Текст книги "Круглая печать"

Автор книги: Камил Икрамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

5

И вдруг ребята замерли. На пустыре, направляясь к ним, появились трое. Первым шел милиционер Иса. За ним какой-то незнакомый русский в кепке блином, надвинутой на самые глаза, в галифе и кожаных сапогах. Руки он держал глубоко в карманах брюк, хотя это явно мешало ему при быстрой ходьбе.

– Сыщик, – сказал Кудрат.

– Наверно, из угрозыска, – сказал Садык.

Третьим шел Саидмурад.

Трое по диагонали пересекли футбольное поле и направились в сторону оврага.

Захватив мяч, ребята побежали за ними.

На дне оврага была свалка. Спустившись вниз, милиционер Иса носком своего сапога приподнял корзину и указал на что-то человеку в кепке.

Ребята подошли совсем близко.

Под старой поломанной корзиной, под какой-то рухлядью лежал железный ящик Махкам-ака.

– Я его нашел здесь, – сказал милиционер Иса человеку в кепке.

– Так, так… – промычал тот, достал из правого кармана карандаш, из левого блокнот и что-то записал.

– Теперь все ясно, – сказал милиционер Иса. – Они украли ящик, сбили замок, украли документы и печать и скрылись. Но я уверен, что их найдут!

– Может быть, и так, – сказал человек в кепке.

– Дядя Иса, – по-узбекски спросил у милиционера Кудрат, – а если печати там не было?

– Не говори глупости! – также по-узбекски ответил ему Иса.

А Саидмурад как-то странно поглядел на Кудрата.

– Что он говорит? – спросил русский.

– Глупости, – ответил милиционер Иса.

– Заберите это, – приказал человек в кепке.

Милиционер с Саидмурадом подняли ящик. Человек в кепке зашагал в сторону перекрестка. А ребята стояли и смотрели до тех пор, пока те не свернули за угол.

Играть расхотелось.

– Пошли на чердак, – сказал Закир.

– Вы идите, а мы с Садыком скоро придем, – сказал Кудрат. – Идите, нам поговорить надо.

Они сидели на краю оврага. Солнце зашло где-то за дальними тополями, за дувалами, за домами.

Наступал синий ташкентский вечер, такой синий, как будто его специально подсинили. То ли отсвет дальних гор, то ли воздух, поднимающийся от окружающих Ташкент степей, то ли еще что-то, – синий вечер, даже с фиолетовым отливом.

– Я вру, вру, – вздохнул Кудрат, – а вы мне верите.

– Что ты врешь? – спросил Садык.

– Много вру.

– А ты не ври.

– Как же не врать, когда вы все равно верите! Вот сегодня про штангу вам наврал, а вы верите. Он в нее и не попал даже, наверное, метров на десять выше ворот пробил.

– Это у тебя, наверно, болезнь такая, – сказал Садык.

– Нет, не болезнь, – вздохнул Кудрат. – Я про такую болезнь не слышал.

– Тогда это нехорошо, – сказал Садык.

– Вот сейчас, – сказал Кудрат, – милиционер Иса говорит – украли документы, печать и скрылись. Но их найдут, говорит.

– Конечно, найдут, – сказал Садык. – Преступников всегда находят. Если сыщики хорошие. Ты же читал, Дик Портер…

– Я не про это.

– А про что?

– Понимаешь, печать не в ящике.

– А где?

– Не могу сказать. Махкам-ака одному мне доверил. Он знал, я никому не скажу. Только она не в ящике.

Садык как-то странно посмотрел на Кудрата. Тот замолчал.

– Значит, бандиты еще здесь, – сказал Садык, – или поблизости.

– Почему ты так думаешь? – удивился Кудрат.

– Ты точно знаешь, что она не в ящике?

– Точно.

– И не была в ящике?

– И не была.

– Если им была нужна печать и они ее не нашли, – сказал Садык, – что они будут делать?

– Откуда я знаю… – сказал Кудрат.

