Текст книги "Охотник"

Автор книги: Камли Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Ты его боишься? – спросил Найл, на всякий случай заслоняясь от возможного удара, но его не последовало: Юс только еще больше сжался у себя в углу.

– Ты его боишься, – констатировал Найл.

– Нет.

– Ты ведь можешь ему отомстить.

– Все равно.

– Почему? – пытаясь проникнуть в наглухо закрытое сознание смертоносца, Найл нажимал то на одну болезненную точку, то на другую – что называется, подбирал ключи, но пока без всякого толку. Каково же было его удивление, когда невидимая дверь неожиданно распахнулась сама, и в его воображении возникла следующая картинка: густая паутина, крошечный, видимо, совсем недавно родившийся паучок и рядом мать…

Вообще-то, Найл смутно представлял себе взаимоотношения самцов и самок: смертоносцы не любили об этом распространяться. Кажется, взрослые самцы «покупали» матерей для своих будущих наследников – продолжателей рода. Однако здесь все было как-то нетипично: этот вот паучишка родился явно не по заказу – скорее по взаимному желанию. Найл даже бы сказал… Нет произнести «по любви» применительно к паукам не получалось даже мысленно, тем более он даже не представлял, поймет ли его Юс. Но тот прекрасно понял, и его ответ сопровождался ощущением, похожим на насмешку:

– Думаешь, только вы… – во второй раз он не сказал «люди», видимо, к нему уже начало возвращаться самообладание, – так умеете? Хотя теперь неважно… – возникшее ненадолго оживление тут же погасло: Юс снова захлопнул «дверь», но этого было достаточно.

Вот тебе и на: смертоносцы на протяжении нескольких веков так тщательно вытравливали из людей все человеческое, чтобы в конечном счете стать на них похожими. Трагедия Юса была теперь совершенно ясна. В далеком прошлом сам смысл существования самца заключался в воспроизведении себе подобных – дальше он мог умирать. Вайг рассказывал, что у некоторых видов менее разумных пауков самка вообще съедает самца после совокупления.

У смертоносцев статус самки тоже всегда был выше, но и самец в свою очередь занимал определенное положение, которое потом передавалось потомкам. И вот Юс, исполнив свое биологическое предназначение, одним лишь социальным поступком все перечеркнул. Теперь уж Найл тем более не собирался отступать:

– Ты мог бы хотя бы попробовать что-нибудь исправить, – осторожно начал он.

– Уходи.

– Ты сдаешься раньше времени! – Уходи, – Юс угрожающе поднялся. Он был очень, очень крупным и сильным, но одновременно в нем чувствовалось и своеобразное изящество, а его блестящая шуба казалась на удивление шелковистой…

Он хотел реванша. Хоть в чем-нибудь: только тогда ему можно было жить дальше – хоть малейшее оправдание перед собой, таким молодым, еще недавно таким непобедимым…

И Найл все понял, и решил, что игра стоит свеч. Во всяком случае успел подумать, что играет он, потому что уже в следующую минуту невольно превратился в игрушку сам…

Прыжок Юса был ошеломляющее стремительным и мощным. Найл ощутил мгновенную боль и вслед за ней странное оцепенение. Однако это не было похоже на сонное равнодушие, о котором рассказывал когда-то дед Джомар. Смертоносец ввел яда ровно столько, чтобы человек не мог сопротивляться, не мог позвать на помощь, но ощущал боль и главное – страх! Он обвивал паутиной нарочито медленно, каждым движением подчеркивая свое превосходство, наслаждаясь беспомощностью жертвы. Затем, перекинув несколько клейких нитей, заставил превращенного в кокон человека качаться между полом и потолком…

Быстро застывающая паутина больно врезалась в тело, но вместо естественного желания освободиться Найла охватила дикая паника, что он связан слишком слабо и вот-вот сорвется, упадет. Еще бы: он висел над пропастью; ветер раскачивал легкую, почти невесомую паутину, и с каждым порывом темнота внизу приближалась, раскрывая хищную бездонную пасть. Найл пытался кричать, пытался звать на помощь, но он был совсем один…

