Текст книги "Ночной блюз"

Автор книги: Камилла Верден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

3

Вечером, собрав инструменты и вернув их в ящик, Вильям неторопливо направился к дому. Но на крыльце остановился и, сунув руки в карманы потертых джинсов, задумчиво уставился вдаль.

Пожалуй, сегодня мне лучше поужинать в своей комнате, решил он. Дороти явно не хочет, чтобы я проводил с ее сыном слишком много времени. Наверное, боится, что мальчишка привяжется ко мне. Эх, Лео, Лео! Ты так нужен своему сыну.

Его грудь сдавила страшная тоска.

Странно, подумал он, я давным-давно научился управлять эмоциями. Благодаря человеку, которого считал отцом. А в последние дни совсем расклеился.

– Вилли? – раздался за его спиной детский голосок.

Мужчина обернулся.

– А-а, Тед. Привет, дружище!

– Ты на меня не злишься? – Мальчик переступил через порог и подошел к своему новому взрослому другу.

Тот опустился на корточки и посмотрел малышу прямо в глаза.

– Почему ты решил, что я должен на тебя злиться?

Тедди пожал плечами.

– Не знаю. Мама, например, почему-то сегодня сердитая. Заставила меня читать книжку, которая мне не нравится. И вряд ли разрешит помогать тебе завтра.

Вильям развел руками.

– Ну, маму ты обязан слушаться. Кстати, после того как ты ушел, особая помощь мне и не требовалась.

Тедди округлил глаза.

– На тебя мама тоже злится?

– Нет, – ответил Вильям. – Наверное, она просто переживает за тебя, вот и не хочет, чтобы ты работал со мной.

Тедди сокрушенно вздохнул.

– Мама постоянно за меня волнуется. Но я ведь уже не малыш. – Он взглянул на Вилли так, будто сказал что-то очевидное и теперь не сомневался в том, что собеседник его понимает. Вилли с трудом сдержал улыбку. – В июле мне исполняется пять лет. А осенью я пойду в школу!

– Но для мамы, дружище, ты навсегда останешься малышом. – Вильям пожал плечами. – Так уж мамы устроены. С этим ты должен просто смириться.

– Но ведь твоя мама не волнуется за тебя так же, как моя? – спросил Тедди.

Перед глазами Вильяма возник расплывчатый образ матери, умершей двадцать лет назад. Она запомнилась ему замкнутой, несмелой и ушедшей в себя женщиной. Альфред Гринуэй уделял ей мало внимания. Всю свою энергию, все силы он вкладывал в «Гринуэй индастриал».

– Во-первых, я гораздо старше тебя, – ответил Вильям после непродолжительного молчания. – Ты, конечно, взрослый, но до меня тебе еще далеко. Так что не обижайся на маму, она еще долго будет заботиться о тебе, как о маленьком.

– А у тебя есть свои дети? – полюбопытствовал Тедди.

Вильям отрицательно покачал головой.

– Но ты такой большой, что запросто мог бы стать чьим-нибудь папой.

В этот момент на веранду вышла Дороти. Услышав слова сына, она остановилась как вкопанная.

Вильям усмехнулся.

– Конечно, я мог бы стать папой… Но…

– А моя мама тебе нравится? Она красивая и не замужем и… – взволнованно заговорил Тедди.

– Тед! – крикнула Дороти.

Тед и Вилли резко повернули головы.

У Дороти все кипело внутри. Ее собственный сын пытался уговорить практически незнакомого человека на ней жениться! Ей захотелось тут же схватить маленького негодника за руку, отвести в детскую и серьезно с ним побеседовать.

– Тед, Вилли, пора ужинать, – сказала она сухо, решив, что нотацию прочтет сыну позднее. Затем повернулась и пошла в кухню.

Поглощая за ужином пюре с ростбифом, Вильям не произносил ни слова и все время смотрел в тарелку. Тедди тоже ел молча, чувствуя, что у матери кошмарное настроение. Дороти же деловым тоном обсуждала с Анной планы на завтрашний день.

Вильям ощущал исходящую от этой женщины силу, нетипичную для представительниц прекрасного пола. Хотя он не мог не замечать ее постоянной озабоченности какими-то проблемами и усталость.

