Текст книги "Белая лошадь, черные ночи (ЛП)"
Автор книги: Иви Марсо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Стоя, я не спеша снимаю одного из кроликов с вертела, убираю пепел и обугленные кусочки, затем медленно обхожу вокруг и держу зажаренное мясо над головой Сабины.
Ее желудок урчит. Слюна заливает ей рот. Ее большие глаза смотрят на меня с такой чертовой надеждой, что у меня перехватывает дыхание.
Жестким голосом я говорю:
– Никогда больше не пытайся меня подкупить, леди Сабина. Второй раз это не останется безнаказанным.
Я отправляю кусок мяса себе в рот.
Ее лицо бледнеет. Я не люблю, когда надежды девушки рушатся, как гнилая тыква, но она не понимает, какую услугу я ей только что оказал. И какую услугу я окажу еще, хотя она будет меня за это ненавидеть.
Положив палку обратно на вертел, пока ее желудок урчит все громче, я роюсь в мешке, пока не нахожу веревку.
– Протяни руки, ― приказываю я и отмеряю достаточно, чтобы связать ей запястья.
Ее глаза наполняются страхом.
Фиалки, думаю я, когда ее запах смешивается с пикантными соками у меня во рту. Проклятые фиалки.
Глава 5
Сабина
Мои запястья связаны.
Лодыжки связаны.
Мой живот урчит, как новорожденный щенок.
И все, о чем я могу думать, ― я ненавижу Вульфа Боуборна до мозга костей.
Мой надсмотрщик сидит на бревне у костра, уверенный, что я не смогу сбежать, и не спеша отрывает мясо от кроличьей ножки, словно ему доставляет удовольствие наблюдать за моими попытками избавиться от пут.
Помучав меня достаточно долго, он неторопливыми шагами обходит костер и подносит палку со вторым кроликом к моему рту.
– Ешь, ― приказывает он.
Я бросаю на него злой взгляд, но я слишком голодна, чтобы отказаться. Жалко, что всего один день без еды заставляет всю мою решимость испариться. Представляя все способы, которыми я хотела бы проткнуть его этой острой палкой, я приоткрываю рот. Он протягивает мясо, и я откусываю кусочек, вгрызаясь зубами в плоть. Жир стекает по моему подбородку.
На его губах растягивается мрачная улыбка ― он получает от этого огромное удовольствие.
– Ты животное, ― бормочу я с куском мяса во рту.
Оскорбление его не трогает.
– Животное? Конечно. Животное, которое доставит тебя в Дюрен, даже если мне придется связывать и затыкать тебе рот каждую ночь. Так что все мысли о побеге забудь сейчас же, поняла? Потому что я с удовольствием буду повторять этот номер ежедневно. Уверяю тебя, я так и сделаю.
– Я не собиралась сбегать!
Он лезет в карман и достает небольшой предмет, бросая его в траву рядом с моими связанными ногами.
Это ракушка Адана.
О, черт.
Когда я молчу, он вытирает большим пальцем кроличий жир с моего подбородка, а затем медленно сует большой палец в рот, чтобы слизать сок.
Я смотрю на него ― в этом действии есть что-то глубоко чувственное, что-то, что вызывает во мне зуд, которому я не могу дать название.
– Как его зовут? ― спрашивает Вульф, облизывая губы.
Я не уверена, какая эмоция сильнее ― ярость от того, что он, похоже, каким-то образом узнал об Адане, или неприкрытое благоговение от того, что он так легко догадался. Неужели его дар позволяет ему читать мысли?
– Ответь мне, леди Сабина. ― Вульф сжимает мою челюсть, заставляя поднять голову вверх.
– Ты не причинишь мне вреда, ― бормочу я сквозь сжатые зубы.
– О, я причинил боль многим женщинам.
Мои глаза прищуриваются от кипящего во мне гнева, когда я объясняю:
– Я не сомневаюсь в этом, но думаю, лорду Райану не понравится, если его невеста прибудет в синяках.
Он фыркает, признавая мою правоту.
– Возможно. Но я не обязан быть добрым.
– Ха! А что ты сделал доброго?
– Я могу забрать свою рубашку и оставить тебя голой, маленькая фиалка.
Сердце бешено стучит, и я выдергиваю подбородок из его хватки, не сводя глаз с ракушки в траве.
В моей памяти всплывает наполненный солнечным светом голос Адана:
– Я покажу тебе море, Сабина. Мы с тобой вместе пересечем море и покинем это место раз и навсегда.
Вульф фыркает.
– Как пожелаешь. Когда захочешь рассказать мне подробности своего плана побега со своим любовником, я, возможно, соглашусь развязать тебя. А сейчас заканчивай есть, пока запах не привлек всех хищников в округе.
