Текст книги "Под Прикрытием"

Автор книги: Карина Адам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Внимательно слушай лекцию. Потом проверю, как ты справилась, – пробормотал он, уже почти засыпая.

Я уставилась на доску, пытаясь хоть что-то записать, но в голове гудело только одно: «Что, чёрт возьми, я здесь делаю?»

Весь урок я сидела как на иголках, будто на допросе в каком-нибудь фильме про шпионов. Пальцы судорожно водили ручкой по строкам, курсивно выводя каждое слово за преподавателем. Почерк плясал, как пьяный на дискотеке, но я старалась – если уж писать, то без ошибок. Леон ведь обещал проверить. Да-да, конечно, прямо как преподаватель.

А он…

Спокойно посапывал рядом, будто у нас тут не гимназия, а пятизвёздочный курорт с режимом тишины и заботы о сне гостей. Губы его чуть тронула ленивая усмешка, будто он видел какой сон с привкусом триумфа.

Я испепеляла его взглядом так яростно, что в другой реальности его брови, возможно, уже загорелись.

Вот же засранец.

Наглый, самодовольный и абсолютно уверенный, что я буду тут сидеть и строчить для него конспекты. А самое обидное – я действительно сидела и строчила.

Урок тянулся мучительно долго. Я уже почти закончила третью страницу, когда заметила, что Леон чуть шевельнулся. Он приоткрыл один глаз, поймал мой испепеляющий взгляд и лениво ухмыльнулся.

– Если ты так продолжишь пялиться, – пробормотал он негромко, даже не поднимая головы, – я сочту это за то, что ты ко мне неровно дышишь.

Я чуть не уронила ручку. Он что, издевается?! Щёки вспыхнули, как будто кто-то приложил к ним утюг.

– Во снах только, – процедила я сквозь зубы, стараясь вернуть себе лицо и сосредоточиться на следующем пункте в конспекте.

Но в груди уже что-то дрогнуло. Совсем не по плану.

7

После того как моя короткая, но унизительно запоминающаяся карьера личного писаря Леона Демидова подошла к концу, он молча кивнул мне и направился к чёрной двери. Той самой, что вела прочь из царства золотых мальчиков – и обратно в мой мир, где я всё ещё оставалась никем.

Я догнала его, отставая всего на пару шагов, стараясь ступать как можно тише. Он не обернулся, не произнёс ни слова – просто привычно откинул дверцу и, как всегда, вежливо придержал её, чтобы я прошла первой.

– Это теперь твоя новая должность? – пробормотала я, проходя мимо него. – Дверной джентльмен?

– Только для избранных, – лениво отозвался Леон. – И только по особым случаям.

Мы снова оказались в узком, слегка промозглом коридоре, ведущем к чёрному выходу из их гимназии. Слабый свет, прохладный воздух и это странное ощущение, будто идёшь по запретной территории – всё навевало чувство нереальности.

– Спасибо… – выдавила я неловко, глядя себе под ноги. – За то, что помог.

Он хмыкнул.

– Помог? Ты меня использовала, чтобы выкрасть трусы Титова. Думаешь, такое забывается?

– Эй! – Я остановилась. – Во-первых, это был спор! А во-вторых… ты сам согласился.

Он обернулся медленно, будто с трудом сдерживая ухмылку.

– Знаешь, мне нравится смотреть, как ты оправдываешься. Особенно, когда краснеешь.

– Я не краснею, – поспешно возразила я, чувствуя, как уши начинают предательски гореть.

– Конечно, конечно, – кивнул он с той самой дразнящей ухмылкой. – Ты просто… слегка порозовела. Чисто от холода.

– А ты, я смотрю, специалист по оттенкам смущения, да? – фыркнула я, скрестив руки на груди. – Это тоже входит в твои должностные обязанности? Или ты просто от скуки решил переквалифицироваться в человеческий термометр?

Он прищурился, но с губ улыбка не исчезла.

– Нет, просто у меня отличный глазомер. Особенно в таких… случаях.

– Интересно, сколько ещё “случаев” ты сканировал, прежде чем стать таким знатоком? – я приподняла бровь. – Или ты коллекционируешь реакции людей, как я… кое-что другое.

Он на секунду замер – его ухмылка чуть дрогнула. Похоже, вспомнил.

– Осторожней, – протянул он, в голосе скользнула ленивая угроза. – Ещё одно слово – и я объявлю войну. А ты ведь знаешь: я не из тех, кто проигрывает.

