Текст книги "В сердце Африки"

Автор книги: Карл Экли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Четыре часа спустя мы подошли к яме, в которой действительно была когда-то вода. Туземцы разрыли ближайшие к ней места, по тщетно. Наш путь пролегал по лишенпой всякой тени долине, сжатой отвесными скалами. Непереносимо знойный ветер дут пам па-встречу, засыпая глаза раскаленным песком. Этот высохший источник был пашей последней надеждой. Проводники ушли вперед. Они по-прежнему утверждали* будто на расстоянии еще одного часа пути есть вода. Мы расседлали мулов и прилегли, подложив под го-

8 В согдцо Африки. !П£ -Ловы содла и прикрыв лида попонами от засыпавшего нас песка. Так дремали мы под скудной теиыо сухого ^тростника. В чегъгре часа боя возвратились без воды. Muj с моим спутником переглянулись и снова улеглись под попопы. Время текло. Вдруг мы увидали вдали негров и верблюдов. Мимо пас проходил большой караван. Туземцы несли на плечах наполненные какою-то влагой козьи шкуры. В таких сосудах обычпо переловят молоко. Если так, то пашей пытке конец. Я велел боям купить молока у туземцев, а сам снова закрылся с головой и стал ждать. И я н мой спутник были па грани агоиии, все стало нам безразличным. Но вот в величайшем волпешш возвратился один из посланных боев. Он указал па исчезающих вдали верблюдов. Туземцы отказались продать молоко. Им не было дела до того, умрут какие-то белые люди или останутся в живых.

Услыхав это, я вскочил и, схватив ружье, выстрелил в воздух. Туземцы остановились и стали энергично жестикулировать. Наш оруженосец отправился за ними вдогонку. На этот раз они вступили с ним в переговоры, и он пообещал: нм, что мы прекратим обстрел, если они дадут нам молока. Молоко! Его доили в обмазанные навозом продым лепные горшки, оно кисло в грязных, старых козьих шкурах, потом часами несли его под горячим солнцем. И все-таки оно было великолепно! Никогда в жизни не пил я лучшего напитка!

Освежившись, мы выступили защас до захода солнца в обратный путь. Нам попались еще пять диких ослов. Опи мчались галопом, пересекая паш путь. Мы выстрелили. Один из них, хромая, отстал от стада. Когда мы подошли ближе, оп повернулся и устремил на нас свои большие нежные глаза, не проявляя ни теня страха или злобы. Казалось, он только удивля; ся тому, что

ш мы причинили ему боль. В него попала одна мелкокалиберная пуля, рана была легкая, в загривок, и если бы он пе отстал от стада, она не причиняла бы ому особого вреда. Мы обошли его сзади на расстояния двух шагов. Ничего не стоило взнуздать его. Когда мы около полуночи возвратились в лагерь, я заявил, что наотрез отказываюсь от этого ослиного убоя. Если понадобятся в будущем экземпляры диких ослов, пусть их добывает кто-нибудь другой.

Зебры по своим привычкам очень напоминают родственных им диких ослов из страны Сомали. Зебр пробуют приручать, их даже запрягают по четыре в телегу. Впрочем, дрессируют зебр только для забавы, так как они, подобно другим диким животным, пе обладают той выносливостью, какая нужна при сельских работах и какая передается из рода в род племенному скоту.

Охота за дикими ослами и зебрами всегда оставляла в душе моей тяжелый осадок. Иногда я предполагал, что мы проявляем чрезмерную чувствительность .оттого, что эти животные являются родичами близкой нам по домашнему обиходу лошади. Однако, охота па антилоп и газелей тоже не может быть названа подлинным спортом. Ведь большинство их совершенно беспомощно перед человеком. Едипствеппая трудность во время охоты па них – ухитриться приблизиться к ним на расстояние выстрела.

