Текст книги "Логике научного исследования"

ду различными системами научных высказываний и внутри каждой из них.

Проблемы, связанные с эмпирическим базисом, детально обсуждаются далее, в разделах 25-30.

Теперь же целесообразно обратиться к рассмотрению проблемы научной объективности, поскольку

использованные мною термины «объективный» и «субъективный» требуют некоторого прояснения.

8. Научная объективность и субъективная уверенность

Слова «объективный» и «субъективный» являются философскими терминами, обремененными

тяжелым наследием противоречивых способов использования, нескончаемых и безрезультатных дис-

куссий.

Мой способ использования терминов «объективный» и «субъективный» весьма напоминает кан-

товский. Кант использует слово «объективный» для того, чтобы указать, что научное знание должно

допускать оправдание,независимое от чьей-либо прихоти. Оправдание, по Канту, «объективно», если

оно в принципе может быть проверено и понято любым человеком. Кант пишет: «Если суждение зна-

чимо для каждого, кто только обладает разумом, то оно имеет объективно достаточное основание»1.

Я считаю, что научные теории никогда не могут быть полностью оправданы и верифицированы, но тем не менее они проверяемы. Следо-

22

lKant I.Kritik der reinen Vernunft. Methodenlehre, 2. Hauptstück, 3. Abschnitt. 2nd edition. Riga, 1787, S. 848 (ан-

глийский перевод Н. Кемп Смита: Kant I.Critique of Pure Reason. The Transcendental Doctrine of Method, chapter ii, section 3, p. 645 [русский перевод: Кант И.Критика чистого разума // Соч. в шести томах, т. 3. М.: Мысль, 1964, с. 672]).

41

вательно, я буду полагать, что объективностьнаучных высказываний основана на возможности

их интерсубъективной проверки*1.

Слово «субъективный» применяется Кантом к нашему чувству субъективной уверенности, кото-

рая может изменяться по степени2. Исследование происхождения этого чувства представляет собой

дело психологии. Уверенность, к примеру, может возникать «согласно законам ассоциации»3. Объек-

тивные основания также могут служить «субъективными причинамисуждения»4, поскольку мы мо-

жем раздумывать об этих основаниях и в конце концов убедиться в их неоспоримости.

Кант, пожалуй, был первым мыслителем, осознавшим, что объективность научных высказываний

тесно связана с построением теорий, то есть с использованием гипотез и универсальных высказыва-

ний. Только тогда, когда некоторые события повторяются в соответствии с некоторыми правилами и

регулярностями (как в случае воспроизводимых экспериментов), наши наблюдения в принципе могут

быть проверены каждым человеком. Даже наши собственные наблюдения мы не принимаем всерьез и

не приписываем им статус научных наблюдений до тех пор, пока не повторим и тем самым не прове-

рим их. Только в результате подобных повторений мы можем убедить себя в том, что имеем дело не с

простым «совпадением», а с событиями, которые вследствие их регулярности и воспроизводимости

являются в принципе интерсубъективно проверяемыми5.

*1 Позже я несколько обобщил эту формулировку. Интерсубъективная проверкаявляется только самым важ-

ным аспектом более общей идеи интерсубъективной критикиили, иначе говоря, идеи взаимного рационального

контроля при помощи критической дискуссии. Эта более общая идея критики достаточно подробно рассматри-

вается в моих книгах: Popper K.R.The Open Society and Its Enemies, v. 1-2. London, Routledge, 1945, ch. 23, 24

[русский перевод: Поппер K.P.Открытое общество и его враги. Тома 1-2. М.: Культурная инициатива, 1992, т.

2, гл. 23, 24]; Popper K. R.The Poverty of Historicism. London, Routledge and Kegan Paul, 1957, раздел 32 [русский

перевод: Поппер K.P.Нищета историцизма. М.: Издательская группа «Прогресс» VIA, 1993], а также обсужда-

ется в моем Postscript, в частности в главах I, II и VI.

2 Kant I.Ibid.

3Ср. Kant I.Kritik der reinen Vernunft. Transzendentale Elementarlehre, § 19, 2nd edition, S. 142; английский пе-

ревод Н. Кемп Смита, 1933: Critique of Pure Reason, Transcendental Doctrine of Elements, § 19, p. 159 [русский

перевод: Кант И.Критика чистого разума // Соч. в шести томах, т. 3. М.: Мысль, 1964, с. 198].

