Текст книги "Охотник"

Автор книги: Камли Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Найл – уже в который раз – поднялся. Вот теперь ему наконец по-настоящему захотелось уйти. И он даже знал куда. Пропади пропадом все эти достижения, весь этот так называемый прогресс! Да и вместе с эволюцией – туда им и дорога…

«Иста, девочка моя…»

Найл и сам не ожидал этого от себя. Все вдруг проявилось как сразу, буквально за секунду. И больше ни о ком и ни о чем не хотелось думать. Правда, когда правитель сел в повозку и назвал гужевым место назначения, в сознании его будто бы раздался легкий смешок, но Найл сделал вид, что ничего не заметил.

Идея, осенившая его несколько минут назад, – тогда он еще находился за столиком в Белой башне – была несколько экзотична, но вполне осуществима. Удивительно, как же он не додумался до этого вчера – вот что значит переутомиться. Иста желала узнать получше историю – сейчас он предоставит ей такую возможность.

Гужевые вмиг домчались до школы.

«Освещение…» – обмер Найл, лишь коснувшись ворчливой, но казавшейся ему теперь такой мелодичной, двери.

С Истой они столкнулись прямо на лестнице.

– Вы?

– Я, – Найл стоял на несколько ступенек ниже, а Иста непривычно возвышалась над ним, строгая и величественная. – Помнишь, я рассказывал тебе вчера про Юса?

– Это тот смертоносец, что бросил камень в ваше окно?

– Тот смертоносец, что в детстве занимался поддержанием жизни ушедших предков, – дополнил Найл. – Тот, кто вместе со мной слушал рассказы Хеба и Квизиба… – он с удовольствием подметил, как оживился взгляд Исты, – Юс находится сейчас под арестом, поэтому выходить ему пока нельзя. Зато мы с тобой можем запросто его навестить.

Удивление, страх, сомнения – все это загадочным образом перемешалось во взгляде Исты, но Найл почему-то был уверен: она обязательно согласится.

– Ну? Что скажешь?

– А пошли, – с каким-то, казалось, несвойственным ей озорством, вдруг согласилась Иста. И в груди Найла знакомо и сладко дрогнуло, мгновенным теплом разлившись по всему телу.

Потом они ехали в повозке – совсем рядом. Но то, до чего можно легко дотянуться рукой, не всегда, к сожалению, бывает доступным. Люди, попадавшиеся навстречу; гужевые, бегущие впереди; повозка – совершенно открытая; даже время, которого прошло слишком мало с момента их знакомства, невидимой, но ощутимой преградой стояли между ними, заставляя соблюдать правила игры…

Невозмутимый Дравиг, как и вчера, проводив правителя и его спутницу на десятый этаж, молча увел за собой охрану. Юсу, который поднялся при виде вошедших, надо было еще учиться и учиться хладнокровию у старого паука.

– Ее зовут Иста. Она хочет узнать, о чем рассказали Правитель Хеб и его Советник Квизиб, – объяснил Найл.

Юс церемонно присел.

– Стульев здесь, как видишь, нет, вот разве что подоконник.

Только кивнув, Иста послушно направилась к окну. Видимо, ей было немного страшновато оказаться в самом логове смертоносцев, но она хорошо держалась: чувствовалась лишь некоторая скованность.

– Не бойся, он ничего тебе не сделает, его ведь заставили бросить тот камень.

– Знаю, – Иста впервые через силу улыбнулась.

– Ну, вот и умница, – обрадовался Найл. – Теперь давай решать, как нам лучше все организовать, Юс, конечно, может пересказать так, что ты просто это увидишь сама, но если ты боишься…

– Я не боюсь, – прервала его Иста.

– Тогда жди…

Найл немного опасался за нее: когда он сам впервые увидел мир глазами паука, впечатление оказалось слишком сильными, поэтому попросил Юса быть предельно осторожным.

– Да, мой господин.

Первой показанной им с Истой картиной была комната – та, в которой они находились сейчас, затем вместе с Юсом они словно бы очутились на улице и по тенетам, раскачивающимся высоко над землей, устремились куда-то в восточную часть города.

