Текст книги "Кинжал Медичи"

Автор книги: Камерон Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава двенадцатая

Насчет древности коттеджа я ошибался. Там было электричество и водопровод. Но оформлено все под старину. Бра в виде раковин, лампы в медных корпусах. Светло-синие обои, африканский ковер, легкие стулья, украшенные плетением. В углу очень широкая кровать, у облицованного черным мрамором камина диван с бархатной обивкой и вышитыми подушками. Над камином белая деревянная полка со старинными книгами. По обе стороны от прямоугольной плетеной корзины с шелковыми цветами высокие подсвечники с круглыми короткими свечами. Рядом с камином овальный деревянный, обитый железом ларь с сухими березовыми поленьями. Эйбу, наверное, здесь понравилось бы.

Я позвонил Моне сказать, что мы приехали. Она спросила, познакомился ли я с Попом. Я сказал, что да, и поинтересовался, откуда она его знает. Мона засмеялась смехом, у которого нет возраста.

Я начал извиняться, что поднял ее с постели. Она сказала, что еще выспится и вообще пока не заснула. Мы распрощались. Я умылся, чувствуя невероятную досаду и смущение. Зажег свечу, потом залез в постель.

Посмотрел на стену, за которой Джинни. Прошептал: «Прекрасных снов тебе, дорогая», – и сомкнул веки.

* * *

Утром меня разбудил стук в дверь. Я с трудом продрал глаза.

Комната была залита солнцем. Открывающаяся вбок застекленная дверь вела на заднюю веранду, за которой виднелся небольшой цветник в стиле Ренуара.

Коттедж стоял на обрывистом берегу. Примерно в семидесяти метрах внизу плескался темно-синий океан, простирающийся вдаль насколько хватало глаз. Наверное, Бог, сотворяя мир, присмотрелся к этому месту сквозь бифокальные очки и пробормотал громовым басом: «Что ж, пусть это будет здесь», – и расплескал вокруг Тихий океан.

– Ты проснулся? – крикнула Джинни.

Моя свеча сгорела за ночь, осталась дырка посередине натекшего стеарина, похожего на плащ вампира с капюшоном. Сон моментально пропал.

Почему-то вспомнился трюк с дельтапланом. Как давно это было, хотя всего несколько дней назад. На секунду захотелось выскочить на веранду и воспарить над Тихим океаном, поглядывая сверху на меланхоличных китов.

На часах было восемь. Я надел брюки и поковылял к двери. Грубый ворс ковра приятно щекотал босые ноги. Внутренне подобрался, повернул дверную ручку.

Вошла Джинни, свежая, веселая, очаровательная.

Сунула мне сандвич с беконом и яичницей и термос с кофе.

– Решила тебя покормить.

Я молча набросился на еду.

– Скажи, когда ты хочешь представить уединенность, оторванность от внешнего мира, какая картина тебе приходит в голову? – спросила она.

– «Мельница», – ответил я не думая, имея в виду картину Рембрандта, на которой изображена ветряная мельница, одиноко стоящая на обрыве. Внизу темная река.

– Хм… «Мельница». Я не удивлена.

Я бросил в урну бумажный стаканчик.

– Джинни, насчет вчерашнего… я бы хотел объяснить. Дело в том, что… – Я потянулся к ней. Она отпрянула, повернулась спиной, начала всхлипывать.

– Холмс, Ватсон, прошу ко мне, – донесся голос Попа.

Я обернулся, посмотрел в окно.

Он стоял у административного коттеджа с женщиной, одетой как официантка. Махал рукой.

Джинни достала платок, утерлась.

– Вот, испортила весь макияж.

Я засуетился. Сунул под футболку папку с двумя страницами записок Леонардо и переводом, заправил в брюки, приладил портупею с двумя пистолетами, сверху кожаную куртку. Посмотрел на Джинни.

– Пошли. Узнаем, как ехать к Моне.

– Это Сью Энн, – объявил Поп, когда мы приблизились. – Помогает обслуживать гостей. Одна растит двоих детей. – Он достал из золоченой коробки шоколадную конфету и отправил ее в рот. – Вот угостила меня конфетами, видимо, решила умаслить. И это сработало. Я, пожалуй, прибавлю ей жалованье. – Он улыбнулся. – Толковая девушка.

Сью Энн тоже улыбнулась.

– Ничего себе девушка.

На воротнике ее блузки красовалась заколка – керамическая свинка в черном цилиндре, с тонкой сигарой во рту. Я спросил, откуда она у нее.

