Текст книги "Укус тени"

Автор книги: Карин Жибель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

8

Воскресенье, 19 декабря

Снег до сих пор идет, однако все слабее и слабее.

Еще очень рано, но Лидии не спится. Она потягивается и опускает ноги на прикроватный коврик. Ее кошмар рассеивается, как только она вылезает из теплой постели. Впрочем, этот кошмар, словно пылкий любовник, снова овладеет ею, когда она опять ляжет в постель.

Она подходит к окну и смотрит через слегка запотевшие стекла. Большой сад за окном навевает на нее тоску. Он всегда навевал на нее тоску, с того момента, когда…

Начинается обычная утренняя рутина: кофе, легкий завтрак, сигарета, душ.

Однако сегодня не совсем обычное воскресенье – это первое воскресенье, которое она проведет в компании со своим пленником. Она заранее этому радуется и придумывает, каким новым пыткам подвергнет убийцу. Вчера ей пришлось устроить ему «выходной», потому что она не может допустить, чтобы он умер слишком быстро.

Сегодня Лидия чувствует прилив энергии. Она готова, выражаясь языком автомобилиста, переключиться на высшую передачу.

Она ненадолго выходит на крыльцо и стоит там, пряча ладони от холода в складках своей шерстяной кофты. Снегопад уже заканчивается, и к ее ногам падают несколько последних снежинок. Кругом очень тихо, природа словно замерла.

Лидия возвращается в дом и бросает взгляд на висящее в коридоре возле двери зеркало.

– Не смотри на меня так, – шепчет она. – В чем ты меня упрекаешь, а?

Ее губы искривляются.

– Нет-нет, не беспокойся… Я не собираюсь убивать его сегодня! Слишком рано. Очень-очень рано. Поверь, ему предстоит еще долго мучиться. Он будет просить у тебя прощения на коленях… Можешь не сомневаться в этом.

Лидия привычным жестом поправляет прическу.

– Но сначала он во всем признается. И отведет меня к тебе. Вот там он и умрет. Умрет так, как ты захочешь. Идешь со мной?..

Лидия направляется в подвал с радостной улыбкой на губах…

Она подкрадывается к Бенуа, словно волчица. Ее узник еще спит. Он укутался в одеяло и лежит к ней спиной. Некоторое время она стоит и смотрит на него. У нее нет ни малейших сомнений в том, что она права. Стало быть, никакой жалости к этому человеку у нее нет.

Лидия не испытывает к Бенуа ничего, кроме ненависти, накопившейся у нее за последние полтора десятка лет. Ненависти, мучившей ее так, что она не спала целые ночи напролет.

Женщина тихонько шепчет:

– Смотри, он здесь… Он в наших руках!

Затем она берет пистолет и, просунув ствол между прутьями решетки, громко кричит. Бенуа, испуганно вздрогнув, просыпается.

Первое, что он видит этим утром, – направленный на него пистолет.

Он медленно поднимается с пола. На его лице видны следы недельного пребывания в тюремных условиях. Он смотрит на оружие, потом переводит взгляд на золотисто-янтарные глаза той, которая держит его.

– Доброе утро, Бенуа… Ты, я вижу, хорошо выспался!

Бенуа ничего не отвечает. Когда на тебя направлен пистолет, лучше помалкивать.

– Я думала о тебе всю ночь, – продолжает Лидия. – Знаешь, а ведь сегодня воскресенье.

– Ну и что? Мы пойдем на воскресную мессу?

– А ты разве веришь в Бога?

– Нет, – вздохнув, признается Бенуа.

– Я тоже не верю. Если бы Бог существовал, разве он стал бы создавать таких чудовищ, как ты?

Бенуа предпочитает отмалчиваться, стоически ожидая, что же будет дальше.

– Нет, мы не пойдем на мессу – мы пойдем на исповедь! Мы ведь так много можем рассказать друг другу… Точнее говоря, это ты очень во многом должен признаться. Исповедаться передо мной… Разве не так, Бен?

– Да, так… Я могу исповедаться перед тобой в том, что хочу есть. И еще в том, что мне ужасно надоело торчать в этой конуре. А еще…

– Нет, все это меня не интересует, – прервала его Лидия. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне о шестом января… Конечно же, я имею в виду шестое января тысяча девятьсот девяностого года…

– Тысяча девятьсот девяностого года? Прошло уже столько лет!..

