Текст книги "За чертой"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

У Шан не укладывалось в голове, как можно жить в государстве, где вся работа оборонной промышленности может застопориться из-за желания не поставить союзника в неловкое положение. Основная сложность в общении с вес'хар в том, что у них есть только две формы поведения – благостно-доброжелательная и агрессивно-психопатичная. Никаких полутонов.

– Мы бы подошли к этому вопросу иначе.

– Юссисси нейтральны.

– Боже, вам действительно нужна помощь, чтобы справиться с гефес? Если так, то без меня не обойтись. – Шан помолчала. – А что станет с колонистами из Константина, если вы населите планету антигуманоидными патогенными микроорганизмами?

Местин покивала головой.

– Я бы убрала их всех.

Джош. Дебора. Джеймс. Рейчел. Это уже не серая безликая масса. У них нет причин разделять твои нравственные убеждения, успокойся.

– А если перевезти их сюда? Как вы сделали с банком генов?

Местин задумалась. Склоненная голова и длинный нос делали ее похожей на озадаченную афганскую борзую.

– Пожалуй, если они предоставят штамм приемлемых людей, вполне мудро будет оставить их для размножения. Возможно, со временем других гефес во Вселенной не останется.

Последнюю фразу нужно хорошенько обдумать.

Шан не сразу поняла, что Местин имела в виду. В короткое предложение матриарх вместила такую страшную угрозу, по сравнению с которой отошел на второй план весь вес'харский военно-воздушный флот.

– А что если они не согласятся перебраться сюда?

– Они умрут. – Местин сказала это так, будто для Шан совершенно все равно.

Шан же почти ощущала густой цитрусовый запах собственного волнения.

– Может, мне удастся должным образом донести до них мысль о переселении.

Что-то подсказывало Шан, что ей нелегко будет объяснить все Арасу. Этой темы в разговорах они не касались. Он предупреждал ее о политике матриархов и о том, что она окажется в рабстве, но она принимала эти сентенции за сочувствие ее изгнаннической доле.

По необъяснимым причинам ее гораздо больше волновало, как оправдаться перед Арасом, чем то, что она по сути помогает инопланетянам уничтожать людей.

Шан подошла к ближайшему истребителю и оглянулась на Местин, спрашивая позволения забраться внутрь. Стоило ей только положить руку на обшивку, как кабина открылась, и тихий звук на высокой ноте поднялся от просто неприятного до пронзительного воя, который невозможно слушать. В горле засвербило. Кабина осветилась мягким голубоватым светом.

– Как мне это удалось?

– В тебе, наверное, больше вес'харских генов, чем ты сама могла предположить.

Шан не могла отвести взгляда от панели управления – гладкая поверхность, испещренная причудливыми надписями и огоньками. В кабине стоял травянисто-терпкий запах, какой бывает, когда жжешь мандариновые шкурки. Шан замерла.

Она точно знала, где находится, но в то же время видела свои – нет, Араса – руки, лихорадочно скачущие над панелью управления, а впереди – полыхающее пламя, и оно все ближе, ближе. Ее накрыло волной физического ужаса. А потом было столкновение, чернота, боль, жар, и зубы будто вогнали обратно в десны…

Шан выпрямилась и сползла с истребителя, не в силах преодолеть последний метр – просто спрыгнула и приземлилась с глухим стуком. Вокруг – снова тишина и покой. Она прикрыла глаза, и на мгновение все вернулось: кошмар об утоплении и все, что с ним связано. По-настоящему.

– Он едва не разбился, – выговорила она наконец. – Арас совершил аварийную посадку в такой штуке. Я видела это.

Местин осторожно взяла ее за рукав и отвела от истребителя. Этот жест удивил Шан. Странно сочувственный для матриарха.

– Я слышала, что со с'наататом передается память. С этим сложно жить, да?

– Уже нет, – отозвалась Шан. Она вполне могла с этим справляться. Она гордилась своей профессиональной выдержкой. Ее не вырвало на первом вскрытии, она ни разу в жизни не блевала от запаха разлагающегося тела и спокойно смотрела на вещи, от которых сильные мужики предпочитали отворачиваться. И дело не в том, что ей было все равно. Просто научилась.

