Текст книги "Разрушение (ЛП)"

Автор книги: К. Д. Рэйсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Я не хочу, чтобы меня спасали, – сказала я. – Больше не хочу.

– Тебя никогда не нужно было спасать. Тебе лишь нужно было быть сломленной. – Он коснулся моих губ подушечкой указательного пальца. – Помни это. Помни, что ты не обычная женщина. У тебя нет обычных потребностей.

Он наклонился, пока я не почувствовала его резкий запах, его доминирование, и я расплавилась.

– Открой рот, – прошептал он.

Я приоткрыла губы. Он положил два пальца, подталкивая их к горлу. Я размякла. Словно овсяная каша. Мысль о его уходе лишала меня сил.

– Любой может трахнуть тебя, – сказал он, трахая мой рот пальцами. – Я единственный, кто может сломать тебя.

Я застонала от его пальцев.

– Сними свои штаны, – приказал он.

Я расстегнула их и дернула до середины бедра. Холодный воздух ударил по заднице, и меня охватил момент беспокойства, который спугнул голос Дикона, когда он снова заговорил:

– Потяни рубашку вверх. – Он засунул пальцы мне в горло, и я взяла их, задыхаясь, когда потянула рубашку поверх моих сисек.

Он схватил мой проколотый сосок и ущипнул, потянул и одновременно перекрутил, используя серебряное кольцо в качестве рычага. Боль направилась прямо между моих ног. Дикон вытащил мокрые пальцы из моего рта и приложил их между моих ног, грубо пробегая мимо клитора и входя в мою киску. Я взвизгнула. Удовольствие напомнило выстрел.

– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, котенок?

– Нет, – я ахнула, каждое выдох воплощал ложь.

– Чего хочет твоя мокрая киска?

– Моего разрушения.

Он скрутил клитор, и я снова закричала от удовольствия и боли. Я была близко. Так близко, что когда он снова потер клитор, я кончила, стоя посреди двора.

– Встань на колени, – приказал он.

Я встала, будто меня толкнули невидимыми руками, приземлившись на мягкую землю.

– Ползи к конюшням.

Со штанами на середине бедра и рубашкой, задранной до плеч, я поползла, глядя на усеянную листьями землю, задрав задницу вверх, чувствуя человека позади меня.

В последний раз, когда я была в таком положении…

Я сказала «нет».

В последний раз, когда я стояла на руках и коленях в небольшом лесу, меня изнасиловал психопат. Но мне не нужно было об этом думать. Это будет иначе, потому что я с Диконом. Я почувствовала давление на спину. Он толкнул меня ногой. Это было унизительно, но я была в безопасности и возбуждена тяжелым покалыванием ниже талии.

В каком-то смысле мне было скучно. Я хотела уйти, потому что это было более эффективно, и хотела поговорить с ним, невзирая на свое раздражение. Хотела просто трахаться. Просто покончить с этим.

Обжигающая боль на моей заднице оказалась неожиданностью.

– Ползи, котенок, – он снова ударил по моему заду ремнем. – К двери.

Я была потеряна в этом действии. Моя киска ощущалась тяжелой от влажности и похоти. Отказавшись от всех претензий на контроль, я взорвалась от желания.

Когда достигла конюшни, листья и грязь сменились деревянными досками.

– Остановись, – сказал Дикон.

Я послушалась. Он обошел вокруг меня, и я видела его грязные сапоги и отвороты джинсов. Он позволил концу ремня свисать перед моими глазами.

Затем присел.

– Посмотри на меня. – Его лицо было совершенно спокойным и властным. Голос звучал ровно и уверенно. – Ни один мужчина не сможет стать для меня угрозой. Не тогда, когда дело касается тебя.

– Да, Мастер.

Он нежно завязал ремень вокруг моей шеи, продев конец через пряжку. Он напомнил мне знак безопасности, который мы всегда использовали, когда мне чем-то закрывали рот.

– Щелкни пальцами, чтобы прекратить это.

И одним движением, столь быстрым и уверенным, он дернул его, пока не перекрыл мне воздух. Он поднял меня на колени, расстегнул джинсы и достал свой красивый член.

Только тогда позволил мне вдохнуть.

– Твое лицо – мое, для того, чтобы я мог его трахнуть. Открой рот.

