Текст книги "Распутывая прошлое (ЛП)"

Автор книги: Калия Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Мои губы приоткрылись, но я ничего не сказала. Я еще не оправилась от его слов. Слова «Я люблю тебя», из уст Лаклана никогда не устареют. Эти три слова послали разряд в мое тело.

Он невесело засмеялся. – Я не хочу отпускать тебя.

Я не хотела, чтобы он отпускал меня. Я хотела остаться рядом с ним до конца своей жизни. Хотя, я не сказала ему, как чувствовала себя. Маленький голосок в голове нашептывал, говорил, что в минуту, когда я скажу, чего хочу, этого никогда не произойдет.

Я подошла к нему и обняла за талию. Мое лицо было откинуто назад, когда я смотрела на него. Он наклонился, его губы медленно двигались по моим. Все, что я не сказала, я вложила в этот поцелуй. Лаклан ответил мне, удерживая так крепко, что я едва могла дышать.

Я первой отступила назад.

– Мы должны возвращаться, – сказала я с сожалением.

Я протянула руку. Он схватил ее, переплетая свои пальцы с моими. Я всегда не поспевала за его длинными шагами, но сегодня он шел медленно. Трава шелестела у нас под ногами.

– Я нервничаю, – произнесла я.

– Уезжая из Маклин?

– Уезжая от тебя. Маклин. Всего, что я знала, – призналась я.

Он сжал мою руку. – Не волнуйся, ты будешь в порядке.

– Я не знаю, нормально ли так переживать.

– Ты начинаешь новую главу, конечно, это нормально.

Я хотела спросить, будет ли он навещать меня.

Я боялась быть где-либо без него. Даже когда его не было в Маклин, меня всегда успокаивали домик на дереве и память о нас. Если я уеду, то боюсь, что и воспоминания останутся позади.

Стало видно его дом. Свет был включен, и я видела, как внутри двигаются тени. Моя хватка усилилась. Я не была готова отпустить его. – Ты видел своих родителей?

– Только секунду. Я бросил сумки и пошел к тебе.

Я улыбнулась. Он отдал предпочтение мне.

Мы дошли до высокого дуба. Оба уставились на домик на дереве. Отец Лаклана годами заменял гнившие доски, но годы брали свое. Что-то закончилось сегодня. Такое чувство, будто подошел конец главе моего детства. Больше никаких ночей, просиживаемых в домике на дереве, и моего разбивающегося по Лаклану сердца.

Поднялся ветер. Я винила его в слезах на моих глазах.

– Лаклан? – сказала его мама.

Лаклан бросил на меня взгляд. Мы еще не закончили на сегодня, и не хотели, чтобы кто-либо нас прерывал.

Лаклан отпустил мою руку. – Останься, – пробормотал он до того, как пошел к крыльцу. Я стояла рядом с огромным дубом, словно беглец. Я выглянула и посмотрела на Лаклана и Мэгги.

– Мама, – поприветствовал он.

Они обняли друг друга, прежде чем она поцеловала его в щеку и отступила, чтобы посмотреть на него.

Мне нравилось, как Мэгги Холстед любила своего сына. Это было в сиянии ее глаз и том, как она с ним говорила. Она была невысокой женщиной, доходила до плеча Лаклана. Несмотря на то, что была маленькой, она была сильной. Никто не шел против нее.

Каждый раз, когда я ее видела, она всегда здоровалась, но очень осторожно смотрела на меня, как будто могла видеть сквозь мои глаза то, что творилось у меня внутри.

Это всегда меня чертовски пугало.

– Твой отец сказал, что ты приземлился несколько часов назад, – произнесла Мэгги. – Где ты был?

– Я был с Наоми.

Мэгги ничего не сказала. Я видела, как ее губы поджались в неодобрении. – Как она? – спросила она натянуто.

– Хорошо. – Лаклан скрестил руки и прислонился к перилам. – Она скоро уезжает в колледж.

– Это замечательно, – пробормотала она.

Замечательно для Мэгги, скорее всего.

– Конечно, – ответил Лаклан. – Я ею очень горжусь.

Они оба затихли. Мэгги колебалась, прежде чем подошла к нему и скопировала действия своего сына.

– Я помню, как она всегда сидела в этом домике на дереве и придумывала истории о том, чтобы уехать.

Лаклан посмотрел на маму. – Ты все слышала?