– Да, но… Иногда происходят события, о которых невозможно забыть даже пятнадцать лет спустя…

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты превосходный комедиант, Бенуа! Неудивительно, что тебе удавалось дурачить свою жену на протяжении стольких лет! Ты умеешь изобразить невинность и запросто ввести в заблуждение кого угодно… Но только не меня… Не меня!

– У меня невинный вид, потому что я невиновен! Такая мысль тебе в голову не приходила?

– Твоя ложь меня раздражает, Бен…

Лидия отходит назад, к своему стулу. Там, укрывшись в темноте и словно бы отойдя от входа в преисподнюю, она закуривает сигарету.

– А у тебя не найдется сигаретки и для меня? – отваживается спросить Лоран.

– Нет. Я лучше объясню тебе, что с тобой будет происходить дальше… Ты находишься у меня в качестве задержанного.

Бенуа грустно улыбается.

– Сообщаю тебе, – спокойно произносит он, – что в роли задержанного человек может пребывать не дольше сорока восьми часов! Получается, что ты очень сильно превысила предусмотренный законом срок задержания!

– Ну что ж, тогда будем считать, что ты являешься задержанным с этого самого момента!

– У меня есть право на адвоката, разве не так? И на медицинское обслуживание. Не говоря уже о двухразовом приеме пищи в день!

– У тебя нет никаких прав. Ты даже не можешь решать сам, жить тебе или умереть… Это, надеюсь, тебе понятно?

Бенуа сидит не шевелясь на своем шерстяном одеяле цвета хаки.

– Ну вот и хорошо… – усмехается Лидия. – Ты, возможно, прав. Считай, что срок твоего задержания закончился. Против тебя имеется достаточно много улик, чтобы перейти непосредственно к судебному заседанию.

– А где же судьи?

– Никаких судей! Твое дело будет разбирать суд присяжных! Дела об убийствах рассматривает суд присяжных, Бен. У тебя что, пробелы в знании права?!

– Очень хорошо, но где же тогда присяжные?

– Перед тобой.

– Понятно!

– Ты готов?.. Подсудимый, встаньте!

Он отвечает ей жестом. Весьма неприличным. И тут же замечает, что из полумрака на него смотрит дуло пистолета.

– Подсудимый, встаньте! – сурово повторяет Лидия.

Бенуа вынужден подчиниться. Он встает, заводит руки за спину и прислоняется к светлой бетонной стене. Сейчас он – прекрасная мишень.

– Первый вопрос, господин Бенуа Лоран! Почему вы убили Орелию Эноден?

– Я не убивал Орелию Эноден. Я вообще никого не убивал.

– Плохой ответ, Бен… Ты ее изнасиловал, прежде чем убить?

– Нет. Я ее не насиловал и не убивал.

– Тогда как ты объяснишь тот факт, что я обнаружила медальон у тебя?

– Этого не может быть.

– Между прочим, медальон был тщательно спрятан в сарае за твоим домом… Том самом, в котором ты хранишь всякое барахло. Теперь тебе понятно, о чем я говорю?

Бенуа несколько минут растерянно молчит.

– Да-да, именно там я и нашла медальон, – говорит Лидия и добавляет: – В металлической коробке… Впрочем, мне подсказали, где я смогу его найти.

– Кто? Кто тебе подсказал?

– Не важно. Важно то, что медальон Орелии находился у тебя. Он был на Орелии, когда она исчезла, и ты, стало быть, виновен в ее смерти.

Бенуа отталкивается от стены и, скрестив руки на груди, начинает ходить взад-вперед вдоль решетки, чиркая носками по шершавому цементному полу.

– Это какой-то бред!

– Бред?! У меня имеются необходимые доказательства, Бен. Тебе нечем их опровергнуть! Я ведь, да будет тебе известно, нашла в той коробке не только этот медальон. Там были и кое-какие другие предметы. Думаю, ты снимал их с еще теплых трупов своих жертв…

– Моих жертв?

Лидия берет с одного из стеллажей полиэтиленовый пакет и достает из него упомянутые ею предметы. Один за другим она показывает их Бенуа.

– Трусики шестилетнего ребенка… Пара сережек маленькой девочки… Кукла… Браслет для часов, на котором выгравировано имя Вильям. Ты насиловал еще и мальчиков, Бен? А я поначалу думала, что тебя интересуют только девочки…

Лидия внимательно наблюдает за выражением лица своего пленника. Пока что он изображает удивление, причем очень искусно.

