Текст книги "Собрание сочинений, том 18"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 60 страниц)

Ф. ЭНГЕЛЬС
В ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ

Газета «Volksstaat» уже давно ничего не печатала о положении дел в Международном Товариществе Рабочих, кроме официальных сообщений Генерального Совета в Нью-Йорке. Она поступала в этом отношении так же, как и все другие газеты Интернационала и как большинство его членов. В то время как печатные органы гаагского меньшинства под руководством бакунинского тайного Альянса из кожи лезли вон, чтобы изобразить себя представителями подлинного большинства Интернационала, силясь на все лады оклеветать и опорочить большинство конгресса, прежний Генеральный Совет и в особенности Маркса, и сплотить вокруг себя непризнанных гениев всех наций, – те, кто подвергался этим нападкам, сочли достаточным раз навсегда установить совокупность фактов, касающихся Гаагского конгресса, и отвечали лишь на самые вопиющие и гнусные инсинуации, опять-таки противопоставляя им факты. Вообще же они полагались на здравый смысл рабочих и на действия Генерального Совета, который показал себя вполне на уровне своих задач.

Приведенные ниже данные покажут, что этот образ действий, который проводили повсюду по собственному почину, без предварительной договоренности, принес свои плоды.

В Англии некоторые английские члены прежнего Генерального Совета, – которым Маркс в Гааге на основе документальных доказательств и собственного их признания бросил в лицо обвинение в продажности [См. настоящий том, стр. 639. Ред.], на что они не осмелились возразить ни слова, – в декабре прошлого года вызвали раскол в Британском федеральном совете [См. настоящий том, стр. 192—202. Ред.],. Они вышли из этого совета и созвали сепаратный съезд из целых одиннадцати человек, о которых никто не отважился бы даже сказать, являются ли они представителями секций и каких именно. Эти одиннадцать человек с негодованием высказались против гаагских решений и стали под знамя раскольников; во главе их стоят два иностранца – Эккариус и Юнг. С этого момента существовало два федеральных совета, но с тем различием, что один, принадлежавший к Интернационалу, имел за собой почти все секции, в то время как второй, раскольнический, не представлял никого кроме своих собственных членов. Второй совет разыгрывал эту комедию в течение нескольких месяцев, но в конце концов приказал долго жить. С английскими рабочими, прошедшими школу пятидесятилетнего движения, нелегко разыгрывать такие шутки. Между тем, 1 и 2 июня в Манчестере состоялся съезд британской организации Интернационала, который безусловно составит эпоху в английском рабочем движении. Присутствовало 26 делегатов, представлявших наряду с некоторыми небольшими городами главные центры английской промышленности. Отчет Федерального совета отличался от всех прежних документов такого рода тем, что он – в этой стране традиционной законности – признал за рабочим классом право отстаивать свои требования путем насилия.

Съезд одобрил этот отчет и постановил: красное знамя есть знамя британской организации Интернационала; рабочий класс требует возврата в руки трудящегося народа не только всей земельной собственности, но и всех средств труда вообще; в качестве предварительного мероприятия выдвинуто требование установленного законом восьмичасового рабочего дня; съезд поздравил испанских рабочих с учреждением республики и избранием десяти рабочих в кортесы; английскому правительству предъявлено требование немедленно освободить находящихся еще в тюрьме ирландских фениев. – Всякий, кто знаком с историей английского рабочего движения, согласится, что никогда еще ни один английский рабочий съезд не выставлял таких далеко идущих требований. Во всяком случае, в связи с этим съездом и жалким концом раскольнического, самозванного федерального совета, определилась позиция Интернационала в Англии.

