Текст книги "Ядовитые мальчики (ЛП)"

Автор книги: К. Л. Тейлор-Лэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Это животный, глубокий ворчащий звук, вырывающийся из моего горла, когда я вытаскиваю из нее свой член, смотрю вниз, как он блестит между нами от ее возбуждения. Только моя головка все еще находится внутри ее отверстия. И я чувствую, как она сжимается вокруг меня, ее стенки засасывают меня обратно.

– Посмотри на нас. – выдавливаю я из себя. – Посмотри, где мы соединились, – стискиваю зубы, чтобы не кончить сразу.

Она такая горячая, тугая и правильная.

Неправильно…

Все в этом неправильно, неправильно, неправильно.

Поппи должна быть нашим врагом, объектом моей навязчивой идеи погубить ее отца, но здесь, в этот момент, когда мой член в ее влагалище, она нечто совершенно иное. И я не знаю, как я когда-нибудь смогу выбраться из этого положения.

– Черт возьми, с тобой так хорошо. Посмотри на нас, Поппи.

Она всхлипывает, когда смотрит. Моя рука все еще крепко лежит на ее груди, удерживая ее спиной к зеркалу. Ее руки вцепляются в край стойки, костяшки пальцев упираются в переднюю часть моих бедер. Она оглядывает свое тело, видя, где мы соединяемся, прежде чем снова поднять эти преследующие глаза на мое лицо. И когда они соединяются с моими, я толкаюсь обратно, вызывая стон и у нее, и у меня.

Я одержим.

Я не думаю ни о чем другом, пока мои бедра двигаются, член вонзается в нее снова и снова, удерживая ее неподвижно. Ее нога обвивается вокруг моей талии, пятка ее ступни упирается в мою задницу. Ее сердце колотится под моей ладонью так же сильно, как и мое.

Я смотрю, как мой скользкий член исчезает внутри нее настолько, насколько это возможно, и ее киска сжимается. Ее бедра двигаются, прижимаясь к моей тазовой кости, покрывая мою кожу своим возбуждением.

Ее тихие крики, всхлипы… Пальцы одной руки протянуты, чтобы коснуться моей кожи. Я смотрю на ее лицо, глаза затуманены похотью, губы приоткрыты. Она пристально смотрит на меня,

видит меня, и от этого у меня переворачивается в животе.

В бешеном ритме жестких толчков мышцы хрустят и перекатываются с каждым движением моих бедер, мой большой палец порочными кругами обводит ее набухший клитор. С коротким, хриплым стоном, вырывающимся сквозь ее стиснутые зубы, она достигает оргазма.

И мгновением позже, когда ее мышцы так напряжены, что сквозь них трудно протолкнуться, я начинаю кончать. Слишком поздно понимая, что я все еще внутри нее, быстро выхожу из нее, сжимая в кулаке свой пульсирующий член, покрывая ее киску и внутреннюю поверхность бедер остатками своего освобождения.

Мои глаза крепко зажмуриваются, голова наклоняется вперед, рука покидает ее грудь. Я провожу пальцами вверх по ее шее, прижимая их к ее лицу, большим пальцем касаюсь ее подбородка. Пытаюсь отдышаться, сориентироваться.

Открыв глаза, я смотрю вверх. Ее грудь вздымается, щеки пылают, но затем она опускает взгляд, и между ее бровями образуется небольшая складка.

– Поппи? – я прерывисто выдыхаю, на ее лице появляется выражение, которое мне чертовски не нравится.

Из нее со свистом вырывается прерывистое дыхание, лицо бледнеет. Она качает головой, морщась, когда смотрит на себя сверху вниз. Я отстраняюсь, притягиваю ее ближе, кладу руки ей на бедра, отрываю от зеркала.

– Леденец?

К горлу подкатывает комок от тяжелого сглатывания, ее глаза захлопываются, и даже когда она открывает их, она не смотрит на меня.

– Пожалуйста, не называй меня так. – это едва слышный шепот, но он как удар кувалдой в грудину. – Я хочу встать. – слова дрожат, ее дыхание неровное.

Стиснув зубы, я делаю шаг назад.

– Позволь мне просто… – я провожу рукой по своим темным волосам. – Позволь мне сначала просто привести тебя в порядок, хорошо?

Я мягок в своих словах, и не знаю почему. Потому что это она, эта гребаная девчонка, этого не должно было случиться.

