Текст книги "В сердце Африки"

Автор книги: Карл Экли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Так мы доплыли до Кабало, откуда по железной дороге проехали до Альбертвилля, расположенного на берегу озера Танганика. Затем мы переправились в лодках через озеро к Узамбара, а оттуда шли семь дней о караваном к южпому краю озера Киву. Чтобы переправиться к противоположному, северному, берегу озера в правительственной лодке, пришлось добиваться разрешения бельгийских властей. На полпути мы остановились в миссии «белых братьев», расположенной на западном берегу озера. Миссионеры рассказали нам, что поблизости от миссии была совсем недавно убита горилла. Она забралась в банановые плантации. Владелец их, старшина ближайшей деревни, приказал односельчанам прогнать обезьяну. Так как согласно-местным верованиям горилла считается священным животным, негры отправились яа' охоту, не взяв с собой ничего, кроме дубинок. Горилла набросилась па преследователей и убила одного из них. После этого вера в божественность' гориллы несколько поколебалась, и старшина приказал убить ее копьями.

Мне было не совсем ясно, насколько правдив этот-рассказ и насколько он подтверждает или опровергает мою теорию миролюбия горигглы. С одпой стороны, негры рассчитывали прогнать ее дубинками, – значит,, они пе думали встретить серьезного сопротивления.

Но, с другой стороны, горилла не оправдала их расчетов. Несомненно было одно: мы, наконец, добрались до всамделишной страны горилл.

На следующий день мы отправились дальше, к северной оконечности озера.

Сказочная страна Кину. Лесистая долина гори Микено на родинегорплл.%

Поело трехдневиого перехода я прибыл в отделение миссии «белых братьев», у подножия горы Микено. Здесь же я нашел проводника.

Углубившись на небольшое расстояние в лес, я нашел доказательство того, что два или три дня тому назад здесь побывали гориллы.

Я был в возбужденном и нервном состоянии. Длинный путь остался позади. Мною овладела странная тревога, желание как можпо скорее начать охоту сме-13G

шпвалось с опасением, что придется почему-либо возвратиться домой с пустыми руками.

На следующий депь мы миновали зопу бамбуковых зарослей и вошли в первобытный лес. Время от времени пам попадались следы слонов и буйволов. Все кругом было очень похоже на гору Кепяа в миниатюре, и я лишь с трудом освободился от навязчивой мысли о том, что опять охочусь за слонами на ее склонах. Повсюду виднелась та же растительность, только деревья были мельче. Те же слоновьи тропы пересекали чащу, по они встречались реже, чем на Кениа. Здесь не было гигантских бамбуков, достигавших восемнадцати метров в вышину и двенадцати дюймов в обхвате. Все было меньше, чем на Кейна, но все напоминало милые мне места.

Ущелья были так же обрывисты и опасны, а в г губино их лежал такой же глубокий и вязки! ил.

В лесу то и дело сходились¹ и расходились тропинки, приложенные туземцами или протоптанные лесным i животными. Мы пошли по одной из звериных троп, пролегающей у подножия Микено, и после двухчасовой ходьбы поровпялпсь с небольшой ямой, перегораживавшей тропу. На илистом дне -этой ямы мы увидели оттиск четырех суставов – горилла, проходя, уперлась рукой о землю. Ошибиться было невозможно. Ни одно животное па свете не оставляет такого следа, пп у одного существа пет такой большой руки. Следующей по величине является рука шимпанзе, по шимпанзе, упираясь в землю, держит руку иначе. Когда я увидел этот след, из моего сознания испарились все мои рассуждения о миролюбии горилл. Я механически взял ружье из рук боя. Этот первый увиденный мною след гориллы взволновал меня больше, чем все, что произошло впоследствии.

Полчаса спустя мы увидели второй след. Эго были оттиски гигантской человекоподобной поги с ясно очерченной пяткой. Такая пятка, как известно, отличает человека и гориллу от¹ всех других животных па свете. Теперь ружье, бывшее у меня в руках, показалось мне недостаточно сильным оружием. Я передал его бою, а сам взял крупноколиберное ружье, с которым ходил на слонов, и затем уже не расставался с ним, хотя дорога нам предстояла трудная и утомительная. После этого мы шли без остановки еще часа два. Порою приходилось пробираться па четвереньках, точь в точь, как это живописуется в классических охотничьих рассказах.

