355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Карен Мари Монинг » За горным туманом (ЛП) » Текст книги (страница 2)
За горным туманом (ЛП)
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 14:30

Текст книги "За горным туманом (ЛП)"


Автор книги: Карен Мари Монинг



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Эдриен пробормотала красноречивые ругательства по поводу красивых мужчин. Было нравственно неприемлемо, что кто-то столь порочный, как Эберхард, мог быть таким приятным для глаз. Поэтическая справедливость разве не требовала иного – человеческие лица должны отражать их сердца. Если бы Эберхард был бы так же уродлив снаружи, как и изнутри, то, что она обнаружила слишком поздно, она бы никогда не оказалась не перед тем концом пистолета. Конечно же, она уже узнала ту жестокую правду, что у оружия нет верного конца.

Эберхард Дарроу Гарет был красивым, распутным и лживым мужчиной – и он разрушил её жизнь. Зажав чёрную королеву крепко в руке, она твёрдо пообещала себе. “Никогда больше я не буду встречаться с красивым мужчиной, пока живу и дышу. Ненавижу красивых мужчин. Ненавижу их!”

*****

За французскими дверями на Коутэйл Лэйн 93, мужчина, в котором было недостаточно материи, чтобы приборы, созданные человеческими существами, могли его обнаружить и удержать, услышал её слова и улыбнулся. Его выбор был сделан со стремительной уверенностью – Эдриен де Симон была определённо той женщиной, которую он искал.

Глава 3

Эдриен никак не могла понять, как она оказалась на коленях у мужчины. Никак.

Только что она была совершенно в здравом уме – возможно, немного нервная, но твёрдо уверенная в своём здравомыслии несмотря ни на что – и вот земля исчезает из-под её ног и её засасывает в одну из кроличьих норок, как у Алисы из страны Чудес.

Её первой мыслью было, что она, должно быть, видит сон наяву: яркое, жуткое, неосознанное вторжение в варварский кошмар.

Но это не даёт никаких ощущений; чуть ранее она гладила Лунную Тень или делала… что-то…что? Она не могла тут же заснуть, даже не зная об этом!

Может, она споткнулась и ударилась головой, и эта галлюцинация стала полным сновидений результатом сотрясения.

Или возможно нет, забеспокоилась она, оглядывая закопченную, похожую на пещеру, комнату, которая была заполнена по-старинному одетыми и говорящими на какой-то исковерканной версии английского языка людьми.

Вот ты и сделала это, Эдриен, трезво размышляла она. В конце концов ты соскользнула с края, только пятки и видны. Эдриен с трудом пыталась сфокусировать взгляд, но глаза закрывались сами собой. Мужчина, что схватил её, был отвратительным. Это был зверюга с отрыжкой, толстыми руками, огромным брюхом, и он вонял.

Разве она не была в своей библиотеке ещё недавно?

Засаленная рука сдавила её грудь, и она пронзительно завизжала. Замешательство было тут же побеждено оскорбляющим произволом, когда его рука нарочно задела вершину её соска через свитер. Даже если это был сон, она не могла позволить, чтобы подобные действия происходили без её ведома. Она уже открыла рот, чтобы разразиться язвительной критикой, но он сдавил её в кулак. Его розовый рот в спутанной массе волос растянулся в широкую букву О. О небеса, мужчина даже не закончил жевать – те немногие зубы, что у него остались, были короткими и бурыми.

С отвращением Эдриен вытирала с лица кусочки цыплёнка и плевки, когда он орал, но были истинным сигналом тревоги его слова, смысл которых доходил до неё, несмотря на жуткий акцент.

Она была послана богом, провозгласил он на всю комнату. Была даром ангелов.

Завтра она выходит замуж.

Эдриен почувствовала головокружение. Её тело без сознания конвульсивно дёрнулось и безвольно опало. Чёрная королева выскользнула из её руки, ударилась о пол, и полетела под стол от удара шаркающего кожаного ботинка.

****

Когда Эдриен проснулась, она лежала тихо, крепко зажмурив глаза. Под своей спиной она чувствовала комковатый матрас, плотно набитый. Это могла быть её собственная кровать. Она приобрела старинный матрас и соединила его с верхом своей высоченной кровати времён королевы Анны. Она обожала старинные вещи и не смущалась этого.