Но она от него ничего другого и не ожидала. В течение трех месяцев она наблюдала со стороны, как Бенуа обманывал людей, и удивлялась тому, насколько умело он это делал. Что ни говори, а у него в этом отношении – настоящий талант.

– Я не имею возможности уделить внимание всем тем ангелочкам, которых ты погубил… Однако, отомстив за Орелию, я отомщу и за них. А теперь вернемся к тем вопросам, которые меня больше всего интересуют. Итак, ты похитил Орелию. Что было дальше? Ты, вероятно, отвез ее в уединенное место…

– Я ничего подобного не делал! – кричит Бенуа. – Абсолютно ничего! Я никогда не видел всех этих вещей! Не может быть, чтобы они находились у меня!

– Ты отвез ее в уединенное место и затем, по-видимому, надругался над ней… Как можно было изнасиловать одиннадцатилетнюю девочку, Бен?

Бенуа стоит не шевелясь и с нескрываемым ужасом смотрит на Лидию. Он словно лишился дара речи.

– Понятия не имею, – наконец шепчет он. – Потому что я этого не делал…

– Ты отнекиваешься. Это вполне естественно. Но мне придется заставить тебя признаться в совершении этого преступления…

– Я не совершал никаких преступлений!

– Что ж, напоминаю тебе, что медальон Орелии был найден в твоем саду. В сарае, которым пользуешься только ты.

– Хорошо… Предположим, что ты и в самом деле нашла эти вещи у меня в сарае… Ну в таком случае вызови полицию! Пусть меня арестуют!

Лидия начинает смеяться.

– Ну и хитрец же ты, Бен! Срок давности данного преступления уже давно истек!..

– Ошибаешься! – оживившись, возражает Бенуа. – Статья 7 Уголовно-процессуального кодекса, госпожа судья! Вам следовало бы освежить свои знания в области юриспруденции! Срок давности уголовного преследования лиц, совершивших преступления, упомянутые в статье 706—47 Уголовного кодекса, – то есть убийства, сопряженные с изнасилованием или совершенные с особой жестокостью, – составляет двадцать лет, причем течение давности начинается с того момента, в который пострадавший, будь он живым, достиг бы совершеннолетия. Двадцать лет, начиная с момента достижения совершеннолетия, госпожа судья! Следовательно, срок давности этого преступления еще не истек! Орелия родилась в феврале 1978 года, не так ли? Февраль 1978 года… Получается, что течение срока давности началось в 1996 году. Следовательно, виновного можно привлечь к уголовной ответственности не позднее 2016 года! Вот так-то, госпожа судья!

– Ты опять лжешь!

– Нет! Можешь это проверить, моя милая! В прошлом году в закон были внесены изменения. Если хочешь, убедись в этом сама…

«Обвинение», слегка растерявшись, молчит. «Защита» – тоже.

Затем Бенуа подходит к решетке и берется руками за прутья.

– Ну и почему же ты не вызываешь полицию, Лидия?

– Ты – один из них, и они тебя выпустят…

– Если я виновен, меня привлекут к уголовной ответственности!

– Ты виновен. Но судить тебя буду я. Я вынесу приговор и приведу его в исполнение.

Лидия кладет пистолет на стул и направляется в сторону лестницы.

– Судебное заседание переносится на другое время… – объявляет она.

Жереми только что уснул. Обычный послеобеденный сон.

Гаэль разглядывает спящего малыша. Он уже похож на своего отца. Он будет красивым и, когда вырастет, наверняка разобьет сердце далеко не одной женщине.

Как и его отец.

Жаль, что она не родила девочку…

Гаэль на цыпочках выходит из комнаты и направляется в кухню. Там она садится за стол перед чашкой с кофе и начинает помешивать ложечкой.

Неожиданно раздавшийся звонок заставляет ее вздрогнуть.

На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоит Джамиля.

Гаэль открывает входную дверь и, даже не утруждая себя вежливой улыбкой, вопросительно смотрит на Джамилю.

– Привет. Я не очень помешаю тебе, если войду? – осведомляется Джамиля.

– Заходи…

Хозяйка дома снова идет в кухню и ставит на стол еще одну чашку.