Вскоре мы вышли на небольшую поляну. Здесь лежало много поваленных бамбуков, и благодаря этому следы гориллы терялись. Я обещал проводникам щедрую награду, если они до наступления сумерек найдут почтенного предводителя горилльего стада. Но не помогло и это. Нам пришлось уйти назад, и только к трем часам утра, после страшпого напряжения, мы возвратились под проливным дождем в лагерь. Как только мы пришли, ливень прекратился. Я собрал проводников и довел до их сведения, что они никуда не годятся. Затем я велел сверпуть палатки, сложить вещи и возвратился в миссию. Там я прежде всего улегся спать.

На следующее утро мы двипулнсь на юго-запад от Микено. Через три часа мы вошли в деревшо, принадлежащую султану Бурунга. Султан приветливо принял меня. Я рассказал ему о своих намерениях, и он немедленно вызвал из группы сопровождавших его негров двух великолепных молодцов д приказал, чтобы они пошли со мною в качестве проводников.

Обстоятельства складывались гораздо благоприятнее, чем накануне. Я решил переночевать в Бурунга и ранним утром выступить– в горы. Вдруг ко мне подошел 138 красивый молодой туземец. Задыхаясь от усталости, он передал: мне рекомендательное письмо от мистера Бориса, который охотился в глубине страны за гориллами по поручению Британского музея. Я немедленно взял его в качестве оруженосца и еще более воспрянул духом.

Я хотел выступить на рассвете и возлагал большие надежды на нового оруженосца и на проводников. Я давно уже был готов, по они все не появлялись. >1 ждал и ждал и, наконец, потеряв терпение, послал за ними. Проводники немедленно собрались. От них веяло весельем, уверенностью и предприимчивостью. Они по советовали брать с собой носильщиков, так как нам предстояло итги по дорогам, по которым нельзя было пронести ни киноаппарата, ни других научных принадлежностей. Я с легкостью согласился на это-и вообще решил отдаться иа их волю. В конце концов должен же был я увидеть хотя одну живую гориллу!

Мы спустились в глубокое ущелье, затем снова вскарабкались на высоту по противоположному откосу. Проводники шли впереди, прорубая дорогу в густых зарослях и проклиная растущую всюду крапиву. Мы .подымались вверх по хребту, пока нс очутились на высоте трехсот метров над лагерем. Я стал: надеяться, что подъема больше не будет, до того головоломен был пройденный путь. С того места, где мы стояли, было видно следующее ущелье, на противоположной стороне которого возвышалась еще более почтенная гора. Кругом стояла мертвая тишина.

И вдруг с противоположной сторопы ущелья донесся едва различимый шорох. Проводники насторожились. Мы пошли вперед, но то и дело приостанавливались и прислушивались. Вдруг самый младший из проводников, юноша лет четырнадцати, указал пам на группу

Ш

деревьев, среди которой можно было различить какое-то движение. Мы застыли нм месте и минут пять смотрели в указанном направлении. Над зелепою листвой внезапно показалась большая черная голова. Она видна была не совсем отчетливо, но не могло быть сомнении в том, кому она принадлежала.

Итак, передо мной была живая свободная горилла. Я никогда не забуду своего первого впечатления от нее – опо так резко отличалось от того, чего я ожидал. Из густой крутой степы зеленых зарослей медленно поднялась крупная черная взъерошенная голова и па потминуты застыла без движения. Я свободно мог разглядеть в бинокль ее черты. Я стал медленно поднимать ружье, по голова скрылась. На мгновение мелькнула серая серебристая спина, по потом и ее не стало.

