Текст книги "Разрушение (ЛП)"

Автор книги: К. Д. Рэйсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Эллиот приехал ко мне домой после рабочего дня в Алондре. Я раздела его, и он наблюдал, как я снимаю одежду с себя. Каждый раз, когда мы трахались, он становился немного более властным, более доминирующим, более грубым. Он никогда не заменит Дикона. Но если бы я хотела Дикона, то была бы с ним.

Солнце полностью скрылось за горизонтом, когда Эллиот сгреб меня в объятья.

– Мне нужно вернуться, – сказала я. – Прежде, чем Уоррен поймет, как добраться до Джонатана.

– Мы наблюдаем за ним. Ты мне не доверяешь?

– Доверяю, но миру веры нет. Ты можешь поместить меня туда? Поставить на учет? Просто сказать, что терапия дает плохой результат?

– Тебе нужно будет представлять опасность для себя самой либо же для окружающих.

– Скажи им, что я представляю опасность для себя.

– Но это не так. Опасность ты представляешь лишь для меня.

Я перекатилась на него.

– Я восхищаюсь твоей верой. Восхищаюсь тем, как ты хочешь сделать все правильно.

– Ты говоришь это так, словно не можешь сделать то же самое.

Я не считала, что не смогу, думала лишь, что правила на меня не распространяются. К лучшему или нет, но то, что сковывало других, никогда не влияло на меня.

– Я знаю, что ты не спасешь меня от себя самой, – сказала я. – Если я натворю что-то глупое, мне придется просто сделать это и посмотреть последствиям в лицо. Но сейчас все иначе. Джонатан – мой брат, и ты, как и я, знаешь, что я делаю это, потому что он не в том положении, чтобы справиться сам. И у меня ничего нет на Уоррена. Нет доказательств, что он собирается сделать что-то, да и что вообще можно сделать с намерениями психопата? Так что мы можем ходить кругами с правилами, сколько он пожелает, а то, что случилось со мной, случится и с моим братом. Я не стану парить себе мозг подобным. Его вырастили так же, как и меня, а я знаю, каково это. Ему нужно время, чтобы повзрослеть, а Уоррен отнимет это у него.

Эллиот поцеловал меня.

– Я восхищаюсь твоим благородством и твоей верностью. В них твоя красота. Это сводит меня с ума. И заставляет бояться за тебя. Если ты вернешься, нас разделят. Я ни за что на свете этого не хочу. Мне хочется двигаться вперед, а не назад.

Я поцеловала его. Эллиот прикусил мою нижнюю губу, нежно удерживая меня, чтобы я не отстранилась от него.

Он был прав. Мои мысли были слишком буквальными и ограниченными. Может, существовал другой выход.

 

ГЛАВА 42

Фиона

Я совершала немыслимое. Говорила с аутсайдерами о том, что происходило между привилегированными. Мы были мафией. Представляли собой закон. Молчали о том, что делали друг с другом.

– Малышка здесь? – спросила я Джека.

На его подбородке под губой были свежие царапины, а на голове виднелась небольшая проплешина. Он теребил локоны вокруг нее.

– Я не знаю, где она.

– А Карен?

– Нее, блин.

– Что с тобой такое? – я шлепнула его по руке, чтобы он убрал ее от лысины возле уха. Волосы остались у него между пальцев.

– Если ты их найдешь, они не станут даже говорить с тобой.

Мы были на двенадцатом этаже «Голливуда» с бассейном и фанерными стульями. Крыша была огорожена метровыми каменными стенами, которые могли заставить тебя почувствовать, словно ты утопаешь в закате.

На мне было бикини, как и на других девушках. Под нами прожекторы кинопремьеры направляли световые столбы в небо. Негромко звучала музыка, толпа папарацци в ожидании околачивалась на тротуаре, а лимузины выстроились вдоль квартала.

– Джеки! – Малышка прошла между нами, обвив руками Джека. Ее розовая сумочка была расстегнута, словно рот, выплевывающий стодолларовые купюры. Подбородок усеивали светло-розовые царапины. – У тебя есть еще «смоляное чучелко»?

– Немного.

– Эй, – обратилась я. – Я тебя искала.

