Текст книги "За чертой"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцать вторая

Мы не получаем сигналов ни от Шан Франкленд, ни от Виджисси. Возможно, они не выходят на связь потому, что до сих пор заняты поиском людей. Неопознанный летательный аппарат покинул Константин и направляется к Вес'еджу. Мы запросили подтверждения его принадлежности, и он ответил невраждебным сигналом, однако в нашем расписании полетов он не значится.

Оперативный диспетчер, Временный город

При нулевой гравитации пули, которые исторгло из себя тело Шан, просто зависли перед ней. Если бы кто-то умудрился заснять, как в нее стреляют, а потом поставил бы запись на обратную перемотку, это выглядело бы примерно так же. Эдди бы оценил.

Раньше Шан частенько спрашивала себя: а привыкнет ли она когда-нибудь к потрясающим целительным способностям с'наатата? Теперь она знала наверняка, что такой возможности ей уже не представится.

Не судьба.

Виджисси, свернувшийся клубочком неподалеку от нее, дышал тяжело и часто. Она слегка подтолкнула его плечом, чтобы он отплыл к переборке, и он приоткрыл черные хищные глаза, с трудом сфокусировал на ней взгляд. Она надеялась, что он и в самом деле видит ее. Справа от Виджисси – Шан видела боковым зрением – Эд Беннетт все еще возился с охлаждающим компрессом, пытался получше пристроить его на носу, глядя в маленькое зеркальце из камуфляжного комплекта. Странно, она раньше не замечала за ним особенной заботы о внешности. Вид у него был самый что ни на есть расстроенный.

Он заметил, что она смотрит в его сторону, и захлопнул футляр с зеркальцем.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, подплывая к ней поближе – насколько осмеливался. – Все еще болит?

Она пронзила его взглядом; собственно, с заклеенным ртом у нее не было особенного выбора, однако Шан прекрасно умела отдавать приказы, не раскрывая рта. Эд бросил обеспокоенный взгляд на Линдсей, а потом все же принялся отклеивать клейкую ленту.

– Отставить, – отрезала Линдсей, оторвавшись от монитора слежения.

Беннетт проигнорировал ее приказ и отклеил остатки ленты, причинив ей боль. Шан взглянула в его черные ореховые глаза, разделенные заскорузлым кусочком ткани. Они с Беннеттом очутились почти нос к носу.

– Отвали.

Если бы она еще раз врезала ему головой в лицо – она и тогда не смогла бы ранить его сильнее. Ему не все равно, что она о нем думает. Может, он даже считал, что поступил достойно похвалы, нарушив субординацию ради ее спасения. При других обстоятельствах это и вправду был бы героический поступок. А так… Лучше бы он позволил Линдсей взорвать ее. Беннетт хотел как лучше, а получилось, что он только все запутал.

– Простите, босс, – сказал он. – Мне правда очень жаль. Но я прослежу за тем, чтобы они с вами обращались как должно.

– Я в этом не сомневаюсь.

– А вот и они! – провозгласил Баренкоин. В крохотном челноке – носовой отсек, двигательный отсек в середине корабля и два технических отсека в хвостовой части, ведущих на маленькую грузовую площадку – Шан слышала каждое слово. – Сигналы исенджи, за штурвалом юссисси. Наше прикрытие. До стыковки двадцать восемь минут.

– Хорошо. Выведи нас с орбиты Вес'еджа. – Да, мэм.

Шан ногами оттолкнулась от переборки и медленно повернулась, чтобы лучше рассмотреть. Линдсей нависла над Баренкоином, считывая данные.

– Мне нужно в туалет, – проговорила Шан. Мысль о гранатах не оставляла ее. Они у Баренкоина. Шан видела, как они слегка оттопыривают карманы на его камуфляже.

Чертовски не хочется взрывать их здесь, на этом утлом суденышке, и убивать двоих хороших парней, но другого выбора не осталось. Нужно только, чтобы ей развязали руки и ноги… А осталось на все про все меньше тридцати минут. Шан изо всех сил старалась не думать об Apace, но у нее плохо получалось. – Тут есть гальюн?

