Текст книги "В сердце Африки"
Автор книги: Карл Экли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Загонщики с шумом и криком оцепили ближайшие к
краю ущелья кустарники. Пространство, заросшее ими, •было не более ста метров в длину и пятидесяти метров в ширину. Как всегда, прежде чем войти в подозрительные заросли, загонщики стали особенно громко шуметь. Мне почудилось негромкое львиное ворчанье, но так как дальше все было спокойно, я решил, что ошибся, приняв за ворчанье звук, изданный кем-то из боев.
Кустарники быт и переплетены колючками, крапивой и какими-то растениями, усаженными длинными шипами. Пробираться через них было очень неприятно. Загонщики двигались вперед очень медленно. Я шел рядом с ними, чтобы придать им энергии. Но уже па середине пути я до такой степени исцарапался о шипы и колючки, что решил оставить загонщиков и сгг стить-•ся па дно ущелья. Борьба с колючками несколько расхолодила мой пыл и поколебала убеждение в том, что лев скрывается именно в ущелье. Я уселся на вершину покинутого термитника и стал поглядывать по сторонам. Вдруг Кеннеди выстрелил. Лев, неожиданно выпрыгнувший из зарослей пря ю против Кеннеди, кинулся в другую сторону. Он наискосок пересек ущелье и стал подниматься по противоположному склону. Теперь пришла моя очередь стрелять. Лев упал, по тотчас же собрался с силами и заполз в кустарник, разросшийся по крата глубокой впадины, около пятидесяти метров в поперечнике. Кеннеди стал по одну сторопу впадины, я по другую, так что оба выхода из нее оказались под огнем. Загонщики стали кидать камни и дреколье. Но лев не подавал признаков жизни. Возможно было, что он околел, но гораздо правдоподобнее, что он притаился в нескольких шагах от нас, готовый к бою.
Нам очень хотелось знать, что он там делает, но любознательность эта была все же не настолько велика, чтобы заставить кого-нибудь подползти к кустам: и загля-72 нуть в них. Наконец мой оруженосец Дудо предложил разложить костер и выкурить зверя. Когда огонь разгорелся Дудо бросил горящую головшо в ту часть зарослей, где, по его мнению, залег лев. Головня провалилась в кусты, послышался рев, кусты закачались. Таким образом пам удалось точно определить убежище льва. Град пылающих головней посыпался в его сторону. Однако, лев не отзывался. Бои вновь взялись за камни, но и это не помогло. Тогда Дудо стал стрелять из мелкокалиберного ружья не для того, чтобы убить зверя, а для того, чтобы поднять его из логова. Расчет его оказался правильным. Кусты снова зашевелились, и лев выполз из засады. Путь к отступлению был свободен, но лев не захотел им воспользоваться. По движению кустов мы видели, что он крадется; к краю впадины. Мало-по-малу он подошел почти вплотную к нам и, хотя мы его не видели, он нас, наверное, прекрасно видел. Он стоял неподвижно в виду двух белых и тридцати негров, враждебною толпою обступивших огромный костер. А тыл его попрежнему оставался неоцепленным. Он глядел па нас минут пять, затем грозно зарычал и кинулся из кустов. Так встретил он пулю, несшую ему гибель. Он пал в борьбе с врагом, без единой мысли о бегстве – первый черногривый лев,, убитый в британских владениях Восточной Африки. Он был стар. Шкуру его испещряли рубцы от старых ран. Одну из лап он когда-то сломал, но она благополучно срослась. Кончик хвоста был оторван. Однако, несмотря на все эти повреждения, это был превосходный экземпляр черногривого льва.
Обе рассказанные мною истории рисуют типичную картипу охоты па львов в Британской Африке. Охоту с верховыми можно было бы, пожалуй, считать отступлением от типичной охоты, однако, по существу конные охотники ничем не отличаются от загонщиков. Они скачут вслед за зверем до тех пор, пока оп не скроется где-нибудь в чаще или в ущелье. С этого момента, как и в обычной охоте, вступают в действие пешие загонщики.