Она осторожно втянула воздух носом. Больше не было странных запахов с пиршества, что ей пригрезилось. Ни жужжания этого странного говора, который она вообразила себе чуть ранее.

Но не было и шума транспорта тоже.

Она напрягла уши, вслушиваясь изо всех сил. Когда-нибудь ей доводилось слышать такую тишину?

Она устало вдохнула и заставила своё сердце успокоиться.

Она откинулась на комковатый матрас. Именно так безумие случилось с ней? Начавшееся с неясных намёков на беспокойство, жуткое чувство, что за ней наблюдают, быстро переросло в полное буйное помешательство, и только что достигло кульминации в кошмаре, где вонючий, волосатый зверь объявил ей о предстоящей свадебной церемонии?

Эдриен ещё сильнее зажмурила глаза, желая вернуться к здравомыслию. Очертание шахматного набора неясно маячило в её голове; готовые к бою ладьи и ожесточённые королевы с вырезанным суровым профилем на полотне экрана под её веками, и, кажется, было ещё что-то важное, что ей надо было вспомнить. Что она делала?

У неё болела голова. Это была тупая боль, сопровождаемая горьким вкусом старого пенни в горле. Какое-то мгновение она боролась с ней, но пульсация только усиливалась. Шахматный набор неуловимо плясал тенями белого и чёрного цвета, сливаясь в одну отдалённую изводившую её деталь. Это не могло быть слишком важно.

У Эдриен хватало более обременительных вещей, о которых надо было беспокоиться – куда её к чёрту занесло?

Она держала глаза закрытыми и ждала. Ещё пару минут и она услышит урчание БМВ, проносящегося вниз по Коутэйл Лэйн, или затрезвонит сердито её телефон…

Это не петух только что прокукарекал.

Ещё минутка и она услышит вопросительное мяаау Муни и почувствует взмах её хвостика, когда она прыгнет на кровать.

Она не слышала скрипа визгливых петель, царапанья двери, скрежетавшей слишком долго по каменному порогу.

“Миледи, я знаю, вы не спите”.

Её глаза распахнулись, чтобы обнаружить тучную женщину с серебристо-тёмными волосами и розовыми щеками, пожимающую руки и стоящую у подножия её кровати. “Кто ты?”, осторожно спросила Эдриен, отказываясь смотреть на что-нибудь ещё в комнате, кроме непосредственного пятна, что заключало в себе самое последнее видение.

“Ба! Кто я, она меня спрашивает? Девчонка, которая выскочила, несясь сломя голову из ниоткуда, как ведьма, с вашего позволения, желает знать, кто я такая? Хммм!”

Вместе с этим, женщина поставила блюдо со специфически пахнущей едой на соседний столик, и заставила Эдриен приподняться, взбивая подушки за её спиной.

“Я Талия. Меня послали присмотреть за тобой. Поешьте. Вы ни за что не будете достаточно сильны, чтобы выдержать свадьбу с ним, если не будете есть”, ворчала она.

С этими словами и беглым взглядом по каменным стенам, увешанным ярко раскрашенными гобеленами, изображавшими охоту и оргии, Эдриен упала в обморок снова – на этот раз с удовольствием.

******

Эдриен снова очнулась,на этот раз из-за горничных, которые несли нижнее бельё, чулки и подвенечное платье.

Женщины помыли её в благоухающей воде перед массивным каменным очагом. После того, как Эдриен, свернувшись калачиком, погрузилась в глубокую деревянную бадью, она принялась изучать каждый дюйм комнаты. Как мог сон быть таким живым, таким наполненным запахами, прикосновениями, звуками? Вода в бадье пахла свежим вереском и сиренью. Девушки непринуждённо болтали, пока мыли её. Каменный очаг был бесспорно таким же высоким, как трое мужчин, если бы они стали друг на друга – он возвышался до потолка и растягивался на полширины восточной стены. Он был украшен искусными серебряными изделиями; изысканными корзинками филигранной работы, умело сделанными чьими-то руками розами, мерцающими, как расплавленное серебро, и всё же все лепестки на них были отчётливо видны и местами казались бархатистыми. Над очаговой полкой, грубо вырезанной из медового дуба, висело изображение охоты, возвещающей кровавую победу.