К ней подплыла Линдсей. Шан приготовилась получить удар ботинком в лицо или другой, не менее красноречивый жест, но ничего не последовало.

– Ты выстрелила в меня исподтишка, – сказала Линдсей. – Разве ты не обязана кричать что-нибудь вроде: «Полиция! Стой, стрелять буду!»

– Нет, я собиралась тебя убить, – спокойно ответила Шан. – Обычно я не промахиваюсь с такого расстояния. Если только какие-нибудь ублюдки не стреляют в меня первыми.

– Скольких людей ты убила?

– Восьмерых, – ответила она, помолчав.

– Включая Парек?

– Может быть. Не помню.

Линдсей в это никогда не верила. А теперь она выглядела по-настоящему испуганной. Шан подумала, что она, наверное, боится ее. Потом поняла: нет, дело не в мести. По крайней мере не только в мести.

– Ты не можешь подождать полчаса? – тихо спросила Линдсей. Она как будто ждала чего-то.

– Когда девочке надо выйти, ей надо выйти.

– Только не делай глупостей, ладно? Я должна передать им тебя.

Линдсей всегда было нелегко встречаться с Шан взглядом. Шан полжизни тренировала этот «взгляд горгоны» и знала, что он работает, особенно на Линдсей. Но сейчас она смотрела в глаза Шан, и та поняла – Линдсей хочет что-то ей сказать.

А-а…

Когда дошло до дела, Линдсей сдрейфила, но она точно знала, что у Шан мужества хватит.

– Я буду благоразумна, уж поверь мне. – Ну же, Лин, хоть раз в жизни сделай все правильно… – Я знаю, как высока теперь мне цена.

На лице Линдсей почти отразилось облегчение.

– Я отведу тебя в хвостовой отсек.

– Я могу заняться этим, – вставил Беннетт, который теперь ни на грош не доверял Линдсей. – Я…

– Не лезь ты. У меня еще осталось чувство собственного достоинства.

Чтобы взять образцы тканей, она даже не нужна им живой. Нужно исчезнуть, в прямом смысле слова. Хорошо, что отсюда еще можно исчезнуть.

Ровно пять секунд, болезненных, острых секунд, она думала об Apace. Потом отключилась от этих мыслей, как всегда умела это делать.

– Я тоже пойду, – неожиданно подал голос Виджисси. Он с трудом выпрямился и подтянул себя клюку. – Ей нельзя доверять.

Шан незаметно кивнула Линдсей. Линдсей пожала плечами, явно подыгрывая:

– Если вздумаешь меня укусить, я тебя пристрелю, маленькая дрянь.

Линдсей повозилась с тросами и освободила ноги Шан. Шан подумала, как хорошо было бы съездить ботинком ей по роже, но не стала – излила бы злость, но не достигла цели.

Виджисси, казалось, потребовались все силы, чтобы преодолеть с ними несколько метров. Он проследовал за ними через двигательный отсек и узкий коридорчик. Они оказались в хвостовом отсеке, который соединялся с грузовой площадкой с погрузочными шлюзами на палубе. Все они были задраены. За стеклами иллюминаторов чернела бездна.

Линдсей задраила за собой люк.

– Что ты задумала? – спросила она.

– Ты и сама прекрасно знаешь, иначе не позаботилась бы об этом люке. – Она повернулась и указала связанными руками в пустоту. – Им никогда в жизни не найти в открытом космосе маленький холодный объект. Мертвее будет некуда. И это быстро – меньше двенадцати секунд. – Двенадцать секунд показались ей тогда долгим сроком. А как же благородные мысли напоследок? Почему я так просто иду на это? И где страх, сожаление, паника? – Сними с меня это.

– Нет.

– Если я уйду, то уйду с честью, а не связанной, как курица.

– Извини.

Виджисси оживился. Похоже, до него слишком поздно дошло, что Шан собирается покинуть челнок через внешний шлюз.

– Нет! – Он подобрался к ней. Из-за нулевой гравитации движения его были медленными, а паника какой-то ненастоящей. – Нет, я обещал Местин присмотреть за вами!

– Слишком поздно, дружище.