Она проигнорировала меня и прошептала что-то на ухо Джеку. Он сглотнул. Девушка двинулась рукой между его ног, отчего его веки затрепетали. Дерек потащил меня на танцпол прежде, чем я стала бы свидетелем того, чему бы обрадовалась Малышка, увидь она то, как подобное делала я.

Я повернулась.

– Не уходи, пока я не поговорю с тобой, – сказала я Малышке.

Она даже не посмотрела на меня, когда показала средний палец.

Я спросила о Карен, пока терлась о Дерека. Никакого ответа.

Дерек поднял верх от моего бикини, пробегая большими пальцами по соскам. Я стянула топ обратно на грудь. Прикосновение рук Дерека ко мне словно щелчок пальцами вернуло мне ясность, в которой Эллиот видел меня с другим. Я почувствовала то, что почувствовал бы он. Подумала то, что подумал бы он. Боль была осязаема.

Я приехала сюда не для того, чтобы причинить Эллиоту боль. Мне нужно было поговорить с Малышкой. Мне нужно было посвятить ее, понять ее мысли по поводу того, расторгнет ли папочка Чилтон сделку до того, как его сын превратится в ночной кошмар пиара.

– Ты видел Карен? – спросила я Дерека.

Он обнял меня руками, раскачивая бедрами.

– Неее-а. – Парень развязал мой купальник.

– Господи, – я отстранилась, не чувствуя бретелек лифчика. – Прекращай, – сказала, завязывая топ.

– Так вот как теперь будет? – пробормотал он мне в ухо. – Ты и недотрога, и крыса?

Смешно, как странно оказалось не принимать наркотики пачками вместе со всеми и не трахаться с каждым, кто попросит. Или как рассказ копам о твоем изнасиловании сделал тебя аутсайдером. Но кто мог его винить? В нашем мире имеются определенные алгоритмы, а я им не следовала.

– Я и первое, и второе, и больше, придурок, – мне стала видна небольшая отметина у него на подбородке, и я ткнула в нее. – Что это такое? Хрень Джека?

– Тебе стоит попробовать. Может, сделает тебя снова нормальной.

Я кивнула. Дерьмо, скорее всего, было фантастическим. Неподражаемый кайф. Я повернулась к бассейну и бросила телефон на свою маленькую красную рубашку. Дерек схватил меня сзади, и я ударила его. Моя нога приземлилась возле телефона, случайно столкнув его в бассейн.

Дерьмо.

Телефон нырнул вертикально, набирая скорость и беззвучно падая на дно. Я нырнула за ним. Температура воды напомнила ванную, а подводное освещение сделало черный, а теперь бесполезный девайс, видимым. Я схватила его и вынырнула на поверхность.

Когда голова оказалась над водой, и я ощутила холодный воздух на лице, увидела звезды над собой, услышала крики фанатов и людей внизу, в этот момент я почувствовала благодарность и счастье за простое существование на земле. Это напоминало нахождение под кайфом, но абсолютно по-другому.

– Ты слышала о Карен? – спросил кто-то рядом со мной.

Слова вырвали меня из забытья. Это был Эрроу.

– Что слышала? – переспросила я, открывая телефон. Ага. Без толку.

– Ее родители нашли кокаин у нее в простынях и вернули в больницу.

– Она в Вестонвуде? – я проплыла к краю и бросила телефон на кафель.

– Думаю, да.

– Ха. – Я выбралась из воды и повернулась, усеашись на бортик. Карен в больнице. Она нуждалась в этом, и я была рада, что ей помогут, но лучше бы это было что угодно, только не Вестонвуд.

– Эй, Фи, – помахал Эрроу из бассейна. – Хорошо выглядишь.

– Правда?

Парень застиг меня врасплох, изобразив искренность на лице.

– Ага. Типа, ну знаешь, собранной. – Он кивнул, сузив глаза, словно увидел кого-то впервые. – Это типа круто.

– Спасибо, Эрроу. И ты неплох.

Он подмигнул мне и лег спиной на воду, уплывая от моей правильности.

Я выбралась из бассейна и набросила рубашку, оставляя след из капель воды и мокрые отпечатки ног по дороге к бару.

Раздевалки были с отделкой из темного дерева, а пол в них был выполнен из матового мрамора. Между раковинами стояли орхидеи, а шкафчики даже не закрывались на время частной вечеринки. Я распахнула свой.

