Текст книги "Война с саламандрами (сборник)"

Автор книги: Карел Чапек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц)

Книга третья
Война с саламандрами

Глава 1
Бойня на Кокосовых островах

В одном пан Повондра ошибся: перестрелка у города Канкесантурай была уже не первым столкновением между людьми и саламандрами. Первый известный в истории конфликт произошел за несколько лет до того, еще в золотой век пиратских набегов на саламандр, на Кокосовых островах. Впрочем, и это был не первый подобный инцидент, в тихоокеанских портах ходило достаточно историй о разных прискорбных случаях, когда саламандры тем или иным способом энергично сопротивлялись – не только пиратам, но и нормальной S-Trade; о таких банальностях, впрочем, в учебниках истории не пишут.

На Кокосовых же островах (которые называют также островами Килинг) дело было так. Туда для обычной охоты на саламандр типа «Макароны» приплыло пиратское судно «Монроз» под командой капитана Джеймса Линдлея, принадлежавшее известной гарримановской Тихоокеанской торговой компании. На Кокосовых островах располагалась известная и богатая саламандровая бухта, заселенная еще капитаном ван Тохом, однако затем из-за своего отдаленного положения предоставленная, как говорится, промыслу Божию. Нельзя упрекать капитана Линдлея в неосторожности – и даже в том, что он отправил своих людей на берег невооруженными. (В то время грабительская торговля саламандрами уже вошла в определенную колею. Надо отметить, что в прежние времена пиратские суда и команды были вооружены пулеметами и даже легкими орудиями, – впрочем, не против саламандр, а из-за опасности недобросовестной конкуренции со стороны других пиратов. На острове Каракелонг однажды произошла стычка между командой гарримановского парохода и экипажем датского судна, капитан которого считал Каракелонг своим охотничьим угодьем. Обе команды тогда свели между собой старые счеты, порожденные спорами по вопросам торговли и престижа: они оставили саламандр в покое и начали палить друг в друга из ружей и «гочкисов»; на суше датчане одержали верх, бросившись врукопашную, вооруженные ножами, однако затем гарримановский пароход с успехом обстрелял из пушек датское судно, послав его ко дну со всеми потрохами, не исключая и капитана Нильса. Все это назвали «Каракелонгским инцидентом». Тогда в дело пришлось вмешаться официальным учреждениям и правительствам соответствующих государств; в конце концов пиратским кораблям запретили пользоваться пушками, пулеметами и ручными гранатами; кроме того, флибустьерским компаниям пришлось разделить между собой так называемые свободные охотничьи угодья, так что каждая колония саламандр отныне посещалась только определенным пиратским судном. Это джентльменское соглашение крупных пиратов действительно соблюдалось и уважалось, причем и мелкими пиратскими фирмочками.) Вернемся, однако, к капитану Линдлею. Он действовал полностью в духе обычных для того времени торговых и морских обычаев, отправляя своих людей охотиться на саламандр на Кокосовых островах, вооружив их лишь дубинками и веслами, – так что служебное расследование после инцидента полностью оправдало покойного капитана.

Командой, которая высадилась в ту лунную ночь на Кокосовых островах, руководил капитан-лейтенант Эдди МакКарт, весьма опытный в облавах подобного рода. Правда, стадо саламандр, которое он обнаружил на берегу, было необычайно многочисленным, насчитывая, на глаз, от шестисот до семисот взрослых сильных самцов, в то время как под командой МакКарта было всего-то шестнадцать человек; но нельзя ставить ему в вину то, что он не отказался от своего предприятия, – хотя бы потому, что офицерам и команде грабительских судов по обычаю выплачивалась премия за каждую пойманную саламандру. В ходе последующего расследования морское ведомство признало, что «лейтенант МакКарт, безусловно, несет ответственность за прискорбное происшествие», однако же «при данных обстоятельствах, вероятно, никто не действовал бы иначе, чем он». Напротив, несчастный молодой офицер проявил недюжинную смекалку, приказав вместо медленного окружения саламандр (которое при данном соотношении сил не могло быть полным) неожиданно напасть на них, с целью отрезать саламандр от моря, загнать их вглубь острова, а там одну за другой оглушать ударами дубинок и весел. Увы, при атаке рассыпным строем цепочка моряков была прорвана и около двухсот саламандр смогли прорваться к воде. Пока атакующие обрабатывали саламандр, отрезанных от моря, за их спинами затрещали выстрелы подводных пистолетов (shark-guns); никто, конечно, не мог предположить, что нецивилизованные, «дикие» саламандры с Кокосовых островов снабжены пистолетами для защиты от акул, – и, кстати говоря, так никогда и не выяснилось, кто же именно поставил им это оружие.

