Текст книги "Замуж за Дракона (СИ)"
Автор книги: Кария Гросс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Ладно, хватит. – Натали подняла руку. Таннер навис над ней, ожидая. – Таннер, я вижу, что стоит на кону. Дело в том, что мой отец может говорить сколько угодно, но у него нет права закрыть винодельню. Ты знаешь, кому принадлежит больше половины акций «Майлиос»?
– Тебе.
Его взгляд искоса говорил: «Я не дурак».
– Именно. Так что, если винодельня несет убытки, то и я тоже. Разве не целесообразно с моей стороны сначала разобраться? Посмотреть, сможем ли мы найти способ увеличить доходы?
– До сих пор винодельня тебя не интересовала. Зачем беспокоиться сейчас?
– Пока не знаю. И я не знаю, почему отец так сильно хочет закрыть это место, если не считать финансовых убытков. – Таннер обдумывал ее ответ, и Натали видела, как играют желваки на его скулах. – Как ты, вероятно, знаешь, другие держатели акций – мой отец и дядя. Чтобы закрыть «Майлиос», мы все должны быть согласны. Я понятия не имею, где сейчас дядя, и не думаю, что отец пытался с ним связаться. Если ты и правда так переживаешь за свое положение, почему бы просто не предложить выкупить отцовскую долю?
У Таннера отпала челюсть.
– Ты шутишь? – Он хрипло рассмеялся. – У меня нет таких денег. Да даже если бы и были, сомневаюсь, что твой отец согласится мне руку пожать, не говоря уже о продаже доли в винодельне. Но я не недооцениваю твое влияние на Хэла. Он прислушивается к тебе. Я только что это видел.
– Это плохо?
– Нет. Но тебе придется быть немного более убедительной, если хочешь, чтобы я поверил, что ты действительно желаешь помочь.
Вокруг тяжело легла неуютная тишина, не давая вздохнуть.
– Не уверена, как смогу это сделать, если ты ясно дал понять, что не будешь работать со мной.
Наконец он рвано вздохнул.
– Да. Об этом. – Таннер пожал плечами, еще недоверчивый, но в его глазах сверкнул новый свет. – Если ты правда серьезно, я дам тебе шанс. Можем поработать над кое-какими идеями, если хочешь. Заставить Хэла осознать серьезность ситуации – первое препятствие. Согласна?
– Думаю, да.
Сердце Натали забилось чаще. На что именно она подписалась?
– Попросишь отца дать нам послабление? Поговори с Хэлом. Заставь его внять здравому смыслу. Дай мне шесть месяцев, чтобы внедрить изменения, и я обещаю, ты увидишь совсем другие цифры.
Натали кивнула:
– Судя по тому, что я успела увидеть, это будет не просто. Но я думаю, что все еще можно исправить. Хотя отцу это не понравится.
– Какие у него претензии к этому месту?
Таннер сунул руки в карманы.
– Не знаю точно. – Натали потерла нос. – Он не любит терять деньги, это точно. Я знаю, что у них с дедушкой не лучшие отношения. Но, полагаю, в каждой семье есть свои проблемы, верно?
– Да. Есть. – Его глаза затуманило не понятное ей выражение. Но он быстро улыбнулся, сверкнув ямочкой. – Ты правда подумала, что я женат, а? Кто станет связываться с таким типом, как я?
– Никто в здравом уме, это точно.
Пошутила она лишь наполовину.
– Вот это я себе и говорю. – На его лице промелькнула ирония. – Послушай, я не могу обещать, что перестану быть полным мудаком, но буду лучше работать над вежливостью.
Она со смехом отмахнулась:
– В этом нет необходимости. Я просто буду надевать лишнюю куртку, когда завижу тебя.
От его улыбки по ее телу пронесся жар, от которого загорелись щеки.
– Пароль, который ты выбрала, вернул меня на несколько лет назад.
Натали кивнула:
– Да. GodsWinepressRev141920. Я подумала, что ты можешь помнить.
Натали не знала, значит ли это что-нибудь для него до сих пор.
Лицо Таннера смягчилось.
– «И в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева ― тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго»[3]3
перевод Н. Волжиной
[Закрыть]. «Гроздья гнева». Я помню.
