Текст книги "Что остается от небес"
Автор книги: К. Харрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Через три месяца, девятнадцатого октября, виконт собирался праздновать свой тридцатый день рождения. Но если рассказанное леди Прескотт – правда… Если граф Гендон действительно отплыл из Англии в американские колонии в декабре 1781 года, то никак не мог быть Себастьяну отцом.
А сам он не имел права зваться Себастьяном Сен-Сиром, виконтом Девлином.
ГЛАВА 29
Сотни мыслей мчали вместе с Себастьяном сквозь проливной дождь и завывающий ветер. Ранящие воспоминания о вечно порицающем отце, чьи самые строгие слова всегда доставались самому младшему ребенку – столь непохожему на других, выросшему высоким и худощавым, тогда как остальные дети были плотными и ширококостными. Сыну, чьи глаза имели странный янтарный оттенок вместо яркой сен-сировской голубизны. Сыну, обладавшему неимоверно острым зрением и слухом, молниеносной реакцией и способностью видеть в темноте. Сыну, который по жестокой причуде судьбы уцелел и сделался наследником, в то время как оба его старших брата умерли.
Он припоминал обрывки приглушенных разговоров, не предназначенных для детских ушей: голоса, повышавшиеся в гневе и мольбе, слова, не имевшие смысла до сегодняшнего дня.
Из тумана показалось белое пятно шлагбаума городской заставы. Всадник резко натянул поводья, сжимая от нетерпения кулаки. Копыта гарцующей лошади взметывали грязь, пока виконт дожидался сторожа, который с ворчанием ковылял из своей будки, втянув голову и ссутулившись под ливнем. Протягивая привратнику плату, Себастьян обнаружил, что дрожит. Дрожит от боли и неприятия.
И все же, когда ворота распахнулись и Девлин вонзил шпоры в бока арабской кобылки, он ощутил в душе крошечную искру надежды, зажженную пылающим гневом. Ведь если Алистер Сен-Сир не являлся в действительности его отцом, то страшный грех кровосмешения, отдаливший Себастьяна от Кэт Болейн, был заблуждением. Нет, не заблуждением – ложью.
Еще одной ложью в длинной цепочке обманов, тянувшейся вот уже тридцать лет.
* * * * *
По возвращении в город, не сняв ни сапог, ни шпор, Себастьян тут же помчался в величественную резиденцию Сен-Сиров на Гросвенор-сквер. Но Гендона дома не оказалось, а вежливый до приторности дворецкий не смог сообщить, ни куда отправился граф, ни когда должен вернуться. Потерпев такую же неудачу в клубах отца, виконт шагал по Кокспер-стрит в сторону Уайтхолла, когда услышал окликнувший его мужской голос:
– Лорд Девлин!
Себастьян не остановился.
– Лорд Девлин, подождите!
Обернувшись, виконт с удивлением увидел Саймона Эшли, который пробирался к нему сквозь дорожную суету, приподнимая полы сутаны, чтобы не испачкаться о катыши, оставленные на мокрой мостовой парочкой рысивших мимо мулов.
– Я намеревался разыскать вас сегодня, только чуть позже, – капеллан ловко перескочил на тротуар, – а тут такая удачная встреча.
– Вы хотели меня видеть? – Себастьян с трудом удерживал себя на месте.
Клирик слегка усмехнулся. Но то, что он, приблизившись, разглядел в лице виконта, смело с тонких губ улыбку и заставило наморщить лоб:
– С вами все в порядке, милорд?
Девлину пришлось сделать вдох, затем другой, прежде чем он смог заговорить:
– Да, конечно. У вас для меня какое-то известие?
– Вы, должно быть, заметили, что в расписании епископа Прескотта на понедельник имелся пробел, – протянул Эшли сложенный листок.
– Да, я предположил, что его преосвященство выполнял в это время свои церковные обязанности.