– Я пришла спросить, не нужно ли тебе чем-нибудь помочь, – говорит Джамиля.

Гаэль пожимает плечами.

– Нет, я и сама справляюсь.

– Родители Бенуа приехали?

– Да, вчера. Но я не захотела, чтобы они расположились у меня.

– Почему?

– Уж лучше я буду одна… Они разместились тут неподалеку, в доме тети Бенуа. Они навещают меня раз в день.

– А твои родители?

Гаэль криво усмехается.

– Ты имеешь в виду администрацию сиротского приюта?

Джамиля, едва не поперхнувшись кофе, мысленно ругает себя за неуместный вопрос. Но Бенуа ей никогда не говорил, что его жена – сирота…

– Я понимаю, что далеко не всем сослуживцам Бенуа об этом известно, – говорит Гаэль. – Тем более что у вас с ним не очень тесные отношения, да?

– Да, не очень…

– У вас там в полиции есть какие-нибудь новости?

– Мне можно здесь курить?

– Лучше не надо. Видишь ли, мой ребенок – астматик.

– Понятно. Извини… Что касается проводимого нами расследования, то у нас уже есть версия. Мы сейчас разыскиваем одного типа, которого твой муж упрятал за решетку три года назад. Этот тип тогда грозился ему отомстить. Его зовут Жозе Дюпра, он вышел из тюрьмы меньше месяца назад. И вполне возможно, что он…

– Где он сейчас?

– К сожалению, пока неизвестно. Но мы его обязательно найдем. Это, так сказать, вопрос нескольких дней.

– Бенуа исчез почти неделю назад, – укоризненно глядя на гостью, напоминает Гаэль.

– Я знаю. Мы о нем не забываем, можешь поверить мне… Нам, как и тебе, его недостает!

– Верю… Он хороший полицейский…

– Не просто хороший, а отличный!

– А еще он хороший любовник… Разве не так, Джамиля?

Рука гостьи, в которой она держит чашку с кофе, начинает дрожать. Джамиля слегка приоткрывает от удивления рот, отчего ее лицо приобретает комический вид. Однако она быстро приходит в себя и сразу же бросается в контратаку.

– К чему ты это говоришь? Ты с ума сошла!

– Может, и сошла, но все же не стоит считать меня круглой дурой! Думаешь, я слепая и ничего не вижу?

– Но…

Глаза Гаэль светятся мстительным злорадством, на ее губах – насмешливая улыбка. Джамиля ставит чашку на стол.

– Я тебя уверяю, что…

– Прекрати! – ледяным тоном перебивает гостью Гаэль. – Не утруждай себя понапрасну. Мне известно, что Бенуа переспал с тобой. Я, правда, не знаю, когда и где. И сколько раз. Впрочем, мне на это наплевать.

– Только один раз, – пытается оправдаться Джамиля. – Я… Мне жаль, что так получилось, для меня такое поведение не характерно, я…

Гаэль поднимается из-за стола и, повернувшись спиной к своей сопернице, подходит к окну.

– Я прекрасно знаю, что Бенуа мне изменяет.

– А… а ему известно, что ты об этом знаешь?

– Нет. Конечно, неизвестно… Тебе уже пора идти.

– Хорошо, я ухожу. Я… Прости меня за то, что я… – бормочет Джамиля.

– Свои извинения можешь оставить при себе, – перебивает ее Гаэль. – Найди моего мужа. Это единственное, о чем я тебя прошу. Тем более что это твоя работа.

– Я ухожу… Но… дело в том, что я приходила попросить у тебя разрешение на… В общем, нам нужно осмотреть вещи Бенуа… Особенно его письменный стол.

– Не знаю, чем это вам поможет.

– А вдруг нам повезет?.. Возможно, что…

– Хорошо, я не возражаю.

Джамиля встает из-за стола и направляется к выходу, чувствуя на своей спине пристальный взгляд Гаэль. Она явно недооценила эту женщину.

Гаэль наливает себе еще одну чашку кофе. И закуривает сигарету.

Да, она знает, что Бенуа ей изменяет.

Это причиняет ей страдания.

Но сейчас у нее на душе стало легче. Да, ее душа уже почти не болит.

«Судебное заседание» вскоре возобновилось.

Но «обвинение» почему-то молчит.

