Текст книги "Из любви к искусству (СИ)"
Автор книги: Карина Пьянкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
Именно поэтому в половине шестого утра я встала после первого же писка будильника, привела себя в порядок и принялась ждать Мика. Агент прибыл в положенное время и как всегда отвез меня на студию, другое дело, обычно орк не умолкал ни на секунду, а вот на этот раз в машине застыла совершенно мертвая тишина. Только когда добрались до места, агент едва слышно вздохнул и произнес напутствие:
– Ну, ты это… потише там. А я метнусь на пару часов к Анейрину э Аранрод, может, он тебя еще куда сунет, раз нагрузка на съемках сейчас снизится. Апрель, самое время взять пару контрактов на рекламу купальников.
Я вымученно улыбнулась.
– Привет ларо Анейрину передавай. Может, любимый глава агентства действительно для меня что еще подберет.
Анейрин э Аранрод, чистокровный эльф и один из самых ушлых мужчин из всех, кого мне доводилось встречать за жизнь. Он лишил меня всех иллюзий относительно перворожденных, которыми забили мою несчастную голову всяческие романы в подростковые годы. Нет более хитрых, оборотистых и изворотливых созданий, чем эльфы. Они способны втюхать кому угодно и что угодно, именно поэтому все те немногие чистокровные остроухие, которые проживали в Эроле, были просто непристойно богаты.
– Ага. Непременно передам, – пообещал Мик, и мы с ним попрощались.
В съемочном павильоне было просто не продохнуть от людей и нелюдей в фиолетовой форме. Со стороны даже казалось, стражники собираются разобрать все декорации по кусочкам в поисках убийцы Фреда. Ну, хотя бы эти ребята кого-то все еще ищут.
Первым из коллег мне на глаза попался каэ Фэйл. Проклятый манул выглядел не лучшим образом и от него несло успокоительной настойкой на основе валерьяны.
– Лэйси, так ты все-таки пришла! – внезапно даже обрадовались мне, хотя мы с оборотнем друзьями точно не были. – Может, даже отснимем что-то.
Я ничего не ответила, только плечами пожала. На площадке полный разор, все едва не в руинах, в общей массе фиолетовой одежде члены съемочной группы как будто совсем пропали. Один раз, правда, удалось заметить Лэйлу Фартин, сценариста, но та, поймав мой взгляд, заметалась и поспешила скрыться с глаз долой. Наверное, не стоило так сильно на нее орать после получения последней версии сценария.
– А Сэм где? – спросила я о режиссере. Если уж кому-то и регулировать съемочный процесс – то ему.
– Да его взяли в оборот дознаватели. Минут пятнадцать пытают.
В первый момент я приняла слова коллеги всерьез и, кажется, слегка переменилась в лице.
– Да не по-настоящему же, – поспешил успокоить меня со смешком манул. – Ты ведь не хуже меня знаешь, что…
– …применение пыток при дознании запрещено в две тысячи пятьдесят четвертом году эдиктом Марка Десятого Милостивого, – автоматически закончила я.
Слишком много читала о страже перед началом съемок в сериале. И ведь ничего не пригодилось! Вообще ничего! Нет в жизни справедливости.
– Ладно, подождем, – вздохнула я и начала едва не с боем пробиваться к кофе-машине. Каэ Фэйл почему-то потащился следом за мной, то и дело возмущенно фыркая на налетающих на него стражников.
Вообще, фиолетовая братия глядела на нас, актеров, безо всякого восторга, скорее уж, с легкой тенью пренебрежения. На мою долю выпадали особенно саркастичные взгляды: наверное, каждый в дознавательской группе был в курсе, кого именно я играю.
Паломничество к кофе-машине совершали не только мы с каэ Фэйлом. Тут был и ларо Кэррит, играющий моего начальника, и ларэ Эва Харрэт, исполнительница роли Эстелы, секретарши начальника, имелось и парочка второстепенных персонажей, которых добавили в сценарий для хохмы и снятия напряжения. Да-да, не я была призвана смешить зрителей до желудочных колик.
– Когда они уже уберутся? – расстроенно вопросила ларэ Харрэт и затрепетала ресницами в фирменном стиле.
