Текст книги "Замуж за Дракона (СИ)"

Автор книги: Кария Гросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

26

В пятницу утром Джеффри стоял на маленьком кладбище. Октябрьский ветер пытался пробраться под наглухо застегнутую бежевую ветровку. Солнце едва поднялось над виноградниками. Скоро станет теплее, но сейчас мужчина наслаждался прохладой.

Он преклонил колени у гранитного надгробия и провел пальцем по имени матери.

Грейс Констанс Митчелл

Любимая жена

Дорогая мама

Покойся в руках Иисуса

Он задержался над стихами из Священного Писания. Иеремия 29:11 и Послание к Римлянам 10:13. Первый он знал по памяти: «Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь...» – но на втором споткнулся. Достал свой айфон и открыл приложение с Библией. Он даже не помнил, когда в последний раз им пользовался.

Но как только дошел до нужного стиха, сразу вспомнил.

«Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется».

Всякий?

Он опустился на колени, глаза защипало.

Он не заслуживает такого после всего, что совершил. Отвернулся от семьи, предал женщину, которая его любила.

Убивал людей.

Совершал убийства под видом служения своей стране, выполнения своей работы.

Иногда он спускал курок, чтобы спасти свою жизнь. Иногда потому, что мог. Иногда... Господи, прости... потому что хотел.

Он сжал пальцами переносицу, слушая собственное рваное дыхание.

Плечи дрожали от усилий сдержать свою скорбь.

Джеффри вдохнул запах земли и сладковатый аромат винограда, еще сохранявшийся среди лоз. Вот бы Господь показал ему, что делать дальше. Джеффри положил ладонь на сухую землю, и жизненные силы земли запульсировали в нем, словно электрический ток.

И тут он услышал шаги за спиной.

Ему не надо было оборачиваться, чтобы знать, что отец опустился на корточки рядом. Он положил руку на плечо Джеффри и хрипло вздохнул.

– Твоя мама очень любила тебя, сынок. И она гордилась тобой. Мы оба.

Джеффри поднял голову и посмотрел отцу в глаза:

– Правда?

Отец опустился на колени и грустно улыбнулся:

– Хотел бы я, чтобы ты остался здесь, выращивал виноград вместе со мной? Конечно. Но со временем я понял, что тебе надо создавать свою жизнь. Не ту, которой хотели бы для тебя я или твоя мама, а ту, которую хочешь ты. Даже если ты совершал ошибку, я знал, что должен отпустить тебя. И ты отлично справился, сынок. Твоя работа была очень важна.

Джефри уставился на отца, в первый раз осознав, что, возможно, родители действительно гордились им.

– Я ее полюбил, – сказал он. – Даже встретил кое-кого. Лизу. Мы много лет работали вместе. Она совсем не походила на Сару, но была увлеченной и смелой. Я думал, что любил ее достаточно, чтобы однажды привезти домой.

– Почему не привез?

Джеффри рвано выдохнул:

– Ее убили. Десять лет назад. Я тогда почти уволился, хотел все бросить и вернуться домой, но меня поглотила месть. Так что я остался.

– Ты нашел их?

– Да.

В отцовских глазах мелькнуло понимание.

– И помогло это тебе? Облегчило твое горе?

– Нет. – Джеффри покачал головой и сморгнул влагу. – Стало только хуже.

Отец мрачно кивнул и сорвал несколько травинок.

– Помнишь, как я брал вас с Биллом на охоту?

– Конечно.

Джеффри пожал плечами. Каждый год они отправлялись в пятичасовое путешествие до простого домика в Мраморных горах. Местность была суровой, холодной и прекрасной. Но Джеффри это нравилось в основном потому, что они проводили время с отцом.

– Помню день, когда ты убил своего первого оленя. А ты?

– Да.

Ему было лет десять-одиннадцать. Сначала он был в восторге. Представлял, как вернется в школу и будет хвастать. Может быть, сделает фото, чтобы все видели. Но потом он посмотрел в глаза животному и почему-то не смог выстрелить. Ему захотелось положить ружье и убежать. Потом Билл пихнул его локтем и обозвал тряпкой, и Джеффри спустил курок. В итоге тушу свежевали папа с Биллом. С тех пор Джеффри не притрагивался к оленине.

– Полагаю, охота не мое.