Её изучение было прервано пронзительным визгом за дверью. Потрясённо задыхающиеся и резко замолкшие голоса вынудили её пристальный взгляд скользнуть за голое плечо, и она тоже стала задыхаться. Негодяй с шерстяным пледом на лице! Её щёки загорелись от смущения и она ещё глубже погрузилась в бадью.

“Милорд, то не место для вас”, начала говорить горничная.

Звук шлепка отбился рикошетом через всю комнату, заглушая протест горничной, и предупреждая всякого, кто хотя бы подумает ещё что-нибудь сказать. Огромная жирная скотина из её раннего кошмара растёкся на своих ляжках перед бадьёй, окутанной паром, с плотоядным взглядом на лице. Прищурившиеся голубые глаза встретились со стальными серыми, пока Эдриен удерживала свой прямой непочтительный взгляд.

Его глаза скользнули вниз, ища кромку воды и исследуя под ней. Он скрипнул зубами при виде её розовых сосков, прежде чем она успела скрестить руки, крепко обхватив себя ими.

“Здаётся мне, что для него не всё так плохо”, прошептал мужчина. Затем, оттянув с трудом свои глаза от воды к её покрасневшему лицу, он приказал: “С этого момента вперёд, твоё имя Джанет Комин”.

Эдриен бросила на него высокомерный взгляд. “Моё имя”, резко сказала она, “Эдриен де Симон”.

“Шлёп!”

Она прижала ладонь к щеке, не веря. Служанка приглушённо вскрикнула, предупреждая её.

“Попытайся ещё раз”, тихо посоветовал он ей, и насколько тихими были его слова, настолько были опасными его жёсткие голубые глаза.

Эдриен молча потёрла свою горевшую щеку.

И его рука поднялась и ударила снова.

“Миледи! Заклинаем вас!” Изящная девочка упала перед ней на колени рядом с бадьёй, положив руку на её обнажённое плечо.

“Правильно, дай ей совет, Бэсс. Ты знаешь, что происходит с девкой, достаточно глупой, чтобы перечить мне. Скажи это”, он повторил для Эдриен. “Скажи мне, твоё имя – Джанет Комин”.

Когда его мясистая рука поднялась, на этот раз она с бешенством опустилась на лицо Бэсс. Эдриен завизжала, когда увидела, что он бьёт дувушку снова и снова.

“Остановитесь”, крикнула она.

“Скажи это”, приказал он, пока его рука всё поднималась и опускалась. Бэсс рыдала, рухнув на пол, но мужчина опустился рядом с ней, рука на этот раз в кулаке.

“Моё имя – Джанет Комин!”, Закричала Эдриен, наполовину поднявшись из бадьи.

Кулак Комина замер на полпути, и он снова растёкся на своих ляжках, с победным светом, блестящим в его глазах. Победа – и отвратительное, медленное изучение её тела.

Эдриен вспыхнула под этим, полным распутства, взглядом его бледных глаз, нырнула грудью обратно в воду.

“Не, он получит совсем неплохую сделку. Ты намного красивше моей Джанет”. Его рот скривился в улыбке. “На досуге я б сам попробовал твои мягкие округлости, но ты появилась в самый последний момент”.

“Появилась где?”

“Появилась откуда?”, задал он встречный вопрос. Эдриен поняла в это мгновенье, что недооценивать этого грубого мужчину могло бы быть смертельной ошибкой. Под неряшливыми манерами и нечесаной внешностью скрывались стальной характер и острый ум. Заплывшая жиром рука, что раздавала удары, прятала мышцы. Узкие бледные глаза, беспокойно бегавшие, ничего не упускали из виду. Он не наказывал Бэсс в ярости. Её избиение было хладнокровным просчитанным актом, целью которого было получить то, чего он хотел от Эдриен.

Она покачала головой, глаза, широко раскрытые в замешательстве. “Правда, не имею ни малейшего понятия, как я сюда попала”.

“Не знаешь, откуда ты?”

Бэсс тихо всхлипывала, и глаза Эдриен потемнели, когда она увидела, как служанка скрутилась в клубок, пытаясь тайком медленно отползти от Комина. Он резко выкинул руку и вцепился в лодыжку горничной. Бэсс безнадёжно захныкала.