Я усмехнулась.

– А я не из тех, кто сдаётся. Так что давай, Демидов. Начинай войну. Только учти – в этот раз дверь ты держать не будешь.

Он посмотрел на меня прищуренно, а потом вдруг громко расхохотался, запрокинув голову. Смех у него был слишком громкий для коридора – и слишком настоящий, чтобы быть просто игрой.

– А ты, блондиночка, умеешь удивить, – усмехнулся он, покачивая головой. В его улыбке было что-то… чертовски притягательное. Опасное. Как у человека, который привык играть с огнём – и никогда не обжигаться.

Я вскинула бровь, стараясь сохранить невозмутимость, хотя внутри всё дрогнуло.

– Вообще-то я натуральная, – фыркнула я. – В отличие от твоей скромности, которой, кажется, не было с рождения.

Он хмыкнул, сделал шаг ближе, слегка наклонился.

– Не было, – согласился он почти шёпотом. – И, честно говоря, мне это никогда не мешало.

Я закатила глаза, пытаясь скрыть, как предательски перехватило дыхание.

– Вот именно. Ты – живое доказательство, что скромность не всегда добродетель.

Он расправил плечи, будто ему действительно льстила эта реплика, и снова двинулся по коридору.

– Значит, тебя не пугает отсутствие добродетели? – бросил он через плечо. – Интересно.

Я догнала его, стараясь не показать, как колотится сердце.

– Я просто умею отличать понты от реальной опасности, – парировала я. – А ты, Леон, на понты тратишь больше энергии, чем на разговоры.

Он усмехнулся, не сбавляя шага.

– Ошибаешься. Разговаривать я умею шикарно. Просто предпочитаю, чтобы меня слушали… не ушами.

Он остановился у лестницы, ведущей вниз – к тому самому чёрному входу, через который он уже не в первый раз проводил меня наружу. В сторону соседней школы, где меня давно ждали обычные коридоры, одноклассники и реальность.

– А ты, по-моему, слушаешь слишком внимательно, Саша, – добавил он, повернув голову.

Я скрестила руки на груди.

– Да я вообще стараюсь тебя не слушать. Просто у тебя голос громче моего здравого смысла.

Он прыснул со смеху – уже сдержаннее, но с тем же самодовольством в глазах.

– Тогда держись за него крепче, блондиночка. Он тебе пригодится. Особенно теперь, когда ты официально стала частью моего расписания.

Я замерла на месте.

– Чего?

Он обернулся на лестнице, лениво приподняв бровь:

– Ты ведь не думала, что я вот так просто отпущу свою личную служанку?

– Леон… – начала я, но он уже скрылся за поворотом, оставив после себя запах кофе – и неприятно приятное предчувствие новых проблем.

– Во сколько у тебя большая перемена на обед? – раздался его голос сверху. Он стоял на пролёте выше, перегнувшись через перила с ленивым интересом в глазах.

– Что?! – Я прищурилась. – Разве сегодня я не помогла тебе?

Он наклонился чуть ниже, как будто разглядывал экспонат в музее.

– Да, и за это твоя очаровательная мордашка получит приятный бонус… – Он сделал паузу, будто смаковал слова. – В виде отдыха от меня на целых пару часов.

– Щедро, – пробурчала я. – Прямо как отпуск на Бали. Только без Бали… и без отпуска.

Он усмехнулся:

– Ты не представляешь, сколько людей мечтают об этом бонусе. Цени, пока дают, блондиночка.

– Ох, я ценю. Даже подумываю внести тебя в список благотворителей. Где-то между стоматологом и комаром, что укусил меня прошлым летом.

Он театрально приложил руку к сердцу:

– Больно. Но справедливо. Ладно, не скучай. Вернусь – и, возможно, с новыми… заданиями.

– Вернёшься – и получишь тапком.

Он только хмыкнул и, не оборачиваясь, скрылся за углом, оставив меня одну у выхода. И с ощущением, будто только что согласилась на что-то гораздо большее, чем просто “спор”.

8

Я едва успела выскользнуть через чёрный вход, как дверь за спиной с глухим щелчком захлопнулась. Мгновение постояла, глубоко вдохнула – и пошла по дорожке между школьными зданиями. Слева – элитная гимназия для мальчиков, где золотые короли вроде Леона Демидова строили свои игры. Справа – моя школа. Обычные коридоры. Обычные лица. Обычная я. Или уже не совсем.

