Текст книги "Распутывая прошлое (ЛП)"

Автор книги: Калия Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Я ощутила, как мое тело дрогнуло.

Я следовала его указаниям и медленно опустилась на его член. Мои глаза закрылись. Ноги начали дрожать. За прошедшие несколько недель из меня высосали энергию. Но это... это меняло все.

Я медленно двигалась вверх и вниз. Все эти покалывания, которые, казалось, дико рикошетили под моей кожей, он тоже ощущал.

– Бляяяяяя*ь! – закричал он, мучительно растягивая гласную.

Его бедра поднимались, встречая меня каждый раз, когда я опускалась вниз. Наш ритм становился все быстрее и быстрее. Мышцы начали болеть, и прямо тогда, когда покалывания в моем теле собирались взорваться, он перевернулся и оказался сверху.

Холодный воздух коснулся моей кожи. Я не получила ни предупреждения, ни преимущества. Макс накрыл меня за секунду. Одна его рука опустилась на простынь, другая – обвила мою талию. Мои волосы разметались по кровати.

Наши губы слились, когда он мощно вошел в меня, перенимая контроль и отчаянно двигаясь. В его глазах была природная страсть и дикость. Все, что я могла делать, это цепляться за него.

Я начала скользить вниз.

– Я собираюсь... – задыхалась я. Мой голос затих, пока он врывался в меня.

– Что ты собираешься сделать, любимая? – хрипло произнес Макс, не отрывая глаз от моего лица.

Кончить. Вот чего я хотела. Вот то, от чего я была в нескольких секундах. Мои глаза почти закрылись. Я была готова закрыться от мира, чтобы получить эти секунды чистого наслаждения.

Но он удерживал мою челюсть между большим и указательным пальцем. Макс не требовал. Он просил меня не закрываться от него.

Изголовье стучало. Я ощущала острый запах нашего пота. Мои пальцы погрузились в его кожу, удерживая его настолько близко, насколько это было возможно физически. Мое тело стало сотрясаться. Я продолжала удерживать свои глаза открытыми.

Я разделю это с ним.

Я не выкрикивала его имя. Я едва могла дышать, не то, что говорить.

Макс кончил через несколько секунд. Его челюсть расслабилась, а глаза стали тяжелыми, но он продолжал держать их открытыми.

Мой контроль ускользнул из-под ног вместе с землей. И я падала, отчаянно цепляясь, желая замедлить падение. Это был быстрый спуск. Он длился всего несколько секунд.

Макс уткнулся лицом в изгиб моего плеча. Затем мои глаза, наконец, закрылись, когда я поняла, что не просто люблю этого мужчину, а что отдам ему все...и, если этого будет недостаточно, я позволю ему брать то, что ему нужно, так долго, как долго он будет любить меня в ответ.

Он слегка сдвинулся. Его ресницы трепетали у моей кожи. Его губы раскрылись, спускаясь вниз по моей шее. И следующие четыре слова, вылетевшие из моего рта, почти убили меня.

– Боже, я люблю тебя.

ГЛАВА 23. КОМПОНЕНТ

Я проснулась в пустой кровати.

Подняв голову с подушки, я поняла, что мои волосы в диком беспорядке. Я осмотрела пустое место на кровати, где должен был находиться Макс.

Я не знала, который сейчас час. Мое тело все еще было уставшим. Я села. Матрац был сдвинут, простыни измяты и почти свалились с кровати, и все, о чем я могла думать, лишь о своих четырех потрясающих словах.

«Боже, я люблю тебя».

Я села и потерла глаза. На тумбочке лежали часы Макса. Я подняла их. 2 часа ночи. Где он, черт побери?

Когда я встала, мои мышцы запротестовали. Я не могла жаловаться или сожалеть ни о единой секунде. Я прошлась по спальне, вытащила халат из его шкафа, оделась и вышла из комнаты. У меня не было проблем с тем, чтобы спать одной, но если я собираюсь оставаться здесь с Максом, то хочу быть с ним, пока у меня есть такая возможность.

В доме было тихо и темно. Лишь в коридоре горела одна лампа. Я услышала его голос. Он был приглушенный, но определенно исходил снизу. Из его кабинета.