Тогда мы стали спускаться по крутизне в ущелье и затем поднялись на другую сторону, к месту, где только что была горилла. Проводники так стремительно рвались вперед, что мне па каждом шагу приходилось останавливать их, чтобы перевести дыхание. Наконец мы напали на ее след. След вел к краю повисшего над ущельем обрыва, и затем на гору, возвышавшуюся над нашим лагерем примерно на триста метров.

И вдруг впереди раздался короткий рев, совсем недалеко от нас, не дальше, чем в двухстах метрах. Волнение мое все возрастало. Я решил, что этим криком горил. а сообщает своему стаду об опасности. Мы продвигались вперед очепь медленно, так как след вел пас вдоль края пропасти. Если бы кругом не росли деревья, за ветви которых мы цеплялись, нам было бы трудно удерживаться над этим откосом. Так мы прошли около ста пятидесяти метров. Впереди шел старший оруженосец, за ним я, за мной второй оруженосец и проводники.

Но вот передний оруженосец остановился. И опять

*-1-

.¹ V'* •"•*•“ чХ i ** ^f .•..•• •• ^U^SkT’J.'• ‘ti ^ 'v-Sv9*^2/■ • ' • , да -• . *• • .*ч-;-<–^1V:'"– .*?;■ I f ' *

NS*© Ы&ЩШЧ >J:

.ЙЙ»-'Й£ ^гГ#'Тъ*'ЗД-ч^?«

Ciарий самец с серебристой сшшой. Первая находка Экли

настала мертвая тишина. Ни шороха, ни треска. Правой рукой оруженосец держался за выступ скалы, в левой у него было ружье. "Рядом со мной росло небольшое деревцо. За ним начинался обрыв. Сначала он круто спускался метров на семь, затем переходил в пологий скат ширипой до пятнадцати метров и, наконец, обрывался пропастью, доходившей до диа ущегья, метров на шестьдесят. Чтобы спокойнее разбираться в обстоятельствах, я прислонился к деревцу. Оруженосец медленно повернулся и подал мне крупнокалиберное ружье. В эту минуту раздался снова рев гор к лы, на этот роз почти над нами, на расстоянии не более пятнадцати шагов. От малейшего толчка, все мы неминуемо скатились бы в пропасть. Яне мог прицелиться из тяжелого ружья, если бы меня сзади не подпирало деревцо. Хотя теоретически я по должен был? испытывать страха перед гориллами, по, сжав в руках испытанное ружье, я все-таки почувствовал себя гораздо спокойнее – оно не раз в минуты опасности бывало бок-о-бок со мною.

Рев отаву чал, на минуту наступила тишина, ни одна веточка не шевелилась. Затем вверху, немножко позади меня, раздался шум от падения какого-то тела, снова рев и снова треск, на этот раз уже впереди меня. Однако, пикто не показался, только заколыхались кусты у самых наших ног. Молчание...

Вверху, среди зелени, на фоне неба мне почудилась какая-то более плотная, чем листва, масса, как будто очертания чьей-то головы. Я прицелился чуть пониже, и повторный, в четвертый раз прозвучавший рев смешался с грохотом выстрела. Вслед за тем ужасный, среди охватившего нас напряжен iя, шум катящегося сверху тела. Горилла грохнулась на тропинку в четырех шагах от меня. Я спова прицелился; в другом стволе еще был один нерасстретянный патрон, но он уже пе понадобился. Тело покатилось дальше, кувырк-пулось через голову и застряло почти на самом краю обрыва.

Я испугался, как бы убитая горилла не упала в пропасть. Но над самой пропастью стояло дерево в метр толщиной. Труп гориллы ударился о ствол и остановился. Голова свисала по одну сторону дерева, поги по другую. Еще одпо движение, и горилла скрылась бы под обрывом. Но пуля падежпо сделала свое дело. Опа прошла около самого сердца, пробила аорту и хребет и вышла через правую лопатку. Оруженосец -был перепуган до полусмерти. Мне случалось испытывать большой страх, по теперь волнение мое дошло до предела. Если я выражением лица хоть сколько-нибудь напоминал моего оруженосца, то очень хорошо, что с нами не было фотографического аппарата и меня никто не мог заснять.