И тут неожиданно появилось оно. Большое, сильное и доброе. Главное, очень-очень доброе. И оно его спасло: подняло высоко-высоко, и мерзкая пропасть исчезла… Но нет! Доброе, милое, великодушное существо, оказывается, голодно. Разве можно терпеть подобную несправедливость – от горя у Найла разрывалось сердце, и как он обрадовался, узнав, что способен сам, своим телом насытить ненаглядного спасителя. Надо только постараться сделать мягким…

Он это сделает, у него получится… вот уже весь он превратился в студенистую аморфную массу – не поддается только что-то внутри. Что-то очень твердое. Еще, еще… Найл готов рыдать от отчаяния, от ненависти к себе, но ничего невозможно поделать: то, твердое, не поддается – наоборот, вдруг начинает расти, разливаться, возвращая телу прежнюю форму и твердость…

Сознание Найла походило на стремительно распрямляющуюся пружину, на пути которой неожиданно возникла преграда. Человек и паук были примерно равны по силам, но несколько секунд противостояния показали, что Найл понемногу начинал одерживать верх. Юс выдыхался. Он действительно был голоден, к тому же немалая часть энергии ушла на глупую вспышку гнева, затем на этот последний бросок.

Смертоносец держался потому, что только один единственный «шаг» назад означал теперь для него смерть – нравственную, а потом и физическую – зато каждая секунда мучительной, рвущей на части боли все еще была жизнью. Его жизнью – с блаженным покоем, когда полностью сливаешься с Богиней, чувствуя, как она наполняет тебя желанной энергией; с ночным ветром, раскачивающим паутину…

Последние капли жизни вставали на пути безжалостной воли человека и одна за другой иссякали, таяли… Слабеющий Юс не уловил того момента, когда все вдруг закончилось: посланец Богини и он отступили одновременно – и значит, он не проиграл…

Если бы Найл мог себе представить, что ему придется пережить, он бы на такое не решился – Юс его почти уничтожил, растоптал, превратил в некую полуразумную, активно желающую быть немедленно съеденной пищу. Кошмар… Оставалось лишь надеяться, что хотя бы не зря, и смертоносец, испытав чувство превосходства над человеком, поверит, что его жизнь еще не кончена. Во всяком случае Найлу очень хотелось на это надеяться.

– Отпусти, – приказал он Юсу, правда от перспективы вновь ощутить прикосновение его лап невольно обдало холодом. – Отпусти, ты получил, чего хотел.

Несколько минут Найл просто отдыхал: ни шевелиться, ни говорить, ни даже думать пока не было сил. Рядом бесформенной кучей валялась скомканная Юсом паутина.

– Выброси в окно… – глядя, как смертоносец выполняет его очередной приказ, Найл, который все еще не до конца пришел в себя, вдруг осознал, что добился своего.

Перед ним был по существу его ровесник, удачливый и избалованный – отец Юса принадлежал к паучьей знати. Жизнь его разбилась внезапно, и ничего на свете не хотел он теперь, как только склеить, исправить.

– Так ты будешь мне помогать?

Можно было даже не спрашивать: Юс окончательно пришел в себя и, стыдясь своей дикой, безумной выходки, пытался во что бы то ни стало загладить вину перед правителем. В его мыслях, которые были сейчас полностью открыты, Найл уловил любопытный оттенок: Юс считал свое поведение позорным, несовместимым с данным ему воспитанием; смертоносцу прямо-таки было больно думать, что кто-то считает его, Юса, не способным сдерживать свои эмоции…

Да, теперь было ясно, почему смертоносец так долго не хотел ничего рассказывать: не очень-то приятно признавать в своей полной беспомощности.