Она качает головой, по-прежнему не глядя на меня:

– Все в порядке, я справлюсь.

Она соскальзывает со стойки со стесненным выражением лица, и это похоже на то, как закрываются лепестки цветка, на то, как она закрывается. Не утруждая себя тем, чтобы вытереть с себя мою сперму, она засовывает ногу обратно в джинсы, вставляя ступню в ботинок. Ловкие пальцы застегивают джинсы, и она проводит руками по макушке, приглаживая растрепанные волосы на затылке.

Когда она заканчивает, моя челюсть трещит от давления на коренные зубы из-за того, что я так сильно стиснул зубы. Она сцепляет руки перед собой, и все, о чем я могу думать, это о том, что моя сперма пропитывает ее трусики, джинсы, все остальное внутри нее…

Я не знаю, что сказать, не знаю, что делать, а я всегда знаю, что делать.

Это была колоссальная ошибка.

Я облажался.

Я облажался.

– Ледин…

– Этого не должно было случиться. – резко говорит она с упреком в голосе, который, как мне кажется, направлен не на меня. – О боже мой… – слова произносятся шепотом, полные ненависти, опустошение заполняет комнату, как внезапное цунами. – Мне так жаль. – шепчет она, и, честно говоря, я не знаю, с кем она сейчас разговаривает. – Такая, такая глупая. – шипит она, и прежде чем я успеваю осознать, что происходит, ее раскрытая ладонь прижимается к голове сбоку, тыльной стороной ладони ударяя себя в висок, один, два, три раза.

– Поппи, Поппи, Поппи, остановись. – я бросаюсь вперед, сокращая небольшой промежуток, убираю ее запястье от лица, другой поднимаю руку, чтобы ударить себя в грудь, и я позволяю ей, наблюдая, как ее лицо искажается чем-то похожим на опустошение.

Сдавленный, хриплый крик вырывается из ее рта.

– Ты брат Линкса. – она задыхается при имени моего брата, рыдание застревает у нее в горле. – Ты его брат. – ее кулак снова ударяет меня в грудь, но уже без силы, ее кулак соскальзывает вниз, костяшки впиваются в мой пресс. – Ты его брат, а я просто долбанутая наркоманка, которая не может держать ноги сомкнутыми.

Я прижимаю ее к своей груди, обнимая крепко, защищающе, собственнически.

Как будто она моя.

Вот тогда она рыдает, и, как бы мне ни было неприятно признаваться в этом самому себе, это разбивает меня.

Глава 28

РАЙДЕН

– Кинг. – мой товарищ по команде Лэндон выкрикивает мое имя.

Я прекрасно слышу его даже сквозь ревущую толпу, пять тысяч фанатов кричат, когда я продвигаюсь вперед. Рассекая лед, когда мы передаем шайбу между нами, Лэн отдает пас Линксу, Линкс Хадсону, тот обратно мне.

Я не слежу за счетом, не знаю, выигрываем мы или проигрываем, я просто двигаюсь, мышцы напрягаются, кровь бурлит, адреналин бьет ключом. Следуя движениям, я могу играть в хоккей, не парясь, ведь всю работу выполняет мое тело, мной управляет мышечная память. Я делаю все, что в моих силах, чтобы мои мысли не возвращались к ней.

Я сильнее стискиваю зубы, впиваясь ими глубже в каппу, пока у меня не начинает болеть челюсть. Я поднимаю взгляд туда, где на трибунах сидит Рекс, мозг автоматически ожидает увидеть ее. Желает. Жаждит. Ее здесь нет. Я не видел ее больше недели.

Избегал ее больше недели.

Разразилась снежная буря, заставившая всех оставаться внутри, занятия отменили, Линкс остался с нами, но мы держались от нее подальше. Вчера был первый день возвращения, и она не появилась. Я знаю, что Линкс возвращается в их общежитие сегодня вечером, и знаю, что это просто для того, чтобы подразнить ее.

Я знаю, что он будет гребаным мудаком.

Я знаю, что буду гребаным мудаком.

Линкс воспринял новость хуже всех. Хлопает каждой дверью, через которую проходит, грохочет каждой кастрюлей, противнем и столовыми приборами, которые попадались ему в руки, и так жестко трахает Рекса каждую ночь, что мне не только приходится это слушать, но и смотреть, как Хендрикс, хромая, ходит по дому следующим утром в течение целой чертовой недели.

