Текст книги "Ядовитые мальчики (ЛП)"

Автор книги: К. Л. Тейлор-Лэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Флинн?

Грудь поднимается и опускается, сердце колотится, стучит в грудину, угрожая прорваться наружу. Я делаю быстрые, горячие вдохи через ноздри. Горло сжимается, когда кляп, кажется, прокладывает себе путь дальше по языку. Я пытаюсь прожевать его, но все равно давлюсь, когда человек, держащий меня, ставит меня на ноги, мелкие камешки разбросаны под подошвами моих ботинок, руки за спиной затрудняют балансирование.

Воздух ледяной, на мне длинное облегающее платье из плотной ткани в рубчик с длинными рукавами, под ним сапоги до икр. Я хотела надеть ковбойские сапоги, которые подарил мне Линкс, но при взгляде на них сегодня утром у меня перед глазами все расплывалось, поэтому я захлопнула дверцу шкафа и вместо них достала свои армейские ботинки.

С меня сняли куртку еще до того, как связали руки. Температура ниже пяти градусов Цельсия, ветер обдувает щеки, уши, такое ощущение, что я снова в первый день в Гроувтоне. Неожиданный холод.

Дрожа, я двигаю челюстью, зубы пытаются застучать друг о друга, но тряпка останавливает меня. Слюна стекает из уголков рта на подбородок.

Внезапно меня толкают вперед, костяшки пальцев сжимаются в подобии удара, резко ударяя меня между лопаток. Я дергаюсь вперед, носок моего ботинка шаркает по рыхлой земле, и я падаю. Тяжело. Сторона моего лица ударяется о твердую землю, сильнее всего стучит по скуле и виску, заставляя меня видеть звезды. Тошнота скручивается у меня в животе, и я едва сдерживаюсь, чтобы не подавить рвотный позыв, медленно дыша через нос, но для этого требуются колоссальные усилия.

Дыши.

– Черт возьми, Иисусе. – шипит кто-то себе под нос, когда большие теплые руки подхватывают меня под мышки, поднимая на ноги. – Полегче, Котенок. – шепчет он, открываясь мне.

Рекс сжимает мои предплечья.

Он проводит большими пальцами по тыльной стороне моих рук, пока у меня кружится голова, тело раскачивается, а тошнота, которую я чувствовала раньше, подступает к горлу. Я проглатываю это чувство, живот подпрыгивает, когда я это делаю. Мой пустой желудок бурлит, в груди горит. Его тепло у меня за спиной, согревающее позвоночник, должно было бы ощущаться в безопасности, но это совсем не так.

Я думаю, что это еще хуже.

Это намного хуже, потому что, что бы ни происходило, что бы ни должно было случиться, будет намного хуже, потому что я их знаю. Эти мальчики – те, кто целовал меня, прикасался ко мне и трахал меня. Приносил мне обед, дарил ботинки, одолжил пальто и искренне заботился обо мне.

Руки Рекса все еще сжимают мои руки, поддерживая меня, когда моя голова опускается на плечи, грудь сжимается.

Тогда рыдание вырывается наружу в полную силу. Все мое тело дрожит. Я знаю, что именно они опубликовали видео с душем, и теперь мое обнаженное тело опубликовано по веб-сайтам и социальным сетям, на каждом мобильном телефоне в кампусе, и теперь я просто жду этого ужасного телефонного звонка от моего отца. Он велит мне сесть на рейс, который организует, и не поднимать шума, когда меня отправят обратно в Брайармур.

Я не тот человек, которого когда-либо следовало принимать туда. У меня депрессия и беспокойство. Я принимаю наркотики, чтобы заглушить свой мозг, сделаться более дружелюбной, более веселой. В Брайармуре содержатся преступники, люди с серьезными проблемами психического здоровья, которые опасны. Я думала, что он отправил меня туда в наказание, теперь я думаю, что он просто пытается избавиться от меня.

И он может.

С этим предписанным судом листом бумаги, по сути, делающим его моим владельцем.

Рыдания раздирают мою грудь, сдавленные кляпом, мешком и нехваткой воздуха, когда мое тяжелое дыхание плотно прижимает грубую ткань к моим ноздрям. И все, что это делает – это заставляет меня паниковать еще больше.