Капеллан отрицательно покачал головой:
– На самом деле епископ Прескотт ездил с визитом к одному семейству в Челси. Я вначале сомневался, стоит ли сообщать вам эти сведения, однако обсудил ситуацию с архиепископом, и тот уверил меня, что на вашу осмотрительность можно положиться.
Разумеется, эта поездка может никак не относиться к делу, но я на всякий случай записал…
– Спасибо, – едва взглянув на имя и адрес, Себастьян сунул бумажку в жилетный карман.
– Этой ночью до Лондон-хауса дошла новость о преподобном Эрншоу, – прокашлялся церковник. – Очень неприятное развитие событий. Чрезвычайно тревожное.
Девлин глянул в бледное, заострившееся лицо священнослужителя и впервые заметил в нем страх, от которого расширялись зрачки и сжимались губы. Так вот что вынудило обычно снобистски и неодобрительно относившегося к Себастьяну капеллана пойти на сотрудничество…
Виконту пришла в голову еще одна мысль.
– А как часто епископ Прескотт и священник виделись? Я имею в виду, до прошлого вторника?
Саймон Эшли выглядел озадаченным:
– Ни разу, насколько мне известно.
– Но ведь приходом ведают Прескотты?
– Да, сэр Питер.
– Не являлся ли Эрншоу родственником епископа?
– Очень дальним, кажется. А почему вы спрашиваете?
– Пастор узнал перстень сэра Нигеля, следовательно, он был знаком с баронетом.
– Если пожелаете, я наведу справки о точной степени родства.
– Это может пригодиться, – бросил уже повернувшийся уходить виконт. – Благодарю вас.
Не обнаружив Гендона в Адмиралтействе, Девлин продолжил его поиски в казармах королевской гвардии, затем на Даунинг-стрит, но безуспешно.
Выйдя из приемной лорд-канцлера [46]46
Лорд-канцлер– одна из древнейших должностей в английском государственном строе. Канцлер являлся одним из главных секретарей короля, главным из королевских капелланов и хранителем королевской печати. В качестве секретаря он вел всю переписку от имени короля и был облечен особым доверием по делам светского управления; как капеллан, он был советником короля в делах церкви; как хранитель печати, являлся необходимым участником всех формальных выражений королевской воли. В нынешнее время лорд-канцлер исполняет обязанности главы Палаты лордов, а также председателя верховного суда и высшего юридического советника правительства Великобритании.
[Закрыть], Себастьян постоял с минуту возле дома номер десять, уставившись невидящим взглядом на клубившиеся в небе тяжелые свинцовые тучи.
Затем развернулся и стремительно зашагал в сторону Мэлл, к Карлтон-хаусу.
* * * * *
Чарльз, лорд Джарвис, как раз просматривал полученные депеши за письменным столом в своем кабинете, когда в комнату, отодвинув в сторонку брызжущего негодованием секретаря, решительно вошел виконт Девлин.
– Милорд! – протестовал клерк. – Сюда нельзя!
Виконт, принесший с собою запах свежего деревенского воздуха и разгоряченной лошади, остановился на пороге. На нем был синий сюртук для верховой езды из тонкого сукна, замшевые бриджи цвета буйволовой кожи и высокие, заляпанные грязью сапоги. Диковатые янтарные глаза визитера опасно поблескивали.
Беспомощно переминавшийся с ноги на ногу секретарь заломил в отчаянье руки:
– Нижайше прошу вашего прощения, милорд Джарвис. Я пытался…
– Оставьте нас, – рявкнул барон.
– Слушаюсь, милорд, – клерк тут же испарился.
– Надеюсь, у вас имеется серьезная причина для подобного вторжения? – поинтересовался Джарвис, откидываясь на спинку кресла.
Виконт прошелся по кабинету, звеня шпорами.
– Тридцать лет назад вы входили в делегацию, отправленную королем в Америку. Другими членами миссии были мой отец и сэр Нигель Прескотт.