Поль Рэпей попробовал пользоваться во время конной охоты собаками. Привезепная им в Африку свора состояла из собак самых различных пород. Тут были и айрс-даль-террьеры, и овчарки-колли, и медвежьи собаки с юга, и обыкновенные гончие собаки. Их объединяло только то, что всеми имя пользовались во время львиной охоты. Когда Рэней впервые появился со своими собаками, губернатор Восточной Африки сказал:
– Ну что же, у львов будет хорошее собачье жаркое.
Однако, через несколько лет охота с собаками была запрещена. Она не требовала ни смелости, ни ловкости. Когда Рэпей впервые ввел в дело собак, это было чисто спортивным опытом, и никто не мог предсказать, как поведут себя в этом случае львы. Но когда их поведение выяснилось, в Рэнее заговорил чистый охотник-спортсмен. С и указал на то, что охота с собаками теряет все признаки охоты: собаки настолько завладевают вниманием льва, что ничего не стоит засыпать его пулями. Охота становится бойней.
Кроме охоты на львов при дневном свете, очень распространена ночная, при помощи приманки. Охотник убиваег какое-нибудь животное и кладет его в удобном месте в расчете, что лев учует падаль и придет полакомиться ею. Охотники прячутся за стенами, сложенными из колючих растений и служащими вполне падежной защитой от зверя. Для настоящих охотников ночная охота с приманкой мало соблазнительна. К тому ж.е она является нарушением охотничьих правил. Но при фотографировании приманивание диких животных дает 74
прекрасные результаты. Таким образом были сделаны лучшие снимки африканских львов.
Однако, настоящей охотой на львов, дающей охотнику всю полноту переживаний, следует признать не охоту с загонщиками, не травлю собаками, не заманивание льва в западню при помощи падали, а охоту с копьями. Этот вид охоты по-плечу только туземцам. В Уганде мне однажды удалось собрать с( гшо копейщиков племени иапди. Их прельстило то, что за это привычное и любимое дело они получали хорошую пищу и жалованье.
В первый же день после того, как мы покинули правит ельственпый пост, кто-то заявил, что в кустах засел лев. Копейщики подробнейшим образом осмотрели заросли. Я пристроил свой киноаппарат на небольшом возвышении. Мы задумали загнать льва на площадку против киноаппарата и -затем предоставить копейщикам расправиться с ним по всем правилам их искусства.
Вдруг сквозь шум, производимый копеищиками, я услышал в кустах свирепое рычание леопарда. Весь лагерь заволповался. Из-за кустов появились бои с ка-гой-то ношей. Они несли товарища, которого изранил леопард. Лицо боя было закрыто его собственным скальпом. Вслед за ним негры приволокли убитого леопарда. Когда мы снимали шкуру, в ней оказалось не менее шестидесяти ран от копий.
Я уложил раненого боя в тень мимозы. Обрив ему наголо голову, пристроил скальп на старое место и зашил рану. Ранепый бой был в полусознательном состоянии и только однажды спросил своих чернокожих товарищей, что я с ним делаю. Операция приближалась к концу, когда он окончательно пришел в себя. Когда па следующее утро я хотел отослать его домой на поправку, он взволновался и с недоумением спросил, за что его рассчитывают, ведь он не сделал ничего худого. Раны, повидомому, нисколько не беспокоили его. Да и товарищи не придавали им особого значения и обращались с ним, как со здоровым.
Копейщики (скульптура Экли).
Мы снова тронулись* в путь. Через несколько дней ■стали лагерем около водопада. Вдруг снова поднялась* тревога: один из боев увидел льва. После долгих преследований нам удалось установить место, куда он ■скрылся. Однако, лев не проявил ни малейшего желания участвовать в кинодраме, которую мы собирались инсценировать. Он кинулся в противоположную сторону и метрах в двухстах от аппарата был убит запасным отрядом копейщиков.
