спасибо, но… Когда я смотрю, как ты относишься к Кольхазу, мне становится не по себе. Неужели ты забыл, что мы взяли на себя высокие обязательства и боремся за первое место? Разве так мы можем претендовать на него?

– В чем же моя вина? Неужели он и тебя сагитировал?

– Что значит «сагитировал»? Я вижу, что ты с ним обращаешься не очень-то деликатно.

– Не забывай, что я командир отделения!

– Я это помню, но свое мнение я тебе все равно скажу. А если нужно, то и как секретарь комсомольской организации!

– У меня сейчас нет времени разговаривать с тобой, – сказал Ульф. – Иди собирайся на занятия!

– Успею еще. Ты же знаешь, что я по тревоге всегда первым собираюсь.

– Ну, что ты хочешь?

– Когда Кольхаз в понедельник вернулся из города, – начал рассказывать ефрейтор, – ему сообщили о том, как его к нам перевели. Было это примерно в полдень. Вечером же он захотел встретиться со своей девушкой, которая изучает музыку в Веймаре. Он мне показывал фото: очень симпатичная девушка. И вдруг он ее увидел с другим парнем. Недолго думая, он с горя зашел в пивную, выпил там двойную порцию пива, с очередным автобусом вернулся в часть и прямо в зал. Остальное ты знаешь и без меня.

– С другим? Под ручку?

– Подробности он не рассказывал. Он видел их на другой стороне улицы. Они о чем-то громко разговаривали и весело смеялись.

– Это еще ничего не значит, – возразил Ульф. – Может, это совершенно случайная встреча, увидела знакомого студента, и все. В таких случаях не стоит бежать прочь!

– Кольхаз – это Кольхаз, а не Рэке, – заметил Раудорн. – На вечере же ему нужно было с кем-то поделиться своим горем.

– Он был пьян, а с пьяным нечего разговаривать.

– Возможно, имело смысл как-то приободрить его. Это не повредило бы.

– Я ни в чем не могу себя упрекнуть. Командиру не возбраняется интересоваться своим подчиненным. Я лично делал это без всякой задней мысли. И не собираюсь скрывать этого.

– Вот поэтому-то ты и должен был рассчитывать на то, что рано или поздно ему об этом расскажут. Такие, как Кольхаз, на каждом шагу видят ловушку.

Ульф бросил взгляд в окно, за которым все было покрыто снегом. На голых ветвях каштанов галдели неугомонные вороны, а чуть дальше с горки катались на салазках дети.

– В какой-то степени ты, конечно, прав. Я это признаю, но ведь я не волшебник, чтобы видеть человека насквозь. Я такой же человек и хотел сделать как лучше, поверь мне!

– Хотеть можно, но для нас важен результат.

– Согласен, но, честно говоря, я очень старался.

– Ты просто перестарался, но еще не все потеряно. Мы ему поможем.

– Я вижу, – буркнул Ульф. – Кениг пришивает ему пуговицы к френчу, Шонер освобождает его от нарядов, а там еще эта злополучная история с надувной подушкой.

– Не стриги всех под одну гребенку. Шонер прекрасно понимает, чего он хочет добиться. Беда в том, что Кольхаз в некоторой степени превосходит его кое в чем. А знаешь ли ты, что Кольхаз написал еще одно стихотворение?

– Нет.

– Я его читал, совсем не плохо. Знаешь, что мы сделаем? Организуем вечер в клубе, и пусть Кольхаз прочтет свои стихи.

– И вы еще намерены поддержать его? Ведь он от этого еще больше дурить станет.

– А может, и наоборот! Если он будет дурить, мы его одернем. Пригласишь Трау, а уж он-то знает толк в таких вещах.

– Готфрид Трау… А почему бы и нет! Уж ему-то он носа не утрет. Я согласен!

– Ты можешь рассчитывать на меня и на Поля.

– Спасибо тебе, – поблагодарил Раудорна Ульф.

6

Рэке надел полевую форму. В голове пронеслись упреки командира взвода. «Я знаю о Кольхазе меньше, чем солдаты: один знает одно, другой – другое, и, если мне не удастся собрать воедино все нити, я окажусь не на высоте». Рэке решил не сдаваться. Проверив, как сидит на нем обмундирование и снаряжение, он побежал за своим автоматом в комнату для хранения оружия. За минуту до начала занятий он уже стоял в строю отделения.

Командир взвода объявил тему и цель занятий, после чего Ульф повел свое отделение к штурмовой полосе.