Она умела быть милой и хотела запомниться зрителям как можно лучше, потому как в десятой серии Эстелу должны убить. Ларэ Харрэт долго возмущалась по этому поводу и умоляла оставить ее персонажа в живых, но хотя бы тут продюсер и режиссер остались непреклонными: Эстела должна умереть точно так, как это произошло в реальности.
– Когда они уберутся, набегут потенциальные Риэнхарны Аэны. Вчера новость о гибели бедняги Фреда произвела настоящий фурор и породила множество мечтаний в неокрепших умах, – проворчал ларо Кэррит. – И вот тогда мы с грустью вспомним про стражников. Так что давайте просто выпьем уже кофе.
Ларо Вильям Кэррит был очень благопристойным, даже чересчур воспитанным человеком. Ну, кроме тех моментов, когда костюмеры «раздевали» меня для совместных с ним сцен. Когда его старчески выцветшие буркала падали в вырез моей блузки, я мгновенно забывала, что Кэррит – ларо вполне достойный, прекрасный театральный актер… Просто хотелось вцепиться ногтями в его сальную рожу.
– Здравая мысль, – со вздохом согласилась я и приняла чашку с напитком, который предусмотрительно сунул мне в руки какой-то актер, имя которого в моей голове так и не задержалось.
– Теперь и съемки встанут, пока замены Хэмптону не найдут, – снова принялся причитать над горькой участью сериала Кэррит, качая головой так сильно, что я на полном серьезе ждала, когда старик Вил просто свалится.
Лично меня больше расстраивал грядущий допрос. И Терри что-то не спешил звонить, а я на него очень рассчитывала. Где вообще носит моего адвоката?!
– Просто отснимем сцены без Риэнхарна Аэна, – вздохнул подошедший к нашей компании Генрих Третий Эролский, точней Лесли Николсон, один из немногих чистокровных людей в актерском составе. – Благо их достаточно. Уиллер, как большая дока, скажите уж, Риннэлис Тьен лично встречалась с Генрихом Эролским?
Николсон над моей увлеченностью реальной историей моей героини потешался при каждом случае, плевать, удобном или нет. Но я все-таки ответила:
– Только уже став Третьей леди Рысей. После Великих Иллэнских пожаров. До этого ни одной личной встречи.
Лесли издевательски рассмеялся.
– Ну ничего, сейчас все будет.
Да я даже и не сомневалась в том, что простой дознаватель с легкой руки сценаристов теперь будет дневать и ночевать в королевском дворце.
Издеваться над нашим режиссером дознаватели перестали только спустя час, когда кофе плескалось уже где-то на уровне зрачков у всех.
Когда Сэм Дрэйк показался перед нами, я отметила, насколько потерянным и затравленным оказался его взгляд. А ведь Сэм был со всеми предельно мил, и точно никого не угрожал задушить. Что ж эти двое со мной сделают?!
Нет, лучше не думать.
– О, сколько тут вас… – с предвкушением протянул каэ Орон.
В его голосе прозвучали действительно кошачьи интонации, какие мне раньше не доводилось слышать от каэ Фэйла. Тут взгляд рыси уперся в мое лицо, и сперва я поспешно застегнула пуловер до горла, а потом выпалила:
– Буду отвечать на ваши вопросы только в присутствии адвоката.
Оборотень переглянулся с напарником-южанином.
– А что, у вас есть повод для беспокойства, ларэ?
Я упрямо задрала подбородок и промолчала. Вот свои права я точно знала хорошо, в особенности право не свидетельствовать против самой себя. Лицо-то сохранить удалось, а вот внутри все тряслось как заяц в силках. И у каэ Орона, и у каэ Фэйла ноздри затрепетали. Страх имеет свой запах, который оборотни отлично чуют.
А кахэ – нет. Аэн купился на самоуверенную мину на моем лице и поинтересовался, когда же мне на выручку явится адвокат. Пришлось признаться, что демоны его знают, когда Терри приедет.
На меня уже глядели хищно, но Сэм завопил, что актеры ему еще нужны и отнять исполнительницу главной роли во время рабочего дня он так просто не даст. Готова была расцеловать Дрэйка прямо в его красные трясущиеся щеки.