Он крепче сжал застежку на затылке и сунул член мне в горло. На вкус он был как пот и кожа. Я держала рот открытым, пока он входил, используя ремень в качестве рычага, тяня мою голову туда, где он ее хотел. Удерживая ее на месте, когда погружал член глубже в мое горло повторными толчками. Мир потемнел, и он ослабил ремень, позволив мне вдохнуть, и начал снова.

В тот момент я отсутствовала. Боже, мне и правда было это нужно. Нужно было лишиться воли, не существовать без его удовольствия.

Он кончил мне в горло, липкая и горячая сперма коснулась языка. Я дышала через нос и принимала все, потому что это принадлежало мне.

Когда он закончил, то отпустил ремень, и я упала на четвереньки. Мои штаны все еще были вокруг бедер.

– Я думала, что я не сабмиссив. – В моих словах звучало смущение, я пыталась быть нежной. Это было отвратительное время, чтобы попытаться доказать, что доминант ошибается, но я не могла ничего с этим поделать.

– Я чувствую на тебе наркотики. И знаю только один способ передать сообщение.

Мой скальп закололо, когда он взял меня за волосы и потащил вперед, роняя меня на ковер возле деревянного креста в форме Х, встроенного в стену. На каждом конце свисали регулируемые манжеты, и я расплавилась, когда он подтянул мое запястье к манжете и закрепил его. Он стоял надо мной, по-прежнему держа ремень в одной руке, и глядя на свое имущество. Я ненавидела себя за то, что разочаровала его, и в то же время чувствовала себя в безопасности.

– Не сдвигай ноги и не кончай, – сказал он. – Ты будешь сидеть с раздвинутыми ногами, и я позволю тебе кончить, когда разрушу тебя.

Он оставил меня и закрыл за собой дверь.

 

ГЛАВА 20

Дикон

Была причина, по которой я не трахал тебя в течение нескольких месяцев, когда мы встречались. Мне нужно было, чтобы ты контролировала себя, прежде чем я взял бы этот контроль. В противном случае много усилий было бы потрачено впустую. И ты не казалась мне сабмиссивом. Ты представляла собой идеальное тело для связывания узлов и, благодаря верховой езде знала, как контролировать свои ноги и руки, но ты не казалась по-настоящему покорной.

Поэтому я наблюдал. Контролировал тебя в течение этого времени.

То, как ты настроилась. Как встала на колени для меня. Фиона Дрейзен. Мы содрали с тебя скромную сексуальность, и ты оголилась передо мной. Из-за твоей публичной персоны ты была более обнаженной, чем все, кого я видел раньше.

Ты ослепила меня, как яркий свет ночью.

Я сказал, что собирался разрушить тебя, и в ночь, когда я это сделал, я совершил самую большую ошибку в своей жизни.

 

ГЛАВА 21

Фиона

Два года назад

– Разрушение покорности – это не действие. Не результат. Разрушение – это процесс.

Мой взгляд был направлен в пол. Я стояла на коленях перед ним с руками за спиной. Я только что видела своего друга Эрла на вечеринке по случаю дня рождения, которая казалась мне невинной. Он предложил мне кокс и член. Мне пришлось выбежать, как школьнице, чтобы сдержаться и не снюхать дорожку с его члена, но я не могла перестать думать об этом. Не могла дышать из-за желания сделать это. Повсюду витало искушение сделать то, что может сломать построенное между мною и Диконом. Я слишком сильно хотела этого. Хотела, чтобы меня столкнули с воображаемого края в контролируемое свободное падение.

– Я все еще хочу этого, – сказала я.

– Это не то, чего ты хочешь. Это то, что происходит, когда ты готова.

Я ничего не ответила. Он взял пальцами мой подбородок и заставил меня взглянуть на него.

– Что у тебя на уме, котенок?

– Сделай меня готовой. Пожалуйста.

По его лицу я поняла, что он сделает это. Я выиграю. Что бы это ни значило.

 

 

ГЛАВА 22

Фиона

Я прижалась спиной к стене, и мои штаны сползли окончательно. Дикон закрыл манжету на ключ и оставил меня одну. Он не закончил со мной, но все равно оставил. Меня охватила печаль. Земля ушла из-под ног, черное чувство становилось хуже из-за допамина, покидающего мой мозг.