Погода была отвратительная: земля покрыта мокрым снегом, а кое-где в ложбинах образовались маленькие лужицы.

Перед полосой Рэке объяснил задание и по очереди осмотрел солдат. Шонер опустил глаза, Кольхаз (он сегодня был бледнее обычного) с напускным равнодушием смотрел куда-то вдаль, остальные внимательно слушали объяснения. Долговязый Кепиг переступал с ноги на ногу и с кислым выражением лица смотрел на препятствия.

– Сначала мы будем отрабатывать упражнения по отдельным препятствиям, – объяснил Ульф. – Пойдем один за другим. Разрешается оказывать помощь товарищу. Рядовой Кольхаз, ко мне!.. Вперед!

Солдаты спрыгнули в окоп, откуда каждый метнул по цели несколько ручных гранат, затем стали преодолевать проволочные заграждения. Мокрый снег летел из-под ног во все стороны.

Распластавшись на земле, Ульф полз под проволокой, наблюдая краешком глаза за тем, как это делает Кольхаз.

– Быстрее! – крикнул он Кольхазу, когда тот начал отставать. – Плотнее прижаться к земле и быстрее двигать руками и ногами!

Ульф первым вскочил на ноги и, схватив Кольхаза за руку, помог ему встать, а уж затем дал команду «Вперед!» для второй пары.

Кольхаз стоял рядом и руками сбивал с обмундирования мокрый снег.

Во второй паре ползли Раудорн и Кениг.

Долговязый Кениг пытался ползти на коленях, отчего то и дело задевал задом и спиной за проволоку, под которой он полз. Разумеется, маленький и проворный Раудорн намного опередил его и как ни в чем не бывало стоял уже на ногах.

– Мне эта «клетка» очень тесна, – пробормотал Кениг, с трудом дыша. – Честно, там и собака не пролезет… А тут еще снаряжение мешает…

– Не говорите чепуху! – оборвал его Ульф. – Просто вы боитесь ползти по мокрой земле. Вот и все. На исходное положение, и еще разок! Шагом марш!

– Товарищ фельдфебель!..

– Иди, когда тебе говорят, – шепнул товарищу Раудорн. – И постарайся!

Кениг и Раудорн побежали. Ульф слышал, как Кениг ругался на бегу. Кольхаз с безучастным лицом смотрел на них,

Поль попал в пару с опытным Шонером и старался не отставать от него.

Ходьба по бревну не представляла ни для кого серьезного препятствия: нужно было только обращать внимание на равновесие. Трудности возникли при преодолении забора. Кольхаз никак не мог взять его: сапоги все время скользили по доскам, а подтянуться на руках у него не хватало сил. Пришлось Ульфу помочь ему. Зато для Кенига это оказалось простой забавой. Под общий хохот солдат он одним махом оказался верхом на заборе, а когда перекинул через него вторую ногу, то сразу же оказался на другой стороне.

– Все имеет свои плюсы и минусы! – радостно воскликнул он, переводя дыхание. – Длинноногие тоже на что-то способны.

Потом все перепрыгивали через ров, через барьеры, а в заключение бросали гранаты в окно «дома».

Кольхаз изо всех сил старался ни в чем не отставать от Рэке, но это у него не получалось. Первая граната попала в доску, вторая на несколько метров не долетела до цели, а третья осталась у него в руке, которую он сразу же опустил вниз.

– Отойдите на несколько шагов назад и бросьте гранату с разбегу, – сказал Ульф.

– Все равно ничего не получится, не бросать же мне, как ребенку.

– Разбегитесь и бросьте гранату! – приказал Ульф. – Вы уже не ребенок.

Кольхаз не стал возражать и бросил гранату, но бросил неудачно, В сторону, к тому же она не долетела до цели и шлепнулась в мокрый снег.

– Действительно не получилось, – Кольхаз сокрушенно покачал головой.

– Так, конечно, и не получится. Вы бросаете рукой, а нужно всем корпусом.

– Теоретически я все знаю, а практически у меня все равно ничего не получается.

– Сейчас посмотрите, как это делают другие.

Они отошли в сторону и стали наблюдать. В метании гранат опять отличился Кениг: все три гранаты точно легли у цели.

– Отлично, товарищ Кениг! – похвалил солдата Ульф.

– Каждый делает то, что может, – смущенно пробормотал Кениг.

– Преодоление вертикальной стенки – самое трудное, – объяснил Ульф. – Необходимо влезть через среднее окно. Здесь нужно помогать друг другу.