Что не дает ей покоя? – размышлял он. Почему, вернувшись сегодня из города, она выглядела настолько расстроенной? Зачем собирается взять ссуду в банке? Неужели так остро нуждается в деньгах?

Вопросы один за другим возникали в его голове, и он уже не сомневался в том, что получить на них ответы для него невероятно важно.

Не суй нос в чужие дела, одернул себя Вильям, испытывая внезапный прилив злости. Никогда в жизни ты никого не впускал в свою душу, а тут вдруг позволил проникнуть в нее сразу двоим – и этой женщине, и ее ребенку…

– Кто будет яблочный пирог? – спросила Дороти, поднимаясь со стула и убирая со стола грязную посуду.

– Я! – выкрикнул Тедди, вскидывая высоко вверх свою ручку.

– И я, моя хорошая, – произнесла Анна, сияя. – Если вы не попробуете ее яблочный пирог, Вилли, потеряете полжизни. Точно вам говорю.

Мужчина улыбнулся.

– Я вам верю.

Обрадованный тем, что обстановка разрядилась, Тедди заискивающе посмотрел в глаза матери.

– Тебе понравились наши новые ступени, ма?

– Отличная работа! – Дороти впервые за время ужина взглянула на Вильяма. – Даже не знаю, как вас благодарить.

– Просто позвольте мне сделать все, что в моих силах, – ответил тот. – Другой благодарности я не желаю.

– И разреши мне помогать Вилли! – попросил Тед. – Ведь сегодня мы работали вместе!

– Тедди – отличный помощник, – поддержал своего маленького друга Вильям. – Не знаю, что бы я без него делал.

– Вот видишь, мама! Я помогал Вилли очень хорошо!

– Ладно, ладно, – сдалась Дороти. Противостоять двум мужчинам она была не в состоянии. – Но ты должен пообещать мне, Тедди, что по утрам будешь прочитывать по две страницы своей книжки.

– Обещаю! – выпалил мальчик, задыхаясь от радости.

Около полуночи, провалявшись до этого в постели с полчаса и поняв, что заснуть ей все равно не удастся, Дороти надела длинный шелковый халат, тихонько выбралась из дома и вышла в сад.

В нем росли два могучих развесистых дуба. Между ними, когда Дороти была еще ребенком, отец установил деревянные самодельные качели с широким, вполне подходящим даже для взрослого человека сиденьем.

Опустившись на старые качели, Дороти обвела тоскливым взглядом притихший дом, клумбы с закрывшимися на ночь тюльпанами, кусты цветущей сирени.

Сколько тепла и любви хранят эти старые стены! – подумала она, и в ее глазах заблестели слезы. Я не хочу с ними расставаться, не хочу увозить из них сына… Что нас ждет впереди? Как нам быть?

Университет из-за беременности и родов ей пришлось бросить. После смерти отца финансовые проблемы не позволили возобновить учебу. А без профессии ей было крайне сложно найти работу.

С каждым днем ею все больше и больше овладевали всевозможные опасения, как бы отчаянно она ни пыталась бороться с ними. Сейчас же страх стал почти осязаем. Беспощадный и холодный, он надвигался на нее со всех сторон.

Прокручивая в голове всевозможные варианты выхода из сложившейся ситуации, она вспомнила даже о Леонарде Гринуэе. В конце концов именно этот человек доводился отцом ее сыну. При желании его можно было разыскать и рассказать ему о Тедди…

Нет, решительно сказала себе она. Узнав о существовании нашего мальчика, Лео только разозлится. Тед ему не нужен. В противном случае он бы давно связался со мной, чтобы узнать, не закончился ли наш скоротечный роман зачатием ребенка…

А Тедди так нуждается в отце…

Услышав звук чьих-то шагов, раздающийся со стороны бетонной дорожки, она повернула голову и увидела Вильяма.

Приблизившись, он виновато улыбнулся.

– Простите, что потревожил вас…

Дороти покачала головой.

– Ничего. Не извиняйтесь.

– Не спится из-за жары? – поинтересовался мужчина.

– Если бы… Так, одолевают разные мысли, – уклончиво ответила Дороти. – Когда меня мучает бессонница, я всегда выхожу в сад. Здесь так безмятежно и красиво ночью, что на душе делается легче.

– Сегодня мы с вами друзья по несчастью, – тихо произнес Вильям. – Я тоже не могу заснуть. Вот и вышел подышать свежим воздухом.