В Швейцарии дела раскольников обстоят не лучше. Известно, что Юрская федерация издавна была душой всяческой раскольнической деятельности в Интернационале. Уже на Гаагском конгрессе ее делегаты заявили, что они представляют истинное большинство в Интернационале и что на ближайшем конгрессе они это докажут. Но время учит уму-разуму, и это относится даже к самым хвастливым людям. 27 и 28 апреля в Невшателе состоялся съезд Юрской федерации. Из прений явствует, что федерация насчитывает одиннадцать швейцарских секций, из которых было представлено девять. Как обстоит дело в этих одиннадцати секциях, какова их численность и т. д., об этом в отчете комитета нет ни слова; зато отчет заявляет, что, видите ли, весь Интернационал примкнул к их сепаратной федерации. Что же, стало быть, это огромное большинство выступит на ближайшем общем конгрессе и опрокинет гаагские решения? Нет, ничуть не бывало. Наоборот, тот же комитет вносит следующее предложение, которое, конечно, тотчас же принимается этими «автономными» делегатами: для того, чтобы новый конгресс не вступил опять на пагубный и неверный путь Гаагского конгресса, раскольнические федерации должны созвать свой собственный конгресс в каком-нибудь швейцарском городе и не признавать конгресса, который может быть созван нью-йоркским Генеральным Советом.

Гаагский конгресс дал Генеральному Совету определенное поручение наметить тот швейцарский город, в котором состоится следующий конгресс [См. настоящий том, стр. 151. Ред.]. Решение Юрской федерации означает, следовательно, не что иное, как новое отступление, прикрытое громкими фразами.

И в самом деле, этим господам пора было подумать о прикрытии своего тыла. 1 и 2 июня – роковые дни для раскольников – состоялся съезд швейцарских рабочих в Ольтене. Из восьмидесяти делегатов оказалось целых пять юрцев. Было предложено учредить централизованный Швейцарский рабочий союз.

В противовес этому пятеро юрцев предложили искусно обшитую всевозможными оговорками федеративную систему, которая лишила бы всю организацию способности действовать. Будучи в безнадежном меньшинстве, они занялись тем, что стали, как и в Гааге, отнимать время у других. Все воскресенье съезд потерял на прения по этому так называемому «принципиальному вопросу». Наконец, большинство оказалось вынужденным, точь-в-точь как в Гааге, заставить замолчать этих несносных говорунов, чтобы перейти наконец к деловой работе. В понедельник было попросту решено учредить централизованный союз, в ответ на что пятеро проповедников, огласив ничего не говорящее заявление, покинули зал и отправились по домам. И эти-то люди, оказавшиеся полнейшими нулями в своей собственной стране, клянутся в течение ряда лет, что они призваны реорганизовать Интернационал!

Но беда никогда не приходит одна. В Италии, где анархисты из лагеря раскольников шумят сейчас во всю мочь, один из них, Крешио из Пьяченцы, послал свою новую газету «Avvenire Sociale» («Социальное будущее») Гарибальди, на которого эти господа все время рассчитывают как на одного из своих. Газета была полна гневных выкриков против того, что они называют «авторитарным принципом», который, на их взгляд, является корнем всех зол. Гарибальди ответил на это:

«Дорогой Крешио! Сердечное спасибо и т. д. Вы хотите в своей газете вести войну против лжи и рабства, это – прекрасная программа. Но я полагаю, что борьба с принципом авторитета является одной из тех ошибок Интернационала, которые мешают его успехам. Парижская Коммуна пала потому, что в Париже не было никакой авторитетной власти, а лишь одна анархия».

Старый борец за свободу, который в одном 1860 г. сделал больше, чем попытаются сделать когда-либо на своем веку все анархисты, вместе взятые, знает цену дисциплине, тем более, что ему приходилось самому всегда дисциплинировать свои боевые силы, и притом не муштрой, не постоянной угрозой расстрела, как это делает официальная военщина, а прямо перед лицом врага.

Мы все еще, к сожалению, не исчерпали списка злоключений, которые постигли раскольников. Одного только им не хватало, но вот случилось с ними и это. Газета «Neuer Social-Demokrat», полицейский нюх которой давно уже почуял знакомый душок у этих исконных разрушителей Интернационала, теперь целиком встала на их сторону. В № 68 газета обнаруживает, что проект устава, выработанный бельгийцами, – фактически вышедшими из Интернационала, – вполне соответствует ее взглядам, и обещает присоединиться к раскольникам. Ничего лучшего мы не могли желать. Когда Гассельман и Газенклевер появятся на конгрессе раскольников, тогда раскольническая организация обретет свой истинный характер. Справа Бакунин, слева Газенклевер, а посередине злосчастные бельгийцы, которых водят за нос их же прудонистскими фразами!

Написано Ф. Энгельсом 19—20 июня 1873 г.

