Текст книги "За чертой"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Нет, и никогда этого не сделаю, – резко ответила Шан. Арас не опустил глаз.

Он – ее друг, ее партнер, парень, с которым она в одной команде. Между ними нет более сильной привязанности, и даже сексуальные отношения – при нынешнем улучшении – не играют особой роли. Чем бы он ни был, чем бы ни была она, Арас – равный ей, равный во всем. Первый подобный случай в ее жизни. С ним надежно. Она больше не одинока.

Эдди вернулся к столу и потянулся к стакану. Он светился энтузиазмом.

– Ты не хочешь сначала покончить с предыдущей порцией, чтобы спокойно пить вино? – поинтересовалась Шан.

– А что за порция?

– Вопросы задаю я. Не сопротивляйся, и больно не будет.

– Я твой.

Эдди знал правила игры, и Шан знала, что он их знает. Как в старые добрые времена.

– Ладно. Юссисси полагают, что «Актеон» забрал с «Фетиды» полезный груз и морпехов, потому что люди собираются взорвать ее вместе с инопланетянами. Они в бешенстве.

Лицо Эдди сказало ей все, что она хотела узнать. Полное недоумение, на мгновение сведенные брови, быстрое движение глаз.

– Господи Иисусе. Все не так. Я слышал совсем другую версию.

– Они просто посчитали, что этот шаг – реакция на твои репортажи, Эдди. – Она хорошо его изучила. Он не передал на Землю ее откровенное признание в связи с Зеленой Яростью и сообщение исенджи о с'наатате. И он стыдился того, что обвинил ее в том, что она стала носителем чуждой биотехнологии за деньги. Она знала, что он чувствует вину перед ней. А чувство вины – отличное средство, когда дело доходит до получения ответов, почти такое же действенное, как смачный пинок под зад, только проблем меньше. – Они подозрительны. А что бы ты подумал на их месте?

– Окурт извлек с «Фетиды» полезный груз и морпехов, чтобы проверить, не подхватили ли они твою заразу. Как она там называется? С'наатат. Речь идет об очень больших деньгах. Дело высочайшей важности…

– Боже… – Шан начала жевать. – А теперь они узнали, что «Хируорд» спешит сюда на всех парах.

– Это моя вина?

– Не ты давал координаты кораблю. Не ты забирал гефес с «Фетиды». Другие в ответе за это, – влезла Местин. Лучше бы ей молчать.

Лицо Шан мгновенно напряглось, и она подарила Meстин ледяной взгляд. Та и без него, по запаху, почувствовала, что зря вмешалась. Местин замерла. Шан, удовлетворившись тем, что инициатива все еще за ней и Местин знает свое место, снова повернулась к Эдди.

– Как я уже сказала, они все на иголках. И юссисси, и вес'хар ощущают опасность. А как они реагируют на опасность – спроси у исенджи.

– «Хируорд» прибудет через двадцать пять лет, не раньше. Есть время все обговорить и уладить.

– Ты не понимаешь, как они мыслят, Эдди. У них есть только два состояния. Либо они спокойно замороженные, либо наносят удар. У них есть отличная поговорка. Опасность всегда «сейчас». Они отреагируют незамедлительно.

– Что ты пытаешься мне сказать?

– Что ситуация чертовски серьезная, Эдди. – Шан хотела бы сказать по-другому, но на язык подвернулось клише, потому что клише очень часто – чистая правда. – Это война.

Эдди предпринял героические усилия, чтобы сделать вид, будто содержимое тарелки интересует его гораздо больше, чем тот факт, что человечество вязалось в войну с инопланетянами, которые за раз стирают с лица планеты целые города, если что-то угрожает их друзьям.

– Это все я и мой длинный язык, – выговорил он наконец.

– Это был лишь вопрос времени, Эдди. По крайней мере у нас есть маленькая передышка. Думаю, ты слишком зациклен на себе. – Шан почти пожалела, что приходится так с ним поступать. – Но нужно учесть еще один фактор. Прежний Мир.

Арас, который хотел было перебить свою исан, передумал и замер, как и Местин. Теперь они оба напоминали уличных мимов, которые изображают статуи на потеху прохожим.

– Не очень хорошие новости, а, Шан? – осторожно уточнил Эдди.