“Ну не, моя прелесть. Ты ещё можешь мне сгодиться”. Его глаза прошлись по её вздрагивающему телу собственническим плотоядным взглядом. Эдриен задохнулась, когда он рванул платье Бэсс, кромсая его на клочки прямо с её тела. Желудок Эдриен скрутило от нестерпимой боли, когда она увидела множество отметин от ударов, выступавших на её бледных боках и бёдрах. Жестокие, жалящие удары от ремня или хлыста.

Другие служанки сбежали, оставив её одну с плачущей Бэсс и с этим безумцем.

“Это мой мир, Эдриен де Симон”, интонировал он, и Эдриен получила предупреждение, что слова, которые он собирался произнести, глубоко вырежутся в её голове ещё на долгое время в будущем. Он легко шлёпнул дрожащее бедро Бэсс. “Мои правила. Мои люди. Моя воля приказать жить или умереть. Тебе и ей. Это простая вещь, которую я хочу от тебя. Если ты не послушаешься меня, она умрёт. Затем ещё одна, и ещё одна. Я нашёл ту самую твою слабость, дурацкую жалость, в которую ты завернулась, как в саван. Из-за этого тебя так легко использовать. Но женщины все такие. Слабые”.

Эдриен согнулась молча, её придушенные вдохи сливались с усталыми всхлипами Бэсс.

“Тихо, девка!” Он ударил её по лицу, и она скрутилась в ещё более тугой клубок, зажав руками рот, чтобы задушить звуки.

Однажды я убью его голыми руками, Поклялась Эдриен молча.

“Я не знаю, как ты здесь очутилась или кто ты такая, и по правде говоря, мне это безразлично. У меня проблема, и ты её решишь. А если ты когда-нибудь забудешь о том, что я говорю тебе, если ускользнёшь и предашь, я убью тебя, после того как уничтожу всех, о ком ты печёшься”.

“Где я?”, бесцветно спросила она, с неохотой произнося один из тех вопросов, что беспокоили её. Она боялась, что начав спрашивать, обнаружит, что это вообще не сон.

“Мне без разницы, если ты сумасшедшая”, засмеялся он тихо. “Обстоятельства таковы, что я скорее наслажусь мыслью, что у тебя, возможно, не все дома. Бог видит, моя Джанет была такой. Это более или менее то, что он заслужил”.

“Где я?”, настаивала она.

“Джанет тоже, бывало, вспоминала это с трудом”.

“Так где я?”

Комин посмотрел на неё, пожал плечами. “Шотландия. Владения Комина – мои владения”.

Сердце остановилось в её груди. Это было невозможно. Может, она и вправду сошла с ума? Эдриен с трудом сдержалась, чтобы не задать следующий вопрос – очевидный вопрос, вопрос, внушающий ужас, который она так старательно избегала, с момента, как очнулась. Она научилась тому, что иногда безопаснее не задавать слишком много вопросов – ответы могут совершенно лишить сил. Получить ответ на этот вопрос значит разбить хрупкий контроль над разумом; у Эдриен было подозрение, что то, где она была сейчас, было не единственной её проблемой. Втянув глубоко в себя воздух, она осторожно спросила. “А какой год?”

Комин загоготал. “Ты и вправду слегка полоумная, так, девка?”

Эдриен молча пристально на него глядела.

Он снова пожал плечами. “Тысяча пятьсот тринадцатый”.

“Ох”, слабо выдохнула Эдриен. “Божемойбожемой”, вопила она изо всех сил в пределах своего шатающегося разума. Она медленно глубоко вдохнула, сказав себе начать с самого начала этой головоломки; возможно, её можно распутать. “А вы кто в точности?”

“Во всех смыслах и намерениях, я твой отец, девка. Это первая вещь, которую ты должна никогда не забывать”.

Надломленный плач на время отвлёк Эдриен от её проблем. Бедная измученная Бэсс; Эдриен не могла выносить чью-то боль, особенно если могла хоть что-то сделать с ней. Этот мужчина чего-то хотел от неё; возможно, ей удастся выторговать что-нибудь взамен. “Позволь Бэсс уйти”, сказала она.

“Ты закладываешь мне свою верность в обмен на это?” Он смотрел на неё змеиными глазами, осознавала Эдриен. Глазами, как у питона из зоопарка в Сиэтле.