Стейнбек не тот автор, который заинтересовал бы среднестатистического школьника, но у бабушки было собрание его сочинений. В то последнее лето Натали заинтересовалась им, начала читать и подначивала Таннера присоединиться к ней. К ее удивлению, он согласился. Они много времени проводили вместе, обсуждая роман, споря и постепенно разговаривая и о другом. О том, чем она не делилась ни с кем, даже с Ник.
– Мы часами разговаривали об этой книге, – сказал он, врываясь в ее мысли. – После того лета я перечитывал ее, наверное, раза три.
– Я больше никогда ее не перечитывала.
Прошлое снова настигло ее без приглашения. Натали хотелось бы, чтобы оно исчезло навсегда и позволило ей начать с начала.
– Почему ты перестала писать мне, Мышка?
– Что?
Этот вопрос ее напугал.
Таннер пожал плечами и оттянул воротник.
– После твоего отъезда тем летом. Я хотел поддерживать связь. Но потом ты перестала отвечать. – Угрюмое выражение лица вернулось. – Полагаю, ты поняла, что у меня не будет шестизначной зарплаты, как у твоих богатеньких приятелей из загородного клуба, так что больше не стоило тратить на меня время, верно?
Натали вытаращилась на него. Его усилия исправиться оказались недолговечными.
– Верно. Именно так я и думала. – Она печально вздохнула. – Таннер, в чем твоя проблема?
– Извини. – Он пнул маленький камушек вниз с холма. Янтарные глаза полыхнули в свете послеполуденного солнца, губы сжались в тонкую линию. Все в нем говорило отвалить. – Но с тех пор, как ты появилась, я думаю только о том, что через несколько недель могу остаться без работы. И это не самые приятные мысли.
– Ох. Мне жаль. – Натали покачала головой, понимая, какие чувства может вызывать ее присутствие у других работников. – Я не хочу, чтобы кто-то беспокоился о будущем «Майлиос». Ты же никому не говорил о возможности закрытия?
– Только Лео. Но от него все равно никакой помощи.
Натали откинулась на спинку и положила ногу на ногу:
– Как я сказала, если все поправимо, то сначала я пойду этим путем.
– А твой отец?
– Мне придется его убедить. Называй это персональным вызовом.
Который, как она начала думать, может лишить ее душевного равновесия.
Похоже, это возбудило его интерес.
– Думаешь, что сможешь доказать, что он ошибается?
– На данный момент понятия не имею. Но хочу попробовать.
Помоги ей бог.
– Серьезно. Никогда не думал, что ты из тех, кто готов пойти против своего старика.
Она дернула плечом.
– Я не рассматриваю это как противостояние, если мы сможем получить прибыль. Скорее дело в том, что мне хочется что-то доказать. – На этом она и остановится. – В любом случае, ситуация такова. Можешь верить во что хочешь. Я здесь не для того, чтобы произвести впечатление на тебя или быть милой. Это была прерогатива Ники.
С его стороны послышался тихий свист.
– Ты правда хочешь об этом поговорить?
9
О господи. Она совсем не хочет говорить об этом.
Натали понадеялась, что не выглядит такой смущенной, какой себя чувствует.
– Похоже, ты называешь вещи своими именами. Я тоже.
– Справедливо, – кивнул Таннер. – Не стану отрицать, Николь знала, как получить желаемое. Но это не значит, что у нее всегда получалось.
– Все равно. Получилось бы. Если бы...
– Натали. – Таннер наклонился вперед, пронзая ее взглядом. – Мы были детьми. И не обижайся, но в последующие годы я был бы твоей сестре без надобности. Мы из разных миров. Она знала это даже тогда.
Одержимость Николь Таннером Коллинзом была самым большим клином между близняшками. Натали могла смириться с деспотизмом сестры, ехидными замечаниями, расчетливыми интригами, в которых всегда оставалась крайней, но последним ударом стало выражение лица Ник, когда однажды ночью та проскользнула в спальню к Натали и, краснея и восторженно блестя глазами, пересказала события последних нескольких часов.
«Он так классно целуется, Нат. Божечки. Я влюбилась...»
«Ой, перестань. Тебе тринадцать лет. Что ты знаешь о любви?» Натали перекатилась на другой бок и зажмурилась. Почему она была такой глупой и все рассказала сестре? Решила, что может ей доверять. По щекам текли горячие слезы.