Сью Энн сказала, что сама делает их для дополнительного заработка.

– Продаю по двенадцать тридцать.

– За двадцать отдадите? – спросил я.

– Хм… конечно.

Я протянул ей купюру.

– Энди Джексон [28]28
  На двадцатидолларовой купюре изображен 7-й президент США Эндрю Джексон.


[Закрыть]вас приветствует.

Сью Энн передала мне заколку, я осторожно прикрепил ее к лацкану кофты Джинни. Она чуть покраснела.

– Вот так. Похоже, сегодня у меня удачный день. – Сью Энн спрятала купюру в жилетный карман и зашагала в сторону ресторана.

Джинни посмотрела на меня:

– Этот подарок сделан с каким-то смыслом?

– Нет-нет, – поспешил ответить я. – Просто очень симпатичная свинка.

Поп повернулся к Джинни:

– Я вам вот что скажу, Ватсон. Скрытый смысл надо всегда искать во взгляде. Поэтому не спрашивайте, а смотрите в глаза. – Он оживился. – А теперь попробуйте конфеты. Оба. Давайте. Утром можно.

Джинни выудила из коробки одну, отправила в рот.

– Вкусные, правда? – спросил Поп.

– Мм-м…

– Холмс, берите тоже. Рекомендую те, что в красных обертках.

Я последовал его совету.

– А теперь прогуляйтесь по саду. А я пойду затоплю камин у мисс Ватсон.

– Хорошая идея, Поп, – согласился я.

– Дрова будут весело потрескивать через пятнадцать минут, – заверил старый чудак и неспешно направился к коттеджу.

– Поп, – крикнула ему вслед Джинни, – нам нужно узнать у вас дорогу…

Он махнул рукой в сторону сада.

– Элементарно, Ватсон. Идите прямо, не ошибетесь.

Сад был небольшой, но необыкновенно живописный.

Главная аллея, окаймленная высокими деревьями, чудесный розарий, источающий дивный аромат. Ширина дорожки была как раз такой, чтобы двоим можно было идти рядом.

Сквозь листья просачивалось утреннее солнце. Спину пригревало, а грудь приятно холодила сталь готовых к бою пистолетов. Вдалеке заработала газонокосилка.

Джинни опустилась на колени понюхать красивый чашевидный цветок. Я остановился рядом.

– Помоги подняться. – Она протянула руку и, вставая, привлекла меня к себе.

– Зачем ты это делаешь? – прошептал я.

– Затем, что ты мне нужен, – ответила она.

Я ей нужен…

Мы молча стояли среди цветов, смотрели друг на друга. Мои глаза блуждали по ее прекрасному лицу.

Довольно низко пролетела шумная стая птиц. Джинни на мгновение подняла голову, затем плотно прижала ладонь к моей груди, там, где сердце.

– Я знаю, ты боишься. Того, что внутри.

– Там ничего нет, – промолвил я с затуманенными глазами.

– В ту июльскую ночь восьмидесятого года, – мягко произнесла она, – ты спрыгнул с подоконника, но так и не долетел до земли. Стал вращаться вокруг нее по орбите под действием гравитации своего прошлого. Ты страшишься войти в земную атмосферу. Но слушай меня, Реб. Леонардо отправляет тебя в путешествие, после которого ты вернешься на землю. Это Круги твоейИстины. Ты действительно тот самый отважный путник. Путь по двадцати кругам – это твойпуть. И что бы ни задумал Леонардо, этот путь ведет тебя к себе самому и ко мне. Я твоя Джинни.

Она приблизила лицо, слегка откинув голову. Раскрыла влажные губы.

– Поцелуй меня, Реб.

В том месте, где ее ладонь касалась моей груди, было очень тепло. Кружилась голова.

Наши губы слились в поцелуе, медленном и нежном. Соприкоснулись кончики языков. Внутри у меня все осветилось мягким ярким светом. Тепло в груди распространилось шире.

– Пошли. – Я взял ее за руку и повел назад по аллее к коттеджу «Когда-Нибудь».

* * *

Мы вышли из сада. Метрах в двадцати в стороне от главной подъездной дорожки стоял японский пикап с прицепом, полным садового оборудования. Дверцы открыты, задний борт опушен. Двое мужчин грузили самоходную косилку системы Джона Дира. Перед административным коттеджем под углом был поставлен новый черный джип «шевроле» с тонированными стеклами. Видно, приехали новые постояльцы.

В отдалении из черной трубы коттеджа «Когда-Нибудь» вверх устремлялся дым. Я стал прикидывать, как повежливее выпроводить Попа, когда увидел, что в мою половину входит человек, и это был не Поп.