Интересно, а почему тогда так запали ей в душу горилла и голубая дверь? Может, она искала в тех воспоминаниях бессильный гнев, который накатывал на нее снова и снова и заставлял чувствовать себя живой?

Шан глубоко вдохнула через нос и подавила болезненное воспоминание об авиакатастрофе на вражеской территории.

– Ты знаешь, что с ним произошло? Что с ним делали исенджи?

– Без подробностей, но в целом представляю. Там было много жестокостей. Даже сами исенджи это признают.

Местин, мягко подталкивая Шан в спину, уводила ее от злополучного истребителя. Шан хотелось бы стряхнуть ее руку, но она побоялась, что жест будет воспринят как враждебный. Если Местин и ощущала по запаху, что прикосновение ей неприятно, то не подавала виду.

– Ты считаешь меня слабой? – спросила Шан.

– Нет. Не знаю, как бы я выжила одна в твоем мире. Не знаю, как бы пережила, если бы мое тело подчинил своим нуждам и стал постоянно изменять паразит. Не уверена, что вела бы себя правильно. – Местин похлопала рукой по пистолету, который Шан, по обыкновению, носила заткнутым за пояс на спине. – Ты боишься нас?

– Просто привычка. Я не имела в виду ничего плохого. – Шан смущенно поправила пистолет. Странно, что она не может выудить из памяти Араса тот момент, когда он застрелил Сурендру Парек. Об этой сцене у нее остались лишь собственные воспоминания. Наверное, казнь Парек не произвела на него такого глубокого впечатления, как остальные события жизни. – Помнишь, я же коп… офицер полиции.

– Я знаю, что делает полиция. И знаю, что сделала ты. Я видела запись твоего разговора с Мичаллатом.

А, то не переданное на Землю интервью… Эдди не заставил ее признаться, что она оказывала содействие экотеррористам, но это подразумевалось. Она надеялась, что Местин не поняла намека на то, что министр Пиралт, возможно, обманом отправила ее на это задание.

– Да уж. Но я не жалею.

– Я думаю, что ты умная, упрямая и очень жестокая.

– Насколько того требует дело.

– Но только когда ты считаешь, что дело того стоит. Вот почему ты нам нравишься.

Шан почувствовала себя очень неуютно. Она не привыкла, чтобы ее гладили по шерсти, особенно ребята с зубами, и уж подавно не ожидала услышать, что кому-то «нравится». Под волосами прошло легкое покалывание. Местин наверняка почувствовала ее тревогу.

– Ты физически бесстрашна, но тебя так легко вывести из равновесия какой-нибудь мелочью…

Шан неопределенно фыркнула. Местин продолжила:

– Я хочу тебе сказать вот что. Если бы не с'наатат, я бы с радостью стала твоей сестрой в браке. Я доверяю тебе. И Невиан восхищается тобой.

Шан не знала, как понимать слова матриарха. Сестра в браке? А… Невестка. У нее лучший друг носит с'наатат, но, по правде сказать, сама Шан не хотела бы, чтобы ее брат женился на зараженной женщине, и в этом нет ничего оскорбительного. Шан представляла себе риск. Вес'хар рисковали бы не меньше человека, разве что умели обходиться с паразитом и новыми способностями вполне разумно – по большей части.

Местин шагала впереди и едва слышно ворковала на выдохе. Шан не отрывала взгляда от полоски розетчатых золотистых волос на затылке матриарха. Насколько же они разные, насколько те – другие и непонятные. Ей сделалось совсем одиноко. Хотелось к Арасу.

Чтобы не раскиснуть, Шан решила скрасить путь ненавязчивой болтовней.

– Мне кажется, «сестра в браке» – хорошее определение для женщины, которая выходит за кого-то из семьи. Вес'у – очень прагматичный язык.

Местин глянула на нее, но шага не замедлила.

– Это выражение имеет совсем другое значение.

– Не поняла…

– Аурсан, – ответствовала Местин таким тоном, будто это все должно было объяснить.

Они снова вышли на поверхность, на хаотически разбросанные поля с красными и пурпурными посевами.

– Невиан должна была просветить тебя.