Среди так называемых вшпорогих антилоп труднее всего подпускает к себе куду¹⁶. Куду – прекрасное, статное животное с красиво изваянной головой и длинными витыми рогами. Ои достигает размеров! лося, по при этом изящно сложен. Шкура его серого цвета с белыми полосами. К старости шерсть становится короче и реже, а белые полосы стираются. В общем куду одна из самых красивых больших антилоп наряду с саблерогой антилопой¹⁷. Музей пожелал приобрести группу, составленную из крупных экземпляров куду, и подбор материалов для этой группы был одной из моих основных задач в первую поездку в Африку.

Когда приводятся случаи меткой стрельбы, я люблю вспоминать охоту за куду. По африканским меркам я отнюдь пе являюсь первоклассным стрелком, но вс время этой охоты мне неизменно сопутствовала удача.

При первой же встрече с антилопами этого вида я уложил двух нз них – одну выстрелом в самое сердце, вторую выстрелом в позвоночник. При второй встрече животное было слишком далеко от меня. Местность была изрезана холмами и ущельями, и ан илопа стремительно скрылась среди них. Я пошел за нею, по скоро потерял след. Словно повинуясь какому-то инстинкту, я проше I еще два или три километра и па-брел на вершину холма, склоны которого спускались в широкие ущелья. Вот тут-то спова я увидел своего куду. Он был метрах в трехстах от меня, на полпутп к дальнему краю ущелья. Необходимо было заставить его возвратиться, и я выстрелил в лежавшие перед ним скалы. Брызнули осколки камней. Куду остановился и прислушался. Тогда я спова выстрелил в направлении скал. Куду стоял позади капделябрового молочая¹⁸, так что мне была видна только его голова. Когда я подошел к добыче, куду был уже мертв. Я перевернул его, по никак не мог найти ранки. После тщательного осмотра я обнаружил, что пуля прошла навылет позади уха.

Однажды во время той же охоты я увидел вдали 116

Ь ЩШшг уг

чМалые антилопы-куду.

четырех животных, которых сначала принял за куду. Они стояли около акации на обрыве, усеянном обломками скал. Не видя рогов, я решил, что передо мною самки с телятами. Мне как раз недоставало самки для задуманной мною группы куду, и я стал красться по тому самому обрыву, где мне удалось убить первого моего куду. Приблизившись к ним на двести метров, я стал приглядываться и убедился, что они держатся на прежнем месте. Я выстрелил; одно из животных упало, остальные грастерялиеь от неожиданности и, не соображая, где я стою, кинулись врассыпную. Вторым выстрелом я уложил вторую антилопу, а третья, которую я только ранил, побежала почти прямо на меня. Совсем близко от меня она скрылась в кустах, н только теперь я сообразил:, что произошло.

Животные, которых я принял за куду, предполагая, что они находятся на расстоянии двухсот метров от меня, оказались па самом деле карликовыми апгило– • нами¹⁹. Они были чрезвычайно маленького роста, а расстояние, отделявшее их от меня, не превышало пятидесяти метров. Почему я так нелепо ошибся? Я подошел к кусту, за которым упала раненая антилопа, и раскрыл рог от изумления. У нее были острые прямые рога, шерсть была красивой серой окраски. Она вскочила и на трех ногах кинулась прочь от меня. Мне показалось, что она бежит быстрее других виденных мною животных. Я несколько раз выстрелил ей вдогонку, но нн разу не попал.

Впоследствии я узнал, что это была антилопа-бейра. Насколько я могу судить, это были первые карликовые антилопы, убитые белым. Одна из них была взрослая самка, другая же еще не достигла полного развития. До сих пор этот вид антилоп был известен только по шкурам, которые доставляли туземцы. Рассказанный; U8

мною случай – прекрасный пример того, как грубо может ошибиться охотник, если поблизости от него нет предметов, по которым оп мог бы судить и о расстоянии и о размере дичи. По общему облику анти-лопа-бейра, с ее характерными ушками, очень похожа на миниатюрную куду. Мои карликовые антилопы стояли среди камней на фоне акации. Акации бывают всякие – и большие и маленькие. Груды камней на склоне далекого холма нетрудно принять за скалы.