Кто-то грубо и бесцеремонно воспользовался его телом, прямо-таки подавив сознание, Причем, легко – почти не встретив сопротивления. Так внедрился когда-то в служительницу Одину сам Смертоносец-Повелитель. Но Одина, в отличие от Юса, к подобному вмешательству привыкла с детства и ничего не имела против. Здесь же… Какой силой надо для этого обладать? И каково было Юсу, когда он, очнувшись, узнал о «приключениях» своего тела? Каждое соприкосновение с Неизвестным увеличивало масштабность происходящего: он явно пытался запугать Найла, постепенно обнаруживая свою мощь, демонстративно увеличивая ее раз за разом. А мощь действительно была колоссальной, вызывающей; странно только, почему до сих пор не подняли тревогу смертоносцы…

– ???

Ответ, полученный от Юса, Найла поразил: тревога была поднята, и сразу, но пока безрезультатно. И он еще хотел что-то там обнаружить в сознании гужевых…

Мысленно вернувшись ко взрыву, Найл попытался припомнить, не произошло ли чего-нибудь особенного раньше… Нет, первым в цепи событий стоял все-таки взрыв. Затем контакт ночью, нападение на Юса… хотя еще раньше пытались контролировать Вайга. Возможно, Найл упускал из вида что-нибудь на первый взгляд менее яркое и значительное. Об этом стоило серьезно подумать, но сначала необходимо было срочно решать другую проблему.

– Юс?

– Мой повелитель? – действительно, смертоносец умел быть и вежливым.

– Мы с тобой не встречались раньше?

– В зале Памяти. Вы говорили тогда с Повелителем Хебом и Советником Квизибом.

Вот это да… Найл спросил просто так, но, видимо, Юсу сегодня суждено было продолжать его удивлять.

«Иста…» – вспомнилось как-то само собой.

– А ты не согласился бы помочь мне рассказать услышанное тогда одной девушке?

– Конечно, мой повелитель, только… – этого Найл совсем не учел: двусмысленное положение, в котором оказался Юс, делало его козлом отпущения. Смертоносец-преступник… или смертоносец-жертва, послушный исполнитель чужой воли? Естественно, Юс выбирал первое: ни один из его сородичей на его месте не согласился бы открыто признать перед бывшими рабами и слугами свое бессилие. Но виновный должен понести наказание: прощать подобные выходки означало бы подрывать с таким трудом созданное равновесие между пауками и людьми. К тому же объявлять во всеуслышанье о масштабе существующей угрозы Найл также не торопился, опасаясь паники среди горожан. Надо было быстро что-то решать, но ничего, как на зло, не приходило в голову, а ошибка в такой ситуации могла слишком дорого стоить.

– Пожалуй, ты прав, – сдался Найл. – Оставайся пока здесь – обязательно что-нибудь придумаем. Он сразу почувствовал, как изменилось настроение смертоносца; и неудивительно: слишком уж хрупким было установившееся всего несколько минут назад доверие.

У дверей обиталища пауков Найла ждала повозка.

– В школу, – усаживаясь на сидение, приказал он.

– Хорошо, мой господин, – отозвался Арант: он казался гораздо толковее, и второй гужевой – Нит – беспрекословно признавал его лидерство. До здания школы было так близко, что Найл только успел подумать, каким длинным выдался сегодняшний день. Да что день – только лишь утро. Столько всего произошло: и приезд Вайга, и еще одно покушение, и разговор с Юсом… Хм, разговор…

Найл поморщился.

Он сочувствовал смертоносцу, и в то время воспоминание от общения с пауком трудно было назвать приятным. И слишком во многих отношениях. При всем этом изволь еще казаться бодрым: Найл только и успевал отвечать на поклоны горожан, попадавшихся навстречу повозке.

Школьный коридор встретил тишиной – занятия уже давно закончились – и своим обычным полумраком.

«Освещение…» – уже в который раз вспомнил Найл, в раздумье остановившись около одной из дверей. Полной уверенности, что это именно та, нужная ему дверь, у него не было. Но Иста, видимо, услышала шаги и сама вышла навстречу.

– Доброе утро, – улыбнулась она и… покраснела.