– Конечно. Летом окно в моей комнате было открыто. Я всегда слышала вас двоих.

Лаклан усмехнулся. Я со смущением ударилась головой о дерево.

– Ты не думала, что она уедет из Маклин?

– У меня были свои сомнения, – ответила она честно.

Я увидела, как плечи Лаклана напряглись.

– Почему? – спросил он.

– Лаклан…, – она вздохнула. – Я не знаю, сможет ли она находиться так далеко от тебя. В ту минуту, когда она тебя увидела, то без памяти влюбилась, что переросло в любовь, и уровень этой привязанности заставляет меня задаваться вопросом.

Лаклан стоял прямо. Его голова инстинктивно наклонилась в моем направлении. – Да?

– Да, – Мэгги осторожно посмотрела на своего сына. – И думаю, где-то по пути, она захватила и часть тебя. – Она вытянула руку и положила ее на грудь Лаклана, прямо туда, где билось сердце. – У нее все еще есть частичка тебя.

Он не лгал и не придумывал оправданий. Он повернулся к матери и сказал спокойным, твердым голосом. – Я люблю ее.

Она не спорила и не пыталась доказать, что Лаклан ошибается. Вместо этого, она кивнула и скривила губы, задумавшись.

– Опиши мне это, – сказала она внезапно. – Опиши свою любовь к ней.

– Мама… – сказала Лаклан. Мэгги не отступала. Она стояла там и ждала, когда ее сын ответит ей. – То, что ты просишь меня описать… я не могу описать. Это как просьба описать свежую воду. Она нужна мне для жизни. Так и мне нужна она, чтобы жить.

Мэгги сделала глубокий вдох. – Мне нравится Наоми, – бросила она небрежно.

Я хотела фыркнуть. Даже Лаклан посмотрел на мать скептически.

– Правда нравится, – настаивала она. – Но это не имеет никакого отношения к моей симпатии к ней. А к тому, что у нее есть нужда в тебе, такая интенсивная и мощная, что ничто не может это изменить. Я просто не думаю, что ты понимаешь, чем тебе придется пожертвовать, чтобы быть с ней.

– Зачем ты мне это говоришь?

Мэгги притихла. Она скрестила руки и облокотилась на перила. – Когда ты действительно любишь кого-то… то это на всю жизнь. Так легко произносить это слово из шести букв, когда все просто и идеально. Если Наоми любит тебя так, как я думаю, тогда тебе нужно быть с ней несмотря ни на что. Ее счастье, страхи и боль – даже мысли – станут твоими, и ты должен сделать все что угодно, бы так все и осталось.

Мои глаза широко открылись, полностью шокированная тем, что Мэгги Холстед только что произнесла.

– Я не собираюсь сбегать, – поклялся Лаклан.

– Хорошо. – Машинально она добавила, – Не подведи ее.

– Не подведу.

Ее губы приподнялись в уголках, и она обняла Лаклана.

– Хорошо, что ты дома, милый.

Прежде чем уйти, она посмотрела поверх плеча Лаклана, прямо на меня.

Я стояла там и просто ждала, когда она позовет меня по имени. Но она развернулась и пошла внутрь.

Дверь, щелкнув, закрылась.

Лаклан замер, как если бы был вырезан из камня. Я вышла из своего укрытия и пошла к нему. Он смотрел на луг с отсутствующим взглядом. Я встала рядом с ним и прислонилась головой к его руке.

– Я знаю, ты слышала, – сказал он.

– Каждое слово.

Он посмотрел на меня с сожалением. – Моя мама, она просто….

– Была мамой, – закончила я за него. – Она права во всем, что сказала.

Он серьезно посмотрел на меня и тихо сказал, – Я, правда, люблю тебя.

Я слабо улыбнулась. – Я тоже тебя люблю… но любовь решает не все. Так что же мы будем делать?

Лаклан закрыл глаза и потер переносицу. – Я не могу просить тебя остаться в Маклин. Ты заслуживаешь уехать и прочувствовать всю прелесть студенческой жизни… – Он позволил своим словам повиснуть в воздухе. И я надеялась, что чтобы он не сказал после, это не разобьет мое сердце на кусочки.

– Так что, ты идешь в колледж, а я буду ждать тебя здесь.

– В Маклин?

Лаклан кивнул. – После моей интернатуры, мне нужно было провести год в Питсбурге. Тот год почти закончился, и потом я вернусь домой.