Я катаюсь по льду, не обращая внимания ни на что, кроме постукивания клюшки по катку, когда лезвия моих коньков прорезают поверхность.

Я передаю шайбу Линксу, наблюдая, как он катается бок о бок с Хадсоном, Лэндон толкает меня локтем, проходя мимо, постукивает по своему шлему, говоря мне сосредоточиться на игре. Я едва могу это вынести. Веду себя так, будто все нормально, когда нет ничего даже отдаленно нормального. Ничто не в порядке.

После всего, в чем я ей признался.

Слишком рано.

Я скучаю по ней.

То, что она заставляет меня чувствовать.

И все же я здесь и веду себя так, будто все в порядке.

Прежде чем я успеваю подумать, что именно я делаю, я скатываюсь со льда, тренер Тейлор выкрикивает мое имя мне в спину, но я его почти не слышу. Снимаю свою экипировку, возвращаясь в раздевалку. Я швыряю все это в свой шкафчик, грубо натягиваю спортивные штаны, кроссовки, клюшка со стуком падает на пол, а затем ухожу с арены.

Снег тает, но безветренно. Руки прижаты к бокам, пока я шагаю по кампусу, ноги сами несут меня туда, куда им, черт возьми, нужно. Инстинкт – единственное, что движет мной.

Мои пальцы сжимаются на дверном косяке, когда я добираюсь до места назначения. Только деревянная дверь между нами отделяет меня от нее. Взглянув вниз, я замечаю мягкое свечение, исходящее из-под двери, но не более того, я прислушиваюсь сквозь дерево, ожидая услышать шарканье, движение, шаги. Что угодно.

– Она спит. – раздается женский голос у меня за спиной.

Не отходя от двери, все еще крепко держась за раму, я оглядываюсь через плечо: дверь комнаты напротив открыта, передо мной стоит высокая, привлекательная, атлетически сложенная девушка в тренировочном снаряжении. Темно-коричневая кожа блестит от пота, толстая копна кос высоко закручена на голове. Она пробегает своим темным взглядом по моему телу, ее верхняя губа изгибается, как будто она считает, что мне чего-то не хватает, а затем выпячивает бедро, приподнимая бровь.

– Ты недостаточно хорош для нее. – заявляет она.

Во-первых, мне наплевать на то, что она думает, и во-вторых, как будто она знает мою девушку лучше меня.

К черту это.

– Да? – я отшатываюсь, в моих прищуренных глазах читается ненависть, но девушка даже не шевелится.

– Да. Вы все – кучка гребаных придурков. Оставьте ее, черт возьми, в покое. Если ты не отвалишь, я вызову охрану кампуса.

Затем она так сильно хлопает своей гребаной дверью, что у меня в черепе начинает стучать.

Я продолжаю смотреть на дверь через плечо, и слышу девушку внутри, приглушенные голоса, и мне интересно, зовет ли она их уже. Это последнее, что мне, черт возьми, нужно.

Без колебаний нажимаю на круглую запертую дверную ручку, напрягая плечо, все мое тело дрожит от силы, которую я прилагаю. Вена пульсирует у меня на виске, сухожилия на шее напрягаются, я поворачиваю ручку не в ту сторону, и с металлическим скрежетом замок поддается.

Я захожу в комнату, закрывая дверь за спиной, которая теперь совершенно не закрывается должным образом. Я оглядываюсь в затемненной комнате, вокруг окна горят маленькие лампочки на шнурках. Я хватаю стул, стоящий у стола, и подставляю его под сломанную ручку. Именно тогда я слышу, как дверь напротив снова открывается. Затаив дыхание, я прислушиваюсь, ожидая, а потом дверь закрывается, в коридоре не слышно шагов.

Сердце колотится в моей груди, дыхание вырывается из меня, в комнате витает ее запах. Мои кулаки сжимаются по бокам, когда я смотрю на нее.

Распростертая на кровати, укрытая толстым стеганым одеялом темного цвета, она положила руки на подушку, свободно обхватив ими голову. Растрепанные пряди темных с золотыми локонами волос веером рассыпались по белой подушке, ее подбородок вздернут вверх и в сторону.