«Доброе – это как раз в точку…» – подумал Найл, отыскав глазами стул, на котором сидел вчера, – чем-то он ему понравился – и с удовольствием на него шлепнулся. Стоять после «игры» с Юсом что-то совсем не хотелось: ноги дрожали, да и, вообще, во всем теле продолжала чувствоваться отвратительная слабость.

– А я уже думала, вы не придете… – начала Иста.

«И однако, несмотря ни на что ждала…» – Найл все более и более склоняясь к тому, что здорово переоценил свои силы.

– Я обещал, – сказал он вслух, поворачиваясь к подходившей из-за спины девушке. – Хотя и мало на что гожусь, – странно, состояние, которое испытывал сейчас Найл, напоминало опьянение: он управлял собой, словно бы откуда-то издалека, и неизвестно отчего было хорошо, и хотелось смеяться.

– Вам нужно отдохнуть.

Найл вспомнил разбитое окно и слегка усмехнулся. Последние два дня, похоже, кто-то специально занимался исключительно тем, чтобы его измотать, и настолько преуспел в своей деятельности, что добился обратного. Организм Найла, не выдержав напряжения, сам перешел в режим отдыха. Вне зависимости от… – да ни отчего – заканчивать мысли тоже казалось непростительной тратой сил, и они так и обрывались, не завершенные…

– Давай просто поговорим. Если ты, конечно, не против?

– Ну что вы…

– А легенду, вернее, правду, расскажу тебе в другой раз, ладно? – Найлу очень хотелось притянуть к себе девушку и поцеловать, но он решил не торопиться: и так было почему-то слишком хорошо…

Вспоминая об этом на следующее утро, Найл даже не сможет себе толком объяснить, что же такое произошло. Он почти не помнил, о чем они с Истой говорили. Кажется, она очень переживала из-за него; потом Найл восхищался тем, как между собой общаются смертоносцы, но Иста не согласилась, сказав, что, возможно, для пауков это и нормально – люди же устроены совсем по-другому…

Найл сел на постели и потер ладонями виски. Еще парочка таких деньков, как вчера, и… У него даже не хватило сил поговорить вечером с Вайгом…

Правда, ни после обеда, ни вечером, ни ночью, вроде бы, ничего особенного не произошло. Во всяком случае так показалось, хотя…

«Никаких хотя – вполне достаточно и того, что уже случилось…» – Найл вовсе не был склонен думать, будто все закончилось, но изо всех сил цеплялся за позитивное: он выспался, вполне нормально себя чувствовал – ну побаливала голова…

«Ага, тебя несколько раз чуть не убили, никаких следов так и не нашли, а голова – будь спокоен, еще разболится…»

Но все это были, по сравнению с ощущением, что Неизвестный вот-вот проявит себя чем-нибудь еще, что опять застанет врасплох. Стоило лишь на секунду расслабиться – и он наносил удар. За Найлом явно следили, например, через Вайга или… Кстати, что же особенного ему вчера сказал…

«Так. Не хотели убивать – угрожали… затем говорили про гужевых… что я изменился… ага! Я потерял чутье и стал похожим на Каззака… обманываю себя… как это, интересно, я себя обманываю…»

– Найл задумался.

Если Вайг толком не объяснил, почему вдруг решил приехать, то и его слова – вполне могли быть не его словами: возможно, Неизвестный хотел таким образом намекнуть, что недоволен Найлом как правителем.

«… стал похож на Каззака, только ты хуже…»

Найл снова лег и, подложив согнутые в локтях руки под голову, начал вспоминать, не говорили ли ему вчера чего-нибудь еще – чего-нибудь особенного. Однако довольно скоро вынужден был оставить это неблагодарное занятие. Потом попытался понять, чем он конкретно мог напоминать Каззака. Вроде бы, подобно покойному правителю Диры, за роскошью не гонялся, гаремов из жен, сестер и дочерей подданных себе не устраивал, лести, всякого там идиотского поклонения не переносил. Что могло быть еще? Нет, видимо, чего-то он все-таки не понимал…

«Извини, но пока не понимаю…» – легкомысленно пошутил он куда-то в пустоту.