Я знала это. Просто не знала той части про Маклин. Я смеялась над иронией. Этот мир играет жестокую шутку с нами двумя. Именно тогда, когда мы решили дать этому – мы – шанс, одному из нас нужно уехать.

Мой смех сошел на нет, и мое сердце заболело. Я посмотрела на него с опустошенным видом. Он раскинул руки, и я охотно обняла его.

– Обещаю, – прошептал он мне на ушко. – Я буду здесь.

ГЛАВА 33. ПЕПЕЛ

В воскресенье поздним вечером Лаклан привозит меня обратно в «Фэирфакс». Мы сидим в его машине, припаркованной прямо у входных дверей. Я смотрю вниз на свои руки, не желая выходить.

Эти выходные была насыщенными; глоток воздуха для меня, о котором я могла только мечтать. Но все закончилось слишком быстро. Казалось, будто всего лишь несколько минут назад Лаклан только забрал меня на выходные.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – бормочет Лаклан.

Мои руки дрожат. Я прикусываю нижнюю губу, изо всех сил стараясь не заплакать.

– Эта поездка пошла тебе на пользу? – Лаклан поворачивается в своем кресле, заставляя воздух доносить до меня его аромат. Моя решимость рушиться. Слеза скатывается по моей щеке. – Приятно было выбраться? – спрашивает он.

– Я наслаждалась каждой секундой, – судорожно шепчу я.

– И я, – Лаклан наклоняется, протягивает руку и берет мою руку в свою. – Мне необходимо, чтобы ты вернулась туда и прошла до конца курс лечения. Ты даже представить себе не можешь, как сильно мне хочется забрать тебя и уехать отсюда прямо сейчас. Прошлой ночью я думал о том, куда бы мы могли бы отправиться. Может в Мэн? Или во Флориду? – Он улыбается. – Но я никогда не осуществлю эти мысли. Будет чертовски эгоистично с моей стороны, забрать тебя отсюда прямо сейчас. Я знаю, ты справишься. Хорошо?

– А что если нет? – Мой голос ломается. – Что если я постепенно угасаю и вскоре от меня совсем ничего не останется?

– Это невозможно. – Он кладет свою руку вокруг моей шеи. Наши лбы соприкасаются, наши глаза всего лишь в дюймах друг от друга. – Люди могут угаснуть только тогда, когда их ничего не держит на плаву. Но у тебя есть ты и я. Вместе мы всегда будем достаточно сильными, чтобы удержать ситуацию под контролем.

Слезы стекали по моему лицу, падая на сиденье. Лаклан не утирал их рукой, да я и не хотела, чтобы он делал это.

Я провожу по своему лицу тыльной стороной ладони и с ужасом смотрю на «Фэирфакс». – На протяжении последних двух дней я действительно чувствовала себя нормальной. Хочу всегда испытывать подобное.

– Ты будешь чувствовать себя так уже очень скоро. Действительно скоро.

Лаклан тянет меня обратно в свои крепкие объятья. Последние объятья. Прощальные объятья, которых я боялась на протяжении всего дня. Он крепко удерживает меня, и мне начинает казаться, будто он считает, что подобным образом сможет собрать кусочки моей жизни воедино.

И я действительно хочу, чтобы он смог. Мне хочется, чтобы все было так просто.

Я первой отстраняюсь, хватая за ручку двери до того, как слезы снова хлынут из моих глаз. Прежде чем выйти и уйти, я крепко целую Лаклана в губы. Мои глаза закрыты. Я вцепилась в его рубашку. Я позволяю своим губам задержаться на его губах на несколько секунд, после чего срываюсь с места.

Я выскакиваю из машины, захватив с собой свою сумку. Холодный воздух превращает мои слезы, скопившиеся в уголках глаз, в подобие льдинок. Я вспоминаю про сосульку на дереве. Подобные мысли придают мне сил идти вперед, не оглядываясь через плечо.

Обратно в ад.

ГЛАВА 34. ТУПИК

– Весело провела выходные?

– Да, – произнесла я, закрывая дверь в ее кабинет.

К счастью, она не спрашивает, чем я занималась. Да я бы и не рассказала. Я сажусь напротив нее.

Доктор Ратледж улыбается. – Могу сказать, что ты выглядишь ... отдохнувшей.