– У вас вон, еще не меньше двадцати неопрошенных, – заявил режиссер решительно, когда дознаватели решили упереться рогом. – Уиллер, Николсон, за мной. Сейчас наскоро прочитаете сценарий и вперед, сцена во дворце в кабинете короля. И, Лэйси, тебе хватит двадцати минут, чтобы со всем разобраться. Я сказал, хватит!
Тихо выругавшись сквозь зубы, потопала за Сэмом, с обреченностью понимая, что придется-таки импровизировать. Ненавижу импровизировать!
Николсон опять же рядом идет, довольно скалится. Для него-то, выпускника университета искусств, такие беды – и не беды вовсе. Гребаный отличник, молодое дорование. Талант Лесли Николсона даже самые лютые критики признавали. Какими посулами или угрозами его затащили в цирк с конями имени Риннэлис Тьен, оставалось только гадать.
Меня Лесли ни в грош не ставил. И самое гадкое: как бы я ни бесилась из-за его высокомерия, заявлять, что демонов зазнайка не прав, не могла. Может, талантом при рождении и обделена, но хоть с мозгами не все так печально.
Просмотрев сценарий эпизода, я тихонько застонала и едва не начала биться о ближайшую стену.
– Я правда должен ее домогаться? – с на удивление серьезным видом осведомился у режиссера Николсон.
Тот посмотрел в своей экземпляр сценария.
– Ну, если написано, значит, должен.
Генрих Эролский закатил глаза.
– По-моему, любовный треугольник как-то резко стал любовным многоугольником. Никогда не ожидал от Риннэлис Тьен-и-Аэн такой популярности у мужчин.
Подозреваю, Риннэлис Тьен в этот момент так активно в гробу вертится, что земля на погосте дрожит.
– Лэйси, красавица наша, да ты никак молчишь! – то ли просто удивился, то ли еще и обрадовался Сэм.
Я судорожно кивнула.
– А что ж так?
– Слов цензурных нет.
«Гений» сценариста уложил руками Генриха Эролского мою героиню на письменный стол. С последствиями вытекающими, но недовытекшими. В тот момент, когда Риннэлис уже будет готова забыть о достоинстве и добродетели, парочку прервут. Хвала богам.
– За убийство в состоянии аффекта дают всего три года, – в итоге упавшим голосом выдавила я.
И режиссер, и партнер по съемкам попятились.
– Дыши глубже и учи слова, – выпалил Сэм и метнулся к своему месту.
Жалкий трус. Вообще, убить я хотела сценариста в первую очередь. А потом… О, потом!..
Но мечты мечтами, а придется вот прямо сейчас собраться с духом и сыграть то, что для меня заготовили. И даже не потому, что профессионал: меня же просто неустойкой удушат! Я могла кричать, возмущаться, топать ногами и швырять вещи, но уйти из проекта – слишком дорогое удовольствие, у меня таких денег нет.
– Ладно, Уиллер, будь естественна – и все выгорит, – высокомерно заявил мне Николсон и снисходительно похлопал по плечу. Ну, по плечу – не по заднице. – Я сам все сделаю.
Я зло сощурилась и принялась перечитывать свои реплики. «Я все сделаю»?! Да пошел он! Туда, где солнце не светит!
«Ваше величество, что вы делаете?!»
Боги всемилостивые, благословите меня даром терпения… Тьен же было на тот момент что-то около двадцати четырех, а не четырнадцать. Пора бы уже и знать, что именно делает мужчина, когда его руки лезут тебе под одежду!
«Нет! Не смейте! Нет!»
Ага, конечно. Вот именно так и нужно говорить с мужчиной, который пытается тебя то ли совратить, то ли изнасиловать. Непременно же послушает! Всегда подозревала, что Лэйла Фартин не только старая дева, но еще и хроническая девственница, чем сильно тяготится.
Когда к тебе пристают – кричи, кусайся, царапайся, бей. Причем бей по самым уязвимым местам. И как вырвалась – беги. А тут сцена буквально как в старом пошлом анекдоте «Ах, этот милый юноша спас меня от изнасилования. Он меня уговорил». Но откуда, в самом деле, об этом знать тетке неопределенного возраста, которая голых мужчин видит только во сне и на съемочной площадке?