«У тебя ровно неделя…»

Найл так и подскочил. Затем перевернул медальон зеркальной стороной наружу – многократно усиленный смех, словно бы отразился несколько раз от стен пустой комнаты и неожиданно резко оборвался. Все…

Дрожащие пальцы Найла судорожно сжимали крошечный диск рефлектора, но совсем не для того, чтобы уловить мысли невидимого собеседника – скорее это походило на попытку утопающего ухватиться за соломинку. Единственное, что сейчас давало хотя бы надежду, была башня. Если и там не помогут – оставшуюся неделю уже не стоило ни о чем беспокоиться. Так во всяком случае думал в эту минуту Найл. Он быстро натянул тунику, подошел к окну: из-за раннего часа площадь практически пустовала. Главное, незаметно выбраться из дома – там уж как-нибудь можно проскочить. Не входить же в башню при народе: дешевые эффекты Найлу были ни к чему.

В коридоре, по счастью, никого не оказалось, теперь оставалось только спуститься по лестнице в подвал: там имелся еще один выход – до него-то и собирался добраться Найл. Мимо кухни он на всякий случай проходил на цыпочках. На всякий случай – потому что старшая повариха болтала с Астер, и они вряд ли замечали что-нибудь вокруг.

Свободно Найл вздохнул, только когда очутился в подвале и… поторопился: его драгоценный потайной выход «подпирала» высоченная охранница.

– Доброе утро. Что желает мой господин?

– Мне нужно пройти, – нетерпеливо ответил Найл.

– Да, мой господин, но госпожа Нефтис…

– Мне нужно пройти! – перебил Найл, чувствуя, как в нем поднимается бешенство, и когда женщина попыталась снова возразить, нервы правителя не выдержали, и он отдал резкий мысленный приказ.

Охранница неловко качнулась в сторону. Вероятно, она даже не сообразила, что произошло, зато Найл ощутил страшный стыд и раскаяние. Он быстро вышел во двор, обогнул здание, оглянувшись, почти бегом пошел через площадь к башне.

Метров восемьдесят высотой и пятнадцать – в диаметре, она и, правда, казалась сделанной из неизвестного, сверхпрочного материала, однако на самом деле стены башни создавались мощными энергетическими полями, сквозь которые, действительно, мог проникнуть не каждый. Первый раз Найл прошел туда только благодаря металлической трубке, найденной им случайно. Ему в тот момент и в голову не могло прийти, что у него в руках находится знаменитый жезл, открывающий стены башни, и что именно его, Найла, выбрал – выделил из огромной массы людей – продолжавший собирать информацию компьютер…

Спасаясь от песчаной бури, возвращавшиеся домой из Дира Найл и его отец вынуждены были укрыться за полуразрушенной стеной крепости древнего города. Именно там, в руинах, Найл и обнаружил нечто совершенно непонятное: блестящее, немного напоминающее жука на металлических лапах-подпорках, с прозрачными выпуклыми глазами. Внутри летательный аппарат (а это был он) показался еще таинственнее; растерянно глядя на пульт управления, Найл, за которым, оказывается, в этот момент наблюдал компьютер из Белой башни, даже подумал, что это должно быть какая-то святыня. В ящике с инструментами в числе прочего лежала странная металлическая трубка, которую Найл почему-то решил во что бы то ни стало взять с собой. Она могла раздвигаться, удлиняясь, и собираться назад. Назначения ее Найл, конечно, не знал, и впервые использовал в целях самообороны.

Помогая отцу перебрасывать поклажу через крепостную стену, Найл наклонился за очередным кузовом и онемел от ужаса: песок медленно осыпался и оттуда, из-под него, неожиданно высунулась огромная мохнатая паучья лапа. Секунду человек и чудовище смотрели друг другу в глаза. У паука они были расположены ободком вокруг головы, а физиономия – назвать ее мордой или как-то иначе просто не приходило на ум – здорово напоминала человеческое лицо. Правда, потрясающе бесстрастное.