Спустя несколько дней мы с женой ехали верхом во главе нашей экспедиции и неожиданно натолкнулись на нескольких львов. Они стояли у самого края густых зарослей, невдалеке от1 небольшого ручья. Львы попытались уйти, но наши охотники окружили кустарник. Львы заметались в смыкающемся круге, но охотники отразили все их нападение. Об этом легко рассказывать, но но существу далеко но так просто выйти на льва или сразу на нескольких львов только е копьем и щитом в руке. В конце концов львы рассвирепели и перешли в наступление.
Минут десять длилась дикая битва. Затем .мы подсчитали добычу. В одной куче лежало три убитых льва; двум другим удалось бежать. В моем киноаппарате были пустые пленки и ничего больше.
Но зато вскоре мне представился случай сделать сразу два снимка. Мы проезжали верхом по бугристой поросшей кустарником местности. Раздалось негромкое львиное ворчанье. Оруженосец, ехавший впереди, поднял руку – сигнал остановки. Не медля ни минуты, двинулись мы с фотографической камерон к самому краю небольшого оврага, по пе успели ее укрепить как следует, когда в трех метрах от нас показалась львица. Она стремительно кинулась назад. Бои сигнализировали мне, чтобы я спустился метров па двадцать пять ниже. Там с высоты небольшого холма я сделал первые снимки копейной охоты. Молодой, почти взрослый лев залег в высокой траве на дне оврага. Град копьев замелькал в воздухе. Метнув копья, охотники стремглав кидались за ними, подхватывали и метали их вновь. Все произошло быстрее, чем это можно передать в рассказе. Мне удалось схватить аппаратом падающие на землю колья и даже движепие льва в траве, но света было так мало и падал он так нехорошо, что в результате съемки ые оказалось ни одного сколько-нибудь удачного кадра.
Не уснел я отойти ог аппарата, как меня позвали в другое место, подальше, где появился еще один лев. Здесь мне удалось сделать снимки, похожие па предыдущие. Один из копейщиков столкнулся с львицей и вынужден был схва?иться с нею один на один. Мы потеряли его из виду и когда снова нашли, оп лежал па спине, прикрывшись щитом. У него была всего одна рана от укуса в ногу. Убитая львица лежала невдалеке. Таким образом оп, пе имея иного оружия, кроме копья, справился со львицей и заслужил освященную обычаем награду – головной убор из львиной гривы.
Во время этой экспедиции, продлившейся всего двадцать дней, мы убили десять львов и пять леопардов, пе сделав ни одного выстрела. В последнем сражении участвовали пять старых львов, из них три были убиты копьями; кроме того, три молодых львенка взяты живьем. Но спимки не удались. Случилось это так.
Мы увидали львов. Они шли по склону холма. Мне показалось, что они перевалили через холм и скрылись в русле пересохшей реки. Я поспешно спускался с холма с тяжелым аппаратом в руках, направляясь к этому руслу, но с полдороги меня стали звать обратно. Я возвратился на вершину. Оказалось, что там в укромном местечке засел еще один лев. Представлялась редкая возможность сделать снимки при полном солнечном освещении. Однако, несмотря на все мои поучительные речи, просьбы и обещания, бои дали волю своему темпераменту. Копья взметнулись прежде, чем я успел установить аппарат. Пока я возился с камерой, лев был пронзен копьями, и случилось это д йствительно при полном солнечном освещении. Редко выпадает на 7з
долю оператора такое счастье, по оно было упущено только оттого, что устаповка кипоаппарата требует много времени. Эта неудача совершенно вывела мепя из равновесия. Тогда мне казалось, что этот случай – самая горькая пеудача всей моей жизни. Я хотел добиться того, чтобы такие случаи стали невозможны, и засел за конструкцию камеры нового типа.
В каком порядке протекает охота па львов с копьями? * Раньше всего голый туземец достает немного железной руды. Затем оп путем трения двух кусков дерева добывает огонь, разводит костер и выгребает из него некоторое количество углей. Руду он помещает в глиняный котел, плавит ее и, остудив, кладет между двух обломков гранита, заменяющих молот и паковалыно. Так выковывается грубое подобие копья.