– Ради всего святого. – рявкает другой мужской голос, кто-то знакомый, но я не вижу его, и меня охватывает паника.

Я не знаю, кто это.

Мешок сорван с моей головы, Рекс все еще стоит у меня за спиной, держа мои руки.

Моргаю, чтобы разогнать темноту, но ничего не получается. Ночь уже полностью опустилась, погружая нас в кромешную тьму, но когда ко мне возвращается зрение, это немного похоже на облегчение.

Пока я не смахиваю слезы, очищая затуманенный взор, и не обнаруживаю, что смотрю в глаза цвета оникса. Даже когда они не темные, не затененные, его карие глаза – бездушные черные шары, которые хотят уничтожить все на своем пути.

Беннетт – демон, и в этот момент он выглядит абсолютно устрашающе.

Он смотрит на меня, его лицо наклонено вниз, глаза бегают вверх, скулы отбрасывают тени на челюсть, превращая его в упыря. Его темно-каштановые волосы коротко зачесаны назад, по бокам подстрижены, но выглядят неряшливыми, как будто он снова и снова расчесывал их пальцами.

Он наклоняет голову, и я думаю о нашей первой встрече, о том, как от его высокомерия вскипела моя кровь, в то же время его широкая ухмылка опустошила мои внутренности, но я не могла дождаться, когда смогу сбежать от него. От запретны чувств, которые он вызвал во мне.

Мои бедра подергиваются, жар собирается внизу живота, в то время как паника ярко вспыхивает в груди при мысли о том, когда я видела его в последний раз. Он трахал меня так же, как и его брат. В той же грязной уборной. Потому что у меня нет чести, я легко раздвигаю ноги, а мой мозг никогда не говорит мне остановиться.

Интересно, сказал ли он им?

Кто-нибудь из них знает?

О Беннете.

Отпрянув от того, что, как я надеюсь, является меньшим злом, я крепко зажмуриваю глаза, чувствуя, как из них вытекают последние капли соленой боли. Пальцы Рекса сжимают мышцы моих бицепсов, почти как подтверждение.

Что бы здесь ни случилось, к добру это не приведет.

И Рекс тоже не герой.

Беннетт встает передо мной, но я не открываю глаза, чувствуя, как тепло его тела проникает в мое. Тыльная сторона его пальцев касается моих ледяных щек, он цепляет ими тряпку, натягивает ее и сбрасывает вниз.

Громкий вздох вырывается из моих легких, заставляя меня кашлять, хрипеть и вырываться. Тошнота поселяется глубоко в моем животе, но кислота все равно обжигает пищевод, как напоминание о том, что она все еще там, и ее не нужно много, чтобы выплеснуться наружу. Но когда я пытаюсь вспомнить, когда я ела в последний раз, и ничего не припоминаю, и позволяю этому беспокойству угаснуть.

Рекс успокаивает меня, когда мой кашель утихает. Снова прижимается ко мне. Я смотрю на Беннетта, пытаясь, блядь, не расплакаться. Я хочу наброситься на него, стереть это самодовольное, мрачное выражение с его красивого лица и потребовать объяснить, в чем, черт возьми, его проблема.

Потому что я не понимаю, какого черта я сделала кому-либо из этих злых, мерзких, ядовитых парней.

– Это твоя расплата. – рычит голос Линкса, и от злобы, с которой он это произносит, у меня чуть кости в груди не ломаются.

Его голос звучит у меня за спиной, и я знаю, что это должно означать, что Райден тоже здесь, где-то вне моего поля зрения. Но потом я вспоминаю тот первый аромат, ванильно-сандаловое дерево, огромное, твердое тело, в которое я была погружена, Флинн. И я не понимаю, зачем ему быть здесь, если это так. Они друзья?

Жар разливается по моей коже, как цунами, пропитанное потом, и я совершенно забываю о том, что мне холодно.

Боже, что, если бы он раскрыл им мои секреты, то, в чем я призналась в тихом, темном уединении его кабинета.