Ему нужно было уйти. Я не могла мириться с этим все время. Это был последний трах. Дикона не было. Он ушел. Исчез.

Я хотела его, и он дал мне то, чего никто не мог, но он должен был убраться из моей жизни.

Проклятье. После всего я все еще хотела, чтобы он вернулся и трахнул меня.

Мой телефон завибрировал. Я пошевелилась и достала его из кармана свободной рукой.

Эллиот.

– Что случилось в день, когда ты покинула Вестонвуд? – Его слова звучали резко, но тон стал бальзамом для моих ран. Всякая настойчивость со стороны Дикона уходила благодаря гладкости его голоса.

– Вы остановили меня у двери и струсили.

– У меня были сеансы после того, как я увидел тебя вчера. Уоррен Чилтон косвенно выразил кое-что на своем групповом сеансе, что мне нужно было подтвердить ранее…

Кровь во мне свернулась, и я прервала его, пока она не стала булыжниками в моих венах.

– Что именно?

Я услышал тэп тэп в трубке. Стук ручки по столу? Пальца по столешнице?

– О том, что он взял что-то, что ты не хотела отдавать.

Из-за шока я не смогла ответить. Он взял то, что я не хотела отдавать. Какой хороший способ назвать изнасилование.

Эллиот продолжил, прежде чем я смогла ответить.

– И он улыбается как кот при воспоминании о тебе. И упоминает тебя слишком часто.

У меня возникло желание сломаться и просто рассказать ему, что Уоррен доставал для меня снотворное, и покончить с этим, но я не хотела открывать этот мешок с дерьмом, пока не смогу справиться с результатом.

– Может быть, он хочет трахнуть меня. – Я вытянулась, запястье по-прежнему было привязано к нижней части креста. Я говорила об Уоррене, но блокирование его мыслями о моем терапевте заставило меня мурлыкать.

– Я не сомневаюсь в этом, но есть что-то еще.

Он не понял, и это меня разозлило.

– Разве нет какого-то правила, запрещающего говорить о ваших пациентах?

– С тобой я нарушаю правила. Нарушил бы и больше. И нарушу их все.

– Доктор, – сказала я, – вы сам не свой.

– Он асоциальный психопат, сконцентрировавшийся на ком-то, о ком я забочусь.

– На ком-то, кого вы хотите. Это другое. Вы хотите меня.

Я слышала его дыхание. Я принизила все наши отношения после изящных унижений Дикона, что было неправильно. В конце дня свет над Лос-Анджелесом становился ровным и серым. Возможно, мы с Эллиотом были единственными не спавшими в этом мире душами.

Я подождала его ответа. Подождала, пока он придумает ложь о своей любви ко мне или какое-то дерьмо.

– Я хочу тебя, – сказал он. – И я беспокоюсь.

– Вы хотите меня?

– Ты знаешь, что хочу.

– Чего вы хотите? – спросила я.

– Тебя. Ту тебя, которая прячется от всех. Ты забралась мне под кожу. Я не могу жить с собой, пока не сделаю твой мир правильным и не разделю его с тобой.

Я понизила голос, чтобы он понял.

– Это не то, что я имела ввиду. Что вы хотите сделать со мной?

Еще одна пауза. На этот раз короткая.

– Ты хочешь это сделать? – бросил он мне.

– Да.

– Я хочу трахнуть тебя, – взревел он. Как король лев, который может стать королем джунглей.

– Как? – Я нажала на громкую связь и положила трубку. – Расскажите мне. Я здесь одна.

– Как? – Его голос изменился, как будто он принял решение участвовать в этой игре. – Нагнув тебя на кухонном столе. Держа тебя за горло и снимая нижнее белье. Раздвигая твои ноги так далеко друг от друга. Затем съедая твою киску. На вкус она как мед.

Я вздрогнула. Его язык на мне – как сладкая мягкость на моих складках. Я запустила пальцы под нижнее белье. Мокрая насквозь. Скользкая.

– Боже, да. Я хочу этого.

Смех облегчения вырвался из его горла. Он рисковал, ведя этот разговор, я знала это.

– Я не позволяю тебе кончить. Но ты близка. Я чувствую, как ты сжимаешься на моем языке.

– Трахни меня, – сказала я.

– Ты прикасаешься к себе?