– Я и чувствую себя такой, – признаюсь я. Отвернувшись, я пристально смотрю в окно. Всю ночь шел снег, и сейчас он тонким покрывалом лежит на земле.

– Я знаю, что ты скучаешь по нему.

Я перевожу взгляд на доктора Ратледж. Прямо сейчас мне хочется наклониться вперед и спросить у неё, по кому же я все-таки скучаю... по Лаклану или по Максу? Потому что мое сердце мечется между ними. Оно начинает медленно разрываться прямо посередине, и я ничего не могу с этим поделать.

Я прекрасно понимала, что после своего возвращения в «Фэирфакс», мне придется рассказать продолжение своей истории. Из-за этого я даже не спала прошлой ночью. Я не видела папу Ланы в своей комнате. Я просто проигрывала в своей голове все то, что уже рассказала доктору Ратледж, и вспоминала ту маленькую часть, о которой ей еще не поведала. Не знаю, готова ли я к этому.

Доктор Ратледж открывает свою тетрадь, берет ручку со стола и откидывается на спинку кресла. Её губы вытягиваются в улыбке:

– Готова?

– Рассказать вам оставшуюся часть своей истории?

Она кивает.

– Не знаю, – шепчу я.

Она кладет свою ручку обратно на стол. – О чем ты думаешь, Наоми?

– О том, что я никогда не заходила так далеко, рассказывая свою историю.

– И тебя это пугает?

Я пожимаю плечами. – Возможно.

– Думаю, я тоже бы боялась, если бы была на твоем месте. – Она кладет подбородок на ладонь и начинает барабанить пальцами по щеке, задумчиво смотря на стол. – Держать все это в себе очень трудно, но выпустить это наружу будет еще сложнее.

Я нерешительно киваю, не зная, что сделать или сказать в ответ на эти слова.

– Мы не обязаны делать это сегодня, – говорит доктор Ратледж. – Мы можем двигаться в твоем ритме. Я довольна результатом, которого ты уже достигла.

И я. На то, чтобы добиться подобного результата ушло много времени, но, по крайней мере, это происходит. Я понимаю, что доктор Ратледж права. Понимаю, что рассказать все это будет чертовски тяжело, но больше всего меня пугает то, что произойдет, когда я закончу свою историю. Меня пугает неизвестность. Мне начинает казаться, будто я зашла в тупик.

Я вытираю свои влажные ладони об спортивные штаны, пока не создаю трение, которое заставляет мою кожу покалывать. Вчера Лаклан сказал мне, чтобы я была сильной.

«Быть сильной, быть сильной, быть сильной». Шепчу я себе снова и снова, пока, наконец, не решаюсь поднять свой подбородок и посмотреть на доктора Ратледж. Я надеюсь, что подобные действия показывают мою решимость.

– Я готова продолжить, – наконец, говорю я.

Доктор Ратледж наклоняет свою голову вперед. – Ты уверена?

Я оживленно киваю. – Я расскажу Вам, что происходило дальше.

ГЛАВА 35. ПОТЕРЯННАЯ

Шел дождь. Сотни капель бисером собирались на стекле и медленно стекали, словно слезы. Красный стоп-сигнал бросал свой свет сквозь стекло на мое лицо. Я прислонилась лбом к стеклу и стала наблюдать за происходящим на улице. Прямо напротив меня расположился газетный киоск, в центре которого находился журнал с очередной статьей про Макса на обложке.

Его выпустили под залог около месяца назад, но это все еще была самый обсуждаемый скандал в Маклине. Клиенты отвернулись от него, и доброе имя его компании было запятнано грязью. У каждого были свои мысли и домыслы на этот счет. Большинство считало, что произошедшее – правда, и признавались, что они ни капельки не удивлены. Остальные были потрясены и шокированы. Они просто не могли поверить, что Макс способен на подобное. Но всех их объединяло одно: никто из них не попытался связаться с Максом, не попытался защитить его.

Загорелся зеленый свет, и я резко сорвалась с места. Шины шипели на мокром асфальте. Я покинула Маклин, и когда оказалась на подъездной дорожке возле дома своих родителей, быстренько осмотрелась, чтобы убедиться, что дома никого не было. Я не вернулась в университет, как планировала еще в августе. Я сказала себе, что пропущу этот семестр, а когда ситуация с Максом и Ланой наладиться, то восстановлюсь. Но моих родителей такая ситуация не устраивала. Они смотрели на меня с разочарованием, поселившимся в их глазах. Каждый раз, когда они разговаривали со мной, их слова ложились на меня тяжелым грузом. Нельзя было не услышать обвинение, звучавшее в их голосе. Я потерпела неудачу, а для них это неприемлемый вариант развития событий.