– Твой брат наслаждался убийством. Ты нет. Я увидел это в твоих глазах в тот день. После этого я с радостью отпускал тебя рыбачить, пока мы охотились. Я больше не заставлял тебя стрелять. У каждого человека свой путь. Ты шел своим. Вот почему меня всегда озадачивал твой выбор.

– Да, – кивнул Джеффри.

Он размял пальцы, глядя, как птичья стая опустилась в кипарисовую рощу на гребне холма.

Сбежав из Калифорнии, он встретил приятеля в Лондоне. Симон познакомил его со своими друзьями, и вот уже Джеффри так глубоко увяз в мире шпионажа, что не думал, что когда-нибудь выберется.

– Полагаю, я сделал такой выбор потому, что это было самое далекое от того, что я когда-либо представлял себе. Я ушел из дома, потому что хотел большего. Я не хотел того, что от меня ожидали: работать на тебя, жениться на Саре и заводить семью. Как бы грубо это сейчас ни звучало, мысли о такой жизни душили меня. Я был глупым юнцом, который не ценил того, что имел. Я думал, что смогу переделать себя. И так преуспел в этом, что забыл, кто я на самом деле.

– И откуда пришел.

– Да. – Он провел ладонью по влажному лицу. – Последнее задание, которым я руководил, окончилось плохо. Я хотел уволиться, но босс убедил меня взять отпуск и подумать. Я... у меня были проблемы, много лет, если честно. ПТСР, как у Натали. Забавно, а?

– Нет. – Тишину нарушало лишь журчание ручья у подножия холма. – Чего ты хочешь, Джеффри? – спросил отец. – Еще важнее: как ты думаешь, чего Бог хочет для тебя?

Джеффри сквозь пелену слез смотрел на мамино надгробие:

– Я хочу быть счастливым. И думаю... может быть, я обрету счастье здесь.

– Хорошо, – кивнул отец. – Никогда не поздно начать заново.

Джеффри изумленно посмотрел ему в глаза:

– Ты примешь меня? Позволишь вернуться и работать с тобой?

– Конечно. Но, может быть, тебе надо спрашивать не только меня.

Многозначительный взгляд отца вызвал у него улыбку.

– Если ты не заметил, Сара со мной не разговаривает.

– На Сару многое навалилось. Думаю, ты поймешь, что нужен ей больше, чем она готова признать.

– Думаешь, она меня простит?

Ему нужно в это верить. Нужно верить, что вторые шансы возможны.

– Подозреваю, что уже простила. – Они еще немного постояли, и отец, улыбнувшись, стиснул его плечо. – Теперь, когда ты знаешь, чего хочешь, сын, пришло время взять это.

* * *

В тот день после обеда Джеффри нашел Сару в кухне.

– Я думал, ты не работаешь по пятницам.

Она посмотрела на него:

– Не работаю. Но мне пришлось взять пару отгулов, когда Джени болела, так что я отрабатываю.

– Помочь?

– Как хочешь.

Ее ответ вызвал у него улыбку. Начало положено.

Он присоединился к ней у раковины и начал вытирать тарелки. Она перемещалась по кухне, убирая вещи на место и откровенно пытаясь не замечать его.

Наконец она заговорила:

– Как думаешь, как дела с винодельней? Натали еще не решила, как поступить?

Он поставил пару стаканов в посудомоечную машинку и повернулся к ней:

– Думаю, решила.

В глазах Сары загорелась надежда.

– Она хочет остаться?

– Не уверен, что она сама понимает. Но подозреваю, твой сын не будет против, если она останется.

– Да, наверное, не будет.

Ее улыбка отозвалась в его сердце, вызвав желание обнять. Вместо этого он сунул руки в карманы джинсов.

– А ты, Джеффри? Кажется, твой отец думает, что ты задержишься.

– Ну, это зависит от того, что ты понимаешь под «задержишься».

Она знакомо закатила глаза:

– Что значит, ты понятия не имеешь.

– Это значит, что я думаю.

– Что ж, если ты планируешь остаться надолго, пожалуйста, перестань меня преследовать.

– Я не преследую. – Он засмеялся, заметив очаровательный румянец на ее щеках. – Если бы я тебя преследовал, ты ни за что не догадалась бы.

Сара вытерла руки кухонным полотенцем:

– Конечно. Ты, наверное, отлично научился действовать тайком, да, Джефри?

Теперь он почувствовал, что сам краснеет. Да что с ним не так?