“Позволь ей уйти из твоих владений. Дай ей свободу”, объяснила она.

“Нет, миледи!”, пронзительно закричала Бэсс, и чудовище мягко засмеялось.

Его глаза смотрели задумчиво, когда он похлопал по ноге Бэсс. “Здаётся, Джанет Комин, ты многого не понимаешь об этом мире. Освободить её от меня значит приговорить к смерти от голода, изнасилований или ещё чего хуже. Освободить её от моего “любящего внимания” и следующий мужчина может оказаться не таким любящим. Твой собственный муж может быть не таким любящим”.

Эдриен вся тряслась, пытаясь оторвать свой взгляд от пухлой руки, ритмично похлопывающей Бэсс. Источником боли для горничной была та же рука, что её и кормила. “Защищала” её. Желчь подкатывалась к горлу Эдриен, заставляя её почти задыхаться.

“К счастью, она уже думает, что ты сумасшедшая, так что можешь говорить, что хочешь после. Но в этот день, с рассвета до сумерек, ты поклянёшься, что ты Джанет Комин, единственная родная дочь могущественного Рэда Комина, наречённая невеста Сидхи Дугласа. Увидишь этот день, как я сказал…”

“А что с настоящей Джанет?”, не удержалась она от вопроса.

Хлоп! Как удалось мужчине ударить её, прежде чем она успела лишь моргнуть? Трясясь от ярости и стоя прямо над ней, он сказал: “Следующие удары будут не по лицу, сука, не туда, где платье не скроет. Но есть другие способы, от которых намного больнее, и не остаётся следов”.

Эдриен стала молчаливой и покорной, после всего того, что он ей сказал. Намёк был очевиден. Будет тихой и покорной, останется в живых. Сон не сон, удары в нём причиняют боль, и у неё было чувство, что умирать здесь будет тоже мучительно.

Он много чего ей сказал потом. Сотни мелочей, которые, как он предполагал, она должна держать в памяти. Она всё так решительно и делала; это временно удерживало её от созерцания завладевающего ею полностью очевидного умопомешательства. Она повторила каждую мелочь, каждое имя, каждое воспоминание, что ей не принадлежало. Из осторожных наблюдений её “отца”, она была в состоянии догадаться о многих моментах жизни женщины, чью личность она сейчас примеряла на себя.

И всё это время она, как молитву, повторяла слова в своей голове. Такого не может быть. Это невозможно. Такого не может быть. Но всё же та часть ума, что принадлежала ей, как реалисту, говорила о том, что слова не может и невозможно не могли иметь отношение к тому, что уже происходило на самом деле.

За исключением того, что она очнулась вскоре от кошмарного и живого сна, она была в Шотландии, был 1513 год, и она на самом деле выходила замуж.

Глава 4

“Она такая же высокая, как Джанет”.

“Не такая высокая, как она”.

“Ш-ш! Это Джанет! Ещё, и он получит наши головы на блюде”.

“Что случилось с Джанет?”, тихо спросила Эдриен. Она не удивилась, когда рты полдюжины горничных захлопнулись, и они направили всё своё внимание на то, чтобы одеть её, верные молчанью.

Эдриен закатила глаза. Если они ничего не скажут ей о Джанет, может ей удастся узнать что-нибудь о её женихе.

“А кто тот мужчина, за кого я выхожу?” Сидхи Дуглас. Что за имя такое, Сидхи?

Горничные захихикали, как стайка перепуганных куропаток.

“Правда в том, миледи, мы слышали только сказанья про него. Помолвка – приказ самого Короля Джеймса”.

“Что за сказанья?”, скривившись, спросила Эдриен.

“Его деяния легендарны!”

“Его побед – легион. Ходют толки, что он путешествует по свету только с самыми красивыми девушками”.

“Говорют, нету во всей Шотландии ни одной хорошенькой девушки, котору б он не завалил…”

“…и в Англии тоже!”

“…и не может вспомнить имени ни одной из них”.

“Говорят, у него богоподобная красота, и набитая рука в тонком искусстве обольщения”.

“Он фантастически богат и слухи говорят, его замок такой роскошный, что не поддаётся сравнению”.

Эдриен моргнула. “Чудесно. Материалистичный, неверный, красивый плейбой, потакающий своим прихотям, невнимательный мужчина с плохой памятью. И он весь мой. Господи Боже мой, что я такого сделала, чтобы это заслужить?”, вслух изумлялась она. Дважды, добавила она про себя.