Два дня назад, когда Натали с Таннером читали и болтали, он совершил нечто неожиданное. Наклонился к ней, долго смотрел в глаза и поцеловал. Быстро, но так сладко. У нее перехватило дыхание. И она пришла домой и призналась сестре в своей любви до гроба к Таннеру.
«Натти? Я знаю, ты сказала, что он тебе нравится, но... ты же не против, да? – Ник залезла на кровать и погладила Натали по спине. – Таннер сказал, что ты ему нравишься, но только как друг. Он хотел убедиться, что ты не расстроишься».
«Ты рассказала ему о моих чувствах? – Натали села и в ужасе уставилась на сестру. – Ник! Ты же обещала».
«Ой, да ладно, Нат. – Ник рассмеялась и похлопала Натали по мокрой от слез щеке. – Все знают, что ты всегда была влюблена в Таннера. Но к сожалению, нравится ему только одна из нас».
Натали покачала головой.
– Полагаю, в тринадцать лет все воспринимаешь острее.
– Что это значит? – прищурился Таннер.
Натали застыла и поняла, что произнесла это вслух. И почему этот мужчина превращает ее в витающую в облаках дурочку?
– Ничего. Забудь.
Он отошел, постоял молча и тихо хохотнул:
– Все еще не могу поверить, что ты решила, будто дети мои.
Она молча поблагодарила его за смену темы.
– Ну, это приходило мне на ум. Но учитывая, что Джейсону почти одиннадцать...
– Я был бы несовершеннолетним отцом. Нет, спасибо. – Таннер практически вздрогнул. – Ничего не имею против брака и семьи, но это не для меня.
– Тогда у нас есть хоть что-то общее. – Она потерла пустой палец на левой руке. – У моей подруги Лауры двое детей, и она вечно измотана. Ей нравится быть женой и мамой, но я не хочу такой жизни.
Таннер подтянул стул и сел, разглядывая ее, словно необычный новый вид бактерий.
– Интересно.
– Что?
– Твой дедушка говорил, что ты недавно обручилась.
Конечно же он рассказал.
– Я больше не обручена.
– Ладно. – Таннер завозился с часами, поглядывая на нее со сдержанным интересом. – Что случилось?
Что тут ответишь? Натали выбрала короткую версию:
– Мы поняли, что это была ошибка, и разорвали помолвку.
Что-то вроде того.
– Не жалеешь?
– Только о том, что изначально согласилась. – Она поерзала на скамейке. – Твоя сестра тоже работает здесь, в «Майлиос»?
Губы Таннера скривились в некотором подобии улыбки, но свет в глазах погас.
– Нет. Не здесь. Она была учительницей музыки, фортепиано. Но... ну, в августе она попала в автокатастрофу и... нездорова.
Внезапно Натали вспомнила слова Джени.
– О, боже. Джени говорила, что ее мама попала в какую-то аварию, я совершенно забыла. Извини.
– Да. – Он наклонился вперед, выдохнул так, что у нее екнуло сердце, и снова сел ровно. Его глаза блестели, и Натали проглотила слова сожаления. Его грудь вздымалась и опадала, а глаза не отрывались от нее. – И все-таки. Когда ты будешь знать, каково положение винодельни?
Он явно не хочет говорить о сестре.
– Это не займет много времени. Но в среду мне придется снова съездить в город. Из-за этого я могу отстать на день или два.
– Еще одна встреча? – Он поднял бровь. – Знаешь, у нас тут тоже есть парикмахерские и спа-салоны.
– Очень смешно.
В его глазах мелькнул интерес.
– Что ты затеяла?
– Ничего. И тебя не касается, что я делаю в свободное время.
Резкий ответ вырвался сам собой. Но у нее тоже есть темы, которые она не хочет обсуждать.
– Тогда ладно. – Таннер встал и отнес стул к столу. – Приятно было пообщаться, Натали. Пойду посмотрю, как там дети.
Он стремительно пошел прочь, поднимая пыль по дороге, и Натали покачала головой. Ну и фиг с ним. Таннер Коллинз может обижаться, сколько угодно. У нее есть более важные вещи для беспокойства. Например, сохранить душевное равновесие в оставшееся время.
Натали принесла оставшуюся посуду на кухню и поставила рядом с раковиной. Мама Таннера еще убиралась.
– Это последнее. Спасибо за обед, миссис Коллинз. Было очень вкусно.