Некоторое время оба молчали.

– Пожалуй, я пойду, – сказал Вильям. – Доброй ночи.

Когда он повернулся к ней спиной и зашагал прочь, сердце Дороти начало сковывать привычное ощущение одиночества.

– Вильям! – крикнула она неожиданно для самой себя. И обрадовалась своему порывистому поступку. В это мгновение ей ужасно не хотелось оставаться одной. – Вы можете задержаться буквально на пару минут?

– Конечно.

Он вновь приблизился к Дороти и вопросительно взглянул ей в глаза. Сейчас они казались абсолютно черными, но в каждом из них сияло по капле золота – то было отражение желтого фонарного света.

– Я хочу попросить у вас прощения, – пробормотала она. – Сегодня днем мне следовало поблагодарить вас за все, что вы сделали, а я рассердилась из-за Тедди…

– И правильно! – Вилли криво улыбнулся. – Я действительно должен был посоветоваться с вами, прежде чем привлекать мальчика к своим занятиям. Вы ведь совсем меня не знаете и, естественно, встревожились за ребенка.

– Уверена, что вы не можете причинить ему никакого вреда, – сдержанно произнесла Дороти. – Я беспокоюсь о другом… Понимаете, Тед может сильно к вам привязаться, а потом, когда вашу машину отремонтируют и вы соберетесь домой, ему будет тяжело с вами расставаться…

Вильям почувствовал, что его душу наполняет совершенно незнакомое ему ощущение – трогательная нежность. Дороти выглядела настолько хрупкой и беззащитной, что он с удовольствием заключил бы ее в объятия и принял бы на себя все ее трудности и тревоги.

– Вы не думаете, что кое в чем ошибаетесь, Дороти?

У нее защемило в груди. Вильям впервые назвал ее так. Оказалось, что слышать свое имя из его уст ей чертовски приятно.

– Что вы имеете в виду? – спросила она полушепотом.

– Понимаете… Вы не в состоянии оградить своего сына от всех земных тягостей. Жизнь невозможна без расставаний, и Тедди должен привыкать к этому уже сейчас.

– Но ему всего четыре… – попыталась возразить Дороти.

– Почти пять, – поправил ее Вильям. – Он не настолько мал, как вам кажется. Уверен, я сумею объяснить ему, что должен уехать. И мальчик меня поймет, вот посмотрите.

Дороти пожала плечами.

– Понимаете, после того как моего папу подкосила болезнь, Тедди практически не общается с мужчинами. Вот я и решила, что расставание с вами он воспримет как очередную трагедию…

– Вы хотите сказать, что ни с кем встречаетесь? – спросил Вильям, уверяя себя, что интересуется этим только из-за Тедди.

– Ни с кем, – прямо ответила Дороти.

– Должен заметить, что мужчины в этом городе просто дураки, – сказал он и усмехнулся.

– Наоборот, – возразила Дороти, грустно улыбаясь. – Очень даже умные. Кому захочется связываться с измотанной жизнью женщиной, имеющей на руках маленького ребенка и к тому же живущей на старой ферме? – Она резко замолчала, осознав, что слишком уж разоткровенничалась. – Пожалуй, нам следует отправиться спать.

Хорошо, что Вильям стоял буквально в трех шагах от качелей и успел подскочить, когда, резко поднявшись на ноги, Дороти наступила на полу халата и чуть не упала. Он обхватил своими сильными руками ее за тонкую талию и удержал.

– Осторожнее!

– Спасибо, – выдавила из себя Дороти, страшно смущаясь.

Невероятно, но, ощутив ее тепло и запах, Вильям стушевался, а ведь на протяжении долгих лет он считал себя образцом бесстрастия и невозмутимости.

Очевидно, все дело в том, что я уже давно не был с женщиной, решил он, разжимая руки и отступая от Дороти на несколько шагов.

– Наверное, вам пришлось столкнуться сегодня с какими-то неприятностями. Правильно? Неудачно съездили в банк? – спросил он, старательно делая вид, что не произошло ничего особенного.

Дороти молча кивнула.

– Не удалось получить ссуду? – поинтересовался Вильям.

– Не удалось, – ответила она.

– И что вы намереваетесь делать?

Дороти пожала плечами.