Он все равно улыбнулся, глядя, как блестят ее карие глаза.

Годы были добры к ней. Более чем. На его взгляд, она стала даже красивее, чем в юности. В медовых волосах почти не было седины, а вокруг глаз лишь несколько морщинок от смеха.

Интересно, что видит Сара, когда смотрит на него? Уж точно не молодого парня, за которого собиралась замуж. Вероятно, потрепанного старика, которым он себя ощущал большую часть времени.

– Как твое плечо?

Она оперлась спиной на столешницу и скрестила руки.

– Мое что?

– Ты с самого приезда бережешь правую руку. И судя по легкой хромоте и только начавшему проходить синяку на левой стороне твоего лица, полагаю, с тобой произошел несчастный случай. Или что-то вроде. Ты поэтому вернулся?

Вопрос ударил его как неожиданный порыв ветра.

Джеффри качнулся на пятках. Как она так легко читает его после стольких лет?

– Я не могу об этом говорить.

Он не мог вывалить все свои ошибки, свои страхи. Не мог признаться, что ошибался на стольких многих уровнях.

– Извини, что спросила.

Сара прошла мимо него к двери.

– Погоди.

Джеффри удержал ее за руку.

Она сурово посмотрела на него через плечо:

– Ты никогда не был любителем задушевных разговоров, и полагаю, учитывая твою профессию, это не изменилось.

– Сара.

Джеффри не отпускал. Он взял ее ладони в свои и притянул ее ближе. Так близко, что видел блеск слез, готовых пролиться по щекам.

– Не надо, Джефф. – Ее нижняя губа дрожала. – Что бы ты ни собирался сказать, не надо. Слишком много времени прошло. Слишком поздно.

– Я считаю, что никогда не поздно попросить прощения. – Его голос охрип от неожиданной грусти, и он выдавил слабую улыбку. – Ты даже не представляешь, сколько я думал об этом. Отговаривал себя. Говорил то же, что и ты, что слишком поздно. Пусть тебе сейчас все равно, но мне правда жаль. Я не могу изменить того, как поступил с тобой. Я бросил тебя в день, который должен был стать самым счастливым в твоей жизни, но вот что я скажу: я сожалел об этом каждый день.

– Я тебе не верю, – прошептала она.

Он держал ее руки и ждал, пока она посмотрит на него. По ее щекам бежали мокрые дорожки. Джеффри вздохнул и пожалел, что не может ничего исправить.

– Я знаю, что ты пережила это, вышла замуж, завела семью. Но я нет. Я оставил свою жизнь здесь. С тобой. Я знаю, что у меня не будет второго шанса, я смирился с этим. Но я должен попросить у тебя прощения. Я его не заслуживаю, но...

– Перестань.

Она покачала головой, глубоко вздохнула и наконец улыбнулась.

– Что?

Джеффри боролся с замешательством.

– Уже простила, – сказала она, положив ладонь ему на грудь.

– Что? – уточнил он, глядя на умиротворение, проглянувшее сквозь ее слезы. – Я не понимаю.

– Я знаю. – Ее улыбка стала смелее. – Пойдем посидим на улице. Я объясню.

Они сели в затененной части патио, и Джеффри выслушал ее историю, впитывая каждое слово и снова и снова повторяя себе, каким же дураком был.

– Вот так мы с Таннером снова оказались в Сономе. – Сара промокнула глаза бумажным платочком. – Мне кажется, будто я подвела свою дочь, Джефф. Я была медсестрой. Я должна быть способна иметь дело с ее болезнью. Вместо этого я оттолкнула ее, жила отрицанием, притворяясь, что ничего не происходит. Я так о многом сожалею, особенно сейчас, ведь я не успела наладить отношения с ней.

– Мне очень жаль.

Она посмотрела ему в глаза, глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Отпустить Марни будет сложнее всего, но я верю, что Господь поможет нам справиться. – Она со смехом сжала его ладони. – Когда ты впервые появился, я усомнилась в Боге. Не могла понять, почему именно сейчас, когда на меня и так столько навалилось, но может быть...

Ее голос сорвался, и он почувствовал ее боль.

– Может быть, я здесь потому, что тебе нужен кто-то?

Она кивнула, и Джеффри встал, поднял ее на ноги и притянул к себе. Он обнимал ее, пока она плакала. И в этот душераздирающий момент он примирился с собой.

Со своим прошлым.