Во сне она выглядит умиротворенной. Я наблюдал за ней раньше, вот так, в ту первую ночь, когда мы встретились, ее глубокое, ровное дыхание обдавало мою обнаженную грудь, ее маленькая ручка лежала на моем сердце. Я едва мог заснуть, даже когда мои братья лежали по другую сторону от нее, Рекс обнимал ее за спину, Линкс – с другой стороны, их общий вес прижимал ее ко мне еще теснее. Мне хотелось снова прикоснуться к ней, к ее лицу, волосам, тонким чертам лица, нежной коже, округлым грудям, но вместо этого мне казалось, что я едва могу дышать. Быть с ней в своей постели, между мной и двумя самыми близкими мне людьми, моими братьями.

Мы никогда раньше не делили женщину, разве что однажды подшутили над какой-то девчонкой из женского общества на домашней вечеринке. И на этом все закончилось, девушка рассказала всем, что встречается со всеми нами, и все это было гребаным бардаком, вот почему мы прекратили. Я не хотел ни с кем связываться, по крайней мере, если они собирались трепать языком. Мне не нужно, чтобы все слышали о моем члене и о том, что я с ним делаю.

Вот почему я не мог заснуть.

Мы обещали друг другу, что девушка никогда не встанет между нами, и вот она оказалась буквально между нами. И я не испытывал от этого ненависти.

Поппи вошла в нашу жизнь, и в тот момент, когда я просто увидел ее, мне захотелось, чтобы она никогда не уходила. Потом я затащил ее в свою постель, где она проникла мне под кожу, заразила мое сердце и наполнила мою голову только собой.

Это не была любовь с первого взгляда.

Это было что-то другое.

Нечто большее.

А теперь я собираюсь разрушить ее жизнь.

Я молча придвигаюсь ближе, мне нужно увидеть ее, быть рядом, и лучше, чтобы она меня не видела. Мерзкие вещи, которые я мог бы сделать с этой красивой девушкой, гложут меня, как грызуны, пожирающие мою внутреннюю гниль.

Нависая над ней, слушая ее ровное дыхание, наблюдая, как поднимается и опускается ее грудь, такая медленная и глубокая, я знаю, что она, должно быть, какое-то время спала. Я не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к пряди ее волос. Даже спутанные, они все равно такие шелковистые, что это заставляет меня думать обо всей ней. Вся эта красивая, бледная кожа…

Плотское желание проносится сквозь меня, мой член бьется в унисон с пульсом, когда ритм сердца взлетает все выше. Я ничего не могу с собой поделать, провожу одиноким пальцем по ее раскрытой руке, костяшками упираюсь в подушку, вялые пальцы прижимаются к ее ладони. Кончики моих пальцев касаются ее, каждого по отдельности – едва уловимое прикосновение. Я смотрю на ее обломанные ногти, теплого света от подвесных лампочек вокруг окна как раз достаточно, чтобы разглядеть ее.

Ее сочные губы приоткрыты, нижняя такая тяжелая и толстая, что кажется, будто ее тянут вниз. Мой большой палец скользит по ее лбу, огибает висок, пересекает изгиб скулы, спускается по всей длине ее миниатюрного носа, останавливаясь на верхней губе. Четкая форма его так соблазнительна, что мне хочется скользнуть по нему ртом, обвести края языком.

Она вздыхает, этот мягкий, с придыханием глубокий выдох, тихий удовлетворяющий звук срывается с ее губ. Я все еще чувствую, как дыхание касается моей руки, отчего по всей длине руки бегут мурашки. Мой взгляд опускается с ее лица на грудь, прикрытую одеялом, и я ничего не могу с собой поделать, я не могу подавить желание увидеть ее.

Взявшись пальцами за верхний край одеяла, я медленно опускаю его, обнажая ее крошечную белую майку. Ее соски сморщились под ним от воздействия холодного воздуха. У меня текут слюнки.

Я продолжаю стягивать простыни и одеяла, переводя взгляд с ее тела на лицо, чтобы не разбудить ее. Мне нужно быть рядом с ней прямо сейчас, но она не должна этого знать. Я хочу быть нежным с ней. Я хочу утешить ее, укачать в своих объятиях, вытереть ее слезы, сказать ей, что я…

Останавливая свои мысли, я качаю головой, переводя взгляд обратно вниз по ее телу, на впадинку живота, тень пупка, а затем на маленькие хлопчатобумажные трусики, низко облегающие тазовые кости. Я тихо втягиваю воздух сквозь зубы, видя ее такой беззащитной передо мной в темноте, как будто я монстр, который только что выполз из-под ее кровати, ожидая именно такого момента.