Лизбелл странно на неё посмотрела. “Но слухи говорят, он потрясающий любовник и самый красивый из всех, миледи. Что может быть с этим не так?”

Здаётся, ты не понимаешь этот мир, Джанет Комин. Может, он был прав. “Он бьёт своих женщин?”

“Он не держит их достаточно долго, так говорят”.

“И несмотря на это, я слышала, что одна из них пыталась убить его на днях. Не могу представить зачем”, добавила служанка, искренне озадаченная. “Говорют, он более чем щедр со своими любовницами, когда заканчивает с ними”.

“Не могу представить зачем”, раздражённо проворчала Эдриен, внезапно потеряв терпение от всех этих дёрганий, застегиваний, украшений, от приводящих её в порядок рук, по всему телу. “Хватит, хватит”. Она легко шлёпнула по рукам Лизбелл в своих волосах, которые мыли, безжалостно чесали, и мучительно дёргали, казалось, бесконечно.

“Но миледи, нам надо что-то сделать с вашими волосами. Они такие прямые. Вы должны выглядеть лучше, чем когда-либо…”

“Лично я предпочла бы выглядеть, как что-то, затасканное котом. Мокрой, испачканной, и вонять как навозная куча”.

Послышались приглушённые вскрики. “Девица, он будет твоим мужем, а ты можешь всё испортить”, суровый голос прорезал тишину в комнате. Эдриен медленно развернулась и встретилась с по-мирскому мудрым взглядом женщины, с которой она почувствовала мгновенное родство. “Можешь заиметь моего, за неимением лучшего экземпляра”.

Эдриен жёстко втянула воздух. “Лэрда Комина?”

“Твоего отца, моя дорогая дочь”, леди Алтэя Комин сказала с ехидной улыбкой. “Все – вон”. Она выдворила всех служанок из комнаты царским взмахом руки, задержавшись долгим взглядом на Бэсс. “Когда-нибудь он убьёт девушку, он убьёт”, сказала она тихо. Она с силой зажмурила глаза на долгие минуты.

“Он объяснил, что ты должна делать?”

Эдриен кивнула.

“И ты сделаешь это?”

Она снова кивнула. Леди Комин облегчённо выдохнула.

“Когда-нибудь, быть может, я смогу отплатить за доброту…”

“Это не доброта. Я спасаю свою жизнь”.

“…тебе надо только попросить. И спасаешь мою тоже”.

*****

Эдриен гордо стояла перед священником, исполняя свою роль в этом фарсе. “Я – Джанет Комин”, громко она объявила. Служитель Господа заметно побледнел и так сжал свою Библию, что кожа между костяшек пальцев, казалось, треснет по швам. Итак, он знает, что я не Джанет, думала она. Да что же здесь происходит в самом деле?

Она почувствовала чьё-то присутствие за своим левым плечом, и с неохотой обернулась, чтобы посмотреть на мужчину, за которого она выходила замуж. Её глаза опустились чуть ниже его широкой груди, и каждый дюйм той части был словно выкован из стали.

Эдриен стала поднимать глаза, чтобы посмотреть на лицо жениха, и вдруг с ужасом осознала, что она не стояла на коленях. В сильнейшем недовольстве, она откинула голову назад и проглотила тысячу неистовых протестов, клокотавших в горле.

Великан тоже посмотрел на неё с неким загадочным выражением лица, пламя свеч плясало в его таких голубых глазах, каких она в жизни не видела.

Я не могу выйти за него, безмолвно кричала она. Я не могу это сделать.

Её глаза скользнули от его лица и пробежались по присутствующим в поиске хоть кого-нибудь, кто мог бы спасти её от окончательной погибели. Бэсс сидела на дальней церковной скамейке, глаза закрыты в молитве.

Эдриен вздрогнула и закрыла свои глаза так же. Пожалуйста, Господи, если я сошла с ума, пожалуйста, сделай меня снова нормальной. А если я не сошла с ума, и это на самом деле всё происходит – прости, что не была благодарна за двадцатый век. Прости за то, что я сделала с Эберхардом. Прости за всё, обещаю, я буду самым хорошим человеком, если ты просто ЗАБЕРЁШЬ МЕНЯ ОТСЮДА!

