Текст книги "За чертой"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– Понимаю, – сказал Джош, и Арас знал, что на самом деле – не понимает. Между ними разверзлась пропасть. Она была всегда, раньше – не толще волоска, но теперь превратилась в ущелье, и ущелье это стремительно расширялось…

Арас провел в Константине еще два дня. Посетил школу и прошел много миль по подземным улицам. Растения пускали побеги; крысы, которых Арас когда-то забрал у фармацевта с «Фетиды», дали приплод – дети, в жизни не видевшие живых тварей крупнее насекомых, не смогли разобраться с их полом. Все дышало естественностью и надеждой.

Джеймс, сын Джоша, хорошо ухаживал за Белым и Чернышом. Арас обожал этих зверушек. Он поиграл с ними немного, но они уже не могли похвастаться тем же проворством, что раньше. Крысы быстро стареют. Шан предупредила его, что через год-другой они умрут, что это нормально для крыс и чтобы он не расстраивался.

Все, что на поверхности могло натолкнуть на мысль о существовании подземного поселения – выступающие купола застекленных крыш и аккуратные засеянные участки земли – пахло влажной зеленью.

Арас зашел в церковь Святого Франциска.

РАБОТА НА ПРАВИТЕЛЬСТВО – БОЖИЙ ПРОМЫСЕЛ

Надпись относилась к первым воспоминаниям о колонии. За несколько лет до прибытия людей боты выгравировали ее на камне. Тогда люди еще были гефес, и он сделал так, что они прекратили есть других животных и стали вполне приемлемыми соседями.

У меня был выбор. Я стоял на страже Безер'еджа и мог без труда убить их еще до того, как они вышли из криосна.

Но он этого не сделал, как после не дал Шан умереть. Ни о том ни о другом Арас не жалел. Сожаление – бессмысленное и исключительно человеческое чувство, которое ничего не меняет в реальном мире.

Придется активировать в тоннелях и галереях нанитов-утилизаторов. Они быстро превратят в пыль все артефакты, как когда-то превратили в пыль останки разрушенных городов исенджи. Вот только окна жаль…

Арас прошел вперед по проходу между рядами скамей и вгляделся в стилизованную фигуру человека в коричневой рясе. Он собрал этот витраж и сможет разобрать его снова. Колонистам нужно взять что-нибудь с собой, так пусть берут его – он лучше всего в символической форме отражает их цель.

Шан подошла сзади. Он ощутил особый, мягкий аромат ее кожи – запах свежеспиленного дерева, дополненный сладковато-горькими нотками человеческого запаха.

– Ты в порядке? – спросила она. – Да.

– Мне жаль. Правда жаль. Не из-за них, а из-за тебя. Он прикинул размер окна и подумал, как можно будет

разъять кусочки цветного стекла и как запомнить их расположение, чтобы собрать снова во Ф'наре.

– Это поможет им попасть на небеса.

– Издеваешься?

– Нет, я говорю серьезно. По-моему, чем больше они делают того, что им трудно и страшно, тем больше их Бог любит их. Но я все же не до конца понимаю, как можно придавать мучениям такую ценность.

– Да, меня это тоже коробит.

– Я останусь и помогу им собраться. Так будет правильно.

Шан взяла его под руку. Они стояли и смотрели на выложенного из кусочков цветного стекла святого, который любил все живое. Вокруг него стояли звери, которые с легкостью пожрали бы его, попади он к ним в лапы на самом деле.

Арас сомневался, что алуат, если бы год выдался голодный, пропустил святого Франциска.

Шан тоже внимательно рассматривала витраж. Арас знал, что ее привлекает. Кусочки синего стекла многое значили для нее. В первый раз она увидела их белыми – люди воспринимают цвета иначе, чем вес'хар. Но потом, после заражения, разглядела их истинный цвет, и поняла, что Арас сделал с ней. Шан пришла в ярость…

– Красиво, – сказала она. Очевидно, это воспоминание больше не ранило ее. – Но я все еще не понимаю, как проникает сюда солнечный свет.

– Я покажу.