Беннетт отступает назад, давая мне пространство, и моя голова раскалывается от пульсирующей боли в лице, от боли в основании позвоночника из-за того, что меня швыряло в багажнике машины. Я пытаюсь оглянуться через плечо, чтобы увидеть, кто здесь, но мне не нужно беспокоиться, когда трое мужчин за моей спиной, за исключением Рекса, который все еще держится за меня, появляются в поле зрения.

Все они в черном, теперь передо мной стоят четверо мужчин, с каждым из них я близко знакома. Это заставляет мое сердце бушевать в груди, мои глаза мечутся между ними всеми.

Беннетт и его темные проницательные глаза. Суровое выражение лица Кинга, его холодный взгляд. Оскаленная верхняя губа Линкса, приподнятая бровь. И Флинн, знакомый наклон его головы с черными кудрями, неожиданный поворот к уголку рта. Я думаю, это ранит сильнее всего.

Так вот почему он пытался заставить меня уйти?

Но я не могла сбежать так быстро.

Прежде чем я успеваю спросить, заставить свою челюсть разжаться, Флинн подходит ближе, заполняя своими длинными ногами несколько футов пространства между нами. И даже в темноте мои глаза отслеживают, как подергиваются и изгибаются мускулы его толстых бедер под обтягивающими джоггерами, чего я никогда раньше не видела на нем. Рекс покидает мою спину, когда Флинн подходит к нам, тепло его больших рук оставляет после себя ледяную дрожь.

Темно-синие глаза Флинна кажутся чернилами в темноте, когда скользят по моему лицу, впитывая слезы, слюну, кульминацию моего страха. Я не знаю, как я выгляжу, но я чувствую, как все это высыхает у меня на лице.

Я чувствую себя неуютно из-за своей уязвимости сейчас, перед Флинном. Я думала, что он был кем-то другим, но тогда я думала так обо всех них не более шести недель назад.

То, как они прикасались ко мне, держали меня, трахали меня. Во всем этом было чувство, и оно не было односторонним. Не важно, в чем мой отец пытается убедить мир, я не сумасшедшая. Я знаю, что я чувствовала. То, как они относились ко мне.

Это было по-настоящему.

Флинн наклоняется, склонив голову набок, кончик его носа пробегает вдоль изгиба моей челюсти, выше мочки уха, останавливается у виска, когда вдыхает мой воздух, медленно и глубоко. Все мое тело дрожит, но я не двигаюсь, мне некуда деться, даже если я побегу, заложив руки за спину, я не ровня этим пятерым.

Я смотрю в его голубые глаза, затененные ночью, его густые черные кудри, танцующие на бледном лбу на ветру. Его щека прижимается к моей, его губы возле моего уха. Он проводит своей короткой щетиной по моей коже, отмечая меня, несмотря на липкий беспорядок на моем лице.

– Думаю, мне следовало упомянуть раньше, что Райден – мой младший брат. – говорит Флинн, отвечая на мой невысказанный вопрос.

Глава 32

ПОППИ

Теплое дыхание Флинна обдувает мое ухо:

– Сводный брат. – он небрежно пожимает плечами. – У него другой отец. – он небрежно пожимает плечами, и я чувствую, как его толстая рука касается моей груди, как будто это не имеет никакого значения, но он хочет уточнить.

Полагаю, я могла бы предположить нечто подобное по их контрастной внешности, оба были брутально красивы в том смысле, который должен быть запрещен законом. Но я бы никогда не подумала, что в жилах каждого из них течет одна и та же извращенная кровь.

Шок расползается медленно, как ленивый токсин, распространяющий инфекционные споры в мою кровь. Я дрожу, несмотря на то, что стою неподвижно, как статуя. Кончик языка Флинна скользит вверх по моей щеке, проводя туда-сюда под глазом. Пробуя меня на вкус. Мои слезы. Мои страхи. Доказательство того, что он и его братья, как кровные, так и нет, делают со мной.

Тщательно, сначала одну сторону, потом другую, он очищает мое лицо своим ртом, используя язык, губы, зубы. Боль пронзает меня, когда он прикусывает мою недавно распухшую щеку. Уверена, от удара об землю на ней остался синяк, и я крепко зажмуриваю глаза. Не пускаю его сюда.