Во мне поселилось странное чувство. Мне не хотелось разочаровывать их. Подобное уже происходило в прошлом, но все мои прошлые неудачи были сделаны в свое время. Я не знаю, как исправить эту ошибку, связанную с возвращением к учебе. Все происходящее напоминало беспорядок, в котором я медленно тонула.

Прежде чем я выбралась из машины, я быстро напечатала сообщение Максу о том, что у меня внезапно изменились планы и что после того, как я закончу с ними, мне очень хотелось бы увидеться с ним у него дома. Я бежала к задней двери, держа сумку над головой. Десятки птиц пролетали надо мной. Я посмотрела на них. Они образовывали клин, походящий на букву V. Я наблюдала, как они летят дальше, напоминая маленькие черные точки. Мне очень хотелось, чтобы эти птицы унесли все мои проблемы вдаль.

Я фыркнула на свою нелепую мысль и устремила взгляд на длинную полоску земли и окружающие меня деревья. Среди деревьев расположился мой дом. Крыша была усыпана листьями, которые придавали ей жженый, оранжево-красный оттенок. Лето исчезло уже несколько недель назад. Оно прихватило с собой солнечные деньки и яркие цвета, оставив миру опадающие листья, облачность, иней на траве и холодные дни. Оно также прихватило с собой мой оптимизм, оставив меня со смятением и болью.

Но дом совсем не изменился. Он все еще пробуждал воспоминания, которые никто и никогда не сможет отнять у меня. Если бы я закрыла глаза, то вспомнила бы, как Лаклан держал меня за руку и смотрел на меня около года назад. Как он признался, что любит меня, и как это пробудило во мне чувство, что все будет хорошо. Мне хотелось вернуть это чувство назад.

Я забыла переодеться. Бросив сумку внутри дома, я сошла с крыльца, словно находясь в трансе. Несколько раз я поскальзывалась на мокрой траве, но еще до того, как я поняла это, я побежала. Холодный воздух бил прямо в лицо, заставляя мои глаза слезиться. Кончики пальцев порозовели от холода. Я ускорилась, и мое тело начало постепенно согреваться. Адреналин начал распространяться по моей крови. Я улыбнулась, когда приблизилась к аллее деревьев.

Чем ближе я подходила, тем сильнее, клянусь, я слышала голос Лаклана. «Боже, я люблю тебя, Наоми».

Я подходила все ближе и ближе, в то время как его голос становился все сильнее. «Обещаю, я буду здесь».

Я побежала сквозь деревья, отталкивая ветки, находящиеся на уровне моего лица. Деревья задерживали дождь, не позволяя каплям падать на меня, но некоторые все-таки проскальзывали мимо листьев, падая на меня. Наконец, я достигла полянки и остановилась. Тяжело дыша, я оперлась руками на колени и посмотрела в сторону дома.

Сейчас он выглядел более старым и избитым погодой, нежели тогда, когда я видела его в последний раз. Но это был все еще тот дом. Я рассмеялась, задыхаясь.

– Ты в порядке? – спросил кто-то позади меня.

Я ахнула и повернулась.

Я увидела Лаклана, задумчиво наблюдавшего за мной. Он промок под дождем, что сделало его пальто тяжелым. Его волосы прилипли к шее, а щеки порозовели на морозе. Он выглядел запыхавшимся, как и я.

Не было никакого приветствия. Вообще никакого.

– Как ты нашел меня? – спросила я.

– Я увидел, как ты бежишь, и последовал за тобой.

Мы стояли там и молчали. Мне было все равно на то, что льет проливной дождь. Это был первый раз за все лето, когда я увидела его. Я была ошеломлена. Не знала, что мне делать: сломаться и заплакать или броситься к нему в объятья. Я изучающе посмотрела на него, пытаясь найти в нем хоть малейшие изменения. Но он был все тем же Лакланом.