Я отчаянно гнался за маленькими животными в надежде добыть хоть одного самца. Время от времени они показывались в отдалении, но исчезали, прежде чем я успевал выстрелить.

Убитые мною карликовые антилопы были во всяком случае редкостной добычей. В другой раз, тоже по счастливой случайности, мне удалось добыть замечательные рога. Жестоко утомленный после охоты; на слонов, я возвращался вечером в лагерь и вдруг увидел лесного козла²⁰. Оп тоже приметил меня, но вместо того, чтобы убежать, уставился на меня и стал топать ногами. Помню, как я еще подумал: «Этот рогатый дурень, каяется, сам решил перейти в нападение». В лагере было мало мяса, поэтому я подстрелил его и послал за ним боев. Когда они принесли его и показали мне, оказалось, что у него необыкновенно красивые рога.

Маленькие куду²¹, живущие в зарослях алоэ в стране Сомали, пеобычайпо чутки, зорки и проворны. Мой первый маленький куду стоял метрах в двадцати пяти от меня за кустом, следя за мною, но я не мог отличить его от окружающей листвы. Тщетно бой-оруженосец пытался мне его показать; только когда потревоженный чем-то куду пошевелил ушами, я угадал его очертания. Но он тотчас же понял, что выдал себя, и кинулся прыжками наутек, прежде чем мне удалось выстрелить. Среди диких животных Африки нет никого красивее такого куду, когда он, точно рыба, грациозно огибает на быстром ходу заросли алоэ.

Шакал, привлеченный висящей пад ним приманкой, наступает накг углый выключателг.

Один из интереснейших видов антилоп – это газель Клэрка, или дибитаг²². Они водятся в безводных поросших кустарником пространствах и очень пугливы. Удлиненпая шея и высокие ноги сближают их с газелью Уэллера²³, но их знают гораздо меньше последней. Преследуя однажды старого самца, во всю прыть убе-120 гавшего от меня, я установил, что длина его прыжка равняется трем метрам. Во время прыжка они проносятся так низко, что копыта задевают за песок. Животное это весит не более тридцати четырех килограммов. Из всех аптилоп, перебывавших у меня в руках, газель Клэрка обладает наиболее гармонично развитым телом, с прекрасно, как у премированного боксера, развитыми мускулами и сухожилиями. Этот вид газели совершенно лишен жирового слоя. Живя в безводных местностях, газели Клэрка утоляют жажду только тою влагою, которая имеется в растениях и травах. Нужно думать, что влаги этой очень немного, так как в этих местностях дождя не бывает иногда в течение двух лет.

Газели, пасущиеся стадами в долинах, поведением своим напоминают домашних овец. Они не пугливы и, если не проявить враждебных намерений, подпускают к себе па несколько десятков шагов. Зато после стрельбы подобраться к ним очень трудно.

Как известно, в областях, прилегающих к южному полюсу, и в других страпах, где человек появляется впервые, животные настолько доверчивы, что тюлени, например, позволяют касаться их рукою. Животным, в их естественном состоянии, вовсе не свойственен так называемый «врожденный» инстинкт страха перед человеком. Они приобретают этот страх лишь путем печального опыта.

Мы стояли однажды лагерем на берегах Гаппиггои-ского озера – родины фламинго²⁴. Условия нашего существования здесь были совсем не те, что в стране Сомали, где приходилось с оружием в руках отбивать у туземцев прокисшее козье молоко. Больнтя караванная дорога, ведущая к озеру Барипго, проходит у северной оконечности Ганнигтонского озера. Фламинго собираются здесь только в период кладки яиц и высиживания птенцов, в остальное же время их остается немного.

Среди неглубоких водных пространств, окаймленных илистыми берегами, виднеются всюду следы пребьг-

Иятнистая гиена, сама себя снявшая.