Нет, нет, нет! Я не хочу умирать, я хочу снова увидеть Араса, я не хотела, чтобы все так…

Но верх взяла другая Шан – та, которая всегда знала, что делать в трудной ситуации.

– Развяжи мне руки, – приказала она.

Линдсей колебалась. Потом решилась и потянулась к запястьям Шан. Шан подумала было, что прощальная затрещина не помешала бы, но потом поняла, что нет такой платы, которую она могла бы взыскать за взрыв ядерных бомб на Кристофере.

Линдсей, казалось, твердо верила, что устройства взорвались. Шан надеялась, что Арас окажется далеко от места взрыва, но если выживет, то останется совсем один, а одиночества он боялся гораздо больше смерти. Бедный Арас. Это несправедливо по отношению к нему.

Позади них загорелась панель связи, и в ней возникло лицо Беннетта.

– Эй, что там происходит? – потребовал ответа он. У него на панели должно отображаться состояние люка – задраен. К тому же они задержались дольше, чем он рассчитывал. – Командор, послушайте…

– Не вмешивайся, Эд, – сказала Шан. – Окажи мне услугу: передай Арасу, что я прошу у него прощения. Я не хотела бросать его.

– Господи, вы…

Линдсей отключила звук. Интересно, Беннетт услышал ее слова? И слышит ли их до сих пор. Она обернулась к люку за спиной. К иллюминатору прижималось искаженное ужасом лицо. Правда, жаль, что все так заканчивается. Шан быстро повернулась к грузовому отсеку.

– Я никогда не сомневалась в твоей честности. – Линдсей подплыла к пульту ручного управления, который откроет одновременно люк хвостового отсека и все шлюзы в грузовом отсеке.

Не ненависть, а эта похвала причинила Шан самую острую боль. У нее оставалось последнее оружие – личная месть. Ее поразил тот красноречивый факт, что и в свои последние минуты она хочет нанести удар и ранить как можно больнее.

Значит, я такая. И такой ты меня запомнишь.

Шан выпрямилась, чтобы стать как можно выше.

– Вот как ты это делаешь, девочка. В следующий раз, когда не сможешь дернуть за чеку, вспомнишь обо мне. Ты бы все отдала, лишь бы быть такой, как я, но тебе никогда в жизни не стать мной. Потому что у меня есть твердость и есть дух, которых нет в тебе и никогда не будет.

Линдсей ничего не сказала, по крайней мере с ее губ не слетело ни слова. Но лицо на мгновение исказилось.

Так-то! – подумала Шан. У Линдсей впереди предостаточно времени, чтобы вспоминать и обдумывать эти слова, пока она не умрет – старой и разочаровавшейся в самой себе. Это лучше затрещины. Синяки заживают.

Я все равно уже должна была бы умереть. Дома от старости или на Безер'едже со снарядом исенджи в башке. Я украла это время, и оно истекает. Хватит распускать нюни.

Шан оборвала поток мыслей, положившись только на рефлексы. Чем дольше она обдумывает ситуацию, тем ближе то мгновение, когда захочется повернуть назад. Сдаться. Безери умирали ради этого. Ее жизнь ничего не значит ни для кого, кроме нее самой.

И Араса.

Хватит!

Люк, ведущий в грузовой отсек, открылся, и Шан переступила комингс. Отверстие в переборке закрывалось через две секунды – сверху вниз, как ножницы.

Виджисси бросился следом за ней.

– Бога ради, Виджисси, назад! – завопила Шан.

Но он хотел быть рядом до самого конца.

Шлюз в палубе раскрылся, стало нечем дышать, и Виджисси крепко схватил ее руку своей странно мягкой лапкой.

Вот оно, подумала Шан. Она и вправду умирает. Она не ощущала величия момента, одно только разочарование. Она крепко обхватила Виджисси двумя руками. Смотреть в его лицо не хотелось.

Чудовищно холодно. Больно в груди. Остались какие-то секунды…

Она бросилась в открытый люк, выпустила из объятий Виджисси и не увидела, куда он полетел, потому что крепко зажмурилась – лишь бы не видеть этой бездонной, бескрайней, безмолвной бездны, где не было ничего. Верх, низ, далеко и близко смешались навсегда.