– Ага. Это родной мир вес'хар, где все происходит несколько иначе, чем здесь. Местные вес'хар – вроде колонистов в Константине, изгнанники, не представляющие серьезной угрозы. Об остальном можешь догадаться сам.

Эдди положил на стол стеклянную двузубую вилку. Она отчетливо звякнула.

– Я не блефую, – продолжила Шан. – Потом покажу тебе кое-какие прелюбопытные места. Можешь поснимать.

– Я и не думал, что ты блефуешь, Шан.

– Окурт, несомненно, тоже попросил тебя поделиться информацией.

– А о чем просишь ты?

– Разумеется, о том же самом. Я пойму, если ты не станешь шпионить. Но решать тебе. Ты прекрасно знаешь, что поставлено на карту.

Это была сложная игра-манипуляция. Слой за слоем снимать покровы с луковицы, пока не доберешься до сердцевины. Кто первый – тот и выиграл.

Выиграла Шан.

Она всегда выигрывала, кроме того случая, когда сестра министра обвела ее вокруг пальца и фактически отправила в изгнание за сто пятьдесят триллионов миль от дома.

Эдди вернулся к своему обеду.

– Ладно, – сказал он. – Покажи мне все.

Глава тринадцатая

Кому: Советнику премьер-министра по особым вопросам, Министерство финансов, Федеральный Европейский союз

От кого: Помощника министра, Федеральное разведывательное управление

Секретно

Первоочередной целью доктора Райата должно стать предотвращение попадания возбудителя в руки коммерческих организаций, имеющих своих представителей на борту, и Министерства обороны. Существуют некоторые разногласия по поводу ваших методов, однако все наши прогнозы подтверждают: в течение двух лет воздействие на экономику снижения уровня смертности станет весьма ощутимым. Первой проблемой станут пенсии. Мы понимаем, что Министерство обороны преследует некоммерческие цели, и тем не менее существует неоправданно большой риск, что возбудитель распространится в массы. Райат уполномочен предпринимать любые действия по предотвращению заражения людей.

В пункте обмена излишков, сидя на тележках с фруктами или молча стоя у стен, матриархи сорока городов ожидали, пока Местин и Шан займут место среди них, чтобы принять общее решение.

Шан стояла чуть впереди Местин, сложив руки за спиной и слегка склонив голову, и казалась особенно чуждой этому миру в своей матовой черной униформе. На спине отражались отсветы голубых и фиолетовых огоньков. Все уже прослышали о тех странных изменениях, которым подвергает ее с'наатат.

Матриархи и юссисси не сводили с нее глаз. Ее гладкие черные волосы ярко выделялись на фоне золота и янтаря, и Местин услышала чье-то замечание: по внешнему виду, мол, не определишь, какого пола это существо. Шан носила длинные волосы, как мужчина, и была на голову ниже любого матриарха.

Вы бы не сомневались, если бы подошли достаточно близко, чтобы учуять ее запах, подумала Местин. Она надеялась, что никто не станет провоцировать Шан. Если сейчас обнаружится ее гормональное превосходство, поднимется хаос, а хаос – это то, чего они сейчас никак не могут себе позволить.

Местин аккуратно расправила дрен, чтобы он образовал тунику с длинными рукавами. Забавно, Шан так восхищается «опалесценцией» этого материала – и до сих пор стесняется носить его. Интересно, а ей, Местин, хватило бы мужества, джаск, чтобы единолично принять решение – и объявить во Ф'наре – а заодно и во всем Вес'едже – состояние войны с новым врагом?

Она огляделась. По планете рассеяно около тысячи малых городов, и если и не все матриархи явились на сбор, то они наверняка видят и слышат все происходящее через телекоммуникационную сеть.

Виджисси уселся на задних конечностях неподалеку от Шан. Она чуть-чуть отодвигалась, словно хотела соблюсти некоторую дистанцию, но каждый раз он придвигался все ближе к ней. Он слишком серьезно воспринял указание присматривать за Шан. Местин подозревала, что он относится к ней с большой симпатией, но ни за что не согласится этого признать.