Матрос Майкл Келли, которому удалось выжить в этой катастрофе, рассказывал: «Когда загремели выстрелы, мы подумали, что по нам стреляет какая-то другая команда, тоже высадившаяся на берег для охоты на саламандр. Лейтенант МакКарт тут же обернулся и крикнул: „Эй вы, козлы, что, не видите, тут люди с «Монроза»!“ Тут он был ранен в бок, но все же вытащил свой револьвер и начал стрелять. Второе ранение он получил в шею, после чего упал. Только тогда мы увидели, что на самом деле в нас стреляют саламандры, которые явно хотят отрезать нас от моря. Тогда Длинный Стив схватил весло и с криком: „Монроз! Монроз!“ бросился на них. Все остальные тоже кричали: „Монроз!“ и колотили этих тварей веслами изо всех сил. Человек пять наших остались там лежать, но остальным все же удалось пробиться к морю. Длинный Стив кинулся в воду, чтобы вброд добраться до шлюпки, но на нем повисли несколько саламандр и утащили его на дно. Чарли тоже утопили, он вопил: „Парни, ради Христа, спасите, спасите!“ – но мы уже никак ему помочь не могли. Эти свиньи стреляли нам в спину. Бодкин обернулся – и ему прилетело в живот, он сказал только: „Что за.?..“ – и упал. Пришлось нам искать спасения опять в глубине острова, все наши весла и дубинки мы уже разбили об эту сволочь, так что нам приходилось просто бежать, как зайцам. К тому времени нас оставалось всего четверо. Мы боялись убегать далеко от берега, опасаясь, что тогда не сможем попасть обратно на корабль; спрятавшись за камнями и кустами, мы должны были молча смотреть на то, как саламандры добивают наших парней. Их топили в воде, как котят, а тех, кто еще мог плавать, били ломом по затылку. Только тогда я почувствовал, что у меня вывихнута нога и дальше я идти не могу».

Капитан Джеймс Линдлей, оставшийся на «Монрозе», как представляется, услышал стрельбу на острове; мы не знаем, решил ли он, что началась какая-то заварушка с туземцами, или что на острове вдруг оказались другие охотники на саламандр, но только он взял кока и двух механиков (больше на судне никого уже и не было), велел спустить на шлюпку станковый пулемет, который – вопреки строгому запрету – предусмотрительно прятал у себя на пароходе, и отправился на помощь своей команде. Капитан был достаточно осторожным для того, чтобы не высаживаться на берег; он только подвел к нему шлюпку, на носу которой был установлен пулемет, и встал «со скрещенными на груди руками». Впрочем, дадим опять слово матросу Келли:

«Мы не хотели громко звать капитана, чтобы саламандры нас не обнаружили. Мистер Линдлей поднялся со скрещенными на груди руками и крикнул: „Что здесь происходит?“ Саламандры обернулись к нему. На берегу их оставалось около двухсот, кроме того, из моря все время вылезали новые, окружая шлюпку. „Что тут происходит?“ – повторил капитан, и тут одна большая саламандра подошла к нему поближе и сказала: „Отправляйтесь домой!“

Капитан посмотрел на нее, помолчал минутку и спросил наконец: „Вы саламандра?“

„Мы саламандры, – ответила саламандра. – Отправляйтесь обратно, сэр!“

„Я хочу знать, что вы сделали с моими людьми“, – сказал наш старина-капитан.

„Не нужно было им на нас нападать, – говорит саламандра. – Возвращайтесь на свой корабль, сэр!“

Капитан еще минутку помолчал, а потом – очень спокойно – сказал: „Ну ладно. Дженкинс, огонь!“

И механик Дженкинс начал стрелять по саламандрам из пулемета».

(При позднейшем расследовании всего дела морское ведомство дословно заявило: «В этом отношении капитан Джеймс Линдлей действовал так, как должно ожидать от британского морского офицера.)

«Саламандры стояли очень кучно, – продолжал свой рассказ Келли, – и падали как скошенные колосья. Некоторые стреляли из своих пистолетов по мистеру Линдлею, но он стоял с руками, скрещенными на груди, и даже не пошевельнулся. Вдруг позади шлюпки из воды высунулась большая черная саламандра, которая держала в лапе что-то вроде консервной банки; другой лапой она что-то из нее выдернула и бросила ее в воду под шлюпку. Не успели бы мы и до пяти сосчитать – как на этом месте поднялся столб воды, и мы услышали глухой, но сильный звук взрыва, даже земля загудела у нас под ногами».