Я покосилась на Дрэйка, прикидывая про себя, стоит ли нажаловаться режиссеру на бред в сценарии. Но ведь если Сэм эту сцену решил снимать, он наверняка читал этот… шедевр. Значит, будет вариант «Лэйси, давай поэротичней там, изогнись, что ли как-то. Ну, не мне тебя учить». Мне такое не первый раз доводилось уже слышать, и каждый раз хотелось устроить настоящий полноценный скандал.
На этот раз неожиданная поддержка пришла со стороны Николсона.
– Хм… А это точно нужно… вот такое? – озадаченно поинтересовался Лесли, внимательней вчитавшись. – Может, она хоть отбиваться будет натуральней? А то как-то… В общем… Воля, конечно, ваша…
На мои крики уже давно никто не обращал внимания, а вот к Николсону внезапно прислушались и дали мне милостивое разрешение возмущаться и отбиваться. Не то, чтобы я передумала убивать высокомерного гада, но он точно переместился в конец списка «на убой».
– Но тогда нужно переписать сценарий, – все-таки засомневался Сэм.
Николсон на эти слова только хмыкнул.
– Да мы и так справимся, без сценария, – махнул он рукой. – Как будто тут есть, что играть.
Сцена действительно высокохудожественностью не отличалась, переделать реплики можно было прямо на ходу. Уж что говорить мужчине в такой ситуации, я точно знаю.
Перед началом съемки я сидела на стульчике и практически медитировала, бесконечно повторяя «Я сильная независимая женщина». Хотелось в кадре приблизиться хотя бы самую малость к моей героине. Риннэлис Тьен ведь действительно была и сильной, и независимой, она не уступала окружающим ее мужчинам. И уж точно никому не могло прийти в голову силком уложить Риннэлис Тьен в постель, с нее сталось бы и такого леща дать, что потом обет целомудрия впору приносить.
– Ладно, Лэйси, Лесли, давайте начнем, что ли, – вздохнул Сэм, занимая свое место в раскладном креслице.
В глазах – тоска, плечи поникли. Словом, ларо режиссер не ожидал от импровизаций на своей съемочной площадке ничего хорошего.
– Готовы, – ответил за нас обоих Николсон и резко дернул меня за руку, буквально поставив на отмеченную ассистентом режиссера метку на полу. Как будто я была вешалкой или вазой.
– Да ты… – вызверилась я на партнера, уже всерьез собираясь попортить ему загримированную физиономию.
– Вот это выражение лица и оставь, – неожиданно обрадовался Николсон.
Ругаться я продолжила уже про себя, но так же вдохновенно.
Щелкнула хлопушка, и я заставила себя стать ею, Риннэлис Тьен, пока еще без Аэн.
Как же долго отрабатывала я перед зеркалом осанку и походку, которые, по моему мнению, наиболее сильно походили под те описания, что давали будущей Третьей леди каэ Орон современники.
«Она держалась так прямо и закаменело, будто всегда носила поверх форменной мантии стальные латы, а двигалась как стрела, пущенная в полет». Поэтично, конечно, однако…
Я хотела стать ею, пока камера снимает.
– Вы желали видеть меня, Ваше величество.
Первая реплика подана как надо, даже интонации полностью изменились, совершенно не похожи на мои обычные.
– Верно, ларэ Тьен, – проникновенно и очень недобро улыбнулся мне уже Генрих Эролский и именно он и никто иной. – Однако вы явно не спешили на зов.
У меня тут же возникло ощущение, что передо мной стоит правитель семисотлетней давности. Рациональная сторона натуры твердила «Его уже давно черви сожрали», но как-то звучало не очень уверенно. Гаденыш Николсон был талантлив, хоть плачь.
– Служба государю важнее прихотей государя, – неожиданно для самой себя выдала я фразу, которой в сценарии не было. Само вырвалось. Случалось иногда такое, и после Сэм громко кричит, а партнеры по съемкам глупо хлопают глазами.
Вот и на этот раз члены съемочной группы замерли на месте, ожидая худшего.