Он не прикасается ко мне руками, и это едва ли не хуже, чем я бы хотела, чтобы он это делал. Если бы только ради красивой лжи. Утешение во время паники. Что-то обычное для него, то, как он успокаивает меня, заставляет меня чувствовать себя непринужденно, даже несмотря на то, что я знаю, что в этих голубых озерах скрыта тьма, я все равно чувствовала себя в безопасности.

Теперь все по-другому.

Мое сердце бешено колотится, когда он отступает назад, медленно облизывая бледно-розовые губы. Его губы чрезмерно очерчены, красивые, почти слишком нежные для его лица.

– Ты в замешательстве. – шепчет он мне в рот, обдавая дыханием мои губы. – Плакать – это нормально.

Я тяжело сглатываю, веки расслабляются от их сильного сжатия. Я раскачиваюсь на холодном ветру, думая о том, чтобы сделать именно это, но не делаю. Вместо этого я думаю о руках Флинна, скользящих по моему обнаженному телу, не может быть, чтобы прошло больше часа с тех пор, как он распластал меня на столе в своем кабинете, его лицо было между моих бедер, язык во влагалище.

Пожалуйста, не отпускай меня, Флинн. Не делай мне больно.

Но потом я думаю обо всех наших встречах и о том, что иногда все оказывается не таким, каким кажется. Как то, что он говорит, сформулировано так, чтобы принудить меня, соблазнить меня, вытащить информацию из самых темных уголков моего мозга и вонзить потом ее, как нож в живот.

Я приехала сюда, пытаясь забыть обо всем, что произошло, но Флинн просто не позволил мне этого. Я рассказала ему, что сделала, где они меня заперли.

Я думаю о маме, чувствующей вину, как будто это была моя вина. Так и не убедившись, что это не так.

Тяжело сглатываю, так что у меня перехватывает горло, я открываю глаза и смотрю на Флинна:

– Просто сделай то, что ты собираешься делать.

Не говоря больше ни слова, Флинн берет меня за плечи, разворачивая к себе, и волна его тепла ударяет мне в позвоночник, как будто меня бросили в огонь. И он ведет меня вперед в ночь.

Мысленно я возвращаюсь к сегодняшнему утру.

Я протягиваю свои длинные, тонкие пальцы к маленькой горке ярко-зеленого зернистого порошка. Бонни раздавила таблетки. Яд, она говорит, предположительно, не вызывает привыкания. И я убираю руку, когда она говорит это, неуверенная, хочу ли я употреблять вещества, не предназначенные для того, чтобы убить меня. Эмма хмурится, на ее красивой темной коже проступают складки как раз между идеально вылепленными бровями, когда она окунает смазанный слюной палец в светящийся зеленый порошок и подносит его к губам.

Прижимает кончик пальца к языку, приподнимая бровь, затем опускает бровь, морщится, а затем:

– Черт, это сухо.

Она кашляет, морщась, прежде чем красивая улыбка растягивает ее пухлые, темно-розовые губы, смех покидает ее, как будто случайно. Она не могла его остановить, и я удивляюсь, как любое лекарство может действовать так быстро.

Затем другая мысль пронзает мой череп, может быть, она просто счастлива.

Интересно, смогу ли я когда-нибудь стать такой.

Пространство открыто, я могу чувствовать это, не оборачиваясь. Я смотрю на огромную поляну, когда мы пробираемся через последние участки густого леса. Флинн с легкостью вел меня, через голые деревья, его хватка на моих связанных руках не давала мне упасть лицом на землю.

Я немного спотыкаюсь, от нервов у меня подкашиваются ноги, когда вокруг меня пятеро мужчин, которые хотят поиграть со мной в темноте.

Что самое худшее во всем этом?

Темнота.

Но у всех мальчиков есть фонарики, кроме Флинна, и я цепляюсь за длинные лучи света, как за спасательный круг, стараясь не думать о том, как близко небо, низко нависшее из-за прогнозируемого ливня.

Флинн толкает меня на колени, боль пронзает бедра, когда я падаю на неровную почву. Толстые деревянные рейки и мерзлая земля впиваются в кости. Но я прикусываю язык, удерживая чувства внутри, запирая боль за зубами.