(Ведомство, производившее расследование, на основании показаний Келли пришло к выводу, что речь шла о взрывчатом веществе W-3, которое поставлялось саламандрам, работавшим над укреплением сингапурской крепости, для подрыва подводных скал. Как эта взрывчатка попала от сингапурских саламандр на Кокосовые острова – осталось загадкой; кто-то думал, что ее привезли сюда люди, другие полагали, что уже тогда у саламандр существовала некая особая связь, в том числе и на дальние расстояния. Общественное мнение требовало тогда запрета на предоставление саламандрам столь опасных взрывчатых веществ; однако соответствующее ведомство заявило, что в данный момент невозможно «весьма эффективную и относительно безопасную» взрывчатку W-3 заменить иным веществом. Больше этот вопрос не поднимался.)

«Шлюпка взлетела на воздух, – продолжал рассказывать Келли, – и разлетелась на куски. К месту взрыва уже сбегались саламандры – те, что после пулеметной пальбы остались в живых. Мы не могли толком разглядеть, жив ли мистер Линдлей, но все трое моих товарищей – Донован, Берк и Кеннеди – вскочили и помчались ему на помощь, чтобы он не попался саламандрам в руки. Я тоже хотел бежать, но у меня была вывихнута лодыжка, так что я сидел и обеими руками тянул себя за ногу, чтобы вправить сустав. Поэтому не могу сказать, что в эти минуты происходило на берегу. Когда я опять посмотрел туда, я увидел, что Кеннеди лежит лицом в песок, а от Донована и Берка не было и следа – только под водой еще что-то шевелилось».

Матрос Келли наконец бежал вглубь острова, где набрел на туземную деревню; туземцы, однако, повели себя как-то странно и даже не захотели предоставить ему приют; вероятно, они боялись саламандр. Только семь недель спустя какое-то рыболовное судно обнаружило полностью разграбленную, покинутую «Монроз», стоявшую на якоре у Кокосовых островов; оно же и спасло Келли.

Еще через несколько недель к Кокосовым островам подошел боевой корабль его британского величества «Файрболл» и, бросив якорь, дождался наступления ночи. Опять стояла светлая, лунная ночь; из моря вышли саламандры, сели на песчаном берегу в большой круг и начали свой торжественный танец. Тогда корабль его величества выпустил по ним первый снаряд. Те саламандры, которые не были разорваны в клочья, на какой-то миг застыли, а затем устремились к воде; в этот момент раздался страшный залп из шести орудий, после которого лишь несколько израненных саламандр еще ползло к воде. Тогда прогремели второй и третий залпы.

После этого корабль его величества «Файрболл» отошел от берега на полмили и начал стрелять по воде, медленно двигаясь вдоль берега. Это продолжалось в течение шести часов, причем было выпущено около восьмисот снарядов. После этого корабль «Файрболл» ушел в море. Еще и двое суток спустя поверхность моря у островов Килинг была покрыта тысячами и тысячами растерзанных тел саламандр.

В ту же ночь голландский военный корабль «Ван Дейк» дал три выстрела по группе саламандр на островке Гунонг-Апи, японский крейсер «Хакодате» пустил три снаряда по заселенному саламандрами островку Айлинтлаплап, французская канонерка «Бешамель» тремя залпами разметала танец саламандр на острове Равайваи. Это было предостережение саламандрам.

Оно было сделано не зря: происшествий, подобных нападению на Кокосовых островах (его назвали Keeling-Killing), больше нигде не повторялось, и упорядоченная, равно как и дикая, торговля саламандрами могла невозбранно и бурно расцветать и далее.