– На здоровье. И, пожалуйста, зови меня Сара.
– Тогда Сара. – Натали помолчала, не зная, что сказать. – Я, эм, я сожалею насчет вашей дочери. Таннер сказал, она попала в аварию.
Сара быстро взглянула на нее и коротко улыбнулась:
– Спасибо. Мы справимся. Таннер пошел домой?
– Сказал, что проверит, как дети.
Сара начала убирать тарелки.
– Мы живем на территории, может ты помнишь, сразу за холмом. Через виноградник проложена дорожка. При необходимости я могу добраться сюда за пять минут.
– Это хорошо. – Сколько раз возникала такая необходимость? Натали протерла бокал полотенцем. – Вы считаете, что мой дедушка действительно здоров?
– Похоже, у него все в порядке. – Сара слишком усердно заскребла большую кастрюлю. – Думаю, вопрос в том, здорова ли ты? – Она вытерла руки и улыбнулась. – Ты, наверное, не знаешь, но я училась на медсестру. Последние годы своей работы я провела в хосписе. И хорошо научилась читать людей.
– Почему вы уволились?
Натали взялась вытирать следующую тарелку, избегая смотреть в добрые глаза, которые словно решили отпереть ее тайны.
– Жизнь. – Сара засмеялась и покачала головой. – Когда я была замужем за папой Таннера, я работала. Тогда мы жили в Сиэтле. Когда мы с Таннером вернулись сюда, я смогла найти только поденную работу в больнице. Твои дедушка с бабушкой предложили мне место здесь, в доме, и это было разумнее, потому что Таннер и так с трудом привыкал. Так мы переехали в поместье, и я никогда не оглядывалась назад.
Натали сжала губы и поставила тарелку в буфет, поморщившись от очередного приступа тошноты.
– Натали. – Сара положила руку ей на плечо. – Иди присядь.
Усталость вынудила ее присесть рядом с Сарой на диван в гостиной.
– Я в порядке, правда, – настаивала Натали, хотя глаза щипало от слез. – Просто...
– Натали, – мягко сказала Сара, – чтобы ни случилось, ты можешь мне доверять. Надеюсь, ты это знаешь.
Натали кивнула, глядя на добрую улыбку Сары и понимая, что та говорит правду.
– Хорошо. Ладно. Несколько месяцев назад, после того как выяснилось, что жених мне изменяет, у меня был нервный срыв.
И она рассказала Саре все про возвращение панических атак, про визиты в город к врачу, ощутив странное облегчение, когда правда вышла наружу.
– Пожалуйста, не говорите никому. – Натали вытерла глаза и рвано вздохнула. – Мне бы только продержаться следующие два месяца, и я уеду домой. Может быть, на День благодарения. К тому времени все должно наладиться.
– Надеюсь. – Сара сжала ее ладонь. – Я рада, что ты получаешь помощь, но тебе не кажется, что надо сказать родителям? Нельзя использовать приезд сюда как бегство. Тебе нужна поддержка, солнышко. И Хэл...
– Нет! Я не хочу его волновать. И правда не могу рассказать родителям. – Она не справится с последствиями такого разговора. – После смерти Ник все было кошмарно. Я не могу вновь обречь их на это.
Сара кивнула, в ее глазах блестела влага.
– Ты всегда была упрямицей, Натали Грейс. Твоя сестра знала, как пойти вразнос, но она переступала через вещи и двигалась дальше. Ты же, напротив, никогда не сдавалась. Если знала, что права.
– Это не имело значения. – Натали деланно рассмеялась. – Ник всегда получала свое, права была или нет. Со временем я научилась уступать.
– Солнышко, я так сожалею о Николь, – сказала Сара. – У нас не было возможности поговорить после. Как только тебя выписали из местной больницы, родители сразу же увезли тебя домой.
– Да.
Натали вжала пальцы в бедра и сморгнула слезы. Слезы не помогут. Не вернут Николь.
– Что ж. Я рада, что ты рассказала мне, что происходит. – Сара встала, поправила несколько фотографий на каминной полке. – Я дам тебе номер своего сотового. Если тебе что-нибудь понадобится, звони мне в любое время дня и ночи. Хорошо?
– Спасибо, Сара. – Она испытала незнакомое облегчение от того, что разделила свое бремя с другим человеком. – Пожалуйста, не говорите об этом Таннеру. Не хочу, чтобы он меня жалел. Ему слишком нравится меня ненавидеть.