«Индустриальная зона…» – сообразил Найл. Ну конечно, именно там, в глубоких подземных переходах и расположены усыпальницы знаменитых смертоносцев.

Юс не стал тратить времени на путешествие по длинным извилистым коридорам, а сразу «очутился» в самой усыпальнице. Мельком показав Хеба Могучего и Квизиба Мудрого, – так смертоносцы прозвали своих героев, – перешел непосредственно к рассказанному ими.

Найл в очередной раз подивился потрясающей памяти пауков. Юс в точности воспроизводил увиденное тогда: сумрачные пейзажи «великой зимы», опустившейся на Землю после ее столкновения с хвостом кометы Опик, сменились картинами кровавого побоища.

Человек по имени Айвар – Айвар Сильный, или как его еще иногда называли Айвар Жестокий – задумал уничтожить пауков, живших по соседству с людьми.

Это было одно из самых страшных мест повествования: мирных, никому не причинявших вреда, насекомых сначала загнали в подземные пещеры, а когда они, задыхаясь от едкого черного дыма, пытались спастись оттуда бегством, то их подкарауливали у выходов, обливали нефтью и поджигали; раненых безжалостно добивали…

Неудивительно, что чудом оставшиеся в живых никогда потом не простят людям подобной бессмысленной жестокости и будут завещать потомкам мстить…

Соединившись ментально с разумом Исты, Найл ощутил, что она воспринимает «происходящее» еще более эмоционально: то ли потому, что «слышала» это впервые, то ли потому, что как женщина принимала все гораздо ближе к сердцу.

И опять, возможно, нелепое в подобной ситуации, но непреодолимое желание поцеловать ее прямо сейчас накатило с такой силой, что Найл почти застонал…

Кошмарные события истории, зримо передаваемые Юсом, шли своим чередом: месть смертоносцев Айвару (парализованного, его поедали прямо живого в течение трех дней – сознание покинуло его только за несколько минут до смерти); правление Вакена Ужасного, загнавшего смертоносцев в холодные, не пригодные для жизни земли. Именно там, далеко на севере, и родился Хеб, получивший впоследствии прозвище Могучий. Величайший победитель. Это при нем произошла Великая Измена, и смертоносцы сделались хозяевами всего междуречья.

Затем эстафета повествования «перешла» к его советнику Квизибу – тому самому Квизибу, из-за хитрости которого человечество и угодило в рабство к паукам. А произошло это так.

У Квизиба был раб по имени Галлат – никакой не принц, как говорилось в легенде, а всего лишь раб, сумевший доказать хозяину свою преданность. И вот случилось так, что одна из жен Галлата умерла при родах; младенца забрала к себе дочь Квизиба.

Выросший среди смертоносцев, ребенок стал считать себя пауком. Вот тогда-то Квизибу и пришло в голову, что, если забирать младенцев у матерей и воспитывать их вдали от людей первый год жизни, то в результате получишь по-настоящему преданных рабов.

Расчет Квизиба был верен: образовавшаяся прослойка, презирала себе подобных, боготворя хозяев-пауков; это они, служившие не за страх, а за совесть, и погубили человечество, отдав его в лапы смертоносцам… Произошло это следующим образом.

Преданные слуги под видом бежавших из паучьего плена приходили к людям, которые из безотказно принимали.

Они оставались жить среди обычных людей, иногда даже женились на местных девушках, однако продолжали при этом преданно служить своим хозяевам. По прошествии некоторого времени сведений, собранных лазутчиками стало достаточно для захвата города Корша – последней твердыни людей. И вот однажды несметные полчища пауков окружили город, парализовали его обитателей, и все было кончено: наутро правитель Корша Вакен Справедливый уже присягнул Хебу на верность и поклялся до конца своих дней быть его рабом. Тогда-то Хеб и был провозглашен его подданными первым Смертоносцем-Повелителем…

Найла особенно интересовала реакция Исты на этот эпизод… Брезгливость. Брезгливость и отвращение – вот что он почувствовал, слившись с его сознанием. Сам Найл, помнится, тогда, в первый раз, преисполнился такого сочувствия по отношению к угнетенным, незаслуженного притесняемым людьми паукам, что воспринял все как должное: люди, не пожелавшие жить в мире, получили наконец свое. Но Иста думала иначе: на ее взгляд, плата была слишком дорога.