Напечатано в газете «Der Volksstaat» № 53, 2 июля 1873 г. 

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Ф. ЭНГЕЛЬС БАКУНИСТЫ ЗА РАБОТОЙ

ЗАПИСКИ О ВОССТАНИИ В ИСПАНИИ ЛЕТОМ 1873 ГОДА[378]378
  Статья «Бакунисты за работой», появившаяся в газете «Volksstaat» №№ 105, 106 и 107, 31 октября, 2 и 5 ноября 1873 г., была написана Энгельсом по непосредственным следам событий, развернувшихся в Испании летом 1873 г. и явившихся кульминационным моментом испанской буржуазной революции 1868—1874 годов. Фактические данные заимствованы Энгельсом из текущей печати, а также из различных документов испанских секций Интернационала, в первую очередь из доклада, представленного Новой мадридской федерацией очередному конгрессу Интернационала в Женеве, 8—13 сентября 1873 года.
  Вслед за опубликованием в газете работа Энгельса вышла отдельным изданием: «Die Bakunisten an der Arbeit Denkschrift uber den letzten Aufstand in Spanien». Leipzig. В 1894 г. «Бакунисты за работой» вошли в сборник статей Энгельса «Internationales aus dem «Volksstaat» (1871—75)», выпущенный издательством «Vo-rwarts» в Берлине. При этом Энгельс снабдил работу небольшим «Предварительным замечанием» и внес в текст отдельные редакционные исправления.
  На русском языке статья «Бакунисты за работой» была впервые переведена под редакцией В. И. Ленина и издана отдельной брошюрой ЦК РСДРП в Женеве в 1905 г. и в Петербурге в 1906 году.


[Закрыть]

I

Только что опубликованный доклад гаагской комиссии о тайном Альянсе Михаила Бакунина [«l'alliance de la democratie Socialiste». London, 1873. Немецкое издание вышло под заглавием «Ein Komplott gegen die Internationale». (Издательство «Vorwarts».) (Примечание Энгельса к изданию 1894 года.)]  (смотри статью «Калиостро Бакунин» в № 87 и следующих «Volksstaat»[379]379
  Под заглавием «Калиостро Бакунин» в №№ 87, 88, 89 и 90 газеты «Volksstaat» 19, 21, 24 и 26 сентября 1873 г. была напечатана серия статей, написанных Энгельсом и представлявших собой краткое изложение на немецком языке работы «Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих». В издании 1894 г. Энгельс заменил эту ссылку ссылкой на полный немецкий перевод этой работы, вышедший в свет в 1874 году.


[Закрыть]) раскрыл перед рабочим миром тайные происки, мошеннические проделки и пустозвонство, посредством которых пытались поставить пролетарское движение на службу раздутому честолюбию и эгоистическим целям нескольких непризнанных гениев. Вместе с тем в Испании эти спесивые хвастуны дали нам возможность познакомиться также и с их практической революционной деятельностью.. Посмотрим же, как осуществляют они свои ультрареволюционные фразы об анархии и автономии, об уничтожении всякого авторитета, в особенности государственного, о немедленном и полном освобождении пролетариата. Теперь мы, наконец, можем это сделать, так как, помимо газетных сообщений о событиях в Испании, располагаем уже докладом Новой мадридской федерации Интернационала, представленным Женевскому конгрессу.

Как известно, в Испании к моменту раскола Интернационала имели перевес члены тайного Альянса; значительное большинство испанских рабочих пошло за ними. И вот, когда в феврале 1873 г. была провозглашена республика, испанские альянсисты оказались в очень затруднительном положении. Испания страна настолько отсталая в промышленном отношении, что там и речи быть не может о немедленном полном освобождении рабочего класса. Прежде чем дело дойдет до этого, Испания необходимо должна пережить еще различные предварительные ступени развития и устранить с пути целый ряд препятствий. Пройти эти предварительные ступени в возможно более короткий промежуток времени, быстро устранить эти препятствия, – таковы были шансы, которые открывала республика. Но использовать эти шансы можно было лишь посредством деятельного политического вмешательства испанского рабочего класса. Масса рабочих чувствовала это; она стремилась повсюду к тому, чтобы участвовать в событиях, чтобы использовать удобный случай для действия, не предоставляя, как до сих пор, свободного поприща для действия и для интриг имущих классов. Правительство назначило выборы в учредительные кортесы; какую позицию должен был занять Интернационал? Главари бакунистов были в величайшей растерянности. Дальнейшая политическая бездеятельность становилась со дня на день все более смешной и невозможной; рабочие хотели «видеть дело». С другой стороны, альянсисты много лет проповедовали, что не следует принимать участия ни в какой революции, которая не имеет целью немедленное полное освобождение рабочего класса, что предпринять какое-либо политическое действие значило бы тем самым признать государство, этот источник всякого зла, и что именно поэтому участие в каких-либо выборах является преступлением, заслуживающим смертной казни. Как вышли они из этого тупика, поясняет нам вышеупомянутый мадридский доклад:

«Те самые люди, которые отвергли гаагскую резолюцию о политическом действии рабочего класса и попрали Устав Интернационала, вызвав этим раскол, внутреннюю борьбу и дезорганизацию в рядах Интернационала в Испании, те самые люди, которые имели бесстыдство изображать нас в глазах рабочих честолюбивыми карьеристами, стремившимися под предлогом завоевания господства рабочим классом захватить власть в свои руки; эти самые люди, называющие себя автономистами, анархистами-революционерами и т. п., на этот раз с жаром бросились делать политику, по – самую худшую, буржуазную политику. Они прилагали усилия не к тому, чтобы доставить политическую власть рабочему классу, – напротив, к этой идее они питают отвращение, – а к тому, чтобы помочь прийти к власти одной из фракций буржуазии, состоящей из авантюристов, честолюбцев и карьеристов и называющей себя республиканцами – интрансижентами (непримиримыми).

Уже накануне общих выборов в учредительное собрание рабочие Барселоны, Алькоя и других мест потребовали разъяснения, какой политики следует держаться рабочим как в парламентской, так и во всякой другой борьбе. С этой целью было устроено два больших собрания: одно в Барселоне, другое в Алькое; в обоих случаях альянсисты всеми силами противились тому, чтобы была твердо установлена политическая линия, которой должен был бы держаться Интернационал» (nota bene [заметьте. Ред.]: их Интернационал). «Итак, было решено, что Интернационалу, как организации, совсем не следует заниматься политической деятельностью, но что члены Интернационала, каждый на свой страх и риск, могут действовать, как им угодно, и примыкать к любой партии, к какой им заблагорассудится, – в силу их пресловутой автономии! Каков we был результат применения такой нелепой доктрины? – Основная масса членов Интернационала, включая анархистов, приняла участие в выборах без программы, без знамени, не имея собственных кандидатов, и, таким образом, способствовала тому, что избраны были почти исключительно буржуазные республиканцы. В палату вошли только два или три рабочих – люди, которые абсолютно никого не представляют, которые ни разу не возвысили голоса в защиту интересов нашего класса и которые преспокойно голосуют за все реакционные предложения, вносимые большинством палаты».

Вот к чему приводит бакунистское «воздержание от политики». В спокойные времена, когда пролетариат наперед знает, что в лучшем случае он проведет в парламент лишь нескольких представителей и что возможность достичь парламентского большинства совершенно исключена для него, – в такое время кое-где удается заставить рабочих поверить, что они совершают великое революционное дело, когда во время выборов отсиживаются дома и вообще нападают не на то государство, в котором они живут и которое их угнетает, а на государство как таковое, на государство вообще, которое нигде не существует и которое, стало быть, не может и защищаться. Это в самом деле великолепный способ разыгрывать из себя революционеров для тех людей, у которых душа легко уходит в пятки; а насколько вожаки испанских альянсистов принадлежат к людям такого сорта, подробно показывает вышеупомянутая брошюра об Альянсе.

Но как только сами события выдвигают пролетариат на первый план, воздержание становится явной нелепостью, а деятельное вмешательство рабочего класса – неотвратимой необходимостью. Именно так и было в Испании. Отречение Амадея оттеснило от власти радикалов-монархистов[380]380
  Имеются в виду конституционные монархисты, поддерживавшие ставленника европейских держав на испанском престоле короля Амадея.


