Текст книги "Что остается от небес"
Автор книги: К. Харрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 14
– Только не говори, что в этом убийстве замешан Обадия Слейд, – Пол Гибсон поднял взгляд с распотрошенного тела, простертого перед ним на каменной плите.
От Монквелл-стрит Себастьян направился на Тауэр-Хилл, в хирургический кабинет друга. Едва глянув на то, что проделывает доктор с внутренностями трупа из прошлого века, виконт тут же уставился за порог, на неухоженный дворик.
– Может, да. А может, и нет. Но его отец явно что-то не договаривает.
– И что, папаша похож на сына?
– Как две капли.
– Тогда, друг мой, тебе следует быть вдвое осторожнее.
– Не премину.
Девлин заставил себя вернуться взглядом к оскалившемуся на столе ужасу.
– Так что ты можешь рассказать вот об этом?
– Ну… судя по зубам и некоторым другим признакам, нашему приятелю было лет сорок, когда ему всадили в спину кинжал. Это был очень крупный мужчина, ростом выше шести футов и весом стоунов примерно в двадцать пять [28]28
6 футов = примерно 183 см, 25 стоунов = примерно 158 кг
[Закрыть].
– Действительно, здоровяк, – согласился виконт.
– Из состояния его внутренних органов явствует, что джентльмен не ограничивал себя ни в еде, ни в выпивке.
– Ничего необычного.
– К сожалению. Он сохранил большинство собственных зубов, но вот левое предплечье, похоже, некогда было сломано и неправильно срослось. Видишь?
Себастьян внимательно осмотрел заметное искривление на левой руке мертвеца, чуть ниже локтя.
– Из одежды ничего интересного?
– Ничего, что помогло бы выяснить имя убитого. В жилете лежали превосходные золотые часы, но, к сожалению, без гравировки. На брелоке изображение вставшего на задние лапы льва, а не фамильный герб. А в кошельке всего несколько банкнот, выпущенных между 1778 и 1781 годами. Я отправил вещи на Боу-стрит.
– 1781 год? По крайней мере, это несколько сужает временные рамки, – вгляделся виконт в темное, иссохшее лицо трупа. – Никаких повреждений, кроме ножевой раны в спине?
– Сам посмотри, – перевернув тело на бок, Гибсон указал на разрез как раз под левой лопаткой. – Вот здесь я обнаружил кинжал. Но жертву ударили еще вот сюда, – ткнул хирург немного левее, – и сюда.
– Три удара. И все в спину.
– Первые две раны не такие глубокие, – доктор снова уложил труп ровно. – Может, я еще какие-то пропустил, принимая во внимание состояние тела.
– И никаких зацепок, кто мог убить этого человека и почему?
– Извини.
– А где епископ? – окинул Девлин быстрым взглядом небольшое промозглое помещение.
– При полном параде лежит в Лондон-хаусе.
– Ах, да. А когда похороны?
– Где-то через неделю.
– Через неделю?!
Гибсон пожал плечами:
– Церковь должна дать возможность всем скорбящим заказать надлежащие траурные одеяния.
– По крайней мере, торговцы трупами из могил к тому времени вряд ли заинтересуются телом.
Ирландец насмешливо скривился:
– Да, в такую погоду вряд ли.
Внимание Себастьяна вернулось к потемневшей от времени мумии.
– Ничего, что могло бы связать эти два убийства?
– Боюсь, нет, – хирург прислонился к скамье, скрестив руки на груди. – Знаешь, ведь то, что оба трупа нашли в одном месте, может оказаться обычным совпадением. Прескотт поспешил в Танфилд-Хилл, чтобы разобраться с обнаруженным священником телом, и был убит либо спугнутым в крипте грабителем, либо следившим за епископом недоброжелателем, который воспользовался темнотой и шарахнул святого отца по голове.
– Не люблю я совпадения, – костяшкой пальца потер нос Девлин.
– Тем не менее, они случаются.
– Случаются, – виконт наклонился, изучая искаженное, ссохшееся лицо мертвеца: зияющий рот, сморщенные ноздри и пустые глазницы. – Как по-твоему, мог бы кто-нибудь, знавший этого мужчину тридцать лет назад, опознать его сейчас?
– Если одним словом – нет.
– Так я и думал, – выпрямился Себастьян. – Говоришь, все вещи переданы на Боу-стрит?
– Да, а что?