– Признаюсь честно, я близка к полному отчаянию. У меня есть бабушкины драгоценности, но вряд ли я смогу получить за них большие деньги. Если в ближайшие два месяца я так ничего и не придумаю, наверное, продам ферму братьям Симмонс.

На следующий день после обеда, когда Дороти уехала в город за покупками, а Анна уложила Тедди спать, Вильям решил немного прогуляться. Он опять работал с раннего утра, успел многое привести в надлежащий порядок, поэтому нуждался в некотором отдыхе.

Выйдя за ворота, он зашагал вдоль той самой дороги, на которой произошло их с Дороти необычное знакомство. В его голове нескончаемой вереницей закрутились противоречивые и тревожные мысли.

Он думал о Дороти, жаждал облегчить ее страдания, надеялся на то, что счет, открытый на имя Тедди Леонардом, поможет ей выбраться из нужды и сохранить дом. Размышлял Вильям и о сыновьях Симмонса – человека, который скорее всего являлся и его биологическим отцом, а также о своем маленьком племяннике, так искренне и непосредственно проявлявшем к нему симпатию.

Дойдя до развилки, он свернул не на шоссе, ведшее в город, а на одну из сельских дорог. Как добраться до фермы Джона Берри и братьев Симмонс, ему было пока неизвестно, но вполне могло оказаться, что он ступил на верный путь.

Нет, он не собирался заявиться к ним именно сегодня. Все, что ему требовалось от этой прогулки, так это поразмять ноги и отвлечься от непривычной работы.

Было жарко. Увидев справа от дороги небольшую рощицу, Вильям с удовольствием свернул в нее, снял с себя рубашку, растянулся на земле в тени высоких дубов и закрыл глаза.

В последние дни с ним произошло столько событий, а его душу посетило столько эмоций, что он внезапно почувствовал прямо-таки кошмарную усталость. Пахло морем и лесом, и, разморившись на своем травяном ложе, он задремал.

А проснулся оттого, что услышал чей-то окрик.

– Эй, парень! Ты что тут делаешь? Заблудился, что ли?

Вильям распахнул глаза и увидел на дороге небольшой грузовик. В его кабине сидел седовласый человек лет шестидесяти пяти.

– Нет, я не заблудился. Просто пошел прогуляться, устал и лег отдохнуть, – ответил Вильям, неторопливо поднимаясь с земли, чтобы лучше рассмотреть незнакомца.

– А кто ты такой? – поинтересовался тот, с подозрением склоняя голову набок и прищуриваясь. – И что тут делаешь?

– Меня зовут Вильям Доусон. Я работаю на ферме Дороти Дженнингс.

– А я Джон Берри. – Он ухмыльнулся. – А я и не знал, что Дороти наняла себе работника.

– Вообще-то я устроился к мисс Дженнингс всего на две недели. А что, она обязана была доложить вам обо мне?

– Конечно нет. – Джон почесал затылок, наверное, придумывал, как объяснить свою предыдущую фразу. – Просто мы во многом друг другу помогаем, по-соседски, так сказать. И делимся друг с другом всеми своими новостями.

Вильям подошел ближе, и Джон Берри стал рассматривать его с особым вниманием, словно узнавал в нем давнего знакомого.

– Значит, именно по-соседски вы пытаетесь вынудить Дороти продать вам свою ферму? – спросил Вильям спокойно.

Джон встрепенулся.

– А это откуда тебе известно? Впрочем, какая разница? Знаешь, сынок, я стал слишком стар. Теперь делами занимаются мои ребята. С них и спрашивай.

– Где я могу их увидеть? У меня к ним серьезный разговор.

Джон удивленно осмотрел его лицо с чуть выдвинутой челюстью и впадинами вдоль щек. И понял, кого он ему напоминает: ребят Симмонса, много лет воспитывавшихся у него. Мэтью, Филиппа и Роджера.

– О чем ты хочешь с ними поговорить? – спросил он настороженно.

– Об Эмете Симмонсе, – ответил Вильям.

Вечером следующего дня, безумно волнуясь, Вильям сел за руль взятого в городе напрокат «ситроена» и завел двигатель. Джон Берри объяснил ему вчера, правда, с некоторой неохотой, как проехать к их ферме. Откладывать столь важное мероприятие на потом не имело смысла.