[Закрыть] и лишило их возможности снова прийти к власти в ближайшем будущем; еще менее приемлемыми были в тот момент альфонсисты[381]381
  Альфонсисты – группировка, связанная с реакционными кругами испанского крупного землевладения, духовенства и верхушки буржуазии, поддерживала претендента на испанский престол из династии Бурбонов, провозглашенного в 1874 г, королем под именем Альфонса XII.


[Закрыть]; карлисты же, как почти всегда, предпочитали избирательной борьбе гражданскую войну[382]382
  Карлисты – реакционная, клерикально-абсолютистская группировка, поддерживавшая в первой половине XIX века претендента на испанский престол дон Карлоса, брата короля Фердинанда VII. Опираясь на военщину и католическое духовенство, а также используя поддержку отсталого крестьянства некоторых районов Испании, карлисты развязали в 1833—1840 гг. гражданскую войну, которая фактически превратилась в борьбу между феодально-католическими и буржуазно-либеральными элементами. После смерти дон Карлоса в 1855 г. карлисты поддерживали кандидатуру его внука, дон Карлоса младшего. В 1872 г., в обстановке политического кризиса и обострения классовой борьбы, деятельность карлистов активизировалась и вылилась в новую гражданскую войну, закончившуюся лишь к 1876 году.


[Закрыть]. Все эти партии, по испанскому обычаю, воздержались от выборов; в выборах приняли участие только расколовшиеся на два крыла федералисты-республиканцы и рабочая масса. При огромном обаянии которым в то время еще пользовалось имя Интернационала среди испанских рабочих, присуществовавшей еще в то время, по крайней мере на практике, превосходной организации его секций в Испании, – было несомненно, что в фабричных районах Каталонии, в Валенсии, в городах Андалузии и пр. всякая выдвинутая и поддержанная Интернационалом кандидатура прошла бы блестяще и что в кортесах безусловно образовалось бы меньшинство, достаточно сильное для того, чтобы при каждом голосовании определять исход борьбы между тем и другим крылом республиканцев. Рабочие чувствовали это; они чувствовали, что теперь настало время пустить в ход свою тогда еще могущественную организацию. Но господа вожаки бакунистской школы так долго проповедовали евангелие безусловного воздержания, что не могли сразу переменить курс; и вот они придумали жалкий выход, чтобы Интернационал как организация воздерживался, а его члены, каждый в отдельности, голосовали по своему усмотрению. Следствием этого заявления о политическом банкротстве было то, что рабочие, как всегда в подобных случаях, голосовали за людей, выступавших наиболее радикально, – за интрансижентов, – а тем самым в большей или меньшей степени брали на себя ответственность за дальнейшие шаги своих избранников и оказывались втянутыми в их действия.

II

Альянсистам никак нельзя было проявлять упорство в том смешном положении, в которое они сами себя поставили своей хитроумной избирательной политикой, – иначе наступил бы конец их прежнему господству над Интернационалом в Испании. Им приходилось действовать, хотя бы только для виду. Спасением для них должна была стать всеобщая стачка.

В бакунистской программе всеобщая стачка служит тем рычагом, при помощи которого совершается социальная революция. В одно прекрасное утро все рабочие всех отраслей промышленности какой-либо страны или даже всего мира прекращают работу и этим вынуждают имущие классы, самое большее через месяц, либо принести повинную, либо же напасть на рабочих, и тогда последние получат право защищаться и воспользуются случаем, чтобы опрокинуть все старое общество. Проект этот отнюдь не новый; французские, а за ними бельгийские социалисты со времени 1848 г. вдоволь поездили на этом боевом коне, который, впрочем, по происхождению – английской породы. Во время быстрого и бурного развития чартизма, наступившего вслед за кризисом 1837 г., среди английских рабочих уже в 1839 г. проповедовался «священный месяц», – прекращение работы в национальном масштабе (см. Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии», стр. 279[383]383
  См. настоящее издание, т. 2, стр. 455.
  При подготовке к печати данной работы в 1894 г. Энгельс в этом месте заменил ссылку на первое издание своей книги «Положение рабочего класса в Англии» ссылкой на второе, немецкое издание, вышедшее в 1892 году.


[Закрыть]), и это встретило такой отклик, что фабричные рабочие Северной Англии в июле 1842 г. попытались осуществить это на деле. – Большое значение придавалось всеобщей стачке и на женевском конгрессе альянсистов 1 сентября 1873 г.[384]384
  Имеется в виду состоявшийся в Женеве 1—6 сентября 1873 г. конгресс анархистов.