Затем с помощью мягких – вследствие плохой закалки– железных молотков оп придает копыо окончательную форму и оттачивает его о камни. Это и есть оружие, с которым он выступает против львов, уничтожающих его стада. Племя нанди применяло этот единственный освященный обычаем способ до тех пор, пока не пришли белые с огнестрельным оружием. Охота с копьями толкала человека на единоборство со зверем, и ловкость и мужество, проявленные в этом единоборстве человеком, были поистине ‘изумительны.
У Поля Рэпея была ферма на западном берегу озера Найваша. Однажды утром слуги сообщили ему, что в деревню забрался лев. Он тотчас же сел на лошадь и поехал в деревню, взяв с собой нескольких собак и двух юношей – пастухов из племени массаи. Собаки скоро обнаружили льва. Он лежал под акацией среди просторной равнины. Солнце стояло над холмом, расположенным по другую сторону озера. От акации протягивались длинные тени, а лев лежал под нею, весь за-
литый ярким солпечпым светом. Рэпей соскочил с лошади, прикрутил поводья к кусту и стал отвязывать ружье от седла. Вдруг он увидел, что юпоши-массаи кинулись бежать по направлению ко льву. Один из них метнул копье, но промахнулся. Рэней не мог стрелять, так как юноши находились между ним и львом. Бои застыли, как вкопанные. Лев сорвался с места и ' размашистым, широким прыжком кинулся вперед. Тогда один из юношей, прнжав к себе копье, шагнул навстречу льву и ударил его в затылок. Лев упал у ног юноши. Бой вытащил копье из раны, вытер его о край набедренной повязки и сказал Рэнею:
– Видишь, господин, это дело впору ребенку.
Так оценивают опасность охоты на львов массаи. Я никогда не мог их понять. Первый лев, которого я видел на воле, напугал меня до полусмерти. Да и после него было немало случаев, когда я основательно трусил.
Впервые я увидел льва в стране Сомали. Мы только что закончили охоту за сернобыками30 и собирались усесться на пони, чтобы ехать домой, когда один из чернокожих боев указал нам на трех львов, спокойно прогуливавшихся по песчаной площадке на расстоянии не более ста метров от нас. До этой минуты я видел львов только в зверинцах, и на воле они мне показались величиной с доброго быка. Мы посадили на пони оруженосцев-сомалийцев, и они галопом помчались в тыл львам. Затем загонщики погнали львов прямо на нас. Совсем близко от меня раздался грозный рев. Я увидел львицу, притом увидел ее не на земле, а в воздухе. Она прыгнула на высоту моего роста и, опустившись на землю, очутилась лицом к лицу со мною. В то самое мгновение, когда я приготовился стрелять, другой лев выпрыгнул из-за ее спины, и я так перетрусил, что промахнулся. Львица была ране-
па, но не убита. Выстрел испугал, я львицу. Она кинулась в кустарник. Мы подожгли этот кустарник. Несмотря на все усилия, из трех засевших в кустарнике львов двое ушли от преследования, а львица, раненная, видимо, серьезнее, чем я предполагал, не появилась вовсе. В результате львы спаслись от меня, но я пе огорчился, так как сам спасся от львбв. Я никогда не забуду того чувства непосредственной близости смерти, которое я испытал, когда увидел львицу высоко над землей.
С тех пор я перевидал литого львов, приготовил около пятидесяти львиных чучел и досконально изучил пропорции и анатомию «царя зверей». Самое примечательное в строении льва – это его передние лапы. Я уже говорил выше, что чем ближе узнаешь слона* тем с большим -уважением относишься к его хоботу. И чем ближе знакомишься со льволт, тем почтительнее воспринимаешь его переднюю лапу, вооруженную мощными когтями. Передняя лапа льва, быть может, лучший показатель его силы. Лев может убить человека одним ударом лалы.
