Текст книги "За горным туманом (ЛП)"

Автор книги: Карен Мари Монинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Как она вынесет выражение их лиц, когда сделает это? Как вытерпит ненависть и предательство, что увидит в их глазах?

Эдриен стояла одна в прекрасной спальне Лидии, среди медленно охлаждающихся круглых утюгов и отвергнутых вариантов нижнего белья, наполовину опустошённых чашек чая, недопитого в нервозном ожидании.

Время приближалось.

И её сердце замерзало, вздох за мучительным вздохом. Она задрожала, когда свежий бриз влетел в открытое окно спальни Лидии. Она пересекла комнату, намереваясь закрыть его, но замерла, положив руку на каменный выступ. Околдованная, она смотрела в ночь.

Я буду помнить это, всегда.

Она упивалась Далкейтом, впитывая каждую дорогую сердцу каплю в свою память. Полная луна заворожила её, омыв холмы серебристым сиянием. Казалось, она была ближе к земле и намного большей, чем обычно. Может, она могла шагнуть в небо, чтобы стать прямо рядом с ней – подтолкнуть её хорошенько локтем и она покатится по горизонту.

Эдриен восхищалась красотой всего этого. Это место волшебное.

У неё был великолепный вид праздника из окна. Холмы ожили сотнями людей, сидящих на ярких шотландках у костров, разговаривающих, веселящихся, танцующих. Вино, эль и Скотч лились рекой, когда люди праздновали приход сбора урожая. Богатого урожая, её муж проследил за этим.

Дети играли в детские игры, бегая и визжа, кружась вокруг любящих родителей. А музыка…о, музыка вплывала в открытое окно, смешиваясь с тихим рёвом океана. Мощный гипнотизирующий бой барабанов, волынки и дикие песнопения.

Между двух кругов костра, она едва смогла увидеть его, лэрд Далкейта-над-Морем танцевал, откинув голову назад, добавляя свой глубокий баттерскотчевый крик к песне. Её муж. По крайней мере она должно быть полюбила его на какое-то время – может не навсегда, но…

Бой барабанов усиливался, и она видела, как он кружил у костра. Такой примитивный и дикий, но всё же такой любящий и нежный.

Я обожаю это место, думала она. Если я смогу когда-нибудь мечтать поехать в какое либо место, вернувшись в двадцатый век, я буду мечтать об этом.

Она прижалась лбом к прохладной каменной стене на долгие минуты, сдерживая слёзы всеми силами. “Я люблю его больше, чем саму жизнь”, прошептала она вслух.

И это было решающим моментом.

*****

“Нет”. Ястреб поднял руки в притворном насмешливом протесте. “Оставьте мне силы для женитьбы и занятий любовью с моей женой, в этот вечер”, дразнил он женщин, пытающихся завлечь его в ещё один танец.

Несмотря на разочарованные взгляды и фривольные высказывания по поводу его мужественности, Ястреб поднялся выше по холму. Он видел как, Лидия бродила так же с Тэвисом, пока он танцевал. Он остановился на мгновенье и обернулся, чтобы взглянуть на замок, сосредоточенно всматриваясь глазами в окна. Вот она. Комната Лидии, силуэт его жены, виднеющийся в ярко освещённом окне. Он видел, как она повернулась спиной. Она была уже в пути.

Озноб скользнул по задней части шеи, пока он смотрел ей в спину. Он смотрел долго, и когда она не двинулась, он задался вопросом, что же она делала.

Мне следовало настоять, чтобы она оставила стражу при себе.

Они будут застёгивать мне платье? дразнила она, и вихрь ревности закружил в нём при мысли, как кто-то из его стражи касается шелковистой кожи его жены.

Он мог видеть её каждый шаг продвижения к холмам, да и замок не был совершенно безлюдным. Холмы были совсем близко, в нескольких минутах ходьбы или того меньше. С ней будет всё в порядке. Ещё он волновался….

“Ты видел Гримма?”, Лидия легко коснулась его руки, чтобы привлечь внимание.

Хоук оторвал свой взгляд от окна. “Нет. А ты?”

“Нет. И это беспокоит меня. Он твой лучший друг, Хоук. Я думала, он будет здесь. Что могло его задержать?”

Хоук пожал плечами и мельком взглянул на замок. Ах, наконец. Свечи погасли и его жена уже была в пути. Комната Лидии была полностью тёмной. Вдруг отсутствие Гримма показался ему несущественным. Даже его недовольство его ложью соскользнуло с его плеч при мысли о его возлюбленной Эдриен.

Этой ночью я привяжу её к себе навечно, тихо пообещал он.

“Хоук?”, Лидия помахала рукой перед его лицом, и он с трудом оторвал взгляд от замка.

“Хм?”

“О мой”, вздохнула Лидия. “Как сильно ты напоминаешь мне твоего отца, когда смотришь вот так”.

“Как так?”, протянул Хоук, глядя туда, где вот-вот должна была появиться его жена.

“Как какой-то жестокий викинг, готовый покорить и взять в плен”.

“В этом случае я – пленник, мама”, фыркнул Хоук. “Девушка точно приворожила меня, я думаю”.

Смех Лидии радостно зазвенел. “Хорошо. Так и должно быть тогда”. Она быстро поцеловала его. “Она появится с минуты на минуту”. Лидия разгладила его рубашку, которую не было нужды разглаживать, пригладила его безупречные волосы, которые не надо было приглаживать, и вообще кудахтала над ним, как всполошённая наседка.

“Мама”, зарычал он.

“Я просто хочу, чтобы ты выглядел как можно лучше…”, Лидия замолчала. Она нервно посмеялась над собой. “Только посмотрите на меня, пугливая мамаша, волнующаяся на свадьбе своего сына”.

“Она уже видела меня с худшей стороны и любит меня несмотря на это. И чего ты суетишься надо мной. Я думал, мы не разговаривали. Какие планы в этот раз у тебя планы?”, потребовал он. Он знал её слишком хорошо, чтобы поверить, что она просто тихо сдастся их планам уехать этим вечером.

“Хоук”, запротестовала Лидия, “ты ранишь меня!”

Хоук фыркнул. “Спрашиваю тебя снова, какой бесчестный заговор ты придумала, пытаясь удержать нас здесь? Подмешала чего-нибудь в вино? Пригласила жестоких наёмников, чтобы те взяли нас в плен в моём собственном замке? Нет, вот что – ты отправила послание МакЛеодам и сказала им, что сейчас самое удачное время окружить Далкейт, правильно?” Он бы не удивился, если бы она сделала что-нибудь из этого. Лидия была пугающей, когда задумывала что-нибудь. Ничто её не остановило бы, если бы могла идти речь о том, чтобы удержать Эдриен у своего бока.

Лидия пристально вглядывалась вдаль. “Я просто отказываюсь думать о том, как вы уезжаете, до того как придёт время, когда вы попытаетесь это сделать. До этого, я намереваюсь наслаждаться каждой минутой свадьбы моего сына. Кроме того, видимо, Эдриен не имеет ни малейшего представления о том, что ты собираешься сделать. Я не совсем уверена, что она не поддержит меня”, дерзко добавила она.

“Она идёт”, Тэвис прервал их пререкания и увёл их внимание к каменным ступеням, что спадали каскадом в нижний двор.

“О! разве она не прекрасна?”, выдохнула Лидия.

Общий вдох рябью всколыхнул ночь и смешался с благоухающим бризом, укрывшим холмы.

“Могла бы быть принцессой!”

“Нет, королевой!”

“Прекрасней сказочной королевы!” Маленькая девочка с белокурыми колечками волос восторженно захлопала в ладошки.

“Лели Далкейта-над-Морем”. Арендатор снял шапку и прижал её к сердцу в знак верности.

Улыбка Лидии исчезла, когда она увидела, что Эдриен направилась к конюшне.

Никто не произнёс ни слова, пока она не появилась снова несколько мгновений спустя, ведя лошадь к ближайшей стене. “Но что? Что это…лошадь? Ах, мне кажется она садится на лошадь”, пробормотала сбитая с толку Лидия.

“Лошадь? Почему бы ей просто не пройтись? Тут идти всего ничего, скажу я”, удивился Тэвис.

Под сверкающей луной они видели, как она шагнула на низкую стену и села на лошадь – свадебноё платье и всё такое.

Хоук сузил глаза весь в внимании. Его тело напряглось и он подавил проклятье, когда увидел как Рушка, который молча стоял рядом с ними, прочертил воздух жестом. “Что ты делаешь!”, зарычал Хоук, сомкнув ладонь на руке цыгана.

Рушка прекратил и его карие глаза посмотрели на Ястреба с глубокой любовью и её большей печалью. “Мы надеялись, что он не придёт, мой друг. Мы приняли все меры предосторожности…рябиновые кресты. Руны. Я сделал всё. что смог, чтобы предотвратить это”.

“Кто не придёт? О чём ты говоришь? Предотвратить что?”, говорил Хоук сквозь зубы. Каждый дюйм его тела вдруг ожил. Весь день что-то терзало его, требуя, чтобы он принял меры, и сейчас это взорвалось накалом нервозности в его крови. Ему всего лишь надо было принять меры – но против чего? Что происходило? Грохот приближающихся лошадей сотрясал землю позади его.

“Он идёт”. Рушка попытался вырвать руку из железного захвата Ястреба, только сдвинуть валун с груди было бы легче.

Стук лошадиных копыт переместился на холм, подтягиваясь ближе.

“Скажи мне”, проскрежетал Хоук, сердито глядя на Рушку. “Сейчас”.

“Хоук?”, взволнованно спросила Лидия.

“Хоук”, предостерёг Тэвис.

“Хоук”. Хриплый голос его жены разрезал тишину ночи позади него.

Ястреб замер, его взгляд застыл на пожилом цыгане, который был ему как отец многие годы. Вспышка в глазах мужчины предупредила его о том, чтобы он не оборачивался. Сделать вид, что ничего не случилось. Не смотри на свою жену, говорили глаза Рушки. Он видел её отражение глубоко в карих глазах цыгана. Не оборачиваться. Невозможно.

Хоук оторвал разъярённый взгляд от Рушки. Развернулся на пятках сапог, медленно.

Его жена. И рядом с ней, на собственном чёрном боевом коне Ястреба сидел Адам. Хоук стоял молча, руки, прижатые к бокам, сжались в кулаки. Холм погрузился в зловещую тишину, ни писка ребёнка, ни хотя бы шёпота или взволнованного вздоха какого-нибудь арендатора.

“Хранитель знаний”. Адам кивнул Рушке, подтверждая их давнее знакомство, и взгляд Хоука заметался между странным кузнецом и цыганским другом. Рушка побелел как только выпавший снег. Его карие глаза были огромными и глубокими, его худощавое тело неподвижно замерло. Он не ответил на его приветствие, но бросил взгляд на землю, неистово вычерчивая рукой эти странные знаки.

Адам засмеялся. Можно подумать, что ты ещё не понял, что пока это не помогает, старик. Брось это. Даже твоя…жертва…не помогла. Хотя она немного смягчила меня”.

Лидия задохнулась. “Какая жертва?”

Никто не ответил ей.

“Какая жертва?”, сжато повторила она. “Он имеет ввиду Эсмерельду?” Когда снова никто не ответил, она дёрнула Рушку за руку. “Это он?” Её глаза вернулись к Адаму. “Кто ты?”, потребовала она, её глаза сузились, как у медведицы, приготовившейся защищать своих детёнышей.

Рушка потянул её к себе за спину. “Тихо, миледи”, проскрежетал он сквозь зубы. “Не вмешивайтесь в то, чего не понимаете”.

“Не говори мне, что я…”, гневно начала Лидия, но закрыла рот под смертоносным взглядом Ястреба.

Хоук повернулся обратно к Эдриен и спокойно протянул руку, чтобы помочь ей спешится, словно ничего плохого не случилось.

Адам засмеялся снова, и от его смеха у Хоука мурашки побежали по коже. “Она едет со мной, Лорд Гриф”.

“Она остаётся со мной. Она моя жена. И я Ястреб. Лорд Ястреб для тебя”.

“Нет. Стервятник, жалкий зверь, что подбирает ненужные остатки. Она выбирает – был уговор, ты помнишь? Я спас твою жену за определённую цену. Цена теперь оплачена. Ты проиграл”.

“Нет”. Ястреб медленно покачал головой. “Она уже выбрала, и выбрала меня”.

“Похоже, она передумала выбирать тебя”, насмешливо ответил Адам.

“Слезь с моей лошади, кузнец. Сейчас же”.

“Хоук!”, предупредил Рушка, тихо и взволнованно.

“Хоук”. Это голос Эдриен успокоил его. Заставил застыть в полушаге от кузнеца. До этого момента, внимание и гнев Ястреба фокусировалось только на кузнице. И он знал почему. По той же причине, из-за которой не спешил оборачиваться, когда слышал приближение лошадей. Из-за которой вместо этого смотрел на Рушку. Он боялся смотреть на свою жену, и того, что мог увидеть в её прекрасных глазах. Могла она на самом деле передумать? Мог он так сильно ошибиться? Он остановился, с рукой на рукоятке меча, и заставил поднять свои глаза на неё. Неуверенность, которая держала его в своём кулаке с первого дня, когда он увидел свою жену у кузницы Адама, мстительно охватила его.

Её лицо было гладким и лишённым каких либо эмоций. “Он говорит правду. Я выбрала его”.

Он посмотрел на неё изумлённым взглядом. Не более чем искра эмоции мелькнула в её серебристых глазах. “Как он заставляет тебя лгать, милая?” Хоук отказывался верить её словам, цепляясь за свою веру в неё. Чем он угрожает тебе, моё сердце?”

“Ничем”, холодно сказала Эдриен. “И прекрати называть меня так! Я никогда не была твоим сердцем. Я сказала тебе это с самого начала. Я не хочу тебя. Это был всё время Адам”.

Хоук всматривался в её лицо. Холодная, сдержанная, она сидела на лошади, как королева. Величественная и недостижимая. “А чем к чёрту был Устер тогда?”, зарычал он.

Она пожала плечами, приподняв ладони. “Милой прогулкой?”, легкомысленно ответила она.

Хоук напрягся, его челюсти заскрипели. “А чем была конюшня в послеполуденные часы…”

“Ошибкой”, ровно перебил его Адам. “Которую она больше не повторит”.

Взгляд Хоука не сдвинулся ни на дюйм с лица Эдриен. “Это была ошибка?”, тихо спросил он.

Эдриен склонила голову. Пауза в длину удара сердца. “Да”.

Ястреб не увидел ни единого проблеска эмоции на её лице. “В какую игру ты играешь, милая?” выдохнул он, опасность вытекала из каждого дюйма его застывшей позы, заряжая воздух вокруг них.

Повисла тяжёлая бесшумная ночь. На холме ни один человек не шевелился, прикованный ужасной сценой, разворачивающейся перед глазами.

“Никаких игр, Хоук. Всё закончилось между нами. Мне жаль”. Она ещё раз небрежный пожала плечами.

“Эдриен, хватит так шутить…”, зарычал он.

“Это не шутка”, оборвала она его с внезапной яростью. “Единственная шутка здесь над тобой. Ты же не думал на самом деле, что я могла остаться здесь? Да брось ты!” Она махнула рукой на великолепие свадебного праздника. “Я из двадцатого века, ты глупец. Я привыкла к роскоши. Тем штучкам, которые избаловали меня. Кофе. Горячий душ, лимузины, весь тот шум и блеск. Это было отличноё развлечение – вполне миленькое приключенье с одним из самых обворожительных мужчин…”. Она улыбнулась Адаму, и он взял каждую унцию своей воли, чтобы не броситься на кузнеца и не выдернуть жизнь из этого высокомерного тела.

Вместо этого, он стоял как мраморное изваяние, с руками прижатыми к бокам. “Ты была девственницей…”

“И что? Ты научил меня удовольствию. Но кузнец дал мне больше. Это так просто”. Эдриен вертела в руках поводья своей лошади.

“Нет!” взревел Хоук. “Это какая-то игра! Чем ты угрожал моей жене, кузнец!”

Но Эдриен ответила вместо него всё тем же спокойным, полностью беспристрастным голосом. Этот хриплый голос, что заставлял его думать, что она сошла с ума, и слова, что были сказаны, могли быть только ложью. И всё же она не выглядела так, словно её принуждали. Не было меча у её горла. Ни блеска слёз в её глазах. А её голос, ах…он был спокойным и ровным. “Он угрожал мне только большим удовольствием, чем когда либо дал мне ты. В его власти настоящее волшебство. Не трать своё время охотясь за нами. Ты нас не найдёшь. Он пообещал меня взять в места, о существовании которых я даже никогда не мечтала”. Эдриен подтолкнула свою лошадь поближе к коню кузнеца.

Адам послал Ястребу ослепительную улыбку. “Похоже, ты всё потерял, прелестный птенчик”.

“Нет!”, взревел Хоук, рванув к кузнецу и одним молниеносным взмахом вытянув меч. Жеребец встал на дыбы от рёва Ястреба и дико пятился назад.

Рушка ухватился за руку Ястреба и пробил её своим кулаком так сильно, что меч застрял в земле у его ног.

Адам поднял руку.

“Нет!”, Эдриен быстро удержала руку кузнеца. “Ты не причинишь ему боли! Никакого кровопролития. Ты обещ… – мало приятного в этом”, добавила она. “Мне не нравится кровь. Я делаюсь больной”.

Адам приподнял голову и опустил свою руку. “Твоё желание – приказ для меня, Красавица”.

“Это правда то, чего ты хочешь, милая?”, глаза Хоука стали чёрными и бездушными.

“Да”, сказала она тихо. И осторожно.

“Он не принуждает тебя?” Скажи мне, скажи одно только слово, и я убью его голыми руками.

Она покачала головой и ровно встретила его взгляд.

“Скажи это”, проскрежетал Хоук сквозь зубы. “Он не заставляет тебя?”

“Он не применяет…силы против…меня”.

“Ты…любишь…его?” Он возненавидел себя в момент, когда его голос сломался до хрипоты на этих словах. Его горло так сжалось, что он мог едва дышать.

“Я люблю его, как любила Эберхарда”, вздохнула она. Она вяло улыбнулась Адаму, который вдруг резко сузил глаза на её последних словах.

“Достаточно, Красавица”, Адам завладел её рукой. “Весь мир ожидает нас и твоё довольство закон для меня”.

Сердце Хоука переворачивалось в груди и разрывалось на куски от боли. Проклятый Неизменно-Твёрдый. Её первая любовь, и не важно занимался он с ней любовью или нет. Он отвернулся, иначе устроил бы кровавую бойню на холмах одной рукой.

Когда он, наконец, вернул к ней свой взгляд, было слишком поздно – она уехала.

Многочисленная масса людей на холмах Далкейта-над-Морем стояла беспомощно окаменев, в то время как всадники на обеих конях исчезли в ночной мгле. Мгновение они были здесь – через мгновенье их не стало.

Но тихий голос плавал на ветру. Ты был прав насчёт своих соколов, Сидхи, донеслись странные последние слова женщины, которую он любил и которая практически уничтожила некогда гордого лэрда Далкейта-над-Морем.

Лидия безвольно схватилась, ища опоры, за его рукав.

Рушка резко выругался на языке, которого никто никогда раньше не слышал.

Хоук невидящими глазами смотрел в ночь.

Глава 30

“Где мы?”, спросила безжизненно Эдриен Адама.

Он вёл её лошадь под узды по тёмной тропинке сквозь странный лес. Сплетённые ветви ткали сучковатый балдахин над её головой. Изредка луч бледного света пронзал плотный мрак и скрипучие ветки мерцали подобно выбеленным костям.

Ни сверчка. Ни нормальных лесных звуков, лишь пронзительный визг летающих существ. Папоротник-орляк шелестел, обнаруживая быстрые мелькания малорослых гномов с дикими лицами. Она вздрогнула и крепко обняла себя руками.

“Ты в моём королевстве”.

“Кто ты на самом деле, Адам Блэк?”. Её голос сломался на простом предложении, ранимый и наполненный страданием.

В качестве ответа она получила насмешливую улыбку и ничего больше.

“Скажи мне”, инертно потребовала она. Но тёмный мужчина рядом с ней ехал в молчании.

“Скажи хотя бы почему”.

“Почему что?”, спросил он, любопытно приподняв бровь.

“Почему ты сделал это со мной? Что я сделала? Зачем ты послал меня в то время, а потом снова забрал оттуда?” И разбил моё сердце, оставив мою душу умирать?

Адам остановил их коней, изумление осветило его тёмное лицо. Он потянулся рукой, чтобы погладить её бледную щеку и она вздрогнула под его рукой. “О, Красавица, это то, что ты думаешь? Как сильно ты обеспокоена и весьма прелестна”, загремел его смех. Но именно следующие его слова пронзили её душу словно ножом. “Я ничего с тобой не собирался делать, моя милая красавица. Любая бы красивая женщина подошла. Но я думал, что ты ненавидела красивых мужчин. Я слышал тебя там, в библиотеке, зарекающуюся иметь дело с мужчинами, всеми мужчинами. Но всё же, похоже на то, что я ошибся. Или ты лгала, что имеет большую вероятность”.

“О чём ты говоришь?”, еле выдохнула она. Любая женщина бы подошла? Её сердце лежало обнажённым и расколотым извращённой игрой этого мужчины, а он осмеливался так открыто говорить, что ни капельки не было важно, кем она была? Пешка? Снова? Она на какое-то время сцепила челюсти. Я не буду кричать. Я не буду. Когда она стала уверенной в том, что сможет говорить без ярости, она холодно сказала. “Ты получил, что хотел. Почему бы тебе просто не сказать мне, кто ты такой?” Ей надо было побольше узнать об этом мужчине, чтобы отомстить за себя. Отомстить за своего мужа.

“Правда. Я действительно получил, что хотел. Ястреб выглядел полностью уничтоженным, не скажешь? Раздавленным”. Он легко хлопнул по её руке своей. “Ты очень хорошо сыграла этой ночью, Красавица. Но скажи мне”, – он пристально посмотрел ей в глаза, и она застыла, когда показалось, что его взгляд мог проникнуть прямо ей в душу – “Что ты имела ввиду, говоря о его соколах?”

Дыхание Эдриен вырывалось из лёгких толчками. “Он сказал мне однажды, что все его соколы улетали от него”, невозмутимо лгала она. “Ты сказал мне, что я должна быть крайне убедительной, иначе ты бы убил его, так что я выбрала это напоминание, чтобы убедить его во всём окончательно. Это всё”.

“Было бы лучше, чтобы это было всё”. Его лицо было холодным и неумолимым. Точно таким оно было в броке, прежде чем Ястреб отыскал её там. Перед тем, чему следовало быть свадьбой, о которой она мечтала всю жизнь. Холодно, он объяснил ей в точных и мучительных деталях, как он уничтожит Ястреба и каждого в Далкейте, попробуй она не подчиниться его воле. Потом он показал ей вещи, которые мог сделать. Вещи, которые её разум так и не смог до конца постигнуть. Но она поняла, что он был в полной мере способен осуществить те массовые разрушения, которыми угрожал. Два выбора он ей предложил – или солгать Ястребу и разбить ему сердце, не говоря уже о её собственном, или стать свидетельницей того, как Адам, воспользовавшись своей сверхъестественной силой, убьёт его. Потом Лидию. И каждого мужчину, женщину и ребёнка в Далкейте.

Нет, не было выбора вообще. Адское решение дало ей глубинное понимание того, что однажды довелось испытать мужчине, прозванному королевской шлюхой.

Когда она покинула брок, дрожащая и бледная, она ухватила последние мгновения блаженства. Она занималась любовью с Ястребом со всей страстью, на которую была только способна её душа. Говоря прощай, умирая внутри. Она знала, как будет ужасно лгать ему, но она не предвидела, как глубоко это ранит её.

Адам был несгибаем в этом вопросе. Он дал ей понять, что она должна полностью убедить Ястреба, что желает Адама. После невероятной близости, что она и Хоук разделили, она понимала, что ей придётся сказать отвратительные и ужасные вещи, чтобы убедить его.

Она яростно содрогнулась, когда большой палец Адама легко коснулся её нижней губы. Она ударила его по руке, несмотря на свой страх. “Не трогай меня”.

“Если бы я подумал хоть на мгновенье, что ты попыталась ему сказать что-то большее, я бы вернулся назад и убил бы его в тот же миг, Красавица”.

“Ты получил, что хотел, ты ублюдок!”, закричала Эдриен. “Теперь все в Далкейте в безопасности от тебя”.

“Это не важно”. Адам лениво пожал плечами. “Как бы то ни было, он мёртв”.

Адам дёрнул за её уздечку и возобновил их медленный переход под шуршащими ветками.

“Что?”, прошипела Эдриен.

Адам проказливо улыбнулся. “Я думал, ты могла бы насладиться живописной дорогой назад. Эта тропа – временная линия, и мы только что прошли 1857 год. Это тот туманный поворот назад, там среди…деревьев…за неимением более подходящего слова. Он умер более трёхсот лет назад.

Безмолвный крик начал зарождаться внутри неё. “Кто ты?”

“Когда-то нас называли богами”, спокойно сказал он. “Тебе бы лучше благоговеть передо мной”

“Скорее я предпочту увидеть тебя в аду, для начала”, выдохнула она.

“Невозможно, Красавица. Мы не умираем”.

Глава 31

Сиэтл

Ноябрь1997

Эдриен оттянула руку назад и запустила книгу, как летающую тарелку. Предполагалась, что она пролетит через всю комнату и врежется с оглушительным ударом в стенку. Вместо этого она мягко шлепнулась, приземлившись на пол у подножия её кровати.

Она глянула на томик с отвращением и заметила, что она упала открывшись на какой-то странице. Она скосилась, чтобы прочесть со своего насеста у спинки кровати.

Мечты, закупоренные обратно в комоды могут символизировать многие вещи: мечтатель эмоционально подавлен. Рекомендуется эмоциональное и/или физическое очищение. Периодически повторяющаяся мечта такого характера означает, что мечтатель пережил травматический жизненный опыт, от которого он/она должен найти некий способ избавления или может быть нанесён серьёзный психологический урон.

Эдриен подавила душащий её смех, который перешёл в рыдание. Кто написал эту фигню?

Она свесила свою босую ногу с кровати и пнула её пальцем ноги, чтобы закрыть. 1001 Маленькая Мечта. Как нелепо. Она даже не знала, что у неё была эта книга в библиотеке. Даже ещё более нелепо, чем то, что ей снился туалет десять дней подряд. Ничего боле. Только задвинутые, заполненные до краёв комоды.

Прекрасно.

Но её не надо было бить по голове справочником по мечтам. Она знала, что было с ней не так. Пятнадцать дней назад она материализовалась в своём огромном Викторианском доме на Коутэйл, 93 в Сиэтле, США.

И она не сказала ни слова ни одной душе с того момента. Каждый клочок энергии она направляла на удержание своего самообладания – её натянутая кожа. Широко распахнутые сухие глаза. Плотная маленькая смерть, наполняющая всё внутри. Она прекрасно понимала, что если позволит выкатиться хотя бы одной крохотной слезинке из сухого уголка её глаза, она не сможет нести ответственность за наводнение, которое могло стать причиной массовых эвакуаций по всему штату.

Она скребла свою натянутую кожу головы напряжённой маленькой рукой, пока сдержанно гладила шелковистую спинку Муни. Она потрогала розовый носик Муни кратким экономным движением. Нет забитых до краёв комодов в кошачьем мире, думала Эдриен, когда Муни запуталась лапками в её волосах и принялась тихо мурлыкать.

Именно голодное мяуканье Муни подняло её с кровати. Эдриен высвободила своё ноющее тело из-под одеяла и побрела на кухню.

Боже, она чувствовала себя пятисотлетней старухой, испытывающей боль от головы до пят, исходящую из душевных страданий, от которых, она знала, никогда не исцелится.

Эдриен безжизненно открыла банку с тунцом. Белый альбакор. Только самое лучшее для Муни. Она сползла на пол и раздражённо коснулась руки, которой спихнула книгу, лежащую перед ней. “Уходи, Мария, я хочу побыть одна”. Она уставилась на бледные вихри лимонного цвета на жёлто-зелёном кафеле пола кухни, и подумала, почему она никогда раньше не замечала их. Она легонько потёрла один из вихрей. Сланцевый кафель мог быть таким интересным. Захватывающим фактически.

“Эту книгу вы уронили”, сказала Мария со своим сильным акцентов.

Эдриен не двинулась с места. Книга задела её щеку. О небеса, но женщина была настойчивой. Острый угол книги толкнулся в нежную нижнюю часть её шеи. Наверное ещё одна глупая книга о мечтах. Ну так она просто не будет смотреть на неё.

“Хватит толкать меня”. Эдриен вслепую взяла книгу, плотно закрыв глаза. “Теперь иди”, пробормотала она. Туда. Это не было слишком плохо. Она поаплодировала сама себе за выполнение простых действий с точностью. Никаких слёз. Ни одной мысли о…вещах, о которых она не думала. Эдриен глубоко вздохнула и выдавила мрачную, натянутую улыбку.

С ней всё будет в порядке. Незначительные вещи сейчас – значительные вещи скоро.

“Думаю, я сделаю вам чая”, сказала Мария.

В желудке Эдриен всё поднялось и заворочалось. “Нет”.

“Думаю, тогда я сделаю обед для сеньориты”.

“Я не голодна. Уходи”.

“Хорошо. Я перенесу вещи в гараж”, проворчала Мария.