Линкс обходит меня, хватает за подбородок с грубой силой, дергает мое лицо вверх. Его холодная кожа прижимается к моей собственной. Жесткая хватка его руки обхватывает мой подбородок, большой и указательный пальцы впиваются в мою кожу. Он возвышается надо мной, его золотисто-карие глаза кажутся почти черными в темноте. Он хмуро смотрит на меня сверху вниз, верхняя губа скривлена в отвращении.

– Ты не сойдешь с этого железнодорожного пути, пока каждый из нас не воспользуется тобой именно так, как мы хотим. – выплевывает он в мою сторону, и шок пронзает меня, как пуля, боль вторична по сравнению с осознанием того, что он имеет в виду.

– Что? – я усиленно моргаю, капли дождя начинают стекать по моей холодной коже. – Железнодорожные пути?

Линкс тяжело вздыхает, его кадык подпрыгивает в горле при глотании:

– Да, железнодорожные пути, так что ты, вероятно, хочешь хорошо поработать и покончить с этим до прихода поезда.

Весь мой мозг замыкается, когда я смотрю вниз, на землю, мои колени неровные, бедра раздвинуты на деревянной рейке дорожки. Я резко втягиваю воздух, когда Линкс отступает назад, сузив глаза и глядя на меня, когда сходит с дорожки.

Я смотрю налево и направо, дорога длинная и прямая, насколько я могу видеть в обе стороны, и я дрожу, мое сердце бешено колотится. Жар охватывает мой позвоночник, когда кто-то опускается на колени позади меня. Дым и приторная сладость, легкий привкус табака наполняют мой нос, и мои панические рыдания угрожают задушить меня.

Губы Рекса касаются моего уха, его теплое дыхание скользит по моей шее, и я ненавижу то, что автоматически прижимаюсь к нему, ища утешения, даже когда его большие руки задирают мне платье.

Мое внимание сосредоточено на четырех мужчинах передо мной, но видение размыто, как будто глаза пытаются защитить меня от мужчин, с которыми, как я думала, нашла свое место. Каждый из них дарит мне что-то свое, что-то безопасное, что-то новое.

А теперь они хотят уничтожить меня.

И я даже не знаю почему.

У Рекса вырывается шипение, когда он резко втягивает воздух сквозь зубы, обнаруживая, что я обнажена под платьем. Его большие пальцы обхватывают верхушки моих ног, указательные впиваются в складку моих бедер.

Я бросаю взгляд на Флинна, замечая понимающую ухмылку на его лице. Его рука вынимается из кармана, мои трусики сжаты в его кулаке. Он подносит их к лицу, прижимая к носу, и глубоко вдыхает.

Я вздрагиваю, когда его глаза закатываются, голова откидывается назад, веки закрываются, как будто он вдыхает аромат чего-то, чего так жаждет. И это заставляет мое сердце разбиться вдребезги.

Рекс кладет мягкую ладонь мне на низ живота, собственнически растопыривая пальцы, прижимая меня к себе. Его обнаженный твердый член прижимается к моему позвоночнику, холодный металл на кончике, как лед, касается моей кожи.

– Я с тобой, Котенок. – выдыхает он мне в ухо, заставляя меня вздрагивать.

Мои глаза закрываются, по щеке катится слеза.

– Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

Это звучит как ложное обещание, как красивая ложь, и я ненавижу то, что хотела бы, чтобы это было правдой.

– Просто смирись с этим. – выдавливаю я.

Зубы стучат, я прикусываю внутреннюю сторону щеки, сглатываю прилив желчи, поднимающийся к горлу.

– Поппи. – это звучит как мольба, и я чертовски ненавижу это, как будто в его голосе слышна печаль, как будто это не он собирается изнасиловать меня.

– Заткнись. – шепчу я, зажмурив глаза. – Просто заткнись нахуй.

Я пою это в своей голове, как заклинание, мантру, пытаясь уйти куда-нибудь еще, куда угодно, только не сюда.

Рекс вздыхает, его дыхание скользит по моей шее, волосы падают мне на лицо, маленькие пряди запутываются в ресницах, и я ничего не предпринимаю, когда он берет свой член в руку, выравнивая его с моим входом, уже влажным и отчаянно жаждующим. И я ненавижу себя за это.

Я ненавидела себя с пяти лет, но никогда еще не ненавидела себя так сильно, как в этот самый момент.