– Потом. – Ее взгляд скользил по витражу. – Собираешься спасти его, так?

– Так.

– Хорошо. Я рада. – Она сжала его руку. – Я тоже подожду здесь. Если возникнут какие-то недовольства, я все улажу.

– Им трудно с этим смириться. – Арас порадовался, что она будет неподалеку. Казалось, она наслаждается их примирением. Сам он рассматривал его как необходимость. – С тобой будет проще.

– Я иногда делаю вещи, которые тебе трудно принять. Не хочу, чтобы это встало между нами.

– Шан, ты моя исан, я связан с тобой вне зависимости от того, что ты говоришь или делаешь,

Он ощутил, как она напряглась.

– Ты говоришь, как будто это тебе не нравится.

– Нет. Я абсолютно доволен.

– Слушай, когда все закончится, давай на пару дней уедем из Ф'нара. Можно наведаться в Барал. – Она сунула руку в карман, достала красный цилиндрик шебы и вложила ему в ладонь. – Мне незачем больше таскать это с собой. Невиан дала мне новый телекоммуникатор. Наверняка она мне больше не понадобится.

Для него антикварный наладонник тоже был вещью бесполезной. Ее заполняли личные демоны Шан, все те ужасы, которые творят гефес, но он знал, как много шеба значит для

Шан. Он подозревал, что она никогда не произнесет слова «люблю», но прекрасно понял ее жест.

– Я позабочусь о ней, – сказал он. Пауза.

– Я лучше подожду снаружи. – Она быстро поцеловала его в щеку и зашагала к выходу. Под сводами храма заметалось эхо тяжелых шагов.

Да. Несколько дней вдали от матриархов, Эдди и тех проблем, что сопровождали их с первого дня встречи, пойдут только на пользу обоим.

Арас поднялся на колокольню и взялся за плотные веревки из пеньки и ефте, привязанные к языкам стеклянных колоколов. Их было шесть.

Бен Гаррод не верил, что колокола можно выдуть из стекла. Люди не очень хорошо владели этим мастерством. Но когда колокола Араса зазвучали, он пришел в восторг. Их звук – вибрирующий, легкий – отличался от металлического звона, к которому привыкли люди, но тоже им понравился.

Многие поколения колонистов выросли, слушая эти звуки. Арас не понимал, почему Джош непременно хочет разбить их сейчас, а не предоставить заботам нанитов.

Арас взглянул вверх. При дневном свете сквозь крышу просвечивала пронзительная синь. Он стоял и вспоминал, сколько труда потребовалось, чтобы выдуть эти колокола, когда почувствовал запах Джоша.

Он выглядел очень уставшим.

– Давай в последний раз.

– Мы могли бы взять их с собой, – предложил Арас.

– Нет. И никаких нанитов. Я хочу сегодня увидеть их гибель. Чтобы потом не оглядываться назад.

Джош взялся за одну из веревок двумя руками и дернул изо всех сил. Колокол наклонился, раздался долгий, заунывный звук. Джош передал Арасу другую веревку.

– Просто дерни, когда я дам знак.

Арас так и не удосужился научиться звонить в колокола, хотя колонисты придавали большое значение этому действу. Он звонил сейчас, потому что так хотел Джош, а Арас хотел бы сделать для него намного, намного больше, хотя их дружба и дала теперь крен. Звон двух колоколов не мог похвастать той же сложностью и переливчатостью, какой колонисты добивались, звоня во все шесть, но, возможно, он гораздо лучше соответствовал моменту, чем радостное многоголосье.

Звук дрожал в горле Араса. Казалось, он может ощутить его вкус.

Джош остановился перевести дыхание.

– Колокола – набат – использовали как сигнал тревоги. В Европе была война, когда на шесть лет все церковные колокола замолчали. Если бы они зазвонили, это стало бы предупреждением, что, враг вторгся в Англию. – Джош взглянул вверх, на колокол, и Арас мог бы поклясться, что в его глазах стояли слезы. – Это только вещи, Арас. Они не нужны, чтобы познать Бога.