Мы с ним знакомы сравнительно недолго, но я уже знала, что он усердно работает. Даже сейчас. Я улыбнулась. Но потом его голос, который еще несколько секунд назад был тихим, вдруг стал резким и требовательным. Я дернулась и остановилась, ожидая увидеть, взорвется ли он снова. Болезненное чувство страха прошлось по моей спине. Единственный раз, когда я слышала, как Макс выходит из себя, был из-за отца Ланы.

Я спустилась вниз, дошла до конца коридора и прижала ухо к двери, пытаясь услышать разговор.

– Ты мне угрожаешь?

Наступила долгая пауза.

– Не очень умный шаг, – произнес Макс мрачно. – Просто вспомни, что до сих пор я и пальцем не пошевелил, а ведь мог уже давно разрушить твою дерьмовую карьеру, одним лишь щелчком пальцев. Но я не делаю этого ради твоей дочери.

Снова тишина. На этот раз она продлилась дольше.

Я услышала, как заскрипел стул. Макс наклонился вперед, опираясь локтями о стол. – Я отключаюсь. Больше никогда не звони мне снова в такое время. И, Майкл? Просто, чтобы ты знал. Я хороший друг... но враг из меня получится еще лучше.

Несколько секунд спустя телефон ударился о стену с такой силой, которой было бы достаточно, чтобы заставить тяжелую, дубовую дверь затрястись.

Я открыла дверь. Она громко заскрипела. Макс все еще сидел за столом. Голова опущена, лоб упирается в переплетенные пальцы. Он сразу поднял голову, подскакивая на ноги.

Я открыла дверь шире и зашла внутрь. Его телефон рассыпался на кусочки: экран треснул, батарея отлетела в сторону. Я посмотрела на Макса. Его челюсть была сжата, пока он смотрел на меня.

– Тебя не было в кровати….

Макс скрестил руки, по-прежнему оставаясь молчаливым.

– Я искала тебя, – произнесла я.

Его плечи опустились, когда он уперся ладонями в стол. – Я не мог уснуть, – наконец, ответил он.

Я ждала, что он продолжит, но он этого не сделал.

– Все в порядке? – осторожно спросила я и прошла дальше в комнату.

– Абсолютно, – он отвернулся, раскладывая бумаги на столе. – Просто разбирался со всякой рабочей ерундой.

Я кивнула и постучала пальцем по его столу. – Ну да, это имеет смысл, ведь как мы все знаем, «всякая рабочая ерунда» происходит как раз в два часа ночи.

Незаметно, его пальцы сжались на бумагах, которые он держал в руках.

– Да, – произнес Макс.

– Не хочешь рассказать мне, что происходит на самом деле?

Макс протер лицо рукой. – Нет, Наоми. Не хочу.

– Я слышала, как ты разговаривал с ним.

– Это я уже понял.

Я подошла к нему и склонилась над столом. – Тогда зачем врешь?

Он откинулся на своем кресле, руками сжимая подлокотники, и посмотрел на меня. – Почему, как ты думаешь?

Я молча смотрела на него. – Зачем он звонил?

Его глаза закрылись, когда он начал тереть кончик носа. – Черт..., – пробормотал он.

Неожиданно для меня, он встал и подошел к окну. Он смотрел наружу, прижав ладони к оконной раме. Его сильные плечи поникли. Спина слегка сгорбилась. Он может вселять страх в самых важных мужчин, но вместо этого он должен сидеть и позволять отцу Ланы утекать сквозь пальцы. Я понимала, что это давило на него, но не осознавала, что так сильно.

Я обняла его руками за талию и прижалась лбом к его спине. Мы молча стояли там.

– Он паникует, – произнес Макс. – Он знает, что теряет контроль, поэтому пытается избавиться от всех, кто стоит у него на пути.

– Расскажи мне правду.

Он поднял взгляд, поймав в окне мой. – Я говорю тебе правду.

Но есть еще так много правды, которую нужно рассказать. И мы оба это знали.

– Тебе угрожает опасность?

Он открыл рот, чтобы ответить, но я прервала его. – Не пытайся защитить меня, скрывая правду. Просто будь честен.

Макс развернулся. Мои руки все еще обвивали его тело, его же руки поднялись вверх, обхватывая мое лицо. Он медленно произнес:

– Возможно, мне угрожает опасность. Но я не беспокоюсь о Майкле. Когда люди напуганы, то становятся небрежными и совершают массу ошибок.

Он начал целовать меня. Было ли это ради того, чтобы заткнуть меня, или же он просто хотел избавиться от напряжения в комнате, я не знаю. Он все вложил в этот поцелуй, и я взяла каждый кусочек.