Нужно принимать меры. Я распахнул куртку, затем скосил глаза на Джинни. Она смотрела на океан, напевая мелодию из «Красавицы и чудовища».

Прицеп пикапа громыхнул. Дверцы кабины закрылись одна за другой, пикап начал медленно выезжать на дорогу. Я крепко схватил Джинни за плечо. Она вздрогнула.

– Беги к пикапу и прыгай в кузов.

Джинни посмотрела на меня, не понимая.

– Что?

– Сейчас же. Как можно быстрее догоняй пикап и лезь в кузов. – Я с силой толкнул ее.

Она подняла юбку и побежала.

Я выхватил пистолеты и двинулся к коттеджу, не сводя глаз с Джинни.

Она приблизилась к пикапу в тот момент, когда он начал набирать скорость. Но ей удалось запрыгнуть. Последнее, что я увидел, – это как она, ухватившись за стальное ограждение наверху, села на сиденье косилки. Пикап исчез за поворотом.

Я скрылся за высокими кустами. Жадно вдохнул морской воздух. В ушах стучал пульс, пальцы крепко сжимали рукоятки пистолетов.

Сколько их в коттедже? После лагуны и Милана бандитов должно быть больше двух. Черт возьми, как они нас нашли? Я забронировал коттеджи по телефону из машины, не подумав. Теперь думай. Деньги в багажнике, листы Леонардо под футболкой. Побыстрее отваливай отсюда.

Я был уже в двух метрах от «ягуара», когда услышал голос Попа, который кричал в коттедже:

– Вы, засранцы, я вас всех засажу в тюрьму!

Как же можно было его бросить?

– Заткнись, старик! – буркнул голос с немецким акцентом. Затем раздался звон разбитого стекла.

– Сволочи, в шестьдесят восьмом эта лампа стоила две сотни баксов! – вскрикнул Поп. Затем глухо ойкнул. Видимо, его ударили. Двое бандитов коротко рассмеялись.

На веранде появилась фигура – лысеющий мужчина в гавайской рубашке, на голове тощий рыжий хвостик. Я его узнал – парень, который стоял на рулем яхты в венецианской лагуне. Выходит, и Теччи с ними? Наверное.

Низко пригнувшись, я добежал до коттеджа. Прижался к крыльцу, прислушался к голосам, едва слышным из-за шума прибоя.

Один что-то сказал по-немецки напарнику по имени Рольф. Тот ответил высоким голосом.

Я обошел дом и присел на корточки у задней веранды. Дверь была задвинута, шторы опущены. С грустью посмотрев на свои битловские сапожки, я их сбросил и неслышно поднялся на веранду, надеясь, что Рольф с напарником не заметят меня в окно и не откроют огонь.

Распластавшись у застекленной двери, я подождал несколько секунд, затем толкнул ногой кресло. Прислушался.

Один бандит подошел к окну. Раздвинул шторы, затем открыл дверь. Я задержал дыхание. Пистолета в его руке не было.

Он вышел на веранду и залюбовался видом. Крикнул напарнику:

–  Sehr schön, Hans! [29]29
  Какая красота, Ганс! ( нем.)


[Закрыть]

Я сунул ему в ухо «зиг» и прошептал:

– Guten Tag, Rolf. [30]30
  Добрый день, Рольф ( нем.).


[Закрыть]

Он застыл. Я развернул его и повел в комнату. Ганс стоял на коленях у кровати, рылся под матрацем. Повернув рябое лицо, он с удивлением уставился на направленный на него пистолет.

Я не успел нажать на курок, как из ванной комнаты появился третий, здоровенный детина с автоматом «узи» на плече. Он глянул на меня и попятился. Секунду спустя стенку ванной комнаты прошила очередь, захватив Ганса, две акварели в рамках, телефон на ночном столике и почти всю переднюю часть моего уютного номера.

Я дернул Рольфа назад на веранду. Он сделал вид, что споткнулся, и, вскинув руку, выбил у меня один из «зигов». Пистолет скользнул по деревянному полу на лужайку.

Рольф развернулся и провел грамотный правый хук, который пришелся мне в грудь. Я опрокинулся на ограждение веранды. Он добавил левой, но я ее блокировал, треснув вторым «зигом» бандиту по носу. Рольф вскрикнул от боли, пытаясь остановить кровь.