Приводимые ниже примеры дают только приблизительные представления о силе этого зверя. Они пе слишком точны, но дают нечто конкретное.
Существуют рассказы о том, что лев однажды протащил африканского буйвола па расстояния пятидесяти метров. А вес буйвола минимум раза в три больше веса самого льва. Мне по приходилось наблюдать проявлений такой исключительной силы, но льва, уносящего зебру, которая весит раза в два больше его самого, я видел часто. Еще я мог бы рассказать о льве, не прекращавшем борьбы, несмотря па то, что в его груди засело семь пуль. Он пал только тогда, когда восьмая пуля просверлила ему готову.
6 В сердпе Африки. RL
Мне пришлось провести некоторое время с мистером Тэрлтоном, одним из самых метких стрелков среди африканских охотников. Мы оба были больны и ждали выздоровления. Мистер Тэрлтоп как-то сказал мне, что решил больше никогда не охотиться на львов. Вкус к львиной охоте ему испортила львица, в которую он трижды без промаха выстрелил, но у которой все же хватило сил добежать до самых его ног. При исследовании убитой львицы обнаружилось, что все три пули попали приблизительно в одно и то же место и каждая из них была смертельна. И тем не менее охотник был на волосок от гибели.
Однажды и мне угрожала опасность попасться в когти льва. Произошло это отчасти в связи с моей беззаботностью, отчасти же явилось следствием львиной живучести. Львы ведь иногда «глотают пуля» без непосредственного вреда для себя.
Я однажды выстрелил в льва па очень короткой дистанции. Однако, не прошло и минуты, как он вскочил на ноги и кинулся па меня. Когда он был на расстоянии сорока метров, я выстрелил вторично, но снова попал не туда, куда следовало. Лев подходил все ближе и ближе. Ждать помощи было неоткуда, и я стоял с разряженным ружьем в руках. Во всех правилах львиной охоты, рекомендуется при непосредственной близости льва стоять не шевелясь и не трогаться с места. Но чувство ведь властно диктует совершенно обратное поведение, и я не устоял на месте. Я метнулся в сторону со всей доступной мне быстротой и, притаившись за густо разросшейся травой, стал наспех заряжать ружье: В ту самую секунду, когда я очутился за надежным своим прикрытием, лев прыгнул, но уже не нашел меня там, где рассчитывал найти.
Эта неудача так ошеломила его, что вместо того, чтобы погнаться за мной, он сам пустился наутек и скрылся в густых зарослях. Я не мешал ему спасать свою шкуру, а он зачем-то забивался все глубже в кусты. Во время этих нелепых событий мой пони куда-то исчез, приставленный же к нему бой перепугался до такой степени, что кинулся в реку. Он так и не мог объяснить, что сталось с пони – растерзал ли его лев или ему удалось убежать? Как бы там ни было, я остался без лошади и был вынужден пройти пешком около шестнадцати километров.
Лев обычно идет шагом или трусит мелкой рысцой. Даже в минуты, когда нужно торопиться, он бежит рысыо и лишь в исключительных случаях переходит на галоп.
Львы не устраивают себе постоянного логова. Они следуют за животными, которые служат им добычей. Если львы случайно попадают в местность, где есть пещеры, они поселяется в них, но живут лишь до тех пор, пока поблизости водится та или другая подходящая порода животных. Львы не остаются долго на одном месте. Живут опи и в одиночку, и вдвоем, и втроем, и вчетвером. Более многочисленные группы встречаются редко. Я повстречал одну группу, в которой было восемь львов. Хотя у меня пет оснований сомневаться в том, что львы в поисках пищи никогда не остаются долго па одном месте, но среди моих охотничьих приключений есть случаи, противоречащие этой теории.