– Верно, – отложив бумаги в сторону, хозяин кабинета улыбнулся. Беседа обещала быть интересной. Даже увлекательной.
– Во время вашего пребывания в Америке одна особа снабдила сэра Нигеля доказательством измены в высших правительственных кругах – пачкой писем, адресованных члену Конгресса Конфедерации и подписанных неким «Алкивиадом». Судя по секретности сведений, содержавшихся в посланиях, их автор явно был или из министерства иностранных дел, или из окружения короля.
Барон потянулся к карману за табакеркой.
Девлин, стиснув зубы, не сводил с вельможи глаз. Джарвис продолжал молчать, и Себастьян спросил:
– Полагаю, вы знали об этом?
– Разумеется.
– Вам рассказал сэр Нигель?
Джарвис одним умелым щелчком открыл крышку табакерки:
– У меня имеются собственные источники сведений.
– А личность предателя вам также была известна?
Набрав на палец изрядное количество табака, барон поднес к носу понюшку:
– К сожалению, нет.
Подойдя к столу, виконт оперся ладонями о полированную поверхность и подался вперед:
– И что, вы так и не выяснили, кто являлся этим «Алкивиадом»?
– Нет.
– Всерьез ожидаете, что я поверю?
– Верите вы или нет, не имеет для меня никакого значения, – надменно поднял бровь Джарвис.
– Что случилось с письмами?
– Пропали. Как и сэр Нигель.
– И это не вызвало у вас беспокойства?
– Разумеется, вызвало, – барон захлопнул крышку табакерки. – Мы с лордом Грэнтэмом, тогдашним министром иностранных дел, измыслили парочку хитростей, чтобы заставить этого субъекта выдать себя. Увы, ни одна уловка не сработала. В том же году состоялись переговоры с американцами по предварительному мирному соглашению, которое вскоре было подписано. Личность «Алкивиада» осталась неизвестной.
– А когда сэр Нигель пропал почти сразу после возвращения из колоний, вы не заподозрили, что его смерть могла каким-то образом быть связана с обличающими письмами?
– Конечно, заподозрил, – сухо признал вельможа. – Однако не было смысла разглашать этот факт.
– Как много людей знало о вашей миссии в колониях?
– По задумке, поездка держалась в строжайшей тайне.
– Но ведь ваше отсутствие в Лондоне невозможно было не заметить?
Джарвис соединил кончики пальцев, любопытствуя про себя, что виконту и впрямь известно, а что он только подозревает.
– Вовсе нет. Разве так уж трудно потерять из виду кого-то из знакомых? Со всеми этими загородными приемами, отлучками в охотничьи домики и необходимостью уделить внимание поместьям?
На щеке Себастьяна дернулся мускул, однако он промолчал.
– Конечно, с сэром Нигелем дело обстояло сложнее, – продолжил вельможа, – из-за близости имения Прескоттов к Лондону. По-моему, баронет распустил слух, что отправляется в Ирландию.
Залегла напряженная пауза. Джарвис ожидал напрашивающегося вопроса. Однако Девлин либо уже знал правду, либо не мог решиться задать такой вопрос злейшему врагу, и сказал только:
– Учитывая ваше противодействие перемещению Френсиса Прескотта в Кентербери, я нахожу, что ваши отношения с его покойным братом… – виконт помедлил, словно подбирая подходящее слово, – скажем так, наводят на размышления.
– На вашем месте я бы не увлекался подобными размышлениями, – Джарвис поднялся из-за стола. – Мне не совсем понятно, как то, что случилось с сэром Нигелем тридцать лет назад, может касаться недавней гибели епископа – даже если эти двое действительно встретили свою смерть в одном и том же странном месте.
– Люди, против которых вы выступаете, имеют досадную склонность к преждевременной кончине, – язвительно усмехнулся Себастьян.
– Допустим. Но между мной и баронетом не было вражды.
– Вы считали его субъектом дурного тона.
– Поверьте, имей я обыкновение устранять людей только по этой причине, лондонское общество сильно бы поредело.