На перемене возле кабинета литературы я заметила Леру и Дашу. Они стояли у окна, но как только увидели меня, сразу пошли навстречу.

– Ну наконец-то! – выдохнула Даша. – Мы уже думали, ты реально сорвалась!

– Ты в порядке? – Лера окинула меня внимательным взглядом. – Мы сказали, что ты домой побежала – ну, ты же сама так написала…

– Да, спасибо, что прикрыли, – быстро кивнула я. – У меня… экстренная ситуация. Шанс был – и я… Ну, короче, действовала по обстоятельствам.

– Из-за… месячных? – Даша понизила голос, как будто это было кодовое слово.

– Ага. – Я кивнула и отвела взгляд, делая вид, что вся такая смущённая.

Они кивнули с пониманием, но Лера чуть прищурилась.

– У нас с тобой один цикл, – напомнила она тихо. – Ты уверена, что у тебя сейчас?

Я замерла на долю секунды, но быстро собралась.

– Да, просто что-то сдвинулось. Стресс, гормоны, ты сама знаешь.

Лера ещё пару секунд смотрела на меня, потом медленно кивнула.

– Ну ладно… просто странно, что ты не переоделась. Если была дома.

– Ой, – я нервно хихикнула. – Я в спешке забыла. Там всё происходило в панике, знаешь ли. Вроде бы взрослые люди, а я как в квесте.

– Уж это точно, – Даша усмехнулась. – Саша в квесте – это теперь наш стиль.

Я что-то пробормотала и поспешила от них отойти. Внутри всё горело – как будто Лера своим взглядом копалась у меня в мыслях. Ещё чуть-чуть – и она бы вытянула оттуда всю правду. Надо было срочно перевести дыхание. Уйти. Стереть с лица следы элитного ада.

Женский туалет был почти пуст. Только слабое гудение вентиляции и капающая с крана вода. Я зашла внутрь, надеясь успеть привести себя в порядок до звонка, но стоило закрыться в кабинке, как дверь распахнулась – и я сразу узнала шаги.

Вероника.

Она появилась в зеркале, как всегда – идеальная укладка, идеальный макияж и идеально приподнятая бровь, когда наши взгляды встретились.

– Ну надо же, Козловская снова спустилась с Олимпа, – язвительно произнесла она, поправляя блеск на губах. – Как там твои «метеоризмы»? Все поверили, что ты сбежала из-за месячных. Даже подружки.

Я медленно вышла из кабинки, не сводя с неё взгляда.

– Я не сбегала. Я выиграла спор. Или ты забыла?

Вероника повернулась ко мне, с наигранным удивлением.

– Спор? Ах да, этот цирк с трусами. Ты серьёзно всё ещё думаешь, что я тебе что-то должна?

– Думаю, да. – Я скрестила руки на груди. – Ты ж при всех сказала: если я выиграю, ты целый месяц таскаешь мне кофе. Где он?

– А ты не боишься, что я тебе туда плюну?

– Золотова, у тебя мозги напрочь отсутствуют? – Я фыркнула. – Ты же сама это предложила. За язык тебя никто не тянул с этим дурацким кофе.

Она усмехнулась, криво, по-змеиному.

– Я передумала. Кто вообще сказал, что это были трусы Егора Титова? Вдруг ты из дома отцовские притащила? Или купила в «Глории Джинс» для правдоподобности?

– Тогда зачем ты вообще это всё затеяла?

– Скучно было. Решила лохушек развести. Посмотреть, кто клюнет.

Я подошла ближе.

– За языком следи.

Вероника шагнула навстречу, совсем близко.

– То же самое могу сказать и тебе, Козловская. Если не хочешь по своему красивому личику ногтями получить.

Мы стояли почти вплотную, и воздух между нами дрожал от напряжения.

– Осторожнее, Вероника, – сказала я холодно. – Ты только что подписала себе приговор. Потому что я – не лохушка. Я – твой самый большой просчёт.

Она медленно отошла назад, как будто ей вдруг стало не по себе, но уже через секунду на её лице снова появилась наигранная усмешка.

– Посмотрим, Козловская. Посмотрим, кто здесь просчёт.

И, хлопнув дверью, она вышла, оставив после себя запах дорогих духов и ощущение приближающейся бури

Я постояла пару секунд, вглядываясь в своё отражение в зеркале. Щёки горели, руки дрожали – не от страха, нет. От злости. И от этого мерзкого чувства, когда тебя пытаются выставить посмешищем, но не выходит… пока не выходит.