Тем временем из ванной выскочил амбал. Он выпустил очередь из «узи», которая расщепила кресла и угодила в спину Рольфу. Тот удивленно вытаращил глаза, рванулся вперед, врезался в меня. Я слетел с веранды. Плотоядно улыбаясь, амбал побежал ко мне. Я перекатился направо и услышал крик Попа:

– Чертовы сволочи!

Амбал снова выпустил очередь, на сей раз короткую, которая прополола траву рядом со мной. Я перекатился еще несколько раз и, воспользовавшись паузой, прицелился амбалу в лоб. Затем три раза нажал на курок. Он упал назад, ломая застекленную дверь.

Я вскочил на ноги и услышал шаги бандитов, которые были в «Когда-Нибудь». Они вышли оттуда, распахнули входную дверь моего коттеджа. Недолго думая я засунул «зиг» за брючный ремень, вспрыгнул на узкое деревянное ограждение веранды и, подтянувшись, залез на крышу. Скорчившись, пополз вверх, добрался до трубы. Оценил ситуацию. Трое выведены из строя. Вдалеке служащие и гости пансионата разбегались в разные стороны. Слева от меня Тихий океан с ленивой скукой наблюдал за разыгрывающейся драмой, выплевывая прибой на древние скалы.

Я перебрался на другую сторону крыши, спустился к краю. Двое, те, что издевались над Попом, вышли на крыльцо. Один, с копной рыжих волос на голове, сжимал обеими руками «узи», готовый к стрельбе. Второй, в больших темных очках и мягкой шляпе с плоской круглой тульей и загнутыми кверху полями, был вооружен серебристым автоматическим пистолетом с черной резиновой рукояткой. Несмотря на явное преимущество, стрелять я пока не собирался. Мне хотелось с ними немного побеседовать.

И вдруг кто-то у административного коттеджа увидел меня и крикнул:

– Вон один на крыше!

Двое бандитов повернулись. Я прыгнул, и мы повалились на пол веранды, усыпанный стеклянными осколками и остатками кресел.

Я вскочил на ноги. Рыжий остался лежать, но Шляпа был сделан из материала покрепче. Свой пистолет он потерял, но смог провести удар мне в челюсть. Я упал на спину, споткнувшись о ноги амбала, выглядывающие из гостиной. В лопатку впился зазубренный осколок стекла, но мне все равно удалось вскочить на ноги и провести быстрый удар в лицо Шляпы. Тот блокировал его предплечьем и развернулся, чтобы ответить ударом в живот.

Я рванулся, пытаясь уменьшить расстояние. Удар частично пришелся на корпус и был настолько сильным, что мы оба перевалились через ограждение веранды и упали на траву.

Вспрыгнув на ноги, я потянулся за «зигом», который упал рядом со Шляпой. Тем временем очухавшийся Рыжий целился в меня с веранды из пистолета. Вот-вот должен был раздаться выстрел.

И он раздался, но со стороны деревьев, и Рыжий повалился на спину. Еще три выстрела взрыхлили землю вокруг Шляпы, но он перекатился и оказался вне линии огня.

Ему удалось схватить мой «зиг», который он, улыбаясь, наставил на меня.

Спустя одну миллисекунду ему на затылок обрушилась каминная кочерга. Шляпа упал на траву.

– Как, Холмс? – спросил Поп, сверкнув искусственными жемчужными зубами. – По-моему, я сработал лучше Мики Мэнтла. [31]31
  Мики Мэнтл (род. в 1931 г.) – знаменитый американский бейсболист.


[Закрыть]

Я оглянулся на деревья, откуда стреляли.

Спасибо, Арчи.

Глава тринадцатая

― Что с ним? – спросил Поп. – Окочурился?

Я проверил у Шляпы пульс и отрицательно покачал головой.

– Этот урод ударил меня прямо в поджелудочную железу. А во что они превратили мой самый лучший коттедж. – Он посмотрел на меня. – Холмс, чего этим мерзавцам здесь было надо?

– Поп, сейчас не время разбираться. В любую минуту могут приехать копы.

– Может, приедут, если не заблудятся по дороге. Вот если бы Сэм Хилл [32]32
  Сэм Хилл – знаменитый предприниматель, начавший строить в начале XX века в США качественные дороги.


[Закрыть]провел сюда приличное шоссе…

– Мне нужно отсюда убираться.

Я направился к «ягуару», забыв про сапожки и пистолеты.

Он схватил меня за рукав.

– Холмс, посмотри мне в глаза и скажи что-нибудь хорошее. Сейчас. Я достаточно пожил на этом свете, можешь поверить. Зарезал больше шестидесяти индеек на Дни благодарения, воевал, хоронил друзей.