Она могла находиться в вакууме дольше, чем любой человек. Похоже на спуск под воду, когда она шла к безери, чтобы извиниться. Только намного, намного холоднее.

Последняя мысль, которая мелькнула в сознании, прежде чем легкие перестали сокращаться в отчаянной борьбе за последний глоток воздуха и чернота поглотила ее, была об Apace. Она так и не успела сказать, что любит его.

Кажется, и вправду люблю.

Может быть, он и так это знает.

Может…

Глава двадцать третья

Могу заверить вас, что мы не имели представления о планах командора Невилл. Она получила приказ задержать одну из гражданок ФЕС, Шан Франкленд. Я очень сожалею о случившемся на Безер'едже и при этом прекрасно понимаю, что власти вес'хар, вероятно, расценят эти события как объявление войны. Ваше предложение предоставить убежище желающим членам экипажа «Актеона» – очень великодушный шаг. Мы эвакуируем на Джедено всех, кто этого захочет.

Послание министра иностранных дел ФЕС министру Пар Парал Юалу

– Он лжет, – сказал Юал.

Эдди подумал о пробирке для мочи, лежавшей во внутреннем кармане, о том, как стучала рубиновая бусина с обломком пера. Этот звук впивался в его совесть. Он ни на секунду не выпускал маленький сосуд из виду, но теперь не был уверен, что ему еще представится случай передать его Шан.

Он остался на Юмехе и утешал себя тем, что здесь гораздо безопаснее, чем на «Актеоне».

– Почему вы так думаете? Изумрудные бусины на Юале переливались.

– И как же он предполагал забрать Франкленд с Безер'еджа, если они приземлились в матерчатых костюмах?

– А вам многое известно.

– Засекреченных частот на ТМСИ, как вы это называете, нет. Наверное, нам предстоит научиться этому у вас. Все, кому интересно, слушают все, что передается, если только не прибегать к этому странному коду.

– А вам интересно. – Эдди все еще не мог привыкнуть к тому, что они делят узел связи с потенциальными врагами. Люди бы не стали. И если вес'хар в порыве гнева разбомбят станцию связи, а исенджи не смогут ее отремонтировать… Нет, все-таки Эдди начинал улавливать ход их мыслей. Никто не станет бросать отраву в источник, из которого пьют все. —

Я бы хотел сделать репортаж и переслать его на Землю. Вы можете подтвердить серьезность ситуации?

На полированном кубическом столике между ними стояли чашка кофе и пиала с каким-то напитком исенджи. Юал, похоже, был не в настроении пить. Эдди, и не видя его выражения лица, догадывался, что министр испуган.

– Юссисси говорят, что вред, нанесенный окружающей среде в том регионе Безер'еджа, огромен и бесчисленное количество безери умирает, – сказал Юал. – Вы помните, что произошло, когда мы ненамеренно сделали то же самое. Ваши люди, кажется, использовали очень серьезное оружие, содержащее кобальт, и этот яд долгого действия только усиливает первоначальные разрушения.

Эдди не блистал познаниями в химии и тем не менее держал в уме длинный список вещей, которые люди используют для убийства себе подобных. Он сверился со своей базой данных. Солевые бомбы, особенно кобальтсодержащие, одно из самых этически неприемлемых видов вооружения. Оружие террористов.

– Значит, они старались все предусмотреть, – тихо проговорил Эдди. Он испытывал невообразимый стыд. Трудно поверить, что все это – дело рук Линдсей. Удивительно, насколько жестокими могут быть женщины. – Я обязан рассказать эту историю, Юал. Люди на Земле должны знать, что мы тут натворили.

– Людям нетрудно плохо говорить о своих соплеменниках.

– Мне – точно не трудно. Но иногда только такие, как я, говорят неприглядную правду.

– А почему вы просите меня о помощи?

– Я могу не знать каких-то фактов.

– Ваше начальство может запретить трансляцию.

Эдди застали врасплох. Он вырос в мире, где информацию не так-то легко было скрыть. Слишком много связей между людьми, чтобы все их держать под контролем… кроме тех случаев, когда оказываешься отрезанным от своих, в ста пятидесяти миллиардах километров от дома.

Они могут просто его изолировать. Отключить связь.

