Текст книги "Под Прикрытием"

Автор книги: Карина Адам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Ты правда думаешь, что я расскажу? – тихо спросил он.

Я подняла глаза. И впервые увидела в его взгляде не гнев. Не насмешку. А растерянность. И… может быть, каплю понимания.

– Я не знаю, – прошептала я. – Я не знаю тебя. Я вообще больше никого не знаю.

Молчание. Он смотрел на меня долго. Слишком долго. А я чувствовала, как моё сердце бьётся о рёбра, как будто хотело вырваться наружу и убежать.

– Ты… сумасшедшая, конечно, – сказал он наконец. – Полная психопатка.

Я вздрогнула.

– Но и смелая. Даже слишком. – Он вздохнул. – Если бы я был на твоём месте… я бы сдох от страха ещё на пороге.

Я вскинула на него глаза.

Он улыбнулся. Совсем чуть-чуть.

– Я тебя не сдам. Обещаю.

– Почему?

– Потому что… – он пожал плечами, – не знаю. Может, потому что ты уже и так влипла по уши. Может, потому что у тебя получилось. Или потому что, чёрт возьми, это самое странное утро в моей жизни. И мне интересно, чем оно закончится.

Я выдохнула. Первый настоящий выдох за последние десять минут.

Он посмотрел на дверь.

– Но тебе лучше быть осторожнее. Леон может быть тем ещё придурком, но даже он не застрахован от проколов. А ты… ты ходишь по лезвию ножа.

Я кивнула. Глаза горели. Он прав. Я знала это. Но от того, что кто-то… понял, не отвернулся, не закричал, не позвал охрану – стало легче.

Он шагнул к двери. Открыл её. Оглянулся.

– Пошли, Шурик. Тебя ждут великие дела. Например, убирать спортзал после тренировки второго класса.

Я чуть улыбнулась. Сквозь панику, сквозь слёзы – но улыбнулась.

– Идём, – сказала я, – только ты никому. Ладно?

Я чуть улыбнулась. Сквозь панику, сквозь слёзы – но улыбнулась. Мы уже почти вышли из кабинета, как я тихо спросила:

– Ты выведешь меня из здания?

– Не-а, – хмыкнул он, даже не оборачиваясь.

– Что?! – я застыла на месте.

Он медленно обернулся, хитро прищурившись.

– Ну, в нашу мужскую обитель впервые вступила девчонка… да ещё и такая красивая, – подмигнул он. – Нужно этим воспользоваться.

Я открыла рот, но так и не смогла выдавить ни слова. Только покраснела до корней волос.

– Не переживай, – добавил он, ухмыляясь. – Я тебя прикрою. Но теперь ты мне должна.

– Что ещё за “должна”? – пробормотала я, поспешно натягивая капюшон обратно.

– Разберёмся, Шурик. У нас впереди много весёлых дней, – и он неспешно зашагал по коридору, словно не произошло ничего экстраординарного.

А я стояла и молча пыталась вернуть себе дыхание, рассудок и способность хоть как-то понимать, что теперь будет дальше.

– Так, Егор, остановись! – я резко вскинула руку, будто пыталась сдержать надвигающийся обвал. – Ты обещал Леону прикрыть меня!

Он замер. Медленно, почти лениво повернул голову через плечо. Взгляд исподлобья, ухмылка, растянувшаяся на пол-лица – опасная, слишком спокойная.

– Я обещал прикрыть Шурика. Парня. Шестерку Леона, – нарочито чётко проговорил он, словно диктовал условия контракта. – У нас таких полшколы бегает. Молчат, кивают и не вякают.

Он обернулся ко мне всем телом и шагнул ближе. Я инстинктивно отступила, сжав руки в кулаки, будто это могло меня защитить.

– А вот про девочку Сашу разговоров не было.

Он усмехнулся, и в этом было что-то хищное.

– А это, как ты понимаешь… в корне меняет дело.

Я сглотнула. Горло сжалось, будто кто-то зажал его ледяной рукой. Паника набатом стучала в висках.

Он знает. Он точно знает.

– Егор, пожалуйста… – выдавила я, сама не узнавая свой голос. Он звучал тонко, хрипло и – самое ужасное – по-девчачьи.

Его глаза вспыхнули. Как у охотника, который уже прижал добычу к стенке, но ещё не решил, отпустить или добить.

– Так, – он медленно провёл ладонью по подбородку. – Значит, ты Саша.

–Не Шурик. Не «молчунчик Леона».Ты – девочка. Притворяющаяся мальчиком.