Я сбрасываю с нее одеяло, только одна нога все еще скрыта простынями, и смотрю на нее всю. Длина ее гладких ног, нежные линии ее цветочных татуировок от ступней, вверх по голеням, по коленям и бедрам. Я хочу обвести языком каждый дюйм ее тела. Нарисовать ее блестящим следом моей слюны.

Отметить ее.

Заявить на нее права.

Владеть ею.

Мои пальцы танцуют по ее бедру, мой взгляд прикован к ее лицу, умиротворенному и спокойному. Мой член колотится в такт сердцебиению, холодная капелька пота стекает по спине.

Мне не следовало быть здесь.

Я даже не знаю, зачем пришел.

Прямо посреди игры бросил свою команду, своих братьев. И все ради этого.

Что бы я сделал, если бы она проснулась?

Короткая майка закатана выше ее пупка, я выдыхаю, когда скольжу пальцами по низкому поясу ее нижнего белья, и она двигается. Заставляя меня замереть, изучать ее лицо, следить за каждым подергиванием, за каждым взмахом ее ресниц, но ничего, только легкое движение ее бедер, как будто она приглашает меня войти.

Я провожу средним пальцем по всей длине ее прикрытой киски, но тонкий хлопок между нами не может скрыть ослепляющий жар между ее бедер. Запрокидывая голову, я стискиваю зубы, крепко зажмуриваю глаза, сжимаю руки в кулаки по бокам, пытаясь взять себя в руки, но затем она снова сдвигается. Мои глаза расширяются, я моргаю, снова глядя на нее сверху вниз, когда она шире раздвигает ноги. Дрожь от холодной комнаты вызывает мурашки по ее телу, и я, не в силах остановиться, снова прикасаюсь к ней. Прижимаюсь немного сильнее к ее разрезу, прослеживая и дразня линию ее складок через ткань.

Я глубоко вдыхаю, удерживая ее запах в своих легких, и позволяю своим пальцам путешествовать, немного сильнее поглаживая внутреннюю сторону ее бедра, вдоль шва трусиков, всегда возвращаясь к ее киске.

Я растираю ее через ткань мягкими, нежными движениями пальцев, просовывая немного глубже, кончиками пальцев вдавливая хлопок между складками. Я вглядываюсь в ее лицо на случай, если она проснется, но она безмятежно спит тяжелым сном, ничего не подозревая, по крайней мере, мне так кажется.

Начинает образовываться небольшое влажное пятнышко, блестящее на моих пальцах сквозь тонкий белый хлопок, только подбадривая меня еще больше, подстегивая двигаться дальше. Я прикасаюсь большим пальцем к ее клитору, и от моего прикосновения по ней словно пробегает электрический разряд. Ее бедра вздрагивают, спина выгибается дугой. Я не останавливаюсь, даже когда она начинает поворачиваться на бок, лицом к окну, зажимая мои пальцы у себя между ног.

Она вздыхает, когда я нависаю над ней, другой рукой прижимаюсь к кровати для равновесия, длина моего предплечья касается ее позвоночника. Я продолжаю гладить ее через нижнее белье, прикусывая нижнюю губу, когда ее возбуждение обволакивает мои пальцы через материал.

Низкий стон вырывается из моей груди, коренные зубы скрежещут друг о друга, чтобы заглушить звук внутри. Я убираю от нее пальцы. Мое дыхание прерывистое, я смотрю на ее лицо сбоку, одна рука у нее под головой, другая лежит на матрасе перед ее лицом.

Проводя рукой по внешней стороне ее бедра, мой палец проскальзывает под ее трусики, чтобы оттянуть ткань в сторону. Я зацепляю ими свой безымянный палец, отгибая материал, костяшками пальцев касаюсь ее влажной плоти, обнажая ее. У меня вырывается стон, и она снова двигается, перекатываясь на спину. Между ее бровей образуется небольшая складка.

Дразня ее складочки, я не могу перестать прикасаться к ней, но если я ничего не сделаю, когда она проснется. Я не готов встретиться с ней лицом к лицу.

Я еще не готов встретиться с ней лицом к лицу.

Потому что теперь все по-другому, даже если она этого не понимает.