– Однако вы действительно возражали против назначения Френсиса Прескотта архиепископом Кентерберийским?
– Возражал. Тем не менее, ситуация вряд ли требовала крайних мер. Вы же не думаете на самом деле, что принц предпримет столь важный шаг, не посоветовавшись со мной?
– «Посоветоваться» и «послушаться» – разные вещи.
– Вы недооцениваете мой дар убеждения.
Виконт приблизился к окну, выходящему на Мэлл, и, прищурившись, уставился на дорожную толчею.
Джарвис пристально изучал повернутое в профиль, напряженное лицо собеседника.
– Я слышал, священника прихода Святой Маргариты тоже убили, – заметил он. – А вам не приходило в голову, что определенная склонность к излишней драматизации побуждает вас предполагать в этом деле большее, чем есть в действительности? Возможно, кто-то в деревенской округе просто недолюбливает священнослужителей?
Девлин покосился на вельможу. Тень усмешки скользнула по его губам.
– А как же тридцатилетней давности мумия старшего Прескотта в крипте?
– Она может быть совершенно не связана с нынешними событиями. Курьезное, но не существенное совпадение.
– Может, и так, – согласился Себастьян, отталкиваясь от подоконника.
– Но вы считаете иначе?
– Да, – бросил виконт, направляясь к двери. – Я считаю иначе.
ГЛАВА 30
В библиотеке городского особняка Сен-Сиров на Гросвенор-сквер Себастьян в одиночестве сидел в кожаном кресле у пустого камина. Комнату давно заполонили длинные вечерние тени. Но когда один из графских лакеев явился, чтобы зажечь свечи в настенных канделябрах, виконт взмахом руки отправил его восвояси.
За окном снова припустил дождь. Было слышно, как барабанят капли по листьям росших на площади лип, как всплескивают лужи под колесами экипажей, в которых представители высшего общества покидали свои элегантные дома, чтобы окунуться в вечерний круговорот званых обедов, карточных вечеров, раутов и балов.
Доканчивая третий стакан бренди, Себастьян уловил приближение знакомых шагов, поднимавшихся по входным ступеням. Из холла послышался приглушенный обмен фразами. Затем на пороге возник Гендон с тонкой свечой в руке.
– Говорят, ты меня искал.
– Искал.
Золотистый огонек свечи отбрасывал блики на широкое и такое родное лицо. Задумчиво двигая челюстью, граф постоял минуту, прежде чем направиться к ближайшему канделябру:
– Не возражаешь, если я зажгу свет? Ведь не все видят в темноте, словно кошки.
Себастьян поглубже вжался в кресло, скрестив вытянутые ноги в щиколотках.
– А я, вероятно, унаследовал эту особенность от своего настоящего отца? Любопытно, вам хоть известно, кто он? Или матушка увезла эту маленькую тайну с собой тем летом, когда мне исполнилось одиннадцать?
Рука Гендона, протянутая к очередному светильнику, застыла. Капли горячего воска брызнули на стоявший внизу полированный столик.
– Мне не совсем понятно, на что ты намекаешь подобными рассуждениями, – граф спокойно продолжил свое занятие, но Себастьян заметил, что отцовская рука утратила прежнюю твердость.
– Да неужели? – подхватился с кресла Девлин. – Нынче утром у меня состоялась интереснейшая беседа с вдовой сэра Нигеля. Дама утверждает, что ваша троица – вы, ее супруг и лорд Джарвис – отплыла в американские колонии в декабре 1871 года.
Гендон перестал зажигать канделябры и замер в дальнем конце библиотеки, сжимая свечу.
– Леди Прескотт ошибается.
– Не надо… – Себастьян резко вдохнул, вздрогнув всей грудью. – Не лгите мне больше.
– Это не ложь. Мы отплыли в начале февраля. Пятого числа.
– Откуда?
– Из Портсмута.
– Как называлось судно?