Мы вернулись в кровать и занялись любовью еще раз. Не торопясь мы прикасались и целовались, облизывая друг друга. Но не важно, как сильно мы пытались заставить исчезнуть наши переживания, ведь все это не сработало.

Наши страхи довлели над нами всю ночь.

ГЛАВА 24. ПРАВДА И СПОКОЙСТВИЕ

– Думаю, снег будет идти вечно, – произношу я. Мое дыхание, вырывающееся через губы, находящиеся всего лишь в нескольких дюймах от окна, заставляет стекло запотевать.

Солнце частично скрыто тусклыми, серыми облаками. Не смотря на это, ему по-прежнему удается отражаться от снега, заставляя его сверкать.

Никакого ответа. Все в комнате отдыха утонули в своих умах, проблемах и боли. У каждого из них своя история. Я отвожу глаза от улицы и осматриваюсь.

Напротив меня сидит женщина. Та самая женщина, что сидит с Притворяющейся Мамочкой во время групповой терапии. Сейчас она пристально смотрит на улицу. Эта женщина не открывала рот с тех пор, как села, а произошло это уже около трех часов назад.

Ни улыбки.

Ни слез.

Ничего.

Мне хочется узнать ее историю. Хочется узнать, что привело ее сюда. Я могу гадать весь день, но понимаю, что никогда не узнаю правду.

Я выдыхаю и стучу пальцами по столу. Здесь так тихо, что от этого становится не по себе. Тот тип тишины, от которого болят твои уши. Из-за происходящего кажется, будто время движется мучительно медленно, заставляя тебя думать, что ты в любой момент лишишься разума.

– Мы не выберемся отсюда, – говорю я вскользь. Женщина не произносит ни слова, но я продолжаю наш односторонний разговор. – Мы все теряем тут слишком много времени, которое никогда уже не сможем вернуть.

Она моргает, и зовите меня сумасшедшей, если хотите, но мне кажется, что она выбрала такой способ, чтобы показать мне, что слушает меня. Думаю, она согласна.

– Что у тебя осталось за пределами этих стен? – спрашиваю я ее.

Никакого ответа.

– У тебя есть семья? Друзья, которые ждут тебя?

Она медленно моргает. Я устаю от попыток расшифровать ее моргания и сдаюсь.

Мы сидим в тишине.

– «Господь предлагает всем людям выбор между правдой и спокойствием. Выбери то, что тебя устраивает, ведь ты никогда не можешь иметь все и сразу».

Я поворачиваюсь. Притворяющаяся Мамочка сидит за столом напротив меня. Она не сводит глаз с этой чертовой пластиковой куклы.

– Что?

– Это сказал Ральф Уолдо Эмерсон[4], – произносит она, поглаживая по щеке пластиковую куклу. – И он прав. Мы не можем иметь и то, и другое. Мы должны выбрать что-то одно.

Я разворачиваюсь на своем стуле. Моя спина прикасается к стене, и я скрещиваю руки. – И ты думаешь, что мы все хотим и того, и другого?

– Ну..., – произносит она медленно. – Мы до сих пор тут, не так ли?

От ее слов мое сердце замедляется. Я сглатываю. – Как давно ты здесь? – спрашиваю я.

Она смотрит на меня. Её кобальтово-синие глаза пронизывают меня. Даже несмотря на то, что она сумасшедшая, я вижу в ней знания, далеко превосходящие свои собственные. Знания, которые могут дать тебе лишь опыт и боль.

– Три года, – отвечает она.

Это место – эта тюрьма – превратилось в ее дом.

– Большинство людей проводят здесь всего пару месяцев. Они перестают бороться за свою правду. Они принимают то, кем являются, и уходят.

Мой подбородок поднимается; мне не нравится направление, по которому движется этот разговор. – А что насчет тебя? – спрашиваю я ее. – В чем заключается твоя правда?

Она указывает на окно. – Моя правда скрывается где-то там. Я не хотела знать ее три года назад, и до сих пор не хочу.

Я выпрямляюсь на своем стуле. Всего лишь в двух шагах от меня находится человек, которым я не хочу стать. Я не хочу быть запертой в «Фэирфакс» до конца своих дней. Я не позволю этому случиться.

Притворяющаяся Мамочка знающе улыбается и наклоняется ближе. – Твоя правда тоже снаружи, не так ли? – произносит она.