– В багажнике моего автомобиля лежат почти два миллиона долларов, – сказал я.

Поп вскинул седые брови.

– Но я не грабитель.

– Хм, в таком случае не понимаю, – произнес он, разглаживая мой рукав.

– Если по-быстрому, Поп, то я пытаюсь разобраться с Леонардо да Винчи.

– Леонардо да Винчи! Ты, наверное, шутишь? Ведь он старше меня!

– Я говорю правду. Подробности позднее, а сейчас помогите мне скрыться.

Он пристально вглядывался в меня с полсекунды, затем расплылся в улыбке.

– Предвкушаю чертовски интересную историю. Думаю, тебе придется сейчас занять номер-люкс Нельсона Кукольное Личико, тот самый, где он скрывался чертову уйму лет назад. Забирай свои вещи – то, что от них осталось. – Он посмотрел на мои ноги. – Начиная с обуви.

Сапожки ждали меня у ступеней веранды. Я натянул их, начал искать пистолеты. Они нашлись в свежескошенной траве. Потом забежал в коттедж, быстро собрал вещи. Уложил все в багажник. На это ушло меньше минуты. Поп в это время бдительно охранял Шляпу.

– А как быть с этим засранцем? – спросил он, пиная бандита.

– Поедет со мной, – ответил я, нахлобучивая ему на голову шляпу. – Нам нужно побеседовать.

Поп помог мне затащить налетчика в «ягуар», усадить на сиденье рядом. Затем назвал код к замку от ворот в дальнем конце усадьбы. Сказал, что постарается найти Джинни и направить ее ко мне и приедет сам, как только уладит дела с полицией.

Я отъехал. Пришлось наклониться вперед, чтобы не касаться болевшей лопаткой спинки сиденья. Повернул налево и услышал завывание полицейских сирен.

Проехав четверть мили, взял, согласно указаниям Попа, влево и уперся в цепь, привязанную с обеих сторон к деревьям. Дальше шла заброшенная дорога для трелевки леса. Я вылез из машины открыть кодовый замок. Точно такие же, наверное, висят на всех школьных шкафчиках страны.

Овальная стальная штуковина со стертыми пластиковыми кнопками и белыми буквами была такой знакомой. Мне показалось, что вид замка вызывает не просто воспоминания о школьных годах, но размышлять было некогда. Он открылся с первого раза.

Сев за руль, я проехал по высокой траве метров семь, остановился, чтобы поставить замок на место.

Шляпа уже начал приходить в себя. Я вытащил «зиг» и поехал, приставив дуло к его виску. Очень хотелось наброситься на бандита, разодрать горло зубами, разорвать всего в клочья и завыть от ярости.

Примерно пять минут мы ехали по сухой траве со скоростью, близкой к нулю, тревожа разнообразную фауну. Шляпа теперь полностью оправился и пожирал меня взглядом бешеного добермана.

Мы выехали из леса на небольшую поляну, на краю которой стоял маленький одноэтажный дощатый домик. Веранда, два окна по обе стороны от низкой двери, кривобокая пристройка. Сразу за домиком скалистый обрыв в тридцать с лишним метров, под ним – Тихий океан. Типичный вид из «Хоулистер-хаус». Я выключил двигатель, вышел из машины. Посмотрел на бандита.

– Ты сейчас вылезешь и положишь руки на голову. Если начнешь ими шевелить, получишь по пуле в каждое колено.

Я открыл дверцу машины, посторонился, сделал ему знак вылезать. Он подчинился.

– А теперь опусти руки.

Он опустил. Начал их массировать.

– Где сейчас Теччи? – спросил я.

Шляпа потрогал шишку на голове, поморщился. Затем согнулся, как будто собрался блевать. Сделал несколько тщетных потуг, выпрямился и провел молниеносный прямой удар мне по руке, выбив пистолет в высокую траву.

Приняв позицию карате, бандит ударил снова, но я увернулся. Он сделал резкий рывок вперед и ударил ногой мне в грудь. На этот раз попал. Я отлетел примерно на два метра за дом, в легких осталось меньше половины воздуха. Собравшись с силами, нащупал второй «зиг», но не успел достать. Он всадил мне в ребра каблук.

Я перекатился, вскочил на ноги. Он снова сократил расстояние и провел еще один удачный удар, отбросив меня к обрыву и сердитому океану внизу.

– Кикбоксер против каскадера, – прошипел Шляпа, показав желтые зубы. – Давай посмотрим, мальчик, какие ты умеешь делать трюки.