Еще пять минут они печально звонили в колокола. Потом Джош показал Арасу, как остановить колокол.

– Я забрал все из алтаря, – спокойно проговорил Джош. Арас удивился – ведь речь шла о вырезанном из дерева изображении их мертвого, замученного Бога. Все-таки пристрастие людей к физической боли его беспокоило. – Я запру за собой дверь, так что несчастных случаев можно не бояться.

– Ты совершенно уверен, что я должен это сделать? Мне это не кажется необходимым. Наниты…

– Я хочу, чтобы они были уничтожены здесь и сейчас.

– Разве важно, как именно это произойдет?

– Важно. Нам нужно знать наверняка, что мосты сожжены. Это подтолкнет нас вперед.

Арас дал ему время уйти. Потом забрался под крышу колокольни и протиснулся в щель между потолком и центральной балкой, к которой крепились колокола. Вытащил тилгур.

Ему было в радость делать эти колокола. Хорошо, что именно он – последний, кто к ним прикасается.

Потребовалось время, чтобы перепилить веревки и зажимы, которые держали колокола. Колокола начали падать почти одновременно, и в неестественной, мертвой тишине

ухнули в колодец колокольни. А потом тишина взорвалась какофонией разлетающихся со звоном осколков – кобальт и сапфир крошились в пыль. Будто ракета вонзилась в замерзшую гладь моря.

От звуков этой агонии через несколько секунд в воздухе остался только слабый звон, а ротом и он затих. Колокола церкви Святого Франциска замолчали навсегда.

Началось разрушение Константина.

Глава пятнадцатая

Люди лгут даже самим себе. Они пребывают в уверенности, что все разумные существа – разумные в их узком понимании – внутри в точности похожи на них и ведут себя так же, как люди при определенных обстоятельствах. Они бояться признать, что существует множество характеристик, которые отличают один вид от другого. Если они не сумели стереть различия даже внутри собственного вида, то почему же они полагают, что это возможно с другими? И тем не менее они действуют в соответствии с этой распространенной ложью: все существа будут вести себя, как люди, если с ними обращаться, как с людьми. Логика и история убеждают нас, что мы будем мыслить и действовать, как исенджи, вес'хар, юссисси – как те, кто мы есть на самом деле.

Сияяз Бюр, матриарх-историк

Кому-то Окурт мог даже нравиться. Он не отличался молчаливой внушительностью, как морские пехотинцы, но и не был на самом деле тем полным сарказма фигляром, образ которого использовал как защитную скорлупу. Эдди считал, что сложившаяся ситуация – слишком трудное испытание для человека, которого не готовили специально к контакту с внеземными цивилизациями.

Он ожидал, что его допросят, как только он переступил комингс последнего шлюза. Вместо этого его встретили сдержанной вежливостью. Прошло двенадцать часов, прежде чем Окурт прислал приглашение на ленч в кают-компании со старшим офицерским составом.

День в некотором смысле вертелся вокруг приемов пищи. Окурт считал, что его люди хотя бы раз в день должны есть спокойно, когда не нужно в одной руке держать бутерброд, а другой набивать данные на пульте управления.

– Мы не пастбищные животные, – поведал он Эдди. – Мы офицеры. Офицеры обедают.

На столе лежали бумажные салфетки и стояла небьющаяся посуда. Сам стол, казалось, был сделан из мореного дуба – казалось до тех пор, пока тебе не случалось встать слишком поспешно и задеть его ногой, и тогда выяснялось, что это никакой не дуб, а всего-навсего прочный, легкий как перышко полимерный материал коричневого цвета, пластина которого вставлена в переборку. Слащаво-патриархально. Окурт восседал во главе стола с видом отца семейства, который собирается разрезать жареную утку для воскресного обеда.

Ленч мог бы стать вполне заурядным, если бы Эдди не располагал длинным перечнем неприятных новостей, которые нужно довести до сведения старших офицеров «Актеона».

– Кажется, ваши дела с исенджи идут хорошо, – заметил Окурт. – Все еще пользуетесь услугами переводчика?