– Можно отнять жизнь, свободу, но отнимать разум, превращать человека в бессловесную скотину… – со слезами на глазах говорила она Найлу, когда они уже ехали назад.

– Но теперь же все это осталось в далеком прошлом.

– В прошлом?! – от возмущения Иста выкрикнула так громко, что шарахнулись какие-то прохожие. – Вы говорите, в прошлом, – уже тише продолжала она. – Посмотрите вокруг. Посмотрите на них…

Именно этим Найл сейчас и занимался: привлеченные возбужденным голосом Исты горожане узнали своего правителя, и теперь он только и успевал, что кивать направо и налево, отвечая на их поклоны.

– Знаете, сколько времени понадобится на то, чтобы люди снова стали людьми? Полноценными людьми, – Иста выделила слово «полноценными». – Хорошо еще, если хотя бы их внуки перестанут видеть в пауках своих хозяев. Я каждый день общаюсь с детьми – я знаю, о чем говорю. Конечно, вам трудно понять: вы здесь не жили, в этом кошмаре, когда в любой момент могла протянуться мохнатая лапа и…

– У тебя погиб кто-то из близких? – сразу догадался Найл.

– Да.

– Я понимаю. Ты, наверно, слышала: смертоносцы убили моего отца, но…

– Убили, но не съели… чуть ли не у меня на глазах.

Найл растерялся: что говорят в таких случаях, чем утешают? А вдруг у Исты, которая и так была не в себе, сейчас начнется истерика, ведь она такая впечатлительная… На его удивление, девушка довольно быстро овладела собой. Наверно, Найл еще слишком мало был с ней знаком.

– Я отвезу тебя домой. Куда ехать? – спросил он, переводя разговор на другую тему.

– Через реку, – Иста махнула рукой, показывая направление.

«В квартал рабов…» – понял Найл.

– К мосту, – приказал он гужевым, и повозка, слегка притормозив на первом же перекрестке, свернула на улицу, ведущую в сторону реки.

От того радостного возбуждения, которое испытывал Найл, выходя утром из Белой башни, уже ничего не осталось. Как-то все пошло не так. Почему-то он думал, что реакция Исты будет совсем другой. Хотя ничего удивительного: слишком разные они оказались люди; по-разному воспитывались, в разных условиях жили. Да и сейчас. Сколько Найл ни просил, Иста ни разу не назвала его по имени. Он по-прежнему был чересчур далек от нее.

«Как же: правитель! Посланник богини! Гори оно все ясным пламенем…»

Повозка уже въезжала на мост, когда Найла внезапно осенило:

– Обещай мне честно ответить на один вопрос, – повернулся он к Исте. – Только, действительно, честно, без всяких уверток. Тебе нечего бояться.

Лучи заходящего солнца падали сбоку, и глаза девушки блеснули как будто золотистым. Она ждала.

– Сейчас, – Найл мысленно пытался сформулировать тот самый злополучный вопрос. – Скажи. Что как правитель я делаю не так? – последним словом он едва не поперхнулся, потому что как раз в этот момент кто-то из гужевых споткнулся, и повозку сильно тряхнуло.

Одной рукой Найл уцепился на край – другой успел подхватить падающую Исту.

– Мой господин… – начал было извиняться Арант, но его перебил звонкий смех Исты. И уже во второй раз за сегодняшний день Найл подумал, что не представлял ее такой.

Он не сразу убрал руку, которой придерживал девушку за талию – Иста не спешила освободиться…

– Простите, – она все же отодвинулась к другому краю повозки. – Ваш вопрос слишком сложен… – пожатие плечами, – сложен для меня.

– Хорошо, тогда попробуем по-другому: что бы ты мне посоветовала?

– Ой… даже не знаю…

«Повесить в школе побольше фонарей…» – опять некстати вспомнил Найл.