Я склоняюсь над ней, когда она поворачивает голову, все еще спящая, но более осознанная, и касаюсь губами ее уха:

– Ш-ш-ш, спи снова, принцесса, ты в безопасности.

И вот так просто ее грудь раздувается от медленного, глубокого вдоха, складка между бровями разглаживается.

Она доверяет мне.

Даже во сне.

И я ненавижу себя, черт возьми.

Но я не останавливаюсь.

Обводя своими скользкими пальцами ее клитор, я прижимаю большой палец к ее входу, собирая свидетельства ее возбуждения, поглаживая им ее тугую дырочку. Затем я переключаюсь, прижимая большой палец к ее набухшему клитору, провожу двумя пальцами по всей длине ее влагалища. Мои глаза прикованы к ее умиротворенному лицу.

Ее закрытые глаза напрягаются, ресницы трепещут, из приоткрытых губ вырывается тихий вздох.

Как одержимый, я вонзаю в нее свои пальцы, медленно и осторожно, ее киска выделяет все больше и больше влаги, смазывая мои пальцы. Ее жар подобен огню, и я хочу обжечься, поэтому продолжаю. Большой палец грубо касается ее клитора, пальцы становятся тверже по мере того, как они проталкиваются сквозь медленно напрягающиеся мышцы ее киски.

– Черт, я хочу быть внутри тебя. – шепчу я себе под нос, наклоняясь к ней, поглаживая свободной рукой ее красивое лицо. Соприкасаясь кончиком своего носа с ее. – Хорошая девочка. – шепчу я ей в губы, не в силах сдержаться.

Я сглатываю, скользя взглядом по всей длине ее тела, наблюдая за движением своей руки, вдыхая ее сливочный, маслянистый аромат, смешивающийся с резким привкусом ее возбуждения. Я глубоко дышу, наблюдая, как моя рука скользит между ее бедер, как ее теплое дыхание касается моей щеки. Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением ее влажной киски, сжимающей мои пальцы, засасывающей меня внутрь.

– Кинг? – мои глаза распахиваются, но моя рука продолжает двигаться, пальцы входят и выходят из нее все сильнее и сильнее.

– Ложись спать, – говорю я ей глубоким голосом, грубым и сиплым.

Я чувствую, как она сильнее сжимается вокруг меня. Я не смотрю на нее, хотя умираю от желания.

– Райден? – мои глаза захлопываются, когда я слышу, как она так неуверенно зовет меня по имени, как будто мы близки, как будто мы нечто большее.

– Ложись спать. – снова говорю я ей, чувствуя ее неподвижность подо мной, мои пальцы работают так, словно они отдельное существо.

Но в этот момент, под покровом темноты, где нас никто не видит. В тени нет никого, кто стал бы свидетелем моего греха.

Моя голова поворачивается, так что мы оказываемся нос к носу. Губы соприкасаются с ее губами, мои глаза смотрят в красивые сиреневые. Мы оба резко втягиваем воздух. Ее густые ресницы трепещут, ее язык высовывается, чтобы облизать губы, ловя при этом мой. Моя рука взлетает вверх, пальцы впиваются в ее щеки, место соединения большого и указательного пальцев сжимает изгиб ее подбородка.

– ТСССС, это все сон. Ты просто спишь, принцесса. – шепчу я ей в губы. – Позволь мне позаботиться о тебе, иди обратно спать. – тихо выдыхаю и продолжаю трахать ее пальцами.

Мы тяжело дышим, она удерживает мой пристальный взгляд, пока я обхватываю ее пальцами, прижимая кончики к тому месту, которое быстро сводит ее с ума. Поппи выгибает шею настолько, насколько я ей позволяю, шире раздвигая ноги, неряшливые, влажные звуки ее влагалища, когда мои пальцы входят в нее и выходят, доводят меня до исступления.

– Райден. – выдыхает она, мое имя у нее на языке, ее губы касаются моих.

Я едва могу дышать, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, ее стенки сжимаются все туже и туже. Ее бедра начинают дрожать, она тяжело дышит мне в рот, и я больше не могу сдерживаться.

– Ты хочешь этого, принцесса? Ты хочешь, чтобы я трахал тебя пальцами? Тебе от этого хорошо? – она бьется в моих объятиях, и это не отторжение. – Твоя жадная маленькая киска так сильно вбирает мои пальцы, что ты их, блядь, можешь сломать. Я не смогу играть в хоккей до конца сезона, ты этого хочешь, да? Я полностью в твоем распоряжении.