Когда она снова открыла свои глаза, она могла бы поклясться, что у священника был знающий и скорее изумлённый блеск в глазах.

“Помогите мне”, беззвучно шевелила она губами.

Быстро, он опустил свои глаза к полу. И больше их не поднимал.

Злясь на себя, Эдриен с неохотой вернула свой взгляд на среднюю часть своего жениха, затем направила его чуть выше, на его мрачно красивое лицо.

Он изогнул бровь, глядя на неё, когда флейтисты снова затрубили, в ускоряющемся ритме празднества и веселья.

От его напирающего взгляда её спас шум и взбешённый голос её “отца”, уносящийся прямо к верхним балкам.

“Что говоришь ты, он не смог приехать сам?”, закричал Рэд Комин на воина.

“Была небольшая проблема в Северном Выселении. Хоуку пришлось в спешке скакать туда, но он не отвергал своего обещания. Он не опозорит кланы”. Произнёс воин своё выученное наизусть послание.

“Он позорит обещание своим отсутствием здесь!” Взревел Лорд Комин. Затем он повернулся к мужчине, стоящим рядом с Эдриен. “А ты кто, что пришёл на его место?”

“Гримм Родерик, капитан охраны Хоука. Я пришёл жениться на вашей дочери, как его представитель…”

“Чхать хотел я на представителя! Как посмел он не придти, чтобы просить руки моей дочери у меня лично!”

“Это совершенно законно. Король признает брак, и таким образом обещание будет исполнено”.

Эдриен не смогла скрыть радости, что осветила её лицо при этих его словах.

Этот мужчина не был её будущим мужем!

“Я, что, такой отвратительный, девушка?”, спросил он, насмешливо улыбаясь, не пропустив ни унции её облегчения.

Такой же отвратительный, как блюдо с клубникой, утонувшей в чёрном шоколаде и покрытой взбитыми сливками, скривившись, подумала она.

“Я б лучше вышла замуж за жабу”, сказала Эдриен.

Его смех вызвал сдержанную улыбку на её губах.

“Ну, тогда вам определённо не повезло, миледи. Потому что Хоук уж точно не жаба. Это я, девушка, если меня поставить рядом с Хоуком, буду настоящей жабой. Не, троллем. Ещё хуже, рогатой и покрытой пупырышками ящерицей…”

“Понятно”. О небо, избавьте меня от совершенства. “Ну и где он, мой нежелающий муж?”

“Управляется с последствиями серьёзной проблемы”.

“И это должно быть?”

“Грозное и ужасное восстание”.

“В Северном Выселении?”

“Рядом”. Губы мужчины дёрнулись.

Эдриен охватил порыв безотлагательности. Не важно, что она едва волочила ноги, это деяние свершится. Если она должна столкнуться с неизвестным, она предпочла бы заняться этим прямо сейчас. От ожидания делалось только хуже, а крики Лорда Комина, сливающиеся с дикой какофонией флейтистов на грани краха, рвали ей нервы. Разве я не сумасшедшая, Джанет? Поработай на меня. Выпрямившись во все свои полных пять с половиной футов, она отыскала всё ещё ревущую фигуру своего “отца” и закричала на всю эту свалку.

“Ох, да заткнитесь же вы, Отец, и давайте покончим с этим! Я почти уже замужем, а вы только откладываете всё это. Ну и что из того, что он не пришёл? Не могу сказать, что осуждаю его за это”.

В часовне воцарилась мёртвая тишина. Эдриен могла поклясться, что мужчина рядом с ней дрожал от сдавленного смеха, хотя она и не осмеливалась встретиться снова с ним взглядом.

Шёпот “Сумасшедшая Джанет” скакал рикошетом по всей часовне, и Эдриен почувствовала волны облегчения. Эта слава о её безумии может быть полезной. Так долго, пока она подчинялась приказам Комина в этот один день, она могла быть такой же странной в своём поведении, как квадратный мячик, и никто не счёл бы это неподобающим.

Эдриен волновалась, что не сможет запомнить все те вещи, что Комин говорил ей, что совершит ошибку, и кто-нибудь в доме её будущего мужа обнаружит, что она – самозванка. Единожды её разоблачат как шарлатанку, и Комин осуществит свою угрозу убить её.