Мне нужно было сказать Эллиоту, что Уоррен придет за Карен, но мой телефон сдох. Похлопала его по батарее сзади, нажала зеленую клавишу, потрясла, лишь бы добиться какого-то результата. Черный экран только насмехался надо мной.

Я услышала смех из одной из душевых кабинок и узнала его. Снаружи на полу стояла розовая сумочка от Прада.

– Малышка! – сказала я. – Можно взять твой телефон?

Мне нужно сказать терапевту, что твой брат собирается изнасиловать Карен в качестве уплаты за амфетамины.

Дверь душевой открылась. Малышка была голой, стояла у стены, вставив палец себе между ног. Второй рукой она чесала нижнюю губу. Джек стоял у противоположной стены и наблюдал за ней.

– Если найдешь его в моей сумочке, – сказала она, и почти неслышно добавила: – Сучка.

Джек схватил сумочку и вытянул ее вне зоны моей досягаемости.

– Джек, – сказала я, протягивая руку, – минуту. Это не займет больше минуты.

– Ты называла меня ботаном, когда мы были в психушке. И кто теперь ботан?

– Ты по-прежнему задрот, Джек. Смирись с этим. А теперь давай мне сумку.

– Если я задрот, то кто ты?

– Я и недотрога, и крыса. – Я потянулась за сумочкой, но он вырвал ее. Малышка все ещё пританцевывала в душе с пальцами между ног.

– Поцелуй Малышку, и я дам тебе телефон.

– Нет.

– Нет? – спросила Малышка. Выражение на ее лице было таким, словно я только что сунула Санта Клауса обратно в дымоход.

– Просто не в настроении.

Я могла бы объяснить ей, что был некто в моей жизни, кому я не хотела причинять боль. Что поцелуй с другим поставит под угрозу отношения, которых и так не должно быть. Но у меня не было сил и мне нужен был телефон.

– Не обращайте внимания, – ответила я вместо этого им. Снаружи можно было найти сотню телефонов. – Малышка, когда закончишь здесь, я хочу поговорить.

– О чем?

– О твоем брате.

Чилтон издала краткий смешок через толстый туман своего кайфа.

– Ты достаточно высказалась.

Я стрельнула взглядом в Джека, который поставил сумочку и соскабливал пальцем смолянистую хрень со стенок маленькой стеклянной баночки.

– Ему будет сложно. Я могу все отмотать назад. Сказать, что солгала. Но мне нужно встретиться с твоим отцом.

Она улыбнулась.

– У вас, Дрейзенов, всегда проблемы с папочками.

– Открывай, – сказал Джек. Девушка открыла рот, и он всунул кусочек смолянистой субстанции между ее десной и нижней губой.

Малышка продолжила:

– Каждый раз, когда Уоррен трахает кого-то, то на один раз меньше трахает меня.

Я впитала сказанное, но у меня не было времени среагировать прежде, чем мне скормили вид того, как Джек вставляет покрытый субстанцией палец между ее ног. Она ахнула. Застонала. Ее глаза расширились, и она выкрикнула, затем кончила с визгом.

– Святое дерьмо! – сказала она, затем дернула бедрами вперед и кончила повторно.

– Вот что я тебе скажу, – обратился ко мне Джек, – ради истинного научного интереса. Я не видел, чтобы ты до сих пор что-либо выпила. Мне очень хочется увидеть, как это повлияет на чистую кровь. – Он соскреб с баночки последний кусочек. – Ты берешь это, а я убеждаюсь, что мой дядя устроит тебе встречу с папочкой Чилтон. Он в городе до утра вторника, кажется. Затем уедет снимать фильм, какой-то «Зулуленд» или типа того.

Малышка все еще корчилась от экстаза.

– Это было безопасно? Прикасаться этим к ее клитору?

– Без понятия. Оно работает на мембранах. Я экспериментирую, добавляя немного калия прежде, чем дать другим. Попробуй.

Джек на самом деле мог устроить мне встречу через дядю, который был главой студии и большой шишкой среди стариков Голливуда. И мог устроить ее быстро.

– Тебе лучше быть тем счастливчиком, которому это удастся, или же станешь одним из самых жалких ботанов в Калифорнии, – сказала я.

Малышка простонала и сползла вниз по стене.

– Открывай.