– Мне пришло в голову, что если нашего приятеля невозможно опознать по лицу, то могут припомнить его одежду. Или часы с брелоком.
– По прошествии стольких лет?
– Если бы дорогой тебе человек внезапно пропал, думаешь, ты не вспомнил бы, во что он был одет перед исчезновением – даже через тридцать или сорок лет?
– Пожалуй, ты прав, – немного поразмыслив, признал доктор.
Себастьян обошел вокруг каменной плиты, разглядывая сморщенный труп со всех сторон. Но с какой стороны ни смотри, смысла больше не становилось.
– Если уж на то пошло, – заметил Гибсон, – мне кажется, есть две основные версии. Либо наш приятель из восемнадцатого века был убит кем-то, не имеющим никакого отношения к смерти епископа, либо они оба пали от одной и той же руки.
– С какой стати убийце ждать три с лишним десятилетия, чтобы прикончить вторую жертву? – поднял глаза виконт.
– Понятия не имею. Это ведь ты у нас знаток по убийцам. Я всего лишь читаю по лишенным жизни телам.
– Существует еще одна возможность, – медленно произнес Себастьян.
– Какая? – нахмурился хирург.
– Что нашего древнего джентльмена убил Прескотт. А затем некто убил за это самого епископа – из мести.
* * * * *
В час дня в четверг, когда бумаги из Лондон-хауса по-прежнему не поступили, Геро сама отправилась на Сент-Джеймс-сквер, в собственной карете и в сопровождении многострадальной служанки.
– Дорогая мисс Джарвис, – воскликнул лучащийся благожелательностью капеллан епископа, принимая даму в своем кабинете. – А я как раз собирался послать запрошенные вами сведения на Беркли-сквер. Нижайше прошу простить меня за задержку, но секретарь только что закончил изготовление требуемых копий.
– Благодарю вас, – посетительница спрятала полученный пакет в ридикюль.
– Вы, разумеется, слышали, что архиепископ Мур обратился за помощью в расследовании смерти его преосвященства к виконту Девлину? – Саймон Эшли произнес имя виконта тем же тоном, какой церковники обычно приберегают для слов «Иезавель» [29]29
Иезавель– жена израильского царя Ахава, дочь сидонского царя Ефваала, или Этбаала, который достиг престола через убийство брата. Дочь унаследовала от него деспотическое высокомерие, непреклонную настойчивость, кровожадную жестокость и более всего фанатическую преданность культу Астарты, жрецом которой некогда был её отец. Имя Иезавель сделалось впоследствии синонимом всякого нечестия.
[Закрыть], «геенна» или «сатана». По-видимому, Девлин не снискал расположения милейшего капеллана. А, может, просто недобрая слава виконта его опередила?
– Слышала, – подтвердила мисс Джарвис, всем своим видом выказывая сочувствие. – Как огорчительно для вас.
– Так и есть, так и есть, – с воодушевлением закивал капеллан. – Но если того желает сам архиепископ, разумеется, нам остается только оказывать всяческое содействие.
– Полагаю, лорд Девлин захотел получить сведения о вечерних событиях в четверг.
– Да, действительно. Я обо всем рассказал, начиная с визита отца Эрншоу и заканчивая поспешным отъездом его преосвященства.
– Обо всем? – с усмешкой переспросила дама.
Доктор Эшли задумчиво пожевал щеку, по-видимому, принимая решение.
– Ну, – подался он вперед, понижая голос до шепота, – я умолчал о паре незначительных событий понедельника.
Геро выслушала признание капеллана с выражением бесстрастной заинтересованности. Но в душе она была далека от спокойствия.
Когда собеседник умолк, баронская дочь заметила:
– Уверена, вы совершенно правильно поступили, оставив эти … м-м-м… подробности при себе. Не вижу необходимости лорду Девлину вникать в каждую мелочь.
Отклонившись, капеллан с облегчением выдохнул, хотя с виду все еще казался немного встревоженным:
– Чрезвычайно отрадно слышать, что вы такого же мнения.
* * * * *
Сидя в столовой, Себастьян как раз вкушал легкий полдник, когда в отдалении послышалось робкое «тук-тук» в парадную дверь. Немногим позже на пороге возник мрачный дворецкий Морей, сконфуженно откашлялся и возвестил:
– К вам джентльмен, милорд. Священнослужитель в состоянии крайнего нервного возбуждения. Утверждает, что его зовут мистер Эрншоу из Танфилд-Хилл.