–В нашей гимназии.

– Это всё интереснее и интереснее…

Я резко отвернулась, будто стена кабинета могла меня защитить. Горячие щёки горели огнём. Я в панике обхватила себя за плечи, чувствуя, как трясутся руки.

Я не знала, что делать. Кричать? Убежать? Умолять?

– Чего ты добиваешься?.. – прошептала я.

– Да ничего. Просто пытаюсь разобраться, с кем говорю, – он пожал плечами, как ни в чём не бывало. – А то выходит, что я по доброте душевной обещал прикрывать какого-то Шурика, а оказалось – выведи девочку Сашу, надень на неё плащ-невидимку, и пусть спокойно разгуливает по территории мужской школы.

– Никто не должен знать! – я резко обернулась к нему. Голос сорвался, и в груди что-то больно щёлкнуло от страха.

– Никто и не узнает… – усмехнулся Егор и подошёл ближе, медленно, будто наслаждаясь каждым шагом.

– Если ты сыграешь по моим правилам.

– Что?.. – я попятилась. – Какие ещё правила?..

Он склонился ближе, его лицо почти касалось моего.

– У тебя два варианта, Саша. Первый – я делаю вид, что ничего не видел. Мы оба молчим. Ты живёшь своей шпионской жизнью, я наслаждаюсь представлением.

– А второй?.. – прошептала я, сжавшись в комок.

Он улыбнулся, хищно.

– А второй – я иду к директору. Со всеми подробностями. С твоим фото. В серой школьной толстовке с гербом гимназии. Представляешь, какое будет шоу?

Я стиснула зубы. Сердце будто распирало грудную клетку изнутри.

– Ты издеваешься. Это шантаж.

– Может быть, – пожал он плечами. – А может, просто… возможность.

Он наклонился ближе, его голос стал тише, почти интимным:

– Впервые за всю историю школы девчонка проникла в наши ряды. И, как по мне… очень даже ничего. Почему бы мне этим не насладиться?

– Ты… ты хочешь, чтобы я… была твоей игрушкой?.. – выдохнула я, голос дрожал.

Он медленно поднял руки, будто сдаваясь:

– Нет-нет. Я не такой ублюдок, как ты подумала.

–Но… кое-какие услуги – типа, принеси-подай, сделай за меня домашку, может, сгоняй в столовку за кофе – я бы не отказался.

–И да… – он прищурился. – Иногда просто приятно знать, что ты в моей власти.

– Я не в твоей власти, – выдохнула я. – Я не позволю тебе…

– Правда? – Он резко шагнул вперёд, и я прижалась к двери. Его голос стал резким, как удар хлыста.

– А если завтра тебя узнает вся школа? Или ты думаешь, здесь никто не разболтает? Поверь… тут нюх у всех, как у акул. Капля крови – и всё, тебе конец.

Молчание. Звенящее, тяжёлое, угрожающее.

Я не выдержала и опустила голову. Внутри всё сжалось.

– Что ты хочешь? – прошептала я.

Он улыбнулся.

– Пока – просто твоего послушания. И… пары одолжений.

–И не пытайся сбежать – я везде найду тебя, Саша.

–А теперь… – он открыл дверь кабинета и отошёл в сторону. – Уроки не ждут.

Я молча вышла. Плечи дрожали, пальцы сжаты в кулаки.

Всё. Меня раскрыли. Теперь я – в его руках.

И у меня нет ни плана, ни выхода.

Я направилась к чёрному выходу, шмыгая носом. Эмоции окончательно взяли надо мной верх – я не справилась. Всё это было слишком. Слишком сложно. Слишком унизительно. Слишком страшно.

– Шурик, ты куда пропал? – вдруг послышался знакомый голос.

Леон.

– Я замучился, пока всю школу оббегал!

Он подбежал, как всегда с лёгкой небрежной улыбкой, будто и не подозревая, как сильно качнулся мой мир. Но, кажется, ему хватило одного взгляда, чтобы понять – что-то не так.

Его весёлое выражение сменилось тревогой.

– Эй… пошли сюда, – он быстро оглянулся и подтолкнул меня в сторону двери с табличкой «Склад уборочного инвентаря».

Мы юркнули внутрь. Щёлкнул выключатель – лампа под потолком дрожащим светом залепила пыльные полки и швабры в углу.

Он молча стянул с меня капюшон и, не сказав ни слова, мягко взял меня за подбородок, поднимая голову.

Я пыталась отвернуться, но пальцы Леона были тёплыми и осторожными. Остаться равнодушной не получалось.