– Так королевская воля для вас лишь прихоть? – процедил Николсон и начал передвигаться от окна, своей начальной точки, ко мне.
Шел он неспешно, по-настоящему царственно, с идеально прямой спиной, а в каждом движении проскальзывала едва уловимая вальяжность, которая часто встречается у облеченных властью.
Вот же зараза… Ну почему Николсон так легко входит в роль?
И, главное, как отвечать теперь? Наимпровизировалась на свою голову! Главное, чтобы выражение лица не выдало.
– Воистину, – ответила я самым протокольным тоном и вытянулась по стойке смирно, глядя прямо перед собой.
Наверное, не лучший вариант, однако Сэм еще не кричал «стоп», а Лесли не спешил выходить из роли Генриха Эролского.
Оказавшись рядом, Николсон смерил меня высокомерным взглядом в стиле «Все падите ниц», а потом резко толкнул меня в сторону двери. Впечаталась в твердое дерево я качественно и душевно. Удалось не застонать, а просто злобно зашипеть сквозь стиснутые зубы, и то тихо. Все современники в один голос твердили, что Риннэлис Тьен слабости никогда не показывала. Вот и я не стану.
Эротическая сцена между тем из горизонтально-настольной переросла в вертикально-придверную. Хотя, ну как эротическая… Хвала всемилостивым богам, Николсон во время съемок смотрел ровно туда, куда и должен смотреть персонаж. Нужно – в глаза, нужно – в вырез блузки. Сейчас Лесли посчитал, что правильней поймать мой взгляд. При этом партнер всем телом вжал меня в дверь, что со стороны наверняка смотрелось достаточно многозначительно. Одновременно рука Николсона легла на шею, не сжимая горло, но обозначая, что придушить он может в любой момент.
Дрэйк, разумеется, мог сейчас вырывать последние волосы, но со стороны сцена наверняка смотрелась красиво.
– Стража окончательно распустилась, раз даже лучшие ведут себя так своевольно, – уже скучающим тоном обронил «Генрих Эролский».
Ладонь у Николсона была крупной и лежала на моей шее таким хитрым образом, что пришлось задрать подбородок неестественно высоко. Это и ощущалось неудобно, и выглядело, думаю, соответственно.
– Стража верна присяге, – отозвалась я, от души радуясь, что голос сейчас у меня звучал точно так же, как и в начале сцены. Ларэ дознаватель и не должна была потерять знаменитого самообладания в таком положении.
Между тем Николсон приблизил свое лицо к моему, не отводя взгляда. В таком положении можно выкинуть что угодно, в том числе и поцеловать. Я усмехнулась, красноречиво оскалив на монарха зубы. Так мы с Лесли и замерли, пока до Сэма не дошло завопить «Стоп», и камера не перестала снимать. До этого момента ни партнер, ни я не пошевелились и не произнесли ни слова, словно опасаясь разрушить волшебство игры.
– Вот это что было сейчас?.. – горестно вздохнул режиссер, выходя на свет. – Ну вот зачем вы оба это устроили, а? Ведь в сценарии написано…
– Редкостное дерьмо, – вполголоса закончила я за Сэма.
Тот нахмурился, точно собираясь с мыслями перед гневной отповедью, но меня неожиданно поддержал Николсон.
– С чего моему персонажу домогаться кого-то вроде Риннэлис Тьен? Он ведь король, в конце концов. У него доступ к красивым и беспроблемным женщинам двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
Дрэйк хотел уже возмутиться, я по лицу его видела, но нашу сторону заняли дознаватели, которые, оказывает, стояли неподалеку и наблюдали за съемочным процессом. Когда они успели подобраться так близко, оставалось только гадать.
– Его величество не отличался любвеобильностью ни в один из периодов своей жизни, – с видом ученого доки заявил Аэн. – Как и славный предок моего рода Риннэлис Тьен-и-Аэн.
Все это звучало как начало феерического наезда. Мне уже приходилось иметь дело с кахэ, да и читала я о них немало, если кто-то из южан начинал говорить что-то вроде «уважаемый славный предок» или «наши священные традиции», стоило найти веревку покрепче и наладить скользящий узел. Потому что историю и традиции своего народа кахэ отстаивали с пеной у рта и до смерти. Обычно оппонента.