Я опять попытался достать пистолет, а он опять провел удар ногой в то же самое место на животе. Я попятился почти к краю обрыва, выставив вперед руки, ловя ртом воздух. С трудом удалось сохранить равновесие. Но вздохнуть не смог – диафрагма была парализована.

– Готов? Начинаем! – крикнул Шляпа, изготавливаясь для удара, который должен был послать меня в пропасть. В тот момент, когда он выбросил ногу, я упал на одно колено, пригнулся и ударил его в мошонку, выложившись полностью. Затем уперся рукой о камень и подсек ему ноги. Он упал навзничь, принялся молотить руками, пытаясь выпрямиться.

Наконец-то я достал пистолет, но стрелять не пришлось. Он не удержался, свалился вниз.

Я лежал, опершись на локти, смотрел широко раскрытыми глазами в безоблачное небо, пока не установилось нормальное дыхание. На это потребовалось минут десять.

Затем сел. Подвел итог. Живот болит, спина тоже, у бандитов ничего выведать не удалось, они все убиты, а Джинни занята в фильме «Унесенная пикапом». У меня осталась лишь эта смятая шляпа с плоской тульей и загнутыми кверху полями. Такие были модны во второй половине девятнадцатого века.

Нетвердой рукой я поднял эту дрянь, подполз ближе к краю пропасти и сбросил вниз.

Затем с трудом снял куртку, осмотрел. На спине две пятисантиметровые дыры. Удалось дотянуться до лопатки где болело. Оттуда торчали два больших стеклянных осколка от двери, которую разбил амбал.

Я их вытащил, для чего пришлось зажмуриться и стиснуть зубы. Треугольные осколки отправились вслед за шляпой.

Ехать в город искать Джинни было нельзя. Меня вполне могут перехватить копы. Так что придется ждать Попа. Я с трудом потащился вверх по лестнице в номер-люкс Нельсона Кукольное Личико.

Ожидал увидеть кругом паутину, а обнаружил уютную симпатичную комнату.

Пол покрыт овальным вышитым ковром. В центре мольберт с любительской акварелью – птичка на дереве. Рядом старая вращающаяся табуретка для фортепиано.

В углу у камина довольно приличное кресло-качалка. На спинке аккуратно сложенное мексиканское вышитое одеяло. Рядом с креслом стоял дубовый пиратский сундук, очень красивый, на нем – высокий керосиновый фонарь-«молния» и коробка с кухонными спичками. В дальнем углу комнаты раковина с насосом для подачи воды.

Я нажал несколько раз на ручку, сполоснул лицо и затылок. Холодная вода освежила. Затем сбросил пропитанную потом футболку, вытащил из-за пояса папку с листами Леонардо. Потрогал раны на спине.

Зеркала в комнате не было. Пришлось подойти к окну, посмотреть через плечо на отражение. Порезы оказались широкие, требовалось наложить швы. В машине у меня была хорошо укомплектованная аптечка скорой помощи, но все равно справиться с этим самому не удастся.

Полуденное солнце волочилось по небосводу. Я надел куртку, спустился вниз, сел на ступеньки. Вытащил из папки листы Леонардо. К счастью, они не пострадали. Напряженно вгляделся в рисунки. Что это? Подъемное устройство? Какая-то упряжь? А конструкция из вложенных один в другой коробов? Они имеют какое-то отношение к Кинжалу? Может, да, а может, нет. Наверное, нет. А эти Круги из двадцати колец? Как они связаны с Кинжалом?

Поп появился, когда солнце уже стало клониться к закату. Подъехал на мототележке для гольфа по узкой прогалине, которую я даже не заметил.

– Поп, – крикнул я, убирая листы в папку, – что-нибудь слышно о Джинни?

– Нет, – ответил он, слезая с тележки. – Зато пообщался с копами. Их наехала целая тьма. Еще бы, столько трупов. Решили, что бандитская разборка. Хорошо хоть по телевизору не покажут.

– А что вы сказали обо мне?

Он вытащил из отделения в полу тележки коричневый бумажный пакет с продуктами, потом посмотрел на меня с усмешкой.

– Тоже какой-то бандит, коренастый, лет сорока пяти. А теперь иди сюда, возьми спальные мешки.

Мешки были зеленые с красной фланелевой подкладкой.

– Где этот подонок, который меня бил? – спросил Поп. – Там в сарае есть веревка. Пошли, свяжем его как следует. А перед этим я хочу дать ему пару хороших пинков под задницу.