– Проводите его в гостиную, – отодвинул стул виконт. – Я подойду через минуту.
Пастор церкви Святой Маргариты нерешительно топтался у незажженного камина. Невысокий, полноватый, с глазами слегка навыкате и скошенным подбородком, он обеими руками вцепился в черную шляпу, держа ее перед собой, словно щит.
– Мистер Эрншоу, какая приятная неожиданность. Могу я предложить вам стаканчик шерри? Или вы предпочитаете портвейн?
По лицу священника пробежала дрожь желания, но он чопорно отказался:
– Благодарю вас, ничего не нужно.
– Прошу, присаживайтесь, – указал виконт на плетеные кресла у эркерного окна.
Преподобный отец решительно замотал головой:
– Нет, спасибо. Я явился, чтобы извиниться, что вчера оказался не в состоянии принять вас.
– Это вполне объяснимо, – откликнулся Себастьян, наливая себе портвейна. – И вправду ничего не хотите?
Опять резкий мах головой.
– Мне сказали, архиепископ попросил вашего содействия в расследовании этой… неприятности. Я здесь, чтобы ответить на любые интересующие вас вопросы.
По-видимому, его высокопреосвященство выразил недовольство непредусмотрительностью своего подчиненного, который позволил себе на сутки впасть в забытье, наглотавшись снотворного. А вызывать недовольство архиепископа, даже дряхлого и умирающего, разумеется, непозволительно.
– Думаю, мне удалось по большей части воссоздать картину тех событий, – начал Девлин. – Насколько я понял, после обнаружения тела в крипте вы отправились в Лондон, чтобы известить епископа о случившемся.
– Именно так. К сожалению, у епископа на шесть часов была назначена важная встреча. Поэтому он не отправился в Танфилд-Хилл со мной сразу же, а пообещал подъехать позже. Я намеревался встретить его у церкви, но… – голос пастора сник.
– Но? – вопросительно глянул виконт.
– Захворала одна из моих прихожанок, миссис Каммингс. Когда я от нее вернулся, его преосвященство уже прибыл. И уже было поздно, – выкаченные глазки пастора часто заморгали. – Постоянно думаю о том, что отправься епископ Прескотт со мной без промедления, ничего этого не случилось бы!
Себастьян медленно потянул вино.
– А его преосвященство не упоминал о характере той важной встречи?
– Нет. Сказал только, что не может отложить ее. Что-то насчет давнего друга, нуждающегося в совете.
Пальцы Девлина крепче сжали стакан.
– Правда? – что там утверждала мисс Джарвис? «Епископ попросил моего содействия в подготовке выступления перед Палатой лордов»?
Преподобный отец снова закивал, напомнив Себастьяну голубя, клюющего зерно.
Виконт отпил еще глоток портвейна:
– Как-то странно с вашей стороны – помчаться к епископу только из-за того, что рабочие натолкнулись на древний склеп. Я хочу спросить, почему сразу к Прескотту?
– Из-за трупа, конечно.
– Вы опасались… чего? Скандала? Из-за жертвы убийства давностью в несколько десятилетий?
Глаза мистера Эрншоу тревожно выпучились:
– Святые небеса… Так вы что же, не знаете?
– Не знаю о чем?
– О перстне!
– Каком перстне?
– Сэра Нигеля! Я узнал его!
Себастьян со стуком поставил стакан.
– Вы утверждаете, что узнали кольцо, которое было на трупе в крипте?
– Да-да. Римский профиль, вырезанный на черном ониксе, в обрамлении из филигранного серебра. Сэр Нигель всегда носил эту гемму на мизинце правой руки.
– А кто такой сэр Нигель?
Пастор недоуменно воззрился на Девлина:
– Ну как же, сэр Нигель Прескотт! Самый старший брат епископа!
ГЛАВА 15
– Этот недоумок никому даже не обмолвился о кольце, – возмутился сэр Генри Лавджой.
Друзья гуляли в Гайд-парке, прохаживаясь по берегам Серпентайна. Магистрат захватил с собой булку черствого хлеба и теперь кормил крошками уток.
– Но вы уже слышали о сэре Нигеле?
– О, да. По всей округе были разосланы констебли, которые интересовались людьми, пропавшими без вести лет тридцать-сорок тому. Его имя всплыло сразу же.