Быстрее среагировал Найл: он размахнулся и что есть силы ударил по этой самой глазастой мохнатой голове. Превозмогая боль от полученного в ответ удара чужой воли, бил еще и еще. Паук защищался только собственной волей, пытаясь парализовать человека с помощью страха. Наконец все было кончено: паук сдался, и только тут Найл и беспомощно наблюдавший за поединком Улф с ужасом осознали, что перед ними не кто-нибудь, а смертоносец – один из тех, кто патрулирует пустыню на воздушном шаре…

Легкое покалывание, которое ощущалось при контакте со стенами башни, как всегда, доставило Найлу удовольствие: он любил заходил с северной стороны, где оно было особенно сильным. Смешно вспоминать, как в первый раз от страха подкашивались ноги…

Входить в башню – все равно как засыпать: на мгновение теряешь сознание, и уже оказываешься в другом мире. Стоит только шагнуть в светящийся вертикальный столб, находящийся в центре. Там-то и начинаются настоящие чудеса, начиная с того, что в таком небольшом пространстве никак не может поместиться столько всякой всячины. Лестницы, галереи, огромнейшая библиотека, масса всякого оборудования и приспособлений. Иллюзия создавалась с помощью панорамной голограммы, но все казалось настолько правдоподобно, что не возникало ни малейшего сомнения до тех пор, пока не дотронешься рукой. Нет, приборы, конечно же, были настоящими: и пищевой процессор, и компьютер, и интерналайзер и другая техника; но вот люди, пейзажи, жизнь древнего города за окном – всего этого на самом деле не существовало.

Надо было прийти сюда сразу: только здесь правителю, действительно, ничего не угрожало. Сейчас он не спеша позавтракает, потом расскажет обо всем Стигмастеру – хозяину Белой башни. На самом деле хозяином, конечно, был компьютер, но для простоты общения был создан специальный голографический образ человека, чем-то неуловимо напоминающий Джомара. Когда Найл увидел его впервые, он и решил, что это человек. Даже хотел с ним поздороваться – по обычаю жителей Диры сомкнуться с ним плечами. Но оказалось, что если до Стигмастера дотронуться, то пальцы пройдут сквозь, не встретив никакого препятствия…

Пройдя через Флорентийскую галерею, Найл вошел в столовую и заказал свое любимое: рыбу с чипсами, кекс, фисташковое мороженое, фанту. Привычная обстановка понемногу делала свое дело: утерянное равновесие возвращалось. В конце концов, если отбросить тот факт, что кто-то время от времени (или постоянно: это пока было неясно) читал его мысли, дело в принципе сдвинулось с мертвой точки. Появилась некая определенность. Итак, Неизвестный (или неизвестные) выражают недовольство его, Найла, правлением. Чем именно – не указывается. Почему – пока непонятно. Противник достаточно сильный, поэтому все его угрозы – более чем убедительны. Время на обдумывание – неделя…

Стигмастер появился на пороге столовой как раз в тот момент, когда Найл уже допивал фанту.

– Доброе утро.

Уже второй день подряд такое безобидное приветствие заставило Найла саркастически улыбнуться.

– Что-нибудь не так? – Стигмастер сел за столик. Лицо его выразило озабоченность с легким опозданием, но Найл давно к этому привык и даже почти никогда не вспоминал о том, что сидящего напротив бодрого седовласого старца на самом деле не существует.

– Честно говоря, все, – Найл отставил в сторону пустой стакан и проследил за тем, как машина аккуратно забрала его в свои недра.

– Пожалуйста, поконкретнее.

Найл в вкратце пересказал события последних дней.

– Если не ошибаюсь, тебя интересует интерналайзер, – сразу догадался старик.

– Не ошибаешься, – со вздохом согласился Найл, начиная подниматься – стул мгновенно нырнул под стол: здесь все было автоматизировано.

– Не спеши, – остановил его Стигмастер, знаком предлагая снова сесть, и, подчиняясь его жесту, стул сразу же вернулся на место. – Насколько я понял, тебе нужно искать изъян в своей деятельности, а вовсе не человека. Чем в таком случае тебе поможет интерналайзер?