Я рассказал о нашем единоборстве.

– Значит, поговорить не удалось, – пробормотал Поп, поднимаясь по ступенькам к двери.

– Нет.

– Скверно. – Он поставил продукты на пиратский сундук.

Я уронил спальные мешки, зажег фонарь, скинул куртку.

– Ого, Холмс, – сказал Поп. – Эти порезы требуют ухода. Надо тебя подлечить. В старые времена мне приходилось накладывать ребятам швы.

Я вышел к машине за аптечкой, а когда вернулся, в камине бушевало пламя. Должно быть, дрова хорошо подсохли.

Он велел придвинуть фортепианную табуретку к креслу-качалке, сесть на нее, а сам открыл бутылку текилы, достал две рюмки. Налил мне.

– Выпей. Во-первых, болеть будет меньше, а во-вторых, может быть, отвлечешься от мыслей о мисс Ватсон.

– Последнее маловероятно, – сказал я.

– Все равно пей.

Мы опрокинули по рюмке, затем Поп сел на подлокотник кресла-качалки, открыл мою аптечку и принялся за работу.

– Вот это да. Тут есть все – и бетадин, и материал для наложения швов, и лидокаин, и шприцы… Ты что, шпион?

– Нет, каскадер.

– Теперь все ясно. А то я удивлялся, уж больно профессионально ты действовал, парень. Теперь давай начнем. Я буду колоть тебя иглой, сшивать кожу, как прохудившийся матрац. А ты налей еще по рюмочке.

Мы выпили. Поп крякнул, утер лицо платком.

– Ладно, Шерлок, я приступаю, а ты расскажи сказку, какую обещал.

И я рассказал ему все – о родителях, Грире, Теччи, Крелле, Венеции, Арчи, Джинни, Бекетте, «Гибралтаре», Леонардо и Кругах Истины.

Когда добрался до Моны, старик охнул.

– Так это о тебе она рассказывала? Ты Реб?

Он покрыл швы стерильными салфетками, заклеил пластырем. Задумался.

– Насколько я понимаю, имеются три варианта. Первый – мой слуховой аппарат спятил и воспроизвел что-то вроде радиопередачи Орсона Уэллса. [33]33
  30 октября 1938 года радиоспектакль Орсона Уэллса по «Войне миров» Г. Уэллса вызвал в стране настоящую панику; в стиле передачи последних известий было объявлено о вторжении марсиан.


[Закрыть]Второй – ты наложил мне на уши кучу несусветной лапши. И третий – это все чистая правда, которая порой бывает причудливее любой выдумки. У меня нет причин сомневаться в третьем варианте.

Я достал из папки листы Леонардо.

– Да, черт возьми… – пробормотал Поп, старательно вглядываясь, – третий вариант, несомненно. Надо же, сам Леонардо да Винчи… – Его глаза заискрились. Сейчас он был похож на ребенка, рассматривающего книжку комиксов о приключениях Супермена. Старик поднял глаза. – А Мона имеет представление о твоих приключениях?

– Нет. Расскажу, когда приеду.

– Она все ойкала, Реб, Реб, позавчера ночью, когда мы с ней спускались с Виагарского водопада. Ха-ха. Правда, не в бочке, а в спальном мешке.

Старый хрыч загоготал – видно, текила сделала свое дело, – затем вытащил из пакета сандвичи с жареной индейкой.

– Бери. Птица свежая.

Я начал жевать. Есть хотелось, несмотря на тревогу о Джинни. Мы выпили еще.

– Понимаешь, какое дело, – сказал Поп, откусывая сандвич, – есть люди-бриллианты, а есть стекло. Порой различить очень трудно. Но я специалист. У меня дар. Я могу почувствовать хорошо отшлифованную грань бриллианта даже через кухонную прихватку, увидеть его блеск самой темной ночью. – Он посмотрел на меня. – Вот я выслушал твою историю, увидел эти листы, понаблюдал тебя в действии и полагаю, ты весишь примерно сорок шесть каратов. Это на полкарата больше, чем у бриллианта Хоупа. [34]34
  Бриллиант Хоупа – самый крупный в мире голубой бриллиант (45,5 карата) выставлен в Смитсоновском институте в Вашингтоне; назван так по фамилии лондонского банкира Томаса Хоупа, который купил его в 1830 году.


[Закрыть]А теперь поговорим о мисс Ватсон. Я не могу сказать точно, сколько в ней карат, но полагаю, что немало, судя по тому, как она сверкает в твоих глазах. Уверен, в данную минуту Джинни в целости и сохранности, вся искрящаяся. Я бы отдал за это зуб, но у меня все не свои.