Мой стул скрипит, когда я встаю. Притворяющаяся Мамочка смотрит на ребенка. Вместо того, чтобы петь сладкую колыбельную своему пластиковому ребенку, она поет старый гимн, который посылает мурашки по моей спине.

Она чертовски сумасшедшая. Все вокруг меня чертовы психи.

Я медленно выхожу из комнаты и направляюсь по коридору, ускоряя шаг.

Я не сумасшедшая. Я не такая, как они.

Я знаю, что это не так.

Дверь моей комнаты хлопает позади меня. Я быстро осматриваю комнату. Отца Ланы сегодня здесь нет.

Я расхаживаю, представляя замерзшую сосульку, все еще висящую на слабой, голой ветке. Не смотря на минусовую температуру и сильные ветра, она отказывается падать.

Я падаю на кровать и начинаю смотреть в потолок. – Ты не сумасшедшая, – громко говорю я самой себе. – Ты не будешь находиться здесь вечно. – Я вдыхаю. – Ты не одна из них.

Думаю, наконец, я начинаю понимать, как много времени потеряла здесь. Знаю, она утекло мимо меня, но осознание этого, наконец, врезалось в меня, словно товарный поезд.

Я могу мечтать. Могу представлять и надеяться, но так я никогда ничего не изменю. И самое ужасное во всем этом, что я сама это осознаю. Я понимаю, что в этой истории есть нечто большее. В меня на полной скорости движется еще один поезд. Но пока я еще не вижу его. Я лишь слышу, как слегка дрожит земля. Как дрожат пути под ногами. Я слышу ревущий свист….

Но не могу двинуться с места.

Все, что я могу сейчас делать, это надеяться, что когда он ударит, я умру быстро. За пару секунд…

– Я не сумасшедшая, – повторяю я. – Не сумасшедшая. Не сумасшедшая...

ГЛАВА 25. РАСШАТЫВАЯ ПРОШЛОЕ

Этой ночью я не вижу снов ни о Лаклане. Ни о Максе.

Я вижу сны о Лане.

Ей двенадцать. Ее длинные волосы заплетены во фра нцузскую косу. Она только поела и по мыла за собой тарелку . Ее учитель будет здесь в течение десяти минут. Каждый день они встречаются в свободной комнате наверху , чтобы проводить занятия . Лана начинала с социальных наук, а затем переходила к математике. Посреди дня будет небольшой перерыв на обед, после которого у нее будет час для чтения. Последние два урока - английский и физическ ая культура , но Лана использует их в качестве дополнительного времени , в течение которого она могла бы объезжать свою лошадь.

Кому-то ее жизнь покажется невероятно скучной, н о она любила свою простую рутину.

Она закрыла кран, вылила воду из тарелки, после чего поставила ее сушиться. Именно в тот момент она почувствовала его.

Ее тело застыло, когда п оявился отец. Ее мышцы напряглись, и все , что она могла делать, это смотреть прямо , с чита я плитку за раковиной. Её отец встал позади нее , прижав свое тело к ней . Он пальцами прикасается к ее косе.

«... 45, 46... » – бормочет она. Ее глаза пробегают по гладкому кусочку плитки. Квадрат ные кусочки были настолько малы, что о на могла считать их целыми днями.

– Какие замечательные волосы, – говорит он.

«… 65, 66 … » …Ее рот отчаянно двигается. Ее руки дрожат, но она стоит прямо, ожидая, пока отец перестанет говорить и прикасаться к ней .

Она ждет, но он не двигается.

– У тебя обед в 11.30, правильно? – произносит отец. Его борода касается ее кожи. Запах та бак а смеша лся с запахом кофе. Не самый приятный вкусовой микс.

«… 71, 72, 75... » … О на запуталась. Это мгновенно сбивает ее. Ее сердце начинает дико колотиться в груди. Легкие начинают сжиматься, делая дыхание поверхностным. Она не может ясно мыслить.

– Лана?

Она сглатывает. – Да, в это время у меня обед.

– Хорошо , – о н отходит назад. – Тогда увидимся позже .

Он уходит. Задняя дверь захлопывается следом за ним. Лана приваливается к стойке, чувствуя облегчение от его ухода, и страх из-за того , что он вернется.

Мои глаза распахиваются.