Виконт наблюдал за ковылявшим к ним из камышей упитанным селезнем, чьи перья сияли в солнечных лучах всеми цветами радуги.
– Сэр Нигель был братом епископа?
– Старшим на тринадцать лет, – кивнул магистрат. – Исчез в июле 1782 года. Поскольку его лошадь нашли бродившей на Ханслоу-Хит, сложилось единодушное мнение, что джентльмен стал жертвой грабителей с большой дороги. Но тело пропавшего так и не было обнаружено.
– Это случилось задолго до того, как была замурована крипта в церкви Святой Маргариты?
– К несчастью, несколько лет назад в ризнице случился пожар, уничтоживший многие церковные записи. Мы сейчас стараемся выяснить точную дату запечатывания склепа, – Лавджой бросил кусочек хлеба селезню, и тот на лету поймал подачку. – Вдова сэра Нигеля, леди Прескотт, до сих пор живет в Прескотт-Грейндж. А поместье унаследовал сын.
– Сэр Питер Прескотт, – уточнил Себастьян.
– Вы знаете его? – не отвлекался от своего занятия маленький магистрат.
– Вместе учились в Итоне.
Сэр Генри сыпнул уткам еще пригоршню крошек.
– Насколько я понял, Питер Прескотт – так называемый «посмертный» ребенок, родившийся через несколько месяцев после исчезновения отца.
Девлин кивнул, наблюдая за удалявшимся вразвалочку селезнем, хвостовые перья которого посверкивали на солнце.
– Он немало настрадался от этого в школе – знаете, какими гадкими могут быть мальчишки. Но Питер всегда стойко переносил нападки. Мне рассказывали, братьев Прескоттов было пятеро. Трое средних погибли на полях сражений прошлого века.
– Святые небеса, я об этом не слышал. И впрямь, какое-то невезучее семейство, – Лавджой высыпал остатки хлеба на траву. – Если епископу Прескотту сообщили о найденном теле брата, это, разумеется, объясняет, почему все, кто видел его преосвященство после визита отца Эрншоу, описываю его состояние как «возбужденное».
– Верно. Вот только Уильям Франклин также подметил волнение Прескотта. А ведь они встречались в понедельник.
– Я намерен сегодня отвезти одежду, часы и брелок жертвы леди Прескотт. Надеюсь, она сможет опознать вещи без того, чтобы осматривать останки.
– А мне хотелось бы знать, что случилось с перстнем.
– Его же не было на трупе? – покосился на собеседника магистрат.
Себастьян покачал головой:
– Эрншоу утверждает, что отвез кольцо в Лондон, чтобы показать епископу.
– Как отвратительно – стягивать перстень с пальца покойника, – неодобрительно поджал губы Лавджой.
– Учитывая состояние тела, полагаю, это было несложно.
– Да, но… – неловко откашлялся сэр Генри.
– По словам пастора, он отдал кольцо епископу. Но я справлялся в Лондон-хаусе – в покоях Прескотта данное украшение не обнаружено. Доктор Гибсон утверждает, что, когда трупы были доставлены к нему, ни в карманах, ни на руках епископа перстня не было.
– Возможно, его обронили в крипте, – предположил магистрат, отряхивая с ладоней последние крошки. – Пошлю кого-то из парней снова осмотреть склеп.
– Есть еще один вариант.
Ладжой вопросительно поднял бровь.
– Кольцо мог унести убийца, – пояснил Себастьян.
* * * * *
Немногим позже в этот же день, уговорив мать отправиться с визитом к одной из ее старинных приятельниц, Геро уселась на оконный диванчик в своей спальне и достала из ридикюля список из приемной епископа.
Она быстро пробежала глазами бумагу, с облегчением убедившись, что в ежедневнике Прескотта не значилось ничего – разумеется, кроме частых встреч с ней самой, – что могло бы выдать Девлину ее тайну. Удовлетворенная этим, она вернулась к началу реестра.
Да, там действительно, как и подозревала мисс Джарвис, упоминался визит лорда Квиллиана, вечером в понедельник.
– Ха! Ну что, видите? – вслух произнесла Геро, словно виконт находился рядом с ней. Но затем нахмурилась, всматриваясь в несколько других любопытных имен.
Мисс Джарвис на девяносто процентов была уверена в причастности фатоватого барона к убийству епископа, однако ей нравилось полагать себя непредвзятой, а это означало, что следовало рассмотреть и другие возможности.