… наверно, делать все для того, чтобы права людей соблюдались не только формально…

Найл удивленно поднять брови.

– Нет-нет – не так! Чтобы люди поняли, что значит самоуважение; чтобы они обрели силу и возможность противостоять паукам. Без этого никакого равноправия не будет…

Найл слушал очень внимательно.

– Понимаете, сейчас смертоносцы не трогают людей, только потому что им так приказали. Они просто необыкновенно дисциплинированны. А изменись что, и… – Иста не договорила. – Люди не должны быть перед ними полностью беззащитными.

– Да, я согласен, однако что нужно для этого делать?

– Не зна-аю, – печально протянула Иста. Ясно: ты – правитель, ты и думай…

– Существующее равновесие слишком ненадежно. Боюсь, оно держится исключительно на вас.

Она была совершенно права: Найл и сам часто не без страха пытался представить, что будет, если город в один прекрасный день по какой-нибудь причине останется без него…

– Сейчас, пожалуйста, сверните сюда, а потом направо, – объясняла Иста гужевым.

Солнце уже зашло, и начало постепенно темнеть.

«А ночью здесь, наверно, хоть глаз коли… И как они только здесь живут…» – с каким-то брезгливым ужасом Найл рассматривал проплывающие мимо пейзажи «бывшего» квартала рабов.

– Вот здесь, – они остановились около невысокого, но крепкого на вид здания. В некоторых окнах – в основном на первом этаже – уже горел свет. – Спасибо, что довезли, – Иста хотела спрыгнуть на землю, но Найл взял руку девушки и крепко сжал ее в своей.

– Спасибо, – краснея, еще раз повторила Иста. – Вам надо поскорее возвращаться, а то будет совсем темно.

И Найл, неожиданно для себя самого, послушно разжал пальцы: какая-то странная робость снова охватила его, и он опять не решился, хотя все в нем в эту минуту желало только одного…

Совершенно разбитая, в рытвинах и ухабах, дорога из-за сгущающихся сумерек становилась все более и более непроходимой. Понимая это, гужевые пытались ускорить шаг, но то и дело спотыкались, и повозку невыносимо трясло. Даже не заглядывая в сознание Аранта и Нита, Найл понимал, как они устали. Возможно, если бы он вышел и помог… Правда, вряд ли гужевые его правильно поймут.

Да, он плохой правитель – он не думает о людях. Найл с гораздо большим удовольствием проводил бы Исту сам, без всякой там повозки, но тогда люди, наверняка, скажут, что он не похож на правителя, мол, нет в нем настоящей солидности. Или что-нибудь в этом роде. Не будешь держать дистанцию – разочаруешь, а чуть только начнешь отдаляться – становишься сразу, видите ли, похожим на Каззака. Ну разве тут угодишь? Интересно, что не устраивает того – «любезно» предоставившего целую неделю на размышление…

Разумеется, настроение Найла в основном испортилось из-за собственной робости и нерешительности: чего он, интересно, ждал? Иста ведь не Мерлью, которая вдруг взяла да и просто пришла к нему ночью. И не Одина, преспокойно заявившая, что желает взять его в мужья… Хоть убей, а с женщинами вечно получалась какая-то ерунда…

От сетований обиженного правителя на капризных подданных и невезения в личной жизни Найл мысленно перешел к равноправию людей и пауков. Своими страстными речами Иста наконец заставила его серьезно задуматься над этой проблемой. Проблемой, которую Найл прекрасно осознавал, но в то же время инстинктивно закрывал на нее глаза, страшась своего полного бессилия перед ней. Люди, действительно, только считались свободными: большинство из них по-прежнему внутри оставались рабами, и практически никто из них не мог противостоять бывшим хозяевам.

Преимущество, и очень весомое, по-прежнему оставалось на стороне последних. И дисциплина. Человек страшен пауку своей непредсказуемостью; человеку всегда чего-то не хватает, все ему неймется. Он не умеет просто наслаждаться жизнью, наслаждаться настоящим.