– С Юалом – нет, – ответил Эдди. – Он говорит очень бегло. Ему невероятно трудно даются звуки нашей речи, но он точно знает, что говорит.

– Кричи.

– Что?

– «Если тебя не понимают, кричи, и не смущайся – Бог на твоей стороне». – Окурт рассмеялся. – Старый совет для несущих бремя белого человека в колониях.

– Сойдет, если разговариваешь с парнями с заточенными палками. Никуда не годится, если у них ракеты дальнего действия.

– Хорошо бы повысить интерес к космической программе, может, нам подняли бы ставки… – Окурт ел порционный белок, который мог с равным успехом быть соей или клеточной культурой цыпленка. Намек на прибавку от правительства не прошел мимо внимания Эдди. – Слышал, снимки Ф'нара чуть улучшили ситуацию. Потрясающе красиво. Жаль, что его жители скорее снесут нам головы, чем позволят приблизиться.

Линдсей ковыряла вилкой свой то ли соевый, то ли куриный салат, и казалась полностью поглощенной этим занятием. Эдди решил, что настало время развеять ее тоску.

– Могу я задать вам вопрос, Малколм? – Эдди любил дать своей жертве хороший разгон. – Из надежных источников на Земле я узнал, что «Хируорд» изменил курс. – Линдсей посмотрела на него. Она явно в шоке. Наверняка не сказала Окурту, что Эдди в курсе. Может, даже не сказала, что знает сама. Окурт весьма достойно изображал невозмутимость.

– Да, Эдди, «Хируорд» действительно перенаправлен в этот сектор. Ваши сведения верны. Могу я спросить, откуда…

– Источники. Это единственный пункт в моем профессиональном кодексе чести. Больше вам знать не нужно.

– Вы с кем-нибудь это обсуждали?

– Еще не вклеил в репортаж. – Эдди улыбнулся. Окурт бы все равно это выяснил. – Ну же. Вы ведь мне не платите.

– А исенджи в курсе?

Неуклюже, очень неуклюже. Окурта больше беспокоили исенджи, чем вес'хар, а после событий последней недели Эдди никак не мог разделить его точку зрения. Но, в конце концов, Окурт – офицер, а не политик.

– Хотите, чтобы я у них спросил?

Окурт выдавил из себя улыбку и поставил на стол кувшин растворимого напитка с ароматом шардоне. Линдсей подняла его и наполнила свой стакан.

– Это всего лишь вспомогательный корабль, – добавил Окурт. – И он прибудет сюда не раньше, чем через двадцать пять лет.

– Ну, во всяком случае, хорошо вооруженный вспомогательный корабль. Ладно, не важно. Еще есть время исправиться. – Эдди выдержал театральную паузу и разрезал свой искусственно выращенный томат. – Потому что вес'хар обо всем знают и мобилизуют силы.

Окурт и Линдсей на секунду и одновременно перестали жевать.

– Мне кажется, вы собираетесь нам рассказать все в подробностях, – сказал Окурт.

– Да, потому что лично я бы предпочел оказаться подальше отсюда, прежде чем они дадут первый залп. Я, знаете ли, несколько старомоден в этом отношении. Люблю, когда мои кишки у меня в животе, а не где-нибудь снаружи…

Окурт гонял вилкой по тарелке кусочки цыпленка. Посуда из небьющегося полимера все равно щеголяла золотыми ободками и изображением охотника – в соответствии с именем корабля. Эдди не мог не заметить, что охотника рвут на части собственные собаки.

– Они истолковали это как акт агрессии, да и момент оказался не самым удачным – с «Фетиды» только что сняли всех людей, – сказал Эдди.

– И что?

– Юссисси взбеленились. Эти маленькие засранцы страдают паранойей. Они решили, что мы собираемся взорвать корабль из-за того, что на Земле протестуют против прибытия юссисси.

Линдсей промолчала, налила себе еще стакан этого недовина, которое Эдди с радостью променял бы на первосортный ром. С ним было бы легче.

– Хотите посмотреть самые горячие кадры? – осведомился Эдди.