Двенадцатилетняя Лана склонилась прямо надо мной. Ее глаза налиты кровью из-за слез. Коса ослабла, и пряди свисают вдоль лица. На ней розовая футболка с цветочками и пара джинсов со слегка закатанными штанинами и отпечатками пальцев от мела.

Она настоящий ребенок. За исключением глаз. Они лет на десять старше.

Мои пальцы хватают простынь. Она выдыхает, и в воздухе появляется облако, похожее на туман. Я вздыхаю, всасывая тот же воздух, что она выдувает.

– Ты поможешь мне? – шепчет она. Ее голос тихий, совсем детский и невероятно испуганный.

Я инстинктивно отвечаю. – Конечно.

Юная Лана выглядит так, словно мои слова ее не убедили. Она смотрит на меня с недоверием.

– Помогу! Обещаю, что помогу тебе! – Я сажусь. Мои руки вытянуты вперед. Я хочу обнять ее. Утешить ее. Убедить, что сдержу свое обещание. Но мои пальцы разрезали воздух.

Она исчезла.

Я выпрыгнула из кровати, словно та была охвачена огнем. – Нет... – Я проверила под кроватью. Ничего. Я встала на дрожащих ногах. – Нет, нет, нет. Она была здесь. Она была прямо здесь… – прошептала я вслух.

В моей комнате никого нет.

Ни Ланы.

Ни голосов.

Ни темных глаз в углу.

Я кружусь, осматривая каждый дюйм своей комнаты. Все начинает вращаться. Нечто, сродни отчаянию, берет верх над моим телом. Я останавливаюсь. Комната продолжает двигаться. Моя кровать двоится. Стены множатся. Но Ланы до сих пор нет.

Я зарываюсь пальцами в волосы и начинаю стонать.

– Прости меня, Лана, – шепчу я. – Я пытаюсь выбраться отсюда.

Лишь звук ветра ударяется об окно моей комнаты. Я поворачиваюсь и смотрю на него, словно в нем спрятана причина моих проблем.

Я злюсь. На «Фэирфакс». На мою неспособность выбраться отсюда. И на молчание Ланы.

– Я очнулась! – кричу я в маленькой комнате. – Ты привлекла мое внимание! Почему же ты не разговариваешь со мной?

Тишина наполняет мои уши.

– Выйди и поговори со мной. Я слушаю! Поговори..., пожалуйста.

Включается свет. Я разворачиваюсь. Мэри стоит в дверном проеме. Она хмурится.

Не думая дважды, я бегу к ней. – Лана была здесь. – Мой палец дрожит, когда я указываю на свою кровать. – Она стояла надо мной и просила помочь ей.

Взгляд в глазах Мэри заставляет мой голос дрожать. Жалость, смешанная с разочарованием. Это плохой знак.

– Клянусь, она была здесь, – настаиваю я. – Она была здесь.

Руки Мэри покоятся у меня на плечах. Она медленно подводит меня к кровати. – Конечно, она была здесь…

Я смотрю через плечо. – Ты мне не веришь.

– Верю.

– Не веришь, – говорю я. – Она показала мне, что с ней произошло, когда она была ребенком. Это знак. Ей нужна моя помощь. Таким образом, она решила достучаться до меня.

В глазах Мэри читаются жалость и разочарование. Может быть, я на самом деле сумасшедшая. Может быть, это действительно то место, где я и должна быть. Мои ноги подкашиваются. Колени подгибаются. Я падаю на пол.

Мэри не зовет на помощь. Она тихо сидит рядом со мной. Через пелену слез я вижу, что она вытянула ноги, а ее руки исчезли в карманах рубашки.

Она дает мне выплакаться. Не знаю, почему она остается рядом и что планирует делать, но я благодарна ей за то, что она не ушла. Ее молчаливая поддержка успокаивает меня.

– Здесь очень много людей…, – говорит мне Мэри, – … и у каждого есть своя жизнь, своя история. История, которую можно рассказать. Поверь, каждая следующая история хуже предыдущей. Я не знаю твою историю, но знаю, что она ужасна. Понимаю, что ты напугана. – Она наклоняет голову, и взгляд, которым она одаривает меня, кажется мне таким материнским. – Наоми, я не хочу, чтобы «Фэирфакс» стал твоим домом. Ты заслуживаешь гораздо больше. Ты заслуживаешь прожить хорошую жизнь, потому что у тебя она всего лишь одна. – Мэри поднимает палец. – Всего лишь одна. Без перемотки. Без повторов. И не важно, как сильно бы нам этого хотелось, это никогда не измениться. – Она поглаживает меня по плечу. – Пожалуйста, сделай свою жизнь такой, чтобы ее захотелось прожить.