– Эй, ты чего?.. – он нахмурился, вглядываясь в моё лицо. – Ты… плачешь?

Я зажмурилась, но всё было зря – слёзы всё равно хлынули вновь.

Изумрудные глаза Леона смотрели на меня с искренней тревогой, и в тот момент, будто прорвало плотину.

Я разрыдалась. Прямо у него на глазах. Без попыток сдержаться, без притворства. Просто… как девочка, которая больше не может держать в себе этот кошмар.

– Эй, шшш, – он быстро приблизился, заключив меня в крепкие, но удивительно тёплые объятия.

– Что случилось?.. Кто тебя обидел?

Я замотала головой, уткнувшись лбом в его плечо. Всё внутри было спутано, перепутано, разорвано на клочки.

Я не знала, можно ли говорить.

Но знала – молчать больше не могу.

– Саш, – мягко позвал он, всё ещё обнимая. – Кто-то тебя обидел? Только скажи… Я разберусь.

Я вздрогнула. Слова сорвались с губ прежде, чем я успела их остановить:

– Ты! Ты меня обидел, понятно?!

Леон отпрянул, будто его ударили. На его лице промелькнуло удивление, сменившееся непониманием.

– Что?.. Я?..

– Да, ты! – голос дрожал, но уже не от слёз, а от боли, которая слишком долго копилась. – Я вам что, игрушка? Маска? Костюм, который можно надеть и снять, когда удобно?

– Я – живой человек, Леон! Не кукла, у которой нет чувств! Не марионетка, которой можно помыкать, дергая за ниточки ради своего веселья!

Я сжала кулаки, как будто только это удерживало меня от крика.

– Вы с Егором… вы оба…

– Думаете, это всё весело? Думаете, это игра? Один прикрывает, другой – раздевает меня взглядом, как будто у меня ничего своего не осталось… Ни границ, ни голоса…

– Саша… – тихо сказал он и шагнул ближе, но я резко отступила.

– Не подходи! – выкрикнула я.

Повисла тишина. В воздухе кружилась пыль, подсвеченная жёлтым светом лампы – словно всё вокруг застыло.

– Прости, – выдохнул он наконец. – Я… я правда не знал, что всё зашло так далеко.

Я всхлипнула, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.

– Мне страшно, Леон… – прошептала я. – Я боюсь, что меня раскроют. Что меня выгонят. Что завтра вся школа будет обсуждать, как я, девчонка из одиннадцатого А, скачу между двумя школами, как… как какая-то сивка-бурка.

–Что дойдёт до директора. Что созовут комитет, вызовут родителей…

–А ещё этот Егор… он теперь знает. И пользуется этим. Я теперь должна выполнять его приказы, быть его… его служанкой. Только потому, что он застал меня без парика.

Леон молчал. Долго. Его глаза потемнели, в них будто заплясал опасный огонь.

А потом он подошёл ближе и, очень осторожно, словно я могла рассыпаться, тихо, но твёрдо сказал:

– Ты моя, ясно? Я не позволю никому – ни Егорy, ни кому бы то ни было – тронуть тебя или играть твоими страхами.

–Ты под моей защитой, Саша. И пока я здесь – с тобой ничего не случится.

Он задержал дыхание и добавил, глядя мне прямо в глаза:

– А с Егором я поговорю. Обещаю тебе, он больше не подойдёт к тебе ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

–А если подойдёт – у него этой руки больше не будет.

Я слабо улыбнулась сквозь слёзы. Он поймал эту улыбку и мягко сжал мои плечи.

– Всё будет хорошо, слышишь? Мы справимся. Вместе.

12

– Божечки, ну что за божественная красота?! – пропищала Лера, увеличивая фото на экране телефона.

Они с Дашкой уже полчаса залипали в инсте Егора Титова, маниакально тыкая пальцами в каждое фото. Егор, безусловно, был хорош собой: высокий, спортивный, с голубыми глазами и растрёпанными русыми кудрями. Один из тех, кто моментально цепляет взгляд.

– Он словно прямо с экрана Netflix вышел… – мечтательно протянула Даша, не отрывая взгляда.

«Вы ещё Леона не видели», – хмыкнула я про себя.

Не то чтобы я была влюблена в него… Но внешность у него – это нечто. Словно идеальная 3D-модель, созданная искусственным интеллектом: черты лица, осанка, взгляд – всё слишком совершенное, чтобы быть настоящим.

На его фоне даже Егор казался просто симпатичным парнем. Обычным. Настоящим.