В 1906 году я охотился па буйволов на берегах реки Фебы, в том месте, где в нее вливается небольшая речка. Как-то до пас донеслось рычание двух львов. Мы послали загонщиков вверх по течению реки. Они, как полагается, стали производить шум. Я их 6* 83
остановил. Но было поздно. И лев и львица уже приближались к холмам – он справа от пас, она слева. За холмами начиналась широкая равнина. Скоро лев скрылся за вершиной холма. Мне почему-то показалось, что он станет нас там подж едать. Поэтому я направился ползком к холму, прячась за встречавшиеся на пути прикрытия. Подобравшись к груде скал, я прилег за ними, осторожно поднял голову и увидел старого льва. Он лежал на расстояния семидесяти пяти метров от меня и пристально на меня глядел. Я стал быстро отступать, нк> в это время один из сопровождавших меня охотников поднялся во весь рост и спугнул льва. Это было очень досадно. Мы послали ему вдогонку несколько пуль, но он все-таки ушел.
Спустя три года мы с женой и с другими охотниками стояли лагерем у реки Таны. Во время перехода к берегам Фебы я сказал жене, что мне хотелось бы найти то самое место, где я три года назад охотился за огромным львом и упустил его. Мне все казалось, что он ждет меня на том же самом месте. А вдруг ему как раз в эту минуту вздумается, как и мне, посетить давно знакомые места? Мы приблизились к тому месту, где в Фебу впадает небольшая речка. Стефенсон шел к нам навстречу с другой стороны, пройдя речку вброд. Я пошутил, совершенно не думая о том, что моя шутка может оказаться действительностью:
– Фред сейчас вспугнет моих львов, он и не подозревает, что да его долю выпала сегодня роль загонщика.
Мпе самому казалось, что я немножко сошел с ума. Но, несмотря на несерьезность того, что говорилось и думалось в ту минуту, я с напряженным вниманием следил за местом, где когда-то увидал льва. Минуты две спустя Мак-Кэтчон, указывая на реку, спросил:
– Что это там?
– Эго мои львы!—ответил я, но глядя, но тут же стал серьезным.
И действительно, па холм всходили два льва, точь в точь так лее, как это было три года назад. Мы пошли за ними. Вскоре до нас донеслось их раздраженное рычание. Львы лежали на земле на расстоянии приблизительно ста двадцати пяти метров от пас н, видимо, были в очень дурном настроении. Мы бросились в траву, а они поднялись с места и стали в нас всматриваться. Я сказал жене:
– Стреляй скорее!
Я был очень взволнован. Лежать в траве лицом к лицу с двумя разъяренными львами не очень приятно. Жена выстрелила и промахнулась. Львица стала яростно бить себя хвостом по бокам. Жена выстрелила во второй раз, и лев упал, смертельно раненный в голову. Львица кинулась прочь и исчезла. Лев, которого убила моя жена, – самый большой среди тех пятидесяти львов, которые попались мне в руки. У него была прекрасная желтая грива. Я, конечно, никак не могу доказать, что это та самая чета, за которой мы чохотились три года назад; все, что я знаю о львах, противоречит этому предположению. Но мне иногда доставляет удовольствие думать, что эго те самые львы.
•
АФРИКАНСКИЕ БУЙВОЛЫ
Буйвол: резко отличается от других животных Африки. Лев без всякой охоты (идет да борьбу с человеком и никогда не нападает первым, если его не раздражить. Слои не любит, чтобы его трогали, однако, в борьбу ввязывается гораздо легче, чем лев, и, ввязавшись,
борется до полного уничтожения врага. Буйвол гораздо агрессивнее. Далее ручной буйвол нападает на человека чаще, чем какое-либо другое живущее на воле животное. Иногда он ого делает без малейшего
Африканский буйвол. Старый бык сам зацоиил рогами провод длявспышки магния.
повода. И, несмотря на ого, я полагаю, что враждебность всех этих животных к человеку отнюдь не проявление инстинкта, а результат опыта. На Абердарском плоскогорье я имел случай проверить эго предположение на слонах. Я встретился здесь со стадом слопов, которые, невидимому, или вовсе никогда не видели че-S6
ловека, или встречались с ним очень редко. Они третировали меня, словно я был не человек, а антилопа. Однако, когда я застрелил одного или двух из них, они стали вести себя так, как обычно ведут себя слоны по отношению к человеку.