Мы сидим в тишине. Когда я впервые оказалась здесь, то думала, что Мэри – озлобленная медсестра, которую совсем не заботит то, что произошло со мной.

Теперь я понимаю, как сильно ошибалась.

Я прислоняюсь плечом к ее плечу. – Спасибо, – шепчу я.

Она улыбается. Ее рука исчезает с моего плеча, когда она встает.

– Куда ты идешь? – спрашиваю я.

Мне нравится ее компания. Я люблю ее слова. Мне хочется больше и того, и другого.

– Тебе нужно принять что-нибудь, что сможет заставить тебя поспать, – произносит Мэри.

Она уходит. Я тихо сижу. Вытягиваю ноги, как до этого это сделала Мэри. У меня нет карманов, поэтому я просто скрещиваю руки. Я не двигаю ни единой мышцей. Я надеюсь, что если повторю ее движения, то ее сила перетечет в меня.

Но мне это не помогает.

Мэри возвращается через несколько секунд, держа в одной руке таблетки, а в другой – маленький стаканчик с водой. Она протягивает их мне:

– Вот, держи.

Я молча беру их. Мэри помогает мне встать и лечь, ожидая, пока таблетки подействуют.

После этого Мэри идет к двери, и, прежде чем закрыть ее, она тихо произносит:

– Сладких снов.

Я перекатываюсь на бок и смотрю в стену.

Разве она не знает. Я не сплю.

Я мечтаю.

ГЛАВА 26. БЕЛЫЙ КОТТЕДЖ

3 года назад

Я не видела Лаклана целый год.

Казалось, что жизнь текла чертовски медленно мимо меня.

Чаще всего мне казалось, что я потеряла свою ценность, как если бы была пенни, брошенным на тротуаре. Когда я себя так чувствовала, то инстинктивно возвращалась к Лаклану. Без него мне казалось, словно не хватает какой-то части меня.

Прошлым летом он приехал домой с коротким визитом на выходные. С тех пор, как он окончил колледж, он перестал приезжать домой на праздники. Его визиты сводились к минимуму, и меня это обижало. Мне было грустно. Я ревновала, потому что хотела владеть всем его временем. Он был занят своей интернатурой, и я понимала это. Он тяжело трудился. Зарабатывал свои собственные деньги и берег каждый доллар.

– Не расстраивайся, ребенок, – говорил он мне.

Ребенок. Когда мне было десять, мне нравилось мое прозвище, но сейчас я начинала его ненавидеть.

Я скрестила руки и посмотрела на него. – Разве ты не можешь модернизировать мое прозвище? Я официально переросла «ребенка».

Он впился в меня взглядом. – Я всегда тебя так называл!

– Ну, а теперь называй как-нибудь по-другому.. о... Я не знаю, может быть будешь называть меня по имени?

Он пожал плечами и отвернулся. Тридцать минут спустя он сел обратно в свою машину, и поехал к своей работе, своей квартире, и к своей одинокой жизни. Я ненавидела, что опять застряла в рамках электронных писем, сообщений и звонков.

Я смотрела, как он уезжает, и мне казалось, что я простояла так все 365 дней, ожидая, когда он вернется.

И вот он здесь. Наконец-то.

Я натянула поводья своей лошади и стала наблюдать за ним. Он стоял ко мне спиной, так как разговаривал с отцом. Хотела сразу же выкрикнуть его имя, но удержала рот на замке.

Я пыталась представить, что он бы увидел, если бы я выкрикнула его имя. Увидел бы он маленькую Наоми с косичками, переброшенными за спину и с ободранными коленками? Или он увидел бы меня такой, какая я сейчас? Косички исчезли. Я стала выше, мои ноги стали длиннее. Моя грудь, в которой раньше было «немного чего-то», сейчас стала больше. Глаза, которые были слишком большими для моего лица, сейчас были в самый раз. Мои скулы, которые я считала слишком острыми для своего лица, и которые странно преображали мое лицо, теперь же все было в порядке. Я была довольна девушкой, смотрящей на меня из зеркала.