– Ты положишь его туда, куда кладешь всем остальным, – сказала я, – только под губу.

Я открыла рот. Он приложил палец и провел.

– Ты всегда мне нравилась, Фиона, – он вытащил палец.

– А ты мне, Джек. Но я начинаю менять свое мнение.

У меня еще было что сказать, но мысли отягощались двумя аспектами: Малышка кричала и все повторяла «Пускай это прекратится!», затем сжималась, билась, толкалась в стену, а мой мозг затапливало эндорфинами. У меня появлялось самое немотивированное приятное чувство блаженства, которое я когда-либо испытывала. Это было больше, чем оргазм. Больше, чем эмоциональное счастье. Больше, чем чувство безопасности и радости. Это напоминало кокаин, где я была сродни богини, или ЛСД, где, мне казалось, видела Бога.

Становилась единой с Господом в ослепляющем выражении любви.

Даже не могла почувствовать собственное тело.

Рьяно пыталась выбраться из собственной кожи, чтобы что-то услышать или почувствовать. Потерять сознание, но не уснуть. Быть поглощенной светом, таким ярким, что меня не было видно.

Тихий голос в свете говорил:

– Никогда, никогда больше не делай этого.

Под конец этой мысли я стала понимать, что над моим подбородком, над местом, куда мне втерли субстанцию, есть лицо. Оно немного чесалось, затем внутри мышц распалялось неимоверное покалывание.

Когда я начала чесать его, то споткнулась, и что-то внутри сказало мне, что нельзя упасть, чтобы я ни делала. Я поняла, что на один мой локоть давит вес, и осознала, что стою на руках и коленях. Подними я руку и почеши, это лишит меня равновесия.

Я уперлась коленями и вцепилась в подбородок.

– Фиона! Спускайся!

Голос звучал как приглушенная стереоустановка, где максимальный звук резко убавили, а затем тут же добавили вновь.

Голубой свет прорезал черноту ночи.

Затем красный.

И снова голубой.

Появился звук лопастей геликоптера.

Дикон, которого и в помине не должно было быть поблизости от этой крыши, обладал голосом, внушающим мне чувство безопасности и правильности, когда я была наиболее уязвима. Я открыла глаза. Или, может, они уже были открыты, а я просто решила использовать их, чтобы посмотреть перед собой.

Справа, как раз подо мной, Дикон поднял руки вверх.

– Спускайся. Просто сойди вниз.

Слева двенадцатью этажами ниже был Бульвар Сансет.

– Малышка, – сказала я, – с ней все нормально?

– Она в порядке.

Музыка прекратилась. Снаружи припарковалась скорая, мигали огни, папарацци толпились через улицу со своими циклопьими глазами, вытаращившимися на меня.

– Ты лжешь, – сказала я. Чесотка на подбородке выходила за пределы разумного.

– Спустись, и мы поговорим об этом.

– Мне страшно.

– Тебе не стоит бояться, – сказал он.

– Я не могу встать.

– Прыгай. Я поймаю тебя.

Я немного склонилась вправо, затем еще, и упала в белые простыни на тонком матрасе с белым светом надо мной.

 

ГЛАВА 43

Фиона

В деснах было ощущение, словно их прижигали, позвоночник между лопатками болел вплоть до затылка. Я почувствовала, словно что-то колет в верхней части моего предплечья, но, когда открыла глаза, увидела капельницу над собой и поняла, где находилась.

Сделала глубокий вдох.

Что-то зашелестело. Справа у изножья кровати. Чувства ко мне вернулись, и я ощутила его запах. Раньше такого не случалось.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты пахнешь как воздух перед дождем?

Ответа не последовало.

– Мне жаль.

– Мне тоже.

– Я могу объяснить.

Подвигала рукой. Меня не привязали. Прикоснулась к подбородку и прижала к участку кожи, где он переходил в нижнюю губу, успокаивая оставшийся после субстанции зуд.

– Уверен, что сможешь.

Я приподнялась на локтях. На меня надели синий халат Вестонвуда. На нем был костюм бронзового цвета с синим галстуком, локти, сжатые ладонями, поставлены на колени, словно он увлечен размышлением над чем-то, чего не понимает.

Я почувствовала себя клоуном.

– О чем ты думала? – спросил Эллиот.

– О том, как вызвать такси домой.

Он улыбнулся и посмотрел в пол.