– О, дорогая. – По комнате разнесся искренний смех. – Таннер не ненавидит тебя, Натали. Он просто... ну, он беспокоится. Мы все обеспокоены. Это место – наша жизнь. Я представить не могу, как жить не здесь. И твой дедушка...
– Знаю, знаю. – Она прижала к груди пеструю подушку. Они все тут считают, что она приехала уничтожить их жизни в качестве личной мести? – Папу волнует только, приносит винодельня деньги или нет. Если я смогу убедить его, что «Майлиос» все еще хорошее вложение, если это так, тогда вам не о чем беспокоиться.
– А если ты решишь, что это не хорошее вложение?
Натали пожала плечами и встала на ноги:
– Сара, честно говоря, лучшее, на что я сейчас способна, это попытаться прожить целый день без рвоты. Я приехала сюда, потому что так хотел дедушка Хэл, но также чтобы сбежать. Я никогда не собиралась возвращаться, сталкиваться с прошлым. Но я здесь. И может быть, пришло время разобраться с ним. Могу сказать только, что живу одним днем.
– Я не хотела быть резкой. – Сара взяла ее за руки. – Конечно, ты должна сосредоточиться на выздоровлении. Не волнуйся насчет Таннера. Он одумается.
– Я не волнуюсь насчет Таннера, – сказала Натали. – Я могу держать себя в руках при нем. И надеюсь, что он скоро поймет, что я действительно хочу как лучше для всех.
Сара кивнула, но не выглядела убежденной.
Натали отказывалась переживать по этому поводу.
Много лет назад Таннер Коллинз разбил ей сердце. Она не позволит ему сделать это дважды.
10
Утро вторника превращалось в кошмар.
– Как это могло случиться?
Танер выплюнул кислое вино и уставился на Хэла. Он был таким аккуратным в этот раз. Дотошным. Даже больше обычного. После приезда Натали и возможных последствий ее визита он дважды обдумывал каждое действие. Ему нельзя ошибаться.
– Это единственная цистерна?
– Всего две, насколько я успел выяснить. – Хэл покачал головой и выругался вполголоса.
– Две? – Таннер прислонился к холодной нержавеющей стали и подождал, пока помещение перестанет кружиться. Боже, пожалуйста, пусть будут только они. – На две больше, чем надо.
Хэл пожал плечами:
– Такое случается, Таннер. Могло быть и хуже.
– Цистерны были чистыми. Хэл, я сам все проверил дважды. Не понимаю.
– Мы проведем исследования. Посмотрим, сможем ли понять, как это произошло. Не переживай.
Таннер закрыл глаза. Только этого не хватало. Особенно на фоне всего прочего.
Он схватил с ближайшей полки стакан и прошел к следующей цистерне. Попробовал. Поперхнулся и сплюнул испорченную жидкость на бетонный пол.
– Я говорил. – Хэл помрачнел и сунул руки в карманы. – Это только меритидж[4]4
вино из нескольких сортов винограда
[Закрыть]. Все остальные должны быть в порядке.
– «Должны быть» недостаточно. – Мимо шла кошка, и Таннер пнул ногой воздух. – Я хочу, чтобы завтра утром все были на рабочем месте. Я хочу знать, кто что трогал. Я хочу точно знать, кто был здесь, а кто не был, и хочу...
– Таннер. – Пристальный взгляд Хэла прервал тираду Таннера. – Ты можешь допросить каждого вплоть до этих клятых кошек, как по мне, но урон уже причинен. Прими это, сынок.
– Хэл... извини.
Сейчас Таннеру нужна была тысяча чудес. Ему хотелось проснуться и оказаться дома, в своей кровати, готовым начать день заново. Только это желание одолевало его вот уже три месяца и до сих пор не сбылось.
– Переживем. Мы осушим эти цистерны, вычистим их и начнем снова. Все будет хорошо.
Таннер вздохнул и пожелал себе хоть кусочек оптимизма старика. Они пересекли двор и вошли в кабинет Таннера.
Хэл оглядел помещение и одобрительно присвистнул:
– Выглядит по-другому.
Таннер рыкнул и отказался развивать тему.
Он налил чуть теплый кофе в две кружки, и они сидели в молчании. Через некоторое время Хэл поставил свою кружку, зацепил большие пальцы за шлевки брюк и уставился на свои ботинки.