Я знала, что неизбежным был и тот факт, что Лаклан тоже изменится. Но он выглядел лучше, чем я могла себе представить. Его плечи стали шире. Волосы были коротко подстрижены. Более длинные волосы на макушке подкрутились на ветру. Мое сердце сжалось при виде его, и я подумала, что оно разобьется на миллион кусочков. Я поклялась себе, что больше никогда не позволю себе не видеть его так долго.

Когда он скрестил руки и откинул голову, громко смеясь, я не могла и дальше сдерживать свое счастье.

– Лак! – крикнула я.

Секунда, и я уже соскочила с лошади, и направлялась к нему быстрым шагом. Меня не волновало, что мои светлые волосы растрепало на ветру. Или что мои щеки были раскрасневшимися от холода. Ничто из этого не имело значения, потому что он вернулся.

Лаклан повернулся ко мне с яркой улыбкой на лице. Мое сердце слегка вздрогнуло, и я улыбнулась в ответ. Чем ближе я подходила, тем меньше становилась его улыбка. Он осмотрел меня с ног до головы, приподняв брови. Когда я остановилась перед ним, то он ничего не сказал. Просто уставился на меня так, как будто никогда раньше не видел.

– Это ты, ребенок? – наконец-то спросил он.

Я наклонила голову, посмотрела на него и нахмурилась. Я едва ли сказала ему и пару слов, как что-то определенно изменилось между нами.

– Перестань называть меня так.

Слабая улыбка появилась на его лице, но он был напряжен, зажат и сдержан. – Ты изменилась.

– Я выросла, – сказала я.

– Выросла, – повторил он.

Я ни на секунду не задумывалась, что когда-либо мы будем заставлять себя общаться друг с другом через силу. Я думала, что мы продолжим с того, на чем закончили в прошлый раз. Но прошлый раз был давно. Слишком давно. Между нами повисла тишина, которой никогда не было. Я хотела, чтобы она исчезла. Я это ненавидела.

– Я так рада тебя видеть, – произнесла я в порыве.

Я не ждала разрешения. Я наклонилась вперед и обвила свои руки вокруг его талии. Тело Лаклана на секунду напряглось, пока его руки нерешительно обхватывали меня за плечи. Мы стояли там, обнимая друг друга. Я мечтала о том, чтобы всегда быть к нему так близко и никогда не отпускать. Он всегда обнимал меня, но это было как-то по-дружески. Больше напоминало похлопывание по спине. Но, мы стояли так уже несколько секунд, а он меня не отпускал.

Бабочки, которые всегда порхали, стоило ему оказаться поблизости, куда-то исчезли, и вместо этого мое тело просто покалывало в тех местах, в которых я касалась Лаклана. Я потерлась носом о его горло и тут же почувствовала его аромат. Это был запах улицы, смешанный с одеколоном. Это был опьяняющий аромат для меня – тот, который пробуждал воспоминания и напоминал, что руки Лаклана были моим домом. Мои пальцы сильнее сжали ткань его куртки.

Мое воображение не знало границ, когда это касалось Лаклана. Я думала о сумасшедших сценариях того, как бы он влюбился в меня. Как он говорит, что любит меня. И как потом он бы поцеловал меня. И этот поцелуй стер бы каждый поцелуй и прикосновение между ним и мной. Но, все всегда останавливалось на этом. Прямо сейчас, мое воображение подкидывало мне сценарий, в котором были не только поцелуи. Мои руки сильнее обхватили его талию, ненамеренно прижимая его ближе. Моя грудь была прижата к его телу, и я почувствовала тепло между своих ног. Это было похоже на то, как зажигается спичка. Минуту не было ничего, и в следующее мгновение не было ничего, кроме огня и жара.

Это напугало меня настолько, что заставило отстраниться. Лаклан смущенно посмотрел на то место, где я была секунду назад, после чего откашлялся и посмотрел по сторонам. Нас разделяло всего пара дюймов. Я сделала шаг назад. – Расскажи мне все! – потребовала я писклявым голосом. – Как твоя новая работа? Ты переезжаешь обратно в Маклин?

Так много вопросов. И я не могу удержать ни один из них. Лаклан всегда поддерживал связь через электронные письма. Но его сообщения были краткими. Не броскими. Это не сравнится с тем, чтобы видеть его в живую, когда он вдается в огромное количество подробностей, относительно его друзей, учебы, или того, что ему казалось смешным.

Я жила за счет этих историй.