– Ты хочешь сказать, что не находишь его красивым? – Дашка прищурилась и посмотрела на меня с такой подозрительностью, будто я только что призналась в любви к варёной брокколи.

– Его? – я пожала плечами. – Ну… нет.

– Да лааадно! – Лера всплеснула руками и с таким драматизмом выдохнула, что я на секунду подумала, будто она увидела двойку в электронном дневнике.

– Что “да ладно”? – усмехнулась я. – Он симпатичный, но не «падаю-в-обморок-и-пишу-его-фамилию-в-блокноте» красивый.

– У тебя точно что-то с глазами, – покачала головой Дашка. – Или ты в кого-то влюблена и скрываешь.

– Ни в кого я не влюблена, – буркнула я и отвернулась, пряча улыбку. Хотя… если бы вы видели Леона…

Но говорить о нём я не стала. Во-первых, его всё равно никто не знал. Во-вторых, объяснять, почему я сравниваю парня, которого они ни разу не видели, с фотомоделью из Instagram – себе дороже.

А в-третьих… ну, просто хотелось оставить его при себе. Хотя бы пока.

Кстати, о Леоне…

От него не было ни слуху ни духу уже два дня. Ни сообщений, ни дерзких «эй, ты, Шурик», ни даже его идиотских поручений вроде «Напиши за меня конспект на уроке, я пока посплю».

Странно. Очень странно.

Для человека, который объявил себя моим личным владельцем с правом вызывать по щелчку, такое внезапное исчезновение выглядело… подозрительно.

Может, он улетел в свой блестящий мир, где всё идеально и пахнет парфюмом за сто тысяч?

Или… заболел?

Или передумал?

– Фу, бред, – пробормотала я себе под нос.

– Что? – переспросила Лера, отрываясь от экрана.

– Ничего. Просто… вспомнила, что биология сегодня.

– Фу, не пугай так, – Лера фыркнула. – Я уж подумала, ты реально забраковала Егора.

Да я вообще сейчас забраковала весь мир, пока он не даст весточку…

К концу последнего урока я не выдержала.

Сбежала почти бегом – к чёрному выходу его гимназии. Пока мчалась, оглядывалась каждые три метра, лишь бы никто из одноклассников не увидел меня в роли подпольной сталкерши элитных школьников.

На территории уже вовсю бродили парни. Я таращилась, стараясь разглядеть в толпе хоть одно знакомое лицо. Леон – где ты?

Пусто. Ни следа.

И в тот момент, когда я уже развернулась, чтобы уйти, увидела Егора Титова.

С огромным фингалом под глазом.

Я застыла.

Откуда у него… это?

Теоретически, он не мог… с Леоном?

Из-за меня?

Сердце ушло в пятки. Логика пыталась включиться, но эмоции были быстрее.

Хватит молчания. Хватит игры в «угадай, существую ли я».

Я больше не выдерживала.

Открыла чат. Набрала. Стерла. Набрала снова.

Пальцы дрожали над экраном, как будто я писала признание в любви, а не одно сухое сообщение.

Наконец глубоко вдохнула и просто отправила:

«У тебя всё в порядке?»

Без точки. Без смайлика. Просто – по делу.

Я уставилась на экран, будто он должен тут же замигать: «печатает…»

Но – ничего.

Пустота.

Молчание.

Тишина.

Но он так и не ответил.

Я простояла ещё минут пять, упрямо глядя в экран, будто могла заставить ответ появиться силой воли. Но экран оставался мёртво-чёрным. Ни уведомлений. Ни прочтения. Ничего.

И тогда я приняла абсолютно безрассудное решение.

Всё это время – целых два дня – я таскала с собой его толстовку в рюкзаке. Не потому что она мне нужна была, а потому что… надеялась. Что он напишет. Что попросит вернуть. Что объявится.

Но он молчал.

Я молча расстегнула рюкзак, нащупала мягкую ткань и вытянула толстовку.

Плотная, тёплая, с запахом, который застрял где-то в подкладке – немного парфюма, немного кофе и что-то ещё… его.

Натянула её на себя, как броню. Опустила капюшон до самого подбородка, прикрывая лицо.

В кармане всё ещё была его ID-карта – пропуск, который он мне сунул, когда я замещала его на французском. Пальцы сжались вокруг пластика. В груди громко стучало сердце.

Громкий вдох. Решение принято.

Я не даю себе больше ни секунды на сомнения – и резко открываю калитку, заходя на территорию гимназии.