Когда его взгляду предстал огромный дом, утопающий в цветах, он разнервничался еще сильнее. Ему показалось, что записка, адресованная матери, и старая фотография, лежавшие в нагрудном кармане его рубашки, превратились вдруг в кусок раскаленного металла и жгут сердце. За считанные секунды он пережил шквал разнообразных чувств, но сумел взять себя в руки и, остановив «ситроен» у обочины, вышел из него с невозмутимым видом.

Дверь ему открыл высоченный темноволосый тип лет тридцати пяти.

– Очевидно, вы и есть тот самый Вильям Доусон, – прорычал он.

– Да, совершенно верно, – ответил Вильям, изо всех сил пытаясь не терять самообладания.

– Послушай-ка! – прогремел мужчина, переходя на «ты». – Не знаю, зачем ты к нам пожаловал, но скажу сразу: если тебя интересует судьба Эмета Симмонса, мы не желаем о нем разговаривать. С кем бы то ни было!

Откуда-то из-за его спины вынырнула быстроглазая рыжеволосая женщина.

– Дорогой, что-то ты разбушевался! – добродушно проворчала она. – Разве так встречают гостей? Проведи мистера Доусона в гостиную, выслушай его, а потом говори, что угодно! – Она повернулась к нему и улыбнулась, сверкая белыми ровными зубами. – Вас зовут Вильям Доусон, верно?

Он кивнул:

– Вильям Доусон. Можно просто Вильям.

– А я Клэр Симмонс, жена Филиппа. – Клэр отступила в сторону, увлекая за собой насупленного супруга. – Не стойте на пороге, Вильям.

Они прошли в просторную гостиную с прозрачными нежно-салатными занавесками на больших окнах, светло-зеленой мебелью и мягким золотистым ковром на полу. Все в этой комнате было пронизано домашним теплом, и Вильям, никогда не имевший ничего подобного, растрогался до глубины души.

– Познакомьтесь, Вильям, – сказала Клэр, указывая рукой на двух других мужчин, сидевших в креслах у камина. – Это Роджер и Мэтью. Их жены, Мэри и Лиззи, на кухне, готовят ужин. Принести вам кофе?

– Нет-нет, спасибо, – торопливо проговорил Вильям. Он не собирался задерживаться в этом доме надолго.

– Тогда я вас покидаю! – Перед уходом Клэр с шутливой строгостью пригрозила пальцем мужу. – Смотри, дорогой, сначала выслушай человека.

Когда мужчины остались одни, Филипп выпятил вперед богатырскую грудь и подбоченился.

– Итак?

Вильям достал из кармана фотографию и протянул ее своему собеседнику. Внутри у него все похолодело. Те мгновения, на протяжении которых Филипп и его братья рассматривали снимок, а потом и записку, показались ему самыми напряженными, самыми бесконечными в жизни.

– Мой брат умер полмесяца назад, – произнес он, с трудом заставляя одеревенелый язык двигаться. – Перед смертью он написал мне письмо и вложил в него эту фотографию и записку. Она адресована моей матери.

Когда последний из Симмонсов изучил письмо, все трое переглянулись.

– И что, скажи на милость, ты хочешь заполучить от нас? – проревел Филипп, буравя незваного гостя глазами.

Вильяму почудилось, что его сердце разорвалось на мелкие куски. Выхватив фотографию и записку из рук Филиппа, он, не сказав больше ни слова, выскочил из дома. И всю обратную дорогу проклинал себя за то, что поддался этой глупой затее.

Всю жизнь он был одиноким и нелюбимым и как-то с этим мирился. А теперь вдруг захотел семейного радушия и так чудовищно обжегся.

Затормозив у фермы Дороти настолько резко, что в воздух взмыл столб пыли, Вильям выскочил из «ситроена», влетел через черный ход в дом и стремительно прошагал в свою комнату. Некоторое время он сидел, будто в оцепенении, ничего не чувствуя, ни о чем не думая. И еще долго пробыл бы в таком состоянии, если б не услышал голос Дороти.

– Вильям… – несмело позвала она.

Он повернул голову и увидел, что его временная работодательница стоит в проеме двери и смотрит на него с сочувствием и жалостью.

– Извините… Я лезу не в свое дело, но вы так шумно подъехали к дому, что я сразу поняла: у вас что-то произошло, – пробормотала она.