– Что ты знаешь о депрессиях?
Он поднял голову, его глаза были полны вопросов.
– О депрессиях? Немного. А что?
Таннер откинулся на спинку кресла и внимательно всмотрелся в старика. Если бы Хэл демонстрировал признаки депрессии, он наверняка заметил бы. На его взгляд, друг выглядел хорошо, но Таннер не врач.
– Не смотри на меня так, – свирепо глянул на него Хэл. – Не я. Натали. Я думаю, у нее депрессия.
– У Натали?
Таннер подавился смехом. Все, что он видел в этой упрямой женщине, возражало против этой гипотезы. Да, возможно, она немного нездорова, но депрессия? Маловероятно.
– Когда-то ты хорошо знал ее, Таннер. На твой взгляд, она похожа на себя? Она выглядит счастливой?
– Счастливой? – Они направлялись в область, исследовать которую Таннер не имел никакого желания. – Хэл. Мы с твоей внучкой были друзьями сто лет назад. Я больше не знаю ее и вряд ли пойму, счастлива она или нет.
И мне все равно. По крайней мере, так он говорил себе вчера, когда его сердце защемило при виде ее страданий во время разговора о Николь.
– Она кажется ужасно тихой, – настаивал Хэл. – Я знаю, что она сидит в конторе без перерыва. Мало ест. Почти всегда усталая, неразговорчивая, хотя она всегда была такой. Мне кажется, что здесь ее одолевают нежелательные воспоминания.
– Тогда ей не следовало приезжать.
Таннер пожалел о резких словах, как только произнес их.
– Ты все еще думаешь, что она собирается нас продать.
Тихая фраза прозвенела в кабинете и уселась на Таннера, как оса, готовая всадить жало в плоть.
– Логичный вывод в сложившихся обстоятельствах.
– У тебя проблемы с доверием, сынок.
Хэл посмотрел на него фирменным взглядом. Взглядом, который говорил: «Я знаю тебя, знаю, от чего ты прячешься и что чувствуешь на самом деле». Взглядом, от которого Таннер не мог отвертеться, даже когда ему было десять лет.
Когда мама объявила, что они переезжают в Соному, где она выросла, Таннер был в ярости. Мало того, что семья распалась, так еще им придется начинать все заново в незнакомом месте. Он бунтовал. Три недели отказывался разговаривать с кем бы то ни было. Пока Хэл не нашел его среди виноградника, отвел в сторонку и образумил.
Сейчас Таннер уже не помнил, что сказал Хэл, но помнил, что испугался старика. Через два дня Хэл взял его на рыбалку, и у Танера появился новый лучший друг.
Который теперь испытывал его последнее терпение.
– Хэл, мы оба знаем, что ее сюда прислал отец. Он хочет закрыть это место.
– Это не совсем правда. Может, у Билла и есть навязчивая идея насчет винодельни, но Натали позвал я.
– Что? – Таннер в замешательстве подался вперед. Улыбка Хэла совсем не избавляла от ощущения, что он только что провалился в кроличью нору. – Ты попросил ее приехать сюда?
– Я. Натали – моя козырная карта, сынок. Это место закроется, только если она сделает это сама.
Зашибись.
– Тогда нам кранты.
– Не так быстро. – Хэл улыбнулся. – Я не уверен, что Натали согласится с отцом.
Старик бредит. Таннер подавил эту мысль. Ему не нравилось напряжение между ними.
– Я несогласен.
– О, я вижу. – Хэл задумчиво потер подбородок. – Но я чувствую. Мы с Грейс так долго и усердно молились, чтобы оставить эти акции Натали, и...
– Только не это, – заворчал Таннер, откинулся на спинку кресла и накрыл глаза рукой. – Ты правда собираешься сидеть и рассказывать мне, что Натали Митчелл владеет половиной «Майлиос», потому что Бог велел вам с Грейс отдать ее ей?
Тишина сказала ему то, что он и так знал.
Таннер убрал руку и открыл один глаз.
– Твой скептицизм ни к чему не приведет. – Хэл погрозил пальцем. – Именно это я тебе и говорю. И еще я знаю, что Натали здесь по причинам, которые никак не связаны с «Майлиос».
– Что ж, если ей нужен отпуск, предлагаю Гавайи.