4Ср. Kant I.Kritik der reinen Vernunft. Methodenlehre, 2. Haupstück, 3. Abschnitt. 2nd edition, S. 849; англий-

ский перевод – глава II, раздел 3, с. 646 [русский перевод: Кант И.Критика чистого разума // Соч. в шести то-

мах, т. 3. М.: Мысль, 1964, с. 673].

5 Кант понимал, что из требования объективности научных высказываний следует, что они должны допус-

кать интерсубъективную проверку в любое время и поэтому должны иметь форму универсальных законов или

теорий. Он, однако, несколько неясно сформулировал это свое открытие в виде «основоположения о временной

последовательности по закону причинности» (причем он верил в возможность доказать это основоположение a priori, используя приведенное нами рассуждение). Я не постулирую никакого принципа такого рода (ср. раздел

12), но вполне согласен с тем, что научные высказывания, поскольку они должны быть интерсубъективно про-

веряемы, всегда должны иметь вид универсальных гипотез. * См. также примечание *1 к разделу 22.

42

Каждый физик-экспериментатор знает те поразительные и необъяснимые мнимые «эффекты», ко-

торые могут даже в течение некоторого времени воспроизводиться в его лаборатории, но которые за-

тем исчезают бесследно. Конечно, ни один физик в таком случае не скажет, что он совершил научное

открытие (хотя он и может попытаться так перестроить свой эксперимент, чтобы сделать этот резуль-

тат воспроизводимым). В действительности имеющий научную значимость физический эффектсле-

дует определить как такой, который может быть неоднократно воспроизведен любым человеком, вы-

полняющим соответствующий эксперимент предписанным образом. Ни один серьезный физик не

предложил бы для публикации в качестве научного открытия сообщение о любом таком «оккультном

эффекте» (как я предлагаю называть явления такого рода), для воспроизведения которого он не мог

бы дать никаких инструкций. Такого рода «открытие» было бы немедленно отвергнуто как химери-

ческое просто потому, что попытки проверить его привели бы к отрицательным результатам6. (Отсю-

да следует, что любые споры по вопросу о том, действительно ли встречаются события, которые в

принципе неповторимы и уникальны, не могут быть разрешены наукой, – это споры в области мета-

физики.)

Теперь мы можем вернуться к выдвинутому в предыдущем разделе положению о том, что субъек-

тивный опыт или чувство уверенности ни в коем случае не могут оправдать научного высказывания и

в рамках науки не способны играть никакой роли, за исключением разве что роли объекта эмпириче-

ского (психологического) исследования. Чувство уверенности, сколь бы интенсивным оно ни было, 23

никогда не сможет оправдать некоторое высказывание. Действительно, я могу быть настолько сильно

уверенным в истинности некоторого высказывания, убежден в очевидности моих восприятий, поко-

рен силой моего опыта, что каждое сомнение по этому поводу покажется мне абсурдным. Но являет-

ся ли это хотя бы малейшим основанием для принятия моего высказывания в качестве научного?

Можно ли оправдать какое-либо высказывание тем, что К.Р.П. бесповоротно уверен в его истинно-

сти? Единственным ответом на это является «нет», и любой другой ответ был бы несовместим с иде-

ей научной объективности. Таким образом, то, что я испытываю чувство уверенности, которое явля-

ется для меня твердо установленным фактом, не может быть охвачено сферой объективной науки, кроме как в форме психологической гипотезы,которая, конечно, требует интерсубъективной провер-

ки. Из предположения о том, что

6 В литературе по физике известны примеры сообщений, сделанных серьезными исследователями, об имев-

ших место эффектах, которые не могли быть воспроизведены, поскольку дальнейшие проверки привели к от-

рицательным результатам. Широкоизвестным таким примером из недавнего прошлого является так и остав-

шийся необъясненным положительный результат опыта Майкельсона, полученный Миллером (1921-1926) в

Маунт-Вилсоновской обсерватории, после того как он сам (так же как и Морли) перед этим воспроизвел отри-

цательный результат Майкельсона. Поскольку последующие проверки снова дали отрицательные результаты, ныне принято рассматривать их в качестве решающих и объяснять расходящийся с ними результат Миллера

как полученный «в результате воздействия неизвестного источника ошибки».* См. также раздел 22, особенно

примечание *1.