вання большой колонии фламинго – перья, кости и прочие отбросы вперемешку с кри стилизующейся под жарким солнцем солью. Безнадежность ландшафта в этой частя озера еще можно преодолеть во имя научных изысканий. Но совершенно непреодолимо омерзительное зловоние, испускаемое зелеными от гнили водами. Од-122 нако, около южных берегов озера мы нашли небольшой ручей кристально чистой воды. Мы сами пить ее не могли, она была слишком а иглой, но лошади утоля т в пем вечную свою жажду. Мы решили раскинуть в этом месте лагерь. Наш повар открыл рядом горяч гй источник и конфисковал: его для своих надобностей. В некотором огда ши и и от лагеря оказался еще один источпик – с ледяной водою. Таким образом мы были устроены очень комфортабельно.

Раскинув лагерь, мы отправились бродить по окрестностям. На расстоянии часа ходьбы мы взобрались на верхушку скалистого холма, с которого отрывался замечательный вид на озеро. Озеро неправильной формы – шестнадцати к шометров в длину и около трех в самом широком месте. Оно лежало перед нами, как мерцающее сине-зеленое зеркало в оправе снежяо-бе-лых песков. В южной части оно глубже, воды его темнее, и поверхность их отражает скаты крутых берегов. То тут, то там подымаются облака пара от многочисленных горячих ключей и маленьких гейзеров. Дальше около середины озера виднелись светло-розоватые острова и полуострова – это были фламинго.

Когда мы подошли к западному берегу, фламинго стали огромными стаями срываться с озера я перелетать на другую сторону. При взлете поднимался неописуемый шум. Плеск воды смешивался с хлопаньем крыльев и птичьими криками.

Чудесная красе] а этого зрелища была в значительной степени испорчена ароматами, которые неслись от загаженных птицами вонючих вод.

Мы установили фотоаппарат па самом берегу, замаскировали его зелеными ветвями и полчаса спустя были уже окружены спокойно возвращающимися прекрасными птицами. Большинство из них принадлежало' к рас-прострапенпой в Африке мелкой ярко окрашенной разновидности фламинго (малый фламинго), среди которых, где группами, гдо в одиночку, были вкраплены представители более крупного вида (розовый фламинго).

В первый раз мы побывали здесь в январе и настолько заинтересовались жизнью этих птиц, что решили возвратиться в мае, чтобы заснять их в период высиживания птенцов. Но мы опоздали на шесть недель. От гнезд остались только жалкие развалины. Повсюду виднелись птенцы в сером оперении.

В Африке много видов ядовитых 5 чей, по о пях скоро забываешь. Более чем за пятилетние ск гтания по джунглям в сопровождении сотни, а то и ста пятидесяти полуголых босых негров я не вспоминаю пи одного случая укуса ядовитой змеей. Во время последней поездки в Киву я повстречал всего-навсего двух змей.

Не могу я также пожаловаться и на москитов. За все время пребывания в Африке я видел меньше москитов, чем за одну почв в моей собственно! квартире в Нью-Йорке.

В Африке немало серьезных опасностей, и, чтобы уберечься от них, нужно быть всегда на-чеку. Одна из таких опасностей – огопь. Раскладывая лагерь, пи-когда не мешает из предосторожности выжечь тот участок земли, па котором предположено поставить палатки. Наиболее злую борьбу со степным пожаром мне пришлось выдержать в Уганде. Это было в тог день, когда я убил того самого большого слона, который стоит теперь в музее в Мпльвокп. Мы тяжело проработали весь день. Наш лагерь был раскинут среди высоких трав невдалеке от кустарников. Трава, пепо-124