– Мы навсегда закроем Безер'едж для гефес, – сказала Местин. – Шан Чайл предоставила нам образцы тканей, чтобы мы создали эффективный барьер для гефес. Мы будем искать средства к созданию такого же сдерживающего оружия против исенджи. Возможно, источник уже есть. После этого мы сможем уничтожить Временный город и оставить безери жить в мире и спокойствии.

Боковым зрением Местин заметила, что голова Шан чуть-чуть дернулась и опустилась снова. Что-то удивило ее. Местин спросит об этом позже.

– Что вы сделаете с гефес, которые сейчас проживают на Безер'едже? – спросила Бюр из Паджатиса.

– Они не представляют угрозы. Мы предложим им поселиться здесь, на охраняемой территории, – ответила Шан.

– А если они откажутся?

Местин заметила, что Шан крепче стиснула пальцы за спиной. Но запаха не было, только случайные вспышки фиолетового.

– Тогда они умрут, – спокойно произнесла она.

– Мы предоставим войска, если потребуются высадка и военные действия, – сказала Бюр. – Все мы.

А потом они просто стали расходиться. Шан в замешательстве повернулась к Местин.

– И все?

– А ты ожидала большего?

– Я думала, военный совет продлится дольше нескольких минут.

– Мы достигли согласия. Это главное.

– Но детали тоже имеют значение.

Кроме них в зале остался только один мужчина – он паковал связки желтолиста. В этом году случился рекордно большой урожай.

– Что тебя удивило в моих словах, Шан?

– Что у вас есть источник ДНК исенджи. – Чужеродный запах мускуса, исходящий от Шан, несколько смягчали нотки вес'харского аромата. Голос ее звучал напряженно. Некоторые обертоны находились за гранью слышимости.

– Я подумала, что ты попросишь об этом Эдди Мичаллата. Он имеет доступ на Юмех.

– А-а. – Этот звук в речи гефес мог означать что угодно – от удивления до отвращения. – Ладно.

– Какие-то проблемы?

– Не представляю, как заставить Эдди добывать образцы тканей и как он это сделает, но в любом случае я попрошу его.

– Ты уже сказала Арасу?

– Еще нет. Но если он смотрел трансляцию в сети, то уже в курсе и мне предстоит чертовски сложный разговор.

– Как складываются ваши отношения? Он выглядит довольным.

– Все хорошо. По крайней мере было хорошо. Подробности узнаю, когда приду домой.

– А почему ты еще не поговорила с ним?

– Я знаю, как Арас переживает за своих друзей в Константине. А еще он не одобряет биологическое оружие, и мне казалось, что он может повлиять на мое решение.

– Не похоже, чтобы тебя легко было в чем-то переубедить.

– Ты просто не представляешь себе, насколько я хочу, чтобы он был счастлив, – сказала Шан и улыбнулась Местин одной из тех странных улыбок, которую и улыбкой-то не назовешь. Скорее, наоборот.

Ее руки время от времени вспыхивали фиолетовым, когда они выходили из зала. Местин могла бы поклясться, что видела слабую вспышку желто-зеленого цвета.

Но Шан не пахла ничем.

Арас отвел Эдди в подземные бункеры, как и велела ему Шан, и приложил огромные усилия, чтобы ничем не выдать, что запас вооружения у них очень ограничен. Эдди был страшно доволен отснятым материалом. Тоннели привели его в восторг. Похоже, ему нравилось делать красивые фотографии.

Камера-пчела порхала туда-сюда, снимая оборудование и боевые машины. Шан сказала, что на них нет ничего, что могло бы дать военным аналитикам гефес ключ к тому, как одержать победу. Арас же не привык к войнам, где враждующие стороны не знали, чем обладает, чего хочет и как мыслит противник.

– Твою мать, – сказал Эдди, – а в каждом городе есть что-то подобное?

– Да, – ответил Арас. Это была чистая правда. Он не стал добавлять: они боятся, что этого все равно недостаточно.

– Ты умеешь летать на этих штуках?

– Вот на этой, – сказал Арас. Он положил руку на обшивку истребителя, и кабина открылась.

Эдди щелкнул языком и заткнул уши.

– Я летал на такой на Безер'едж, меня сбили, и я попал в руки исенджи.

– Я знаю, что они сделали с тобой, Арас. Мне очень жаль. Не знаю, что сказать.