Подобный же опыт я проделал с буйволами. Я охотился за буйволами вместе с женой и известным охотником Кэнингамом. Мне были необходимы подходящие экземпляры для чикагского музея. У нас были основания предполагать, что стадо буйволов расположилось в треугольнике, образованном течением рек Таны я Фебы. Однажды, ведя наш караван вверх по течению Таны, я увидел в просвет между колючими прибрежными кустарниками огромную черную массу. С помощью бинокля я установил,, что эго стадо буйволов, пасущееся на открытой равнине на большом расстоянии от нас. Я тотчас же известил об этом Кэпингама, который считался предводителем каравана, предложил ему раскинуть лагерь на высоком берегу Таны и ждать нашего возвращения. Я же решил вместе с двумя моими боями-оруженосцами обследовать равнину. Мы пробирались сначала по высохшему речному, руслу и неожиданно столкнулись с большим стадом антилоп-канн11. Я сначала подумал, что эти крупные антилопы ввели меня в заблуждение. Но, продвинувшись дальше, увидел в пятистах метрах от нас пасущееся среди редких кустов огромное буйволиное стадо. Их было не мепыпе пятисот голов. Обстоятельства складывались неблагоприятно. Поблизости не было ни прикрытия, ни удобного пути для отступления на тот случай, если б стадо, почуяв опасность, устремилось на нас. В го время я еще очень почтительно относился к буйволам и считал, что при охоте на них надо принимать крайние меры предосторожности. Мы стали осторожно обходить стадо, рассчитывая найти более удоб ши пункт.
В одном месте ог стада отбилась небольшая группа, около двенадцати буйволов. Мы подкрались к ней совсем близко, но среди отбившихся буйволов не было ни одного подходящего для меня экземпляра. Тогда я решил их попугать. Я выпрямился во весь рост и стал под ветром так, чтобы они могли меня учуягь. Однако, пи вид мой, пи запах нисколько их не обеспокоили. Они медленно удалились. Таким образом я убедился, чго эго стадо никогда пе имело дела с человеком и, следовательно, пе могло принести нам никакого вреда. Я смело подполз на его мегров к буйволам, которые, увидев меня, повернулись в мою сторону, но не проявили никаг их признаков беспокойства. Огемнело, и мне пришлось прибегнуть к биноклю, чтобы наметить среди огромной темной массы животных крупного буйвола с большими красивыми рогами. Я тщательно прицелился и выстрелил. Стадо кинулось бежать, но затем возвратилось, пронеслось по кривой между мной и убитым буйволом и остановилось, образовав передо мной сплошной фронт. Самцы стояли впереди, за ними самки и буйволята. Я подошел к убитому животному и, к глубокому сожалению, обнаружил, что убил буйволицу, а но намеченного мною могучего самца.
Наутро я вновь попытался подобраться к стаду. Но в ту мннуз у, когда мы к нему приближались, оно исчезло в береговых зарослях. В течение почти целой педели шли мы за стадом. Буйволы постепенно коронным образом перестроили свое отношение к человеку. Вместо равнодушия и беззаботности, они стали проявлять осторожность, подозрительность и агрессивность.
Однажды мне удалось под прикрытием кустарников подобраться к самому стаду. Буйволы неожиданно 83
сорвались с места. Я отошел в сторону и присел в низкой траве. Буйволы галопом промчались в тридцати метрах ог меня. Я вскарабкался на высокую акацию. С высоты была отчетливо видна равнина, поросшая кустарниками. На полян э меграх в пятидесяти ог меня стояло несколько десятков буйволов. Вдруг ог них отделился старый буйвол и стал обнюхивать землю, приближаясь по моим следам к акации. Он медленно и настороженно обошел ее, возвратился к поджидавшему его С1аду п вместе с ним умчался прочь.