средствеппо прилегавшая к стоянке, была белее одного метра высоты, очень сухая и густая. На восток простирались заросли так называемой слоновьей травы– подобие тростника, который разрастался па два – два с половипой метра в вышину. За два или три часа до несчастья я заметил на востоке большое пламя. Однако, при слабом ветре оно лишь медленно продвигалось вперед. Вдруг среди зарослей слоновьей травы поднялся треск, шипение и гудение, и вслед за тем вспыхнул участок травы, тесно прилегавший к лагерю. У нас уже не оставалось времени разжечь встречный огонь²⁵, и мы только расчистили широкую полосу под углом к линии пожара метрах в двадцати пяти от палаток. Теперь главною задачей было остановить огонь у этой черты. Сотня туземцев выстроилась вдоль этой полосы с пучками зелепых ветвей в руках и пыталась прибить пламя к земле. Не раз и не два опо буйно прорывалось за черту, но нам каждый раз удавалось заглушить его. Это была отчаянная работа среди огня и дыма, по мы справились с нею, и хотя люди были смертельно утомлепы, палаткам уже не угрожала опасность.

• . * v

ОХОТА НА ГОРИЛЛ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ

АФРИКЕ

В 1910 году я отправился в британские владения Восточной Африки за недостающим материалом для группы слонов, заказанной мне Ныо-йоркским естественно-историческим музеем. По окончании работ я предполагал перекочевать от спежпых вершин горы Кениа в немецкие владения Восточной Африки, чтобы добыть горилл для задуманной мною группы обезьяп. Я рас-

полагал уже даже разрешением на право охоты от немецких властей, но замысел мой так и не был осуществлен. После нападения слона я был надолго выведен из строя. Нанесенные им повреждения оказались очень тяжелыми.

«Старпк с Микено» (бюст гориллы работы Экли).

Однако, гориллы попрежнему интересовали меня, и я перечитывал все, что попадалось под руку, начиная с записок охотников, рассматривавших горилл как интересную дичь, и кончая отчетами ученых, пытавшихся изучить привычки этого животного. Большая часть данных о гориллах собрана на западном побережье Африки. Я знаю только об одном случае охоты за гориллами в немецких колониях Восточной Африки. Немец-охотник сдела'л попытку поймать взрослую гориллу Г26

сетью. Вначале удача была на стороне охотника: ему удалось накинуть сеть на обезьяну. Но затем инициатива перешла к обезьяне: она разорвала сеть и убила охотника. Впрочем, мне трудпо судить о том, насколько правдоподобен этот рассказ.

Только значительно позже, в 1920 году, мне удалось, наконец, осуществить давнишний план.

Я получил письмо от одного знакомого охотника как раз из той части Африки, которую я облюбовал для охоты за обезьянами. Оп писал, что ему удалось убить двух горилл, самца и самку, и поймать живьем детеныша. Письмо навело нас на мысль ограничить задачи пашей экспедиции исключительно изучением горилл.

Гориллы казались мне интереснее и львов, и слонов, И всяких других животных прежде всего потому, что они сравнительно мало изучены. Редко кому, удавалось убить гориллу, и почти никто не изучал этих обезьян в обычной для них обстановке. Если при этом учесть, что из всех видов животных ближе всего к человеку стоит обезьяпа, то такого рода экспедиция в страну горилл приобретает совершенно исключительный интерес.

Англичанин по имени Бэтели, бывший в плену у португальцев в Ангоре, дал в 1590 году описание животного, которое но всем признакам было гориллой.

Долгое время о гориллах существовали только смутные рассказы, заимствованные путешественниками из третьих рук; до 1847 года ни Европа, ни Америка не располагали точными описаниями гориллы. И лишь в указанном году ученый американский миссионер Томас С. Сэвэдж опубликовал в Бостоне собранный им материал. Он жил: в течение года при миссии на реке Га-буна в Западной Африке. Правда, ему не привелось увидеть ни Мдной живой гориллы, но, основываясь на

черепах убитых горилл и иа рассказах туземцев, оп составил замечательное описание этого животного, выдержи! из которого я не могу не привести:

«Ростом это животное достигает полутора метров, в плечах оно песоразмерпо широко, тело его покрыто густою жесткою черной шерстью, похожею, как говорят, на шерсть шимпанзе. К старости горилла седеет, и это обстоятельство, вероятно, послужило поводом для утверждения, будто шерехь гориллы бывает разных оттенков.