Лидия ограничивается лишь тем, что в свете угасающего дня разглядывает силуэт измученного подсудимого, отчаянного вцепившегося пальцами в металлическую решетку своей «клетки».

– Лидия… Я хочу предложить тебе… В общем, давай заключим сделку.

– Я не заключаю сделок с такими мерзавцами, как ты!

– Пожалуйста, выслушай меня! Я, честно говоря, слышал об этой исчезнувшей девочке… Когда ты назвала ее имя, оно поначалу ничего не сказало мне, но сейчас я вспомнил. Это произошло где-то неподалеку от деревушки Оссель, да? Так вот, если ты меня выпустишь, я даю тебе слово, что не донесу на тебя за то, что ты незаконно лишила человека свободы. – Бенуа делает глубокий вдох и продолжает: – И еще я даю слово, что помогу тебе найти того, кто совершил это преступление. Я сделаю все, что будет в моих силах, клянусь. Клянусь здоровьем сына.

– Так тебе, получается, на своего сына наплевать?.. Впрочем, твое слово в любом случае ничего не значит! Ты что, считаешь меня дурой, да? Ты и в самом деле надеешься, что я открою эту дверь и выпущу тебя на свободу? Чтобы ты тут же набросился на меня и убил меня еще раз?

– То есть как это «убил меня еще раз»? Я думал, что убили Орелию…

– Заткнись!

Бенуа тяжело вздыхает. Лидия скрещивает ноги и закуривает сигарету.

– Так ты ничего не добьешься, Лидия. Потому что это преступление совершил не я!

– Нет, ты.

Снова молчание.

– Кто тебе сообщил, что медальон спрятан в моем сарае?

– Не знаю.

– Не знаешь?! Тогда, может быть, Святой Дух? Или потусторонние голоса?!

– Тот, кто тебя выдал, предпочел остаться неизвестным.

– Значит, ты получила анонимное письмо, да?

Лидия кивает.

– А тебе не приходит в голову, что меня могли оклеветать?

– Мне известно, что майор Лоран – профессионал в области вранья, но сейчас ты заходишь слишком далеко, Бен! У тебя чересчур богатое воображение… Кроме того, дело не только в медальоне…

– Да? А в чем же еще?

– В девяностых годах ты жил, как и сейчас, неподалеку от того места, где исчезла Орелия… Мы были почти соседями. Жили друг от друга на расстоянии в несколько десятков километров, не больше. Или я ошибаюсь?

– Ну и что из этого? Только потому, что я жил в пятидесяти километрах от того места, где она исчезла, меня уже можно…

– Заткнись! Все улики указывают на тебя! Ты понапрасну тянешь время! Лучше признай себя виновным! «Защите» следовало бы сменить тактику!

– А «обвинению» следовало бы задать себе кое-какие вопросы! Тебе не кажется странным, что ты получила это письмо через целых пятнадцать лет после того, как было совершено преступление?

– Нет, не кажется. Этот человек тебя, по-видимому, хорошо знает. Он раскрыл твое истинное лицо. Лицо мерзкого убийцы… И он захотел, чтобы правосудие свершилось. У Орелии нет никого, кроме меня, – вот почему это письмо было отправлено именно мне.

Бенуа с размаху бьет ногой по решетке, но та, несмотря на сильный удар, почти не вибрирует.

– Не надо так нервничать, майор!

– Это какой-то идиотизм! – кричит Бенуа. – Ты – чокнутая! Ты все это выдумала – и письмо, и медальон!

– Майор, похоже, у тебя короткая память, ведь лжец – это ты…

Еще один сильный удар по решетке. И яростный крик, отразившийся эхом от стен подвала. Лидия слегка вздрагивает. Ей кажется, что она только что услышала рев какого-то свирепого зверя.

– У тебя нервный припадок, Бен…

– Заткнись!

Лидия, засмеявшись, встает со стула и идет в сторону лестницы.

– Я не убийца! – кричит Бенуа. – Но вот тебя я обязательно убью! Я тебя задушу! И изуродую твою красивую мордашку!

– Пусть тебе приснятся кошмары, майор! До завтра…

9

Вторник, 21 декабря

– Не переживай… Я не уступлю. Я не сдам его в полицию. Ему не удастся спрятаться от нас в тюрьме. Ему не вырваться из наших рук!