– Да. Не останавливайся.

– Я потяну твои колени к столу. Увижу твою киску. Она прекрасна. Я скользну своим членом по ней. Ты такая влажная для него.

Я слышала, как он сглотнул.

– Трахни меня, Эллиот. Просто трахни меня.

– Ты такая тугая. И ты смотришь на меня. Ты чувствуешься настолько хорошо.

– Я собираюсь кончить.

– Да.

Я сжалась вокруг пальцев, натягивая манжет, держащий мое запястье. Это было хорошо. Теплая волна прошлась по моему телу. Как только я услышал его стон, телефон упал с ноги, когда моя стопа потеряла опору и выскользнула из-под меня.

Я оставалась на месте, тяжело дыша и глядя в потолок, пока он становился темно-серым.

– Фиона? – позвал Эллиот из телефона.

Я вывернулась, но не смогла дотянуться.

– Да.

– Где ты?

– У Дикона. Не могу дотянуться до телефона.

– Что значит не можешь дотянуться до телефона? – спросил он.

– Он приковал меня к стене.

– Что?

– Не принимайте это близко к сердцу. Это неважно, – ответила я.

– Что значит «неважно»?!

– Это изощренность, доктор Э. Как секс по телефону. Прекратите быть ханжой.

– Я приеду за тобой. – Где-то в этом мире захлопнулась дверь. Зазвенели ключи.

– Вы даже не знаете, где я, – возразила я.

– Ты недооцениваешь меня и то, что я хочу для тебя сделать.

– Я даже не знаю, что это значит.

– Он не мог просто взять и провести тебя за ворота, не сказав, куда тебя ведет. Ты остаешься амбулаторным пациентом.

– Пожалуйста, не приезжайте сюда, – сказала я. – Это не приведет к добру.

– Все будет хорошо. Это будет лучше, чем хорошо. Я даю тебе разрешение сделать все хорошо. И не могу больше так жить. Больше не могу соглашаться. Я всю жизнь сдерживался. Вот почему я почти принял сан. И я люблю Бога. Правда. Моя вера реальна, чего не скажешь о моем призвании. Я использовал его, чтобы иметь правила и следовать им, так как они могут держать меня в узде.

– Ты видишь, что происходит, когда нет правил, Эллиот? Ты закончишь как я. Ты не захочешь стать мной.

– Я не хочу вчерашнюю Фиону. Я хочу сегодняшнюю Фиону. Завтрашнюю Фиону. Мы можем разрушить правильные правила вместе. Я пережил этот сеанс вчера с тобой, и я мастурбировал как подросток. И когда я отправился в Вестонвуд и услышал, что они говорят, я захотел убить его.

– Ты сумасшедший.

– Да.

Я не ответила, но закрыла глаза. Я привыкла к тому, что меня разыскивают друзья и незнакомцы. Дикон защитил меня от тех, кто хотел меня, позволив моему миру вращаться вокруг него, отклоняя их желания и беря их под свой контроль.

Но Эллиот был другим. Мы встретились, когда защиты Дикона не было. Он говорил со мной так, как никто другой. Я поверила ему. Возможно, он не так понимал или ошибался, но он имел в виду то, что говорил.

– Я не знаю, как и что я чувствую, – наконец сказала я. Взяла на себя обязательство убрать Уоррена, и эта цель мешала мне приблизиться к Эллиоту, несмотря на секс по телефону.

– Я буду через пятнадцать минут.

Голос Дикона прорезал воздух в комнате.

– У вас будет отличное зрелище, доктор.

Он вошел в брюках и рубашке на пуговицах, неся деревянный паддл на плече.

Не медля ни секунды, Эллиот произнес:

– Отпусти ее.

– Увидимся позже. – Дикон подхватил телефон и нажал «отбой», затем сунул его в карман. – Что ж, котенок. Как провела здесь полдень?

Дикон был в прекрасной форме, свесил паддл вниз, постукивая им по колену. В паддле было три больших отверстия, чтобы уменьшить сопротивление воздуха.

– Прекрасно, Мастер.

Дикон зажал паддл под мышкой и открепил манжету. Я почувствовала запах его мыла. Он принял душ для меня.

– Ты прикасалась к себе, – сказал он, поворачивая ключ. Он не сказал, как он узнал, просто констатировал факт.