– Они будут ее искать. Они отсюда не уйдут, пока не найдут печать.

– Ты самый умный из нас, – сказал Кудрат, – ты даже умней меня.

Садык не стал возражать, он и сам так думал.

– Пошли, – сказал он.

– Погоди немного, я открою еще одну тайну. На справке печать поставил я сам. Я залез, достал печать, потом дома поставил ее на справку, потом хотел отнести обратно, на место положить – вы пришли: «Пойдем, пойдем»… Я и не успел. Только ночью смог. А когда я ночью туда залез, Махкам-ака уже убитый лежал.

Садык молчал. Долго молчал. Слишком долго.

– Что ты молчишь? Ведь в справке все правда было. Мы же все равно никому ее не давали. Она до сих пор у меня дома лежит.

Садык молчал.

– Ну, что ты молчишь!

– Получается, что это ты его убил.

– Кого?! – спросил Кудрат.

– Махкам-ака… – ответил Садык. – Если бы печать была на месте, бандиты ее взяли бы и ушли. Махкам-ака сам отдал бы, и все. Я, конечно, не знаю, но так может быть.

Теперь долго молчал Кудрат. Ему стало холодно. Он поджал под себя босые ноги и долго сидел так, обхватив их руками.

– Я думаю, ребятам пока ничего говорить не надо, – сказал Садык. – Потом скажем.

– Никогда не буду больше врать… – сказал Кудрат.

…Ребята играли во дворе с собакой. Они по очереди кидали в дальний угол двора их старый футбольный мяч – две сшитые тюбетейки – и по очереди же кричали: «Пиль!» Доберман добросовестно кидался в угол, хватал мяч, а потом кругами ходил по двору и никому его не давал.

– Он еще наших голосов не знает, – предположил Рахим.

Появление хмурых и озабоченных Садыка и Кудрата встревожило остальных. Когда все собрались на чердаке, Кудрат сказал:

– Ребята, я вам раньше много врал.

– Ну и что? – сказал Рахим. – Вот Эсон все время мне врет.

– А я больше не буду, – сказал Кудрат. – Вот сегодня я наврал, что Коротыш штангу сломал. А он ее не сломал, он мимо пробил. И вообще я сегодня много врал.

– А для чего ты врал? – спросил Закир.

– Чтобы вам интереснее было, – понурив голову, сказал Кудрат.

– Вот и врешь! – сказал Эсон. – Ты врал, чтобы тебя с дерева не стащили.

– Если бы «кошки» достать, – сказал Закир, – мы бы все сами видели. Но ты хорошо рассказывал.

Никто, кроме Садыка, не понял, зачем Кудрат затеял этот разговор.

6

В самой дальней комнате большого дома бухгалтера Таджибекова за пловом сидели те же: сам хозяин, по правую руку от него – Кур-Султан, слева – молчаливый Барат, дальше – милиционер Иса, а на краю ковра пристроился Саидмурад.

– Все сошло хорошо, очень хорошо, – говорил Иса Кур-Султану. – Он молодой, русский, по-нашему не понимает. Все кивает, все записывает.

– Только меня слова мальчишки беспокоят, – заметил Таджибеков. – Почему он так спросил?

– Мало ли что мальчишки болтают, – сказал Иса.

– Может быть, это случайно, а может быть, и не случайно, – озабоченно возразил бухгалтер.

– Сегодня, когда мальчишки по улице шли, – сказал Саидмурад, – учительский сынок, по-моему, тоже что-то про печать говорил. Или мне послышалось.

– Мало ли что мальчишки болтают, – сказал Иса.

– Мальчишки… – сказал Кур-Султан. – Из-за мальчишки Барат таким молчаливым стал, что из него теперь и взрослый слова не вытянет… Ну-ка, повтори, Иса, что мальчишка спросил.

– Он спросил: «А что, если там печати не было?»

– Это сын учителя? – спросил Таджибеков.

– Нет, другой. Кудрат, что ли.