[Закрыть], но здесь всеми было признано, что для этого необходима организация всего рабочего класса и наполненная касса. А в этом-то и вся загвоздка! С одной стороны, правительства, в особенности когда их ободряют политическим воздержанием, никогда не допустят, чтобы организация и касса рабочих достигли такого уровня; с другой стороны, политические события и притеснения со стороны господствующих классов приведут к освобождению рабочих гораздо раньше, чем пролетариат успеет создать эту идеальную организацию и этот колоссальный резервный фонд. А если бы он обладал ими, ему незачем было бы идти окольным путем всеобщей стачки, чтобы достигнуть цели.

Для всякого, кто сколько-нибудь знаком с тайными пружинами Альянса, не подлежит сомнению, что предложение прибегнуть к этому испытанному средству исходило от швейцарского центра. Как бы то ни было, испанские вожаки нашли в этом выход, открывавший им возможность хоть что-нибудь делать, не ввязываясь прямо в «политику», и пошли на это с радостью. Повсюду стали проповедовать чудодейственные свойства всеобщей стачки; стали готовиться к тому, чтобы начать ее в Барселоне и в Алькое.

Между тем политическая обстановка все более и более приближалась к кризису. Старые краснобаи из федералистов-республиканцев, Кастелар и компания, испугались движения, которое переросло их; они вынуждены были уступить власть Пи-и-Маргалю, который попытался добиться соглашения с интрансижентами. Среди официальных республиканцев Пи был единственным социалистом, единственным человеком, сознававшим, что республике необходимо опираться на рабочих. Он тотчас же представил программу мероприятий социального характера, которые можно было немедленно осуществить и которые должны были не только принести непосредственную выгоду рабочим, но и побуждали бы своими последствиями к дальнейшим шагам и таким образом дали хотя бы первый толчок социальной революции. Но бакунисты – члены Интернационала, которые обязаны отвергать даже самые революционные мероприятия, раз они исходят от «государства», предпочли поддержать самых сумасбродных шарлатанов среди интрансижентов, но только не министра. Переговоры Пи с интрансижентами затянулись; интрансиженты стали проявлять нетерпение, а самые горячие из них подняли в Андалузии кантональное восстание. Тут должны были выступить и вожаки Альянса, если не хотели тащиться на буксире у буржуа интрансижентов. Итак, было приказано начать всеобщую забастовку.

В Барселоне было расклеено, между прочим, такое объявление:

«Рабочие! Мы устраиваем всеобщую забастовку, чтобы выразить глубокое негодование, которое мы испытываем, видя, как правительство использует войска для усмирения наших трудящихся братьев, но пренебрегает войной против карлистов» и т, д.

Рабочих Барселоны, крупнейшего фабричного города Испании, история которого знает больше баррикадных боев, чем история какого бы то ни было другого города в мире, призывали, таким образом, выступить против вооруженной силы правительства не с оружием, находившимся у них в руках, а… со всеобщей стачкой, то есть с мероприятием, затрагивающим непосредственно лишь отдельных буржуа, но не их общего представителя – государственную власть! В периоды бездействия мирного времени барселонские рабочие могли еще выслушивать призывавшие к насилию фразы смирных людей вроде Алерини, Фарга Пелисера и Виньяса; но когда пришло время действовать, когда Алерини, Фарга Пелисер и Виньяс сначала обнародовали свою пресловутую избирательную программу, затем всячески проповедовали спокойствие и, наконец, вместо того, чтобы призвать к оружию, объявили всеобщую забастовку, – тогда рабочие стали прямо-таки презирать их. Самый слабенький интрансижент проявлял все же больше энергии, чем самый деятельный альянсист. Альянс и одураченные им секции Интернационала утратили всякое влияние, и когда эти господа провозгласили всеобщую стачку, якобы с целью парализовать таким путем правительство, рабочие попросту высмеяли их. Но деятельность лжеинтернационала привела все же к тому, что Барселона не приняла участия в кантональном восстании; а Барселона была единственным городом, присоединение которого к движению могло дать рабочему элементу, везде игравшему в нем видную роль, сильную поддержку, а вместе с тем и надежду овладеть в конце концов всем движением. Кроме того, с присоединением Барселоны победа была бы почти обеспечена. Но Барселона и пальцем не пошевелила; барселонские рабочие, раскусившие интрансижентов, обманутые альянсистами, остались в бездействии и обеспечили тем самым окончательную победу мадридского правительства. Все это не помешало, однако, альянсистам Алерини и Бруссу (подробности о них – в докладе об Альянсе [См. настоящий том, стр. 323—452. Ред.]) заявить в своей газете «Solidarite revolutionnaire»[385]385
  «solidarite revolutionnaire» («Революционная солидарность») – анархистская еженедельная газета, издавалась в Барселоне в июне– сентябре 1873 г. на французском языке; газета являлась органом Комитета революционно-социалистической пропаганды для южной Франции, созданного Алерини и Бруссом для пропаганды анархистских идей во Франции и среди эмигрантов Коммуны.