С Богом.

И пообещал себе: что бы ни случилось, он больше никогда не подведет эту женщину.

27

Субботу Натали с Таннером провели вместе. Посмотрели игру Джейсона, накормили детей бургерами, а позже Таннер повез ее ужинать. Настоящее свидание – пообещал он.

Сара сказала, что ждет вестей от отца Таннера, поскольку не знала точного дня их приезда, а Таннер не хотел говорить об этом. На несколько часов они отвлеклись от реальности и наслаждались компанией друг друга под хорошую еду и превосходную бутылку вина – конечно, из «Майлиос».

Они подъехали к дедушкиному дому около десяти часов. Натали сразу заметила на подъездной дорожке незнакомую машину.

– Кто здесь в такое время?

Таннер пожал плечами, но его лоб пересекла морщина.

– Думаю, сейчас узнаем.

Как только они вошли в фойе, Натали услышала голоса, в том числе и Сарин.

– Что происходит?

Таннер заиграл желваками и обогнал ее.

В гостиной обнаружились дедушка, дядя Джефф и мама Таннера. Сара разговаривала с двумя мужчинами, которых Натали раньше не видела. Когда они вошли, все повернулись к ним.

– О нет.

Таннер выдохнул и, согнувшись, оперся на колени, как будто вот-вот потеряет сознание.

Дядя Джефф моментально оказался рядом:

– Спокойно, парень.

Он поддержал Таннера под локоть. Натали держала его за другую руку, сердце ее колотилось. Она уловила вспышку гнева в глазах Таннера, когда он выпрямился и уставился на гостей.

– Таннер. – Старший из двух мужчин шагнул вперед. – Рад видеть тебя, сын.

Его отец.

Натали подошла поближе, рассматривая мужчину. Понятно, от кого Таннер унаследовал свою привлекательность. Он был почти одного роста с Таннером, в темных волосах мелькали несколько седых прядей. Одетый в костюм-тройку и начищенные черные ботинки, он спокойно мог бы войти на заседание правления ее компании и чувствовать себя как дома.

Второй мужчина был моложе, лет тридцати, в потертых джинсах и черной футболке с символикой какой-то группы, о которой она никогда не слышала. Оба бицепса покрывали татуировки, в одном ухе блестел бриллиантовый гвоздик. Он заметил ее взгляд, прищурил поразительно голубые глаза и скрестил руки на груди.

Не очень-то дружелюбный тип.

– Натали. – Дедушка Хэл прочистил горло и вышел вперед. Его глаза затуманивало беспокойство. – Позволь представить. Это Брайан Коллинз, отец Таннера. А это Рэнс Харпер. Муж Марни.

– Бывший муж, – выдавил Таннер.

– Чувак, остынь, – раздраженно вздохнул Рэнс.

– Ты издеваешься?

Натали молилась, чтобы Таннер не бросился на него.

– Я Натали Митчелл, внучка Хэла.

Она не была уверена, что ей приятно с ними познакомиться, поэтому ничего не сказала, а просто пожала им руки. Потом посмотрела на Сару. Ее потрясенный вид все объяснил.

Причину их приезда.

Пришло время отпустить Марни.

На лице пожилой женщины отражалось больше печали, страха и сдерживаемого волнения, чем Натали могла справиться. Она подошла к ней и крепко обняла.

Сара прижалась к ней и подавилась рыданием.

– Я пыталась дозвониться Таннеру на мобильный... пыталась найти вас раньше.

– Я не смотрел сообщения. Прости. – Таннер прочистил горло. – Где дети?

– Наверху. Мы тут смотрели фильм, – объяснила Сара. – Я не знала, что они приедут сегодня.

– Нам удалось найти более ранний рейс. Я оставил голосовое сообщение. – Брайан обеспокоенно взглянул на Сару.

– Ну, я его не получила.

– Дети их видели?

Голос Таннера звучал на грани отчаяния, но Сара покачала головой:

– Дети уже заснули, когда они приехали.

– Хорошо.

Таннер скрестил руки на груди, продолжая сердито смотреть.

– Ладно. Пойдемте присядем.

Дедушка многозначительно посмотрел на Натали, и она кивнула. Взяла Таннера за руку и попыталась отвести к креслу, но он вырвался.

– Я не хочу сидеть. Я хочу, чтобы они ушли.

Он дрожащей рукой показал на отца.