Последний раз я разговаривала с Лакланом по телефону. Это произошло за два дня до того, как я покинула кампус университета. За два дня до начала летних каникул и моего возвращения в Маклин, где я хотела увидеться в Ланой. Хотя мы общались каждый день, но напряжение между нами становилось все сильнее и сильнее. Учеба в университете оказывала на меня некоторое давление. Лаклан хотел знать, что происходит, хотел мне помочь. Только я не рассказывала ему, что происходило. И я сходила с ума, потому что он ничем не мог мне помочь.

Прежде чем мы закончили телефонный разговор, он сказал мне, что хотел бы увидеться со мной, когда я вернусь. Я ответила: «Хорошо». Он признался, что любит меня. Я сказала, что тоже люблю его.

Но что изменилось между тогда и сейчас? Что сумело так быстро разделить нас?

– Ты в порядке? – спросил Лаклан.

Я моргнула, спасаясь от дождя и прошлого.

– Все хорошо, – наконец, призналась я.

Лаклан все еще не верил мне. Он сделал шаг в мою сторону. – Что произошло?

– Ничего.

– Ты ведешь себя так, словно что-то произошло.

Лаклан уставился на меня в поисках подсказки, которая позволила бы ему доказать свою правоту, и если бы я продолжила смотреть на него, но он бы ее нашел. Он шагнул вперед и протянул мне руку. Я увернулась, словно эта рука была пропитана ядом, и позаботилась о том, чтобы сохранить расстояние между нами. Все это убивало меня.

Лаклан уставил на меня с нескрываемой болью в глазах.

– Ты уже знаешь, что я встречаюсь кое с кем?

Мои слова перемешались с большими и агрессивными каплями дождя, падающими с неба. Лаклан остановился и замер. Он ничего не ответил, и мне поначалу даже показалось, будто он не услышал мои слова. Его глаза сузились, и челюсть сжалась так плотно, что мышцы проступили на его щеках. Он слегка повернул голову.

– Что? – медленно спросил он. Он не повышал свой голос из-за дождя, но я услышала его.

– Его зовут Макс. Я познакомилась с ним летом на вечеринке, которую он устраивал.

Его глаза расширились.

– Лана была со мной, – в спешке продолжила я, – то есть, я хотела сказать, что пошла туда с ней. Она должна была туда пойти, потому что там были ее родители, и ....

Я говорила бессвязно, и сама прекрасно это понимала. Опустошенное выражение, застывшее на лице Лаклана, заставило меня замолчать. Его брови были сведены вместе. Глаза распахнуты, словно он усиленно пытался что-то разглядеть во мне.

– О чем ты говоришь? – спросил он низким голосом.

Я смотрела на него с тоской в глазах. Это все, на что я была способна в том момент.

– Это я... – Он распахнул свое пальто и схватился за ткань рубашки. – Лаклан.

– Знаю, – произнесла я, будто оправдываясь.

– Знаешь?

– Конечно же, знаю! – ответила я. – Я знаю тебя практически всю свою жизнь!

Лаклан покачал головой. – Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я приоткрыла рот, но не издала ни слова. Лаклан заставил меня сомневаться в себе. Он заставил меня почувствовать себя так, словно я схожу с ума. И я ненавидела это.

Затем он открыл для меня свои объятия. С тех пор как Макс появился в моей жизни, я думала, что мне нужен только он.

Но я ошибалась. Они оба нужны мне.

Я охотно пошла в объятия к Лаклану. Он был невероятно теплый, крепкий и солидный. Я заставила себя глубоко вздохнуть и медленно выдохнуть, но это не сработало. Мое дыхание было резким, напоминающим судорожные вздохи. Мне хотелось начать с начала и рассказать ему историю Ланы. Я бы избавилась от боли, засевшей глубоко внутри моего тела. Лаклан бы выслушал меня, и я смогла бы похоронить все свои страхи. Все снова бы стало хорошо.

– Нет, не уверена, – произнесла я в его грудь.

ГЛАВА 36. ЗЕРКАЛО

Мы с Ланой по-разному отреагировали на арест Макса. Я разделила с ней печаль и отчаяние, но это не смогло затащить меня под воду. Внутри меня было слишком много зла и агрессии, которые просто не позволили этому случиться. Она же чувствовала себя ответственной за все это.

Я не виделась Лакланом около недели. Да это и не имело значения, потому что с тех пор все изменилось. На протяжении лета я отлично потрудилась, отталкивая его в самый дальний угол своего сознания, но стоило мне увидеть его, как все мои усилия тут же оказались напрасными. Казалось, словно мою голову зажали в тески. Она стала тяжелой, как будто я была на грани мигрени. Даже сейчас, я методично потирала виски.