[Закрыть]:

«Революционное движение распространяется по всему полуострову с быстротой молнии… в Барселоне еще ничего не произошло, но на площадях, в общественных местах – перманентная революция»!

Но то была революция альянсистов, которая состоит в том, что непрерывно бьют в литавры, и которая именно поэтому «перманентно» стоит на «месте».

Одновременно всеобщая стачка была поставлена в порядок дня в Алькое. Алькой – молодой фабричный город, насчитывающий теперь около 30000 жителей, в котором Интернационал в бакунистской форме появился лишь год тому назад и очень быстро распространился. Рабочие этого города, до тех пор совершенно чуждые движению, охотно воспринимали социализм в любой форме, подобно тому, как это повторяется то здесь, то там в отсталых местечках Германии, где Всеобщий германский рабочий союз внезапно приобретает много свежеиспеченных приверженцев. Именно поэтому Алькой был избран местопребыванием бакунистской испанской федеральной комиссии. С деятельностью этой самой федеральной комиссии мы здесь и ознакомимся.

7 июля рабочее собрание постановляет объявить всеобщую стачку и на следующий день отправляет депутацию к алькальду (бургомистру) с предложением в 24 часа созвать фабрикантов и предъявить им требования рабочих. Алькальд Альборс, буржуазный республиканец, задерживает рабочих, вызывает войска из Аликанте, а фабрикантам советует не уступать, а забаррикадироваться в своих домах. Сам же он будет на своем посту. После совещания с фабрикантами, – мы следуем здесь официальному отчету федеральной комиссии альянсистов, датированному 14 июля 1873 г.[386]386
  Отчет федеральной комиссии, возглавлявшей после съезда в Кордове анархистские организации в Испании, был опубликован в газете «Internationale», 24 августа 1873 года.


[Закрыть], – он, обещавший вначале рабочим сохранять нейтралитет, выпускает прокламацию, в которой «оскорбляет рабочих и клевещет на них, становится на сторону фабрикантов и таким образом уничтожает право и свободу стачечников, провоцируя их на борьбу». Как могут благочестивые пожелания бургомистра уничтожать право и свободу стачечников, остается во всяком случае неясным. Как бы то ни было, но руководимые Альянсом рабочие объявляют через комиссию городскому совету, что если он не намерен сохранять обещанный нейтралитет по отношению к стачке, то, во избежание конфликта, ему было бы лучше сложить свои полномочия. Комиссия не была принята, и, когда она покидала ратушу, полицейские открыли огонь по безоружной толпе, мирно стоявшей на площади. Так, согласно альянсистскому отчету, началась борьба. Народ вооружился, завязалось сражение, длившееся будто бы «двадцать часов». С одной стороны – рабочие, число которых «Solidarite revolutionnaire» определяет в 5000, с другой стороны – 32 жандарма в ратуше, да еще несколько вооруженных человек в четырех или пяти домах на рынке; дома эти – по прусскому образцу, – были сожжены народом. Наконец, у жандармов истощились боевые припасы, и они вынуждены были сдаться.

«Не пришлось бы оплакивать так много жертв», – повествует отчет альянсистской комиссии, – «если бы алькальд Альборс не обманул народ: он сделал вид, что сдается, а затем малодушно приказал убить тех, кто, полагаясь на его слово, вошел в ратушу; и сам алькальд не был бы убит населением, пришедшим в справедливое негодование, если бы он не выстрелил в упор из револьвера в людей, арестовывавших его».