Впрочем, бою было отчего испугаться: он стоял между мной и гориллой, когда она в четырех шагах от меня катилась с горы па тропинку.

Все мои инструменты остались в лагере. Я вынужден был приступить к работе с помощью перочинного ножика и железного ножа одного из туземцев. Мы стали спимать шкуру и очищать скелет. Поворачивая тушу гориллы, приходилось смотреть в оба, чтобы не оступиться и пе потерять равновесия. Прошло около получаса, пока нам удалось поднять шкуру и труп к тому месту, где горилла была настигнута пулей. Но туземцы работали изумительно. Нам предстоял далекий и трудный путь домой. В лагере я щедро одарил всех сопровождавших меня негров. Началось общее веселье. На завтрашний день была назначена снова большая и планомерно задуманная охота. Все приготовления были закончены. Но я не смел рассчитывать, что судьба пошлет мне ещо более волнующие и драматические случайности, чем происшедшие в ту первую мою счастливую охоту за гориллой.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА ГОРЕ МИКЕПО

Следующий день мы провели в лагере. В сущности, мне пе следовало вставать с постели. Истекший день был чрезмерно утомителен, особенно для человека, еще страдающего последствиями заражения крови. Я только недавно перенес эту болезнь, потерял в течение трех недель более девяти килограммов веса и был еще очень слаб. Но наука жестокая владычица. Она мало считается с силами своих служителей. С той минуты, как я снял шкуру со старой гориллы, прошли целые сутки, и нужно было спешить с ее очисткой, чтобы сохранить добытый экземпляр.

Я поручил неграм очистить скелет, но для того, чтобы не пропала ни одна косточка, пришлось отвлечься от других дел и неотступно следить за их работой. Сам я занялся препарированием рук, ног и головы. Я разместил их, как следует, я затем снял. С лица мертвой гориллы была снята маска. Мозг и внутренние органы положены в формалин. Эго был трудный день!

Одна из главпых трудностей при собирании такого рода научных коллекций – это необходимость проделать все работы – снятие шкуры, очпетку ее, обмер животного и консервирование внутренностей – почти одновременно. Эго требование трудно выполнимо в условиях охоты. Вот почему, несмотря на то, что па месте, в Африке, коллекционеры убивают много животных, лишь небольшое количество их достигает Европы и Америки 141 в годном для научного использования видо. Я работал в этот день от рапного утра до наступления сумерек и, лишь когда стемнело, смертельно утомленный, завернулся в одеяло и уснул. «

С рассветом я уже был на* ногах. Нетерпение подстегивало меня, я не мог ждать. Ведь я проехал столько километров, чтобы увидеть горилл, и первый мой счастливо добытый трофей не давал мне никакой уверенности, что сбудутся другие мои мечты.

Мы двинулись в том же направлении, что я в первый раз. Гарные склоны покрыты здесь исключительно частым кустарником. Нигде ни единой звериной тропы. Негры легко и быстро прорубали путь своими кривыми ножами. Одна из самых неприятных помех на пути – крапива. Если ее не убрать с дороги начисто, она беспощадпо обжигает путешествешп ков. Даж г белому, укутанному в ткапи, приходится солоно. Каково ;ко пробираться по зарослям совершенно голым неграм! Негры так хорошо справлялись с расчисткой дороги, что, несмотря на беспрерывные подъемы и спуски, мы проходи ш около трех километров в час. Я напрягал все сшТы, чтобы пе отставать от них. Благодаря болезненной слабости приходилось часто приостанавливаться и отдыхать.

Перевалив через несколько холмов, мы папали па следы обезьяньего стада. Следы эти были вполне отчетливы. Кустарник разросся здесь так густо, что каждое животное, проходя, оставляло за собой полосу пад-Л1 мтеппых ветвей и смятых тралз. Следа привели нас в сторону, к одиноко стоявшему холму. Склоп его был так круг, что передвигаться приходилось с величайшей осторожностью. Когда горилла пускается в дальний путь, ее, вероятие, невозможно догнать среди этих густых зарослей. Одпако, в обычное время горилла, сколь-

10 в сердце Африки. 115

ко я мог установить, проходит в день всего от трех до пятя километров. Она бродит по лесу и часто останавливается, чгобы поживиться случайной снедыо.