Поднявшись с диванчика, Геро отправилась на поиски пера и бумаги. Вверху страницы она написала «лорд Квиллиан», затем ниже – «Уильям Франклин». Немного подумав, принялась вымарывать последнее имя, поскольку американец был стар и немощен. Но передумала, рассудив, что не требуется чрезмерной силы или ловкости, чтобы раскроить череп железным ломиком, поэтому оставила Франклина в списке кандидатов.
Геро еще раз пробежала глазами документ, но выловила только еще одно небезынтересное имя: сэр Питер Прескотт. «С какой это стати, – удивилась она, – сэру Питеру потребовалось записываться на прием, чтобы повидать собственного дядю?» Она добавила к своему перечню и его, затем расстроено обвела запись рамочкой.
Одним из наиболее досадных аспектов статуса незамужней дамы было ограничение ее передвижений и деятельности. Утратив столь близкого родственника, сэр Питер вряд ли станет в ближайшее время посещать какие-либо общественные сборища. А мисс Джарвис, как ни старалась, не могла придумать достаточно благовидного предлога, чтобы нанести джентльмену визит на дом.
Правила приличия порой оказывались чрезвычайно раздражающими.
* * * * *
Вечером Девлин удостоил своим редким присутствием тетушкин раут.
Герцогиня Клейборн, хозяйка одного из наиболее популярных лондонских домов, никогда не забывала посылать виконту приглашения на все проводимые ею мероприятия. Определив истинную природу призывов тетушки Генриетты – слегка завуалированных попыток познакомить его с нескончаемой вереницей «подходящих» дебютанточек – Себастьян писал в ответ неизменные, хотя и вежливые отказы.
Как следствие, нынешнее появление в гостиной имеющего сомнительную репутацию, но, тем не менее, высоко котирующегося на брачном рынке племянника стало для герцогини такой неожиданностью, что Генриетта даже споткнулась, хватаясь за лорнет, свисавший на ленте с ее шеи.
– Боже милостивый, – пробормотала тетка, – Девлин, ты ли это? Только не говори, что наконец-то решил оправдать ожидания всей семьи и подыскать себе жену.
– Отнюдь, – прямо заявил Себастьян, беря герцогиню под локоток и увлекая в другую комнату. – Я желаю знать, что вы можете рассказать мне о Прескоттах.
– Ш-ш-ш, – шикнула родственница, захлопывая за собой дверь, – не хочу, чтоб услышала леди Кристина.
– Кто?
– Дочь герцога Ламли. Себастьян, она и вправду прелестна. И хотя, уж поверь мне, девочка является одной из твоих поклонниц, лучше ей не ведать, что ты снова впутался в дело с убийством.
– Я как раз не впутывался – это вы меня втянули.
– Тем не менее, боюсь, барышня настолько чувствительна…
– Тетя, – сухо прервал Девлин, – я здесь не затем, чтобы меня очаровывала ваша последняя протеже, какой бы прелестной она ни была. Я приехал, поскольку хочу знать, что вы можете сообщить мне о сэре Нигеле Прескотте.
– О Нигеле Прескотте? Но для чего тебе… Святые небеса! – запнулась герцогиня, округлив глаза. – Тот давний труп в крипте – это он?
– По всей видимости, да.
– Святые небеса, – повторила Генриетта, неэлегантно плюхаясь на обитую розовым шелком кушетку в виде лебедя.
– Вы знали этого джентльмена, я полагаю?
– Разумеется, – герцогиня Клейборн знала не только всех членов высшего общества, но также их маленькие грязные тайны. И никогда не забывала. – Чрезвычайно неприятный тип, – цокая языком, признала тетка. – Ужасные манеры. Ничего общего с братом.
– Сэр Нигель был самым старшим?
– Да, из пяти братьев, – подтвердила Генриетта. – Он унаследовал титул, еще учась в Оксфорде. Всегда был крупным мужчиной – высоким, как и епископ, но более широким в кости и плотным. Взял в жены милейшую девушку, Мери Мэйфилд, и сделал бедняжку несчастной. Когда та умерла от чахотки, не прошло и года, как сэр Нигель снова женился – на леди Розамонде, второй дочери маркиза Рипона.
– Когда это было? – поинтересовался Себастьян.