Я вытерла руки, вдохнула поглубже и вышла в коридор.

Возле стены стояли Лера и Даша. Они уже ждали – наверняка обсуждали меня.

Когда я подошла, Лера скрестила руки на груди и смерила меня долгим взглядом.

– Всё нормально? – спросила Даша, явно уловив моё напряжение.

– А что не так? – я натянуто улыбнулась.

– Просто выглядишь… как будто готова втащить кому-то, – хмыкнула она.

Я фыркнула.

– Лучше бы по расписанию раздачи кофе стояла сейчас одна знакомая особа, – пробормотала я и отвернулась.

Лера всё ещё смотрела на меня пристально.

– Ты точно из дома возвращалась?

Я встретилась с ней взглядом.

– А ты всё ещё не можешь поверить, что у меня цикл сбился?

Она чуть склонила голову, но ничего не ответила. Просто молча пошла вперёд, давая понять, что разговор на этом окончен… пока что.

Я медленно двинулась следом. Но внутри всё гудело.

Вероника не оставит это просто так. Это была только разминка.

Большая перемена началась с привычной суеты – грохот стульев, громкие голоса и топот по коридорам. Школа будто ожила. Я, Лера и Даша вышли из класса вместе с потоком остальных, направляясь в сторону столовой.

– Если сегодня снова дадут макароны с рыбной котлетой, я устрою бунт, – пробурчала Даша, щурясь на свет из окон.

– А если будет плов? – лениво спросила Лера.

– Тогда я передумаю. Пока.

Я шла между ними, кивая машинально, но мысли были совсем не о еде. Обрывки утреннего разговора с Леоном снова и снова всплывали в голове.

«Во сколько у тебя большая перемена?»

«Ты хочешь, чтобы я пришла?»

«Я тебя ждать не собираюсь».

«Ну как знаешь. Место ты знаешь».

Я сглотнула. Он будет ждать. Или уже нет.

Я посмотрела на часы и прикинула расстояние до заднего входа в гимназию. Если поторопиться – успею. Если не облажаюсь.

– Девочки, – остановилась я на полпути. – Я не пойду в столовку.

– Что? – синхронно удивились обе.

– Забыла… я обещала физичке зайти. Помнишь, Даш, я пропустила прошлую тренировку? Она просила поговорить.

– Прямо на обеде? – Лера прищурилась.

– Ну, да. Она сказала – если не приду сегодня, то в журнал поставит пропуск, – я изобразила страдальческую гримасу. – Так что спасаю честь школы и собственный рейтинг.

– Мгм, – Лера всё ещё смотрела с подозрением, но промолчала.

– Удачи, – хмыкнула Даша. – А мы тогда займём очередь. Если что – скину тебе фото котлеты.

Я кивнула, развернулась и поспешила в другую сторону, стараясь идти быстро, но не вызывать лишнего внимания.

Как только завернула за угол, перешла на бег.

Узкий переулок между корпусами. Высокий забор. Знакомая чёрная дверь, у которой всё началось.

И – силуэт.

Леон облокотился на стену, скрестив руки на груди, как будто и не думал торопиться. Его взгляд скользнул по мне – снизу вверх – с ленивым, почти насмешливым интересом.

– Опаздываешь, – протянул он. – Я уже начал думать, что ты слилась.

Я тяжело выдохнула, остановившись перед ним.

– А ты, смотрю, из тех, кто не прощает задержек?

– Я из тех, кто не любит, когда его забывают.

Он выпрямился, подошёл ближе и сдвинул брови.

– Ну что, блондиночка. Готова к следующему раунду?

9

– Раунду чего? – нахмурилась я. – Это что, бойцовский клуб?

Леон фыркнул, едва сдерживая смешок, и посмотрел на меня так, будто вот-вот вручит медаль за остроумие.

– Мне нужно ненадолго выйти из гимназии. Ты подменишь меня на уроке французского.

У меня буквально челюсть отвалилась.

– Что?!! Ты с ума сошёл?!

– Да пока вроде нет. В полном здравии, без справки, – лениво усмехнулся он, словно обсуждали не дерзкий побег, а прогноз погоды.

– Леон! Я серьёзно!

– Так я тоже вроде не шучу.

Я подалась вперёд, почти грозясь ткнуть его в лоб.

– После всего, что ты уже выкинул, ты ещё надеешься, что я полезу на абсурд нового уровня?