– А вот я сегодня слышал, когда они со стороны оврага по переулку шли, – сказал Саидмурад, – сын учителя про печать говорил. Он сказал этому, другому: «Про печать никто не должен знать…» Они потом на чердак полезли. Мечеть они, что ли, на этом чердаке устроили. Каждое утро, каждый вечер там собираются.

– Неплохо бы узнать, о чем они там разговаривают, – сказал Кур-Султан. – Туда залезть можно?

– Сбоку можно, – сказал Саидмурад. – Не с той стороны, где вход, а с той, где кузница.

– Вот ты и залезешь, – сказал Таджибеков.

– Сегодня? – удивился Саидмурад. – Они, наверно, уже ушли, ночь уже.

– Если ушли, еще лучше, – сказал Таджибеков. – Залезешь на чердак, все обыщешь. Может быть, печать там.

– Неглупо, – заметил Кур-Султан. – Хотя я этому не верю.

Со стороны кузницы дувал был невысок. Наступала ночь, и, пользуясь тем, что никто его не видит, Саидмурад без труда перелез во двор дома, где когда-то жил кузнец Саттар. С чердака доносились голоса. Из-за неплотно притворенной двери падал слабый луч света. «Значит, еще здесь, – подумал Саидмурад. – Тем лучше, послушаем, что они говорят». Но разобрать, что говорят на чердаке, было трудно. Саидмурад встал на какое-то возвышение, которое прежде было, видимо, летним очагом, и замер.

– «По темным перекресткам города Лондона на огромной скорости мчался шикарный черный лимузин с потушенными фарами. На респектабельной улице человек за рулем замедлил движение своего авто…»

– Что такое «респектабельный»? – спросил кто-то на чердаке.

– Не знаю, не мешай… «Джентльмен средних лет, изысканно одетый, вышел из лакированного лимузина и нажал потайную кнопку на одном из столбов узорной ограды, за которой аристократически спокойно спал аккуратно подстриженный сад. Железные ворота как по мановению, волшебной палочки сами растворились. Только каменные львы на воротах видели, как лимузин въехал во двор и остановился у подъезда шикарной виллы. Джентльмен своим ключом отворил входную дверь и, быстро пройдя сквозь анфиладу покоев, вошел в кабинет. Он сразу направился к огромному сейфу, задрапированному бархатными шторами. Один поворот ключа, мелодичный звон, еще один поворот ключа, и дверь сейфа раскрылась настежь. Джентльмен не снимал тонких нитяных перчаток. Он прекрасно знал…»

– Это его так звали?

– Не мешай! «…Он прекрасно знал, что по отпечаткам пальцев Скотланд-ярд…» Я же тебе сказал, не мешай! «…найдет его немедленно. Но он не знал, что в тот самый момент, когда он растворил дверцу сейфа, в кабинете знаменитого сыщика Дика Портера раздался тревожный звонок».

«Интересно, – подумал Саидмурад, – складно рассказывает. Они, наверно, книжку читают, – догадался он. – Такие маленькие, а по-русски шпарят».

Тот же голос продолжал читать:

– «Черный лимузин дал задний ход и выехал на улицу. Он развернулся и вскоре скрылся за углом…»

– Читай дальше! – раздалось на чердаке сразу несколько голосов.

– Продолжение в следующем выпуске, – ответил голос чтеца.

«Конечно, если бы у нас была машина, – подумал Саидмурад, – нам бы много легче было. Им там в Лондоне хорошо».

А на чердаке после некоторого молчания первым заговорил Эсон.

– Да, – сказал он, вздохнув, – если бы нам эти «кошки» достать, нам бы всем хорошо было.

Саидмурад прислушался. «Кошки какие-то. Это интересно».

А Закир – это он читал вслух, сидя у керосиновой лампы, – произнес фразу, которая еще больше заинтриговала Саидмурада:

– Может, «кошки» тоже по справкам с печатью выдают?

– Если ты еще раз про это вспомнишь… – сказал Кудрат.

Саидмурад замер и весь напрягся.