Лидия заканчивает причесываться перед маленьким зеркалом в ванной комнате. Ее огненно-рыжие локоны сегодня чем-то похожи на языки пламени. С ними не так-то просто совладать.

– Можешь быть уверена, что я готова идти до конца. И что очень скоро я за тобой приеду…

Она кладет на полку щетку для волос и затем еще раз смотрит на свое отражение в зеркале.

– Ты очень красивая.

Ты – тоже.

Лидия, радостно улыбаясь, несколько секунд любуется своим лицом.

– Ты идешь со мной? Наш враг ничего не ел аж с субботы… Он, наверное, умирает от голода! А я, между прочим, побегала вчера по магазинам. – Она лукаво улыбается и добавляет: – И у меня для него есть небольшой сюрприз!

На часах – ровно десять утра. Вчера она не соизволила явиться на «судебное заседание» и подсудимому опять пришлось томиться в одиночестве.

Войдя в подвал, Лидия видит, что ее пленник свернулся клубочком на одеяле, как собачонка на коврике. Она улыбается ему фальшивой улыбкой.

– Я принесла тебе обильный завтрак! – сообщает она. – Вкусный кофе, свежий хлеб, масло и джем…

– Мерзавка!

– О-о, я вижу, что ты еще не потерял дара речи, Бен! Это хорошо… Ну что, ты подумал?

– Я хочу есть.

– Знаю, но меня это не волнует. Ты подумал над тем, о чем я говорила тебе в прошлый раз? Обещаю: если ты сознаешься, я дам тебе что-нибудь поесть…

– Иди в задницу!

– Какой ты сегодня грубый! Куда подевалась твоя вежливость, Бен?

– Я бросил ее в унитаз и спустил воду!

– Понятно. Но ты мог хотя бы побриться… Заставь себя сделать это ради своего судьи!

Бенуа поднимается на ноги, и Лидия тут же отходит на три шага назад.

– Ну и свирепая же у тебя рожа, дорогой Бенуа… Хочешь на себя посмотреть?

Лидия начинает что-то искать в одной из лежащих на стеллажах картонных коробок.

– Куда же я его положила? – ворчит она.

– Что ты там ищешь? – громко спрашивает Бенуа. – Свои мозги?

– A-а… Вот он!

Она приближается к решетке, держа в руках старенький фотоаппарат «Поляроид».

– Улыбнитесь, господин майор… Фотография для потомков!

Вспышка ослепляет Бенуа, и он, зажмурившись, с недовольной гримасой отворачивается.

– Снято! Пара минут – и ты увидишь, на кого ты стал похож после недельного пребывания за этой решеткой… Надеюсь, ты сможешь оценить, как сильно изменился! Еще несколько дней – и ты превратишься в жалкое подобие человека…

Она машет в воздухе снимком, чтобы тот побыстрее высох, а Бенуа тем временем снова садится на одеяло. Лидия с удовольствием констатирует, что ее пленник, по-видимому, скоро превратится из двуногого в четвероногое существо.

– На вот, смотри…

Она бросает фотографию между прутьями решетки, но Бенуа не обращает на снимок ни малейшего внимания.

– Ты не хочешь взглянуть на свою рожу, Бен?

– Иди в задницу!

– А может, перестанем обмениваться любезностями и поговорим серьезно? Ты готов к серьезному разговору со мной? Как это у вас, полицейских, называется – «сесть за стол»? Дурацкое выражение! Оно кажется еще более дурацким после того, как несколько дней поголодаешь, да?

Бенуа делает вид, что очень внимательно разглядывает подвальное окошко. Лидия чувствует, как в нем нарастает гнев, и ей кажется, что он излучает этот гнев подобно электромагнитным волнам.

– Может, мне нужно направить тебе яркий свет прямо в лицо?

– Что тебе больше всего нужно – это обратиться к психиатру, причем как можно быстрее!

– Дело в том, что я и так уже посещаю психиатра, – бесстрастно отвечает Лидия и добавляет: – Еженедельно…

– Значит, это не психиатр, а шарлатан! Обратись к какому-нибудь другому психиатру!

– Еженедельно… Вот уже почти пятнадцать лет…

Ее голос меняется, в нем появляются злобные нотки. Ситуация, похоже, становится опасной.

Бенуа не ошибся: повернув голову, он с удивлением видит, что Лидия идет в сторону лестницы.