– А это допускается? – спросил Кольхаз.

– Товарищеская помощь везде допускается, только нужно уметь различать разницу между честной взаимной помощью и использованием доброго отношения к себе со стороны товарища, – заметил Ульф.

Кольхаз бросил взгляд на окошко, расположенное в трех метрах от земли. В него-то и надлежало влезть солдатам. Кольхаз растирал себе правую руку.

– Что, повредили себе руку? – спросил Ульф.

– Нет, просто растянул.

– Влезая в окно, не висите долго на руках и постарайтесь приземлиться сразу на две ноги, – посоветовал Ульф. – Вперед!

Он побежал первым, показывая солдатам, как они должны выполнять это упражнение. Автомат сдвинул за спину, чтобы не мешал ему. Подпрыгнув, он ухватился за подоконник среднего окна и стал подтягиваться. Кольхаз бежал вслед за ним.

– Прыгайте! – крикнул ему Рэке, протягивая руку, чтобы помочь ему.

Через секунду солдат уже был на подоконнике. Он тяжело дышал и с опаской поглядывал вниз. Отсюда расстояние до земли казалось больше, чем было на самом деле.

– Держитесь, я прыгаю первым, – сказал ему Ульф и ловко спрыгнул на землю. – Вперед, не бойтесь. Я вас подстрахую!

Кольхаз перевалился через подоконник на другую сторону, но задержался, тихо сказав:

– Один момент, я выберу положение поудобнее…

Ульф чувствовал, что солдат просто-напросто боится.

– Оттолкнитесь от стены и прыгайте, – посоветовал он. – Я вас поймаю.

Кольхаз елозил сапогами по доскам, но рук, которые уже начали дрожать от напряжения, не разжимал.

– Прыгайте! – строго приказал Ульф. – В бою такая задержка будет стоить вам жизни!

– Я не могу!

– Прыгайте!

– Да разве вы не видите, что я не могу! Очень высоко!

– Ничего не высоко. Не бойтесь! Прыгайте, и все!

– Разобьюсь ведь! – тяжело вздохнул солдат. И, закрыв глаза, упал на землю.

Ульф схватил его и поставил на ноги.

– Я же… вам говорил… – проворчал Кольхаз,

– Солдат должен уметь прыгать!

– Из меня вам героя не сделать. У каждого человека свои возможности!

– Никакого геройства тут не требуется, разве что чуть-чуть решительности.

– Это выше моих возможностей.

– Считайте, что вы сейчас перешагнули через свои возможности, – усмехнулся Рэке.

Шонер и Поль преодолели препятствие без задержки. Маленький, но атлетически сложенный Раудорн мигом «махнул» в окно и через секунду уже помогал Кенигу, который комично скользил своими длинными ногами по доскам.

– А оно оказалось выше, чем я думал, – проговорил он, когда Раудорн уже спрыгнул на землю.

– Прыгай, а не рассуждай!

– Я уже готовлюсь, – ответил Кениг, скользя животом по доскам.

Все громко засмеялись, а Ульф строго сказал:

– Ну и чудак же вы! Прыгать нужно, а не на животе ехать. А ну-ка повторите еще раз.

– А разве не все равно, товарищ фельдфебель, каким образом я оказался на земле. Главное, чтобы кости целы были.

– Вы болтались в окне как цель, противник в два счета снял бы вас оттуда, понимаете?

– Понятно, ну что толку, если я окажусь на земле со сломанными ногами?

– Для этого мы с вами и учимся, чтобы прыгать, но ног не ломать. Повторите упражнение еще раз! Вперед!

Вторая попытка оказалась намного лучше, чем думал Кениг.

– Ну, вот видите! – обрадовался Ульф. – Получилось же!

– Вы правы, товарищ фельдфебель… Все засмеялись, не сдержался и Кольхаз.

Ульф посмотрел на часы, сообразив, что пора отрабатывать все упражнения в комплексе.

Через четверть часа все прошли через штурмовую полосу. Ульф был доволен.

Солдаты грязные, усталые, но довольные возвращались в казарму.

У ворот стоял обер-лейтенант Гартман. Он жестом подозвал Рэке к себе. Фельдфебель принял положение «смирно» и хотел было доложить, но офицер жестом остановил его:

– Я засекал время, получилось у вас не очень хорошо, но и не совсем плохо. Если так и дальше пойдет…

– Думаю, что пойдет.

– Как-нибудь на досуге поговорим об этом. Учебный день закончился благополучно.