– «Альбатрос», – без запинки ответил граф.
Себастьян ощутил прилив надежды, борющейся с шепотком сомнения.
– Почему я должен вам верить? – спросил он прерывающимся голосом.
– А во что ты хочешь верить? Что я сознательно растил неродного ребенка? – Гендон в сердцах махнул рукой, словно отметая в сторону чье-то нежелательное присутствие. – Не говори глупостей.
– Вы оказались бы далеко не первым пэром, поступившим подобным образом. Вспомните семейство Харли, – жена графа Оксфорда прославилась столь многочисленными любовными похождениями, что плоды этих связей сообща именовались «Коллекцией Харли» [47]47
Эдвард Харли, 5-ый граф Оксфорд(1773 -1849), английский аристократ. В 1794 году женился на Джейн Элизабет Скотт. У супругов было, по крайней мере, семеро детей. Из-за частых любовных похождений леди Джейн (одно время она даже была любовницей Байрона), в обществе высказывались сомнения по поводу отцовства большинства графских отпрысков, которых злорадно именовали «Коллекцией Харли». Почему именно так? Дело в том, что знаменитый предок несчастного рогоносца, Роберт Харли, 1-й граф Оксфорд (1661– 1724) и его сын были неутомимыми собирателями рукописей и книг. Собранная ими уникальная коллекция стала национальным достоянием и ядром Британской библиотеки.
[Закрыть].
– Отцовство наследника Харли никто и никогда не подвергал сомнению, – возразил граф.
– Верно. Только вы не могли предвидеть, что ждет впереди, когда признали меня своим третьим сыном.
Взгляды мужчин скрестились среди воцарившегося тягостного молчания. Алистер Сен-Сир отвел глаза первым.
– Ты никогда не был особо похож на меня, – хрипло сказал он. – Ни характером, ни склонностями. Не стану отрицать, из-за этого наши отношения подчас оказывались непростыми. Но я никогда ни на миг не сомневался, что ты мой сын.
У Себастьяна внезапно так сдавило в груди, что невозможно стало заговорить.
– Мы отплыли в начале февраля и вернулись в середине июля, – продолжал Гендон. – Если ты знаешь, когда родился сын леди Прескотт, то понимаешь, что у нее есть свои причины напускать туману на даты отъезда и возвращения покойного супруга.
Девлин по-прежнему молчал.
– Ради Бога, Себастьян, подумай здраво! – снова резко и сердито взмахнув рукой, граф шагнул вперед. – Джарвис был членом миссии. Неужели ты всерьез считаешь, что, если бы барон располагал доказательствами, что мой сын и наследник не является на самом деле плодом чресл моих, он не использовал бы давным-давно эти сведения против меня?
– Возможно, у него имеются собственные основания хранить эту поездку под покровом тайны.
– Например?
– Не знаю, – покачал головой Себастьян.
– Мы отплыли в начале февраля, – отвердело лицо Гендона.
Виконт со стуком отставил в сторону пустой стакан.
– Если вы мне не отец, тогда и Кэт мне не сестра.
В глубине ярко-голубых глаз графа что-то шевельнулось.
– Так вот из-за чего все это? Господи Боже… Неужели ты любишь ее так сильно, что даже хотел бы оказаться не моим сыном? Только чтобы обладать ею?
– Да.
Опять залегло долгое молчание. Когда граф снова заговорил, его голос звучал спокойно, почти ласково:
– Мне жаль, Себастьян. Но ты – мой ребенок. Как и Кэт.
– Вы и раньше лгали мне. Почему сейчас я должен вам верить? – Девлин направился к двери.
– Об этом я не лгу.
Виконт не остановился.
– Слышишь, Себастьян? – окликнул вслед отец. – Об этом я не лгу.
* * * * *
Вернувшись на Брук-стрит, Девлин обнаружил ожидавшую его записку от Пола Гибсона.