– Ничего не надо говорить.

– Они не показались мне садистами, но кто их знает…

– Это произошло пятьсот лет назад. Что ваши люди делали друг с другом в то время?

Эдди что-то считал, глядя куда-то вверх.

– Девятнадцатый век. – Он пожал плечами. – По правде говоря, мы до сих пор пытаем других, так что вопрос поставлен неверно. А ты их хоть немного простил?

Арас не собирался никого прощать. Для вес'харской части его натуры это казалось неважным, для человеческой – несправедливым. Как же ему быть теперь, когда Шан не сказала, что сотрудничала с вес'хар в создании биологического оружия?

– Я не простил. Возможно, исенджи изменились. Но я могу судить только по их поступкам, а на данный момент они все еще бесконтрольно размножаются, и это грозит большими разрушениями. Они и сейчас с радостью делали бы с Безер'еджем то же самое. И я точно так же убивал бы их. Ты об этом спрашивал?

– Я не жалею о судьбе Мджата.

– Это было неприятно, но при таких же обстоятельствах я снова сделал бы то же самое. Вы сами напали бы на тех, кто убивал бы и мучил ваших союзников.

– Я не осуждаю тебя, Арас. Просто спросил.

– Люди всегда кого-то осуждают. – Арас намеренно не сказал «гефес». Ему нравился Эдди, хотя от него пахло той же горечью, что и от всех плотоядных существ. Может, он и вправду начал прощать тех, кто этого не заслуживает.

– Может, это была месть?

– Месть и соблюдение баланса – не одно и то же.

– Вопрос в степени?

– Возможно. Думаю, вы бы назвали это разумным применением силы. Оправданное вмешательство.

– Многие люди сочли бы, что вы применили против исенджи неоправданно большую силу.

– Им стоило бы обсудить это с безери. До прихода исенджи их насчитывались миллиарды. Сейчас они едва дотягивают до численности в несколько сотен тысяч. Они очень медленно размножаются. Они мечут икру в определенных местах вдоль островной цепи, и не в силах этого изменить, хотя и становятся уязвимыми. – Вот еще одна причина, по которой Парек заслужила смерть: подросток безери – редчайшее, драгоценнейшее создание. Но навряд ли стоит объяснять это Мичаллату. – Ты, может быть, считаешь, что ту историю нужно скрыть. Не надо. Твой народ должен знать, что мы сделали с исенджи. Им стоит сказать всю правду.

Эдди пристально на него посмотрел. Интересно, то, что он сделал, считается «пропагандой»? Шан пыталась объяснить ему, что это такое, и лучший перевод, который пришел ей на ум, «оружие фактов», или, что вероятнее, «оружие лжи». Он сказал Эдди чистую правду, и, если момент выбран правильно, правда сработает на них.

– Если безери разумны, то почему они не мечут икру где-нибудь подальше от береговой линии?

– Они ценят место. Я могу показать тебе карту, сделанную задолго до моего рождения, из песка, зажатого между двумя прозрачными раковинами. Почему карты столько значит для них? Потому что они могут жить только в определенных частях океана, с определенной минерализацией воды. Вы можете управлять окружающей средой, а они – нет. Они могут мигрировать в другие места, весьма немногочисленные, но размножаться там – нет.

– Меня интересовал этот вопрос – могут они перебраться в другие места или нет. Не очень-то умно – выбирать то, что делает тебя уязвимым.

– Это оправдывает их участь?

– Нет, но если ты можешь вести себя иначе и при этом избежать многих несчастий…

– Я помню, люди каждый день делают глупости, из-за которых становятся уязвимыми. Они употребляют продукты, которые ускоряют их смерть, и живут в местах, которые подвержены стихийным бедствиям. Может быть, это тоже – оправдание их горькой участи.

– Теперь, когда ты сказал об этом такими словами, я вижу свою ошибку.

– Не издевайся надо мной, Эдди.

– Я вовсе не это имел в виду. Просто звучит очень жестоко.

– Как ты думаешь, Ailuropoda melanoleuca виноват в том, что есть только бамбук?

– Кто?

– Черно-белый медведь, который вам так нравится. Панда.