– …если ты еще раз…

И тут под правой ногой Саидмурада что-то треснуло, он куда-то провалился. Почти мгновенно раздался визг, и острые молодые зубы Добермана впились ему в икру. Не помня себя от страха, Саидмурад перемахнул через дувал.

Кубарем скатились с чердака ребята. Они увидели, что фанерная покрышка собачьей конуры проломлена, что с дувала свешиваются сломанные маки, и поняли, что здесь был кто-то чужой.

– Воры, наверно, – дрожа от страха, сказал Эсон.

– Откуда на нашей улице воры! – возразил Закир.

– А может быть, это они? – сказал маленький Рахим.

Садык и Кудрат промолчали.

– Пора по домам, – решил Садык.

– Ты завтра в город пойдешь? – спросил Закир. – Тебе деньги отдадут, зайди купи новый выпуск, этот мы уже третий раз читаем.

День третий

1

Есть города, особенно прекрасные днем, когда солнце стоит высоко, есть города, что красивы на закате, и есть города, прекрасные по ночам. Но нет города, который был бы красивее утреннего Ташкента. Отдохнувшая от солнца зелень деревьев особенно зелена, цветы садов и палисадников, согретые первыми лучами, заполняют улицы своими запахами, которые смешиваются с запахом первых утренних шашлыков. На деревьях, заборах и карнизах домов воркуют горлинки. Журчат прохладной водой арыки.

Таким вот утром шел по Касьяновской улице Садык. Он подошел к дверям пастеровского пункта, где ему вчера задолжали за молоко, поднялся по ступенькам крыльца и вошел внутрь. Уборщица в синем халате выжимала в ведро тряпку.

– Ты чего? – спросила она. – Наши через час придут. Собака, что ли, покусала?

Чтобы как-то убить время, Садык направился к центру города. Он читал все вывески и афиши, которые попадались по пути, долго стоял около витрин еще закрытых магазинов и наконец остановился около длинного одноэтажного здания, на котором висела стеклянная вывеска, извещавшая о том, что в доме находится прокуратура города Ташкента. На влажном, только что политом тротуаре возле прокуратуры стояла скамеечка, на ней, заложив ногу на ногу, сидел милиционер.

– Чего гуляешь? – по-узбекски спросил он. – Учиться надо.

– У нас каникулы, – тоже по-узбекски ответил ему Садык.

– Каникулы… – проворчал милиционер. – Гляди какие грамотные!..

Садык пошел дальше. Какой-то человек толкал перед собой ручную тележку, полную цветов. Тележка тряслась на булыжнике, и роза, с капельками влаги на лепестках, упала на мостовую. Садык поднял ее и хотел положить обратно.

– Возьми себе, – улыбнулся хозяин тележки.

Садык сунул розу под тюбетейку возле уха и направился обратно в сторону Касьяновской улицы.

Он вовсе и не знал, что за каждым его шагом, начиная с улицы Оружейников, следит пара внимательных и тревожных глаз. Таясь за углами домов и за кустарниками, следом за Садыком шел Саидмурад.

В пастеровском пункте уже началась работа. Девушки в белых халатах сновали по длинному коридору – кто с бумажкой в руках, кто с пробиркой, кто с колбой. Садык знал, где находится тот, кого он ищет. Человек в толстых роговых очках сидел в комнате за стеклянной дверью.

– Вчера молоко было хорошее, – сказал он вместо «здравствуй». – Получай свои деньги и приноси точно такое же.

Деньги для Садыка были приготовлены. Они лежали в бумажке, завернутой так, как заворачивают аптечные порошки.

– Спасибо, дяденька, – сказал Садык.

– Пожалуйста… А сегодня ты в обед, что ли, принесешь?

– Сегодня не моя очередь, – сказал Садык и про себя обрадовался тому, что сегодня торговать молоком будут Кудрат с Эсоном. «Но сегодня Кудрат, наверно, не разбавят», – подумал он.

Он вышел из пастеровского пункта и направился на базар, чтобы купить новый выпуск приключений сыщика Дика Портера.