Почему, например, для того, чтобы научить людей просто радоваться солнцу, надо обязательно отнять у него разум? Почему их воображение, способность оригинально мыслить отгораживает их от природы, делает мелочными, агрессивными? Найл не раз заставал бывших рабов и слуг за созерцанием природы – в такие моменты они чувствовали себя счастливыми. Родившимся же и выросшим в свободной Дире подобное счастье было недоступно…

Размышляя над удивительной способностью людей искусственно создавать себе проблемы, Найл неожиданно вспомнил, о чем они однажды говорили с отцом:

«Пауки истребили всех крупных животных», – сказал Улф. – «Тогда почему они оставили человека?» – «Потому что человек беззащитен. Нет у него ни когтей, ни бивней, ни острых клыков». – «Зато у него есть оружие!» – «Оружие можно отнять, – мрачно заметил Улф. – У тигра не отнимешь когтей, пока не убьешь его самого…»

Очень интересно: не имея ни клыков, ни когтей, человек ломал голову над тем, чтобы изготовить себе искусственные, и так в этом преуспел, что едва не уничтожил в какой-то момент все живое на Земле. А в результате – полный крах, потому что любое изобретение по сути является лишь протезом, который всегда можно отобрать. Страшно даже подумать, что на протяжении сотен лет, тысячелетий, люди, словно калеки, занимались изобретением подпорок, костылей и тому подобного; рыдая над своей мнимой беззащитностью, точили себе «клыки» да «когти», вместо того чтобы развивать данное самой природой, уникальнейшее, тончайшее устройство – собственный разум.

Какая колоссальная потеря времени, сил, здоровья, ресурсов Земли наконец, когда достаточно одного лишь волевого импульса – и враг уже бессилен. И это всегда с тобой: не надо ничего носить в кармане, за поясом, за плечами; не надо взводить курок, рассчитывать траекторию… это срабатывает мгновенно и надежно, и это естественно, как дыхание, как жизнь…

Проглядел человек свои «когти», а смертоносцы взяли да и отняли их у него: не оружие – мелкие игрушки ни в счет – главное, они отобрали его разум. И удалось им это только по одной причине: пауки, в отличие от людей, развивались естественным путем, и их дорога оказалась более надежной… Когда повозка миновала мост, Найл оглянулся: черные силуэты домов на фоне серо-фиолетового неба. – Где-то там в центре квартала рабов осталась маленькая Иста – его Иста, – но чтобы увидеть ее снова, надо сначала уезжать все дальше и дальше, потом ждать еще целый вечер и целую ночь. И только на следующий день – завтра – переделав кучу всяких нужных и ненужных дел, можно будет снова сесть в повозку и наконец поехать в школу. (Что подумают люди, опять увидев повозку правителя у дверей школы? – А пусть себе думают, как им заблагорассудится!) И это самый короткий путь – нерациональный, но естественный, и пока единственно возможный: удаляясь – приближаться.

Найл незаметно вздохнул, он уже скучал. Кроме того, нередко, когда расстаешься с дорогими тебе людьми, чувствуешь необъяснимое беспокойство. Квартал же рабов, вообще, никогда не нравился Найлу, и причина заключалась не только в неухоженности этой части города – одновременное присутствие там массы не совсем нормальных людей создавало некий фон. Он присутствовал здесь всегда, однако по вечерам приобретал характерный оттенок страха.

Бывшие рабы по-прежнему не выходили на улицу с наступлением темноты, по-прежнему многие из них каждую ночь проводили в разных домах, а те, кто все же выбрали себе постоянное место жительства, ютились главным образом в подвалах и на нижних этажах. Перемены их не касались, да, собственно, были ли они им нужны?

А таких, как Иста, конечно, можно пересчитать по пальцам. Сколько их: десятки, сотни? Надо будет поговорить с Истой, она-то должна это знать… Найл ласково улыбнулся – он стал ближе к ней еще на целый квартал. Отсюда до резиденции было рукой подать. В конце проспекта уже виднелась Белая башня – ее вершина терялась в облаках – и Найл неожиданно поймал себя на мысли, что не испытывает привычной радости от ее созерцания. Вспомнился утренний контакт с Неизвестным, его издевательский смех. Ну если не издевательский, то по крайней мере уж никак и не приятельский.