– Я ездила не с Диконом, – начала. – Он сам там нарисовался.

– Знаю.

– Откуда?

– Он сказал мне, что не привозил тебя. Его можно назвать многими словами, но не лжецом. А еще я следил за тобой.

– Эллиот!

Он приложил палец к губам, напоминая, что никто не должен нас услышать.

– Это делает меня кретином. Ладно. Но я думал, ты выкинешь какой-нибудь финт, чтобы вернуться сюда. И вот ты здесь. Молодчина.

Я плюхнулась назад.

– У меня был запланирован совершенно другой финт.

Я прикрыла глаза рукой, полностью закрывая свет. Увидела ночь во плоти. Бассейн. Крышу. Раздевалку.

– Малыш… – начала я.

– Что?

– Нет, – я убрала руку и уставилась на свет. – Малышка Чилтон. С ней все в порядке?

– Думаю, да. Ты единственная пострадавшая. Все новости о тебе.

– Мне насрать на них.

Но это было вранье. Малышка была в порядке, по крайней мере, физически. Это было важно для меня. Не имело ничего общего с эпизодом в душе, но почему-то я чувствовала ответственность. Я была уверена, что Джек намазал «чучелко» на ее киску, чтобы показать мне, что оно могло сделать.

Эллиот встал надо мной, заблокировав свет. Как бы мне хотелось, чтобы он прикоснулся ко мне руками, но в нем жила некая отрешенность, и я чувствовала стыд за то, что сделала.

– Так какова сделка? Меня снова будут удерживать здесь против моей воли?

– Ты сама подписалась на это.

– Я?

– Парамедики дали тебе выбор: неотложная скорая помощь или учреждение для психически нестабильных. И вот ты здесь. Испытательный срок амбулаторного пациента прерван. – Он опустил руки по обеим сторонам от меня и наклонился, закрывая свет, комнату, все. – И как мне теперь удержать тебя подальше от Уоррена?

– Никак.

– Я передаю тебя другому терапевту.

– Очевидно. Ты же трахаешь меня.

– Я хочу, чтобы ты оставила Уоррена в покое. Пускай сам удавится.

– Разочарован во мне?

– Я знал, во что ввязывался с тобой.

Я приложила ладонь к его щеке. Он не побрился, и колючесть щетины под моими пальцами было приятно ощутить.

– Вопрос был в том, разочарован ли ты во мне?

– Лгать не стану. Мне бы сказать «спасибо» и уйти прямо сейчас. Сам себе удивляюсь. Я ранимый человек. Обдумываю все, и все, что слишком рискованно – не делаю. Но ты пробудила что-то во мне. Я был мертв. Моя жизнь была мертва. Затем появилась ты, и я почувствовал в тебе Бога. Услышал его в твоем голосе. Это дерьмо, что ты творишь… взывает ко мне. Не знаю, как долго продержусь на таких американских горках. Но все, чего мне хочется прямо сейчас для тебя, это твой выход отсюда, чтобы я мог поэкспериментировать с твоим телом.

– Бог продолжит говорить с тобой, если я прекращу делать подобное?

– Надеюсь скоро это выяснить.

Мне не хотелось обещать ему что-либо. Обещания были для детей и людей, не стоящих доверия. Так что я не сказала ему ни слова, но заговорила с собой.

Пообещала себе, что он выяснит, как это – быть со здравомыслящей Фионой. Не нормальной Фионой. Не уравновешенной, не консервативной. Не той, которая все время выбирала тот риск и не нарушала никаких правил. Той Фионы не существовало, и попытка создать ее не сделает ни черта, кроме как заставит меня чувствовать себя жалкой.

Но он мог узнать трезвую Фиону. Прямолинейную. Стоящую доверия. Я могла приложить максимум усилий, оставаться моногамной и все еще быть силой природы, в которой он увидел Бога.

В его глазах цвета океана я увидела свой собственный потенциал. Немного усилий – и я могла бы стать всем этим для него, и, что более важно, для себя.

 

ГЛАВА 44

Эллиот

Очевидно, я не питал интерес к эмоциональному самосохранению. Я даже не мог заставить себя оставить ее.

Я был более сумасшедшим, чем она.