На ходу горилла никогда не держится вертикально, подобно человеку. Она продвигается вперед боком, в согбенном положении. Ее передние конечпостп длиннее, чем передние конечности шимпанзе. Передвигаясь, она протягивает их с силой вперед и упирает в землю, так что движения ее посяг характер прыжков; при этом они плавны и стремительны.

Говорят, что, опираясь на руку, гориллы не сгибают пальцев, как это делают шимпанзе, имеющие обыкновение упираться в землю суставами, а ставят руку плашмя всею ладонью.

Обезьяны эти живут стадами, и в каждом стаде самок бывает будто бы больше, чем самцов. Все, рассказавшие мне о жизни горилл, единогласно утверждали, будто в стаде находится всего лишь один вполне взрослый самец-i орилла. Когда молодые самцы подрастают, они вступают в борьбу за первенство. Предводителем стада становится самый сильный, тот, которому удалось частью перебить, частью разогнать своих соперников. Рассказы о том, будто гориллы похищают туземных женщин и будто они при случае могут обратить в бегство слонов, совершенно нелепы и беспочвенны. Такие лее подвиги приписываются иногда шимпанзе, и это еще де-лепее. В основе этих небылиц лежат, вероятно, фан-128

тати чески е истории, которые туземцы рассказывали легковерным купцам и которые в передаче этих купцов попадали в руки составителей книг.

Жилища свои – если их можно назвать жилищами – гориллы, как и шимпанзе, устраивают на деревьях. Эти жилища состоят из груды сучьев, прилаженных среди густой листвы к развилинам ветвей. Обезьяны располагаются в них только на ночь. Гориллы, в отличие от шимпанзе, никогда не убегают от человека. Они свирепы и легко переходят в нападение.

Туземцы избегают столкновения с ними и вступают в борьбу только для самозащиты. Число убитых охотниками горилл очепь невелико. В большинстве случаев гориллы случайно попадают под выстрел охотника за слоновой костью или туземных купцов, пробирающихся через девственные леса.

Самцы издают при нападении страшный рев, далеко разносящийся по окрестным чащам. Горилла при дыхании широко разевает пасть. Нйжпяя губа у нее отвисает к подбородку. Покрытые шерстью складки кожи набегают к бровям; всо это придает горилле выражение необычайной свирепости. Молодые гориллы и самки исчезают, едва заслышав тревожный крик своего предводителя. А он, испуская страшные крики, яростно бросается па врага. Если охотник не вполне уверен в меткости выстрела, он подпускает гориллу вплотную и не мешает ей ухватиться руками за дуло ружья и сунуть его в рот, что обычно проделывают эти животные, и только тогда спускает гурок. Промах во всех случаях без исключения стоит охотнику жизни».

В 1855 году Поль Дю-Шайю, первый среди белых убил гориллу. Экспедиция его голодала, пегры, обслуживавшие его, утоляли голод змеей. Вот как рассказывает Дю-Шайю о случившемся:

129

9 в серпов А1».»шси.

«Змея была съедена. У меня было доста/гочпо времени, чтобы подумать о предрассудках, благодаря ко-которым я одни оставался голодным. Несколько времени спустя мы увидели невдалеке от лагеря остатки деревни. На местах, где раньше стояли хижины, росло нечто вроде сахарного тростника. Я стал: с жадностью ломать стебли этого растения и высасывать сок. Вдруг мои спутники заметили одну подробность, которая всех нас крайне взволновала. На земле вокруг пас валялись вырванные с корнем стебля сахарного тростника. Кто-то вырывал их, а затем бросал на землю. Ясно было, что кто-то, подобно нам, высасывал из шгх сок. Это были, несомненно, следы недавно побывавшей здесь гориллы. Мое сердце наполнилось радостью. Негры молча переглянулись. Затем раздался шопот: «Нгияа» (горилла).