Логово горплл у подложил мшистого дерева.

По ряду признаков было ясно, что преследуемое нами стадо не могло уйти далеко. После часа ходьбы мы вдруг услышали грохот прокатившегося по откосу -осколка скалы и вслед за тем по легкому колебанию кустов открыли убежище горилл. "Я увидел издали взрослую самку, имел глупость выстрелить в нее и про-махпулся. Я схватился было за крупнокалиберное ружье, чтобы выстрелить вторично, но самка скрылась, а вместо нее показался крупный серебристо-серый самец. От того места, где были обезьяны, меня отделяло не более ста пятидесяти метров. Я держал ружье наготове и немедленно же выстрелил в самца, но он исчез в ту самую секунду, когда раздался выстрел. Я опять промахнулся. Горилл не было слышно, и только теперь мне стало ясно, как по-дурацки я себя вел.

Благодаря совершенной мною глупосхи снова пришлось с час карабкаться по опросу. Холм, казалось, становился все выше, подъем все круче. Но вот кусты заколебались, как и раньше. Перед нами снова были гориллы. Несмотря па тревогу, они ушли недалеко от прежнего логова. Так же вела себя два дня тому назад и первая убитая мною горилла. Опа ушла, увидев нас, всего да каких-нибудь триста метров.

Когда мы приметили обезьянье стадо, поблизости не оказалось яя одного услужливого дерева, к которому можно было бы прислониться. Подъем был так крут, что я лишь с трудом нашел место, где поставить ногу, чтобы уберечься от падения. Я приж; ся к кусту я приготовился стрелять. Рядом со мной был настолько крутой обрыв .что по склону его можно было пробраться только па четвереньках. Ниже он переходил в отвесную степу.

Мне отчетливо была видна взрослая черная самка. Если бы я ее немедленно убил на том самом месте, где она находилась, можно было предположишь, что тело ее застрянет в кустах и не упадет в пропасть. Расстояние, отделявшее меня от обезьяны, было не больше пятнадцати метров. Я выстрелил, и, как и накануне, горилла кинулась прямо на меня. Я попытался податься в сторону, но из-за отдачи ружья потерял па секунду равновесие. Поблизости не было и намека на точку опоры. Сообразив опасность, я кинулся ничком на откос и догот-ио прижался к земле. Сделана зга было очень во-время: в ату самую секунду обезьяна стремительно перекатилась через меня и скрылась где-то внизу. Я лежал, прижимаясь к очень крутому скату; обезьяна сволокла за собой при падении целую охапку ветвей и трав, я удар в первую минуту показался мне почти нечувствительным. Но, когда я поднялся на нош, на голове у меня оказалась большая шишка. Я был обязан ею гори 1ле.

Я хотел подняться повыше, по вдруг увидел, что вверху вслед за убитой самкой показалась целая лавина горилл. Едва завидев мепя, огромный мохнатый ком прокатился вниз с неистовым ревом. Я выстрелил вслед этому кому и не успел заново заряди ъ ружье, как мимо меня пронеслись и скрылись еще две гориллы.

Нападение самки – если его можно назвать нападением – было необычайно строительно, но я уверен, что она упала с дерева и покатилась вниз уже полумертвая. Повидимому, она была вожаком в стаде. Остальные гориллы, растерявшись от неожиданности, яе успели сообразить, что скачок ее вниз совершается пе по доброй воле, и в страх ъ кияутись за нею. Если бы самка была еще в 'состоянии управлять своими дви кениями, у нее хватило бы времени столкнуть меня в пропасть. Негры мои были вооружены одними лишь копьями и с трудом держались яа весу у края пропасти. На их помощь рассчитывать яе приходилось.