Каковы же были жертвы этой борьбы?

«Хотя мы и не имеем возможности точно подсчитать число убитых и раненых» (со стороны народа), «мы все же можем сказать, что их не менее десяти. В рядах нападавших насчитывается не менее пятнадцати убитых и раненых».

Это было первое уличное сражение, выдержанное Альянсом. В течение двадцати часов 5000 человек сражались против 32 жандармов и нескольких вооруженных буржуа и, после того как те расстреляли все свои патроны, одолели их, потеряв всего-навсего десять человек. Видимо, Альянс вдолбил своим последователям изречение Фальстафа о том, что «осторожность – наилучшее проявление храбрости» [Шекспир. «Король Генрих iv», часть 1, акт V, сцена четвертая. Ред.].

Разумеется, все сообщения буржуазных газет о всевозможных ужасах, о бесцельно сожженных фабриках, о массовых расстрелах жандармов, о людях, облитых керосином и подожженных, – чистейшие выдумки. Победившие рабочие, даже тогда, когда ими руководят альянсисты, девиз которых: «Бей, круши!», всегда обходятся даже чересчур великодушно со своими побежденными противниками, а последние поэтому приписывают им все те позорные деяния, которые сами они никогда не преминут учинить в случае победы.

Итак, победа была одержана.

«В Алькое», – ликует «Solidarite revolutionnaire», – «наши друзья, в числе 5000 человек, стали господами положения».

Как же воспользовались эти «господа» своим «положением»?

Об этом не говорят нам ни слова ни отчет Альянса, ни альянсистская газета; мы вынуждены обратиться к обычным газетным сообщениям. Из них мы узнаем, что в Алькое был тотчас учрежден «комитет благосостояния», то есть революционное правительство. Правда, альянсисты на своем конгрессе в Сент-Имье, в Швейцарии, 15 сентября 1872 г. постановили, что «всякая организация политической, так называемой временной или революционной власти может быть лишь новым обманом и оказалась бы столь же опасной для пролетариата, как все ныне существующие правительства». Члены заседающей в Алькое испанской федеральной комиссии также употребили все усилия к тому, чтобы эта резолюция была принята и съездом Интернационала в Испании. И вот, несмотря на все это, мы обнаруживаем, что Северино Альбаррасин, член этой комиссии, а по некоторым сведениям и Франсиско Томас, ее секретарь, были членами этой временной и революционной правительственной власти – алькойского комитета благосостояния!

Что же делал этот комитет благосостояния? Какие принял он меры к тому, чтобы осуществить «немедленное полное освобождение рабочих»? Комитет запретил всем мужчинам выезжать из города, между тем как женщинам это было разрешено, если только они… имели паспорта! Противники всякой власти вводят снова паспорта! И в остальном – абсолютная беспомощность, растерянность и неэнергичность.

Между тем из Аликанте приближался с войсками генерал Веларде. У правительства было достаточно причин желать покончить с местными восстаниями в провинциях без всякого шума. А у «господ положения» в Алькое было достаточно причин желать выбраться из положения, в котором они не знали, что делать. Так что роль депутата Серверы, служившего посредником, была легкой. Комитет благосостояния сложил свои полномочия, войска 12 июля вступили в город без всякого сопротивления, и единственным обещанием, которое за это было дано комитету благосостояния, была … всеобщая амнистия. Альянсистские «господа положения» еще раз благополучно вышли из тупика. Этим и кончилась алькойская авантюра.

В Санлукар-де-Баррамеда, близ Кадиса, сообщает нам отчет Альянса,

«алькальд закрывает помещение Интернационала и вызывает гнев рабочих своими угрозами и своими непрестанными посягательствами на личные права граждан. Избранная комиссия требует от министра, чтобы соблюдалась законность и было открыто произвольно закрытое помещение. Г-н Пи соглашается на это в принципе… но уклоняется от выполнения на деле; рабочим становится ясно, что правительство намерено систематически подвергать опале их Товарищество; они смещают всех представителей местной власти и назначают на их место новых, которые вновь открывают помещение Товарищества».