Мы пошли по следу, разыскивая на земле изжеванные обломки тростника, и натолкнулись в конце концов па отпечатки ног столь страсти > разыскиваемого животного. Я впервые видел: отпечаток такой ноги, и мне трудно передать, что я пережил в эти минуты. Итак, я мог ежесекундно очутиться лицом к лицу с чудовищем, о силе, дикости и лукавстве которого мне так много рассказывали туземцы.

Это было животное, почтя не известное людям науки. Ни одни белый ни разу еще но охотился за ним. Сердце мое билось так громко, что я стал бояться, как бы до гориллы не донесся его стук. Нервы моя болезненно напряглись. По отпечаткам йог было ясно, что здесь прошло целое стадо горилл.

Жешцины-туземки, сопровождавшие нашу экспедицию, стали проявлять признаки страха. Для их защиты мы оставили в лагере несколько мужчин. Уходившие на охоту еще раз осмотрели ружья. Ведь 130

горилла нападает так стремительно, что в случае осечки не остается времени перезарядить ружье, и горе тому, кого она наметит жертвой. Мои негры, вопреки обыкновению, примолкли – предстоявшая борьба была несравненно опаспее обычной охоты. Есть все основания называть самца-гориллу владыкой африканских лесов в самом буквальном смысле слова. Горилла и лев Атласских гор – наиболее сильные и неуступчивые среди диких животных згой части света; южноафриканского льва по силе и смелости не приходится даже и сравнивать с ними.

Мы двинулись по следам горилл, разбившись на две группы. С одной стороны шли три негра, с– другой я с одним из негров. Мы старались держаться в виду друг друга, чтобы в случае нужды не остаться без поддержки.

По следам мы установили, что здесь побывали четыро или пять, повидимому, не очень крупных горилл. Иногда они передвигались па четвереньках, иногда присаживались на землю, чтобы пожевать сахарный тростник, запас которого тащили с собой. Преследование становилось все напряженнее. Л должен признаться, что никогда в жизни не волновался больше, чем в эту минуту. В течепие многих лег слышал я рассказы туземцев о гориллах, о том, как они сильны и упорны, и стремительны в борьбе, и о том, какой ужас наводит их рев. Я знал, что мне предстоит встреча с животным, которого избегает даже лев, ибо в областях, населенных гориллами львы почтя не встречаются, хотя в других местностях Африки их вообще немало²⁶.

Спустившись с хо;гма, мы по стволу упавшего дерева перешли через реку и приблизились к нескольким гранитным скалам. У подножья скалы лежал полусгнивший ствол огромного дерева. Судя по ряду признаков, на этом стволе совсем недавно сидели гор гллы. Мы стали пробираться вперед с чрезвычайной осторожностью. Вдруг я услышал странный, получеловеческий крик, и вслед за тем четыре молодые гориллы промчались мимо нас в лес. Раздались выстрелы. Мы погнались за ними, но они знали лес лучше нас. Одна из горилл еще раз мелькнула передо мною, но ее наполовину заслоняло дерево. Стрелять не имело смысла. Мы бежа ш до полной потери сил, без всяких результатов: ловкие животные передвигались быстрее пас. Не спеша поплелись мы к лагерю, гцз нас ждали пер епуганные женщины.

Я должен признаться, что стрелять в первый раз по гориллам было очень неприятно. Они бежали не на четвереньках, а по-человечески, на двух ногах. Головы их были низко опущены, волосатые тела наклонились вперед, и всем обликом своим они напоминали людей, убегающих от смертельной опасности. Если еще прибавить, что эти животные издают ужасный крик, в котором есть что-то человеческое, то станут вполне понятными все суеверные рассказы туземцев о лесных людях».