Эти две первые встречи с гориллами, по-моему, вполне подтверждают мою теорию о характере этих животных. В чем я когда' проявились в этих случаях их кровожадность или свирепость? Их рост и сила внушают величайшее уважение, и если бы, при наличии этих даппых, в них сказалась бы еще и кровожадность, от них не было бы спасения охотнику. Но остановимся 14S на поведении двух убигых мною горилл. При первых признано х опасности старый самец от удивления или из чувства протеста стал с громким лаем носиться взад и вперед по склону холма, точно так же, как это делают, сидя на ветке^ маленькие, безвредные обезьяны. Он не проявлял ни малейшего желания напасть па меня – нападающей стороною был человек.

Так же вела себя и самка, несмогря на то, что с нею был детеныш. Бросаясь в мою сгорэпу, она, видимо, хотела как можно скорее ускользнуть от опасности.

Что сталось с двумя последними обезьянами, я не зшпо. Черный мохнатый ком оказался чегырехлеггяим детенышем убитой самки. Полчаса спустя, уже иа обратном пути в Лагерь, одни из проводников снова натолкнулся иа м зло дую обезьяну я убил ее копьем. Когда я подошел к ней, она] была еще жива. На ее обезьяньем лице было потрясающее выражение беспомощности и боли. Мне показалось, что если бы взяг£> ее па руки !и погладить, она бы так (и прижалась к человеку, ища спасения от боли.

Пока все это совершалось наверху, ущелье наполнилось густым туманом и стало небезопасным. Полчаса спустя пошел крупный холодный дождь пополам с градом и разогнал туман. Мы попытались добраться до убитой гориллы. Негры пе щадили сил, но в конце концов заявили, что найти ее невозможно. Бедняги стояли нагишом под ливнем и дрожали от холода. Я растянул между деревьями свой непромокаемый плащ, по под ним поместилось кроме меня всего семь негров. Осталълыо забились в углубления возле корней старого дерева, согнувшись в три погибели. Так, в невольном бездействии стали мы сообща искать выхода из создавшегося положения.

Мы находились на склоне горного хребта нримыкаю-

щего к Микеяо. Корня растений, прикрывавших этот склон, давали падежный упор при спуске. Под налги и над нами прорывались кое-где полосы совершенно обнаженных горных пород. Невдалеке от нас небольшой поток низвергался в ущелье с высоты шестидесяти метров. Тело убитой гориллы лежало где-то вблизи этого потока. Туземцы утверждали, что прямо спускаться к тому месту, где л жиг горилла, невозможно я что придется отказаться от нее. Я же не терял надежды пробраться-к ней, карабкаясь вдоль заросших кустарником участков склона. Но, чтобы добиться этого, мне пришлось самому итти впереди отряда.

Я карабкался до изнеможения то вверх, то вниз, но в конце концов и сам убедился в том, что с этого места мне не добраться до гориллы, даже если бы я спустился на дно ущелья и снова забрался наверх. Тогда мы, чуть ли не на четвереньках, двинулись по дну потока, обошли место его падения в пропасть и, наконец, очутились на выступе, где лежала убитая самка. Путь этот стоил нам величайших усилий. Когда мы шли по дну потека, вода буквально заливала нас до макушки.

Снимать шкуру и извлекать скелет в тех условиях, в которых мы находились, было очень трудно. Я очень устал от напряженной охоты. Тело гориллы приходилось поворачивать и перекладывай? с места па место с величайшей осторожностью, чтобы оно не скатилось в пропасть. Негры помогали мне мало, так как на площадке едва помещалось два человека.. Бою с фотокамерой удалось добраться до нашего выступа, по носильщик, несший треножник, не явился. Обычным фотографическим аппаратом можно пользоваться без подставки, киносъемка же без треножника певозможна. Только к полудню скелет и шкура были готовы к отправке. Еще

;.ч

■gs

ж

v$-v, *

Лагерь экспедиции за горпллами. Висят и сушатся шкуры горилл.