– Сначала надо найти человека.

– Зачем? По-моему, со своими недостатками ты вполне способен разобраться сам.

– Да, но где гарантия, что в течение обещанной недели не произойдет чего-нибудь еще?

– Он же ясно тебе сказал…

– Он? – тревожно переспросил Найл: что-то в ответе Стигмастера его насторожило. – Ты так о нем говоришь, будто он тебе знаком!

– Он, действительно, мне знаком, только правильнее было бы сказать: я знаю, о ком идет речь.

– Значит ты… – начал оторопевший Найл.

– Нет, – остановил его старик, – Нет. Я всего лишь машина и не способен испытывать симпатии или антипатии. Принципы, которыми я руководствуюсь, звучат иначе: эволюция и прогресс. Ты пришел когда-то ко мне, и я сделал все для того, чтобы ты развивался дальше. Поверь, то же самое я продолжаю делать и сейчас. У тебя достаточно собственного потенциала, чтобы попытаться решить поставленную перед тобой задачу самостоятельно. Разве тебе не хочется подумать?

Утопив кнопку напротив нужной картинки (они располагались на стене рядом с пищевым процессором), Найл заказал себе еще фанты.

«Существа на Земле развиваются лишь до тех пор, пока им приходится работать…» – а ведь он уже вспоминал эти слова, сказанные ему когда-то в Дельте. Вспоминал во время разговора с Вайгом – как раз когда в окно влетел булыжник. Но потом был визит в обиталище пауков, потом в школу, и то, промелькнувшее воспоминание, а вместе с ним и новое ощущение словно бы куда-то ушло. Да, он остановился: отсюда и скука, и инертность, и раздражительность, появившиеся в его жизни последние… месяцы или…

Найл невольно усмехнулся, вспомнив как благотворно, но увы – ненадолго – повлиял на него взрыв…

– А он приходил сюда? – подняв глаза на собеседника, быстро спросил Найл.

– Приходил.

«Террористы… – снова всплыло диковинное слово. – Теперь понятно, где Неизвестный почерпнул сведения об управляемых на расстоянии взрывах…»

– Скажи мне, – снова обратился Найл к Стигмастеру, – что будет, если я не догадаюсь?

– Надеюсь, вопрос философский? – поинтересовался старик, – А то, как тебе известно, пророчествами такого рода я не занимаюсь. Могу сказать только одно: все, что ни делается последнее время, в конечном счете идет на благо – твое и человечества.

– И какое же из них важнее? – усмехнулся Найл.

– А как ты думаешь? – в тон ему ответил старик.

– Тут уж, конечно, нечего и думать… – Найл решительно встал, Потом вспомнил о заказанной фанте – она давно стояла на столе – хотел выпить ее залпом, но закашлялся из-за попавших в дыхательные пути пузырьков газа.

Стигмастер добродушно улыбался.

– Я могу побыть здесь еще? – спросил наконец отдышавшийся Найл.

– Сколько угодно. Я же тебе сказал: ничего не изменилось. Ты можешь приходить, когда угодно, оставаться, сколько угодно, пользовать любыми приборами, хотя бы тем же самым интерналайзером, если он так уж тебе необходим.

– Спасибо, – Найл тоже улыбнулся, правда, довольно сдержанно. Наверно, это выглядело ужасно глупо, но он испытывал что-то вроде детской обиды.

Стигмастер, как он это часто делал, незаметно исчез, а Найл, откинувшись на спинку стула (он снова предупредительно выскользнул из-под стола, куда автоматически исчезал, стоило только подняться), пытался сосредоточиться на важной для него теме и даже не заметил, как мысли перескочили совсем на другое. Он вспомнил, как впервые оказался в загадочной Белой башне, как начал знакомиться достижениями человечества. Это был сплошной восторг и восхищение. Стигмастер казался ему богом, способным ответить на все его вопросы, решить все его проблемы.