Видел, как подобное сворачивает на кривую дорожку, читал дела, говорил с десятками пар о кошмарах от наркотиков, алкоголя и непредсказуемом поведении. Я не понимал, почему люди проводят себя через это, но все равно утешал их. Был идеальным примером неведения. Не знал, что заставляет их любить друг друга, потому что не понимал, что есть любовь.

И поэтому я не чувствовал угрозу от нахождения Дикона Брюса в моем офисе в Вестонвуде. Он любил ее. Это я понял. Я сочувствовал ему так же, как и себе.

– Мистер Брюс, – поприветствовал я, закрывая дверь за собой.

Он сидел в кожаном кресле у окна, словно офис принадлежал ему, а не мне. На нем был темный костюм с белой рубашкой с двумя расстегнутыми пуговицами, открывавшими кожаный чокер вокруг шеи с подвеской цвета кости в форме рога изобилия.

– Вы должны отпустить ее.

– Не могу. – Я уставился на свой стол, но остановился. Мне не хотелось садиться возле преграды. Поэтому положил бумаги и сел напротив него. Из-за света из окна позади на его лице оставались тени, а ему, скорее всего, была видна каждая моя эмоция.

– Это же вы вели ее на испытательном сроке.

– Больше не веду.

Мужчина не сдвинулся. Он воплощал собой контроль, и я впервые задался вопросом, зачем ему нужно было управлять Фионой. Сейчас я увидел его трещины и узнал секреты. Его жизнь ускользала из-под контроля и без нее просто оставит его.

– Вы нашли ее в уязвимом состоянии и воспользовались ситуацией. – Он говорил так, словно вел новости. Одними лишь фактами. – Она приехала сюда, сбитая с толку, желая получить помощь от кого-либо. Она идеализировала вас, затем вы подобрались к ней. Использовали свои штучки вроде гипноза. Манипулировали ее уязвимостью. Ради чего? Что за игру вы ведете? Вы ее терапевт или ее любовник? Потому что вы, как и я, знаете, что на двух стульях не усидишь.

От этих слов моя защитная броня поднялась.

– Вам нужно отпустить ее, – сказал я, уводя тему от грани, которую я пересек.

– У вас нет того, что нужно, чтобы обеспечить ей ее потребности. Вы слабы. Если бы вы любили ее, то позаботились бы о ней. Сделали бы то, что ей было нужно, – в его голосе не было ревности или яда. Он говорил, словно мы были двумя мужчинами, разделявшими общий интерес, но он был главным.

– Так не пойдет. Ей нужно жить своей собственной жизнью.

– Вы позволите Уоррену Чилтону снова ее изнасиловать?

Это «снова» много в себе несло. Прозвучало так, словно я допустил это в первый раз. Мне пришлось приглушить свое желание защититься. Мне не нужно было. Я не сделал ничего плохого. Не допустил ошибку, даже если пал до этого уровня.

– Вы думали, я не знаб, кто это сделал или где это случилось, – продолжил он. – Она рассказала мне вчера, прежде чем скорая увезла ее. Ее изнасиловали под вашим контролем, а теперь я вынужден забыть это и позволить вам забрать ее? Вы меня недооцениваете.

– Что, по-вашему, я должен сделать? Организовать ее выписку? Какой социальный работник в здравом рассудке отпустит ее назад домой в полицейской машине после того, как нашел ее на лестнице двенадцатого этажа, обдолбаной каким-то гламурным наркотиком? Или мне стоит найти способ, как выпустить Чилтона, чтобы он мог продолжить свои психотический кутеж в обществе?

– Она – ваш приоритет. Не общество.

– Это все моя ответственность. Все они. Не в моем праве выбирать.

Дикон подорвался на ноги и встал надо мной.

– В этом и проблема.

Меня не выйдет запугать. Не каждое принятое мною решение было идеальным, но будь я проклят, если мне станут говорить, что я неправильно ее люблю.

Я встал. Он был сантиметров на шесть выше меня, при том, что мой рост был около ста восьмидесяти сантиметров.

– Проблема, мистер Брюс, в том, что вы не делали ничего, кроме как нянчились с ней. Вы продолжали наносить урон, начало которому положили ее родители. Ваши границы – образны. Они не дают ей силу принять правильное решение. Вы не даете ей ошибиться, потому что организовываете ее ошибки, которые не значат ничего, и тренируете ее поведение, чтобы оно соответствовало вашему миру, а не реальному. Вы облажались. Абсолютно во всем. Взяли женщину, которая могла разобраться со своей жизнью, и превратили ее в питомца, который не мог дождаться, пока сбежит, как только вы оставите ворота открытыми.