« Закончил с твоим преподобным, – сообщал хирург. – Днем я на приеме в больнице Святого Варфоломея, но после четырех вернусь к себе».
Из-за всех сегодняшних открытий намеченное доктором вскрытие тела священника совершенно вылетело у Себастьяна из головы. Виконт бросил взгляд на часы.
Было почти восемь вечера.
Явившись в древний домишко хирурга возле Тауэра, он нашел друга в столовой, в одиночестве поглощающего ветчину и тушеную капусту. У локтя хирурга стоял медный подсвечник, весь в потеках воска, другой конец стола был погребен под грудами книг и стеклянных банок с жутковатого вида содержимым.
– Я и не знал, что ты так по-великосветски поздно ужинаешь, – заметил Девлин, подтягивая поближе один из свободных стульев.
– В пивоварне рядом с больницей произошел несчастный случай, – пояснил ирландец, подцепляя вилкой изрядный кусок мяса. Ни смерть, ни то, что после нее оставалось, похоже, не могло умалить докторского аппетита. Гибсон кивнул на блюдо, где лежал початый окорок. – Будешь?
– Нет, спасибо, – подавил содрогание Себастьян. – Так, говоришь, с Эрншоу ты закончил?
– Да, сегодня утром, – хирург запихнул в рот последний ломоть ветчины и встал из-за стола. – Идем, покажу.
Зажегши в кухне фонарь, Гибсон прошел первым через запущенный, промокший садик и распахнул дверь в небольшую каменную постройку. Бледное, аккуратно выпотрошенное тело священника покоилось на центральном столе. Небольшой след от колотой раны казался засохшей багровой слезинкой на мертвенно-белой коже.
– Каким ножом? – поинтересовался виконт, разглядывая порез.
– Кинжалом. Я бы сказал, дюймов десять в длину. Точный удар – либо убийца знал, куда целиться, либо ему очень повезло, – подковыляв поближе, хирург приподнял пухлую, мягкую руку покойника. К этому времени трупное окоченение уже почти прошло, и конечности жертвы снова сделались гибкими. – Заметь, никаких следов, свидетельствующих о том, что пастор защищался.
– Выходит, он знал нападавшего.
– Либо знал, либо был захвачен врасплох и слишком напуган, чтобы обороняться.
– Что-нибудь еще? – Девлин глубоко вдохнул, наполнив легкие зловонным духом сырого камня, разложения и смерти.
– Боюсь, нет.
Себастьян встал на пороге, глядя на мрачный, мокрый сад. Вновь поднявшийся ветер качал полузасохшие деревья и гнал по небу тяжелые тучи. Виконт пытался вернуться мыслями к убийству человека, чье тело лежало на анатомическом столе за его спиной, но все, о чем он мог сейчас думать, был блеск гордости, подмеченный во взгляде Гендона, когда восьмилетний младший сын на своем гунтере [48]48
Гунтер– верховая лошадь, рожденная от чистокровного верхового жеребца и упряжной кобылы. В Англии и Ирландии издавна разводили гунтеров для использования в конных охотах, где от лошади требуется большая сила, выносливость и способность преодолевать разнообразные естественные и искусственные препятствия.
[Закрыть]впервые перемахнул через один из опаснейших рвов в Корнуолле, или…
Или сияние любви в глазах Кэт, когда Себастьян касался губами ее щеки.
– Видок у тебя, как у самого дьявола, – заметил подошедший Гибсон, посмотрев другу в лицо.
Сухо хохотнув, Девлин ступил навстречу буре.
– Ну что, тогда пошли, – запер за собою дверь хирург. – Угощу тебя выпивкой.
Друзья устроились в сумрачной кабинке в углу старинной гостиницы тюдоровских времен, в освинцованные окна которой бил дождем шквалистый ветер. Ободрив себя элем, виконт поведал об утренних встречах с конюхом Джебом Купером и старой нянькой. Он рассказал доктору о ссоре, якобы случившейся между леди Прескотт и сэром Нигелем в ночь исчезновения, и о ребенке, появившемся на свет через каких-то семь месяцев после возвращения его отца из Америки.