Итак, из отпущенной недели прошел один день – целый день. Или всего лишь один день, но вот результатов пока…

«Эволюция…» – вспомнил про себя Найл. Стоящий на ее пути неминуемо будет сметен с дороги как досадное препятствие. Но чего же все-таки от него хотят?

Иста, например, считает, надо отставать права людей, но как?

Проблема ведь не только в том, что бывшие слуги не смогут научиться посылать волевые импульсы или, скажем, общаться телепатически; а еще и в том, что, это может стать для кого-то опасным. Во всяком случае чревато сюрпризами. Достаточно вспомнить самого Найла: меньше чем за три месяца он, он полностью перевернул сложившийся за двести лет уклад города пауков. Пусть даже его действиями руководила и Богиня. Ее целью, кстати, тоже был прогресс: успокоившиеся и переставшие эволюционировать пауки ее больше не удовлетворяли, вот ей и понадобился тот, кто бы заставил их шевелиться…

Возможно, нечто подобное происходило и сейчас, с той лишь разницей, что теперь дальнейшее развитие тормозил он, Найл. Только все же чем конкретно…

В конце концов трудно представить себе идеального правителя. Ладно. Почему его сравнили с Каззаком? Случайно? Или тот, Неизвестный, житель Диры? Необязательно: говорил-то Вайг, а Каззак – единственный, известный ему правитель. Другое имя Вайг назвать просто не мог. Нет, скорее, речь шла не о конкретном правителе, а о правителе вообще, с обычными, присущими ему недостатками. И Найл, значит, умудрился какой-то из них довести до крайности. Интересно, какой именно? Посмотреть бы на себя со стороны…

Правда, если быть до конца честным, смотреть на себя Найлу сейчас ни капельки не хотелось – ему очень хотелось есть. Со стороны кухни неслись такие запахи… Пока Астер и младшая повариха накрывали на стол, он с трудом сдерживался, чтобы не начать хватать куски прямо у них из-под рук. Жареная крольчатина, пирожки, копченые колбаски, фрукты, мед, свежий хлеб… Найл настолько увлекся созерцанием появляющихся на столе блюд, что не обращал никакого внимание на необычное поведение служанки: каждое ее движение сопровождалось загадкой, она словно бы готовилась к чему-то необычайно важному.

– Мой господин, ваш брат просил передать, что плохо себя чувствует и не сможет поужинать вместе с вами, – закончив все приготовления, наконец торжественно сообщила она.

Усилием воли оторвав голодный взгляд от стола, Найл посмотрел на Астер: туника из паучьего шелка, какая-то немыслимо сложная прическа, томный взгляд.

«Ай да, Вайг… Только вот на меня-то он, похоже, обиделся… Надо было все-таки вчера себя пересилить и во что бы то ни стало с ним поговорить… Ну, счастливо, девочка, надеюсь, тебе сегодня повезет больше, чем мне…»

Оторвав солидный кусок крольчатины, Найл налил себе меда. Мясо было нежное, сочное. Нет, что ни говори, а умели готовить местные поварихи… А пирожки… Он потянулся за следующим, однако внезапная мысль, что Неизвестный вольно или невольно отдаляет его от тех, кого Найл всегда считал особенной близкими и дорогими, отравила все удовольствие. Сначала Вайг, потом Стигмастер. Несмотря на то, что последний был машиной, Найл воспринимал его как человека, как учителя, с которым всегда можно было посоветоваться, на которого можно было опереться. Неизвестный выбивал почву из-под ног, делал все вокруг ненадежным, зыбким; его изобретательность была неистощима.

Найл опять поймал себя на том, что находится в напряжении, в ожидании чего-то плохого. Он не хотел произносить это слово даже мысленно – с другой стороны, и скрывать, тем более от себя, было бессмысленно: Найл боялся. Боялся неизвестности, непредсказуемости, Неизвестный каждый раз заставал врасплох, и потому… Скорее почувствовав, чем, действительно, услышав звук открывающейся двери, Найл поднял голову и вздрогнул: на пороге была Иста. Хотя узнал он ее лишь в первую минуту, потому что лицо девушки на самом деле выглядело незнакомым, с непривычно застывшим выражением.