Я думал, он узнал правду в сказанном мною. Или, может, мне нужно было в это поверить. Но он, кажется, смягчился немного, достаточно, чтобы я мог продолжить.

– Вам нужно оставить ее в покое, – сказал я.

– Чтобы вы позаботились о ней?

И в этом во всей красе прозвучала причина, по которой терапевты не должны влюбляться в своих пациентов. Это сгущает краски. Я потерял возможность следить и за Фионой, и за тем, кто влиял на нее, лишая контроля. Никто из них не мог доверять мне.

– Вы знаете, что это правильно. Просто сделайте это, – я открыл дверь. – Позвольте мне решить, что сделать с Уорреном.

Дикон сделал шаг к двери, но остановился, чтобы сказать:

– Я сам решу, что с ним сделать. А вот, что сделаете вы. Вы поймете, что она – моя. Поймете, что то, что вы сделали – неправильно, вернетесь к своему Богу и будете просить о прощении. Вы не станете на пути ее потребностей ни сейчас, ни когда-либо, потому что я разоблачу вас. Мне даже пальцем не придется к вам прикасаться, чтобы уничтожить вас.

И с этим он вышел, словно позаботиться о Чилтоне было его ответственностью.

Это полный пиздец.

Френсис проходила по коридору мимо него. Оглядела его с ног до головы, затем кивнула, улыбнувшись, и повернула голову, когда он миновал ее.

– Чепмэн, – сказала она, прежде чем я смог закрыть дверь, – мне нужно с тобой поговорить.

Она проскользнула в кабинет, и я закрыл за ней дверь.

– Кто это был? – спросила Френсис, присаживаясь на место, которое только что занимал Дикон.

– Хочешь его номер?

– Ревнуешь? Ты тоже симпатичный. Но к тебе я просто привыкла.

– Он хочет, чтобы Фиону Дрейзен выпустили под его опеку.

– И? Ты приготовил рекомендацию?

– Несколько дней наблюдения.

Она подняла файл.

– Очевидно, под чьим-то другим началом.

– Я не смог помочь ей прежде…

– Так ты отказываешься? Это не похоже на тебя. По факту…

– У меня ничего не вышло, – сказал я.

– Мы все еще говорим о терапии?

– Что это значит?

– Я долгое время этим занимаюсь. Видела около тысячи детей, что приходили и уходили из этого учреждения, и курировала сотни докторов. Видела, как они взаимодействуют друг с другом, как общаются. Я видела тебя и Дрейзен в одной комнате, и то, что я увидела, это твоя чрезмерная красота…

– Френсис, ты серьезно?

– Скажи мне, что происходит.

– Нет.

– Мы можем влипнуть в большие неприятности, – сказала она.

– Ты – нет.

– Давай без излишней сентиментальности.

Я скрестил ноги.

– Ты обвиняешь меня?

– Я смотрю прямо в ту точку, где твои дела пересекаются с моими.

– Нет такого места.

– Я чувствую, как ты увиливаешь. – Она скрестила ноги под стать мне и подняла ставки, скрестив еще и запястья на колене.

– Ты, наверное, потрясающая на сеансе.

– Была. А ты все также увиливаешь.

– Я пришел к тебе с серьезной проблемой, – начал я. – Фиону изнасиловал Уоррен Чилтон на территории этого учреждения. Что сделала ты? Сняла меня с его дела, и он расхаживает здесь, словно ему все здесь принадлежит. Давай назовем это ключевой этической сентиментальностью.

– Он отрицал это.

– Добро пожаловать в пятидесятые.

– Пожалуйста, – она отмахнулась, словно в этом ничего не было, – не нагнетай.

– Скажи мне, что люди Роба Чилтона рассказали о привычках Уоррена. И я имею в виду привычки. Фиона не первая и не последняя. Ты это знаешь. И они тоже знают. «Чилтон Фаундейшин» строят здесь новое крыло? Платят в два раза больше?