43

у меня действительно наблюдается такое чувство уверенности, психолог может вывести с помо-

щью психологической и других теорий определенные предсказания относительно моего поведения, и

эти последние могут быть подтверждены или опровергнуты последующими экспериментальными

проверками. Однако с эпистемологической точки зрения совершенно неважно, было ли мое чувство

уверенности сильным или слабым, основывалось ли оно на сильном или даже непреодолимом впе-

чатлении бесспорной достоверности (или «самоочевидности») или только на сомнительной догадке.

Ни один из этих факторов не имеет отношения к вопросу о возможных способах оправдания научных

высказываний.

Эти соображения не решают, конечно, проблемы эмпирического базиса, но они, по крайней мере, помогают нам увидеть главную трудность в ее трактовке. Требуя от базисных и всех других научных

высказываний объективности, мы не считаем, что существуют какие бы то ни было логические сред-

ства, посредством которых мы могли бы свести истинность научных высказываний к нашему чув-

ственному опыту. Более того, мы не позволяем приписывать какой-либо привилегированный статус

высказываниям, описывающим чувственный опыт, то есть высказываниям, описывающим наши вос-

приятия (их иногда называют протокольными предложениями). Последние входят в науку только как

высказывания психологического характера, а это означает, что они представляют собой гипотезы та-

кого рода, для которых стандарты интерсубъективной проверки (учитывая нынешнее состояние пси-

хологии), конечно, не очень высоки.

К какому бы ответу об эмпирическом базисе мы в конце концов ни пришли, одно совершенно яс-

но: если мы будем придерживаться нашего требования объективности научных высказываний, то те

высказывания, которые принадлежат к эмпирическому базису науки, также должны быть объектив-

ными, то есть должны допускать интерсубъективную проверку. При этом интерсубъективная прове-

ряемость всегда означает, что из подлежащих проверке высказываний можно вывести другие прове-

ряемые высказывания. Таким образом, если базисные высказывания в свою очередь должны допус-

кать интерсубъективную проверку, то в науке не останется окончательно установленных высказы-

ваний. В наукене могут существовать высказывания, которые нельзя было бы проверить, а следова-

тельно, в ней не может быть и высказываний, которые нельзя было бы опровергнуть, фальсифициро-

вав некоторые из их следствий.

Таким образом, мы приходим к следующей точке зрения. Системы теорий проверяются путем вы-

ведения из них высказываний меньшей степени универсальности. Эти высказывания, в свою очередь, поскольку они также должны допускать интерсубъективную проверку, проверяются сходным обра-

зом и так далее ad infinitum.

Можно подумать, что такое воззрение приводит к бесконечному регрессу и потому несостоятель-

но. В разделе 1, критикуя индукцию, я излагал возражение, согласно которому индукция приводит, как представляется, к бесконечному регрессу. Читателю может показаться теперь, что то же самое

возражение можно выдвинуть и против процедуры дедуктивной проверки, которую я отстаиваю. Тем

не менее это не так. (45:)

Дедуктивный метод проверки не может обосновать или оправдать подвергаемые проверке выска-

зывания, да он и не предназначен это делать. Поэтому нам не грозит опасность бесконечного регрес-

са. Однако необходимо признать, что ситуация, к которой я привлек ваше внимание – проверяе-

24

мость ad infinitum и отсутствие окончательно установленных высказываний, которые не нуждались

бы в проверке, – действительно создает проблему. Ясно, что проверки не могут производиться ad infinitum: рано или поздно нам придется остановиться. Не входя сейчас в детальное обсуждение этого

вопроса, я отмечу только, что невозможность бесконечного продолжения проверок вовсе не противо-

речит моему требованию, согласно которому каждое научное высказывание должно допускать про-

верку. Дело в том, что я не требую, чтобы каждое научное высказывание было действительно прове-

рено,прежде чем оно будет принято. Я требую только, чтобы каждое такое высказывание допускало

проверку, или, иначе говоря, я отказываюсь принять точку зрения, согласно которой в науке суще-

ствуют высказывания, которые нам следует покорно принять как истинные только потому, что про-

верить их представляется невозможным по логическим основаниям.