– Что с тобой случилось, дорогая моя Лидия? Тебе стало страшно? Ты уже покидаешь меня?

– Я еще вернусь, дорогой мой Бенуа! У меня для тебя сюрприз! Штуковина, которая придется сейчас как нельзя кстати… С ее помощью я очень быстро заставлю тебя во всем признаться… Вот увидишь!

Бенуа начинает ходить взад-вперед по своей «клетке».

«Мне не следовало перегибать палку», – с досадой думает он.

Да, не следовало. Еще как не следовало.

Вскоре снова раздается стук каблуков. Бенуа видит, как по лестнице проворно спускаются стройные ножки. В следующий момент он замечает, что Лидия держит в правой руке какой-то предмет. Его натренированный взгляд – взгляд полицейского – тут же определяет, что это такое, и он поспешно отходит подальше, к самой стене.

– Не делай этого! – вопит он.

Лидия направляет принесенный ею предмет в его сторону и…

Бенуа пытается защитить лицо руками, но от такой защиты, конечно же, очень мало толку. На его голову обрушиваются нейтрализующий газ и электрический разряд. Он, вскрикнув, падает на пол.

– Я научу тебя быть вежливым, Бен…

Бенуа стонет, скорчившись от боли. Он закрывает ладонями лицо и слышит, как поворачивается ключ в замке и как каблуки топают по направлению к нему, но уже ничего не видит. Он не может даже пошевелиться.

– Неплохой агрегат, правда? Шандарахает так, что запоминается надолго… Это – последний писк в области средств самообороны! Мне пришлось выложить за эту штуковину пятьсот евро, но я об этом ничуть не жалею! Мне кажется, что она даже лучше пистолета. Может, попробуем еще разок, майор?

Пленник вновь получает разряд – на этот раз в живот – и, трясясь всем телом, вопит во всю глотку. Лидия хватает Бенуа за запястья и тащит его с удивительной для такой хрупкой женщины силой к решетке. Затем она пристегивает пленника к металлическим прутьям. Бенуа – все еще лежащий на полу, ослепленный, в наручниках – то и дело издает хриплые душераздирающие звуки.

Лидия садится возле него на одеяло. Она смотрит, как он мучается, – смотрит молча и с улыбкой.

Из закрытых глаз Бенуа, находящегося под воздействием нейтрализующего газа, непрерывным потоком текут слезы. Его дыхание напоминает дыхание астматика в период кризиса.

Лидия, чтобы чем-то заполнить время, закуривает сигарету, а затем начинает гладить ладошкой руку Бенуа – ту, что ближе к ней.

Бенуа смутно слышит, как она тихонько насвистывает.

Через четверть часа он приходит в себя и с большим трудом открывает глаза. Из них все еще текут слезы.

– Тебе уже лучше, Бен? Это было ужасно, не правда ли?

Бенуа шмыгает носом, пытается поднести руку к лицу и только тут замечает, что он вновь пристегнут наручниками к решетке. Он сгоряча, приложив максимум усилий, дергает руками, но добивается лишь того, что его тело пододвигается почти вплотную к решетке.

– Замечательно… Теперь я уверена, что ты будешь более покладистым! Итак, расскажи мне сначала, какие надругательства ты совершил над Орелией…

Бенуа трется пылающей щекой о плечо, искоса поглядывая на свою мучительницу покрасневшими, все еще слезящимися глазами.

– Никакие, – бормочет он. – Я ее вообще никогда не видел…

Лидия берет свою «штуковину» и снова поворачивается к Бенуа.

– Может, хочешь еще, подонок?

– Нет! Я клянусь тебе, что…

Третий разряд. Очень сильный. Прямо в грудь.

К воплям пленника добавляются крики Лидии: она на чем свет стоит ругает Бенуа, требует, чтобы он во всем признался, угрожает. Однако ей так ничего и не удается добиться.

Четвертый разряд.

В затуманившемся рассудке Бенуа мелькает только одна более или менее четкая мысль: «Если я соглашусь с тем, что это я убил Орелию, мне конец».

После пятого разряда – более сильного, чем все предыдущие, – он полностью теряет сознание.

Она терзала его довольно долго – едва ли не до полудня.

Долго, но безрезультатно.

Он оказался гораздо более упрямым и выносливым, чем она предполагала.

Бенуа сейчас лежит на полу без сознания.