– Это всего лишь художественный вымысел, ларо, – режиссер принялся размахивать руками как перепуганная курица. Ясно. Этот тоже понимает, что попал в глубокую яму борьбы за национальное достоинство.
Насмешливо фыркнул за спиной напарника рысь.
– Это художественный вымысел, который оскорбляет моего предка, ушедшего тропой духов! – едва не подпрыгнул от возмущения Аэн, гневно сверкая фамильного цвета глазами. – Дийя Риннэлис была достойной и благонравной женщиной! Она не вступала во внебрачные связи с мужчинами! И тем более, по принуждению!
Потому что такую еще попробуй, принудь. Подозреваю, у тогдашних благородных ларо принуждалка настолько не отросла. Да и в самом деле, кому могла понадобиться неулыбчивая молодая женщина с довольно-таки заурядной внешностью? Подозреваю, никому.
– Но как же?.. – почуял все-таки неприятности ларо Дрэйк, наш глубокоуважаемый режиссер, чтоб его.
Аэн встал в какую-то особенно художественную позу и изрек самое страшное:
– Думаю, мне стоит связаться с моим славным, уважаемым и властьдержащим предком Риэнхарном Аэном. Наверняка он лично пожелает дать оценку этому… художественному вымыслу.
Когда берешься снимать что-то об исторической личности, убедись, что все ближайшие родственники этой личности благополучно преставились и уже не могут устроить скандал. Если потомки Риннэлис Тьен-и-Аэн считались достаточно дальними родственниками и не имели каких-то особых прав, чтобы контролировать всяческих писак и киношников, но Риэнхарн Аэн – он же побратим по обычаям кахэ, он назвал Риннэлис Тьен своей сестрой. По законам Эрола такое вот «ненастоящее» родство приравнивается к кровному родству. И вот родной брат может нашей съемочной группе устроить такое…
И, судя по всему, братец-то жив… По крайней мере, дознаватель-то о своем родственнике говорит, как о вполне себе живом. Окажись иначе – тоже сказал бы «ушедший тропой духов».
Так… Значит, Риэнхарн Аэн – и жив?! Боги всемилостивые, вот бы увидеть хоть одним глазком!
– Но не можем же мы пересылать сценарий в дом Эррис для ознакомления и одобрения! – подпустил писклю в голос Сэм, кажется, обмирая от одной мысли, насколько застопорится съемочный процесс из-за необходимости получения благословения от ближайших родственников Риннэлис Тьен.
Аэн сохранил вид царственной невозмутимости. Каэ Орон тихонько ржал в углу.
– Можете обратиться к полномочной посланнице Южных Домов дийес Элайли Аэн из дома Эррис, – «милостиво» согласился и на другой вариант Алек Аэн. – Это женщина великого ума и глубоких познаний, она даст всецело объективную оценку творчества ваших… сценаристов. И ради Белой госпожи и ее милосердия, оденьте актрису приличней. Вы попираете целомудрие Риннэлис Тьен-и-Аэн.
Едва не завопила от радости. Как удалось сдержаться – ума не приложу.
– А такой макияж не попирает целомудрие Риннэлис Тьен-и-Аэн? – уточнила я, с довольной ухмылкой застегивая многострадальную форменную мантию. Вышло на самом деле еще хуже: в груди одежка изрядно жала, пуговицы грозились оторваться в любой момент. Не по размеру вещицу мне подобрали.
Моей физиономии был учинен строжайший досмотр, причем к Аэну присоединился и Фелис каэ Орон. Эта парочка вертела меня и так, и этак, подводила к лампам, чтобы лучше понять, что на моем лице нарисовали руки гримера, а что – сама природа.
– Этот макияж тоже попирает целомудрие Риннэлис Тьен-и-Аэн, третьей леди каэ Орон, – в один голос заявили оба дознавателя. – Зачем вообще вы так штукатурите лицо ларэ Уиллер? Вы же не фильмы для взрослых снимаете, в конце-то концов.