– Наверное, мы еще не дошли до этого. – Шан ощутила неловкость, сама не зная отчего. Где-то на окраине сознания вертелась какая-то мысль – как после Подсознательного Брифинга. Какие бы воспоминания ни достались ей от Араса, они были окрашены волнением.

Она пыталась разобраться с этим ощущением и довольно глубоко ушла в собственные размышления, когда вдруг налетела на плеть лозы толщиной с приличный шланг и едва не споткнулась об нее. Ее покрывали бархатистые чешуйки, цветом она напоминала спелый персик – золотисто-красный. Шан наклонилась, чтобы потрогать чудное растение, но в этот момент лоза отпрыгнула от нее со страшной скоростью, а бархатные листья – по крайней мере они выглядели, как листья – с пронзительным визгом бросились врассыпную. От неожиданности Шан потеряла равновесие и шлепнулась на землю.

Лоза замерла невдалеке, листья подползли к ней и снова пристроились на «стебле». Шан сидела на камнях, сердце в груди гулко бухало. Проходивший мимо вес'хар взглянул на нее.

– Генадин с малышами. – Он кивнул в сторону бешеного винограда.

Здесь все не как у людей. Шан не торопилась вставать. Ей нужно еще придумать, как объяснить Арасу, что она подписалась помогать военной машине вес'хар.

Но это подождет.

Сперва нужно разобраться с их собственными непростыми отношениями.

Ничей взгляд не задерживался на Линдсей и Эдди, которые болтали в уголке ангара. Что же тут подозрительного? Они старые друзья, оба одинокие, им есть о чем поговорить.

Эдди мучился сомнениями. Она ни слова не проронила про «Хируорд», хотя любой офицер из высшего состава должен о нем знать. Ладно-ладно, пусть играет в эту игру и дальше. Нельзя сказать, что неискренность Линдсей его не расстроила, но по крайней мере он оказался на знакомом поле и мог теперь применять умение, в котором достиг совершенства, – водить собеседника за нос, выуживая у него нужную информацию так, чтобы он об этом не догадался.

– Ты в порядке?

– Держусь. – Она снимала невидимые пылинки с шеврона. – Эдди, мне нужно тебя кое о чем спросить.

Он сложил руки на груди.

– Ну, я же журналист. Почти тоже самое, что священник.

– Я серьезно.

О, может, она собирается раскрыть карты. Эдди очень на это надеялся. Ему не нравилось играть с ней втемную.

– Ладно. Спрашивай.

– Ты бы хотел попасть к вес'хар, если бы я достала для тебя транспорт?

Этого он услышать не ожидал. И ни слова о «Хируорде». Пришлось применить все актерское мастерство, которым он владел.

– Палец бы сгрыз от нетерпения.

– Нам нужен человек, который сможет растопить лед.

– Ха, мы все еще хотим установить с ними дипломатические отношения?

– Знаю, шансов почти нет. Но если бы мы понимали, как они мыслят, возможно, нам удалось бы подобрать верный подход.

Лжет, причем лжет по-глупому. Новичок. Не в первый раз к Эдди подкатывали, чтобы упросить его добывать информацию. Некогда это называлось шпионажем. Из-за таких вот вещей журналистов и убивали в недружественных странах.

– По-моему, все это дерьмо собачье, которое ничего общего с дипломатией не имеет. Чего ты на самом деле добиваешься?

Она опустила голову и вздохнула. Если и притворяется, то вполне убедительно.

– Ладно, похоже, придется рассказать. Ты пустил этот слух про биотехнологию, а мне теперь расхлебывать. Я должна быть уверена, что наши друзья-фармацевты не доберутся до нее. Без понятия, с чем мы имеем дело, но если ты услышишь что-то, что поможет мне закрыть эту информацию, я буду благодарна. И благодарно будет человечество, даже если многие об этом вообще не узнают.

Попала. Прямо в яблочко. Чистая правда. Он в сотый раз пожалел, что погнался за этой историей. Вот только жалеть уже поздно.

– Лин, я по уши в дерьме. На Би-би-си давит правительство и коммерческие организации, а Би-би-си давит на меня – чтобы я поставлял людям веселые истории из жизни в космосе. Похоже, меня обвиняют в том, что я посеял среди людей панику: мол, идет нашествие Инопланетных Тараканов.

– Все ясно. Нечестно с моей стороны взваливать все это на тебя. Забудь о нашем разговоре.

– А вот это уже и вправду нечестно. Единственный трюк, который не проходит с журналистами, – развернуть на полдороги. Ты участвуешь в какой-то межведомственной заварушке в министерстве торговли или где-то там еще, а от меня ожидаешь, что я покорненько смирюсь с участью пушечного мяса? Либо ты выкладываешь все начистоту, либо сама разгребаешь всю эту грязь.

– Я не говорила, что это борьба министерств. Он картинно развел руки.

Ну же, скажи «Хируорд». Ты же знаешь, что рано или поздно я до этого докопаюсь.

– Я знаю, что ты не все мне рассказала.

– Ладно, скажу, но это строго между нами.

– Когда люди так говорят, то обычно страстно желают, чтобы информация куда-то просочилась, но снимают с себя ответственность за это. И кроме того, дальнейшие решения я буду принимать в зависимости от того, что узнаю. Так что подумай хорошенько, прежде чем открыть рот.

Линдсей молчала несколько секунд.

– Ну, хорошо. Райат утверждает, что работает на Министерство финансов. Говорит, что тоже хочет перекрыть доступ к биотехнологии.

– Серьезно?

– Я проверила.

– Это разумно. Если резко понизить уровень смертности, то мы получим такой экономический кризис, по сравнению с которым падение пенсий 2136 покажется сказкой.

– Я говорю правду.

– Возможно. А ты ничего случаем не забыла? Она отвела глаза, чтобы обтянуть рукав.

– Какие-то подробности всегда остаются, Эдди.

– А как насчет «Хируорда»? Похоже, она действительно не поняла.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Да ты что? Ты тут – старший офицер, и ты не знаешь, что мы сориентировали на этот сектор предположительно вооруженный космический корабль?

– Я на самом деле ничего об этом не знаю.

Вряд ли ей удалось бы намеренно так покраснеть. Похоже, Окурт сегодня огребет как следует.

– А ты откуда знаешь?

– Не спрашивай. Профессиональная этика не позволит рассказать.

– Вот ублюдок, – прошипела Линдсей, но смотрела она в сторону, значит, имела в виду не его. – Что за игру он ведет? Даже не удосужился довести до моего сведения, что они проведут эксгумацию тела Дэвида, чтобы проверить его на эту дрянь. Прости, что я бешусь, но меня достало быть не в курсе дела.

– Ты правда не знала?

– Конечно, нет!

– Не сомневаюсь, нашим инопланетным друзьям тоже не сообщили. Нанести оскорбление сразу двум враждующим и очень продвинутым в области технологий державам – полный идиотизм. А что если они объединятся против нас?

– Это мы с тобой понимаем, и, может, понимает Окурт, но приказы отдает не он – его МИД держит на коротком поводке.

– Что будешь делать, когда аборигены узнают?

– А как они узнают?

– Не существует монополии на информацию. К операции привлекут многих: продовольственное обеспечение, заправка, сама знаешь. Они расскажут это своим родным на Земле, потом об этом покажут репортаж в новостях, и вес'хар или исенджи перехватят эту информацию…

– Посмотрим.

– Может, кто-нибудь и заметил, что мы уже не самая могущественная цивилизация во Вселенной?

– Не говори со мной про политиков.

– Ладно. Если поможешь мне добраться до Вес'еджа, я буду очень внимателен. Но имей в виду, что я не работаю ни на тебя, ни на кого другого, а делаю это для себя и исходить буду из того, что считаю правильным.

Линдсей напустила на себя равнодушный вид.

– Шан гордилась бы тобой.

– Бывай.

Он повернулся и ушел. Эдди ненавидел, когда им пытались манипулировать. Неужели она обвела его вокруг пальца? Он скользнул по лестнице на нижнюю палубу и поцарапал руку о перила.

– С-сука… – прошипел он, сам точно не зная – по поводу ссадины или обращаясь к Линдсей. Из-за нее он чувствовал себя виноватым.

Но в одном она точно права. Он более или менее нейтрален. Ему нравились исенджи, нравились вес'хар. И ему хватало мужества подвергать критике собственное правительство. Но Эдди никому не доверял. Подозрение уравнивает всех.

Он задумался о том, как обращался с информацией раньше, как обращается с ней сейчас… С тяжелым сердцем он вспомнил о тихом уголке под названием Сан-Карлос-Уотер.

Глава девятая

Некогда вес'хар обращали своих воинов в бессмертных. Уже много лет они не прибегали к этой практике. Но они вполне способны возродить ее, вот почему вам не стоит недооценивать даже немногочисленную их армию. Пока возможно, будьте дружелюбны с ними.

Министр Юал

Из объяснительной записки Министерству иностранных дел ФЕС

Что-то мокрое и маленькое шлепнулось на спину, будто кто-то на нее плюнул.

Рука машинально потянулась к пистолету. В последний раз, когда на нее плюнули во время дежурства, она повернулась, собственноручно вытащила подонка из толпы и познакомила его с рабочим концом своей резиновой дубинки. Она ненавидела, когда пачкали ее форму, и ненавидела, когда к ней заходили со спины. Но на этот раз, обернувшись, Шан не увидела никого: усеянная жемчугом аллея была пустынна. Она убрала руку от пистолета.

Она попробовала разглядеть через плечо, что же произошло с ее рубашкой, но ничего не увидела. Повеяло миндалем, наверное, запах смолы тех деревьев, что растут на верхней террасе.

Да брось, некому здесь на тебя плевать. К этому нужно привыкнуть. А привыкать к приятному Шан прежде не приходилось. Она все ждала, когда же вес'хар сбросят свои овечьи шкурки и обнажат острые волчьи клыки.

Странно, что Арасу во Ф'наре не нравится. С каждым днем он становился все более и более нервным. Шан, напротив, все сильнее привязывалась к этому месту. И не только потому, что ничего другого не оставалось. Когда она бродила по аллеям и переходам, ее приветствовал каждый: все знали, кто она такая и почему здесь. Она тоже начинала узнавать вес'хар в лицо. Шан чувствовала себя почти что добрым полицейским в идиллической деревушке.

Разве что не приходилось выламывать двери да разнимать драки в местном пабе. Вес'хар не проявляли какой-либо агрессии, за исключением того, что говорили иногда совершенные грубости – ненормально, нечеловечески искренне. Как они превращались из мирных горожан в жестоких психопатов, Шан не понимала.

Она шла вдоль изгиба кальдеры, сжимая в руках подарок для новобрачной – Невиан. По пути встретились двое мужчин, полностью поглощенных возней со своими малышами. Они ворковали и урчали, наблюдая за тем, как детишки пытаются посадить пучки какой-то алой травы в щелях между плитами мостовой. Мужчины время от времени откусывали небольшие куски от лурисджи, вес'харского аналога наркотика, и пребывали в расслабленно-веселом настроении, а Шан вспомнила о немыслимом насилии, которое у людей всегда сопровождает употребление «колес» и «жидкого кайфа».

А потом она подумала о Мджате, о целом острове на Безер'едже, очищенном от исенджи, и попробовала сопоставить эти две картинки. Промелькнула коротенькая мысль о том, с какой легкостью Арас продырявил башку Сурендры Парек, и о том, как он спас крохотного жучка банник от смерти в пучке зелени. Все-таки он другой до мозга костей.

Другой. А она пялится на него, как когда-то пялилась на Эда Беннетта. Это совсем на нее не похоже.

Она все еще ощущала что-то влажное на спине и время от времени неосознанно передергивала плечами, пока не добралась до нового дома Невиан – лабиринта вырытых комнат, прежде принадлежавших Асаджин. Шан взглянула на плетеную корзинку нетун джай, которую держала в руке. Вес'хар не дарят подарков, но им нравится их еда, и это отличный способ пожелать Невиан счастья в замужней жизни. А еще у Шан к ней есть парочка вопросов, которые как-то не хочется задавать Местин.

Она подняла уже руку, чтобы постучать, но одернула себя: вес'хар в двери не стучат. Значит, и ей не стоит. Она входила без стука только с ордером на арест или в самых крайних случаях. Привыкай, сказала она себе и толкнула измазанную «жемчугом» дверь. Дверь распахнулась. Шан вошла.

Ее взгляд тут же натолкнулся на то, что ей меньше всего хотелось видеть.

– О черт… – протянула она. – Черт! Простите!

Она вылетела из дома и захлопнула дверь. Рукой Шан непроизвольно зажимала рот – жест почти животного, глубочайшего смущения. Надо было постучать! Она привела себя в чувство грандиозным усилием воли и осталась ждать снаружи.

Дверь снова распахнулась. Невиан, уже облаченная в дрен матриарха, ни на йоту не пахла волнением, и только по-собачьи дергала головой. Арас говорил, что это из-за специфики вес'харских зрачков: так они фокусировали взгляд на любопытном объекте, а в данный момент таким объектом являлась Шан, пунцовая от смущения. – Это, без сомнения, стоило рассмотреть поближе.

– Что-то не так? – поинтересовалась Невиан. Она, похоже, вовсе не обиделась, что ее прервали в момент интимной близости с новыми мужьями. Со всеми четырьмя сразу, уточнила Шан. Бог ты мой.

– В следующий раз я постучу, – пообещала Шан. Смотреть в цитриновые глаза Невиан она не могла.

– Ты расстроена. Почему?

– А ничего, что… М-м-м…

– Что? – Вот теперь от Невиан запахло волнением, то ли из-за того, что мучительно пыталась понять, в чем проблема, то ли оттого, что нуждалась в одобрении Шан. Малышка относилась к ней с таким почтением. – Я что-то сделала не так?

Шан покачала головой.

– Нет. Не бери в голову. Это для людей проблема. Не для тебя. – Шан сбилась на английский, потому что слов вес'у ей не хватало. Она протянула Невиан корзинку. – Я пришла пожелать тебе благополучия и счастья. У тебя же свадьба?

Невиан воодушевленно закивала.

– Да, это очень, очень мило с твоей стороны. Я знаю, какое значение это имеет для людей. Спасибо.

– Пожалуйста.

Невиан взяла ее за руку и повела обратно в дом. Судя по их виду, мужья Невиан – джурей'ве – совершенно не возражали, что их прервали в такой ответственный момент. Будто бы Шан вошла, когда они смотрели любимый фильм по видику: незначительная помеха для развлечения, которое запросто можно продолжить позже.

На кухне джурей'ве готовили еду и ворковали. Ее присутствие не волновало ни их, ни детей. Прошли те времена, когда она могла собрать вокруг себя толпу зрителей, просто спустившись с террасы на террасу. Я теперь одна из них.

– Шан – г'сан, – весело сказал один из мужчин. Вес'харская шутка, первая, которую она услышала, или, по крайней мере первая, которую поняла. Шан улыбнулась. Они уже не нервничали, когда она показывала зубы.

Но от мужчин пахло кедром и сандаловым деревом, и этот запах почему-то будоражил ее, хотя те анатомические подробности, которые она успела разглядеть, внушали некоторые опасения. Один из мужчин с нежным воркованием обвился вокруг Невиан.

– Потом, Лисик, – рявкнула она и дала ему подзатыльник. Шан отвела глаза. Невиан повернулась к ней. – Когда поостынет, из него получится хороший, полезный муж.

Шан вспомнила, что, по ее подсчетам, Невиан около семнадцати. Вес'хар, кажется, не взрослеют, они просто переходят из одной жизненной стадии в другую – буквально за ночь. Невиан стала полноправным матриархом. Правда, думать о ней, как о жене четырех мужчин, которым только крепкая затрещина может помешать влезть на нее прямо перед гостями, было как-то…

– Как непохоже на нашу жизнь, – пробормотала Шан и уселась за длинный обеденный стол, стараясь не задеть локтями все эти плошечки и чашечки радужного стекла.

– Давайте поедим, – сказала Невиан и выложила пирожные на тарелку.

Шан вонзила зубы в нетун, не в силах отвести взгляд от мужей хозяйки дома. Да уж, того, что она видела, достаточно, чтобы не считать их безобидными морскими коньками.

Нетун джай хрустнуло, и капля вязкой, пахнущей гвоздикой начинки скатилась по подбородку. Лисик был тут как тут, с салфеткой наготове, будто собирался вытереть ей лицо. Шан вытянула руку, защищаясь.

– Спасибо, я сама.

Лисик издал неразборчивый звук и вернулся к намазыванию какой-то желтой массы на тонкие коржики.

Другой мужчина кормил грудью малыша – совсем крошечного, не больше ладони Шан. Он спустил с плеч одеяние, и Шан видела его золотистую кожу. Малыш касался ее тонкими многосуставчатыми пальчиками.

Она знала, что у вес'хар мужчины вынашивают и выкармливают детей, но знать и видеть своими глазами – разные вещи. У Шан желудок сжался в комок. А рот наполнила жидкая слюна, как перед приступом рвоты. Еще одно жестокое напоминание: это – не Земля. Перед ней – не люди, но для Араса Сар Июссана это настоящая, правильная жизнь. А она почти приняла его за мужчину.

Она тщательно вытерла губы и подбородок. Интересно, на что это похоже – спать с мужчиной, который может кормить грудью? Непрошенная мысль, и развивать ее не хочется…

Вдруг Арас не может? С'наатат сильно изменил его.

Кормящий отец не обращал на Шан никакого внимания, занятый своим делом. Oh погладил головку младенца длинным пальцем, и крохотное существо придвинулось ближе к нему. Многого же она не знает об Apace… Какая разница, всплывают в ее голове его воспоминания или нет. Даже живя с человеком в одной комнате, можно не видеть очень многих вещей, если уж ты твердо вознамерился этого не делать.

Шан с трудом могла отвести взгляд от мужчин, хотя никаких достоинств, кроме эстетических, в них не наблюдала. Она вдыхала соблазнительный запах сандала и внезапно ощутила, что скамья давит на некоторые части ее тела, которые очень давно пребывали в забвении… Соблазнительный. То самое слово. Феромоны.

– Они тебе мешают? – спросила Невиан, указав подбородком в сторону мужей. – Ты, кажется, расстроена.

– Вовсе нет, – ответила Шан и окончательно утвердилась в мысли, что ее манера прятать истинные чувства за маской холодного безразличия на Вес'едже яйца выеденного не стоит. – Я должна задать тебе несколько вопросов.

– Полицейских вопросов?

– О Боже, нет.

– Прости, я не до конца понимаю твой английский.

– Ой, извини. Это личное. Мне нужен совет.

Зрачки Невиан расширились и тут же снова сузились: крестик – лепестки – крестик. Она поняла, что может оказать услугу альфа-самке. Шан уже видела ту же реакцию по отношению к Местин.

– Конечно, спрашивай.

– Хорошо. Меня беспокоят некоторые изменения в организме.

– С'наатат?

– Точнее, желания.

– Какие?

– Связанные с тем, чем ты была занята, когда я вошла.

– Не понимаю, почему тебя это беспокоит.

– Потому что Арас другой. Существо не моего вида.

– Значит, я ошибалась. Он заразил тебя не через совокупление.

– Я была без сознания, – сухо сказала Шан. В душе шевельнулась подозрительность, привитая долгой службой в полиции. – Он сказал, что влил свою кровь мне в открытую рану.

– Значит, так он и сделал.

Шан подавила в себе приступ животной паники. Она, как настоящий коп, сначала думала худшее. Изнасилования. Совращение малолетних, скотоложство… Всех насильников, педофилов и скотоложцев нужно перевешать. Пересажать на электрический стул или в газовую камеру. А теперь сама подумывает о том, чтобы трахнуться с инопланетянином. Где та тонкая грань между человечностью и всем остальным? Боже, Боже…

– Я не иду на поводу у собственного тела. Я сама приказываю ему, что делать. Мне нужно знать, как избавиться от этих мыслей.

Невиан издала долгую трель на низкой частоте.

– А почему?

– Потому что мне это действует на нервы и у нас другие отношения. Я не хочу заботиться о потомстве и не хочу… – Шан едва не сказала «любить». Любовь – это зависимость, а зависимость делает человека слабым. – Мы друзья. Я думаю, он пришел бы в ужас, если бы узнал.