трудясь над ними, я озабоченно придумывал способ выбраться из ущелья, не испортив нашей добычи, п до сих пор удивляюсь тому, что это нам удалось. Акробат в цирке показывает менее замечательные чудеса ловкости, чем те, которыми блеснули мои негры. Сердцебиение отдавалось у меня в горле, когда я глядел, как они карабкались по каменной почти отвесной степе, нагруженные к тому же тюками со шкурой и скелетом. Мы вернулись в лагерь еще засветло под проливным дождем. Должен признаться, что в течение последнего часа путешествия, я не раз приходил в отчаяние и не верил, что мы когда-нибудь доберемся домой.

Такого трудного для у меня еще не бывало! II нп за что на свете не хотел бы я его повторения – меня не могли соблазнить на эго никакие гориллы, пикакпе музеи в мире!

II на следующий допь я принялся за дальнейшую обработку убитых накануне горилл. В палатке у меня оказалось три прекрасных экземпляра. Я сохранил скелеты двух старых горилл*, а маски снял со всех трех. Тело молодой, четырехлегпей гориллы я хотел законсервировать полностью: оно могло пригодиться как для анатомического изучения, так и для моих скульптурных работ. Поэтому, сняв шкуру, я обработал его при помощи формалина и соли.

На следующий день утром ко мне явились все проводники и посилыцикп с заявлением, что они больше не хотят– служить мне. Понадобились долгие уговоры, обещания и денежные подарки, чтобы заставить их остаться. Но дссад(вать на них не было основании. Ни за какие деньги не согласился бы я па ту трудную работу, которая выпала им на долю.

После удачной охоты я задумал заснять при помощи киноаппарата живьгх горилл. Съемка была невозможна яа тех крутизнах, по которым мы до сих пор блуждали. Проводники пообещали мне найти более легкий дуть. Мы взяли с собой полный набор материалов, необходимых для фотографирования, и отправились к седловине, расположенной между вершинами Микено я Карисимби. Сначала гае показалось, что мы опять круто поднимаемся в гору, по вскоре я понял, что это чувство было вызвано лишь большой физической слабостью.

Прошел час, мне уже не хотелось гггги вперед, и я готов был отказаться от съемок. Но как раз в эту минуту мы набрелш на свежие следы гориллы. Проводники, по неизвестной мне причине, очень недолго шли по следу. Когда мы достигли приблизят льпо высоты седловины, они остановились и стали совещаться. Затем повернули на юг, с тем .чтобы, сделав дугу вдоль седловины, возвратиться в лагерь.

Предстоящий путь казался мне невыносимо длинным.

Лагерь был в эту минуту единственной интересовавшей меня точкой на земном шаре.

Силы иссякли до последней капли.

Мы шли по вновь взятому направлению не больше десяти минут. Вдруг проводники припали к земле и на четверепьках поползли пазад, так что я очутился впереди них. Я схватился за ружье. В пятидесяти метрах от меня над верхушками низкорослых кустарников мелькнула черная шерсть. Пригнувшись к самой земле, я стал всматриваться. Горилла взобралась па почти горизонтально вытянутое полусгнившее дерево и стала приближаться ко мне, передвигаясь по наиболее отлогой ветке. В эго время мне принесли киноаппарат. "Я тихонько установил ого, и вдруг на той же ветвп появилась еще и другая горилла, более крупная .чем первая, старая самка с двухлетним детенышем, и стала прогуливаться вслед за первой. Я начал крутить. Вся группа отчетливо выделялась па прекрасном зеленом фоне пейзажа. В эту минуту я даже забыл о том, что был первым из людей, кому удалось заснять горилл – горилл, живущих на воле, среди родных им гор и дебрей! Пока я крутил, второй младенец стал взбираться на соседнее дерево. Горилла-мать прилегла па ветке и оперлась на руку, видимо собираясь соснуть. Юные обезьянки принялись играть. Одна из них встала па ноги, накрест сложила руки и стала бить ими себя в грудь.