Я был так благодарен ему за эти слова насчет Джинни. Она действительно драгоценность, ее нельзя терять.

– Поп, я очень сожалею, что навлек на вас неприятности. Негодяи Теччи разорили коттедж, и вам досталось.

– Ерунда, сынок, – хмыкнул Поп. – Ты мне понравился. Иначе я бы не сидел сейчас здесь. А насчет денег, так мне не нужно ни цента. Ты должен расквитаться с этим сукиным сыном Креллом за то, что он сделал с твоими родителями.

Мы выпили еще.

– А я ведь тоже сирота, – проговорил Поп, смакуя текилу. – Да. Мой старик занимался бутлегерством. Ты знаешь, что это такое?

– Подпольная торговля спиртным, когда было запрещено.

– Ага. Приносила приличный доход. Этим занимались много сорняков. Мой отец один из них. Было в нем, конечно, какое-то количество пшеницы, но в основном одна мякина. Так говорила моя мама. Ее звали Беатрис. Держала в городе пекарню – пончики, пирожные, булочки с корицей, которые пахли так, что у тебя перехватывало дыхание. Их любили все. К ней приходил даже Бинг Кросби, когда уже был по-настоящему популярен. Говорят, услышал о булочках от кого-то в Голливуде. Купил восемь коробок. – Поп глотнул еще текилы. – Мм-м… хорошо. Так на чем я остановился?

– На Бинге, – напомнил я.

– О… понимаешь, мой старик прятал спиртное в задней части пекарни. У него работал парень, Дэн Хоулистер, по прозвищу Сухая Глотка. Помогал, рассортировывал товар, который привозил мой папаша. Голос у него был, как будто он две недели без перерыва сосал леденцы. Какой-то сдавленный. Отсюда и прозвище. Но он был красивый, стервец, может быть, даже такой же красивый, как ты. Только без твоих мускулов. Кстати, как спина? Болит?

– Нет, все в порядке, – заверил я его. – Продолжайте.

Он качнул головой.

– Так вот, старина Сухая Глотка тоже имел вкус к маминым булочкам, только не к тем, что она выпекала. Ну, ты меня понимаешь. Я полагаю, он ей тоже нравился. Особенно волосы. У него они были вьющиеся, напомаженные кремом «Вайтэлис». Как у Виктора Мейче, [35]35
  Виктор Мейче – американский киноактер, популярный в 40-е и 50-е годы, игравший мускулистых крутых парней.


[Закрыть]помнишь его?

– Да, – сказал я, потягивая текилу. – Вьющиеся волосы, много «Вайтэлиса».

– И получилось так, что мой папа однажды наткнулся на них, когда они, так сказать, производили стыковку рядом с фритюрницей. Представляешь, какая неожиданность? Он в ярости бросился на них и перевернул сосуд с горячим маслом прямо на мамино лицо. Она закричала, схватила что попалось под руку, это оказался кухонный нож, и пырнула папашу. Он выбежал прямо в магазин, где стояла очередь за сладостями, и повалился на пол рядом с коробкой с хворостом. Ну, это такое витое печенье, очень вкусное. Моя мамаша осознала, что наделала и что ее лицо погублено, схватила дешевый пистолет, она знала, где Сухая Глотка его прячет, и выстрелила себе прямо в сердце. Так что, сам понимаешь, после этого кондитерский бизнес накрылся.

Я напряженно слушал.

– Но представляешь, Сухая Глотка пожалел меня, взял к себе. Мне пришлось тогда повидать немало подстреленных ребят, вот где я научился накладывать швы. Это ведь как езда на велосипеде – раз научился, больше не забудешь. Когда «сухой закон» отменили, Дэн завел легальный бизнес. Скопил кое-что, а потом все завещал мне. А я, когда демобилизовался из армии, купил этот пансионат. Назвал в честь него «Хоулистер-хаус».

– А чем вы занимались в армии? – спросил я.

– Инженерные войска. Строительство мостов.

Он взял полено, пошевелил им те, что горели в камине, бросил сверху. Гул ожившего пламени и отдаленный рокот прибоя вызвали прилив тоски по Джинни.

– Помощь Моны мне нужна, как никогда, – сказал я. – Теперь одному, без Джинни, с Кругами не справиться.

Поп понимающе кивнул:

– Да-да, мисс Ватсон. Я имею в виду Джинни, она же Антония… я отвез бы тебя к Моне сейчас… но лучше подождать до утра.