Глава II. О проблеме построения теории научного метода

Всоответствии с предлагаемым мною подходом, эпистемологию или, иначе говоря, логику науч-

ного исследования следует отождествить с теорией научного метода. Теория метода, поскольку она

выходит за рамки чисто логического анализа отношений между научными высказываниями, имеет

дело с выбором методов,то есть с решениями относительно способов рассмотрения научных выска-

зываний. Конечно, эти решения в свою очередь зависят от цели,которую мы выбираем из некоторого

множества возможных целей. Предлагаемое мною в этой книге решение, которое устанавливает пра-

вила, относящиеся к тому, что я называю «эмпирическим методом», тесно связано с моим критерием

демаркации: я предлагаю принять правила, обеспечивающие проверяемость научных высказываний, то есть их фальсифицируемость.

9. Почему методологические решения необходимы?

Что же представляют собой правила научного метода и почему мы нуждаемся в них? Возможна ли

теория таких правил, то есть методология?

Ответы на эти вопросы во многом зависят от принимаемого ученым или философом отношения к

науке. Один ответ дадут те, кто, подобно позитивистам, рассматривает науку в виде системы выска-

зываний, удовлетворяющих определенным логическим критериямтипа осмысленности или верифи-

цируемости. Совершенно по-другому ответят те, кто (подобно мне) склонен видеть отличительный

признак эмпирических высказываний в их восприимчивости к пересмотру – в том, что их можно

критиковать и заменять лучшими высказываниями; при этом основной задачей считается анализ при-

сущей науке способности к прогрессу и типичного для нее способа выбора в решающих случаях од-

ной из конкурирующих систем теорий.

Я полностью готов признать наличие потребности в чисто логическом анализе теорий, который не

учитывает того, каким образом изменяются и развиваются теории. Замечу, однако, что такой анализ

не раскрывает тех аспектов эмпирических наук, которые я ценю превыше всего. Система классиче-

ской механики может быть «научной» в любой степени, которая вам нравится, но если вы принимае-

те ее догматически – считая, что в ваши задачи входит защита столь успешно действующей системы

от критики до тех пор, пока эта система не будет полностью опровергнута,– то вы поступаете как

раз вразрез с той критической установкой, которая, как я полагаю, должна характеризовать ученого.

Фактически (47:) полного опровержения теории вообще нельзя провести, так как всегда можно за-

явить, что экспериментальные результаты ненадежны или что расхождения, которые существуют

между данной теорией и экспериментальными результатами, лежат на поверхности явлений и исчез-

нут при дальнейшем развитии нашего познания. (В борьбе против Эйнштейна оба упомянутых типа

аргументов использовались в поддержку ньютоновской механики. Сходные аргументы переполняют

область наук об обществе.) Если вы настаиваете на строгом доказательстве (или строгом опроверже-

нии) *1 в области эмпирических наук, то вы никогда не сможете извлечь из опыта какую-либо пользу

и никогда не познаете меру своего заблуждения.

Таким образом, характеризуя эмпирическую науку лишь посредством формальной или логической

структуры составляющих ее высказываний, нельзя изгнать из нее ту широко распространенную фор-

му метафизики, которая вытекает из возведения устаревшей научной теории в неопровержимую ис-

тину.

Таковы мои аргументы в пользу тезиса о том, что эмпирическую науку следует характеризовать

используемыми в ней методами, то есть нашими способами обращения с научными системами, тем, что мы делаем с ними и что мы делаем в них. В дальнейшем я попытаюсь установить правила или, если хотите, нормы, которыми руководствуется ученый, вовлеченный в процесс исследования или

открытия, понимаемый в принятом нами смысле.

10. Натуралистический подход к теории метода

Сделанное мною в предыдущем разделе замечание относительно глубоких различий между зани-

25

маемой мною позицией и позицией позитивистов нуждается в дальнейшем разъяснении.

Позитивист отрицательно относится к идее, согласно которой и за пределами «позитивной» эмпи-

рической науки должны быть осмысленные проблемы – те самые проблемы, которые должны раз-

рабатываться подлинно философской теорией. Он отрицает мысль о том, что существует подлинная

теория познания – эпистемология или методология*1. В так называемых философских проблемах

позитивист желает видеть только «псевдопроблемы» или «головоломки». Конечно, это его

*1Я добавил слова в скобках «или строгом опровержении» потому, что (a) они явно подразумеваются в ска-