– Извините, – она тут же закашлялась, после чего несколько раз судорожно вздохнула.

– Ты бежала? – Да.

«Что-то случилось… опять…» – Найл еще не знал, что именно, но уже не сомневался, чьих рук это дело.

Сейчас она расскажет. Найл и хотел поскорее все узнать и одновременно боялся.

– Что случилось? – наконец решился он и только в этот момент сообразил, что девушка каким-то образом прошла к нему, минуя стражу: ни Нефтис, ни кого другого не было рядом, когда она вошла в покои правителя города пауков.

– Меня никто не должен был видеть, а иначе, все пропало.

Найл пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты читаешь мои мысли? – спросил он, но не вслух, а так, как всегда обращался к смертоносцам.

– Да, – только давайте лучше перейдем на обычную речь, а то они меня засекут.

– Они?

– Смертоносцы. Вы разрешите мне сесть?

Найл знаком указал ей на место напротив. Ощущение, что его крепко ударили дубиной по голове – мешало соображать, зато не мешало любоваться тем, как девушка, как привычным движением откинула назад волосы.

– Хочешь немного выпить? – запоздало сообразил Найл.

– Спасибо, – она залпом выпила мед. – Так вот. И взрыв, и булыжник, и все остальное тоже… ну, в общем, вы понимаете… сделали я и еще один человек. У нас был план: мы вам хотели показать, что чувствуешь, когда в любую минуту кто-то может залезть в твое сознание, прочитать твои мысли. Мы хотели, чтобы вы прочувствовали это по-настоящему. Мы не хотели, чтобы кто-нибудь пострадал.

Говорила Иста без всякого выражения, словно бы ее ничего не касалось. И Найл, слушая эту неестественную, монотонную речь, с минуты на минуту ожидал, что девушка сорвется, не выдержит, разрыдается.

«Вот тебе и Неизвестный… вот тебе и девчонка из квартала рабов…»

– Твой приятель. Он тоже из… – Найл не договорил, но Иста поняла и так.

– Нет, его мать была служительницей, а отец, как и вы… из-за моря.

«Если бы Одина не погибла, у меня тоже мог бы родиться сын…» – почему-то вдруг подумал Найл.

– Ну и где он сейчас?

– У смертоносцев.

Найл едва не выронил бокал, который нарочито лениво играл, стараясь скрыть свое стеснение перед Истой.

– Они схватили его час назад. «И с чего я взял, что они просто собирались закончить игру… Господи, что они наделали…»

– Если вы были недовольны мной, то зачем полезли к смертоносцам! – Найл с грохотом поставил на стол пустой бокал.

– Он не сдержался: вы так долго э… изучали его сознание, что он разозлился, и когда вышел на улицу…

– Арант?! – догадался потрясенный Найл.

– Нит…

– Да он хоть понимает, что натворил…

В течение нескольких минут Найл переваривал услышанное, пытаясь совершенно по-иному взглянуть на события последних дней – хоть умри, но туповатый красавчик-гужевой туда явно не вписывался.

– Ты хочешь сказать, что Нит самостоятельно справился с Юсом?

– Он все делал сам – меня не допускал: боялся я попадусь.

– Ну попался-то как раз он.

– Из-за меня. Это я виновата: не надо было передавать ему то, что рассказывал Юс.

«С ума сойти…»

В памяти Найла сами собой всплывали всякие мелочи, на которые раньше он бы просто не обратил внимание: например, что повозку тряхнуло как раз в тот момент, когда он спросил Исту о недостатках своего правления. Вряд ли, простое совпадение… А когда Найл приказал сегодня утром ехать к школе, тотчас раздался подозрительный смешок…

– Кто он тебе?