– Ага. Учитывая, что тебе это даже нравится.

– Мне нравится? Да у тебя мания величия!

– Комплектуется харизмой, – подмигнул он. – Ну так вот. После последнего моего прикола меня без разрешения родителей вообще не выпускают ни на шаг. Даже на улицу. У нас тут почти тюремный режим – только без баланды.

– Так в чём проблема? Получи это разрешение и делай, что хочешь!

Он вдруг посерьёзнел. Взгляд стал тяжёлым, как будто разговор внезапно переместился на другую глубину.

– В этом и проблема, Блонди. Я не могу обратиться к ним.

Я сбавила тон.

– Почему?

Он отступил на шаг, будто между нами выросла невидимая стена.

– Прости. Мы с тобой ещё не настолько близки, чтобы я тебя посвящал в наши… семейные проблемы.

Я замолчала. Часть меня хотела уцепиться за эту трещину в его образе – впервые он выглядел не дерзким и самоуверенным, а… одиноким. Но другая подсказывала: не лезь. Он сам решит, впускать или нет.

Я выдохнула и буркнула:

– Я девушка. Как ты говоришь, «Блонди». Не брюнетка. Не парень. Как ты вообще себе это представляешь?

Он ухмыльнулся, будто именно этого и ждал.

– Наденешь мою толстовку. Капюшон на голову. Уткнёшься в парту. Всё. Стиль «интроверт, который не выспался». Я в нём работаю уже не первый год.

– Что?!

Он рассмеялся – звонко, как будто рассказал отличный анекдот.

– Не бойся. На последнем уроке я довёл мадам Дюбуа до состояния, близкого к нервному. После моего «музыкального перерыва» с колонкой и рэпом на французском, она, думаю, будет благодарна, если я просто буду молчать. Или хотя бы дышать в другую сторону.

– И ты уверен, что она не заметит, что я – это не ты?

– На этом этапе она просто молится, чтобы я не вёл себя как кретин. Увидит, что я – ну, ты – лежишь и молчит, решит, что я заболел. Или, не знаю… обрел дзен.

– А если она всё-таки подойдёт?

– Скажешь что-то невнятное по-французски. Желательно с хрипотцой. Или кашляни громко – сойдёт за простуду. Я, кстати, специально не брился сегодня. Будет больше правдоподобия.

Я уставилась на него, прищурившись:

– Ты что, репетировал этот сценарий заранее?

– Конечно. У меня всё по плану, Блонди. Просто ты в него ещё не вписалась. До сегодняшнего дня.

– А если кто-то из парней заметит? Кто-то заговорит? – я всё ещё пыталась найти лазейку, чтобы выскользнуть из этого цирка.

– Я предупредил Егора, что мой личный секретарь будет вместо меня. Он, если что, тебя прикроет.

Я замерла, моргнув.

– Подожди… Титов?

– Ага, – кивнул Леон, как будто речь шла о каком-нибудь скучном дяде из налоговой.

– Вы дружите?

– С первого класса. Уже как одиннадцатый год пошёл.

– Что?! – у меня в голове что-то щёлкнуло. Или сломалось.

Он рассмеялся, явно наслаждаясь эффектом.

– То есть… ты ж без проблем мог тогда дать мне его трусы и отпустить восвояси! – я уставилась на него с возмущением. – Зачем тогда весь этот театр, угрозы, охрана, допрос с пристрастием?

Леон склонил голову на бок и, совершенно не стесняясь, пожал плечами:

– Тогда у меня бы не было моего личного помощника Шурика.

– Меня зовут Саша.

– Не спорю. Но в моей голове ты уже официально Шурик. С личным доступом к зоне ограниченного доступа и уровнем допуска «выше директора».

Я закатила глаза.

– То есть ты просто использовал мой гениальный провал ради того, чтобы прибрать себе раба?

– Помощника, – поправил он важно. – Очень ценного, между прочим. В следующем месяце выдам тебе бейдж.

– Лучше выдай мне компенсацию морального ущерба.

– Выдам. Своей толстовкой. В ней тепло, уютно и абсолютная анонимность.

Я вздохнула.

– Ужас. Я соглашалась на глупости, но это – уже новое дно.

– Добро пожаловать, Шурик. Здесь тепло, весело и всегда есть план «Б».