– Хватит, – она выпрямила ноги и наклонилась вперед. – Причину расследуют. – Френсис встала. – Пока власти не вернутся с чем-то, что сможет прижать его, например, вещественным доказательством, я ничего не могу сделать.

Я встал и прошел к двери.

– Весело поболтали. Есть еще что-нибудь, что ты хотела?

– Я чертовски очарована тобой, . Мне было бы ненавистно увидеть, как твоя карьера пойдет по наклонной из-за какой-то там излишней сентиментальности.

А ей все равно рано или поздно суждено закончиться. По причине старости. Истощения. Смерти. Может, даже из-за любви.

 

ГЛАВА 45

Фиона

– Словно очередное дежавю, – начала я.

Френсис улыбнулась слегка надменно, затем подвинула мне какие-то документы через стол.

– Держу пари, такое происходит постоянно.

– У каждого своя история, – уклончиво ответила она. – Некоторым мало одного раза. Иногда нам приходится менять методы. Пробовать что-то новое.

Я царапнула свою подпись на уже знакомом бланке.

– Например? – попыталась завести разговор я.

– Мы направляем тебя на групповую терапию.

– Ладно.

Пофиг. Групповая так групповая. Не велика потеря. Кажется, я не нуждаюсь в присутствии Эллиота. Мы с ним могли подождать. У нас прочная связь.

– Мы сделаем все возможное, чтобы держать тебя подальше от Уоррена Чилтона.

Кровь во мне замерзла, и я перестала писать.

– Но так или иначе вы все равно встретитесь, – сказала она. – Оставайся там, где должна. Мы закрыли дыры в заборе, но вы, ребята, умные. Уверена, есть и другие лазейки. Держись от них подальше. Я выстроила твое расписание так, что прием пищи у тебя будет в другое время, но вам следует избегать друг друга в коридоре или где-либо еще.

– Вы перекладываете на меня обязанность держаться подальше от моего насильника?

– Я прошу тебя принять участие в предотвращении подобного. Ты попросилась сюда. С радостью переведу тебя в другое учреждение.

Я не понимала, как могла попросить о нахождении в Вестонвуде. Кажется, тогда это казалось наилучшим выходом, или хорошим способом, чтобы добраться до Уоррена. Под кайфом я смелее, чем трезвая. А время покажет, умнее ли.

У варианта отключиться была своя положительная сторона. Начни я все заново и посодействуй, это могло принести свои результаты, но все равно ощущалось, словно я сбегаю. Здесь у меня была задача.

– Джонатан до сих здесь? Мне ведь не нужно избегать его? – я попыталась выбросить угрозу из голоса, но каким-то образом задела Френсис, так как она улыбнулась.

– Нет. Он спрашивал о тебе.

Я поставила последнюю подпись на бланке и подтолкнула к ней.

– Отлично. Спасибо.

– Доктор осмотрит тебя в течение часа, чтобы мы могли скорректировать твои лекарства.

– Приготовлюсь, – ответила я.

Я вышла из кабинета абсолютно спокойная. Ни на секунду не забывала об Уоррене, как и о потребности брата во мне, но чувствовала, что если я в Венстонвуде ради своего блага, то могла бы извлечь из этого пользу.

 

ГЛАВА 46

Фиона

Вестонвуд остался прежним. А я – нет. Через призму моей жизни снаружи, большую часть которой я провела на наркотиках или в оргиях, Вестонвуд казался местом более обнадеживающим, более солнечным, более ярким. Я прошла по коридорам в поисках Джонатана и поговорила с несколькими людьми, которых видела прежде, но не помнила их имен. Где он может проводить свое свободное время?

Я увидела его лишь когда настало время обеда. Села на лавке возле баскетбольной площадки – он бежал вприпрыжку за скачущим мячом. Брат заметил меня, взял в руки мяч и засеменил в мою сторону. Он стал выше? Выглядел так, словно стал выше ста восьмидесяти сантиметров за время нахождения в Вестонвуде, и хоть был грациозным, как и всегда, управлял своими конечностями, как будто они были новыми для него. Меня затопила потребность его защитить.

– Так и знал, что сломаешься, – начал он, падая на место рядом со мной, словно сам был несокрушимым.

– Так мило, что ты в меня веришь.

– Ты не выглядела готовой, когда уходила. – Джон крутанул мяч на пальце, пока черные линии не смазались в одну размытую.