– Правильно, вы лезете не в свое дело, – отрезал Вильям. Он пребывал в таком настроении, что не знал, чего ожидать от самого себя.

Лицо Дороти сильно побледнело. Еще с минуту она не двигалась с места, потом медленно повернулась и шагнула в коридор.

Догнав двумя огромными прыжками, Вильям схватил ее за руку и крепко прижал к себе. Она не сопротивлялась. Тогда он поднял ее на руки, внес в комнату, опустил на кровать и принялся покрывать ее лицо и шею жаркими, безудержными поцелуями.

Ему было нужно сейчас именно это. Получить хоть каплю чужого тепла, забыться в нем, обмануть себя. Пусть на ночь или даже на час, но представить, что тебя любят.

4

Дороти сознавала, что повторно совершает самую серьезную из допущенных ею когда-либо ошибок, но ничего не могла с собой поделать. Вильям целовал ее страстно и в то же время нежно, требовательно и утешающе. Она даже не пыталась ему противостоять. Слишком сладкими были его поцелуи, слишком долго к ней не прикасался ни один мужчина.

В тот момент, когда ими обоими руководил уже лишь огонь желания, когда рука Вильяма скользнула под юбку Дороти, в дверь постучали. В первую секунду ни он, ни она не сообразили, что происходит, а поняв, в чем дело, Вильям соскочил с кровати, а Дороти села, опустила на пол ноги и быстро поправила растрепавшиеся волосы.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Анна.

– Вильям, я хотела спросить, не желаете ли вы выпить чаю, – сказала она, с удивлением глядя на Дороти.

– Нет, спасибо, Анна, – ответил Вильям чуть охрипшим голосом. Его густые темные волосы были взъерошены, рубашка из тонкой ткани, в которой он ездил к Симмонсам, сильно измята. Он провел по шевелюре рукой и взглянул на Дороти.

Та сидела с таким видом, будто только что совершила преступление. Ее щеки пылали.

Анна многозначительно кашлянула.

– Я зашла к Вильяму, чтобы поговорить о планах работы на завтрашний день, – чересчур быстро проговорила Дороти.

Пожилая женщина округлила глаза.

– Мне казалось, о таких вещах разговаривают на кухне или в гостиной.

– Понимаешь… – протянула Дороти, на ходу сочиняя, чем бы объяснить свое присутствие в комнате работника. – Я не хотела, чтобы нашу беседу подслушал Тедди. Ведь главное, что я намеревалась обсудить с Вильямом, так это участие мальчика в его делах.

– А-а, – ответила Анна, скептически кривя рот.

– А так как мы уже обо всем поговорили, я ухожу, – сказала Дороти, вставая с кровати. – До завтра, Вильям! Спокойной ночи, Анна!

Она, совладав к этому моменту с чудовищным смущением, гордо приподняла голову и вышла из комнаты.

Анна укоризненно уставилась на Вильяма.

– Извините, перед сном мне хотелось бы подышать свежим воздухом, – сказал он и выскочил вслед за Дороти.

Она вышла в сад через черный ход.

– Дороти! – крикнул Вильям, догоняя ее. – Нам нужно поговорить.

Молодая женщина остановилась, не дойдя до качелей, но головы не повернула.

– О чем нам разговаривать?

– О том, что произошло в моей комнате. Я… Я очень сожалею о том, что сделал. Простите меня.

Дороти мрачно усмехнулась.

– Ни одной женщине не захотелось бы, наверное, услышать подобное: мужчина, ее поцеловавший, сожалеет о своем поступке!

– Это был не просто поцелуй. Я прямо-таки напал на вас. – Вильям покачал головой.

Дороти наконец-то повернулась к нему лицом. В ее восхитительных глазах еще мерцали отблески вожделения.

– Разве я сказала, что мне это не понравилось?

Вильям печально вздохнул.

– Вы заслуживаете большего, Дороти. Гораздо большего!

– Люди редко получают в жизни то, чего они по-настоящему достойны, – ответила Дороти. Каждое ее слово было наполнено горечью.

По-видимому, брат нанес ей страшную душевную рану, мелькнуло в голове Вильяма. Если она узнает, кто я такой, то придет в ярость.

– Вы не должны принимать меня всерьез, Дороти, – сказал он мягко. – Я здесь ненадолго. Мой дом – Аберистуит.