Глава 2
Столкновение в Нормандии

Иной характер носило столкновение в Нормандии, которое произошло несколько позднее. Там саламандры, работавшие главным образом в Шербуре и заселившие окрестное побережье, весьма полюбили яблоки; однако, поскольку их хозяева не соглашались кормить их яблоками в добавление к их обычному рациону (якобы из-за этого стоимость строительных работ превысила бы утвержденную смету), саламандры начали совершать разбойничьи набеги на соседние фруктовые сады. Крестьяне начали жаловаться на это в префектуру, и саламандрам было строго запрещено передвигаться по берегу за пределами так называемой саламандровой зоны. Это, впрочем, ничуть не помогло: фрукты исчезали по-прежнему, начали исчезать и яйца из курятников, и с каждым утром крестьяне находили все больше и больше сторожевых собак убитыми. Тогда крестьяне начали сторожить свои сады сами: они вооружились старыми ружьями и принялись отстреливать мародерствующих саламандр. В конце концов это не вышло бы за рамки инцидента местного значения; однако нормандские крестьяне, раздраженные, помимо всего прочего, повышением налогов и подорожанием патронов к огнестрельному оружию, пропитались смертельной яростью к саламандрам и принялись устраивать на них настоящие вооруженные набеги. Когда они начали массовый отстрел саламандр прямо на их рабочих местах, уже владельцы объектов водного строительства обратились с жалобой в префектуру, и префект распорядился конфисковать у крестьян их заржавелые ружьишки. Крестьяне, однако, воспротивились этому, начались жесткие конфликты с жандармерией; упрямые нормандцы, помимо саламандр, принялись стрелять также и по жандармам. В Нормандию стянули подкрепления; жандармы стали обыскивать дом за домом.

И вот именно в это время случилось крайне неприятное происшествие. В окрестностях Кутанс деревенские ребята напали на саламандру, которая будто бы с подозрительными намерениями подкрадывалась к курятнику, окружили ее, прижав к стене сарая, и начали забрасывать камнями. Раненая саламандра взмахнула рукой и бросила на землю какой-то предмет, похожий на яйцо; раздался взрыв, разорвавший саламандру на куски, но вместе с ней погибли и трое мальчишек: одиннадцатилетний Пьер Кажюс, шестнадцатилетний Марсель Берар и пятнадцатилетний Луи Кермадек; кроме того, пятеро ребят получили более или менее тяжелые ранения. Известия о случившемся разлетелись по всему краю; около семисот человек с ружьями, вилами и цепами со всех концов Нормандии на автобусах съехались к заливу Басс-Кутанс и напали на тамошнее поселение саламандр. Жандармам удалось оттеснить разъяренную толпу, однако около двадцати саламандр крестьяне успели убить. Саперы из Шербура обнесли залив заграждением из колючей проволоки, однако ночью саламандры вышли из моря, ручными гранатами разрушили заграждение, очевидно для того, чтобы проникнуть вглубь суши. В район столкновений срочно прибыли несколько рот пехоты на военных грузовиках с пулеметами; цепи военных пытались отделить саламандр от людей. Между тем крестьяне громили налоговые управления и жандармские участки, и один особенно непопулярный сборщик налогов был повешен на фонаре с табличкой на шее «Долой саламандр!». Газеты, в особенности немецкие, писали о революции в Нормандии; французское правительство, однако, отреагировало энергичным опровержением.

Тем временем кровавые столкновения между крестьянами и саламандрами распространялись далее по побережью – в Кальвадос, Пикардию и Па-де-Кале, а из Шербура по направлению к западному берегу Нормандии отправился старый французский крейсер «Жюль Фламбо». Как позднее утверждалось, речь шла исключительно о том, чтобы присутствие крейсера оказало умиротворяющее воздействие как на местное население, так и на саламандр. «Жюль Фламбо» остановился в полутора милях от залива Басс-Кутанс; с наступлением ночи капитан приказал – для усиления умиротворяющего воздействия – пускать цветные ракеты. Множество людей столпились на берегу, чтобы стать свидетелями прекрасного зрелища, как вдруг они услышали резкое шипение, и рядом с носовой частью корабля взметнулся вверх огромный столб воды. Крейсер накренился – и в этот момент грянул оглушительный взрыв. Было очевидно, что крейсер тонет, через четверть часа на место происшествия уже примчались на помощь моторные катера из соседних портов, однако помощи не потребовалось: кроме трех матросов, погибших непосредственно при взрыве, остальной команде удалось спастись. «Жюль Фламбо» пошел ко дну спустя пять минут после того, как его капитан последним покинул палубу с достопамятными словами: «Ну что же тут поделаешь».

Официальное сообщение, выпущенное в ту же ночь, гласило, что «старый крейсер „Жюль Фламбо“, который, как известно, в любом случае подлежал списанию в ближайшие недели, в ходе ночного рейса наскочил на рифы и затонул вследствие взрыва котлов». Газеты, однако, этим не удовлетворились; в то время как полуправительственная печать утверждала, что крейсер подорвался на недавно установленной германской мине, оппозиционные и зарубежные газеты выходили с огромными заголовками:

ФРАНЦУЗСКИЙ КРЕЙСЕР ТОРПЕДИРОВАН САЛАМАНДРАМИ!

ШОК! ЗАГАДОЧНОЕ СОБЫТИЕ

У НОРМАНДСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ!

ВОССТАНИЕ САЛАМАНДР!