– Все…

«И ты пришла ко мне…» – так больно Найлу было, пожалуй, лишь в тот памятный день – в Дире, когда его угораздило подслушать разговор Мерлью и Ингельд:

«Тебе, похоже, нравится этот парнишка?» – «С чего ты взяла?» – «Как вы с ним нынче катались по полу…» – «Не понимаю, о чем ты, – холодно заметила Мерлью, – состязание по борьбе – один из наших обычаев». – «Венценосец рассудил, что он тебе приглянулся». – «Приглянулся? Этот, тщедушный? Шутишь…»

– Надо было просто прийти ко мне, – зачем-то сказал Найл. – А не устраивать… – теперь это не имело никакого смысла, но и молчать тоже не было сил: – Герои…

Он говорил, а Иста терпеливо ждала: не просила, не плакала.

– Я ведь плохой правитель – не уважаю людей! Не забочусь об их правах! Что же ты пришла ко мне!

– Найл…

«Вот и дождался: назвала по имени…» – Найл набрал побольше воздуха и медленно-медленно выдохнул. Помогло.

– Ладно, сейчас попробую поговорить с Дравигом.

– Ни в коем случае! Простите, я хотела сказать, что этого делать нельзя.

– Почему?

– Они его ни за что не отпустят… живым.

– А ты уверена, что он еще жив? – Да. Они попытаются через него найти сообщников.

– Сообщников? Так ведь ты, вроде, говорила, их не существует?

– Не существует, но это его единственный шанс, – Иста говорила очень спокойно – ну и колоссальная же не у нее выдержка: то, что стояло за ее словами было слишком страшно…

Рассказы деда, Хеба Могучего о том, как смертоносцы наказывали непокорных, как медленно поедали жертву – иногда в течение нескольких дней, – добивая, только когда от человека оставался лишь бесформенный огрызок; мгновенно всколыхнулись в памяти Найла. Он протянул руку и осторожно положил Исте на плечо.

– Не бойся.

Она порывисто схватила эту его руку, прижала к губам и замерла – Найл хотел забрать, но передумал и погладил другой рукой девушку по волосам.

– Не бойся: мы его спасем.

Жесткие темные волосы слегка пружинили пол его ладонью, свет газового фонаря золотил отдельные волосинки… Найл крепко зажмурился, потом снова открыл глаза – все, с этим было покончено…

– Как ты узнала, что Нит попал к смертоносцам?

– Он успел предупредить.

Ясно, его взяли первым, потому что, само собой, считали более опасным и не хотели рисковать: Иста могла его предупредить. Найл невольно содрогнулся, вспомнив прыжок Юса, но это было лишь воспоминание, а Нит находился сейчас там, у них, спутанный паутиной…

Вообще-то, человека по закону должен судить Совет Свободных Людей. Может, утром его отдадут? Хотя бывший слуга… да они вывернут его наизнанку за одно то, что он сумел обвести их вокруг пальца! А уж за нападение на Юса, за то, что оказался сильнее смертоносца… Нет, с Нитом расправятся со всею жестокостью и, конечно, тайно, потому что это противозаконно. Вмешаться – Иста права – только ускорить его смерть: ссориться с правителем смертоносцы не захотят, а жертву ни за что не выпустят. Безвыходная ситуация. Но самое страшное: им известно про Исту.

– Тебя нужно где-то спрятать.

«Только где и как…»– промелькнула паническая мысль.

– Меня они тронуть не посмеют.

– Почему?

– Вы за мной ухаживали – все это видели. Если я вдруг исчезну – будет слишком заметно…

Нехорошая догадка во второй раз заставила сердце сжаться.

«Приглянулся? Этот тщедушный? Шутишь…»

– Это что, было придумано в качестве запасного варианта?

Значит, его, как мальчишку водили за нос: не отталкивая, но и не допускали слишком близко – в общем, придерживали «на всякий случай». А все его глупые надежды, сомнения, все его мысли хладнокровно, или нет, с усмешкой отмечались и фиксировались… – Приезд брата – ваша работа? – зло спросил Найл.

– Да. Он имеет право сказать вам то, за что других могут наказать. А потом, мы подумали: вам нужна поддержка.

– Н-ну, спасибо! А как произошел взрыв?

– Нит подал сигнал – и я включила какой-то прибор.