Дороти захотелось расплакаться, но она мужественно поборола в себе это желание. Тем не менее Вильям заметил, что ее глаза заблестели сильнее, и все понял.

– Давайте просто забудем о том, что только что случилось? – предложила она.

Вильям воспроизвел в памяти весь прошедший вечер. Он вычеркнул бы его из памяти с огромным удовольствием, но знал, что все равно еще не раз о нем вспомнит. Особенно о том, что произошло между ним и этой замечательной женщиной…

– Давайте хотя бы притворимся, что обо всем забыли, – ответил он. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Дороти поспешно зашагала к дому.

Вильям смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из вида. Его так и подмывало догнать ее, попросить выслушать, рассказать обо всем. О Леонарде, о поездке к Симмонсам. Но он боялся, что после этого она тут же укажет ему на дверь. А уходить, как ни странно, ему до ужаса не хотелось. Потому что при мысли о расставании с ней и с ее маленьким сынишкой ему становилось тошно.

На следующее утро за завтраком Дороти не пришлось краснеть и тушеваться: Вильям проснулся очень рано, и его накормила Анна.

– Можно, после того, как я прочитаю две странички книги, я пойду работать с Вилли, мам? – спросил Тедди, как только появился на кухне.

Дороти вздохнула. Ее мальчик с каждым днем все больше и больше привыкал к мистеру Доусону.

– Анна передала мне, что Вильям собирается съездить в город. Ему требуется какой-то инструмент, которого у нас нет, – ответила она.

Тедди заметно опечалился.

– Это означает, что мне будет нечем заняться… – констатировал он.

Дороти потрепала сына по голове. Ему катастрофически не хватало общения. Общения с мужчинами, со сверстниками. Энергичный, подвижный и любознательный, он крайне в этом нуждался.

Скорее бы наступил сентябрь, подумала она. Мой мальчик пойдет в школу, и все изменится. Только бы к этому моменту мы не лишились дома!

– Не расстраивайся. Сегодня к нам придут гости – Клэр и Вероника, – сказала она, пытаясь хоть немного поднять Теду настроение. – Поиграете с Вероникой в саду.

Тедди фыркнул.

– Она ведь девчонка! Притом еще совсем маленькая. Мне абсолютно не интересно с ней.

– Не такая уж Вероника и маленькая. Ей три с половиной, – возразила Дороти. – И потом она тебя очень любит.

Тедди скорчил недовольную гримасу. Любовь девочек пока что являлась для него пустым звуком.

Позавтракав, Дороти поднялась из-за стола и принялась за мытье посуды. Тедди продолжал сидеть на своем стуле, понуро глядя в пустоту.

В холле скрипнула половица, и Дороти повернула голову. Через минуту в кухне появился Вильям.

– Всем доброго утра! – произнес он с порога.

– Вилли! – Тедди спрыгнул на пол и подлетел к мужчине. – Мама сказала, что ты уезжаешь!

– Правильно, дружище, – ответил Вильям, опускаясь на корточки.

– А можно я поеду с тобой?

– С удовольствием взял бы тебя, но не знаю, как долго проищу нужный мне электрорубанок, – ответил Вильям. – Лучше позанимайся арифметикой, а после обеда я еще немного поработаю. Если мама разрешит тебе помочь мне, я буду очень рад.

– Мам? Ты разрешишь? – выкрикнул Тедди, с мольбой глядя на мать.

Домыв последнюю тарелку, Дороти закрутила кран и вытерла руки белым в желтый горошек полотенцем.

– Разрешу, разрешу.

Тедди издал торжествующий вопль.

Дороти впервые за все это время посмотрела на Вильяма. Он так искренне улыбался, что, казалось, рад не меньше, чем Тедди.

– Представляешь, Вилли, сегодня к нам в гости придет девчонка. И мне придется с ней играть! – с чувством произнес Тедди.

Улыбка исчезла с губ Вильяма, и он сочувственно покачал головой.

– Понимаю, что это не слишком приятно, но тебе придется уделить ей внимание, Тед. И, пожалуйста, запомни: с женщиной всегда следует вести себя галантно.

– Галантно? – Тедди хлопнул глазами. – А что это значит?

– Это значит – вежливо и по-доброму.

Тедди вздохнул и пожал плечами.

– Ладно, когда придет Вероника, буду галантным.