«Мы требуем к ответу, – яростно взывал в открытом письме депутат Бартелеми, – тех, кто вооружил животных для стрельбы в людей, кто отдал в лапы саламандр бомбы, которыми они убивают французских крестьян и детей, занятых невинными играми, тех, кто выдал морским монстрам наисовременнейшие торпеды, чтобы они могли топить с их помощью французский флот, когда им заблагорассудится. Я повторяю: мы требуем их к ответу; они должны предстать перед судом по обвинению в убийстве, пусть их судит трибунал за измену родине, пусть выяснится, сколько им заплатили оружейные компании за то, что они снабжают морскую нечисть оружием против цивилизованного человечества!» – и так далее. Попросту говоря, настала всеобщая паника, люди собирались на улицах, начали сооружаться первые баррикады, на парижских бульварах разместились сенегальские стрелки, составив винтовки в козлы, а в предместьях расположились танки и бронемашины.

В эту минуту в палате депутатов взял слово морской министр Франсуа Понсо, бледный, но полный решимости, и заявил: «Кабинет принимает на себя ответственность за вооружение саламандр на французском побережье винтовками, водными пулеметами, подводными батареями и торпедными аппаратами. Однако, между тем как французские саламандры располагают только легкими орудиями малого калибра, немецких саламандр вооружают тридцатидвухсантиметровыми подводными мортирами; если на французском побережье подводные склады ручных гранат, торпед и взрывчатки расположены в среднем с интервалами в двадцать четыре километра, то на итальянском побережье подобные склады располагаются через каждые двадцать, а на германском – через каждые восемнадцать километров. Франция не может оставить – и не оставит – свои берега беззащитными. Франция не может отказаться от вооружения своих саламандр». Далее министр заявил, что распорядился самым тщательным образом выяснить, кто виноват в трагическом недоразумении на побережье Нормандии. Вероятно, саламандры приняли цветные ракеты за сигнал к началу военной операции и начали защищаться. Командир крейсера «Жюль Фламбо» и префект Шербура уже уволены; особая комиссия выясняет, как владельцы водных сооружений в регионе обращаются с трудящимися саламандрами; в будущем в этом отношении будет введен строгий контроль. Правительство глубоко скорбит о человеческих жертвах: юные национальные герои Пьер Кажюс, Марсель Берар и Луи Кермадек будут посмертно награждены орденами, похоронены за счет государства, а их родителям назначат почетную пенсию. В высшем руководстве французского военно-морского флота произойдут значительные перемены. Как только кабинет сможет сообщить более подробные известия, он поставит в парламенте вопрос о доверии себе. Пока же он объявляет о своем непрерывном заседании.

Между тем газеты – в зависимости от своей политической позиции – требовали карательного, истребительного, колонизационного или крестового похода против саламандр, всеобщей забастовки, отставки правительства, ареста владельцев саламандровых промыслов, ареста коммунистических лидеров и агитаторов и множества других подобных спасительных мер. Ширились слухи о возможном закрытии побережья и портов; люди начали массово закупать продукты, так что цены на все товары начали расти с головокружительной скоростью; в промышленных районах начались волнения против дороговизны; на три дня закрылась биржа. Короче говоря, речь шла о самой тревожной и напряженной ситуации за последние три-четыре месяца. И тут в ход событий ловко вмешался министр земледелия М. Монти. Он распорядился, чтобы на французском побережье два раза в неделю для саламандр высыпали в море столько-то сотен вагонов яблок, – конечно, за счет казны. Это мероприятие необычайно удовлетворило саламандр и успокоило садоводов в Нормандии и других местах. Однако Монти пошел еще дальше: поскольку кабинет уже давно сталкивался с проблемами из-за глубокого и серьезного возмущения в винодельческих областях, страдавших от недостатка сбыта, министр распорядился, чтобы государство помогало саламандрам еще и таким образом, чтобы каждый самец ежедневно получал по пол-литра белого вина. Саламандры сперва не понимали, что им делать с вином, поскольку оно вызывало у них сильный понос, и даже выливали его в море; однако с течением времени, очевидно, привыкли к нему, и наблюдения показали, что с тех пор французские саламандры спаривались с большим, чем раньше, пылом, хотя плодовитость их при этом снизилась. Так одним ударом был разрешен и аграрный вопрос, и инцидент с саламандрами; угрожающую напряженность как рукой сняло, а когда вскоре после этого вновь разразился правительственный кризис из-за финансовой аферы мадам Тэпплер, опытный и ловкий Монти получил в новом кабинете портфель морского министра.