Накрутив около сорока пятя метров ленты, я переменил объект, желая заснять обезьян крупным планом* а покрутив еще несшего, задумал изменить мизансцеиу моих невольных актеров. Я выпрямился во весь рост – все обезьяны скрылись. Я забыл я думать о своем утомления и погнался за ними. Мы преследовали их около часа. Время от времени они мелькали перед нами. Видимо, мы натолкнулись на стадо, в котором было десять или двен дцать горилл, но фотографировать их мне уж ие пришлось, – мы все время шли на слишком большом расстоянии от них. Однако, я долго еще видел их в бинокль в глубине ущелья.

Так как в смысле съемок гориллы дали мне на этот раз все, что могли дать, я наметил одну из них и застрелил. Издали мне показалось, что эго молодой самец* на деле же оказалась самка, но настолько крупная, с так хорошо развитой мускулатурой, что мпе она потом очень пригодилась. У самки был детеныш. Стадо, убегая, унесло его с собой, но я долго еще слышал его отчаянные вопля.

Так добыл я матеряал для группы горилл. Она состояла из старого самца, двух самок и четырехгодовалого детеныша.

ЧЕЛОВЕК И ГОРИЛЛА

Как я ужо говорил, слуегявпшсь с Микеио, я обладал богатым материалом, характеризующим гориллу. У меня были скелеты, шкуры, результаты измерений четырех взрослых горилл, законсервированный труп молодой гориллы, гипсовые маски, гипсовые слепки рук и ног, около двухсот метров фильмовой лепты и ряд наблюдений и записей о привычках горилл, яивущих в районе озера Киву. Ради этого материала я и поехал в тог раз в Африку. Но самое важное мое приобретение – было ясное и живое знание того, как нужно изучать итого ближайшего нашего родственника среди животного мира.

Я рассказал так подробно о своих приключениях на горе Микено, чтобы показать наглядно, что гориллы не свирепы и не кровожадны. Но очень легко себе представить, как составились о горилле такого рода представления. Я приведу здесь снова выписки из книг Дю-Шайю о гориллах, притом выделю скобками переживания охотника, а вне скобок оставлю передачу того, как вела себя на самом деле не задетая тенденциозным освещением автора горилла. Если прочесть весь текст в том виде, в каком он был написан Дю-Шайю, то получится впечатление, будто горилла подлинное чудовище. Если же прочесть только перечень поступков гориллы, то придегся прийти к заключению, что при соответствующих обстоятельствах любая дворовая собака вела бы себя точно таким же образом.

«Внезапно кусты раздвинулись, и перед нами очутился гигантского роста самец-горилла. Он шел через заросли на четвереньках, но, увидев нас, выпрямился во весь рост и стал (вызывающе) глядеть на пас. Он находился от нас на расстоянии едва десяти метров.

Охотники с убитой гориллой.

(Я никогда не забуду этого зрелища.) Ростом он был около двух метров, туловище у него огромное, грудь могучая, руки большие я мускулистые; темпо-серьте (дико сверяющие) большие глаза (придавали выражению его лица нечто демоническое: такой образ мог привидеться только в кошмаре); так стоят перед нами этот владыка африканских лесов. Страха перед нами 156

он не проявлял. Он бил себя в грудь могучими кулаками (этим он выражал свою готовность вступить в борьбу с нами), грудь его гудела, словно барабан, и при этом он ревел (из глаз его буквально излучалось пламя), но мы не отступали, приготовившись к обороне. На голове обезьяны поднялся мохнатый гребень; гребень то распускался, то вновь щетинился; когда горилла открывала рот, чтобы рявкнуть, виднелись ее огромные зубы. (Она становилась все страшнее, уподобляясь адскому видению, получеловеку-по ту зверю, подобно тем чудовищам, которых рисовали старые .мастера, пытаясь изобразить жителей ада.) Горилла сделала несколько шагов вперед, приостановилась, снова испустила свои (ужаса! щий) рев, прошла еще вперед и в конце концов застыла в шести метрах от нас. Когда она снова зарычал , и (в бешенстве) ударяла себя кулаками в грудь, мы выстрелили. Горилла упала ничком, издав стой (в котором было столько же человеческого, сколько и животного). Тело ее задергалось, точпо от судороги, члены зашевелились, и она умерла».