Член Рекса медленно, плавно скользит по стальной плоти, когда он входит в меня. Его рука на моем животе, прижимает меня к нему, другая рука обхватывает мое бедро. Он удовлетворенно рычит мне на ухо, когда его зубы впиваются в мочку, покусывая и посасывая, пока он трахает меня. Мои связанные руки зажаты между нами.

– Ангел. – хрипло произносит Флинн.

Мои глаза распахиваются, я поднимаю взгляд на его темно-синие глаза, где он возвышается над нами. Лицо Рекса уткнуто в изгиб моей шеи, его губы и зубы впиваются в мое покрытое шрамами плечо.

Флинн подносит свои большие пальцы к моим губам, проводя кончиками по мякоти, надавливая, чтобы оттянуть нижнюю, отрывая ее от моих зубов. Его взгляд перебегает со своей руки на мои глаза, его пальцы все еще тяжело сжимают мою губу.

– Соси мои пальцы, как собираешься сосать мой член, Ангел. – хрипло произносит он, прижимая кончики трех своих самых длинных пальцев к моим зубам, заставляя меня раздвинуть губы, открыть рот, впустить его.

И, как идиотка, я приоткрываю губы, втягиваю его пальцы внутрь, позволяю ему скользнуть ими к самой задней части моего языка, вниз, в горло. Я давлюсь, мои губы растянуты так широко, что кажется, будто мои щеки вот-вот раздвинутся по бокам, чтобы освободить больше места. Слюна течет из уголков моего рта, стекая по подбородку, когда он сильно давит на самую спинку моего языка. Костяшки его пальцев задевают небо моего рта.

– Соси сильнее, Котенок. – выдыхает Рекс, его клык скользит вниз по изгибу моего уха, когда его член ударяется о шейку матки.

Я пытаюсь сосать пальцы Флинна. Его глаза сверкают, когда он переводит взгляд с моего рта на мои глаза, но с низким стоном, глубоким урчанием в его широкой груди, он отрывает пальцы от моего рта. Воздух обжигает мои легкие, когда я делаю большой вдох. Слюна капает из уголков моего рта на подбородок. Моя голова наклоняется вперед, спина все еще находится на одном уровне с передом Рекса.

Кончик члена Флинна прижимается к моим губам прежде, чем я успеваю полностью отдышаться. Его широкая головка отдает соленым мускусом на моем языке, когда он заполняет мой рот одним жестоким толчком. Мои зубы захватывают верхушку его члена, когда он касается задней стенки моего горла.

Тогда все, что я могу сделать – это позволить им использовать меня. Они двигаются синхронно, Рекс выскальзывает, когда Флинн скользит внутрь, стенки моего горла и влагалища сжимаются в том же ритме. Оба мужчины стонут, двигаясь внутри меня, они вдвоем при этом цепляются за меня. Рука Флинна запуталась в моих волосах, другая крепко обхватила мое горло. Руки Рекса на моем теле, одна на животе, другая обвилась вокруг бедра.

Они обнимают меня так, будто не пытаются причинить боль, но хотят, жалеют, что не могут, или, может быть, они вообще не хотят причинять мне боль. Может быть, мне это только кажется. Чего я хочу. Потому что, если они причинят мне больше боли, возможно, я начну ненавидеть их больше, чем себя.

Как только эта мысль приходит в голову, рука Рекса скользит вниз по моему животу, по лобковой кости, его средний палец находит мой клитор. Грубые круги танцуют по набухшей плоти, и жар собирается внизу моего живота, проникая по конечностям, погружаясь в меня, как будто я не смогла бы остановить это, даже если бы попыталась. И это фатально, потому что я не хочу. Я не хочу останавливать это, и именно эта мысль заставляет меня кончать.

Медленный нарастающий оргазм сотрясает меня, в ленивом темпе разливаясь по моей крови, но я все равно крепко сжимаюсь вокруг них. Моя киска крепко сжимается вокруг Рекса, когда он вонзается в меня в последний раз, прежде чем высвободиться. Его сперма окрашивает нижнюю часть моего позвоночника, платье задрано до середины спины, и соленый мускусный аромат Флинна наполняет мой рот. Я проглатываю это, захлебываясь. Его член все еще сжимается в моем горле, когда я сглатываю рядом с ним.