И вдруг этот груз исчез как клуб дыма. Здесь и сейчас (если она и вправду была здесь и сейчас) она – сумасшедшая Джанет Комин. Как она могла отчитываться за то, что делала или говорила, если все её поступки не имели смысла. Сумасшествие было правом на свободу.

Право делать и говорить всё, что ей захочется – без последствий.

Ни Эберхарда, ни пистолетов, ни плохих воспоминаний.

Возможно, это место не такое уж и плохое.

Глава 5

Эдриен бродила по землям Далкейта в течение нескольких часов, пока не наткнулась на кузницу. После изматывающей двухдневной скачки верхом из владений Комина в ее новый дом – Далкейт-над-Морем – на вздорном коне, она мечтала свалиться на ближайшую мягкую кровать, проспать несколько дней, а, проснувшись, (если она будет всё еще здесь) найти бутылку хорошего Скотча и напиться до бесчувствия. А потом снова проверить, всё ли она еще здесь.

Мало того, что ей не удалось найти мягкую кровать в шумном замке, не было и Скотча, и никаких признаков присутствия мужа, и в целом, её вообще игнорировали. Ужасно сложно было здесь почувствовать себя как дома. Гримм поспешил избавиться от её общества, как только они прошли розовые гранитные стены владений Дугласа, несмотря на то, что вёл себя вполне достойно во время их пути.

Но дурой она не была. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – она определенно была не желанной женой. Жена по доверенности, ни тебе приветствия, ни тебе признаков мужа. Определенно не желанная.

Эдриен оставила бесплодные поиски мужа, кровати и выпивки, и отправилась бродить, исследуя свой новый дом.

Почти случайно, она задержалась у рябин и набрела на кузницу на краю леса. Мужчина, одетый в один килт, раздувал меха и выковывал из стали подкову. Эдриен слышала, что ее муж по доверенности был слишком красив, чтобы быть рождённым на земле, но по сравнению с ним, великолепный Гримм был и правда жабой.

Не было в двадцатом веке столь необузданных мужчин, думала она, глядя в беспомощном восхищении на то, как он работал. Чтобы увидеть подобного мужчину в двадцатом веке, женщина должна была каким-то образом проникнуть в то закрытое святилище гантель и штанг, где мужчина лепил своё тело из уважения к себе. Но в этом столетии такой мужчина существовал в силу своей натуры.

Его мир требовал от него быть сильным, чтобы выживать, повелевать и терпеть.

Когда кузнец изогнулся и резко наклонился, чтобы сменить молоты, она увидела ручеёк испарины, искрившийся бисеринками над его бровью, бегущий вниз по щеке, капающий с брызгами на его грудь, и тонкой струйкой стекающий, ох, так медленно, вдоль мощных выступов его мышц живота. К пупку, к краю килта, и ниже. Она с восхищением смотрела на его ноги, ожидая увидеть вновь капельки испарины уже на этих могучих икрах, и думая, как в бреду, о каждом дюйме между ними.

Столь сильным был мерцающий жар, исходивший из кузницы, столь странной её потребность, что Эдриен не осознавала, что он уже не двигается какое-то время.

Пока не подняла глаза от его груди, чтобы встретить его тёмные, неулыбающиеся глаза.

Она задохнулась.

Он пересёк расстояние между ними, и она поняла, что ей надо бежать. Но ещё она знала, что не смогла бы бежать, даже если бы её жизнь зависела от этого. Что-то в его глазах…

Его рука была грубой, когда он взял её за подбородок, заставляя откинуть голову, чтобы встретиться с его глазами своими, серебристо серыми.

“Есть какая работа, что я должен выполнить для тебя, моя прекрасная королева? Возможно, у вас что-то есть, что вы бы хотели переплавить и выковать заново? А может, я мог бы придать новую форму своему стальному копью в жаре вашей кузницы, миледи?”

Её глаза безумно блуждали по его лицу. Спокойно, приказала она себе.

Он встряхнул её безжалостно. “Ищешь моих услуг?”

“Это просто жара, ничего боле”, прохрипела она.

“Да, несомненно, это жар, красавица”. Его глаза были коварными. “Идём”. Он взял её за руку и потянул за собой, ступая быстрым шагом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю