Текст книги "Долг чести"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

София ахнула:

– Господи! Совсем забыла про трубу. Видите ли, все трубы в доме ужасно дымят.

– Да, – согласился он. – Словно кто-то набил их кирпичами.

Она испуганно взглянула на него, лоб прорезала морщинка. Дугал невозмутимо добавил:

– Но я думаю, это потому, что трубы очень старые и ветхие. Мой брат живет в замке двенадцатого века. Все трубы там дымят. – Он с видимым удовольствием втянул в легкие задымленный воздух. – Этот аромат древесного дыма напоминает мне о доме.

София нахмурилась. Дугал подошел к столику, на котором он раньше заметил графин и стаканы.

– Налить вам хереса? Если, конечно, он не повредит вашему желудку.

– Выпью с удовольствием.

– Отлично.

Дугал наполнил два стакана и подошел к Софии. Когда она брала из его рук стакан, их пальцы соприкоснулись. Дугал смотрел, как осторожно, едва-едва она пригубила золотистую жидкость и тут же выплюнула обратно. Она не стала пить херес, как и не смогла есть суп. Дугал сделал глоток. Кислятина, но ему приходилось пробовать и похуже.

– Надеюсь, ваш батюшка не очень страдает.

– Папа все еще спит. Как же так вышло, что он не смотрел себе под ноги, спускаясь с лестницы? Он ведь знал про сломанную ступеньку, потому что именно он… – София осеклась, затем спокойно продолжила: – Знает все гнилые половицы и ступеньки в доме. Да и спускаться по лестнице бегом не было никакой нужды.

– Я сам чуть не запнулся и не полетел кубарем.

– В самом деле?

Какие светлые у нее глаза! В окружении густых темных ресниц они, казалось, горели огнем.

– Представьте себе, – медленно произнес он. – Я чуть не упал.

Щеки Софии вспыхнули.

– Мне очень жаль. Велю Энгусу починить ступеньку.

– Я уже сказал ему, когда вашего отца осматривал врач.

София снова нахмурилась, а затем нетерпеливо тряхнула головой, словно прогоняя тревожную мысль. Поставила стакан и подошла к столику возле окна.

– Мне сегодня не уснуть.

– Может быть, займемся чем-нибудь, чтобы отвлечь вас от грустных мыслей об отце? – Дугал в задумчивости отпил херес. – Не найдутся ли у вас шахматы? Сыграем партию-другую.

– Шахмат нет. Однако точно знаю, что у нас найдется колода карт.

– Я в этом не сомневался.

София бросила на него укоризненный взгляд:

– Что вы хотите этим сказать?

– Ваш отец известный картежник. Как не быть картам в его доме?

– Справедливо. – София наклонилась над столиком и выдвинула ящичек. Внутри лежала колода карт. – Карты помогут забыть об этом злосчастном падении.

Свет заходящего солнца ласкал ее щеку. Дугал подошел к окну.

– Прекрасно. Никогда не откажусь перекинуться в картишки.

Поставив стакан, он помог Софии занять место за карточным столиком и сел напротив. София разглядывала его из-под полуопущенных век. Какая могучая стать! И в то же время как ловки, грациозны движения. А как красиво спадают кружева манжет, прикрывая кисти рук!

С безразличным видом София перетасовала колоду. Дугал не отрываясь следил, как ее тонкие пальчики гладят карты. Ему представилось, как эти пальцы ласкают его тело, постепенно спускаясь к его…

– Дугал?

Его имя слетело с ее губ, как бархат с обнаженной кожи. Сердце забилось сильнее, его глухой стук больно отдавался в ушах. Тело напряглось.

– Да? – Он посмотрел в ее нестерпимо блестящие глаза.

– Я вот подумала…

И замолчала. Только шелест карт в ее проворных пальчиках нарушал тишину, воцарившуюся в библиотеке. Дугал в нетерпении подался вперед:

– О чем же?

– У вас есть при себе деньги или будете играть на долговые расписки?

София шлепнула колодой об стол, словно заправский картежник.

– Обычно я ставлю не меньше гинеи за партию, – сообщила она.

Дугал усмехнулся:

– Дело не в том, есть ли деньги у меня. Есть ли они у вас, вот в чем вопрос.

– А зачем мне деньги? Я ведь не собираюсь проигрывать, – насмешливо ответила София.

Он даже подумал, не ослышался ли? Затем с расстановкой произнес:

– Простите, вы правда полагаете, что сможете выиграть у меня?

На ее губах заиграла рассеянная улыбка.

– Прошу вас, Дугал, давайте начистоту, – мягко сказала София. – Разумеется, я рассчитываю выиграть. Меня обучал знаток своего ремесла.

Дугал был озадачен. Не раз приходилось ему принимать вызов. Но никогда еще не попадался противник, с ходу отметавший возможность выигрыша у него.

– Значит, по гинее за партию?

– Не меньше.

– Никак не предполагал, что потребуется банковский чек. А то бы я захватил его с собой.

Ее глаза загорелись неприкрытым злорадством.

– Если у вас нет при себе денег, можете поставить на кон еще что-нибудь.

Слова повисли в молчании, густом, словно валивший из каминной трубы дым. Как будто ослепительная молния сверкнула на затянутом грозовыми тучами небе. Все ясно! Вот чего ради эта девица и ее сообщники трудились не покладая рук! Хотят убедить его, что дом стоит сущие гроши. Пусть он решит – не лучше ли избавиться от такого приобретения? Не сыграть ли на него в карты?

Пришло же хитрецам в голову!

Почему-то ему вдруг сделалось смешно. Частенько бывало, что ему расточали любезности, перед ним лебезили, его уговаривали, его домогались… Вот только ни одному смельчаку не приходило в голову попытаться его обобрать!

Дугал не мог отвести глаз от сидящей напротив девушки. Он знал себе цену. Женщины от него всегда без ума, он принимал это как должное, строил глазки и флиртовал, брал и наслаждался. Но ни разу за всю жизнь не испытывал он такого страстного влечения, как к этой женщине напротив. И – какая ирония – она тоже жаждет его заполучить. Ради содержимого его карманов.

Смеяться ему или злиться? Вроде бы его оскорбили, Однако… он лишь преисполнился по отношению к ней еще большим восхищением.

Что за женщина перед ним? Тайна и смутная догадка, что этой тайны ему не разгадать никогда. Сейчас она выглядит и ведет себя как хорошо воспитанная светская женщина. Но вот перед глазами сцена – София в перемазанном сажей платье помогает Энгусу заложить кирпичами каминную трубу…

Все в Софии Макфарлин интриговало. Возникла туманная мысль: не потому ли ему скучно с лондонскими красавицами, помешанными на богатстве и титулах? Ему нужна подруга, которая не побоится пойти наперекор правилам. Затеять игру, не всегда честную. Женщина, похожая на него самого!

– София, а что поставите вы?

– Сначала ваша ставка, – спокойно ответила она, и глаза ее весело сверкнули. – Что же вы ставите?

Его больше занимала соблазнительная линия ее плеч, умопомрачительная полная грудь, полускрытая кружевами. Черт бы побрал эти кружева!

– У меня деньги в одном из банков Лондона. Могу выдать долговую расписку.

– Нет, спасибо. Я не планирую поездку в Лондон в ближайшее время, и поэтому не смогу получить деньги по вашей расписке.

– Значит, вы не возьмете расписки…

– Нет, но… – София впилась в Дугала пристальным взглядом, хотя голос ее звучал по-прежнему нежно. – Вы могли бы поставить этот дом. Полагаю, необходимые бумаги у вас при себе?

Вот оно. Его догадка верна.

– Разумеется.

София ловко тасовала карты, ее пальцы порхали, словно бабочки.

– Ну, Маклейн? Сыграем на дом?

Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Отчего бы и нет, если вы поставите что-то не менее ценное.

– Не менее ценное, чем дом? Учитывая, в каком он состоянии… думаю, могу кое-что предложить. – Пальцы девушки легли на сверкающее ожерелье на шее. Оно переливалось искрами, бросая отсветы на бледную кожу. Словно роса на цветке!

Дугал прищурился. Сверкает, и что с того? Он не младенец. Не все золото, что блестит.

– Нет.

София безмятежно улыбнулась:

– Почему же? Чудесное ожерелье.

Дугал рассматривал ее из-под ресниц. Поразмыслив, протянул руку:

– Позвольте взглянуть.

Ее пальцы вцепились в ожерелье, улыбка вдруг погасла.

– Вы мне не доверяете?

– Нет. И вы поступили бы мудро, не доверяя мне.

София уронила руки на колени и сухо заявила:

– Я передумала. Не буду играть на ожерелье. Не желаю.

– Не оттого ли, что оно поддельное?

Ее глаза метали молнии.

– Нет! Его подарил мне отец. Поэтому оно бесценно!

Дугал скрестил руки на груди.

– Ну хорошо. Вы не хотите ставить ожерелье. Тогда что же?

– Полагаю, долговую расписку вы не примете.

Он пожал плечами:

– Вы тоже отказались взять мою.

– Но у меня нет лишних драгоценностей. С этими я не могу расстаться.

– Я буду играть на побрякушки, только если вы позволите мне их осмотреть. Я разбираюсь в драгоценностях.

– Уверена, вам доводилось их покупать, – съязвила София.

– Мне нравится, когда на женщине бриллианты, – спокойно возразил Дугал. – И ничего больше. – Он задумчиво рассматривал Софию из-под полуопущенных век. – Вот если…

– Если что?

– Я не стану играть на дом… пока.

Казалось, она была готова вцепиться в него.

– Пока?

– Сначала его нужно осмотреть, прикинуть, чего он все-таки стоит. Потом, быть может, я поставлю и его.

София старалась выглядеть оживленной, но он видел – она разочарована.

– Полагаю, это разумно.

– Тем не менее мне есть что поставить на кон. Ожерелье из бриллиантового гарнитура. Того самого, что мне проиграл ваш отец.

Ее глаза радостно блеснули.

– Какую ставку вы примете от меня? – спокойно поинтересовалась она.

– Хочу увидеть ожерелье на вас. При этом вы будете обнажены.

Щеки Софии залила краска, но взгляд остался твердым. Она хрипло сказала:

– И правда. Вы не джентльмен.

– Да и вы не благопристойная леди. Мы стоим друг друга.

– Пусть я не дочка герцога, но и не шлюха! Я не могу ставить на кон свою честь.

– Мое предложение не угрожает вашей чести. Просто я хочу оценить вашу прелесть в ее первозданной простоте. Но если вы боитесь, тогда…

Он пренебрежительно махнул рукой.

София мрачно разглядывала сидящего напротив мужчину. Она не унизится до этого старого как мир приема. Не станет делать то, о чем впоследствии пожалеет. Она не дитя.

Но и не такая простушка, чтобы от нее вот так запросто отделаться. Ей нужно отыграть назад дом. Значит, придется воспламенить этого мужчину, заставить желать ее так страстно, что здравый смысл откажет ему.

София разглядывала карты, прислушиваясь к неистовому стуку собственного сердца.

– Я не разденусь.

Маклейн посмотрел ей прямо в глаза.

– Нет?

Одним словом его не убедить. София покачала головой:

– Ради ожерелья – нет.

– Понятно. А что вы готовы сделать ради ожерелья?

– Распущу волосы.

Дугал внимательно оглядел ее прическу. Софии сделалось не по себе. О чем, интересно, он думает? К ее удивлению, Дугал кивнул:

– Отлично.

София облегченно вздохнула:

– Вы принимаете ставку?

– Люблю женские волосы. Одна из моих слабостей. Представляю, как ваши волосы струятся по плечам, ничем не стесненные… Это будет восхитительное зрелище. Такое мне нечасто доводилось видеть.

София тут же пожалела, что потребовала одно-единственное ожерелье, а не весь гарнитур.

– Что ж, на том и порешим. Ваше ожерелье против моих волос. Только… пообещайте, что вы к ним не прикоснетесь. Этого я вам не разрешаю.

Предостережение? С чего бы! Уж не себя ли она боится, думала София. Может, ей тогда захочется самой потрогать его? Кто-то из них двоих должен держать себя в узде. Не кто-то – она. И она сумеет. Должна.

Дугал сидел не шелохнувшись, но София чувствовала: в нем произошла перемена. Внимательный, собранный. Не сводит с нее взгляда горящих зеленым огнем глаз.

– Ни за что не коснусь вас, пока вы сами того не пожелаете.

У Софии задрожали пальцы. Неужели она могла бы? Осмелилась бы? Ее охватил приступ странного веселья. Дугал ей подыгрывает!

– В таком случае принято. – Слова легким перышком слетели с ее губ. Вздохнув, она добавила: – Это мамины бриллианты.

– И чистейшей воды, если позволите. Я от них просто в восторге.

София кивнула и принялась тасовать колоду заново. Удивительно! Ей совсем не было страшно. Не терпелось узнать, что выйдет из ее безумной затеи. Она хочет вернуть дом? Значит, нужно стать смелее. Доказать этому типу, что она в храбрости не уступит ему. Ни в чем ему ее не превзойти!

София расправила плечи, и ее грудь соблазнительно приподнялась. Гость немедленно проследил взглядом это движение.

– Мне сдавать, Маклейн? Или вы сами?

– София Беатрис Макфарлин, вы самая загадочная ив женщин!

Она фыркнула:

– Но и не леди, как вы только что изволили заметить.

– Есть множество определений слову «леди».

– Боюсь, мне не подходит ни одно.

Она его провоцирует? Эта девушка выглядела словно ангел из мужских грез. Белокурая красавица с нежной улыбкой. А глаза с вызовом сверкают – есть в ней чертовщинка! Его тело тянулось к ней – не овладеть ею, скорее, узнать поближе. Как надоели Дугалу лондонские забавы – женщины, карты, бренди, бездумное следование по накатанной колее подобно теленку. Стяжательство стало смыслом жизни, и он задыхался, из последних сил отстаивая права своей чувствительной натуры.

Как никто другой, Дугал ценил роскошь и радости жизни. Наслаждался душистым ароматом нераскуренной сигары, пьянящим вкусом хорошего бренди. Что еще? Гладкие атласные простыни. Тонкий силуэт обнаженной женщины, склонившейся к его подушке. Позвякивание льдинок о стенки стоящего наготове стакана.

Впервые очутившись в Лондоне, Дугал испытал такое пиршество ощущений! Казалось, он никогда не насытится. Но не прошло и года, как он понял, что ошибался. Новизна – это еще не все. Он жаждал чего-то необычного, не как у всех. А вот София… она могла бы дать и то и другое сразу.

Как она прекрасна – захватывает дух! Мягкие, словно шелк, волосы. Звучный, богатый интонациями голос. Кожа пахнет розой и жасмином. Роскошные формы. Во всем само совершенство, кроме одного: пытается забрать у него Макфарлин-Хаус.

Слава Богу, он разоблачил ее коварный план. Иначе – как знать. Не угодил бы он прямо в силки? Без особых усилий с ее стороны. Так же точно свеча манит к себе мотылька. Горит себе, и достаточно. Не будь он предупрежден, провели бы его как ребенка. Неприятная мысль. И обидная – он не думал, что будет так обидно.

София раздала карты. Плясали огоньки свечей. Глаза девушки загадочно мерцали, а голос слегка дрожал, когда она сказала:

– Ну, Маклейн?

Так она спросила, и в голосе ее в едином порыве сошлись насмешка, вызов и радостное волнение.

– Ну, Маклейн? Попытаете удачу?

Глава 6

И вот стоял он, лэрд из клана Маклейнов, перед очами ужасной Белой Ведьмы. Она уже наложила на него заклятие, но он не сдавался, надеясь ублажить ее сладкими речами, заставить взять заклятие назад. Но вот чего не знал Маклейн: говорил сладко он, а она – сама сладость. А это совсем иная сила.

Почтенная Нора из Лох-Ломонда одним холодным вечером своим трем крошкам-внучкам

София замерла, не отрывая взгляда от губ Маклейна. Оперлась локтями о стол.

– Они у вас с собой, мамины бриллианты?

– Да.

Он достал из кармана бархатный мешочек, развязал тесемку и перевернул. На столе засверкали золото и бриллианты – мамино ожерелье! София протянула руку, но ладонь Дугала, большая и теплая, накрыла ее сверху.

– Тише, тише. Вы же знаете правила.

– Знаю, – дерзко ответила София. – И первое – не хватать руками. Но должна же я посмотреть внимательно. Или вы продали бриллианты, а взамен вставили стекляшки, вот и боитесь?

Дугал рассмеялся и поцеловал ее пальцы.

– Хорошо. Осмотрите ожерелье.

Поразительно, какая ясная у нее голова, думала София. Какое ощущение жизни! Она словно спала долгие годы, а теперь проснулась.

Наверное, Рыжий чувствовал то же, садясь за карточный стол. Если так – невероятно, что после смерти мамы отец смог покончить с игрой. Впервые в жизни София задумалась: от чего еще ему пришлось отказаться много лет назад?

Она взяла ожерелье, медленно пропустила его меж пальцев. Золото оказалось теплым – нагрелось в кармане Дугала.

– Итак? – Голос гостя вернул ее к действительности. – Убедились, что это ожерелье вашей матери?

София осторожно положила ожерелье на стол.

– Убедилась.

– Может, хотите взглянуть на весь гарнитур? На случай, если будут дополнительные ставки.

Ее сердце подскочило. «Пожалуйста, Господи, пусть будет дополнительная ставка!»

– Мне не нужно осматривать весь гарнитур. Все камни на месте.

– Прекрасно.

Дугал взял ожерелье и положил его на бархатный мешочек – сверкающая масса бриллиантов и золота на алом бархате в центре стола. София протянула Дугалу колоду.

– Сыграем в «двадцать одно»?

– «Двадцать одно»? Я думал, вы предпочтете более изысканную игру. Что-нибудь, где можно блеснуть талантом игрока.

– Сегодня мне хочется просто переворачивать карты, и будь что будет.

Его глаза блеснули.

– Ну как угодно. Кто будет сдавать? Вы?

– Не хочу, чтобы вы думали, что проиграли из-за того, что я смошенничала.

– О, не беспокойтесь, я буду следить за вами очень внимательно. Начнем.

София ловко перетасовала колоду. Карты удобно легли ей в ладонь. Она проиграет первую игру. Вкус легкой победы заставит Маклейна сделать еще одну ставку. И еще одну. Он потеряет осторожность и допустит ошибку. Одну-единственную ошибку – ей больше и не надо.

София рассматривала противника и холодно размышляла. Маклейн – мужчина пресыщенный. Если она хочет его увлечь, ей надо поразить Дугала новизной. Быть непохожей на других. Она положила колоду на стол.

– Не желаете ли снять?

Поколебавшись немного, Дугал покачал головой:

– В другой раз.

София слабо улыбнулась:

– Тогда вам придется положиться на мою честность.

– А я ничем не рискую. Выиграю – получаю бриллианты. Проиграю – получаю вас.

София поежилась. Отчего задрожали ее руки? Призвав на помощь все свое самообладание, она сняла первую карту – для Дугала. Пятерка.

Его глаза блеснули.

– Пять – моя счастливая цифра.

– Значит, вам повезло.

Себе она сдала даму.

– Дорогая, вы меня опередили.

– Пока что.

Казалось, каждый предмет в библиотеке, каждый огонек свечи наблюдают сейчас за ними и за исходом игры. Дугал требовательно постучал пальцем по столу:

– Следующую карту.

София перевернула верхнюю карту. Рядом с его пятеркой легла шестерка. Она сказала:

– Одиннадцать.

София открыла следующую карту.

– Тройка! – воскликнул Дугал. – У вас тринадцать. Надеюсь, вы не верите в плохие приметы?

– Не верю, – холодно отозвалась девушка. – Я верю в смелость и талант.

Некоторое время он молчал, затем спросил:

– Не хотите ли повысить ставки?

Уже? Вряд ли – это было бы слишком просто.

– Каким образом?

Он указал на бархатный мешочек:

– Я добавлю серьги.

– А что против серег?

– Я до вас дотронусь, – загадочно ответил он.

София посмотрела на сверкающее ожерелье. Одно прикосновение – только одно – воспламенит Дугала еще сильнее. Она знала, это непременно произойдет, потому что она сама загорится тоже.

– Хорошо. Одно прикосновение. На миг, не дольше.

Дугал нахмурился:

– Это за серьги-то? Они ведь бриллиантовые.

– Разумеется, бриллиантовые. Но и себе я знаю цену.

– С вами не поторгуешься, София.

– Значит, договорились?

Дугал кивнул и откинулся на спинку стула. Взгляд его посерьезнел, когда он указал на карты:

– Следующую.

София взяла карту.

– Двойка. Теперь и у вас тринадцать.

Он раздраженно потребовал:

– Ваша очередь!

Подушечками пальцев София погладила рубашку следующей карты. Сердце замерло. Слишком многое зависело от этой карты. Она медленно сняла карту и положила рядом с первыми двумя.

– Четверка. Таким образом, у меня семнадцать.

Она через силу улыбнулась. Черт возьми, она ведь и собиралась проиграть.

– Еще одна карта – любая – и у вас перебор.

– Может, мне и не понадобится еще одна.

София сняла верхнюю карту с колоды и положила ее к картам Дугала. Взгляду явилась восьмерка.

Воцарилось молчание.

Когда София осмелилась взглянуть на соперника, оказалось, он тоже рассматривает ее.

– Я выиграл.

– Еще нет, – едко возразила она. – Мне причитается последняя карта.

– Да, но вряд ли вы возьмете четверку.

– Всякое бывает.

София взяла карту и замерла. Она сгорала от нетерпения – что там? Вздохнув, София решительно открыла карту. Пятерка! Она проиграла.

Маклейн оттолкнул стул. Ножки чиркнули по старому ковру.

– Ну, моя дорогая, можете выбирать. Или помогу надеть ожерелье, или сам распущу вам волосы.

Ее сердце билось, как птица в клетке.

– Прекрасно справлюсь сама, благодарю.

– Вот жалость. – Он огляделся по сторонам. – Прошу вас, станьте к окну. Там светлее.

София испуганно возразила:

– Не буду я стоять перед окном! Всякий сможет меня там увидеть.

Дугал усмехнулся:

– Да кому на вас смотреть? Живете в глуши на краю света.

– А если Энгус пойдет в амбар? Или ваш слуга где-нибудь поблизости, или…

– Хорошо. Встаньте, где вам удобно.

Он уже начинал терять терпение. Отлично. Пусть помучается. София выбрала самый темный угол библиотеки.

– Вот здесь.

– Ни черта же не видно.

– Принесите свечу.

Он принес стул.

– Отлично.

Проскользнув мимо его стула, София схватила со стола ожерелье и вернулась к Дугалу.

– Полагаю, вы хотите, чтобы я его надела? – Она подала ему ожерелье.

Он скривил губы:

– Не совсем то, что я себе представлял.

– Разумеется, вы же задумали маленькую сценку соблазнения.

– Возможно.

– Сыграв одну-единственную партию? Смотрите правде в глаза, Маклейн. – Она повернулась к нему спиной. – Помогите застегнуть, прошу вас.

Холодные бриллианты дрожали в его пальцах, когда он смотрел на шею Софии. Какая нежная и чувственная линия! Мягкий золотистый пушок. Вот и маленькая ямка на затылке – именно сюда любил Дугал целовать женщин.

Нос уловил слабый запах. Пьянящая смесь розы и жасмина, навевающая воспоминания о залитых солнцем полях и теплых летних днях. Дугал закрыл глаза и сделал глубокий вдох, наслаждаясь чудным ароматом. Пальцы сжали ожерелье… Это было сильнее его, он не мог больше сопротивляться. Дугал нагнулся к шее девушки, чтобы наконец поцеловать. На мгновение задержался, не решаясь прикоснуться к ее коже.

Губы почти касались заветного местечка, теплое дыхание щекотало ее кожу. Слабый аромат дразнил, манил склониться ближе.

– Маклейн? Вы… Вам разрешено дотронуться до меня всего на минуту.

Минуты ему не хватит. Да и часа маловато. Может быть, две недели? Мало. Ему бы месяц, два или десять. Вот тогда бы он ее распробовал как следует.

Но сейчас ему дали одну жалкую минуту. Как только София поймет, что он не собирается попадаться на ее удочку и дома ей не вернуть, она не захочет его больше видеть.

Дугал обвил ожерельем стройную шею и щелкнул замочком. Желание уже снедало его.

София повернулась к нему лицом. Ее глаза сверкали как звезды.

Ответная волна возбуждения затопила его тело. Со столика в углу Дугал схватил канделябр и зажег все свечи, глядя поверх пламени прямо в глаза девушки. Пламя бросало золотые отсветы на ее лицо. Теперь она казалась Дугалу и вовсе неземным созданием.

Упав на стул, Дугал откинулся на спинку. Волшебное зрелище распаляло его все больше. София протяжно вздохнула и подняла руку к высокой прическе, чтобы вытащить первую шпильку.

– Погодите.

София замерла.

– Прошу вас, помедленней. Не торопитесь.

Девушка медленно вытащила шпильку, и прядь золотистых волос с тихим шелестом упала ей на плечо.

Нестерпимо прекрасная стояла она в свете свечей, освобождая один золотой завиток за другим. Волосы оказались даже длиннее, чем он себе представлял. Густые, шелковистые, они золотым потоком стекали по плечам и груди до самой талии.

Мгновения агонии и восторга! Поднятые к прическе руки отбрасывали тень на ее лицо, отблески огня ласкали ее полураскрытые губы, озаряя кожу. Невозможно оторвать взгляд.

Упала последняя отпущенная на свободу прядь. На фоне кремовой кожи сверкали бриллианты, полускрытые водопадом волос. София прошептала:

– Ну вот. Я уплатила долг.

– Пока нет. – Дугал поднялся. – Я еще до вас не дотрагивался.

Она порозовела.

– Ах это…

Дугал встал перед ней, глядя на нее с высоты своего роста. София взглянула на него с робостью. Тень густых ресниц легла на щеки.

– Мне… стоять неподвижно?

– Да.

Она нервно облизнула губы. Дугал чуть не зарычал, пытаясь держать себя в руках.

Он начал с бедер, держа ладони на расстоянии дюйма от ее тела. София почти беззвучно шепнула:

– Что вы делаете?

– Не дотрагиваюсь до вас… пока.

Медленно, как если бы он в самом деле ее ласкал, Дугал обвел ладонью округлость ее бедра, затем двинулся выше – к талии, затем… помедлил над грудью, сложив ладонь. Не дотронулся.

София сглотнула стоящий в горле ком. Мужская рука почти лежала на ее груди, в опаснейшей близости. Она немного отодвинулась, совсем чуть-чуть.