Честное слово, я готова была просто расцеловать дознавателей. Обоих разом. Кажется, хотя бы какая-то часть моих надежд и чаяний теперь сбудется с легкой руки помешанного на истории своего рода кахэ.
– Но, позвольте, как нам делать рейтинг?! – едва не расплакался режиссер. – Если Лэйси не накрасить и слегка не раздеть, от нее никакой пользы в кадре!
Вот это было обидно. Очень обидно, практически до слез. Ну да, то, что таланта я не великого, и сама знаю, но не настолько же все-таки!
Мерзко захихикала стоящая поодаль ассистентка режиссера. Тупая курица с целлюлитом и дряблым животом, она всегда радовалась каждому моему унижению, пусть даже самому маленькому. Можно подумать, если у меня в жизни случится что-то плохое, у этой серой крысоньки дела сразу пойдут в гору.
– А вот нам с напарником показалось, польза в кадре от ларэ Уиллер все-таки есть.
Я себя почувствовала так, словно за одно мгновение вознеслась на вершину мира. Причем сразу на троне и с короной на голове. Даже если в итоге вылечу из проекта как пробка из бутылки игристого вина, все равно этот миг триумфа останется со мной навсегда. Настоящий, живой Аэн на пару с таким же настоящим и живым каэ Ороном признали, что у меня выходит играть их знаменитую и давно почившую родственницу.
– Но если принять ваши условия, лучше подобрать другую актрису, более одаренную на драматическом поприще, – очень ласково и вкрадчиво принялся озвучивать дознавателям свое мнение Сэм. Наверное, он не ожидал, что и в плане подбора актеров ему придется считаться с работниками стражи. Боги неплохо пошутили, прислав сюда родичей Риннэлис Тьен, пусть и дальних.
Я выругалась, но, против собственных обыкновений, про себя.
– Нас полностью устраивает ларэ Уиллер, – с легкой издевкой заявил Аэн.
Корона и трон из моих фантазий тут же испарились. Кажется, у нелюдей имелся какой-то свой, и довольно коварный, план, ради осуществления которого они и желают оставить меня в проекте на прежней позиции.
Коварные долгоживущие твари.
ГЛАВА 3
Терри, хитрый, как лис, смесок, в крови которого, кажется, успели наследить представители всех рас, кроме разве что оборотней, явился ближе к обеду и делал вид, что именно так и надо. Я честно постаралась закатить ему скандал, в конце концов, задержка стоила мне кучи нервов, но Терри, как всегда, заболтал до звона в ушах, в итоге заставив верить, что все будет хорошо или даже еще лучше. А главным условием «еще лучше» стало мое абсолютное молчание. Рот мне следовало открывать только с личного благословения Терри и после его долгого инструктажа.
– Потому что, Лэйси, драгоценная наша, когда ты открываешь рот без контроля кого-то умного, случается форменная катастрофа. Вот как сейчас, когда вокруг тебя стражники так и вьются.
Пришлось скрепя сердце признать правоту адвоката. Держать язык за зубами у меня никогда не выходило, особенно, если стоило. Мама-полуэльфийка только диву давалась, гадая, в кого же я могла пойти таким вот бурным темпераментом. Уж точно не в нее и в отца, мои родители оба очень обстоятельные и спокойные. Дед-эльф тоже вряд ли отличался вспыльчивостью, перворожденные – они все больше отрешенные.
– Ладно, пойдем уж, пообщаемся с дознавателями, если они еще к себе в управу не убрались.
Ручаться за то, что Аэн и каэ Орон все еще на студии, я не бралась. Могли и уехать. Конечно, служаки в фиолетовом мелькали то тут, то там, однако это были одни только криминалисты, которые, видимо, собирались задокументировать вообще каждую мелочь вокруг. Хотя я подозревала, что на самом деле стражникам просто любопытно, как снимают сериалы, и вся эта братия хотела до последнего оттянуть свой уход.
В итоге выяснилось, оба дознавателя все еще бродят по съемочным павильонам, пытая каждого встречного, в том числе нашу местную охрану.
– Они время смерти того убогого установили? – осведомился у меня с самым деловым видом Терри, вытаскивая из нагрудного кармана пиджака очочки в тонкой позолоченной оправе. Зрение у адвоката на самом деле было стопроцентным, просто Терри считал, что в очках он выглядит куда представительней и умней.