– Прости. Я не должна была.

– Ты никогда не прикасалась к себе прежде. То место принесло тебе больше пользы, чем я ожидал.

Я сидела на полу, а он возвышался надо мной. Я боялась, это был страх и ожидание боли, которая меня возбудила. Снова сделала влажной. Тем не менее, для паддла казалось слишком рано. Паддл был для меня концом, а для него началом.

– Повернись ко мне спиной. Руки над головой.

Я сделала это, одновременно держа в голове две мысли: что я достойна Эллиота, и что воплощала кусок мяса для Дикона.

– Мастер? – Странное чувство – сменить свою роль. Часть меня хотела проклясть его и сказать, чтобы он отвалил, что означало мое понимание его правоты. В его глазах мне снова нужно было стать разрушенной.

– Да? – Он потянул мои штаны чуть ниже задницы.

Я собиралась спросить у него о его намерениях, но это вышло бы за рамки. Я забыла об этом в полдень.

– Где ты хочешь меня?

Паддлом он указал на белую скамейку.

– Колени прямо. Руки на сиденье.

Я сделала, как он сказал, подняв задницу вверх, и подумала, несмотря на все свое согласие, могла ли я просто встать и уйти? Пока мой рот был свободен, и я могла бы назвать свое стоп-слово, он все равно сделает это?

– Чего хотел доктор? – спросил Дикон.

Он прижал дерево к моей заднице, слегка постукивая по мне, согревая меня.

– Трахнуть меня.

– Ты позволила ему?

– По телефону.

Паддл приземлился на заднюю часть моих бедер, и я не дала крику вырваться.

– Я мог бы сказать, что ты кончила, как только я вошел. Спасибо за честность. Но ты не спросила меня.

Дикон снова ударил меня. Очень быстро после предыдущего удара, без перерыва между ними, не дав возможности сделать вдох, отчего моя кожа загорелась. Я сомкнула челюсть и захрипела.

– Ты вышла из-под контроля, – сказал он после третьего удара.

Мои колени подогнулись, по щекам хлынули слезы.

– Да, сэр, – прохрипела я.

– Мы вернем его обратно. Ты и я. Считай до двадцати.

– Слишком много!

– Тогда до двадцати пяти. И делай это тихо. Здесь Виллем.

Паддл приземлился со взрывом боли. Мои колени подогнулись, и я начала считать.

 

ГЛАВА 23

Фиона

Два года назад

Когда я решила позволить ему разрушить меня, легче не стало. Я не понимала этой концепции. Не усваивала ее, потому что хотела ее.

Дом номер два на Манди был набит битком. Был тот знаменательный день перед несчастным случаем с Амандой. День, когда ушел Дикон, по-прежнему настроенный держать меня под контролем, которого мне хотелось.

Я висела голой, лицом вниз, раскачиваясь в трех футах над полом, ноги раздвинуты подо мной, руки связаны сзади. Задница вздернута вверх, конский хвост привязан узлом на затылке, из-за чего голову тянуло вверх. Я видела себя в зеркале, веревка в форме опоясывала маленькие сиськи. Одни гости смотрели, а другие – нет. Некоторые получали собственные унижения. Но я была в центре комнаты, пускала слюни вокруг шарика-кляпа, принимая удары паддлом, и плакала. Моя задница блестела от влаги и слюны, а Дикон закатывал рукава на своей рубашке.

– Последний удар, котенок.

Я почти не слышала его. Последний удар – это все, что я разобрала, когда мое зрение затуманилось вспышками боли. Очнувшись, я увидела его. Мистер Раггед, знакомый по моей первой поездке в Манди, взболтал остатки виски на дне своего стакана.

Дикон встал рядом и развернул меня. Я находилась на уровне его паха, и он наклонился, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Не разрушена, – сказал он. – Что мне сделать?

Вопрос был риторическим. Он в точности сказал мне, что собирался сделать, и я согласилась. Сказал, что я в безопасности, что он будет рядом. У меня не было даже страха.

Он вытащил шарик.

– Разрушь меня, – умоляла я. – Пожалуйста.

– Кажется, я не могу. Для этого нужно слишком многое.

Он дважды хлопнул в ладоши. Меня забрали. Всегда забирали. Я посмотрела на Дикона, который отступил и скрестил руки на груди. Он стоял там, наблюдал.