Он может связаться с кем-либо только через ТМСИ, а на Земле «конец провода» контролирует ФЕС. Нет никакой возможности тиснуть репортаж где-нибудь еще или сунуть записку соседу у барной стойки. Его репортажи показывают только на Би-би-си, а Би-би-си пользуется узлом связи ФЕС. А если информация до них просто не дойдет… Эдди связан по рукам и ногам.

– Я недооценил ситуацию. Но я найду способ пробиться.

– Думаю, в этом нет крайней необходимости. – Юал наклонился вперед, шурша, как маракас, и подтолкнул к Эдди чашку уже еле теплого кофе. – Я рассчитываю на то, что вы останетесь. Мне нравится беседовать с вами. Сейчас не самое лучшее время для возвращения на «Актеон».

– Спасибо, я знаю, – ответил Эдди.

За порогом министерства его ждала машина, припаркованная так быстро, что, открыв парадную дверь, можно было взобраться в нее через открытый бок, не наступая на тротуар. Серримиссани, поглощенная сменой картинок в своем электронном блокноте, ждала его внутри.

– В своем преступлении вы превзошли даже исенджи, – проговорила она. От ее обычной нервной, нетерпеливой манеры держаться не осталось и следа – она выглядела крайне подавленной. – Что вы затеяли, гефес?

Эдди взорвался.

– Не надо причесывать всех под одну гребенку, ясно? – выпалил он. – Я не член экипажа. Я не военный. Я независимое гражданское лицо и мне это так же отвратительно, как и вам.

Она уставилась на него. Охваченный внезапным порывом, Эдди протиснулся мимо нее и выбрался через другую открытую сторону машины на улицу. Он угодил прямиком в толчею исенджи и едва не упал, но давление тел со всех сторон помогло ему восстановить равновесие. Столько исенджи остановилось, что в той точке, где находился Эдди, река прекратила свое течение. В отдалении, где поток не мог остановиться так быстро, послышалось возмущенное щелканье. Не пострадал ли кто из исенджи в давке?

Единственное, что оставалось Эдди, это двигаться либо не двигаться вместе с ними.

Впервые он шагал по улицам Джедено. Впрочем, ничего другого и не оставалось. Он оказался не просто в толпе, а в потоке, и поток нес его. Запах влажного дерева и палой листвы, совершенно неуместный в мире, где нет ни лесов, ни просто открытого пространства, залеплял ему рот. Эдди не знал языка исенджи и не представлял, куда они движутся. Он посмотрел вниз, на тысячи паучьих голов.

Щелканье и скрежет нарастали.

– Здесь кто-нибудь говорит по-английски? – выкрикнул Эдди. Турист нашелся… А еще клялся никогда не произносить этих слов. Но он не ушел далеко от министерства. Возможно, в толпе найдется кто-то из официальных лиц? Может быть, они говорят по-…

– Зачем вы нападаете? – проскрежетал голос позади Эдди.

Эдди попытался обернуться. Говорил исенджи в трех-четырех метрах от него.

– Я не знаю. Они, должно быть, боялись с'наатата. Многие люди захотели бы им обладать.

– Дурак, – прохрипел голос.

– А разве вам самим не хочется?

– Оглянись. Дурак.

Это были бы кадры эпохального значения, но Эдди не мог даже рукой пошевелить, чтобы достать из кармана камеру-пчелу. Ладно, пусть будет ему урок. Все происходите ним, здесь и сейчас, и это не то событие, которое можно отфильтровать через линзу и превратить в чье-то развлечение.

Но как же выбраться из этой давки?

– Мичаллат! – позвала Серримиссани. Прозвучал обмен щелчками и хрипами. Эдди вытянул шею, насколько смог. Серримиссани пробиралась по спрессованной массе исенджи, как пастушья собака – по спинам сбившегося в кучу стада. – Двигайся по диагонали. Заворачивай.

Он попытался. Сменил направление. Он чувствовал себя грузовым кораблем – мог поворачиваться и останавливаться, но очень медленно. Серримиссани добралась до него и схватила за рукав. Она снова напоминала разъяренного мангуста. Какофония вокруг стала оглушительной.