– Вовсе нет. Это настоящая трагедия. Мы уничтожили их естественную среду. У них не было выбора.

– На самом деле они могли бы есть мелких животных. Но никто не винит их в том, что они заняли строго определенную нишу. Может, дело в том, что они симпатичные и вашим детям нравятся игрушки, их изображающие, а безери напоминают вам пищу.

– Эй, не я установил эти правила.

– А почему люди поощряют в детях любовь к игрушкам – животным в символической форме – и в то же время учат мучить настоящих?

– Приятель, ты победил.

– Игрушки в виде животных… Меня смущает эта привычка.

– Ты задаешь слишком сложные вопросы. В устах журналиста это похвала.

Они поднялись на поверхность и пошли через поля. Эдди набрел на генадина, но тот удрал, пока Эдди пытался заснять его на камеру. Вечер выдался чудесный. Тем вились вокруг нагретого солнцем камня, украшая его новым слоем перламутра.

– Можно задать тебе личный вопрос, Арас?

– А Мджат – это не личный вопрос?

– Я про тебя и Шан. Вы вроде как вместе?

– Что это значит?

– Вы встречаетесь? – Эдди улыбнулся. Арас понял, что его по-доброму, невинно поддразнивают.

– Если тебя интересует, трахаю ли я ее, то да. Это подходящее слово? Она моя исан, и я связан с ней. Я счастлив.

– Вот черт, – обронил Эдди, изменившись в лице. – Ты – ее?

– Будет достаточно просто поздравлений. Ну или можешь подарить нам набор красивых бокалов для вина, Шан оценит.

Эдди, похоже, не знал, смеяться ему или плакать. Арасу нравилось играть в словесные игры с людьми. Они никогда не понимали, говорит ли он что-то прямо, по наивности, или шутит. Иногда он и сам этого не знал.

– А что это за штука у вас обоих?

– Паразит. – Что?

– Возможно, точнее будет – «симбионт».

– Это не биотехнология?

– Мы не создавали его, если ты это имеешь в виду. – Арас подумал, что бы сделала Шан на его месте, и решил, что немного «бряцания оружием» не повредит, хотя эти игры разума ему не нравились, Шан они давались гораздо лучше. Арас сделал все возможное, чтобы добиться своего и не солгать. – Мы можем создавать биологическое оружие, но это не то.

– Я полностью понимаю, чем мы рискуем, если оно попадет в массы.

– Мне кажется, понимание последствий и отсутствие подобного искушения – немного разные вещи.

– А как Шан с этим живет?

– Сначала она пришла в ярость, но теперь смирилась. Проще принять некоторые вещи, когда есть кто-то еще с такой же проблемой.

– Они с ума сходят от желания заполучить эту штуку, Арас.

– Им это не удастся. С'наатат живет во мне и в Шан, а «Актеон» не доберется ни до одного из нас. Этот организм живет в определенной части Безер'еджа, но туда людям тоже нет доступа.

– Я очень на это надеюсь, – сказал Эдди. – Знаешь, они даже собираются откопать ребенка Линдсей, чтобы проверить его.

Арас прошипел что-то про себя. Интересно, как «Актеон» планирует пробиться через оборону вес'хар и приземлиться на равнине за Константином, где он собственноручно поставил стеклянное надгробие на крохотной могилке Дэвида Невилла.

Исенджи вот приземлились, и он уничтожил их всех до одного. Последняя высадка едва не стоила его исан жизни.

Он не собирался позволить чужакам еще раз ступить на землю Безер'еджа. Наверняка его жена с ним согласится.

И все же зря она ему не сказала…

Арсенал «Актеона» располагался отдельно от жилых помещений, ближе к хвостовому отсеку, и Линдсей требовалось специальное разрешение от Окурта, чтобы туда попасть.

Он с угрюмым лицом протянул ей магнитный ключ.

– Возьми. Я даже техперсонал заставил убраться из арсенала. Босс босса Райата поговорил с боссом моего босса, так что я буду паинькой. Но тебе скажу – воняет от этого дела, и все тут.

Линдсей не нравилась ее нынешняя роль, она привыкла действовать иначе – играть в команде: сотрудничать с офицерами и отдавать приказы подчиненным. Не то что Шан.

Она зажала ключ в руке и вдруг поняла, что ни разу за этот день не вспомнила о Дэвиде.

– Я беру ответственность на себя. Вес'хар наказывают только непосредственных виновников. Казнь Парек спасла всех, кто прилетел на «Фетиде».

Окурт взорвался:

– Не вешай мне лапшу на уши, Лин! Я управляю этой посудиной и думаю, что у вес'хар и ко мне будут некоторые претензии!

– Мы должны быть готовы ко всему.

– Если ты думаешь только о том, как можно применить тяжелую артиллерию на чужой планете, то я обязан придумать, как побыстрее оттуда убраться после всего. Как быть со станцией на Юмехе?

Линдсей ощутила укол совести. Окурт и не подозревал, насколько он прав. Ее планы заканчивались на убийстве Шан. Ему же нужно позаботиться о безопасности гражданских и обслуживающего персонала, недостроенной станции и корабля.

– Ты же знаешь, каковы сейчас приоритеты.

– Да, мне уже разъяснили. Просто скажи мне, что мы достанем эту чертову технологию.

– Достанем. Райат наверняка знает, что делает.

– Лин, милочка, ты отличный офицер, но иногда и вправду не догоняешь. – Окурт развернулся, чтобы уйти, но остановился. – Что будет, если они расшифруют наши переговоры по ТМСИ?

– Может, они уже это сделали. Он ушел.

Линдсей стояла и смотрела на то место, где только что был Окурт. Если ты застрял на склоне утеса на равном расстоянии от вершины и от земли, то остается надеяться лишь на то, что доползешь до вершины. Ни вес'хар, ни исенджи, ни юссисси не занимались шифровкой, дешифровкой и не играли в другие шпионские игры. Поэтому если они и прослушивали переговоры по ТМСИ, то слышали какую-то неразборчивую чушь. Линдсей надеялась, что в плане конфиденциальности можно рассчитывать на их врожденное равнодушие к криптографии.

Арсенал показался Линдсей удивительно скучным местом, даром что в этом адском супермаркете хватило бы припасов на устройство настоящего Армагеддона. Линдсей ждала Райата и Беннетта.

– Ну что ж, приступим, – сказал Райат у нее за спиной. Как ни крути, а он мастер неожиданных появлений.

– К чему именно?

– К оценке наших возможностей. Когда доберемся до цели.

– Возможностей для…

– Уничтожения объекта. – Райат сверился с информацией на своем наладоннике. В этот момент через комингс11
  Водозащитный порог вокруг люка или лаза. – Примеч. пер.


[Закрыть] переступил Беннетт. – А ваш великолепный сержант подскажет, что нам проще будет взять с собой.

Одни бомбы выглядели совершенно карикатурно – с красными полосками и заостренными носами, другие нет, они походили скорее на какую-то оргтехнику – безликие коробки. Райат что-то быстро писал на наладоннике, а потом читал ответы, его губы беззвучно шевелились. Он поднял глаза. На лице его было написано облегчение.

– Можем ли мы отправить на поверхность в этих одноразовых костюмчиках УРУ, по меньшей мере шесть штук?

Беннетт посмотрел на Линдсей. Она кивнула. Ей никак не удавалось вспомнить, что же такое УРУ.

– Да, – ответил Беннетт.

– А подробнее?

– Мы можем это сделать. Каждое весит 20–30 килограммов. Но если вы спросите меня, стоит ли это делать, я скажу «нет».

– Я не спрашиваю.

Линдсей все-таки вспомнила. УРУ – это усовершенствованные радиационные устройства. Она знала их как нейтронные бомбы.

– О нет, только не это. Не надо, – проговорила она.

Райат подошел к шкафу с выдвижными ящиками, навевавшими мысли о морге. Он дернул за ручку одного – и ящик с хлопком открылся.

Внутри лежали совсем небольшие штуки, гораздо меньше, чем те, которые Линдсей видела на курсах повышения квалификации, – тупоносые, похожие на старые огнетушители. Они в точности походили на «Бино» – бомбы британских ВМС, нейтрализующие биологическое оружие, кроме того, что винторезы их украшали яркие бирюзовые полосы, а внутри помещались соли кобальта. «Бино» запретили к использованию на Земле, но оставили как запасной вариант на самый худший случай в герметичных средах и космосе.

Обманчивая простота. Это оружие – суперзащищенное, на складе оно почти не представляет опасности, и очень простое в использовании. Проблемы оно приносит только тем, против кого направлено.

– Ты не можешь применить на Безер'едже нейтронные бомбы и «Бино»!

– Почему же? – осведомился Райат. – Это лучший способ для уничтожения органического материала.

Линдсей подумала о Шан, подумала о том, что ее собственная цель – убийство, а не захват в плен. Она не имела понятия, убьет ли Шан радиация.

– Это бомба для домовладельцев. Убивает квартирантов и тараканов, а дом остается нетронутым.

– Ну, это если бы нам нужно было, чтобы дом стоял. А нам не нужно. Не обязательно. Это просто чертовски мощная бомба.

– Если мы применим запрещенное оружие, вес'хар обязательно взбесятся.

– Как будто они не взбесятся, если мы применим разрешенное оружие!

Райат бросил на Беннетта взгляд, красноречиво советующий ему убраться. С морпехами такие приемы не проходят. Беннетт не двинулся с места, будто его ботинки вросли в палубу.

– Мэм, вы хотите, чтобы я покинул помещение? – сквозь зубы спросил Беннетт, глядя на Райата.

– Да. Или выпей чаю, – отозвалась она. Несправедливо было бы навесить на Беннетта все, что им нужно обсудить. Кроме того, в такой ситуации он, возможно, станет судить о рациональности ее приказов. Что-то подсказывало Линдсей, что разумными они не будут…

Она задраила за Беннеттом люк.

– Слушай, что за проблемы? – спросил Райат. – Какой смысл уничтожать одну биотехнологию, не трогая другие?

– Мне почему-то кажется, что ядерные боеголовки – это чересчур. Возможно, девчачий взгляд на вещи…

– Ай, какие мы чистоплюйки!

– Это будет объявлением войны, независимо оттого, есть на Кристофере лаборатории или нет.

– Равно как и несанкционированная высадка боевого подразделения на чужой суверенной территории.

– Экологический ущерб на самом деле приведет матриархов в ярость.

– А ты считаешь, что конвенциональное оружие массового поражения принесет окружающей среде меньший вред? Спроси у Германии или Вьетнама. – Райат похлопал по тусклой металлической оболочке, и Линдсей неосознанно дернулась. – УРУ – самое осмысленное локализованное уничтожение. Ждешь сорок восемь часов – и отправляешься туда.

– Да на территорию, на которой рассеян кобальт, не сунешься несколько лет, если мне не изменяет память!

– Все, что нам нужно – большой взрыв, большой пожар, и чтобы то, что уцелеет, сдохло от радиации. Кобальт, по сути, и ни к чему.

– А ты неплохо в этом разбираешься.

– И ты бы разбиралась, если бы работала с биотехнологиями. Ядерный взрыв все равно сработает лучше всего. – Наверное, он прочитал отвращение на ее лице. – Я могу сделать все сам. Предоставь оружие мне. Твои морпехи тоже останутся в стороне от этой грязи.

Райат был прав. Линдсей сама себя обманывала, считая, что достаточно просто убить Шан Франкленд и что это не навлечет на них гнев матриархов. Они не станут обдумывать, как именно это было сделано. Разделение оружия на этически допустимое и этически недопустимое – дело для лицемерных людей.

Если есть определенный очаг заражения, он тоже должен быть уничтожен.

– А ты наверняка знаешь, что генштаб разведки собирается делать с… с твоим образцом тканей Шан?

Райат кивнул.

– Спрячут куда-нибудь в надежное место, на случай, если он и вправду понадобится нам позарез.

– Понятно. – Действительно понятно. В разведке служит не больше образчиков добродетели, чем в любой другой крупной организации.

Райат может стерилизовать Безер'едж, если он не ошибся с месторасположением лаборатории. Но она будет заботиться только о том, чтобы уничтожить Шан Франкленд.

– Окурт взбесится.

– Ничего он не сделает. У него приказ.

– Я бы предпочла не вмешивать сюда его и «Актеон».

– Ты действительно считаешь, что вес'хар станут разбираться, кто и в чем виноват?