Мистер Раггед поднялся первым. Пожал руку Дикону, и они произнесли несколько слов на языке, который не был мне знаком. Затем он посмотрел на меня.

Сзади кто-то схватился за мою горящую и истерзанную задницу.

– Непокорная до мозга костей, – сказал Раггед.

Он ударил меня одной ладонью. Я была ошеломлена, даже несмотря на обжигающую боль в заднице. Выкручивалась в своих путах, но меня связывал Дикон, и чем больше я двигалась, тем больше чувствовала свои волосы, как будто их срывали с головы.

– О, это? – Он снова ударил меня. – Это тебя беспокоит?

Да. Он просунул свои пальцы мне в горло и ударил по щеке другой рукой. Нет, мне это не нравилось. Член, скользящий в мою увлажненную лубрикантом задницу? Я могла принять это в любое время, но, когда Раггед ударил меня по левой щеке, от моего сердца откололся кусок.

– Он слишком мил с тобой, – сказал мужчина, кивнув в сторону Дикона, который, должно быть, встал позади меня. – Ты просто маленькая игрушка для траха, а он относится к тебе как к женщине.

Он вынул руку из моего рта. Я задохнулась и громко сплюнула слюну. Он бил по обеим щекам. Ладонью. Тыльной ее стороной. Словно это ничего не значило.

Хотелось произнести свое стоп-слово. Я не думала, что смогу выдержать это снова. Я была унижена, но не как сексуальный объект. Я могла принять сексуальное унижение и съесть его на обед. Но сейчас меня унижали как человека. Личность. Его пощечины не были сексуальными или личными. Они были отстраненными, публичными, постыдными. В своей наготе и положении я была лишена возможности соблазнять. И именно в тот момент я потеряла себя. Я сломалась как пучок спагетти, прямо посередине, и осколки разлетелись в стороны.

Он сунул свой член мне в рот, и я приняла его в горло, пока кто-то, кого я не видела, трахал мою задницу, как будто меня там даже не было.

В некотором смысле меня и не было.

Я слишком глубоко погрязла в Манди. Просила, чтобы меня разрушили. Умоляла. Возможно, это была новизна идеи, или, может, настоящее извращение. Но с тех веревок меня сняли другой – измененной.

Я устала до предела. Мне было холодно. Болело все. Я была липкой от семени полдюжины мужчин. Когда Дикон попытался прикоснуться ко мне, я думала, что меня стошнит.

– Отвали от меня.

Кто-то подхватил меня и отвел в смотровой кабинет. Находиться там не хотелось. Помещение было слишком публичным. Как гостиничный номер для тех, кто застрял в подпространстве. Внезапно я возненавидела его и захотела оказаться в личном месте, которое не было доступно никому из тех, кому требовался уход после случившегося ранее.

Но я была слишком разбита, чтобы возражать. Меня уложили на чистые белые простыни в комнате без окон. Я вздрогнула. Не знала, что мне может быть настолько холодно. Горели свечи.

Включили успокаивающую музыку, и прекрасный женский голос произнес:

– Добро пожаловать в мир разрушенных, – Дебби накрыла меня пуховым одеялом. – Ты всегда была милой. Но прямо сейчас ты самая красивая.

Она села рядом и погладила меня по волосам. Я чувствовала себя отчужденной, одинокой, плавающей в звездах, в милях над жизнью человеческой расы.

 

ГЛАВА 24

Фиона

До избиения паддлом в Лорел Каньон я не была разрушена. У меня болела задница, и меня это раздражало. Я ждала, пока появится Эллиот и закатит сцену. Затем мне придется действовать быстро, чтобы разрулить ее.

– Двадцать пять! – выдавила я сквозь стиснутые зубы с большим облегчением от того, что мы можем сделать что-то еще, кроме того, что я дойду до болевого порога.

Дикон отбросил паддл в сторону и толкнул меня вниз, из-за чего мое лицо впечаталось в скамейку.

– Помнишь, как я в последний раз разрушил тебя?

Из-за давления на челюсть ответить не получилось.

– Лишил тебя личности. – Он положил другую руку на проявившиеся ссадины на моей заднице, впившись пальцами в кожу. – Молния не бьет дважды в одно и то же место.