Но убивать его нельзя – нельзя до тех пор, пока он не расскажет, где находится Орелия.

Лидия испробовала на нем все имеющиеся у нее средства воздействия: нейтрализующий газ, электрические разряды в туловище и голову, удары руками и ногами. Он ведь не может защищаться, и ей очень легко причинять ему боль.

Но он так ни в чем и не признался.

Как он смог все это выдержать? Просто невероятно…

Она неотрывно смотрит на него. Ей приятно видеть, что этот гнусный убийца мучается.

На сегодня, пожалуй, хватит. Завтра он наверняка обо всем расскажет.

Лидия запирает решетчатую дверь, выключает свет и уходит из подвала.

Бенуа просыпается. Несколько минут он лежит совершенно неподвижно. Вокруг – темнота. У него так болят глаза и кожа, как будто их обожгли пламенем. Все его тело покрыто гематомами.

Он вдруг замечает, что на его руках уже нет наручников и что он по пояс голый.

Видимо, как раз из-за холода он сейчас и очнулся, выйдя из спасительного для него забытья.

Кое-как он доползает до умывальника и, приподнявшись, долго брызгает себе в лицо холодной водой. Затем он ищет в темноте одеяло, но так ничего и не находит.

Эта гнида, конечно же, забрала его.

Бенуа садится спиной к стене и обхватывает руками свое измученное тело.

Он весь дрожит, хотя ему кажется, что у него жар.

Вдобавок ко всему его очень сильно мучает голод.

«Дорогая моя Гаэль, я, наверное, больше никогда не увижу тебя…»

Среда, 22 декабря

Сейчас, должно быть, полдень: солнце заглядывает через окошко в подвал.

Бенуа внимательно смотрит на фотографию.

«За эти несколько дней я постарел лет на десять», – с грустью думает он.

Затем он рвет фото на мелкие кусочки, бросает эти кусочки в унитаз и сливает воду.

Он, конечно же, почти всю прошедшую ночь не спал, а ходил по кругу, борясь таким образом с холодом.

Почти всю ночь.

Все его тело в кровоподтеках, на коже в некоторых местах – ожоги, глаза до сих пор щиплет.

Но ему уже стало легче, да и вообще он довольно стойко держался вчера под градом электрических разрядов.

Подобный электрошокер можно купить в любом магазине, торгующим средствами самообороны. Потому что его действие не приводит к смертельному исходу. Теоретически.

Бенуа, однако, где-то читал, что в Китае политических заключенных мучают подобными жуткими устройствами в течение нескольких часов подряд, пока они не окочурятся.

Да, именно так: пока заключенные не окочурятся.

К тому же Бенуа вспомнилось, что Лидия кроме электрических разрядов попотчевала его еще и ударами… Она остервенело била его кулаками и ногами, жгла кожу зажженной сигаретой. Настоящая мегера! Она и вправду может его убить.

Безжалостное чудовище.

А ведь через пару дней – Рождество.

Бенуа помнит об этом. Он не потерял счет времени. Во всяком случае, ему так кажется. Будь у него календарь, ему было бы немного легче.

Но у него нет календаря. У него нет ни календаря, ни часов, ни еды, ни человеческого тепла.

И уже почти нет надежды.

Гаэль стоит у входа в комнату. Она оперлась плечом о дверной косяк и наблюдает за тем, как трое полицейских переворачивают в этой комнате все вверх дном.

Она знает, что они ничего не найдут, но даже не пытается их в этом убеждать.

Полицейские обшарили все ящики в письменном столе и шкафу, просмотрели содержимое ноутбука ее мужа.

Но все впустую.

В четыре часа дня они наконец-таки сдаются.

– Извини за беспорядок, Гаэль, – говорит Эрик Торез. – Если хочешь, я помогу тебе прибраться в комнате…

– Пустяки, не переживай.

– Мы не обнаружили ничего интересного, – признается Фабр, явно сконфуженный.

– Я с самого начала знала, что вы ничего не найдете. Я, как-никак, у себя дома! Если бы здесь было что-то такое, что могло бы иметь отношение к исчезновению Бенуа, я бы это заметила…

– Да, конечно… Но нам в любом случае нужно было в этом убедиться, не правда ли?

– У меня такое впечатление, что вы зря тратите время… А как у вас обстоят дела с тем бывшим заключенным, который угрожал Бенуа?