– Таннер, они должны быть здесь, – сказала его мать. – Ты знаешь.

Брайан Коллинз покорно поднял руки:

– Сын...

– Не называй меня так.

Таннер шагнул вперед, и Хэл встал между ними.

– Таннер, тебе надо успокоиться.

Он положил ладони на плечи Таннера и подождал, пока тот посмотрит на него. Натали видела, как его ярость сменилась страхом.

– Что-то случилось? – Голос Таннера дрожал, глаза увлажнились. – Марни умерла?

– Нет, милый. Таннер... присядь. – Сара похлопала рядом с собой, и Таннер опустился на диван и обхватил голову руками. Сара обняла его за спину. – Я знаю, это тяжело. Но ты знал, что это случится. Мы обсуждали понедельник. Но у Рэнса полномочия. Он...

– Что? – Таннер вскинул голову и злобно уставился на бывшего сестры. – Это невозможно.

– Вообще-то, возможно. Потому что я все еще женат на Марни. – Рэнс шмыгнул носом и провел ладонью по лицу, в его глазах стояли слезы. – Она ушла от меня, но мы никогда официально не разводились.

Таннер мотнул головой:

– Я тебе не верю. Мам, она сказала, что они... она...

Таннер откинулся на спинку дивана и потер лицо, его грудь тяжело вздымалась. У Натали разрывалось сердце.

– Таннер, Марни говорила много неправды, – сказала Сара. – Я тоже не знала, что развода не было.

Таннер пронзил Рэнса взглядом:

– То есть ты хочешь появиться сейчас, подписать бумажку и все? У тебя двое детей, которые не видели тебя много лет. Как ты объяснишь это?

– Таннер. – Брайан снял пиджак и расслабил галстук. Выдохнул и посмотрел на Рэнса. Натали заметила на его левой руке золотой проблеск. – Когда Марни уехала из Сиэтла, мы не знали, куда она отправилась. Она поехала не прямиком сюда. Нам потребовалось несколько недель, чтобы отыскать ее. Она возила детей повсюду. Они жили в машине... посреди зимы. Счастье, что они добрались сюда целыми и невредимыми.

– Я тебя не спрашиваю, – огрызнулся Таннер. – Я спрашиваю его. Твои дети прожили тут пять лет. Где был ты?

Рэнс тяжко вдохнул:

– Когда Марни ушла, я был не в себе. Мне понадобилось несколько лет, чтобы исправиться. Я не горжусь этим, но тогда я был таким. Друг наконец убедил меня обратиться за помощью. Теперь я завязал. И я знал, что здесь они в безопасности. Счастливы. Не хотел их смущать, полагаю. Я решил, что пока не налажу свою жизнь, им лучше без меня.

– Лучше. – Таннер не отводил от него пристального взгляда. – Им ни к чему снова переворачивать жизнь вверх тормашками. И вам придется закрыть меня в тюрьме, прежде чем я позволю какому-то наркоману забрать их из моего дома.

– Вау, притормози. – Рэнс поднял руку. – Ты меня не знаешь, мужик.

– Мне не надо тебя знать.

– Вообще-то, надо. – Рэнс выдохнул и обвел взглядом комнату. – Ты прав. Я был наркоманом. У Марни были свои проблемы, но и у меня тоже. Не думаю, что я хотел быть отцом. Однозначно не был готов к ответственности. Но я больше не тот человек. Я чист уже два года. У меня хорошая работа, и я готов к обязательствам. И, нравится тебе это или нет, это мои дети. Ты не можешь запретить мне видеться с ними.

– Никто тебе не запрещает. – Отец Таннера положил ладонь на руку Рэнса и предупреждающе посмотрел на него. – Таннер, я понимаю, что все это слишком, сын, но...

Таннер вскочил на ноги:

– Еще раз назовешь меня так, и, клянусь, я ...

– Таннер, хватит! – Сара встала и схватила его за руку. – Злостью ничего не решишь. Слушайте, уже поздно, и завтра нам предстоит тяжелый день с детьми. Предлагаю на сегодня закончить.

Таннер стряхнул ее руку и вылетел из комнаты. В следующую секунду дом сотряс грохот входной двери.