Лана лежала на диване. Ее тело было укутано пледом. Волосы собраны в растрепанный пучок. Ее кожа была бледно-молочного цвета, как у людей, которые совсем не бывают на улице. Я позволяю беспокойству начать бурлить во мне. Я не могла сидеть здесь, сложа руки. Я спрыгнула со своего стула и хлопнула в ладоши.

– Тебе нужно встать с дивана, – объявила я. – Нужно съесть что-нибудь.

Лана посмотрела на меня, словно забыла, что я вообще находилась в комнате. – Я уже ела. – Она указала на пустую тарелку, стоящую на полу.

– Да, но кусок тоста не считается. Не поверишь, но твоему телу необходима энергия, чтобы функционировать.

Лана посмотрела на меня тяжелым взглядом, после чего перевела взгляд на телевизор позади меня.

Я схватила пульт и выключила его. Лана издала небольшой протест, когда я села рядом с ней. Я громко вздохнула и прислонилась к ее ногам.

– Давай, – произнесла Лана. – Выскажись.

Я посмотрела на нее, сведя брови на переносице.

– Я знаю, что сейчас тебе хочется все выплеснуть.

Я вздохнула. – Я не хочу все выливать на тебя. Я просто хочу, чтобы ты взбодрилась. Сейчас все... немного странно.

– Ты говорила мне тоже самое год назад. – Лана начала разминать руки. – Ты возвращаешься на учебу?

Я слегка напряглась. – В следующем семестре. Мне же больше нечего не остается, как продолжить учиться, верно? – Я посмотрела на Лану и слабо улыбнулась. Она не стала улыбаться мне в ответ. – Мои родители хотят, чтобы я вернулась на учебу.

– Но ты сама-то хочешь вернуться туда?

– Наверное, да, – ответила я тихо.

Я встала и начала мерить шагами комнату, оттягивая воротник рубашки, вдруг почувствовав, будто задыхаюсь. – Как я могу сейчас сфокусироваться на чем-то ином? Мне кажется, будто весь мир вокруг меня рушится.

– Может быть, он всегда рушится вокруг нас.

Мне хотелось сказать ей, чтобы она не сотрясала воздух. Нет ничего нового в уклончивых фразочках Ланы; она неделями делала подобное. Но сейчас ее слова начали проедать мой разум, делая меня параноидальной и посылая мурашки по спине.

– Что это значит? – спросила я.

Лана пожала плечами, не отводя взгляд. Она смотрела мне прямо в лицо. – Мне просто кажется, что правда, наконец, настигает тебя, нас обеих, а ведь это именно то, чего я всегда хотела избежать. Я надеялась, что этого никогда не произойдет...никогда. Мой отец уничтожает людей, окружающих меня.

Когда она договорила, в квартире стало настолько тихо, что вы могли бы услышать, как из крана падает капля воды.

Мы ничего больше не произнесли вслух. Ее слова эхом пронеслись в моей голове.

Я встала и вышла из комнаты.

Мы старались избегать друг друга всю оставшуюся часть дня.

Я проснулась от непонятного грохота и сразу же села, чувствуя, словно меня вырвали из сна. У меня ушло некоторое время, чтобы вернуться в реальность, и когда я это все-таки сделала, то посмотрела на часы. Было почти шесть часов утра.

Дезориентация не ушла. Я пришлось приложить усилие, чтобы остановить свое тело и не дать ему завалиться вперед. Я чувствовала онемение, хотя внутри меня был орган, размером с мой кулак, который не прекращал неистово биться. Я прижала ладонь к сердцу и сделала несколько глубоких вдохов. Спустя несколько минут мое сердцебиение все еще не могло нормализоваться, и я сдалась. Выбралась из постели. Мои ноги тряслись, когда я открыла дверь и высунула голову в темный коридор. Полоска света виднелась из-под двери ванной. Я выкрикнула имя Ланы. Мой голос был кристально чистым и твердым, но она не ответила мне.

Наконец, я вышла в коридор. В квартире было убийственно тихо. Я слышала все: кровь, шумевшую в моих венах, свое затрудненное дыхание и свои шаги по ковровому покрытию.