Затем она стонет, ее руки наконец, наконец опускаются на мои плечи, ее ногти впиваются в мою кожу.

– Ммм, тебе это нравится, принцесса? Мои пальцы возбуждают эту прелестную маленькую киску. Так чертовски неаккуратно для меня.

Я стону, когда ее ногти сжимаются сильнее, мой член становится невероятно твердым, у меня кружится голова. И я больше не могу терпеть, не могу ждать, не могу сопротивляться. Мой рот обрушивается на ее, сминая ее губы до зубов, когда я добавляю третий палец, двух уже достаточно, но трех, три – это слишком много. Она всхлипывает напротив моих губ, приоткрывая рот, и я немедленно проникаю своим языком внутрь, переплетая его с ее.

– Умоляй меня. – выдыхаю я, переводя взгляд с нее на меня. – Умоляй меня, черт возьми, позволить тебе кончить.

И, словно во сне, она поет:

– Кинг, Райден, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить.

– Чертовски хорошая девочка. – прохрипел я, покусывая ее губы, облизывая ее рот.

Поппи вскрикивает у меня во рту, и я жадно глотаю каждый звук, который она издает, когда кончает. Ее влагалище сжимается, пульсирует, сжимается, тянет и толкается, пока я продолжаю трахать ее своими пальцами. Она выдыхает мне в рот, наши груди вздымаются, я замедляю движения, высвобождая безымянный палец, чтобы продолжить лениво поглаживать ее внутренние стенки. Она дрожит вокруг меня, бедра подрагивают, дыхание учащенное, сердце сильно колотится.

Наш поцелуй медленный. Ленивое скольжение моего языка по ее, поглаживание, кружение, ласка. Я целую ее так, как никогда больше не смогу.

Осторожно я высвобождаю пальцы, разделяя наши рты, поправляю ее трусики, прикрывая ее спину одеялом. Ее глаза открыты, веки тяжелеют, и я больше не могу выдерживать ее взгляд. Я целую ее в губы, отпускаю ее лицо, провожу пальцами по ее глазам, и она закрывает их, как будто я тоже нуждаюсь в ней.

Я убираю волосы с ее лица, прижимаюсь губами к ее лбу.

– Ты спишь, Поппи. – шепчу я ей в теплую кожу, вдавливая слова в ее плоть.

Она вздыхает. Когда ее дыхание становится глубже, я выпрямляюсь, склонившись над ней. Смотрю сверху вниз на ее хорошенькое личико, на напряженные складки между бровями.

– Сладких снов, принцесса. – она не слышит меня, когда я выхожу из комнаты, изо всех сил прикрывая дверь.

Я прохожу немного по коридору, убеждаясь, что все еще вижу ее дверь, останавливаюсь, упираюсь ногой в стену, облизываю и посасываю пальцы, ощущающие ее вкус, и продолжаю наблюдать, пока Линкс не возвращается.

Глава 29

ФЛИНН

– И что же он сказал? – тихо спрашиваю я, поднимая глаза из-под черных ресниц.

В комнате полумрак, как всегда в моем офисе, но мой взгляд не отрывается от нее сквозь тени между нами.

Поппи нервно сжимает руки на коленях, переплетая изящно накрашенные пальцы, как она всегда делает, когда из-за чего-то нервничает. Мы разговариваем уже несколько недель, приближаются весенние каникулы, и каждый раз, когда она приходит в мой офис, она выглядит все хуже. Более уставшая, более напряженная, словно вся тяжесть мира легла на ее очень хрупкие плечи.

Я знаю, что парни издевались над ней, отталкивали ее, заставляли ненавидеть их, бояться. Только этим утром они выпустили видео, где она в душе, и с моей помощью коридоры колледжа увешаны ее обнаженными фотографиями. Для меня это здорово, в последнее время она проводит со мной больше времени. И мои сеансы с ней – всего лишь вишенка на торте.

Я люблю разбирать красивые вещи.

У этих парней жестокие планы в отношении этой девушки, они собираются давить на нее так сильно, что она может не вернуться после сегодняшней ночи, по крайней мере, целой и невредимой. Она оставит попытки заставить Техас работать на нее и сбежит домой к своему папочке. Сломленная, оскверненная, разоренная.