* * *

Воскресенье выдалось невыносимым. Таннер не знал, как высидел утром в церкви. Они являли грустное зрелище, многие всю проповедь вытирали глаза и шмыгали носами. Джейсон неотрывно смотрел на Рэнса, который сидел через поход и на три ряда впереди. Таннеру хотелось за шиворот выволочь мужчину из храма. Натали все время сжимала его руку, словно читала мысли. Что, вероятно, правда.

Обед был мучительным. Почему-то мама настояла пригласить отца и Рэнса к ним. А потом они все вместе объяснили Джейсону с Джени то, что, как подозревал Таннер, они и так уже знали.

Завтра они попрощаются с матерью.

Тем вечером Таннер с колотящимся сердцем шел к спальням детей и думал, как быстро после похорон сможет собрать их вещи и рвануть к границе.

Джени спала, крепко обнимая плюшевого медведя, в ногах кровати разлеглась Гвин. Тяннер поднял с пола несколько книг и положил их на полку. Посмотрел на приготовленную на завтра одежду. В горле защипало. Розовая юбка и белая футболка с большими розовыми и красными цветами, любимая футболка Джени.

Таннер наклонился и положил ладонь на лоб племянницы.

– Господи, помоги мне, – выдохнул он.

Слезы защипали глаза и обожгли щеки, когда Джени перекатилась на спину, сонно улыбаясь. Ее веки затрепетали и открылись.

– Дядя Таннер?

– Ш-ш. Просто пришел пожелать спокойной ночи, принцесса. Засыпай.

Джени села, распахнув заплаканные глаза.

– Мама умрет, – прошептала она.

– Я знаю.

Он откинул ее волосы назад, и по ее щеке скользнула слеза.

Она отбросила его руку.

– Ты сказал, что врачи ей помогут! – Из ее детской груди вырывались громкие рыдания. – Ты обещал!

Таннер в ужасе уставился на нее.

– Джени... я...

Что? Что сказать или сделать, чтобы избавить ее от боли?

Он обещал.

Она отползла к изголовью, изо всех сил сжимая мишку, ее глаза метали молнии.

– Ты сказал, что всегда держишь обещания. Почему ты соврал? Заставь их, дядя Таннер! Помоги мамочке!

– Детка, я не могу. – От горя в легких не хватало воздуха. – Прости, что пообещал тебе это. Я не должен был.

– Но ты пообещал. – Джени повернулась к нему спиной и уткнулась лицом в подушку. Таннер положил руку ей на спину, но она отпрянула. – Оставь меня!

– Джени, мне жаль.

Ему хотелось подхватить ее на руки, обнять и прогнать всю боль. Но он мог только сидеть и смотреть, как она плачет.

Когда дыхание Джени замедлилось и она снова задремала, Таннер вышел из ее комнаты.

Вероятно, ночью придется вставать к ней. В последнее время из-за разговоров Джейсона о Рэнсе у нее начались кошмары: ей снилось, что ее забирают какие-то люди.

И не было никакого способа это исправить.

Как они переживут следующий день и что ждет их дальше?

Под дверью Джейсона горел свет. Таннер набрал воздуха в грудь и толкнул дверь.

Джейсон в одежде сидел на расстеленной кровати, подтянув колени к груди, и сердито таращился в стену. Таннер бросил взгляд на пустые полки и аккуратно обошел разбросанные по полу детальки от «Лего», книги, карточки с покемонами и содержимое шкафа. Парнишка изрядно разгромил комнату.

В памяти вспыхнуло воспоминание о том, как он в десять лет сделал то же самое в день, когда уехали отец с Марни. Таннеру была знакома эта боль.

– Эй.

Таннер сел рядом с Джейсоном, обнял дрожащие плечи племянника и притянул его к себе. При звуке первого всхлипа он закрыл глаза.

Он ничего не мог сказать или сделать, чтобы унять эту боль. В удушающей тишине он молился и задавался вопросом, подарит ли Господь им чудо. Не то чтобы он его заслужил, но было бы неплохо. Потому что жизнь вокруг рушилась, и он не знал, как прожить следующие сорок восемь часов.

– Я не хочу идти завтра.

Джейсон вытер глаза и судорожно вздохнул.

– Я тоже. – Таннер крепче обнял его и опустил подбородок на потную голову. – Будет тяжело, Джейс, но мы должны ее отпустить.

– Почему Бог просто не вылечит ее? – Джейсон поднял подбородок и посмотрел на него убитым взглядом. – Я просил Его каждый день. Почему Он не послушал?