Они оба выходят из меня, сперма Рекса стекает по моей спине. Большой палец Флинна ловит маленькую капельку, которая срывается с моих губ, и толкает ее обратно внутрь, прежде чем они оба отодвигаются от меня.

Кинг мгновенно занимает их место, становясь передо мной. Его светло-серые глаза блестят в теплом свете фонаря в его руке, который он молча кладет рядом со мной, когда наклоняется ко мне, приподнимая мой подбородок к себе.

– Райден. – шепчу я, моя нижняя губа дрожит, когда обжигающий жар наполняет мои глаза – он же мой защитник. – Что я сделала не так?

Кинг смотрит на меня сверху вниз, внутри у меня все сжимается от желания и паники. Я думаю о нашей первой ночи. То, как он тогда предложил мне свет. Он был моим спасителем. И теперь мы просто… то, что есть.

Его губы приоткрываются, выражение лица пустое. Я вообще не могу его прочесть. Кинг облизывает губы, засовывает руки в карманы, небрежно пожимает плечами, стискивает челюсти и отводит взгляд от меня, на все еще пустую дорогу.

Холодный воздух кружится вокруг меня, хлеща волосами по лицу, густые пряди режут кожу, как ножи. Я тоже смотрю вдоль дороги, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к почти полной тишине, окружающей нас. Мы находимся посреди ничего, кроме деревьев и ночи, и мне интересно, сойду ли я когда-нибудь с рельс.

Медленно я перевожу взгляд обратно на Кинга. Я смотрю на него, безнадежная и отчаявшаяся. Ищу что-то, что угодно.

И я полагаю, что он отдает это мне.

Он бесшумно обходит меня, занимая место Рекса, его руки касаются моей липкой кожи, пока я раскачиваюсь на месте, руки все еще связаны за спиной. Кинг стягивает свои джоггеры, его член, твердый и горячий, касается моего позвоночника. Он ничего не говорит, когда я слышу, как он плюет себе на руку, чувствую, как он хватает свой член, размазывая слюну по всей длине. Он тяжело дышит, одна его рука сжимает мою, держась за ткань, которая связывает меня. Он входит в меня, крик пронзает воздух сквозь мои стиснутые зубы, когда его бедра врезаются в мои.

Тело наклоняется вперед от грубого вторжения, его хватка на моих руках притягивает меня обратно к нему, когда он трахает меня жестко и быстро, мой мозг грохочет внутри моего черепа.

– Я мог бы убить тебя. – ворчит он мне в ухо, и это похоже на облегчение.

Я надеюсь.

Сделай это.

Мои колени впиваются в гальку и мерзлую землю подо мной, бедра опираются на деревянную доску, но я не чувствую, как острые, как бритва, камни разрывают кожу, как холод проникает в кости. Я не сосредотачиваюсь на мужчине, которому я доверяла, который стоит у меня за спиной и трахает, не заботясь ни о чем на свете, пока его друзья, его братья смотрят. Я не думаю о вполне реальной перспективе того, что поезд промчится по этой дороге и размажет меня на куски по лобовому стеклу.

Вместо этого, с открытыми глазами и затуманенным зрением, я думаю о шкафе. Темноте. Лужа красного, окружающая мою мать, разбитая лампа, осколки стекла. И я позволяю себе погрузиться в это. Даже когда я начинаю чувствовать, как свободная рука Кинга начинает поглаживать мое бедро, его хватка осторожная и собственническая. Как будто он пытается утешить меня, шепча "смерть" мне на ухо, трахая сильнее, быстрее, снова жестче, и его рука ложится мне на грудь, поверх платья, прямо на сердце, и я знаю, что он чувствует, как оно безжалостно бьется о его ладонь.

Я не слышу ничего, что он говорит, шепчет мне на ухо, я отключаюсь от всего этого, сосредотачиваясь на барабанной дроби своего пульса, когда Беннетт встает передо мной, достает свой член и засовывает его мне в рот, все это время не глядя на меня.

Что-то трещит и ломается, гниет внутри меня, гнилостное, разлагающееся, и мне кажется, что это мое здравомыслие.