Лаклан явно расслабился от моих вопросов. – Моя новая работа скучная. В основном, я мальчик-посыльный с маленькой кабинкой, которая и есть мой «офис». И мой «офис» рядом с нелепым парнем. Думаю, его зовут Дэрин. Он сопит. Чем выводит меня из себя. Клянусь, он делает это, чтобы позлить меня.

Я смеюсь. – Это все равно звучит захватывающе. Даже несмотря на сопящего Дэрина.

Он колеблется, прежде чем забросить тяжелую руку мне на плечо. Он делал так всегда, по-дружески. Но, сейчас моя грудь была прижата к его животу сбоку, и жар его тела согревал меня. Покалывание вернулось. Он откашлялся.

– Для тебя все захватывающе, – сказал Лаклан. – Даже если бы я сказал, что пойду завтра удалять корневой канал – ты бы подпрыгивала от волнения.

Я бросила на него взгляд, когда мы шли к настилу на заднем дворе. Мои руки как-то неловко свисали по бокам, с тех пор как мы начали идти. Я хотела потянуться и дотронуться до него так, как он прикасался ко мне. Я обняла его за талию.

– А что же касается возвращения в Маклин, я не думаю, что это когда-либо произойдет.

Я резко повернулась к нему. – Почему нет?

– Этот мир не ограничивается одним Маклином. В нем есть много всего. Очень много. Верь мне. Однажды, уйдя из своего дома, ты уже не вернешься.

Я оживленно киваю, и как губка, впитываю все слова Лаклана. Но он не должен был дважды говорить мне, что не вернется в Маклин. У меня не было желания оставаться здесь, но часть меня боялась того, что было там.

– Что на счет тебя? Что нового в твоей жизни? – спросил Лаклан.

– Ты уже знаешь, – напомнила я. – Я рассказываю тебе в каждом сообщении, что нового.

Он кивнул. – Но, ты все еще пишешь?

– Пишу.

– Это прекрасно, – произнес он с натянутой улыбкой на лице.

Я хотела закричать на него: «Где мой Лаклан? Где ты?»

Он говорил со мной, но его голос был скованным, что заставляло меня беспокоиться. Мне не нравилась эта ... неловкость. Я не знала, как от нее избавиться.

Я отступила назад. Его рука исчезла с моего плеча, заставляя меня чувствовать холод и одиночество.

– Мне нужно идти домой, – произнесла я. Я уставилась в землю, стряхивая часть гравия со своей ноги. – У нас сегодня гости на ужин.

Я посмотрела на него. Его взгляд был на мне. Но, это был другой взгляд. Тот, который я никогда не видела прежде. Он всегда смотрел на меня с потехой, как будто все, чтобы я не делала, тут же вызывало улыбку на его лице. Но сейчас он выглядел задумчивым, почти не уверенным во мне.

– Ты все так же встретишь меня сегодня ночью, да? – спросила я.

И опять этот хмурый взгляд. Его плечи напряглись, когда он отступил назад.

– Да, сегодня ночью, Наоми, – его голос был скованным и отрывистым.

Я увижу его позже. Как в миллион других раз, когда я видела его, но на этот раз все уже будет по-другому.

Я отошла от него назад к своей лошади, прокручивая наш разговор. Я была слишком поглощена своими мыслями, чтобы понять, что он наконец-то назвал меня Наоми.

– Куда, черт возьми, мы идем?

– Просто подожди, – ответила я. – Мы почти на месте.

– Дождь льет как из ведра. Я иду домой.

Я даже не потрудилась обернуться. – Нет, не идешь. Просто продолжай двигаться.

В нескольких милях от собственности наших семей, скрытый в листве дубов, был белый коттедж, который был только моим.

Я наткнулась на него несколько месяцев назад.

Солнца в тот день не было, и что-то между стволов деревьев блеснуло в уголке моего взора. Земля была покрыта старыми листьями и ветками, а передо мной был коттедж, который разваливался. Белая краска потрескалась. Передний настил медленно оседал. Несколько окон было разбито или просто забиты. Все, что было необходимо, так это небольшой порыв ветра, и все это место рухнуло бы за пару секунд. Но я думала, что коттедж потрясающий. Думала, что в нем есть потенциал. Я осмотрела разрушения, и была полна решимости все починить. Этой же ночью я написала Лаклану электронное письмо, описывая коттедж. В ответ он написал, что это похоже на место действия фильма ужасов.