Перенесёт вещи? Покинет дом? “Нет!”, Эдриен контролировала голос с гигантским усилием. “Я хочу сказать, в этом нет необходимости, Мария. Бог знает, этот старый дом достаточно большой для нас обеих”.

“Это не хорошо. Я не хорошо для вас. Я перееду сейчас в гараж”, Мария внимательно на неё смотрела.

Эдриен вздохнула. Мария просто должна остаться в доме.

Она не выдержит тяжесть и боль тишины, пустоту комнат. Гудение холодильника сведёт её с ума.

“Мария, я не хочу, чтобы ты переезжала. Я действительно хочу, чтобы ты осталась со…”. Эдриен открыла глаза, её голос умолк, пока она с ужасом смотрела на книгу в её руках. Учебник по средневековой соколиной охоте.

Держи же себя в руках!

Взлетишь высоко для меня, милая леди-сокол? Я возьму тебя с собой высоко, выше, чем когда-либо ты была. Я научу тебя достигать высот, о которых ты могла лишь мечтать.

Он несомненно выполнил хорошо своё обещание. И сейчас она падала с тех невероятных высот без парашюта или зонтика Мери Поппинс, или ещё чего-нибудь, что могло остановить её падение. Эдриен де Симон Дуглас прижала руки к животу и начала кричать.

Маленькая кубинская женщина опустилась на колени и осторожно потянула Эдриен в свои руки. Она укачивала её, гладила ей волосы, и делала всё, чтобы утешить её.

День за днём Эдриен лежала на спине просматривая снова и снова каждое бесценное воспоминание на пустом экране её потолка. Она задёрнула портьеры и выключила весь свет. Она не могла выдержать мир со светом без него.

Мария порхала туда сюда, принося ей еду и питьё, что оставалась нетронутой, а Муни неизменно оставалась рядом с ней.

Эдриен то погружалась в сознание, то выплывала из него, как и её разум делал это в моменты набегающей скорби, слишком глубокой, чтобы справиться с ней. В конечном счёте, она вернулась к себе, проделав перед этим долгий путь домой.

*******

По сверкающим кремнистым пескам Морара Адам Блэк с высокомерным изяществом приблизился к своей Королеве.

“Где ты странствовал, мой менестрель?”, спросила бархатистым голосом Королева Эобил. “Какие новые сказания и развлечения насобирал для меня?”

“О, прекраснейшее из сказаний! Эпическое, великолепное приключение”, похвалился Адам, притягивая ближе элегантных придворных.

Эльфы любили хорошие сказания, чем изобильней были ухищрения, чем насыщенней накал страстей, тем быстрей просыпался двор. Они давно устали от счастливых концов; будучи сами неуязвимыми для страданий, они сходили с ума от восторга от несчастий и борьбы смертных. Сама Королева была особенно неравнодушна к трагикомедиям из-за заблуждений, а этот рассказ очень хорошо подходил к её любимому жанру.

“Расскажи нам, шут, спой и сыграй для нас!”, кричал двор Туата Дэ Данаан.

Улыбка Адама ярко сверкнула. Он встретил взгляд своей Королевы и долго удерживал его. “Жил однажды один смертный мужчина. Мужчина такой прекрасный, что даже сама Эльфийская Королева заметила его…”

Глаза Королевы ярко сверкали, пока она слушала, сначала с увлечением, чуть позже с очевидным беспокойством, и наконец с чувством, что смутно напоминало раскаяние.

Глава 32

Лидия вздыхала, пока перебирала семена. Новый Год медленно прошёл мимо них, словно путешествовал на округлой спинке улитки. Она даже не хотела вспоминать мрачную сцену, что случилась на Рождество. Зима спустилась на Далкейт во всю свою мощь – сосульки, непристойно сплетаясь, свисали со ставень, а проклятая дверь у передних ступенек примёрзла закрытая, в сущности заперев её в своём собственном доме.

Лидия могла вспомнить время, когда она любила зиму. Когда наслаждалась любым временем года и теми присущими им удовольствиями, что они приносили с собой. Рождество когда-то было её любимым праздником. Но сейчас… ей не хватало Адриана и Илис. Возвращайтесь домой, дети. Вы мне нужны, молча молила она.

Звук раскалывающегося дерева резко раздался в воздухе, заставив её невольно поднять голову резким движением, отчего её драгоценные семена разлетелись.