– Да. – Линдсей вспомнила те минуты, когда затирала на полу невероятно маленькую лужицу крови и укладывала тело Сурендры Парек в пластиковый мешок. Арас казнил ее – два выстрела в голову. Все. Она расчленила малыша инопланетян живьем, и за то их всех нужно было бы убить. Но нет. Все обошлось одной-единственной казнью. Нечеловеческая мораль. – Личная ответственность много значит для них.

Она вышла вслед за Райатом из арсенала и задраила люк. Разошлись в разные стороны.

Ни один из них не коснулся очевидного вопроса: даже если вес'хар не заинтересуются «Актеоном», они наверняка придут за доктором Райатом и командором Линдсей Невилл. И придут злые как черти, какими их никто никогда не видел.

По крайней мере со времен Мджата.

Они были его друзьями.

Арас видел, как они рождались, взрослели, женились. Арас ел с ними за одним столом. И Арас видел, как они умирали.

Он знал, что они будут умирать и дальше, но не знал, имеет ли значение – от старости или на войне.

Эдди спал на диване, который ему на время пожертвовала Шан. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что явно, неоспоримо белая обивка для Араса и Шан – синяя. Арас растянулся на матрасе на террасе, заложив руки за голову и любуясь на звезды. Даже на фоне всех последних событий день выдался не из легких. Арас ждал возвращения Шан.

Вскоре он услышал знакомый звук тяжелых шагов, который стал тише – Шан пробиралась мимо Эдди. Она вышла на террасу.

– Ты, наверное, чертовски зол на меня. – Она стояла над Арасом, уперев руки в бока. – Ну же. Выскажи все, что обо мне думаешь.

Он не улавливал от нее ни одного запаха – странно. Это выбило его из колеи на несколько секунд.

– Я не могу на тебя злиться. Я злюсь на то, что ты мне не сказала о своих планах, хотя мы уже стольким поделились…

Шан опустилась на колени и поцеловала его в лоб, скорее как мать, нежели как любовница.

– Если бы я рассказала и ты стал бы меня отговаривать, мне пришлось бы очень нелегко.

– Но ты все равно сделала бы то, что сделала.

– Увы, да.

– Возражения тебя прежде не беспокоили.

– Да. Но ты – другое дело. – Ее губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но промолчала. Нечасто она выглядела столь же беззащитной. Но потом расправила плечи, нацепила на лицо другое выражение – и снова стала кем-то другим. – Прости, что не сказала. Может, давай разок по-быстренькому?

– Мы разбудим Эдди.

– Эдди здесь уже три дня, и я становлюсь немножко нервной.

– Тогда попробуем потише.

Человеческий экстаз – чувство более сильное и всепоглощающее, чем вес'харский аур, но он слишком краток. Шан скоро уснула на плече Араса, а он лежал без сна и думал о Мджате.

Новости убьют жителей Константина. Шан проснулась со словами:

– Проклятье, который час?!

– Ты проспала всего несколько минут.

Она села и запустила пальцы в волосы, завязала хвост.

– На следующей неделе полечу в Константин и сообщу людям, что они отправятся сюда.

– Это сделаю я.

– Нет, это мой долг. Ты можешь полететь со мной, но основную работу буду делать я.

– Почему?

– Потому что они возненавидят того, кто принесет им эту весть. Для меня это ничего не значит, а ты их друг… Кроме того, это была моя идея.

Арас испустил вздох – этому он научился больше столетия назад у Бена Гаррода.

– Они вложили столько труда…

– Дорогой, не надо так думать. Мы с тобой играем в очень долгую игру.

– В последнее время твои отношения со с'наататом складываются как нельзя лучше.

– Да, это лучшее, что было в моей жизни.

– Какая радикальная смена взглядов.

– Меня вдруг осенило, что ты прав. Чем более тяжелые повреждения я получаю, тем сильнее становлюсь. – Она перевела взгляд на свои руки и пошевелила ими. Вспыхнули огоньки – не только синие и фиолетовые, но и золотые, красные, зеленые. – И теперь я могу контролировать это. – Она широко улыбнулась ему и стала совсем на себя не похожа. – Ты чувствуешь какой-нибудь запах от меня?