– В семьдесят шестом? Или седьмом? – нахмурилась герцогиня. – Где-то так.
– Питер Прескотт – его единственный сын?
Собеседница кивнула:
– От первого брака детей не было. Они с леди Розамондой были женаты лет пять или шесть до рождения Питера. Мальчик родился уже после исчезновения отца.
Подтащив стул с позолоченными ножками в виде крокодильих лап, виконт уселся напротив тетки.
– Так говорите, сэр Нигель был неприятным человеком? В каком смысле?
– Злобный нрав и скверная репутация, – Генриетта понизила голос, хотя они были одни, и никто не мог бы услышать. – «Клуб адского пламени», понятно?
«Любопытно, – подумал Себастьян, – сквайр Пайл тоже упоминал о нем». «Клуб адского пламени», пресловутое тайное общество прошлого века, связывали с черной магией, оргиями и политическими заговорами. Собираясь в руинах древнего аббатства, «монахи» бесчестили непорочных девиц, практиковали эксгибиционизм, вуайеризм и кровосмешение. Одно время членами клуба состояли такие влиятельные персоны, как премьер-министр Англии, лорд-мэр Лондона, принц Уэльский… и некий непримечательный американец по имени Бенджамин Франклин.
– Когда сэр Нигель вот так вот бесследно пропал, – приглушенным тоном продолжала герцогиня, – допускали, что тут не обошлось без клуба: или какой-то нечестивый ритуал пошел неправильно, или семья одной из несчастных искала отмщения. С тем сборищем связывали и другие загадочные смерти и исчезновения, хотя, в основном, это были девушки из близлежащих деревень. И несколько молодых парней, – сделав паузу, многозначительно глянула на племянника Генриетта.
– А вы в то время как думали, что с ним случилось?
– Я? – откинулась на спинку тетка, прищуривая ярко-голубые глаза. Она была проницательной женщиной, способной видеть правду за светским притворством и пустой болтовней. – Лично я полагала более чем вероятным, что Прескотту втихую перерезали горло, а тело утопили в каком-нибудь заброшенном колодце. Я ведь уже говорила: он был препротивнейшим субъектом. Не думаю, что по сэру Нигелю кто-либо скорбел – а уж меньше всех его супруга.
– Расскажите мне о ней.
– О леди Прескотт? Да тут и рассказывать особо нечего. Она вышла за Прескотта в конце своего первого сезона. Упоминали об еще одном претенденте, но тот был вторым сыном без каких-либо перспектив. Рипон, ее отец, на то время по уши увяз в долгах – из-за азартных игр. Большинство членов Клуба адского пламени немало задолжали своим кредиторам.
– Рипон и Прескотт оба состояли в клубе?
– Так судачили. Когда Прескотт попросил руки леди Розамонды, маркиз согласился, – вот все, что мне достоверно известно.
– Тому продал, кто больше дал?
– В общем, да. Рипону надо было устраивать карьеру шестерым сыновьям, он не мог позволить дочери привередничать. Особенно, если верить слухам, что маркиз силком притащил Розамонду с границы, когда та попыталась сбежать с неподходящим искателем руки в Гретна-Грин.
– Правда? И кто же был этот воздыхатель?
– Точно не знаю. Дело обставили шито-крыто.
– Действительно шито-крыто, раз даже вы об этом не слышали, – с улыбкой заметил виконт. – А что можете сказать о браке леди Розамонды и сэра Нигеля?
– Не думаю, что бедняжка была счастлива. Из жизнерадостного, беззаботного создания она сделалась какой-то раздавленной – другого слова не подберу. После исчезновения Прескотта леди Розамонда, по сути, отдалилась от света. По прошествии положенного времени сэр Нигель был объявлен умершим, так что сын смог наследовать титул и поместье, но она больше не выходила замуж. Если с тех пор с ее именем и был связан какой-либо скандал, до меня молва не дошла.
Себастьян кивнул. Если герцогиня Клейборн не осведомлена о скандале, значит, никакого скандала и не было.
– А как насчет епископа? – полюбопытствовал он. – Насколько хорошо вы его знали?
– Он был любимцем архиепископа Кентерберийского, – длинно выдохнула тетка.
– Но не вашим?
– Ты же меня знаешь, – скривилась Генриетта, – я не очень-то жалую ревностных церковников.
– Причем сам архиепископ является приятным исключением, – ухмыльнулся Девлин.