10

Я стояла у заднего чёрного входа, кутаясь в огромную серую толстовку с гербом гимназии на груди. Толстовка была настолько велика, что я буквально терялась в ней: рукава сползали почти до колен, а капюшон – если надеть – закрывал мне половину лица. Герб с золотым львом и латинским девизом выглядел внушительно – и, что важно, убедительно.

– Ты уверена, что справишься? – спросил Леон, лениво облокотившись о перила.

– Нет. Абсолютно. – Я натянула капюшон глубже. – Но выбора у меня, кажется, нет.

– Вот и отлично. Главное – не разговаривай. Делай вид, что не выспался и не хочешь жить. Это мой обычный образ на французском.

– Образ? Леон, у тебя там культ личности?

– Пожалуйста, не разрушай миф. – Он подмигнул и слегка подтолкнул меня в спину. – Вперёд, Шурик. Покори зал ожидания ада.

Я вошла. И тут же пожалела об этом.

Коридоры гимназии звучали. Они не просто были заполнены мальчишками – они гудели, вибрировали, как улей, набитый слишком уверенными в себе пчёлами в дорогих кроссовках. Стены сияли мрамором, а потолки были выше, чем моя самооценка после первой неудачи. Я медленно двигалась по коридору, стараясь слиться с окружающей средой. Что было сложно. Очень.

– Эй, Леон! Чё с тобой? – кто-то хлопнул меня по спине. Я вздрогнула и пискнула… ну, почти пискнула. Вовремя прокашлявшись и опустив голову.

– М-м… не выспался, – прохрипела я низким голосом, одновременно стараясь звучать как Леон и не задохнуться от паники.

– Ха! Похоже, вчера опять всю ночь в доте рубился! – и парень, не дожидаясь ответа, бодро протопал дальше.

Я чуть не рухнула прямо на полу. Первое испытание пройдено. Меня приняли за… этого чокнутого принца.

Шагая дальше, я ощущала на себе взгляды. Они были разные – скучающие, оценивающие, насмешливые. Один даже явно смотрел мне в глаза, но потом скосился ниже, к моим ногам. Или… нет. Нет-нет, он что-то понял? Я ускорилась, почти побежала, стараясь спрятаться за каким-нибудь шкафчиком, но коридор, казалось, никогда не заканчивался.

Наконец – дверь. Класс французского.

Я открыла её медленно, как в триллере, где за дверью – либо спасение, либо акула с дипломом.

– Месье Демидов, как неожиданно… рано, – прозвучал голос мадам Дюбуа, и в нём уже чувствовалась смесь усталости и предчувствия катастрофы.

Я молча кивнула, прошла к самому дальнему месту у окна и… рухнула на парту лицом вниз. План: не двигаться. Не дышать. Притвориться мёртвым. Или хотя бы отравленным школьной столовкой.

Вибрация телефона в кармане почти заставила меня подпрыгнуть. Я отошла в уголок коридора, достала телефон – сообщение в общем чате:

Лера:

«Саша, ты где? Математика началась, а тебя нет.»

Даша:

«Ты что, опять застряла в туалете? Или сбежала? »

Я быстро огляделась – вокруг шумные парни, гул голосов, я одна в чужой школе в серой толстовке с гербом гимназии, под которой прячусь от учительницы французского и, возможно, всей оставшейся совести.

Саша (печатает):

«Девочки, у меня жутко разболелся живот… Я ушла домой. Пожалуйста, прикройте на математике, скажите, что плохо себя чувствую.»

Лера (почти сразу):

«Ого. Опять? У нас же цикл в одно время…»

Даша:

«Лер, не начинай! Может, и правда живот, ты что, не помнишь её после той шаурмы на вокзале?»

Саша:

«Да-да! Это точно она! Всё, я пошла валяться под одеялом. Люблю вас!»

Стерла пот с лба (а может, это было отчаяние), убрала телефон и выдохнула.

– Врёшь – врёшь до конца, Козловская, – пробормотала я себе под нос.

Я только улеглась на парту, натянув на голову капюшон серой толстовки,стараясь выглядеть как можно менее живой. В идеале – как мебель. Как подоконник. Как забытая сумка. Всё, что не требует ни голоса, ни лица, ни… женской внешности.

Класс уже наполовину заполнился. Кто-то спорил, кто-то смеялся, один парень пронёсся мимо, пахнущий жвачкой и одеколоном одновременно. У меня в голове звенело от волнения, как будто я по ошибке проникла в улей. Ну, в общем, так и было.