Юссисси повела его, и они, описав дугу, вышли снова к машине у министерства. Серримиссани протащила его последний метр, и Эдди ввалился в машину.

Пока вставал на колени, Серримиссани влепила ему затрещину. Эдди ощутил, как горячие иглы впиваются в плечо, и заорал.

Она все-таки укусила его. Серримиссани разозлилась. Эдди перекатился и подтянулся на руках к сиденью. Все болело, особенно голова и плечо.

– В следующий раз это будет твоя глотка, – прошипела юссисси. – Никогда больше так не делай. Вы сеете хаос. Вы наносите увечья. Вы никогда не научитесь контролировать свои порывы.

– Прости.

Одежда на плече Эдди намокла. Вряд ли это ее слюна… Интересно, а что можно подцепить при укусе юссисси?

– Отвези меня на станцию Юмех, – попросил он. – Я хочу выслушать всех вас. Я хочу, чтобы люди на Земле узнали, что вы о нас думаете, на случай, если это вправит кому-нибудь мозги.

Серримиссани бросила на него взгляд скорпиона, а потом целенаправленно уставилась в «окно».

– Я боюсь за тебя, – сказала она. – И тебе тоже следует нас бояться.

– Ваш народ станет говорить со мной перед камерой?

– Будем надеяться, что ты не потеряешь свою полезность для юссисси, в противном случае через несколько месяцев в этой системе не останется ни одного живого гефес.

Эдди принял этот ответ как «да».

Юссисси стали единым целым: они двигались невероятно слаженно, рыскали среди эвакуируемых, обнюхивали конец очереди из колонистов, готовящихся к отбытию из Временного города. Высокочастотные вибрации наполняли воздух. Люди молчали.

Арас наблюдал эту картину со стороны. Он хотел заполучить Джоша и доктора Мохана Райата. Джоша – больше. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного. Вес'хар не знали чувства мести. Они без колебаний восстанавливали равновесие, как он делал это в Мджате, и не вкладывали в свои действия никаких эмоций. А теперь Арас не просто хотел причинить боль Джошу – он ощущал абсолютную необходимость этого.

Не повод для гордости – человеческое наследие. Но вины Арас не чувствовал тоже.

И куда провалилась Шан? Она до сих пор не вышла на связь. Придется ее искать. Арас начал волноваться, хотя она последний человек, который мог пострадать от чужой руки.

Юссисси продолжали искать, заглядывая в лица, сверяясь с изображениями на своих вирин'ве. Арас вспомнил картинку из архивов Константина: собаки на службе у людей. Ему не хотелось развивать эту мысль. Он нес ответственность за людей, находящихся здесь, и еще большую – за Шан, за то, что она стала магнитом для человеческой алчности. Это не он активировал бомбы, но именно его действия привели к взрывам на Аужари. Придется расхлебывать кашу, которую сам же и заварил.

Нет, меня предал Джош. Он предал безери. Он мог бы сделать иной выбор.

Прошло еще немного времени, прежде чем Арас заметил, как кто-то еще встал в очередь и приблизился к юссисси.

Джош Гаррод.

Он не пытался проскользнуть незамеченным. Возгласы юссисси – непрерывные, дребезжащие – мгновенно затихли, и они все как один уставились на Джоша.

На мгновение Арасу показалось, что они ослушаются его приказа и разорвут Джоша в клочья прямо на месте. Они были достаточно возбуждены для этого. Но юссисси только окружили его плотным кольцом, как будто он мог броситься наутек. Другие колонисты расступились, отхлынули от этого места, как волна. Джош заметил Араса и пошел к нему, протягивая руку, будто в мольбе.

Когда Арас разглядел лицо Джоша – искаженное, измученное, обескровленное, – что-то вскипело в нем и накрыло с головой. Этого человека он держал на руках новорожденным младенцем. Его отец, и дед, и многие поколения предков, вплоть до Бена Гаррода, называли Араса своим другом. Они почти что стали для него семьей. Он почти полюбил их родственной любовью – насколько это возможно между вес'хар и людьми. А теперь они в мгновение ока разрушили все, что он так трепетно хранил пять столетий.