Он отступил назад, опустив обе руки на мою задницу и развел ягодицы. Я не предвидела, что он это сделает. Потому что он увидел все, и жестокость исчезла из его движений.

– Что за…

– Подожди, я...

– Кто сделал это с тобой? Ебаный доктор?

– Нет!

Он дернул вверх мои трусы. Злой. Нежный. Все сразу.

– Это, – он указал на мое тело, словно оно было полностью изувечено. – Я все видел. Это было не по согласию. Фиона, котенок, что случилось? Что он сделал с тобой, и почему ты его защищаешь?

Дикон всегда все держал под контролем, но в тот момент, когда он стоял надо мной, пока я поправляла штаны, от него исходили замешательство и боль, которых я никогда раньше не видела. Как будто земля ушла из-под ног. Если он не знал, что делать, то, должно быть, все мои замыслы ошибочны.

Прямо у меня на глазах замешательство превратилось в ярость, и я испугалась за своего друга, за свой план и своего Мастера.

– Оставь его в покое. – Я могла бы и дальше отрицать. Могла бы сказать ему, что это Уоррен, но я просчитала быстрее, чем когда-либо, и решила построить барьер вокруг Эллиота. – Это разверзнет ад на тебя, Дикон. Я люблю тебя, и я же тебя разрушу.

– Ты мне угрожаешь?

Снова замешательство. Узнав его во второй раз, я поняла, во что оно превратилось, в уверенную эмоцию.

И ничего не сказала. Я опустила руки по бокам, избитая паддлом задница требовала ухода, которого не будет. Желала позволить ему держать меня и позаботиться обо мне, хотела встать на колени перед ним, потому что после этого все будет хорошо. Мне не пришлось бы брать на себя ответственность. Все вышло бы само по себе в виде насилия.

Послышался стук в дверь и голос за ней. Виллем.

– У ворот какой-то парень.

Не успел он закончить предложение, как я уже промчалась мимо Дикона, открыла дверь и пробежала мимо Виллема и мимо Дебби, собирающей созревшие апельсины во дворе, и дальше, через парадную дверь к подъездной дорожке. Я пересекла ее огромными скачками босиком по острой гальке и открыла калитку.

Эллиот ждал в своей машине.

Я дернула ручку двери.

– Разблокируй!

Клик.

Я бросилась на пассажирское сидение.

– Увези меня отсюда.

– Что?..

– Езжай!

Он сдал назад по подъездной дорожке – из-под колес небольшой машины полетела галька – и взял курс на Малхоллэнд. Я повернулась всем корпусом, чтобы посмотреть, не преследует ли нас кто-нибудь.

– Ты в порядке? – спросил он.

– В порядке. – На данный момент побережье выглядело чистым.

– Что случилось?

– Дикон думает, что ты меня изнасиловал.

– Что? – Машина Эллиота вильнула в сторону обочины.

– Да поезжай!

Он снова выехал на дорогу. Я еще раз повернулась, выискивая на трассе черный «Рендж Ровер».

– Ты сказала ему, что я тебя изнасиловал?

– Конечно нет. Он увидел... – Я вжалась в свое сиденье.

– Что происходит?

– Просто езжай. Пожалуйста.

– Куда мы едем?

– Сам мне скажи.

– Хорошо, – ответил он, словно принять решение было скорее облегчением, чем бременем.

Он свернул влево, затем вправо, затем проехал ряд поворотов, количество которых я бы никогда не запомнила, и направился к бассейну реки. Мы не разговаривали. У меня было слишком много того, с чего нужно было начать, чем закончить, что ему сказать и что скрыть.

 

ГЛАВА 25

Фиона

Эллиот остановился возле указателя на Уилшир, выровнял руль и переключил рычаг на режим парковки. Постучал пальцами по рычагу и сказал:

– Ты ерзаешь.

– Меня двадцать пять раз ударили паддлом.

Он посмотрел на меня.

– Тебя это возбуждает, – сказала я, и это не было вопросом.

– Мой член – последнее, о чем я думаю.

– Но он отреагировал.

Эллиот покинул машину, не сказав ни слова, и подошел к моей стороне. Открыл дверь. После того, как я вышла, закрыл ее и повел меня в небольшую кофейню.