И тут… шух – на мою парту упал скомканный листочек. Я вздрогнула, как от выстрела. Обернулась. Позади, у окна, Егор Титов лениво склонился на стуле, будто и не он только что метнул этот бумажный снаряд.

С опаской я развернула записку. Почерк размашистый, чуть небрежный – мужской, уверенный.

«Шурик, не трусь. Если что, прикрою. Просьба Леона. Только не попадайся француженке.

P.S. Не забудь вздыхать , будто тебе скучно. Будет правдоподобно.»

У меня перехватило дыхание.

Шурик.

Так он правда думает, что я – это Шурик. Не Саша, не Козловская, не та девчонка, что по его милости бегала за… эээ, трофеями. И это даже с учётом того, что я сейчас выгляжу как косплей-на-будущий-срыв-нервной-системы в его серой толстовке.

Я уставилась на его спину, а внутри всё сжалось.

А вдруг он всё знает?

А вдруг он просто прикалывается надо мной, и сейчас – только вопрос времени, когда он вслух скажет: «А ну-ка, встань, Шурик. Или, может, всё-таки – Сашенька?»

А вдруг весь этот класс знает? А вдруг это ловушка? Камеры? Скрытая передача? Пранк?

Я глубже втянулась в толстовку, притворившись, что умираю от скуки, как и велено в записке.

Но на всякий случай ногой отодвинула рюкзак поближе, чтобы в любой момент схватить его и… бежать.

– Леон! – голос мадам Дюбуа пронёсся по кабинету, как выстрел. – Мы с вами не в курсе, что происходит? Или снова пришли на урок, чтобы поспать?

Вот блин, что за подстава! Леон же уверял меня, что эта ведьма его даже не тронет! Что после последнего конфликта она его стороной обходит, как чумного! Ага, обходит. Прямо к доске зовёт.

Я вздрогнула, прижала листок к коленям и опустила голову.

Молчи. Просто молчи.

– Ну-ну, – Дюбуа вскинула бровь. – С таким энтузиазмом вы далеко пойдёте. Прямо до пересдачи.

Она вернулась к объяснению темы. Кто-то хихикнул в углу. Я втянула голову в плечи и ещё сильнее натянула толстовку, будто в ней можно было спрятаться.

Егор Титов сидел через ряд, и я чувствовала – он поглядывает на меня. Не враждебно. Не исподлобья. Просто… слишком внимательно.

Мне вдруг стало душно. Слишком душно. Я боялась пошевелиться, выдать себя не тем жестом, не тем поворотом головы.

И уж тем более – заговорить.

Мой голос сдал бы меня в ту же секунду.

“Просто продержись. Просто досиди этот чертов урок. Без звука. Без движений. Без паники.”

11

После того, как наконец зазвучала спокойная мелодия, означающая конец урока, я судорожно выдохнула.

До меня не сразу дошло, что это был звонок на перемену.

В моей обычной школе звонок больше напоминал сигнал воздушной тревоги – визгливый, истеричный, как будто кого-то срочно нужно спасать.

А тут – будто кто-то включил музыку из спа-салона.

Гимназия для золотых мальчиков, ничего не скажешь.

Я поднялась, стараясь не выдать паники. Голова опущена, капюшон надвинут до самого носа , шаг быстрый – мне просто нужно добраться до лестницы, не встречаясь ни с чьими взглядами.

Толпа мальчишек хлынула в коридор, и я почти слилась с ней, но…

– Шурик! – окликнул кто-то сзади.

Я резко свернула в сторону, будто не услышала. Ещё чуть-чуть… ещё пара шагов…

– Эй, Шурик, стой!

Рука легла на моё плечо. Я вздрогнула и попыталась вывернуться, но стало только хуже – Егор Титов уже стоял прямо передо мной.

Я отвернулась, стараясь прикрыть лицо капюшоном, словно он был щитом от рентгеновского взгляда.

– Ну ты даёшь, – сказал он, подходя ближе. – Видел, как ты сидел. Будто тебя током било. Особенно, когда француженка на тебя посмотрела.

Он прищурился.

– Ты точно из нашей школы?

Я отвела взгляд. Кивнула. Очень по-мужски. Или как мне казалось “по-мужски”.

– Странный ты какой-то. Молчаливый.

Он чуть наклонился.

– Но знаешь, мне даже стало интересно. Леон вечно что-то выкидывает, но если он тебя попросил – значит, ты ему доверяешь. А я доверяю ему.

Он усмехнулся, и в голосе было что-то вроде подбадривающей насмешки.