2

Разговор Садыка с милиционером, которого Саидмурад не слышал, потому что стоял далеко, встревожил его. «Но зачем он два раза заходил сюда и что такое «пастеровский пункт»?» Выяснить это показалось Саидмураду важным, и он не пошел вслед за Садыком, а, дождавшись, пока тот скроется за углом, вошел в здание. Вид людей в белых халатах, которые ходили по коридору и сидели за стеклянными дверями, несколько озадачил его. Что здесь делал мальчишка? И что здесь вообще делают?

В коридоре на стене висели большие таблицы с рисунками и надписями на двух языках. Около одной из таблиц Саидмурад остановился. Он стал читать:

«Прививки против бешенства обязательно назначаются в следующих случаях:

1. При укусах заведомо бешеных или подозрительных на бешенство животных (подозрительными на бешенство считаются бродячие и домашние животные, не содержащиеся на привязи собаки, в течение предыдущего полугодия покусанные каким-либо животным или скрывшиеся до истечения 14 дней после укуса, и т. д.)».

«Чепуха какая-то», – подумал Саидмурад. Но стал читать дальше:

«2. При укусах животных, павших или убитых в течение 14 дней со дня укуса.

3. При множественных укусах туловища и конечностей, нанесенных здоровыми животными, а также при любых укусах в голову, лицо и шею».

Неизвестно отчего в эту минуту у Саидмурада заболела нога. Та самая нога, которая вчера провалилась в собачью конуру.

«А эта собака привязана или нет?» – почему-то подумалось Саидмураду.

«4. При попадании слюны бешеных или подозрительных на бешенство животных на слизистые оболочки или поврежденную ногу, а также при ранении предметами, загрязненными слюной таких животных».

Саидмурад подошел к другой таблице. Большая картинка изображала человека с выпученными глазами и перекошенным ртом. Под картинкой был текст:

«Выдающийся русский ученый Данило Самойлович еще в XVIII веке сказал: «Из многочисленных болезней, которыми род человеческий ежедневно угнетаем бывает, едва что страшней и едва что жалостнее может сыскиваться, как только видеть человека, зараженного ядом от укушения бешеной собаки». И дальше: «Антон Павлович Чехов, впервые увидев больного бешенством человека, писал: «Нет болезни мучительнее и ужаснее, чем водобоязнь. Когда впервые мне довелось увидеть бешеного человека, я пять дней потом ходил как шальной и возненавидел всех в мире собачников и собак».

Саидмурад почувствовал, что у него дрожат колени. Только сейчас впервые он подумал: «А что, если эта собака, которая меня укусила, бешеная… Ведь может быть бешеная? Почему она молчала, молчала, а потом укусила?»

То, что он прочитал дальше, подтвердило его сомнения.

«Вирус бешенства, находящийся в слюне больного животного, попадает в рану при укусе. Следует помнить, что вирус легко проникает в мелкие, порой едва заметные повреждения кожи (ссадины, царапины). Человек, не получивший видимых ранений при нападении на него животного, часто не обращается за медицинской помощью, что ведет к заболеванию и смерти».

«Ничего себе!..» – подумал Саидмурад.

«Проникнув в организм человека, вирус по нервным волоконцам от места укуса или ослюнения продвигается в центральную нервную систему».

Дальше Саидмурад читать не мог. Он вышел на крыльцо, чтобы глотнуть свежего воздуха. Постоял, подумал, махнул рукой и пошел прочь. На углу возле арыка он сел, закатал штанину и увидел, что собака здорово его покусала, зубы так и отпечатались. Кроме того, нога была поцарапана фанерой.

«Не может быть, – подумал он. – Первый раз меня покусала собака, и сразу же бешеная. Этого не может быть. Пойду домой».

Он встал, потоптался на месте… и пошел не домой, а обратно, в сторону пастеровского пункта.

«Бешенство у кошек обычно протекает в буйной форме…» Кошки его не интересовали. «Бешенство у лошадей протекает в выраженной буйной форме…» И это не то.