Он прошептал, когда я проходила рядом:

– Все, что касается тебя, заставляет мое тело реагировать.

Я улыбнулась ему.

– Мне органический кофе. Без сахара.

Я села за один из столиков из тикового дерева с лакированной поверхностью, над которым с потолка свисали ведерки из хозяйственного магазина. Деревья бонсай стояли в центре каждого столика и вдоль бара, а корейские баллады о любви распевались достаточно громко, чтобы в них затерялись наши слова.

Эллиот поставил передо мной чашку и сел. Я вмешала витки пенки с рисунком, похожим на мрамор поверх черной жидкости.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Ты хочешь рассказать мне об Уоррене?

Я кивнула, прикусив верхнюю губу. Глаза наполнились слезами. Я не рассказывала об этом ни единой душе, поняв, что в ином случае все стало бы реальностью. Я не смотрела на Эллиота. Мои слова были обращены к закручивающемуся кусочку пенки в моем эспрессо.

– У ручья. Он причинил такую боль, что два дня спустя Дикон увидел ее последствия. Я сказала «нет». Сказала «смажь меня» чем-нибудь… понимаешь? Просто... было очень больно сидеть. Приходилось, потому что никто не поверил бы в изнасилование. Но это было больно. То, как он называл меня шлюхой, которой это нравилось. Потому что мне нравилось. Мне весьма часто нравилось именно так. Все было так плохо. Болело внутри. В душе. Я чувствовала, что меня разрывают. И он просто... было похоже, словно ему просто захотелось анала, а я оказалась там. Не скажу, что ему понравилось, что мне было больно. Ему просто было все равно. Я была невидимкой. Я умерла. Чувствовала себя мертвой.

Эллиот положил руки мне на предплечья и сжал их. Он не сказал ни слова.

Бремя было слишком велико. Плоская серая масса печали снова поглотила меня. Я должна была сломаться в тот день за забором. Должна была уйти в подпространство, подготовиться к выходу из больницы и выйти блестящей сильной новой женщиной. Но я сдержалась, и в этом кафе в корейском райончике я разваливалась, выпуская весь мусор и гниющие токсины, которые носила в себе. Мое унижение и боль пролились на старый асфальт к остальному мусору, который никто не убирал.

Но это еще не все. Может, клапан в ковше моей печали ослаб. Может, давление было достаточно слабым, чтобы заставить меня держать голову прямо.

Я немного отстранилась.

– Ты должна знать, что это не твоя вина, – сказал Эллиот.

Я кивнула, но не поверила ему. Часть меня всегда задавалась вопросом, как сильно моя история сыграла в решении Уоррена и сколько мне стоило ожидать от парня, который продавал амфетамины больной анорексией девушке. Я всегда говорила, что я умнее этого. У меня сноровка лучше, чем у девушек, проснувшихся на пляже без трусиков и с кровью под ногтями. Я грубее, чем те, кому пришлось делать аборт от незнакомых парней.

А может и нет.

– Что ты хочешь сделать? – спросил он.

Его пальцы, поглаживающие мою ладонь, казались сексуальными, но успокаивали. Он хотел меня. Не нужно было быть ученым ракетостроителем, чтобы понять это. Но он не попытался меня трахнуть. Не тогда, пока я говорила об изнасиловании. И не в то время, пока над нами нависла неприемлемость.

– Ничего, – сказала я.

– Ничего? Ты позволишь ему уйти?

– Я не сказала этого.

– Тебе нужно рассказать кому-то.

– Кому? Его отец владеет мэрией. Его мать? В Карлтоне он загнал Робби Санчеса в угол ванной и трахнул его кулаком перед всей командой по лакроссу. Буквально. Мать Уоррена решила, что его заставили сделать это, и угадай, что случилось?

– Робби отстранили от учебы.

Я провела пальцем по кончику носа.

– Ты не Санчес, – сказал он, ведя большим пальцем по моей руке. – Ты Дрейзен.

– Я бы лучше позаботилась об этом сама.

– Как?

– До сих пор решаю. Но уверена, что переступлю через голову любого, кто встанет у меня на пути.

Эллиот кивнул, как бы принимая не только то, что я произнесла не пустую угрозу, а то, что эта угроза коснется и его.

– Я не стану мешать тебе.

– Ты мог бы.

Он приблизился к моему лицу.