Не совсем та игра, в которую он привык играть. Ему всегда нравилось жонглировать информацией, выяснять, кому что известно, так же как Шан нравилось проводить расследования. И при этом в глубине души он знал, почему сейчас играет именно так.

Он помогает предотвратить катастрофу. Пытается помешать людям совершить большую ошибку и ввязаться в войну с расой, которая наверняка победит, и победит быстро. Он спасает последних разумных кальмаров.

Он не совсем забыл принципы своей профессии.

– Да, мы бы посмотрели, – сказал Окурт.

Эдди развернул свой экран на столе, который тянулся вдоль короткой переборки. Собравшиеся офицеры смотрели, на сырой материал, как на автокатастрофу.

– Я старался подобраться как можно ближе, – скромно заметил Эдди.

Камера-пчела вертелась внутри кабины огромной и таинственной боевой машины. Он бы послал ее в турбину двигателя, чтобы показать людям устройство этой машины, да только никаких турбин и в помине не было…

– Там тысячи городов, и каждый прекрасно оснащен подобными штуками. – Эдди внимательно следил за лицами своих «зрителей». Похоже, он попал в точку, и удар получился сокрушительный. – Не хочу вас расстраивать, но Вес'едж – всего лишь аванпост гораздо более крупной цивилизации вес'хар, которая находится в пяти световых годах отсюда. Наши «подружки» с Вес'еджа – просто левые либералы и хиппи. Те, другие, гораздо менее терпимы.

– Что это? – спросил один из офицеров. Он рассматривал яркую трехмерную карту дикой местности, расчерченную ровными линиями. Она напоминала план дорожного строительства на не разработанном ранее участке. На самом деле это была геофизическая карта Оливера Чампсиаукса, сделанная на Безер'едже. Она даже Шан Франкленд повергла в состояние легкой паники. Сам Чампсиаукс не горел желанием, чтобы Эдди пустил ее в репортаже – переживал из-за авторских прав. Увы, ему не повезло. Авторское право в этот момент значило для Эдди невероятно мало.

– Это геофизический снимок части Безер'еджа. Когда-то там стоял город исенджи. Очень большой город. – Паузы только добавляли спектаклю остроты. Эдди намазал маслом кусочек хлеба. – Вот что от него осталось после того, как его посетила Либеральная партия с Вес'еджа.

Ропот прошел по кают-компании. Пропаганда оказалась делом легким и приятным. И почему только Эдди не выбрал ее в качестве специализации?

– Они знали, что вы за ними шпионите? – уточнил Окурт.

– Знали. Им плевать. Многое можно себе позволить, если у тебя в арсенале такое.

– Я хочу попросить у вас этот материал, чтобы показать кое-кому… прежде чем вы пустите его в эфир. Можно? – осторожно спросил Окурт.

– Если это позволит сохранить мои кишки на прежнем месте – сколько угодно, – радушно отозвался Эдди.

Он поставил запись на перемотку. Когда камера дошла до другой серии, мельтешение на экране закончилось. Он показывал теперь идиллическую картинку – вид на Ф'нар. В кадре появилась Шан – спиной к зрителю. Она стояла, уперев руки в бока, и смотрела на город. Потом поняла, что мешает Эдди снимать, и отступила в сторону. Микрофон уловил негромкое «извини».

Эдди отследил реакцию Линдсей. Она подалась вперед. Самую малость.

– Прости, Лин, – сказал Эдди.

– Да ничего, – отозвалась она. – Значит, она там живет?

– Ага.

Окурта Шан мало интересовала, и это выглядело странно, учитывая, что стояло в его списке приоритетов на первом месте.

– Есть что-нибудь еще? Чего вы еще не сказали? – поторопил Окурт.

– Да. – Все сработано идеально. Эдди добился того внимания, которого хотел – все восемь голов, как по команде развернулись в его сторону. – Вес'хар создали биологическое оружие против людей и исенджи. Они собираются заселить этими возбудителями Безер'едж, чтобы удостовериться, что мы никогда там не высадимся. Они очень боятся за безери. Да, и колонистов тоже выпихивают с планеты. Так что, если все это принять во внимание, известие о «Хируорде» они восприняли очень даже неплохо.