Он схватил Джоша за воротник. Глаза болели, их будто что-то давило изнутри. Такого Арас никогда не испытывал прежде. Он попытался отделаться от странного ощущения, которое сдавливало ему горло.

– Почему ты предал меня? Зачем? – Мотивы не имели значения, но какая-то часть его нуждалась в ответе. – Скажи. Я думал, что мы преследуем одну и ту же цель. Я считал тебя своим другом!

Слова Джоша напоминали рыдание:

– Арас, мы не знали, что в этих бомбах. Правда не знали.

– Ты отвез туда гефес, чтобы они свершили это святотатство. Ты знал. Как ты мог?

– Но мы не знали, что они собираются использовать такой долго действующий яд! – Джош дышал часто, дыхание несло кислый запах голодного желудка, и он едва не перекрывал едкий запах паники. – Они сказали, что через несколько дней все будет в порядке, иначе мы не стали бы им помогать. Мы не подвергли бы безери такому риску! Мы решили, что лучше выжечь остров, чем позволить людям завладеть с'наататом. Скажи, что мы можем сделать. Мы на все готовы, Только скажи.

Джош обвис в руке Араса. Арас поверил каждому его покаянному слову.

Но слова не облегчили боли. Он позавидовал Шан: она могла бы отвести душу в проклятьях. Юссисси потянула Араса за другой рукав.

– Мы все сделаем сами, – сказала она. – Просто уходи. Арас стряхнул с себя ее лапу. Он отпустил Джоша и теперь просто стоял перед ним, утопая в боли, которая готова была выплеснуться через край. Он чувствовал, что Джош страдает, раскаивается, потому что Джош – хороший человек, который ни разу не свернул с пути уважения и невмешательства, пока не появились гефес.

– Прости меня, друг мой, – всхлипывал Джош. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к Арасу, хотя раньше этого не делал, опасаясь заражения. Арас отступил на шаг. Слишком поздно. – Мы не хотели этого, да простит нам Бог.

Арас верил ему, но это ничего не меняло. Человеческая часть его натуры жаждала утешить Джоша, но его вес'харский ум – а он после всех своих изменений все же оставался вес'хар – говорил, что слезы, мольбы о прощении и намерения не значат ничего.

Арас почувствовал, как рука легла на тилгур, как вытащила его из ножен – спокойно, будто он намеревался просто подрезать ветви дерева.

– Я заботился о вашей общине и любил тебя. – Арас знал, что следует дать Джошу время для молитвы, но растягивать муки – не по-вес'харски. – Теперь я должен восстановить равновесие. Прости. Мне очень, очень жаль.

Джош открыл рот, будто намереваясь что-то сказать, но Арас взмахнул мечом, слева направо, держа его двумя руками. Джош упал. Стук. Стук.

Вокруг Араса на три секунды повисла мертвая тишина.

А потом она взорвалась криками и воплями, и юссисси, как один, повернулись и бросились врассыпную, разгоняя колонистов.

Они просто старались не подпустить их к телу Джоша, но воцарился хаос, дети орали и плакали, люди бежали. Арас стоял, глядя сверху вниз на тело Джоша, только наполовину отдавая себе отчет в поднявшейся панике. Он не чувствовал вины и не раскаивался.

Он – вес'хар, Он сделал то, что должен был сделать много-много лет назад.

Но это причинило ему такую боль, какой никогда не отзывался расстрел Сурендры Парек. Он ощущал, как в животе начинается дрожь, а боль в глазах из покалывания превращается в резь.

К нему рысцой приблизилась самка юссисси.

– Иди, мы разберемся с этим, – сказала она. На этот раз он не стал отказываться от помощи.

– Осторожнее с кровью, – предупредил он. Он заметил, что кровь Джоша щедро оросила его тунику, и ощущал ее терпкий запах. – Он сходил на берег Аужари, и я мог поцарапать его. – Арас, правда, сомневался, что с'наатат переживет отсечение головы носителя, но не хотел оставлять никакой возможности. – Сожгите тело.

Кремация – благоразумный шаг. Но Арас почему-то вспомнил рассказы Бена Гаррода о преисподней, и эти образы потрясли его.