Я не знаю, почему она до сих пор не ушла, учитывая то подлое дерьмо, которое они с ней творили. По большей части это мелочи, ну, все, кроме Линкса. Он действительно усилил свою гребаную игру, даже я был удивлен.

Кстати, об этом:

– Расскажи мне о двери. – тихо подбадриваю я, меняя вопрос, ожидая, что она вздрогнет, я знаю, что это произойдет.

Последние шесть недель она сидела со мной в этой комнате по часу в день, пять дней в неделю, потому что это одно из условий ее зачисления.

Но сегодня все по-другому.

Сегодня суббота.

И она сидит со мной…

Она вздрагивает, как я и ожидал, от моего вопроса. Дрожь пробирает ее изнутри, плечи подергиваются, она качает головой, делает почти беззвучный вдох, который я бы пропустил, если бы не был так внимателен. Как будто я чувствую это в своей собственной груди, острое и неприятное.

Я зациклен на ней, на игре с ней. Я наблюдаю за каждым ее вздохом, каждым звуком, каждым словом, за каждой гребаной секундой ее существования. Через камеры, когда я не могу следовать за ней по кампусу. Лично в остальное время. Она – моя новая навязчивая идея, и я сдерживался, оставаясь незамеченным, но сегодня вечером, как будто она знала, что я был здесь специально для нее.

Она бросила этот завораживающий сиреневый взгляд через плечо, ветер разметал пряди ее длинных волос по бледному лицу, ее глаза встретились с моими, она наклонила голову и одними губами произнесла мое имя, как вопрос. Мои ноги понесли меня к ней через двор, как будто она потянула за невидимую веревку, как будто открыла свою демоническую книгу и призвала меня, едва моргнув.

Я вспоминаю ее голос, то, как она прохрипела свой вопрос: "Могу я увидеть вас сегодня позже?" Если у вас найдется для меня время, мистер Маршалл.

Я прикусываю зубы, челюсть хрустит, когда скрипят коренные зубы, мой член снова вытягивается по гребаному стойке "смирно".

– Поппи? – я прочищаю горло, склонив голову набок.

– Правильно. – шепчет она, привлекая мой взгляд к своей бледной шее, которая перекатывается при сухом глотке.

– Дверь? – спросил я.

– Ничего особенного. – быстро говорит она, мои губы медленно растягиваются в ухмылке, я опускаю взгляд, чтобы скрыть свою реакцию.

– Кто-то снял дверь твоей комнаты в общежитии, и ты никому об этом не сообщила.

– Это была просто шутка, вы знаете, потому что я новенькая. – неловко смеется она.

– Ты можешь рассказать мне, что произошло, кто это сделал. Ничто не покидает эту комнату. – я складываю руки на столе, наблюдая, как она продолжает ерзать.

Затем она смотрит мне прямо в глаза:

– В самом деле, мистер Маршалл…

– Флинн.

– На самом деле, Флинн, это была просто шутка. Мне это показалось забавным.

Она совершенно не считала это смешным. Точно так же, как мой младший брат Райден, несмотря на то, что щелкнул дверной ручкой, также не нашел то, что Линкс снял дверь

забавным.

– Хорошо. – сдаюсь я с легкой улыбкой на лице. – А как насчет сегодняшнего вечера – причины, по которой ты хотела меня увидеть, ты хотела поговорить?

– Не совсем. – быстро отвечает она, ее щеки пылают, она заикается. – Я имею в виду, ну, я имею в виду, что, эм, ну, я…

– Что бы это ни было, Поппи, именно для этого я здесь. – прерываю я ее заикание, облизывая губы.

Я снова улыбаюсь, этим расчетливым изгибом губ, который заставляет людей раскрывать некоторые из своих самых страшных секретов. Я шантажирую большинство посетителей этого колледжа, как сотрудников, так и студентов.

Вздернув подбородок, она поднимает глаза, ловя мой пристальный взгляд, облизывает губы, заправляя прядь волос за ухо, прежде чем быстро вернуть ее обратно. Еще одна привычка, на которую я обратил внимание: прятать уши, как будто они ей не нравятся. Они немного торчат, и я хочу видеть их получше, что вызывает у меня желание поднести ножницы к ее волосам, но у меня тоже есть планы на этот счет, так что, наверное, не стоит. Хотя, вероятно, она могла бы подстричься коротко, если бы захотела.