Так сходятся показания этих двух исследователей, Сэвэджа и Дю-Шайю, утверждающих, что горилла – одно из самых сильных я свирепых животных па земле. Эю мнение укоренилось очень прочно, и потому, когда распространился слух, что мы предполагаем взять с собой в Центральную Африку женщин, нашу затею стали называть безумием. Свой «символ веры о гориллах» я излагал в то время в следующих выражениях:

«Я предполагаю, что горилла, живущая в нормальных условиях, является весьма любезным и благовоспитанным существом. На человека она нападает только тогда, когда тог проявляет враждебные намерения, ил:и 132

когда горилле представлл >тся, что эти вражде0ные памерепия будут проявлены. Горилла вступает в борьбу, чтобы защитить себя или свою семью, по избегает столкновения до последней возможности, и лишь страх или прямая необходимое ?ь побуждают ее выйти из этого пассивного состояния. Мне кажется, что стары! самец-горилла, наступающий на охотника, когда тот нриб тискается к его семейству, скорее пытается испугать его, чем на самом деле желает вступить в схватку. Если бы у охотника хватило мужества при первых же признаках враждебности со стороны самца застыть па месте и не делать пи малейшего движения, нападение бы не состоялось. Эт.о своего рода воеппая хитрость со стороны гориллы.

И тем не менее человек, который без выстрела подпустит гориллу более, чем на десять шагов, – просто глупец. Рукопашная борьба с гориллой не предвещает ему пичего доброго. Не скрою: мое утверждение, что горилла, в общем любезное и благовоспитанное животное, сложилось не на основе личного опыта или каких-либо фактов; оно явилось лишь выводом из наблюдений над дикими животными и в частности над обезьянами. Ведь в животном мире вообще очень редко встречаются существа, которые без достаточных к тому оснований кидаются па не знакомого или мало знакомого им противника. Другими словами, они сами вовсе не рвутся в бой и нападают преимущественно под влиянием страха иля желая защил-ггь детенышей.

Впервые живую гориллу я увидел много лет тому назад в Лондонском зоологическом саду. Горилла была еще совсем маленькая и все время проявляла большую потребность в ласке. Эта потребность в ласке показалась мне основной чертой тех немногих горитл, которых пришлось увидеть в певоле. Они страстно пршзя-

зываются к тому, кто за ними ходит, и по поведению их видно, как нужна им эта привязанность. Горилла-самец Джон Даниэль, который до 1921 года жил при цирке Рияглинг Братерса, умер, по-моему, от тоски после разлуки со своей хозяйкой. Я очень жалею о том, что мне не пришлось увидеть Джона Даниэля при жизни, но, судя по обет ягельствам его смерти и но выражению лица, сохраненному чучельщиком, оп не мог производить впечатления кровожадного животного».

Так характеризовал я свое собственное отношение к гориллам, собираясь в страну Киву, вооруженный записной книжкой, ружьем и фотографическим аппаратом. Я был уверен, что у меня хватит мужества подпустить к себе без выстрела гориллу, притворяющуюся из самосохранения, будто она хочет напасть па меня. Сейчас трудно сказать, какое расстояние между мной и гориллой казалось мне допустимым, когда я говорил: «подпустить к себе». Я был бы очепь доволен, если бы удалось заснять гориллу па расстоянии трех метров. Я считал бы, что имею право гордиться собственным хладнокровием, если бы это расстояние сократилось до полутора метра и если бы я располагал фотографическим «снимком в доказательство такой близости к неприрученной горилле!

Мои спутники нс спорили много со мной о* качествах гориллы. Итак, пустились мы в путь вместе с женщинами и детьми, чтобы поохотиться на горилл в самом сердце Африки.

Шестинедельное путешествие от Капштадта до страны Киву дает много пестрых впечатлений. Одни только переезд по железной дороге от Капштадта до Бухама длился семнадцать дней. На одной из станций мы просидели шесть дней в ожидании следующего поезда. 134

За все это время мы пе видели ни одного дикого животного– так быстро вымирают они на юге Африки. От Бухама мы отправились дальше в стальной лодке, которую тащил буксир. Пять дней ушло иа переезд до реки Луалеба, одного из важных притоков Копго. Деревья-великаны склонялись пад рекой, отражаясь в ее водах. Кругом летало бесчисленное множество птиц. Крокодилов было мало. Однажды показался бегемот, вдалеке прошли слоны.