– Это вы им сказали.

– И я много чего разузнал про их военные ресурсы. Лучше раньше, чем позже.

Окурт одарил Эдди взглядом, который весьма красноречиво говорил, что впредь ему лучше заглядывать под койку, прежде чем лечь спать.

– А что с пресловутой биотехнологией? – спросила Линдсей.

– Вам ее не получить ни за что на свете.

– Я и не надеялась, что кто-то преподнесет ее нам на блюдечке с голубой каемочкой.

– Я имел в виду, что это организм, обитающий на Безер'едже, а нам туда отныне путь заказан. Не существует технологии, которую можно купить или украсть. Единственный способ – отхватить кусок от Шан или Араса, а какие у вас шансы – сами можете прикинуть.

Линдсей и бровью не повела.

– Мы можем предложить помощь в эвакуации колонии. Это даст нам доступ, – предложила она.

– Не извольте беспокоиться. Шан лично занимается этим вопросом. А ты знаешь, что значит быть с ней в одной команде.

Ему померещилось, что Линдсей изменилась в лице – но только померещилось. Она осушила свой стакан и принялась за остатки непонятного салата. Эдди, довольный собой и тем, как живо он обрисовал все перспективы конфликта с вес'хар, скопировал отснятый материал на микросхему и протянул ее Окурту.

– Надеюсь, командир, это поможет мне убрать задницу подальше от линии огня.

Эдди вернулся в каюту с чувством исполненного долга. Правда, Местин наверняка сочла бы, что он переборщил с театральными эффектами, но Шан его спектакль понравился бы. Они прошли одну и ту же школу психологической обработки противника.

Эдди растянулся на койке и подумал о том, хватит ли его наглости еще и на то, чтобы стянуть образец тканей исенджи.

– Ну, и сколько из того, что я слышал, я должен был услышать? – поинтересовался Окурт.

Линдсей не шелохнулась. Она подпирала спиной дверь в его каюту. Если бы он вздумал уйти раньше, чем она договорит, ему бы пришлось пройти сквозь нее.

– Тебе нужно только знать, что я занимаюсь задержанием человека в розыске и что я попросила у тебя челнок. У нас чертовски мало шансов на успех. Другого такого случая, возможно, не будет.

Окурт вертел чашку кофе на блюдце и смотрел мимо нее, на панель с данными о текущем состоянии системы, но не видел, наверное, и ее.

– Даже если вы приземлитесь, как вы собираетесь уносить с планеты ноги? Мы не сможем вас забрать, и ты это знаешь.

– Там все еще находится доктор Месеви. Она поможет нам смешаться с колонистами во время эвакуации. – Линдсей держала эту историю наготове. Все равно Окурт не сможет проверить ее слова.

– Их там всего тысяча или около того. Думаешь, они не заметят шестерых чужаков спортивного вида с бритыми затылками и биоэкранами на ладонях?

– Наша тактика зависит от того, где именно мы приземлимся. Мы также можем получить доступ к челнокам колонистов и улететь оттуда самостоятельно.

– Вот, значит, как…

– Малколм, ты когда-нибудь прежде имел дело с морпехами?

– Нет, не доводилось.

– Если это вообще возможно, они обязательно справятся.

– Ваши шансы все еще близки к нулю.

– Мы готовы использовать любую возможность. Главное – взять ее.

– До сих пор не понимаю, как вы намереваетесь это сделать. Она же там как рыба в воде.

– А нам и не требуется ничего особенного, всего лишь достаточное количество ее клеток…

Взгляд Окурта перестал быть отсутствующим.

– В моих приказах сказано «живая». Вам придется найти вескую причину, чтобы привезти ее в расфасованном виде, если вы вообще вернетесь обратно. Конечно, если у доктора Райата нет других приказов.

– Есть, но тебе не обязательно об этом знать.

Окурт развернулся к ней спиной и налил в чашку еще кофе.