Шаг за шагом – в сторону мужского общежития.

Территория казалась слишком тихой. Чужой. Но я шла уверенно. Как будто имела на это право. Как будто принадлежала.

И странное дело – я всё ещё помнила номер его комнаты.

Тот самый. После того как пробралась сюда в первый день… и была обнаружена им же.

Общежитие оказалось пугающе тихим. Даже слишком.

Каждый шаг отдавался гулом в пустом коридоре, как будто здание само предупреждало: «Ты не должна здесь быть».

Я шла, почти не дыша, стараясь слиться со стеной и делать вид, что я – вполне законный житель этой крепости мужской элиты.

Толстовка, капюшон, ID-карта – всё это внезапно казалось щитом, хоть и хлипким.

Поднявшись на нужный этаж, я оказалась перед знакомой дверью. 212.

Сердце громко бухнуло в грудной клетке, как будто предупредило:

«Дальше – точка невозврата.»

Я замерла.

Стояла, не решаясь ни постучать, ни повернуть ручку. Просто – стояла.

Глупо. В чужой толстовке, в чужом здании, перед чужой дверью.

А если он там? А если не один? А если… не хочет меня видеть?

В голове моментально начали бегать все возможные сценарии – один неловкий, другой постыдный, третий вообще катастрофа.

Я уставилась на дверь, будто она могла ответить вместо него. Хоть как-то. Хоть чем-то.

Может, уйти? Просто развернуться и убежать, пока никто не увидел…

Рука всё же дрогнула и поднялась. Застыла в воздухе. Сантиметр от двери.

Ну давай, стукни. Один раз. Просто – чтобы знать.

13

Вдруг где-то в конце коридора послышался мужской гул. Смех. Чьи-то голоса. Шаги.

Сердце рвануло вверх, как лифт без тормозов.

Чёрт-чёрт-чёрт!

Я быстро подняла кулак и постучала – коротко, резко, почти на автомате. Не стала дожидаться ответа.

Плевать.

Толкнула дверь – и ввалилась внутрь, захлопнув её за собой.

Спина прижалась к прохладному дереву, дыхание сбилось, как после марафона. В голове звенело: Ты сумасшедшая. Абсолютно. Официально. С медицинской справкой.

Но мне было уже всё равно.

Комната встретила меня тишиной и мягким светом из настольной лампы.

И… Леоном.

Он лежал на кровати, полулёжа, с открытой книгой в руках.

На пару секунд он застыл, будто кадр на паузе, не веря, что я действительно стою перед ним.

Наши взгляды встретились.

А потом я увидела его губу – разбитую, припухшую. Яркое подтверждение моих догадок.

Они действительно подрались. Он и Егор.

Желудок болезненно сжался. Всё внутри пошатнулось.

– Ты… – начала я, но голос предал. Сел. Пропал.

Леон молча смотрел на меня. Не отрываясь. Как будто я была не просто нарушительницей границ его комнаты, а кем-то… большим. Или, наоборот, кем-то, кого он хотел прогнать. Или обнять. Или всё сразу.

– И тебе привет, Шурочка, – усмехнулся он, откладывая книгу в сторону.

Улыбка была не той, к которой я привыкла. В ней чувствовалась усталость. И что-то ещё.

Глухое. Острое. Как заноза под ногтем.

– Чем обязан такому визиту?

Он приподнялся на локтях, глядя на меня с той самой ленивой полуулыбкой, которая обычно выбешивала.

Но в его взгляде что-то мелькнуло. Боль? Усталость? Или раздражение? Я не была уверена.

– Я… – я запнулась, голос предательски дрогнул. – Я писала тебе.

– Вижу, – кивнул он спокойно. – И даже лично доставила сообщение. Креативно, ничего не скажешь.

Я опустила взгляд. Капюшон всё ещё скрывал половину лица, но чувствовала я себя полностью обнажённой. Он будто видел меня насквозь.

– У тебя губа… – тихо пробормотала я. – Это…

– Красиво, да? – хмыкнул он. – Можешь не врать, я в курсе: в этом сезоне разбитые губы – не тренд.

– Это Егор?.. – выдохнула я, хотя уже знала ответ.

Он не ответил сразу. Просто смотрел. Слишком долго. Слишком пристально.

А потом, чуть склонив голову, сказал тихо:

– Поверь, ему прилетело хуже. Я отделался только губой.

Я сжала кулаки, злясь на себя, на него, на всю эту глупую ситуацию.