– Таннер... – Предостерегающий тон Хэла заставил его сесть немного ровнее. – Ей потребуется твоя помощь, сынок.
Таннер втянул воздух сквозь зубы. Старик сходит с ума.
Хэл пристально смотрел на него.
– Просвети меня. – Таннер поднял руки в притворном поражении. – Каким образом я могу хоть чем-то помочь человеку вроде Натали?
Хэл прищурился:
– Полегче, ты говоришь о моей внучке.
– Хорошо. – Таннер скрестил руки на груди и подавил гнев. – Можем вернуться к разговору о винодельне?
– Я думал, мы ее и обсуждаем.
Невинное выражение лица Хэла не смягчило Таннера. Если Биллу Митчеллу удастся закрыть их, Хэл сам будет виноват.
– Хорошо, – вздохнул Таннер. – Думаю, у нас есть шанс, если получится показать ей потенциал. Она утверждает, что хочет помочь, что все можно исправить. Но на первый взгляд все выглядит не слишком хорошо. Цифры говорят сами за себя.
– Ты думаешь, мы сможем изменить ситуацию? Натали, похоже, считает именно так, но она заявляет, что я тебе мешаю. Это так?
Наконец-то они перешли к делу. Итак, она сдержала слово и поговорила с Хэлом. Сердце Таннера забилось быстрее.
– Да. – Он обуздал эмоции и кивнул. – Мы можем кое-что сделать. Некоторые изменения. Но ты должен разрешить, Хэл. Придется довериться мне, чтобы я сделал то, что нужно. Я не смогу помочь, если у меня будут связаны руки.
– Я всегда тебе доверял. – Обветренные щеки Хэла окрасились розовым. – Ты мне как сын. Всегда был. Ты знаешь это место лучше, чем оба мои сына вместе взятые. Просто... – Хэл украдкой вздохнул и слабо улыбнулся Таннеру. – Сложно не желать вернуть старые деньки, знаешь? Тогда все было проще. Нам никогда не приходилось переживать, сможем ли мы свести концы с концами. У нас были свои постоянные клиенты, поставщики, рестораны.
– Времена меняются, Хэл. Экономика изменилась. Люди более разборчивы. Их не интересует семейный бизнес прошлого. Они хотят нового, волнующего, другого.
– И ты думаешь, что сможешь превратить «Майлиос» во что-то новое, волнующее и другое?
Сомневающийся вид Хэла выдавал его истинные чувства.
– Я думаю, что мы можем соединить старое с новым. – Таннер старался быть мягким. – Дело не в том, чтобы изобретать велосипед. Надо улучшить то, что есть. Построить на этом фундаменте и сделать лучше, более привлекательным. В этом году созреют несколько новых вин, и я верю, что они смогут составить конкуренцию. Но мы не продадим много, если никто за пределами Сономы не будет знать о нашем существовании.
– Ладно. – Слабая улыбка Хэла подарила Таннеру отблеск надежды. – Делай то, что нужно. Но поставь в известность Натали. Что бы ты о ней ни думал, она умница. Знает бизнес. И может быть, если у нее появится конструктивное дело, она справится с тем, что ее тревожит.
– Мне правда придется работать с Натали?
А как хорошо все начиналось.
– Я бы настоятельно советовал. – Хэл хитро улыбнулся. – Если, конечно, ты не считаешь, что не справишься с моей внучкой.
– О, я прекрасно с ней справлюсь, – усмехнулся Таннер. – Не уверен, что она выдержит меня.
– Я бы не был так уверен, сынок. Думаю, Натали прекрасно тебя выдержит. – Хэл поднялся на ноги. – Присмотри за ней для меня. Если тебе покажется, что ей нехорошо, скажи мне. И постарайся быть вежливым. Это тебя не убьет.
– Очень может быть.
– Очень сомневаюсь. Но она может убить тебя, если твое поведение не улучшится. А теперь, отвези меня на холм. Мне нужно принять таблетки.
Через несколько минут Таннер смотрел, как широко улыбающийся Хэл поднимается по лестнице. Он никогда не мог переспорить старика. Нравится или нет, ему придется переступить через себя.
Он прошелся по дому в поисках матери. На кухне было пусто, и он вспомнил, как она говорила про прием у стоматолога после школы. Это объясняло мультиварку на столешнице и адресованную Хэлу записку с указанием, во сколько уменьшить температуру. Это надо было сделать еще полчаса назад. Таннер перевел ручку на «тепло».