Я пожала плечами.
– Уже должны были наверняка. Но мне никто ничего не говорил. И даже сакраментальных вопросов на тему, что и когда я делала и с кем, не задавали.
В этом была какая-то странность. К подготовке к роли я подходила не с тщательностью даже, а с фанатичностью, поэтому неплохо представляла себе механизм расследования, пусть и изучала его лишь по книгам и фильмам.
Сперва нужно установить время и место преступления. Я не сомневалась, что голову Фреду проломили вовсе не в шкафу, там просто спрятали труп до поры до времени. Потом, когда станет известно время совершения преступления, нужно выяснить, где находились в этот момент все возможные подозреваемые.
Оба дознавателя ясно дали понять – я для них главная подозреваемая в совершении убийства. Стращали знатно, от всей души, что называется. Вот только ничего конкретного, помимо злых сплетен, так и не предъявили, словно пыль в глаза пускали, честное слово.
Или эти двое просто самоуверенные идиоты, которые о сыске знают еще меньше меня, настоящего чайника? Что-то мне подсказывало, такой вариант один из самых маловероятных.
– Вот же проклятье, – вздохнул расстроенно Терри, а потом понизил голос так, что расслышать его слова могла лишь я. – Так даже и алиби не заготовишь. Если что, Мик скажет, что вы были вместе?
Я тяжело вздохнула и пожала плечами. Ну, предположим, если понадобится, мой агент соврет за милую душу даже под присягой, но заставлять его так сильно подставляться – как-то неприятно, даже подло, если так подумать.
– Не изображай оскорбленную невинность, Лэйси. Так надо.
Кивнула, хотя выражение лица у меня вряд ли стало более довольным.
– Они тебя сожрут и не подавятся, если не будем хитрить, – в самое ухо мое выдохнул адвокат. – Мы же оба понимаем, ты не способна кого бы то ни было убить. Даже в состоянии аффекта.
Да, Терри Ньеман меня ни капли не боялся и вообще считал добрейшим души существом, сама не знаю, почему. Когда я орала на адвоката или швыряла в него что-то тяжелое, Терри сноровисто уворачивался и шипел как оскорбленный в лучших чувствах кот, но не больше.
– Ты всегда веришь в мои лучшие качества, – хмыкнула я. – Будто и не юрист вовсе.
Тут на нас из-за угла вылетело нечто на первый взгляд совершенно дикое: высокая бесформенная фигура, целиком синяя. Так сперва мне показалось, разумеется. Как только пригляделась, стало ясно, что передо мной просто кто-то, завернутый с головы до ног в ткань. Ну, хорошо, в одежду. Более того, в национальную одежду кахэ. Женскую. Только женщины у кахэ скрывали все тело, а заодно и лицо. Единственное, что выбивалось из общей картины традиционного одеяния – латексные белые перчатки на руках и здоровенный черный чемоданчик, которым женщина размахивала при ходьбе. В остальном же незнакомка выглядела так, словно готовилась сниматься для учебного пособия по культурологии. Нижнее платье с широкой юбкой и наверняка облегающим лифом, который, впрочем, разглядеть не удалось, так как поверх него была надета туника без рукавов прямого кроя длиной по колено и разрезами по бокам до талии. Тунику покрывала вышивка в тон ткани, не приглядишься – не заметишь. Кахэ носили только однотонную одежду, цвета были строго регламентированы. Поверх туники южанка накинула на плечи широкую накидку без застежек с длинными широкими рукавами-крыльями. Волосы кахэ скрывала покрывалом, поверх которого был надет полупрозрачный плат, закрывающий и лицо. Под легкой газовой тканью, знала я, есть еще одна штукенция, которая закрывала лицо ниже глаз.
– Ну, ничего себе, – охнул Терри, бесхитростно пялясь на этакое чудо.
Я на южанку тоже смотрела, но старалась делать это украдкой. Несмотря на редкостную бесцеремонность, которую мне постоянно ставили в вину, нагло разглядывать кого бы то ни было мне казалось слишком невежливым.