Вот про людей. «Период предвестников сменяется периодом возбуждения, для которого наиболее характерно проявление болезненных судорог глотательных и дыхательных мышц при попытке проглотить воду и даже при одном виде ее или при мысли о ней».

Саидмурад проглотил слюну. Ничего, прошло.

«Во время периода возбуждения больной нередко вскакивает с постели, бегает, кричит, рвет на себе одежду, постельное белье. Если больной не умирает в этой стадии болезни, то период возбуждения сменяется стадией параличей, и при явлениях паралича сердца наступает смерть».

Саидмурад посмотрел на человека с выпученными глазами и перекошенным ртом, и ему стало страшно.

В коридор выглянул человек в роговых очках.

– Вы к нам, товарищ? – спросил он Саидмурада.

Саидмурад замялся:

– Нет, я просто так…

– Просто так к нам не ходят, – подозрительно глядя на Саидмурада, сказал человек в роговых очках. – Скажите честно, кто вас покусал?

– Собака… – растерянно произнес Саидмурад.

– Бешеная?

– Я не знаю, – сказал Саидмурад.

– Вы знаете эту собаку? Видели ее раньше?

– Никогда не видел. Ночью покусала.

– Расскажите подробнее. Это было во дворе или на улице?

– На улице, – соврал Саидмурад. Не говорить же ему, что он залез в чужой двор, чтобы подслушать, о чем беседуют какие-то мальчишки.

– А вид собаки? Как она выглядела? Вы не обратили внимания, как она держит хвост?

– Не обратил. Темно было, и я очень торопился, – объяснил Саидмурад.

– Мой вам совет, – строго сказал мужчина в роговых очках, – немедленно начать прививки. Вы не представляете себе, какой угрозе подвергают себя те нерадивые люди, которые пренебрегают великим открытием Луи Пастера.

Через десять минут Саидмурад был в комнате, уставленной стеклянными шкафами. На спиртовке в металлической ванночке кипела вода, в которой лежал большой стеклянный шприц. Человек в роговых очках записал имя, фамилию и адрес. Все это Саидмурад из осторожности наврал.

– Начни, Рита.

– Поднимите рубашку, – сказала смуглая девушка.

Она провела ваткой по животу, потом медленно поднесла к Саидмураду шприц с иглой, на конце которой висела капелька, собрала кожу в толстую складку и изо всей силы всадила иглу. Саидмурад вскрикнул. Медсестра виновато посмотрела на человека в роговых очках, а тот сказал:

– Ничего, ничего, научишься… Первый блин всегда комом. А вы, товарищ, – сказал он Саидмураду, – не огорчайтесь, прививки почти безболезненны. Во всяком случае, они ни в какое сравнение не идут с тем, что испытывает человек, заболевший бешенством… Таких прививок мы вам сделаем пятнадцать или тридцать. Ежедневно. Если же вы сумеете найти собаку, если выяснится, что она здорова, то прививки прекратим. Но пока необходимо делать, запомните это… Вы видели в коридоре картинки? Это еще что – плохой художник рисовал, на самом деле куда страшнее…

Саидмурад простился и медленно вышел, держась за живот.

– Вернитесь! – окликнул его врач. – Я забыл вас предупредить. На весь период прививок запомните: нельзя пить ни вина, ни водки.

– А если собака не бешеная? – спросил Саидмурад.

– Но вы же ее не видели. И потом, здоровая собака на улице редко кидается на прохожих.

В коридоре Саидмурад опять подошел к таблицам.

«Внешний вид собаки очень выразителен. Шерсть взъерошена, нижняя челюсть отвисает. В этой стадии лай хриплый, глаза скошены, хвост поджат. Характерной является все возрастающая водобоязнь. При одном только виде или звуке льющейся воды начинается спазм».

Собака, которая была изображена на таблице, выглядела очень страшно. Длинная густая шерсть стояла на ней дыбом, пасть была раскрыта, и язык свешивался на сторону, хвост волочился по земле.