Глава 33

ПОППИ

Кинг кончает себе в руку, оставляя меня замерзать и дрожать, когда встает и присоединяется к своим братьям, к счастью, не затягивая с этим дольше, чем нужно. Все это наказание за неизвестное преступление, о котором я не знаю, что совершила.

Беннетт вырывается из моего рта, занимая свое место у меня за спиной, молчаливый и угрюмый, с глазами темнее, чем смоль, и я почти не чувствую этого, когда он входит в меня. Его пальцы крепко обхватили мои бедра. Ткань моего платья была зажата между его зубами, его нос прижался к моему затылку.

Он трахает меня холодно, отстраненно, как будто ему скучно, пытаясь покончить с этим, и я рада, потому что слезы, которые наполняют мои глаза, едва сдерживаются, и я не хочу, чтобы они это видели. Я не хочу этого показывать.

Линкс встает передо мной, на его губах насмешка, в глазах ненависть. Это заставляет мое сердце сжиматься, стеснение в груди причиняет боль, колет и разжимается, как острые как бритва когти, глубоко впиваясь и разрывая мышцы.

Мое дыхание прерывистое, киска болит, но выражение лица Линкса меня уничтожает.

Он не приближается на пару футов между нами, просто расстегивает молнию на джинсах, вытаскивает член, но я не смотрю, даже когда вижу, как его плечо поднимается и опускается в устойчивом ритме.

Я не отрываю взгляда от его лица.

Эти глаза прищурены, сияют скорее красным, чем карим, в ночной тени. Дьявол, вселяющийся в Линкса, выходит вперед.

Линкс стоит по другую сторону рельс, моя голова откинута назад, подбородок вздернут, широко раскрытые глаза смотрят на него. Он удерживает мой взгляд, пока его старший брат трахает меня сзади, и все мое существо цепенеет ко всему, кроме того, как он смотрит на меня.

Линкс был первым парнем, которого я встретила, во время паники он успокаивал меня, оберегал. Держал меня.

Я скорее чувствую, как текут слезы, чем ощущаю их, когда они катятся по моим щекам. Капают с подбородка.

Дыхание Беннета подобно лаве на моей коже, его нос на одном уровне с моей шеей, он тяжело дышит. Его короткое ворчание вибрирует у меня в горле, отдаваясь рикошетом по голосовым связкам, как будто это звуки, которые я сама издаю.

Вот тогда-то я и слышу поезд.

Моя голова поворачивается вправо, и я вижу это – вспышку света вдалеке, которая приближается, становится ярче.

– Твоя жизнь в моих руках. – привлекая мое внимание, Линкс мрачно усмехается, поглядывая вниз на свой член. – Каково это – знать, что твоя жизнь зависит от времени, которое потребуется мне, чтобы кончить, маленькая шлюшка?

Резкий вдох пронзает мои легкие, вырывается из грудной клетки, перехватывает горло.

Я почти полюбила себя.

Когда я была с ними.

Я почти сделала это.

Я скучаю по тому, как он произносил мое имя, как называл меня Сокровищем с каким-то подобием любви. Заботливый и мягкий, и это было только для меня. Никто и никогда не был так со мной раньше. Я думаю о том, как он смотрел на меня на льду, на глазах у тысяч людей, о том, как улыбался, сиял, словно ему не терпелось заключить меня в свои объятия. В ту ночь, когда все изменилось.

– Почему? – слова срываются с моего языка, словно ножи в горле. – Что я сделала? – шепчу я, мой голос срывается на ветру, Беннет замедляет шаг у меня за спиной, как будто хочет послушать, может быть, он хочет что-то сказать.

Знает ли Линкс о том, что я делала с его старшим братом? Старший брат Райдена? Возможно, это был их план с самого начала, может быть, все это было просто какой-то игрой, которую я не понимаю, не зная правил, я никогда не смогла бы выиграть.

– Почему? – Линкс скрипит зубами, все еще работая своим членом, явно не желая прикасаться ко мне. – Почему? – то, как он повторяет это во второй раз, похоже на рычание, его верхняя губа изгибается, выгоревшие волосы падают на глаза на ветру. – Ты хочешь знать, почему?