– Я не хотела, чтобы вы… из-за меня…

– Всё нормально, – снова усмехнулся он. Но теперь в этой усмешке не было ни легкости, ни настоящей злости – одна лишь усталость.

– Мы решили вопрос по-мужски. Даже пожали друг другу руки. Как у вас там говорится… мир, дружба, жвачка?

Он отвёл взгляд и будто бы на секунду погрузился куда-то внутрь себя.

А у меня вдруг перехватило дыхание.

Потому что несмотря на все его шутки и фразы с подколом – он дрался.

Из-за меня.

– Саша, зачем ты здесь? – вдруг прямо спросил он.

Без намёков. Без подколов. Просто в лоб.

– Я волновалась, – вырвалось у меня прежде, чем я успела обдумать, как это прозвучало.

– В смысле… ты подрался. Из-за меня. И у тебя… – я запнулась, глядя на его губу. – У тебя же она даже не обработана.

– Ну и что? – пожал он плечами. – Синяк – не конец света.

– Леон, ты что, с ума сошёл? А если шрам останется? Ты хоть в медпункт ходил?

Он приподнял бровь, будто ему стало весело от самой мысли об этом.

– Зачем? Это же просто губа. С девушками теперь будет интереснее знакомиться. Типа, «привет, хочешь знать, откуда у меня этот шрам?»

– О, боже, – закатила я глаза. – Где у тебя аптечка?

Он мотнул головой в сторону комода:

– В правой задвижке.

Я подошла, достала белую пластиковую коробочку и вернулась обратно. Присела на край кровати.

Он не шелохнулся.

Открыла аптечку, нащупала перекись, ватку.

– Можно я… обработаю?

Он чуть приподнял бровь, лениво, но с интересом.

Потом медленно кивнул:

– Доверяю тебе своё лицо. Так что смотри, Шурочка… если останется шрам – ты будешь за него отвечать.

Я взяла ватный диск, налила на него перекись и, поднеся к его лицу, вдруг замерла.

Он смотрел на меня снизу вверх, не двигаясь, позволяя поднести руку ближе.

Слишком близко.

– Сейчас щипать будет, – пробормотала я, больше чтобы себя предупредить, чем его.

– Не бойся, я выживу, – хмыкнул он. – По крайней мере, попытаюсь не закричать как девчонка.

Я осторожно коснулась ватой его губы. Он даже не вздрогнул. Только слегка сжал челюсть.

Перекись зашипела, и в этом звуке была почти интимная тишина.

Моя ладонь непроизвольно легла ему на щёку – чтобы зафиксировать, чтобы не дрожать, чтобы не показать, как дрожу.

Кожа под пальцами была тёплая. Немного шероховатая от щетины. Живая. Настоящая.

А я… я почти перестала дышать.

Он не отстранился.

Просто смотрел. В упор.

Словно изучал. Словно впервые видел.

Словно в эту секунду хотел сказать что-то важное… но не знал – стоит ли.

– Вот, – тихо сказала я, убирая руку. – Готово.

– И всё? – хрипло выдохнул он. – Уже уходишь? Даже не поставишь «пластырь поцелуем»?

Я резко подняла глаза. Он улыбался – но взгляд был странно серьёзным.

Он секунду посмотрел на меня – и вдруг расхохотался.

Громко, искренне, с тем самым хрипловатым оттенком, от которого почему-то всегда пробегал мурашковый холодок по коже.

– Я пошутил, расслабься, – сказал он, вытирая угол глаза. – Постой… Или ты и вправду думала?

Я почувствовала, как в лицо хлынула краска.

– Нет, конечно! – фыркнула я, отворачиваясь. – Просто… ты выглядел слишком серьёзным.

– Так это ты виновата. С таким выражением лица любой поверит, что ты готова дать первую помощь с особым бонусом.

– Ты идиот, – пробормотала я, уткнувшись в аптечку, будто там был выход из неловкости.

Вата. Перекись. Лейкопластырь. Только бы не смотреть ему в глаза.

– А ты всё ещё носишь мою толстовку, – заметил он чуть тише, мягко, уже без насмешки.

Я замерла.

– Ну… я думала, ты напишешь. И верну, – пробормотала я, чувствуя, как щёки жгут сильнее.

Он не ответил сразу. Лишь спустя пару секунд сказал негромко:

– Не спеши возвращать.

– Что? – переспросила я, думая, что ослышалась.

Он медленно повернул ко мне голову, в голосе было что-то новое – усталое, но будто… решившееся.

– Эти два дня я много думал, – сказал он. – И хотел тебя отпустить. Честно.