Дугал слышал, как бьется ее сердце. Чувствовал ее страх – настолько сильно, что ему вдруг захотелось отойти прочь. Но не меньше ему хотелось заключить девушку в объятия. Он мог поклясться – София тоже хочет этого. Она задыхалась, словно ей пришлось долго бежать. На покрасневшей коже выступили бисеринки пота; она смотрела ему прямо в глаза, не в силах отвести взгляд.

Ладонь Дугала, медленно скользнув под массу шелковистых волос, приблизилась к ключице. Кончики его пальцев были в полудюйме от ее теплой кожи. Сверкало бриллиантовое ожерелье – должно быть, его разгоряченным пальцам оно сейчас показалось ледяным.

София откинула голову, инстинктивно открывая его руке доступ к шее. Тогда Дугал наклонился и коснулся губами того места, где лихорадочно билась жилка, чуть ниже ожерелья.

София закрыла глаза и вцепилась в его широкие плечи. Его поцелуй потряс ее до глубины души, посылая одну горячую волну чувственного жара за другой.

У нее закружилась голова, а сердце билось так, что София даже испугалась: а ну как разорвется? Колени подгибались. И в этот миг он оторвался от нее. Его губы пощекотали ей шею, обжигая, словно раскаленное клеймо.

Они посмотрели друг на друга. Глаза Дугала казались совсем черными. Напряженное лицо, плотно сжатые губы. Те самые губы, мгновение назад ласкавшие нежную кожу ее шеи.

София поежилась. Нужно что-то сделать. Сказать что-нибудь. Но что? Одна фраза билась у нее в мозгу с того самого мгновения, как его губы коснулись ее шеи: «Не останавливайся! Еще. Еще!»

Дрожащим голосом она произнесла:

– Мы квиты.

Руки Софии дрожали, когда она попыталась собрать волосы и заколоть их в подобие прически. Бесполезно – руки слишком дрожат!

Да еще Маклейн смотрит, и по его лицу ничего нельзя прочесть. София бросила бесполезные попытки, просто перебросив массу волос за спину. Не дай Бог, чтобы ее увидели Энгус или Мэри, когда она пойдет к себе в комнату.

– Я… я пойду к себе. – Он молча кивнул. София попятилась к двери. – Желаю вам… спокойной ночи, и…

– Стойте. София застыла на месте.

Она не смогла бы двинуться с места даже ради спасения своей жизни. Дугал шагнул к ней, лаская взглядом волосы, губы… и грудь.

Она стояла будто статуя. Дугал протянул руки к ее шее. Сердце билось словно колокол. Губы раскрылись. Дугал сделал шаг назад, слегка задев ее грудь пальцами, и тяжелое ожерелье соскользнуло с шеи девушки в его раскрытые ладони. Он сунул его в карман.

– Полагаю, оно мое.

София разом пришла в себя.

– Совсем забыла, что на мне ваше ожерелье.

– Не стоит извиняться. – Он приподнял бровь и, подойдя к двери, распахнул ее. – Вас проводить?

– Нет, благодарю. Я знаю дорогу.

Дугал пошел за Софией. Каблуки его туфель отбивали дробь по ступенькам за ее спиной.

– Мне всего лишь хотелось продлить удовольствие быть в вашем обществе.

На верхней площадке лестницы София остановилась и натянуто улыбнулась:

– Думаю, на сегодня удовольствий с меня хватит.

– Отлично. Полагаю, не стоит и заикаться насчет экскурсии по дому завтра утром?

– Мне кажется, сначала лучше осмотреть земли. Осмотр дома оставим до обеда. Утром не так жарко – приятнее будет прокатиться верхом.

– Тогда до завтра. – Дугал одарил ее долгим взглядом, от которого у Софии замерло сердце. – Спокойной ночи, София!

Минуту спустя София стояла в коридоре одна, глядя, как закрывается за Дугалом дверь.