Невиан не шелохнулась, даже не моргнула. Что-то из сказанного Шан сильно ее встревожило.

– Что? – раздраженно спросила Шан.

– Местин говорила тебе о гормональном доминировании. Ты пахнешь, как вес'хар, и вызываешь у нас соответствующую реакцию.

– Мне не нравится, к чему ты клонишь.

– Полагаю, вы реагируете друг на друга. Арас, безусловно, на тебя реагирует. Все это знают.

– Черт, а я не знаю! – Шан скрестила руки на груди и вовремя вспомнила, что у скамьи нет спинки, на которую можно опереться.

Невиан смотрела на Шан, а Шан смотрела на Невиан. Шан гоняла пальцем по тарелке кусочек пирожного.

– Я совсем не похожа на вес'хар, – наконец сказала Шан.

– Ты поступаешь, как вес'хар, и пахнешь, как вес'хар. Твоя внешность не имеет значения, даже для Араса.

– А как я пахну?

– Как главная исан.

– А твои мужья на меня так же реагируют?

– Нет, потому что они теперь привязаны ко мне. Но они знают, что ты их воспринимаешь.

– Но я не племенная кобыла.

– А что это такое?

– А, не важно. Для Араса все это очевидно?

– Да.

– Вот черт!

Невиан нетерпеливо мотнула головой.

– Не понимаю, почему ты создаешь из этого такую большую проблему. Сделай, что тебе хочется. После этого вы оба будете довольны. У нас нет одиноких взрослых особей. Ты же знаешь…

На Земле Шан ни за что бы не потерпела такой дерзости от женщины-подчиненной. Видимо, Невиан учуяла ее раздражение – она снова замерла. Как статуя.

– Поэтому ты взяла себе мужей Асанджин?

– Да. Без исан они бы погибли. Ты понимаешь, что значит аурсан!

– Нет.

– А-а… – В устах Невиан это прозвучало, как птичья трель – л-р-р-р. – Мужчинам для восстановления тканей нужен генетический материал женщин. Я передаю его через клетки своего тела в их организмы и беру кое-какие гены от них. Им от этого хорошо. Мне тоже приятно.

У Шан не укладывалось в голове, как можно заниматься сексом с незнакомцем из чистого сострадания.

– Похоже, ты с этим неплохо справляешься.

– А почему бы и нет? Такова природа аурсана и мой долг. Отныне мы связаны. Это чудесно. И очень приятно… здесь. – Она коснулась длинным пальцем лба.

Шан бы захихикала, да ничего смешного в словах Невиан не было. Невиан на секунду отвлеклась на детский вопль и посмотрела на своих мужей с такой гордостью и восхищением, что воздух вокруг нее заполнил мускусный запах удовлетворения. Она вновь перевела взгляд на Шан. Зрачки – тонкие крестики на желтом кварце.

– Ты сильно мучаешь Араса. Попроси его все тебе объяснить. Ты уже достаточно знаешь о наших мужчинах, чтобы понять, как ему все это тяжело.

Шан подумала, что лучше бы в одиночку вышла против разъяренной толпы, чем попросила бы Араса разъяснить ей эту сторону вес'харской жизни. Она встала, намереваясь уходить.

– Что ж, похоже, будет весело, – без всякого выражения сказала она.

Невиан издала трель: ее что-то удивило. Шан обернулась. Неван фыркнула.

– У тебя на спине аумул, – сказала она. – Дай я сниму.

У нее на руке сидел огромный слизняк в красно-белую полоску. Слизняк пах миндалем и издавал нежные звуки, как музыкальная шкатулочка.

– Он опасен? – поинтересовалась Шан. Здесь ничему нельзя доверять, даже поющим слизнякам.

– Нет.

– А что он делает?

– По ночам роется в выделениях тем в поисках органических отходов.

– Он питается дерьмом?

– Я запомню это слово.

Невиан бережно опустила слизняка на пол, и он дал такого стрекача, что Шан растерялась. Было легче, когда она считала этот мир абсолютно чужим. Убедить себя в том, что ты привык к жизни здесь, и получить такой вот сюрприз, понять, что здесь все не так, как ты можешь предполагать, гораздо тяжелее.