Моё сердце снова дёрнулось, но теперь уже вниз, будто меня столкнули с высоты.

– Но раз уж ты сама пришла…

– То что? – прошептала я.

Он чуть склонил голову и усмехнулся, так, как только он умел – дерзко, нагло, с оттенком того самого Леона, которого я знала.

– То продолжаем в прежнем режиме, – лениво бросил он. – С Егором всё утрясли, так что утром жду тебя с кофе. Не пролей ни капли. И запомни – я пью без сахара, но с идеальной подачей.

– Ты это сейчас серьёзно?

– Ага, – пожал он плечами, как будто речь шла о погоде, а не о моём эмоциональном коллапсе.

– Какой же ты! – вспыхнула я, не выдержав. И, не сдержавшись, прижала вату с перекисью к его губе с такой силой, что он тут же зашипел:

– Ай! Тихо, ведьма! Оно жжётся!

– Вот и отлично, – буркнула я, упрямо продолжая держать. – Это тебе за кофе. И за “прежний режим”.

Он хмыкнул, сдерживая смех:

– Ага. Всё ясно. Началось. Вернулась – и снова мучаешь.

Я стиснула зубы, борясь с улыбкой.

– А ты думал, будет легко?

Он посмотрел на меня долго. Глубоко. И немного тише сказал:

– Нет. Но почему-то всё равно рад, что ты здесь.

И тут я снова почувствовала, как земля под ногами слегка поплыла.

14

На следующий день я проснулась ни свет ни заря – кажется, было около шести.

Дом ещё спал. За стеной тихонько посапывал Тимофей – мой младший брат. Где-то вдалеке, на кухне, мерно тикали часы.

Стараясь не шуметь, я накинула халат, захватила полотенце и выскользнула из комнаты. Ванная находилась в конце коридора, между спальней родителей и комнатой Тимы. Главное – не разбудить никого.

Плеснув в лицо холодной водой, я встала перед зеркалом.

Большие зелёные глаза, густые брови, пухлые губы.

Я знала, что многим парням казалась симпатичной. Да и девчонки в классе нередко делали комплименты.

Но была ли я по-настоящему красива?

На фоне утренней неуверенности это казалось вопросом вселенского масштаба. Особенно если вспомнить разбитую губу Леона и его наглую ухмылку.

Я вздохнула и провела ладонями по лицу.

Нет времени на философию – сегодня мне предстояло начать утро не с кофе для себя, а для одного… слишком самоуверенного типа.

Лера с Дашей уже ждали меня около подъезда.

Лера зевала, накинув худи поверх школьной формы, а Даша, как всегда бодрая с утра, листала что-то в телефоне.

– Ну наконец-то, принцесса! – протянула Лера, увидев меня. – Мы уж думали, ты решила прогулять.

– Ага, – хмыкнула Даша, – или смылась в мужское общежитие пораньше —за новым трофеем.

– Очень смешно, – пробормотала я, натягивая рюкзак на плечо. – Слушайте, девочки, давайте зайдём по пути в кофейню?

– В какую? – насторожилась Лера. – Та, что за спортплощадкой? Она же не по дороге.

– Да, она. Просто… мне нужно туда. Срочно. Очень срочно.

Они переглянулись.

– Кофе не терпит, да? – ухмыльнулась Даша. – Кто-то у нас подсел, по-моему.

– Раньше не наблюдала у тебя такой любви к кофеину, – протянула Лера с подозрением.

Я закатила глаза, но сердце уже билось чаще.

Ну конечно, они бы не были собой, если бы не начали подколы.

– Просто очень хочется. Пожалуйста. Обещаю – компенсирую булочками.

Секунда молчания. Потом Даша фыркнула:

– Ладно-ладно, ты только не умри от кофеиновой ломки по дороге.

– Делай круг, – махнула рукой Лера. – А мы за тобой.

Мы свернули с привычного маршрута, углубляясь в спальные кварталы, где едва-едва начинали открываться первые жалюзи и пахло свежим хлебом.

Я почувствовала, как волнение внутри нарастает, ведь впереди меня ждал Леон… и очередной рабочий день по поручениям.

Мы дошли до кофейни к 8:03. У входа всё ещё пахло тёплым деревом и только что сваренным эспрессо.

Вывеска «Coffee Day» лениво моргала неоном, словно тоже только проснулась.

– Ну давай, кофеинозависимая, – усмехнулась Даша, приоткрывая передо мной дверь. – Мы с Лерой подождём снаружи, а ты бери своё зелье бодрости.