– Вот и отлично! – Вильям похлопал племянника по спине. – Значит, договорились. После обеда принимаемся за дела вместе.

– Договорились! – оглушительно звонко выкрикнул мальчик.

Вильям многозначительно посмотрел на Дороти, как будто хотел что-то ей сказать. Но, так и не произнеся больше ни звука, вышел из кухни.

Скоро он уедет, уедет, уедет! И все станет на свои места, подумала Дороти, на мгновение зажмуриваясь и прикусывая губу.

Приняв душ и переодевшись, Вильям вышел во двор и приблизился к «ситроену».

– Вильям! – позвала его развешивающая постиранное белье Анна.

Все утро она почти не разговаривала с ним, лишь осуждающе и недружелюбно на него поглядывала. Он прекрасно понимал, что ей не дает покоя та сцена, свидетельницей которой она стала вчера, и чувствовал себя несколько неловко.

– Можете уделить мне пару минут? – спросила пожилая женщина.

Вильям пожал плечами.

– Конечно. В чем дело?

Анна вытерла руки о передник и вперевалку приблизилась к нему, все время поглядывая на крыльцо, будто боялась, что Дороти или Тедди выйдут и услышат, о чем она намеревается заговорить.

– Наверное, вы думаете, что наша Дороти какая-нибудь гулящая, ведь у нее нет мужа, а ребенок есть, – произнесла она очень тихо, пронзая Вильяма взглядом. – А у нее в этих делах почти и нет опыта-то!

– Во-первых, я о Дороти совсем другого мнения, – ответил Вильям. – Во-вторых, не понимаю, почему вы говорите мне подобные вещи.

Лицо Анны сделалось вдруг воинственным и в то же время жалким. Она напомнила Вильяму кошку-маму, вставшую на защиту котят перед всесильным человеком.

– Я не дурочка, и прекрасно понимаю, что произошло вчера между вами, – прошипела она. – Если вы планируете позабавиться с Дороти, как с игрушкой, лучше убирайтесь отсюда.

Вильям примирительно поднял вверх руки.

– Ну зачем же вы так? За то, что случилось вчера, я уже попросил у Дороти прощения. Мы договорились, что больше не будем заниматься подобными глупостями.

Анна одобрительно кивнула.

– Вот и правильно.

Вильям улыбнулся. Было очевидно, что старая Анна любит Дороти, как дочь. А ему почему-то очень хотелось, чтобы о ней заботились, чтобы ее любили. Сам же он не мог подарить ей ничего подобного.

С Клэр Симмонс они дружили с самого детства. Окончив школу, вместе поступили в университет, только Дороти была вынуждена бросить учебу.

На протяжении вот уже пяти лет Клэр доводилась женой Филиппу Симмонсу. И, несмотря на то что эта семья давно склоняла Дороти продать им ферму и тем самым вызывала в ней враждебные чувства, с Клэр она продолжала дружить.

Сегодня миссис Симмонс сообщила подруге радостную новость: они с Филиппом ждут второго ребенка.

– Через семь месяцев нас будет уже четверо, представляешь? – мечтательно произнесла она, откусив кусочек испеченного Дороти пирожного.

– Я очень за вас счастлива, Клэр! – всплеснула руками Дороти. – Как воспринял это известие твой муж?

Клэр обнажила зубы в улыбке.

– Он готов на руках меня носить. Поит соками и закармливает мороженым. Мороженое – моя слабость, ты ведь знаешь.

– Наверное, вам хочется мальчика? – поинтересовалась Дороти.

Клэр пожала плечами.

– Филипп говорит, для него не имеет большого значения, девочка это будет или мальчик. – Она откусила еще кусочек пирожного и запила его чаем. – А ты, подружка? Не думаешь, что тебе давно следует найти себе подходящего мужчину?

Дороти ухмыльнулась.

– В существование такого рыцаря я уже перестала верить. Нам и вдвоем с Тедди неплохо живется.

Она поднялась со стула и прошла к плите, чтобы подогреть чайник.

– Какие глупости! – Клэр рассмеялась.

Послышался шум подъезжающей к дому машины. Спустя несколько минут хлопнула парадная дверь и на пороге кухни появился Вильям. Белоснежная футболка и синие джинсы отлично сидели на его стройном мускулистом теле.