– Ладно, еще один вопрос. Предположим, вы до нее добрались и заполучили часть тканей. А челноки поднять в воздух не смогли. Как вы вывезете материал с Безер'еджа?

– С помощью ботов по дистанционному сбору образцов. Шесть килограммов весом, автономные машинки. – Ожидание сослужило Линдсей неплохую службу. Она стала холодной и собранной и совсем не походила сейчас на ту женщину, что билась в истерике, когда Эд Беннетт рассказал ей, что планируется эксгумация тела ее малыша… – Ты ради этих образцов готов был раскопать могилу Дэвида. Наверное, посчитал, что это приемлемая цена.

Окурт медленно повернулся к ней.

– Прости. Я должен был тебе сказать.

– Но не сказал. А теперь я рассказываю тебе, как это все будет. Я и мой отряд приземлимся в одноразовых костюмах на Безер'едже, найдем Шан Франкленд, нейтрализуем ее и вывезем с планеты клеточный материал. Либо все пройдет гладко, и наш челнок состыкуется с кораблем на безопасном расстоянии от Безер'еджа, либо мы отправим материал с помощью ботов, а вы его перехватите. Дело сделано.

– Если все пойдет наперекосяк, мы не сможем вас вытащить.

– Я уже сказала – мы знаем.

– Вес'хар совсем рехнутся со злости.

– Они все равно готовятся к войне с нами. У нас же будет некоторое время в запасе, чтобы самим приобрести этот вирус, паразита, не знаю, что еще – для личного пользования. – Ей нужно было как-то оправдать то вооружение, которое они берут с собой на задание, скрыть истинный план под видимостью плана. Важно только открыть нужную часть плана, чтобы Окурт не заподозрил, что на уме у нее совсем другое. – Доктор Райат экспроприировал необходимое вооружение.

Окурт вращал чашку то по часовой стрелке, то против. Рука дернулась, и чашка полетела на пол. Линдсей не нагнулась, чтобы поднять ее. Она так и осталась лежать на боку.

– С Божьей помощью вы справитесь. Но я не дам вам использовать ядерное оружие.

– Никто не знает.

– У меня есть личный ключ, и я умею считать.

– Забудь о том, что ты насчитал. Это просто на всякий случай. Подстраховка.

Линдсей тщательно следила за тем, чтобы на ее лице не дрогнул ни один мускул. Но по шее разливалась предательская краска, и Линдсей застегнула рубашку на все пуговицы, чтобы не выдать себя.

Окурт отвернулся и взглянул на экран.

– Я рассчитаю, как доставить вас поближе к планете. Не знаю, что получится.

Линдсей едва удержалась, чтобы не броситься бегом в казармы. Морпехи организовали для себя временное убежище в одном из блоков, который прежде занимали стройматериалы для базы на Юмехе.

Линдсей с радостью бы помчалась туда со всех ног, но вместо этого проходила сквозь люки со сдержанным возбуждением. Теперь все, что от нее требуется, – наблюдать за движением вокруг Безер'еджа, чтобы понять «когда». Она достанет Шан и ее чуму! Ради этого стоило даже связаться с Моханом Райатом.

Она вошла в «казарму» и обнаружила там Вебстер, Куруши и Чахала. Они сидели за столом и соревновались – кому первому удастся съесть одним куском ореховую плитку. Они воззрились на нее, как хомяки, которых напугали во время трапезы.

– Смирно! – рявкнула Линдсей. – Пора слать открытки с Безер'еджа.

Линдсей снова раскатала одноразовый костюм на палубе ангара. Она хотела увидеть лицо Райата. Картина того стоила.

– Вам вовсе не обязательно лететь с нами. Он сглотнул.

– Нет уж, я полечу.

Двенадцать квадратных километров. Эта цифра вертелась в ее мозгу уже несколько дней. Такова площадь острова Кристофер. Райат сверился со своей базой данных и заявил, что шести УРУ им хватит – взрыв и смертоносный нейтронный дождь. Линдсей оставалось лишь надеяться, что он не ошибся насчет места.