Арас снова спустился к утесам в надежде заметить огни. Тилгур бессильно болтался в его руке. Потом его нужно почистить…

В опасные времена безери иногда уходили в глубины. Арас надеялся, что так они поступят и на этот раз, но та часть его души, которая осознавала реальное положение вещей, сомневалась в этом. Он видел сияние зеленых огней, видел, как они гаснут, и знал, что на самом деле произошло с безери.

Те, кто жил неподалеку от взрыва, погибли после выпадения радиоактивных осадков. Другие поселения безери располагались вдоль цепи островов, и со временем заражение распространится и на их территорию тоже. Судьба оставшихся безери и тех морских видов, которыми они питались и от которых зависели, тоже предрешена. Они слишком привязаны к месту. Они не могут бежать.

Нужно поймать Райата.

Арас разберется с ним в одиночку, как называла это Шан. И разберется с той маленькой женщиной, которую Шан называла Лин, если только Шан сама не убила ее. Это ведь ее дело. Возможно, он отдаст Райата на растерзание юссисси. Это несколько успокоит их гнев.

Но где же Шан? Исан она или нет, но он выскажет ей, что нельзя заставлять его так волноваться.

Он все еще размышлял о том, как сильно нуждается в ее утешении, когда к нему приблизился один из юношей Цетекас. От него остро пахло волнением. Наверное, видел или слышал о том, что Арас уравновесил преступление Джоша Гаррода.

Юноша остановился в нескольких метрах от него.

– Что случилось? – спросил Арас. Он знал, что безери еще будут умирать. Они скорее соберутся вокруг страдающих товарищей, чем станут спасаться бегством – как юссисси. Ни вес'хар, ни люди не вели бы себя так. Значит, безери останутся у источника заражения. – Сколько на этот раз?

Юноша растерялся.

– Мне велели передать, что юссисси переговариваются насчет корабля.

– Какого корабля?

– Маленькое судно стартовало отсюда несколько часов назад. Одного из пилотов с Юмеха попросили состыковаться с ними и перевезти пассажиров на «Актеон». Пилот колеблется.

Арас онемел от неожиданности. В этот момент он понял, что его относительно нормальный мир, который он с таким трудом создавал, оказался хрупким и теперь разваливался на части. Он знал, что скажет мальчик, еще до того, как тот открыл рот. Инстинкт замирания сработал еще до того, как прозвучали следующие слова:

– У них пленные.

Арас хотел закричать, но ни звука не родилось в его горле. Если бы он знал, то не дал бы Джошу умереть так легко.

Линдсей минут десять сидела в хвостовом отсеке, обхватив голову руками, прежде чем открыть внутренний люк и протащить свое непослушное тело по узкому коридору обратно в главную каюту.

Ее трясло. Мозг отказывался воспринимать что-либо, и она надеялась, что это состояние продлится как можно дольше.

Она попробовала подумать о Дэвиде – и поняла, что не помнит его лица и запаха. Жаль, что не сохранила полотно, в котором его хоронили.

Арас предал его тело земле. Теперь сам Арас узнает, каково это – терять любимое существо.

Беннетт и Баренкоин переговаривались очень тихо, склонившись друг к другу. Райат уставился куда-то в переборку и машинально вертел в руках блокнот.

Они замерли мгновенно, как будто кто-то дернул за рубильник.

– Значит, все впустую, – сказал Райат. – Ты хоть представляешь, что выбросила за борт?

– Представляю, – ответила Линдсей. – И не впустую. – Морпехи не произнесли ни слова, и это пугало ее. – Сколько осталось до стыковки?

– Одиннадцать минут, – ответил Баренкоин, не отрываясь от созерцания костяшек собственных пальцев.

– Вы ее убили, – сказал Беннетт.

Он казался на удивление смирным для человека, предмет воздыханий которого на его глазах отправился на верную смерть несколько минут назад. Беннетт все еще придерживал лоскуток перевязочной ткани на переносице. Он так и не умылся, и запекшаяся кровь коркой покрывала лицо от ноздрей до подбородка.

– Это был ее выбор, – ответила Лин. – Если бы ты дал мне взорвать те чертовы гранаты, ей бы не пришлось его делать.