– Так что, Шурик, не трусь. Я тебя прикрою. Как и обещал.

– Чего ты…

Он сузил глаза.

– Ты чего лицо прячешь?

Я снова попыталась сделать шаг в сторону, но Егор молниеносно схватил меня за запястье.

– Что за цирк? Пошли.

– К-куда?.. – вырвалось у меня тонко, почти шёпотом.

– Узнаем. – с серьёзным лицом буркнул он и потянул меня за собой.

Я не успела сопротивляться. Он открыл дверь ближайшего пустого кабинета, втолкнул меня внутрь, закрыл за собой дверь – и, не говоря ни слова, стянул с меня капюшон.

Я замерла.

Воздух будто вытянуло из комнаты, оставив только тишину, в которой отчётливо билось моё сердце – громко, судорожно, будто хотело выскочить из груди. Его пальцы, всего секунду назад лежавшие на моём запястье, горели огнём. Капюшон соскользнул с головы, открывая всё, что я так яростно пыталась скрыть.

Мои волосы. Мои черты лица. Моя… паника. Всё.

Я смотрела в лицо Егора, как кролик на фары машины, зная, что вот-вот произойдёт столкновение – и у меня нет ни малейшего шанса увернуться.

Его глаза. Сначала – удивление. Потом – непонимание. Шок. И, наконец, то самое осознание.

– …Ты не Шурик.

Я судорожно сглотнула. Губы задрожали, но я не могла сказать ни слова. Не сейчас. Не ему.

Егор сделал шаг назад, будто я ударила его током.

– Ты… подожди, что?.. – Он провёл рукой по волосам, его голос стал тише, как будто он разговаривал не со мной, а с собственными мыслями. – Ты девчонка?

Я кивнула. Едва заметно. Маленький, дрожащий кивок – будто подписала себе смертный приговор.

– Ты с ума сошла? – выдохнул он. – Что ты тут делаешь?

Слова, такие простые, обрушились на меня, как лавина. И я… я не выдержала.

– П-пожалуйста, не говори никому! – выкрикнула я, и мой голос сорвался, высокий, почти сломанный. Я зажала рот рукой.

Слишком поздно. Он уже всё понял.

– Какого чёрта… – Он начал шагать по кабинету, будто это помогало ему собраться с мыслями. – Ты переоделась в парня?! В гимназии? Ты вообще понимаешь, куда ты влезла?

Я судорожно вдохнула, пытаясь дышать, но лёгкие будто сжались. Голова кружилась. Земля под ногами больше не казалась реальной.

– Это было… глупое пари, – выдавила я. – Я… я должна была просто зайти, сделать пару шагов и уйти. Но меня поймали… и теперь я здесь. Работаю.

– Работаешь?! – Егор остановился, развернулся ко мне. – Ты что, в кино переиграла?

Он смотрел на меня с таким изумлением, будто я только что призналась, что прибыла с Марса.

Я чувствовала, как по спине стекает холодный пот. Как ладони становятся липкими. Как колени подкашиваются. Я не могла опереться ни на что, кроме стены – и даже она казалась ненадёжной.

– Я просто хотела доказать, что могу, – прошептала я. – Мне сказали, что сюда не пускают девчонок. Что эта школа – как бастион, крепость, неприступная. Я… хотела сделать это. Хотела почувствовать, что я тоже чего-то стою.

Он посмотрел на меня долго, с прищуром. Молчал. А я продолжала нести всё, что бурлило внутри.

– А теперь… я тут. Леон нашёл меня, и вместо того, чтобы сдать, сделал из меня своего… помощника. Слугу. Шурика. Я не знаю, зачем. Не знаю, зачем я вообще согласилась. Но каждое утро, когда я натягиваю этот капюшон, я чувствую, как растворяюсь. Становлюсь кем-то другим.

Я всхлипнула. Настоящий, дрожащий, беспомощный.

– Мне страшно, – призналась я. – Каждый день. Страшно, что кто-то заметит. Что кто-то крикнет «эй, это не парень!», и всё закончится. Что родители узнают. Что меня отчислят. Что ты сейчас просто выйдешь и всё расскажешь. И всё – конец.

Он не ответил сразу.

Я услышала, как он медленно выдохнул. Шаг. Потом ещё. Он подошёл ближе. Я вжалась в стену, не в силах встретиться с ним взглядом. Горло сжалось. Щёки горели. Я не знала, чего ждать.