Таннер стиснул зубы и моргнул:

– Он послушал. Но иногда Бог допускает вещи, которых мы не понимаем. Вещи, которые нам не нравятся, вещи, в которых мы не видим смысла. Но это не значит, что Он нас не любит. И не желает нам добра.

– Каким образом это добро?

Джейсон выпятил нижнюю губу, его глаза снова наполнились слезами.

Таннер сглотнул подступившую к горлу желчь.

– Помнишь тот день в прошлом году, когда мы рыбачили на реке и ты упал?

– Ага.

Был конец зимы, но выглянуло солнце, и Таннер решил, что будет весело. Но Джейсон зашел слишком далеко и поскользнулся. От его страшного крика у Таннера похолодела кровь. В следующий миг он уже был по шею в ледяной воде, сжимая руку племянника, и отчаянно стремился к берегу, пока бурная вода не утянула их за собой.

– Помнишь, как я вцепился в твою руку в тот день, Джейс? Как обещал, что не отпущу?

Джейсон пожал плечами:

– Я помню, что испугался и орал, чтобы ты не отпускал.

– И я не отпустил, верно? – Таннер провел рукой по каштановой копне. – Что я тебе сказал, помнишь?

На щеках Джейсона блестели слезы.

– Ты сказал верить тебе.

– Верно. И об этом же я прошу тебя сейчас, приятель. Верить мне. И верить Богу. Он не оставит тебя, и я тоже.

Джейсон смотрел на него пронзительным взглядом, в котором читалось больше вопросов, чем у Таннера было ответов.

Наконец Джейсон задал вопрос, который Таннер предвидел:

– Папа заберет нас?

Паника заскреблась в горле, и Таннер вновь оказался на берегу реки, пытаясь вытащить Джейсона в безопасность.

– Я не знаю, Джейс.

– Ты не знаешь? То есть он может?

Глаза мальчишки распахнулись, и Таннер подавил порыв соврать ему и сказать, что абсолютно нет.

– Давай подождем и посмотрим, что принесет следующий день, приятель.

Джейсон ткнул пальцем в мягкое одеяло и тяжело вздохнул:

– Можно мы просто останемся здесь с тобой и бабушкой? Ты можешь больше не приходить ни на одну игру. Многие папы работают все время. Это ничего.

Смешок Таннера вышел коротким и нервным.

– Но я не твой папа, Джейсон.

Джейсон потер глаза, от его взгляда у Таннера разрывалось сердце.

– Я знаю, но ты мог бы стать. Жениться на Натали и усыновить нас.

Таннер чуть не свалился с кровати.

– Жениться на Натали?

– Почему нет? – Бледная улыбка Джейсона говорила, что это идеальное решение. – Вы же нравитесь друг другу. Разве нет?

О боже.

– Все не так просто, Джейс. – Но это было на удивление легко представить. Таннер вздохнул. – Послушай, мы с бабушкой хотим, чтобы вы жили с нами, если это лучшее решение. Сейчас мы этого не знаем. Мы не знаем твоего папу, и он не знает нас. Нам придется выяснить все это. Поэтому пока давай жить одним днем, хорошо?

– Нет! – Джейсон отпихнул Таннера. – Ты не можешь позволить ему забрать нас, дядя Таннер! Не можешь!

– Джейс, пожалуйста... – Таннер потянулся к племяннику, и его взгляд затуманился. – Я не знаю, что делать.

– Но ты должен! Ты должен заботиться о нас. Не позволять ничему плохому случиться с нами. Ты не можешь позволить ему забрать нас. Должно быть что-то, что ты можешь сделать!

Таннер крепко обнял мальчика и позволил ему выплакаться. Ему тоже хотелось заплакать, так же сильно. Джейсон уткнулся в грудь Таннера и наконец тоненько застонал.

– Все так фигово.

– Да. – Таннер положил ладонь на макушку Джейсона и кивнул. – Фигово.

«Фигово» даже близко не стояло.

Позже, стоя на крыльце, Таннер покачал головой, обратив залитое слезами лицо к небу. Это было хуже, чем любое наказание, которое он когда-либо придумывал себе.

Смотреть, как дети проживают этот кошмар, не иметь возможности облегчить их боль, столкнуться с вероятностью лишиться их...

Если он будет вынужден отдать их... это его убьет.

И... если он просто отдаст их без боя? Если уйдет из их жизни?

Тогда он будет не лучше собственного отца.