Он налил стакан воды и собрался с мрачными мыслями. Если улучшений не произойдет, можно сдаваться прямо сейчас и позволить Натали дать ее отцу то, что он хочет. «Майлиос» станет всего лишь древней историей.
Да еще Рэнс Харпер звонил дважды на прошлой неделе.
Хотел поговорить с детьми, но Таннер с матерью уговорили его действовать медленнее. Надо найти правильный момент, чтобы рассказать детям про Марни, а потом заново познакомить их с отцом.
И для каждого из этих событий не может быть правильного времени.
Заявления Рэнса о том, что он стал другим человеком, звучали подозрительно. Таннер не был готов выбить почву из-под ног Джейсона и Джени только потому, что этого требует их отец. И если он узнает, что Харпер врет, то потащит его в суд, прежде чем отдаст детей.
Зажужжал сотовый, и Таннер проверил голосовую почту.
Он пролистал список и чуть не уронил телефон, увидев номер отца. Таннер с колотящимся сердцем выслушал голос Брайана Коллинза. Хочет узнать, как дела. Надеется, что они смогут поговорить.
Ничего, что он не слышал бы раньше.
Слишком поздно.
И зная о хороших отношениях отца с Рэнсом, по крайней мере если верить Марни, тот, скорее всего, звонил походатайствовать за Харпера.
Резкий звонок домашнего телефона заставил его вздрогнуть.
Серьезно? Таннер подождал, думая, что трубку возьмет Хэл, но телефон продолжал звонить. Отец не станет пытаться достать его здесь. Он взглянул на настенные часы. Половина пятого. Рановато для телефонных продаж, но кто их знает. Ему нужно на кого-нибудь наорать.
– Дом Митчеллов.
Тишина. Он постучал ботинком по плитке и сердито зыркнул на яркие картины на стене.
– Ладно, слушайте, нас не интересует то, что вы продаете, так что просто...
– Таннер?
– Да? – Похоже на Натали. Но она в Сан-Франциско. По своим делам, которые его не касаются. – Кто это?
Его губы растянулись в улыбке.
– Твоя мама там?
Ее голос звучал глухо, и она явно не желала иметь с ним дела.
Не повезло.
– Моя мама? Нет. Кто вы и чего хотите?
– Таннер... – Она издала долгий вздох. – Это Натали. Но ты и сам знаешь. Ты уверен, что твоей мамы нет?
– Уверен. Она повезла детей к стоматологу. Ты где?
– Я... неважно. – Она заговорила тише. – А... дедушка рядом?
– Он наверху. – Таннер поискал в холодильнике чего-нибудь съестного, но ничего не нашел. Он пропустил обед, и теперь организм мстил ему головной болью. – Я могу позвать его, если нужно.
Тишина. Повесила трубку? Хорошо. У него куча дел. А именно поесть, прежде чем возвращаться в поля ночью. То, что готовится в мультиварке как раз подойдет. Он подошел к буфету за тарелкой.
– Натали? Он тебе нужен?
– Нет. Мне нужен ты.
– Прости?
Он чуть не уронил фарфоровую тарелку, поставил ее и постарался не расхохотаться.
– Пожалуйста. Я не шучу. Я застряла. Моя машина... Я съехала с шоссе, и мне нужно, чтобы ты меня забрал.
– Чего? – Он поднял крышку и принюхался. Чили. Потрясающе. Таннер покачал головой. – Я похож на дорожного служащего?
Ответом на его сарказм стало молчание. Он знал, что она не повесила трубку, потому что слышал ее дыхание. Частые вдохи, которые разгоняли пульс и сбивали с ног. В мозгу замигала неоновая надпись «Соблюдайте осторожность!»
– Натали? Ты в порядке?
– Если бы я была в порядке, мы бы не разговаривали. – Она пробурчала что-то очень похожее на слово, которое он не представлял в ее словаре. – Забудь. Извини, что побеспокоила. Я попробую поймать такси. Завтра вызову эвакуатор.
«Ей потребуется твоя помощь, сынок».
Таннер споткнулся о собачью миску с водой, и та полетела по полу. Собаки бросились на помощь и принялись слизывать разлитую воду.