Но Себастьян не упомянул ни о противоречивости, окружающей дату отбытия делегации в колонии, ни о том, какие последствия имело бы отплытие в декабре для его собственной законнорожденности.
– Очень немногие младенцы, появившиеся на свет семимесячными, выживают, – заметил Гибсон.
– И все же это возможно?
– Да, возможно. Но, как по мне, больше смахивает на то, что леди Прескотт была неверна мужу.
Себастьян припомнил рассказ тетушки Генриетты о неподходящем ухажере юной Розамонды и об отчаянном побеге в Гретна-Грин, пресеченном разгневанным отцом девушки.
– Совершенно логично, не так ли? – подался вперед доктор. – Вернувшись из Америки, сэр Нигель обнаруживает, что жена беременна от другого. Супруги ссорятся. Баронет, хлопнув дверью, вылетает из дома, веля подать лошадь. Затем скачет в ночь, намереваясь встретиться с мужчиной, наставившим ему рога, и…
– И оказывается мертвым в крипте местной церквушки, – с сухой иронией закончил Себастьян.
– О, – откинулся назад ирландец. – Об этом я и запамятовал. А ты не знаешь, кто был тем ухажером?
– Нет. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов послания «Алкивиада». Вполне возможно, сэр Нигель в ту ночь умчался из Прескотт-Грейндж, разъярившись из-за неверности супруги, но, как мне кажется, именно письма являются ключом к разгадке смерти баронета.
Девлин поймал себя на том, что засмотрелся на юную подавальщицу, которая пересмеивалась с хозяином гостиницы, набирая полные руки пивных кружек. Не старше шестнадцати лет, с густой гривой каштановых волос и широкой, заразительной улыбкой, девушка до того напоминала Кэт в таком же возрасте, что в груди заныло от тоски по всему, что он утратил и что мог бы иметь.
– Что с тобой, Себастьян? – негромко спросил Гибсон. – Ты, похоже, не все мне рассказал…
– А? – виконт перевел взгляд на лицо друга и мотнул головой. Вместо того чтобы ответить, он продолжил умозаключения: – Ты, конечно же, понимаешь, что это совершенно не дает нам даже частичного ответа на первоначальный вопрос?
– Какой вопрос?
– Кто убил треклятого епископа?
– И преподобного Малькольма Эрншоу, – напомнил доктор.
– И преподобного Эрншоу, – согласился Девлин.
Друзья уже покидали таверну, когда Себастьян, сунув руку в карман, достал небольшую сложенную бумажку: « Доктор и миссис Дэниел Маккейн, Чейни-Уолк, 11, Челси».
– Что это? – поинтересовался наблюдавший за виконтом Гибсон.
Нахмурившись при виде нацарапанных строк, Девлин с трудом воскресил в памяти неожиданную встречу на Уайтхолл с капелланом Прескотта, который лепетал что-то о пробеле в распорядке дня епископа.
– Это адрес. Имя и адрес семейства из Челси, которое епископ посетил в понедельник перед своей гибелью, – Себастьян мог и ошибаться, однако у него возникло тревожное подозрение, что Маккейном звали доктора, сопровождавшего мисс Джарвис при осмотре Королевского госпиталя.
– Челси? – удивился Гибсон. – Какого рожна было епископу делать в Челси [49]49
Челси– исторический район Лондона, ранее его пригород. Наряду с Белгравией, Мэйфером, Кенсингтоном и Найтсбриджем, Челси и двести лет назад считался одним из самых респектабельных мест для проживания зажиточных людей. Потому доктор и удивляется, ведь благополучный Челси не должен был заинтересовать епископа Лондонского, известного своей благотворительной деятельностью.
[Закрыть]?
– Не знаю. Но завтра с утра первым делом намереваюсь это выяснить.