На следующий день я снова увидел стадо – оно уходило в заросли. Я погнался за ним. На мое счастье, я во-время приметил у самой опушки джунглей черные копыта старой буйволицы, стоявшей за сплошной завесой зелени. Я остановился, выждав несколько секунд, осторожно отступил и спрягался за дерево. Отсюда я отчетливо различал среди листвы иос и черные, напоминавшие жемчужины глаза застывшей в неподвижности буйволицы. Стадо ушло вперед. Буйволица стояла одна, готовая к нападению. Видимо, убедившись в том, что ей яе удалось подстеречь врага, она повернулась и галопом бросилась догонять стадо.
После долгих трудов нам удалось убить самца и маленького буйволенка. Они оба нужны были для задуманной мною группы. Таким образом наша коллекция буйволов была собрана, и мы с великой радостью прекратили надоевшую нам охоту. Эго было долгое и трудное испытание. Очень нетрудно убить в Уганде или в британских владениях Восточной Африки полдюжииы буйволов, но совсем другое дело подобрать шесть таких буйволов, сопоставление которых дает научно ценную картину: я подбирал буйволов с таким расчетом, чтобы по группе их можно было видеть историю развития этого животного от младенчества до старости.
Буйволы, за которыми мы охотились в бассейне Таны, водятся на равнине или в береговых зарослях. Они, невидимому, никогда не захо/яг в топи; это подтверждает также внешний вид их копьгг. Копыта у них правильной круглой формы. Буйволы в Тинга-Тинга, наоборот, годами живут среди болот, поэтому их копыта принимают удлиненную форму, на конце заострены, но не стерты. Существуют виды буй волов, живущих преимущественно в лесистых местностях и только на ночь выходящих на пастбища. На утренней заре они возвращаются обратно в леса.
В Уганде буйволы официально признаны вредными и опасными животными, поэтому их там истребляют без всяких ограничений. И, тем не менее, они быстро размножаются. Благодаря джунглям и обилию непроходимых мест охота здесь крайне затруднена.
Когда мы охотились в Уганде на слонов, буйволы были нашей вечной помехой. Иногда, когда мы крались за слонами, они неожиданно выходили из зарослей. Прогнать их удавалось лишь с трудом, тем более, что мы не могли пользоваться огнестрельным ору кием, чтобы не вспугнуть слонов. Я уже по говорю о непрерывной опасности, которую приносили встречи со старыми буйволами-самцами, скрывающимися в густых чашах. Случалось и так, что слоны наелись вместе с буйволами, не проявляя друг к другу нп тени недружелюбия. Мы видели однажды, как слонята, играя с буйволятами, замешались в середину чужого стада. Слонята гонялись за своими рогатыми сверстниками, которые держались в некотором отдалении от обидчиков. Когда старые буйволицы увидели, что их дети терпят поражение, они притворились, будто готовы кинуться на слонов. Однако, едва поровпявшись с ними, буйволицы, как ни в чем не бывало, отошли в сторону.
Хотя бо время охоты яа буйволов мы не подвергались серьезной опасности, я должен признать, что репутация самых опасных животных среди крупной дичи Африки вполне заслужена ими. Напав на следы человека, буйвол не только упорно разыскивает его, по при столкновениях не успокаивается до тех пор, пока жертва проявляет хоть малейшие признаки жизни.
Один охотник рассказал мне следующий случай. Он вместе с товарищем преследовал буйвола. Выстрелив, он дв)гаулся дальше среди высоких трав. И вдруг буйвол бросился на преследователей. Первым попался ему рассказчик. Секунда —и он раненый лежал на земле. Тогда буйвол ринулся на его товарища. Рассказчику удалось взобраться на ближайшее дерево. Ружье остаюсь на траве. Второй охотник был убит. Буйвол в течение двух часов топтал его тело. Затем он поднял обезображенные остатки па рога и расшвырял их. Уцелевший, несмотря на ^атьт, охотник в полном бессилии сидел на дереве. Когда же буйвол, наконец, убрался во-свояси, он спустился на землю и нашел только истоптанную и залитую кровью площадку.