«– Зелье? – хмыкнула я про себя. – Скорее, подношение местному богу высокомерия.»

Я вздохнула и вошла внутрь. Бариста – молодой парень с розовой прядью и пирсингом в брови – весело подмигнул:

– Привет! О, ты сегодня одна? Где твои подружки?

– На страже у двери, – пробормотала я.

– Девочка блондинка с каре тоже?

– Лера?

Его глаза чуть расширились при её имени.

– Да, она тоже здесь, – подтвердила я.

На его лице промелькнуло странное выражение – не совсем улыбка, не совсем удивление.

– Что будешь заказывать?

– Один чёрный кофе, без сахара. В самый обычный стакан. Только аккуратно, пожалуйста.

Он прищурился:

– Опасная миссия?

– Почти. Если пролью – оторвут руки.

– Страшно представить, кто у тебя там начальник, – фыркнул он, ловко наливая кофе. – Держи. Иди с миром. И сухими пальцами.

Я кивнула, прижимая стакан к себе, как святыню, и выскочила обратно на улицу.

Там меня уже ждали две пары прищуренных глаз.

– Это тебе? – уточнила Лера.

– Нет, просто захотелось прогуляться, – фыркнула я.

– Подозрительно, – Даша откинула челку со лба. На её лице промелькнуло что-то между догадкой и интересом. – Чёрный горький эспрессо? А где твой обычный сладенький раф?

– Ну, вкусы меняются, – пробормотала я.

– Кстати… – я понизила голос, плавно уходя от темы кофе – Бариста, похоже, интересуется Лерой. Он спросил, где она. И глаза у него… прям засияли.

На лице Леры вспыхнул неподдельный интерес:

– Серьёзно?

– Вот это поворот, – усмехнулась Даша.

– Да вам, наверное, показалось. Сомневаюсь, что я ему нравлюсь, – замотала головой Лера.

И именно в этот момент в кофейне громко заиграла музыка:

«А у меня во дворе ходит девочка с каре…»

Мы с Дашей переглянулись и громко расхохотались.

– Да, похоже, не показалось, – усмехнулась я.

– Совсем не показалось, – поддержала Даша, всё ещё смеясь.

Лера прижала обе руки к пылающим щекам:

– Всё, девочки, ни слова больше! – и засеменила вперёд с самым серьёзным лицом, на какое была способна.

Мы зашагали следом. Я крепче прижала стакан к груди – будто в нём было не просто кофе, а ключ ко второй, секретной части моего утра.

Как только мы свернём за угол – начнётся другая история.

Та, о которой они не должны были знать.

Чем ближе мы подходили к школе, тем громче гудели шестерёнки в моей голове.

Как, как мне провернуть доставку кофе одному особенно высокомерному субъекту и при этом не спалиться перед девчонками? Он уже наверняка стоял у чёрного входа, как король задворков. Но как отмазаться? Они явно что-то заподозрят…

На первой ступеньке ко входу я резко застыла. Телефон мигнул сообщением:

«Александра, Александра

Этот город наш с тобою

Стали мы его судьбою

Ты вглядись в его лицо…

Где мой кофе?»

Я уставилась в экран, как в древний манускрипт.

Сначала – лёгкая истерика.

Потом – нервный смешок.

А потом – осознание: он реально цитирует «Москва слезам не верит».

Он что, фанат советского кино?

Превосходно. Ещё один пунктик в списке его… странностей.

– Всё нормально? – Лера, уже шагнув вперёд, обернулась. – Ты замерла, как будто скриншотнулась.

– Я… просто вспомнила, что кое-что забыла, – промямлила я.

– Утюг? Котлету в микроволновке? – усмехнулась Даша, прищурившись.

Я фыркнула, пряча неловкость:

– Очень остроумно.

– Мы тебя знаем, – Лера скрестила руки. – У тебя этот взгляд… Как будто сейчас совершишь преступление против человечности. Признавайся. Во что опять вляпалась?

Я зависла. Неужели они и правда что-то чувствуют? Вот именно поэтому я не хотела тащить их с собой.

– Да нет, просто… надо передать кое-что одному человеку.

– “Кое-что”? – хором переспросили обе.

– Кофе, – сдалась я, крепче прижимая стакан, будто он священный грааль. – Одному знакомому.

– Ага, конечно, – протянула Даша.

– Что за знакомый? – Лера прищурилась.

– Просто… знакомый, ладно? Мне надо быстро отдать ему кофе и вернуться до звонка.