– Вы занимаете место морпеха, – сказал Бекен. Он остался недоволен: Линдсей сказала, что у них в наличии шесть мешков и восемь тушек, и их с Вебстер тушки в мешки не поместятся.

Есть шпионы, которых можно с трудом терпеть, и есть просто очень плохие шпионы. Линдсей не сомневалась, что ее команда единодушно причисляла Райата к категории последних.

Райат вежливо улыбнулся.

– Мне там и в самом деле есть чем заняться, господа. И дамы.

Куруши придала лицу нарочито нейтральное выражение.

– Вам не придется управлять им, доктор. Вебстер будет передавать телеметрию с моего костюма на ваш. Ваше дело – лежать спокойно и не блевать. – Она улыбнулась ему неестественной улыбкой. – Он отзеркалит мои координаты и приземлится в десяти метрах от меня, чтобы мы не столкнулись. Вам остается лишь надеяться, что я не попаду на какой-нибудь утес.

Райат, нужно признать, превосходно держался в атмосфере ненависти и презрения. Это объединяло его с Шан.

– Вы доставите меня на Константин, а я решу остальные проблемы.

Двенадцать квадратных километров.

Челнок доставит их на расстояние в пять тысяч метров от поверхности планеты, потом майале подбросят их до двухсот метров, а дальше они начнут снижение в одноразовых костюмчиках. Как все просто на бумаге!

– А бот? – Линдсей нужно было поддерживать иллюзию.

– Проверено, – отозвался Райат.

– УРУ?

– Да, все с часовыми механизмами отсроченного взрыва.

– Это успокаивает.

Куруши смотрела, как Линдсей и Райат катят по палубе зеленые цилиндры и грузят их в челнок. Одноразовые костюмы провисли, когда в них запихнули УРУ.

– Так это оно? – спросила она. Взрывчатка была ее коньком. Она стояла позади Райата и недоверчиво косилась на костюм, который ей определили. – Мне будет спокойнее, если я буду знать, с чем полечу в обнимку.

– Всего лишь УРУ. Мы задержим инфицированную Франкленд или заберем то, что от нее останется, а потом уничтожим источник заражения. Задача высочайшей важности и секретности. Успокоил?

– Нет. Думаю, уже по всему кораблю об этом болтают. Сержант Беннетт казался не очень довольным жизнью.

Линдсей не могла понять, кому предназначается его убийственный взгляд – ей, Райату или обоим. Ему нравилась Шан, и это не нравилось Линдсей – она не знала, можно ли ему доверять.

Сложно держать в голове все лживые истории. Линдсей приходилось все время следить за тем, что и с кем она обсуждает, правильно ли подбирает факты, которые стоит открыть данному конкретному человеку. Ей нужно создать полную видимость того, что она собирается поднять образец биотехнологии с планеты, и до самой последней минуты эту видимость поддерживать.

Эд Беннетт все еще рассчитывал поднять в воздух один из допотопных челноков колонистов. Он много часов просидел над руководствами по эксплуатации и расчетами траекторий. Линдсей сомневалась, что кто-нибудь способен взлететь на законсервированной машине, но морпехи по крайней мере смогут присоединиться к эвакуации. Она – нет.

– Ты уверена, что Франкленд все еще на Безер'едже? – уточнил Райат.

– Наша лучшая разведка – юссисси на Юмехе. Они говорят, она там. Они ничего не скрывают, считают, что информация сама по себе бесполезна. Они превыше всего ставят силовое превосходство и думают, что никто не в состоянии победить вес'хар.

– Может, они и правы, – высказался Райат.

Беннетт проверил клапаны на своем костюме и протер перчаткой визор шлема. Он не смотрел на Райата, он смотрел на Линдсей.

– Ты в порядке, Эд? – спросила она.

– Нет, мэм, не в порядке. Но мне платят не за то, чтобы у меня все было в порядке.

– Ты можешь отказаться исполнять приказы, которые посчитаешь неправомерными.

– Сначала вам придется отдать мне такой приказ, мэм, – ответил Беннетт. – А потом я решу. Ведь так?