Когда я дошла до двери, то уже собралась постучать, но засомневалась на миллисекунду. Внутри меня была крошечная часть, которая была напугана и настойчиво твердила мне не заходить внутрь.

Я мягко постучала. Мои глаза закрылись, когда ответа не послышалось.

– Лана? – произнесла я.

Я услышала, как по ту сторону двери открылись и закрылись шкафчики. Затем последовали всхлипы.

– Лана, я вхожу, – сказала я, открывая дверь.

Открыв дверь, я сделала всего лишь шаг и замерла. Лана смотрела на свое отражение с ножом, прижатым к левому запястью.

Я аккуратно подошла и произнесла ее имя. Она даже не посмотрела на меня.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Она моргнула и продолжила смотреть на себя. Поворачивая голову в разные стороны и осматривая свои черты критичным взглядом.

– Моя кожа идеальна, – произнесла она, оставляя царапину на запястье. Ее рука начала дрожать. Я резко вдохнула. – Но знаешь что? – Она склонила голову на бок и посмотрела на меня через зеркало. Я в ответ перевела взгляд на ее отражение в зеркале. Лана может сколько угодно думать, что она безнадежна, но я вижу в ней человека. Того, кто должен бороться всю жизнь, чтобы выжить. Если она пройдет это испытание в своей жизни, то ее уже будет невозможно остановить.

– Но внутри у меня столько боли, – произнесла она. – И она продолжает умножаться.

– И думаешь, если будешь резать себя, то исправишь это?

– Да.

Я попыталась вразумить ее. Я сказала, что мы можем куда-нибудь сходить, куда угодно, лишь бы она почувствовала себя лучше. Не голодна ли она?

Лана отказалась от всего.

Я попыталась снова. – Как насчет того, чтобы выпить чего-нибудь, что заставит тебя уснуть? Ты примешь это, заснешь, а завтра поймешь, что новый день лучше предыдущего. Ты сможешь все обдумать!

Лана посмотрела на меня, все еще через зеркало, словно я была сумасшедшей. – Мне не нужны снотворные. Я знаю, как заставить боль исчезнуть. – Лана подняла нож. Лезвие сверкнуло на свету, и мое дыхание застряло в горле.

– Просто отдай мне нож, – умоляла я.

Но Лана больше не была со мной. Я видела в ее глазах, что она застряла в тайнике своих воспоминаний. Уплывая все дальше и дальше от реальности.

– Ты не понимаешь, – произнесла Лана.

– Так объясни мне. – Я сделала еще один шаг в ванную и закрыла за собой дверь. Мы были единственными людьми в квартире, но я по-прежнему ощущала потребность в закрытых дверях. Казалось, будто я закрывалась от всего мира ради этого слишком личного разговора. – Заставь меня все понять.

Она посмотрела на меня, будто я сумасшедшая. – Это, – она помахала ножом в воздухе, – единственный способ заставить боль уйти.

– Нет, это не так, – быстро ответила я.

Нож вернулся к ее запястью. Она настолько сильно сжимала металл, что ее костяшки побелели, а пальцы начали неконтролируемо дрожать. Я выжидала идеального момента, чтобы сделать выпад вперед и выхватить нож из ее рук, не причиняя боли никому из нас.

– Лана, если ты просто….

– Позволишь мне сказать? – закричала она.

Я прижалась к двери. Я никогда не слышала, чтобы она на кого-то поднимала голос, особенно на меня.

Я в защитном жесте подняла руки. – Да. Да. Можешь говорить. Вся сцена твоя.

Она тяжело дышала, не сводя глаз со своего запястья, словно то разговаривало с ней.

– Однажды... – медленно начала Лана. – Когда мне было двенадцать, у моей бабушки была подруга, работающая в церкви. Они сидели в гостиной моей бабушки и разговаривали, а я подслушивала их, стоя за дверью. Бабушка спросила, как эта женщина чувствует себя. У женщины же, которой было около тридцати лет, на коленях была упаковка салфеток. Как я знала, она потеряла ребенка на 20 неделе. И на вопрос моей бабушки, она ответила: «Он все еще здесь», – и погладила свой живот. – «Даже несмотря на то, что он ушел, я ощущаю его каждый день». – И она рассказала бабушке, что иногда поднимает рубашку, ожидая увидеть округлившийся живот, но, когда ничего не видит, её посещает непреодолимое желание умереть. Моя бабушка сказала ей не думать об этом, сказала что суицид – это грех.