Щеки герцогини зарделись редчайшим румянцем.
– Джон совсем другой, – обронила она, отводя взгляд.
Девлин присмотрелся к пухлому, тщательно напудренному и подкрашенному тетушкиному лицу. В восемнадцать лет она вышла замуж за наследника герцога, который получил титул по смерти отца вскоре после бракосочетания. Более пятидесяти лет герцогиня правила в высшем свете как одна из его признанных цариц – властная, уверенная и с виду более чем довольная своим уделом в жизни. Странно, но Себастьяну до сих пор не приходило в голову, что бывшая леди Генриетта Сен-Сир, возможно, все эти годы питала нежные чувства к бедному, но амбициозному клирику, который волею судеб вознесся на высшую ступеньку английской церковной иерархии.
– Я знаю, архиепископ надеялся, что Прескотт станет его преемником. Но этого никогда бы не произошло, – заметила тетка.
– Почему же?
– Теоретически избрание нового архиепископа Кентерберийского решается принцем-регентом. Но ты знаешь не хуже меня, что в государственных делах Принни даже не чихнет, сперва не посоветовавшись с Джарвисом. А Прескотт был слишком ярым приверженцем реформ, чтобы пользоваться расположением барона. Попомни мои слова: в должное время архиепископом провозгласят Чарльза Мэннерса-Саттона. Попомни мои слова.
– Неприязнь Джарвиса к епископу была широко известна?
– Всем, кто давал себе труд обратить внимание. Эти двое схлестывались по любому поводу: от рабства в Вест-Индии до детского труда в самой Англии.
«Интересно, – подумал виконт, – мисс Джарвис не сочла нужным упомянуть об этом обстоятельстве».
– Не то, чтобы я полагала, что барон имеет отношение к гибели Прескотта, – добавила Генриетта, – хотя ему смерть епископа на руку.
– «Неужели никто не избавит меня от этого мятежного попа?» [30]30
По легенде английский король Генрих II, разгневавшись на Архиепископа Кентерберийского Томаса Бекета – тот объявил нелигитимной коронацию его старшего сына – произнёс в присутствии своих придворных рыцарей следующую фразу: "Неужели никто не избавит меня от этого мятежного попа?" (по свидетельству современника: "Каких же ничтожных трусов и предателей я кормил и призрел в моём доме, что они позволяют подлому попу оскорблять их господина?") После чего четверо из его приближённых отправились в Кентербери и убили архиепископа. Томас Бекет (в старых русских переводах – Фома́ Бекет или Фома Кентербери́йский) – одна из ключевых фигур в английской истории XII века, первоначально канцлер Генриха II, затем архиепископ Кентерберийский с 1162 по 1170 годы. Был убит на ступенях алтаря Кентерберийского собора. Канонизирован католической церковью в 1173 году, с XIX века почитается и англиканской церковью.
[Закрыть]– негромко процитировал Себастьян.
Герцогиня, фыркнув, поднялась на ноги:
– Полагаю, то, что вчера днем вас с мисс Джарвис видели гуляющими по Королевскому госпиталю, объясняется твоим вовлечением в расследование?
– Господи милостивый, – вздохнул племянник, – у вас что, повсюду шпионы?
– Почему шпионы? Наблюдательные знакомые. И хотя я в последнее время настаивала, чтобы ты занялся выбором спутницы жизни, мне бы не хотелось, чтобы мой…
– Не тревожьтесь, тетушка, – фыркнул виконт. – Мне известно из достовернейших источников, что мисс Джарвис считает брак, заключаемый по нынешним английским законам, варварским обычаем, дающим мужу такие же права в отношении бедной супруги, какими обладает американский рабовладелец по отношению к своему невольнику.
– Святые небеса! Это она так сказала?
– Да.
– Что ж, – хмурость герцогини немного прояснилась. – Раз уж ты здесь, почему бы не воспользоваться моментом и не познакомиться с леди Кристиной? Она…
– Тетушка, нет.
– Но она…
– Нет, – Себастьян открыл дверь перед родственницей, однако задержал ее вопросом: – А вам не известно о какой-либо связи между Джарвисом и сэром Нигелем Прескоттом?
Генриетта помедлила, задумчиво сведя брови.
– Кажется, было что-то… – резко выдохнув, она покачала головой. – Должно быть, старею. Но не волнуйся, я непременно вспомню.