Однако как выяснилось со временем, любая помощь подразумевала определенные умственные и физические усилия и со стороны самого Найла. Без этого ничего бы не получилось. Так было и перед восстанием, которым они руководили вместе с Биллом Доггинзом, когда Найл получил от Стигмастера и отражатель мысли, и карту города, и одежду! Но пробираться-то по ночному городу, прятаться под мостом и переплывать реку должен был только он сам. И никто не гарантировал ему успеха: в любую минуту Найла могли заметить, поймать, в конце концов он запросто мог угодить на ужин какому-нибудь смертоносцу, когда вынужден был некоторое время скрываться в квартале рабов. А бойцовый паук, который перехватил его уже на той стороне? Хорошо, что это оказался «знакомый» – спасенный Найлом во время шторма семилапый инвалид…

Так было и в истории с Магом…

Да, Стигмастер – изобретение Торвальда Стиига – компьютер, под контролем которого находилась практически вся башня, давал знания, но делать все в конечном счете приходилось самому Найлу. Возможности машины всегда были ограничены; приходилось додумывать, выбирать, часто погружаясь при этом в себя, хранились поистине неисчерпаемые ресурсы. А главное – действительно, существовала реальная база для прогресса – надо только научиться ею пользоваться. Ведь что представлял из себя Стигмастер? – знания предков на определенный момент времени. Но время, а вместе с ним и прогресс никогда не стоят на месте. Нет, полностью положиться на машину – все равно что взять в руки костыль и навсегда отказаться ходить самостоятельно, оглохнуть и ослепнуть…

«А кто будет выполнять черновую работу? Кто в состоянии запомнить и сохранить такое количество информации? Ведь даже у пауков существует потребность сохранения своей истории, своих достижений…»

Когда Найл впервые побывал в усыпальнице великих пауков и «выслушал» историю взаимоотношений людей и пауков, ему страстно захотелось все это зафиксировать. Так, как была зафиксирована история жизни на Земле до ее столкновения с кометой Опик. Найл познакомился с ней в свое первое посещение башни.

Стигмастер, правда, говорил, что информация, усвоенная Найлом за один раз, была самой-самой основной, без всяких подробностей – ее упрощенный вариант. Тем не менее Найл все равно был потрясен ее количеством. Шутка ли? Сначала ему рассказали о формировании солнечной системы, затем – достаточно подробно о развитии жизни – от простейших, не способных даже к размножению, организмов до более сложных, вынужденных бороться за выживание. И наконец перешли к тому, как появился и начал медленно – очень медленно развиваться человек.

И вот, чем больше Найл знакомился с общественной стороной жизни людей, тем все больше приходил в отчаяние: достижения человечества странным образом отставали от уровня его сознательности, поэтому прогресс, созданные им удобства, вместо того чтобы создавать условия для дальнейшего развития человека, начинали странным образом его тяготить. Людям, как и в былые времена, требовался риск, азарт, трудности, проблемы, забиравшие массу времени и сил. Бездействие человека убивало. Эпоха за эпохой… И каждый раз, когда Найл видел новое подтверждение свое неутешительному наблюдению, он поражался, почему человек никак не может просто перейти на другой уровень: почему не хочет он направить усилия на постижение самого себя? Разве там требуется меньше сил? Почему вместо этого человек постоянно ищет приключений – увы, часто не таких уж безобидных…

Войны, войны и еще раз войны; преступность, терроризм; небольшой просвет – создание машины умиротворения, затем эра увлечением космоса – и… возвращение на круги своя.

Наконец, вынырнувшая из глубин космоса комета Опик, снова заставила людей проснуться, ориентировала на дальнейшее развитие. И странное дело…

Когда с борта улетавших с Земли последними космических кораблей наблюдали за движением кометы, то заметили нечто, противоречащее законам природы. Хвост кометы, которая она уже удалялась назад в космос, был направлен, не как положено – от солнца – а тащился следом. Словно бы и не существовало давления со стороны светила на легкие газы, образующие хвост кометы. И тогда кое-кто задумался: а было ли это столкновение простой случайностью…