Он протягивает мне палку. Я неловко беру ее в свои связанные руки и вгрызаюсь в кролика.
Вульф устраивается на дальнем краю поляны, вытянув ноги и используя бревно в качестве подушки. У меня нет ничего ― ни одеяла, ни подстилки, только одолженная рубашка, впитавшая его мужской запах.
Его глаза закрываются.
По крайней мере, теперь я могу открыто хмуриться на него, не опасаясь наказания. Он еще больший дьявол, чем я предполагала. Эти нечесаные длинные волосы, выражающие презрение всем социальным нормам. Эти отточенные мускулы, которые, несомненно, обагрили кровью бесчисленное множество людей, подобных Тому Уоллсору. Шрамы на его торсе, оставшиеся после целой жизни, проведенной в боях.
Я не спеша окидываю Вульфа долгим оценивающим взглядом. Все ли мужчины выглядят так с обнаженной грудью? Такими дикими? Закаленными в боях? Такими доминирующими?
Они могут завладеть моим телом…
В моей голове туман. Я слишком расстроена, чтобы закончить фразу, описывающую мое жизненное кредо. Но я стискиваю зубы и заставляю себя.
…Мой разум принадлежит мне.
А мое сердце? Мое сердце принадлежало Адану с того самого момента, как он вошел в монастырские ворота.
Из-за строгих обетов целомудрия ни одному мужчине не разрешалось ступать в монастырь бессмертной Айюры, да и, честно говоря, сестрам они были не нужны. Какими бы злобными ни были эти старухи, я должна отдать им должное за их трудолюбие. Они таскали камни для новой часовни. Они сами клали кирпичи и раствор. Они починили повозку, когда у нее сломалась ось.
И все же была одна вещь, для которой им нужны были мужчины:
Козы.
Учение бессмертной Айюры запрещало сестрам прикасаться к мужскому половому органу, даже к животным. Поэтому раз в год в наше священное женское пространство допускался фермер, чтобы кастрировать новорожденных козлят. В течение первых одиннадцати лет моего пребывания в монастыре это был старый подслеповатый мистер Портер с его твердыми руками и ножом с дубовой рукоятью. Но боги призвали мистера Портера, и на следующий год вместо него пришел Адан. Красивый, золотоволосый Адан, которого животные прозвали «Мальчик, который сияет, как солнечный свет».
Теперь мой живот сжимается от тоски, но все, что я могу сделать, ― это выловить из травы связанными руками ракушку, которую он мне дал, и прижать ее к груди.
– Я покажу тебе море, Сабина.
Другой голос проникает в мою голову, но уже здесь и сейчас. Крошечный коричневый мышонок выглядывает из травы у моих ног.
Еда?
Его любопытная мордочка рассеивает мое разочарование. Я не могу не улыбнуться.
Для тебя? ― Говорю я ему. ― Я с радостью поделюсь.
Подогнув под себя ноги, мне удается опуститься на землю и отщипнуть кусочек кроличьего мяса, хотя веревка Вульфа, конечно, не облегчает задачу. Нос мышонка быстро шевелится, когда она подбегает ближе.
– Что ты делаешь? ― Окрик Вульфа с другой стороны костра заставляет меня подпрыгнуть ― я думала, он спит.
– Тут мышь, ― холодно отвечаю я.
– Я знаю, что это чертова мышь. Я слышал, как она шуршала в траве десять минут назад. Что ты делаешь?
Один его глаз открыт и смотрит на меня с подозрением, словно кормление мыши ― это часть грандиозного плана побега.
Не желая тратить на Вульфа ни секунды своего времени, я поворачиваюсь к мышонку с улыбкой, предназначенной только для него. Более мягким голосом я бормочу:
– Он голоден.
Мышонок приближается к моей руке, шевеля усами, и с радостью принимает кусочек мяса, делая из моей ладони обеденный стол.
Вульф долго молчит, но я чувствую, как его глаза изучают меня. Его энергия пожирает воздух вокруг нас так же уверенно, как огонь пожирает дрова.
– Никогда не видел мышь, которую не хотелось бы растоптать? ― бормочу я жестким тоном. ― Я не удивлена, что у тебя никогда не было домашнего животного. Да и вообще, держу пари, никого, чтобы любить.
Он меняет свое положение, сжимая руки крепче.
– Я пытаюсь понять, чего ты хочешь добиться, кормя гребаную мышь.
С моих губ срывается вздох. Я ищу слова для Вульфа, но, повернувшись к нему, с удивлением вижу, что его настороженность исчезла. Вместо этого он выглядит просто очарованным, даже ошеломленным тем, что я делаю.
Что-то в этом взгляде смягчает мой гнев.
Глубоко вздохнув, я объясняю:
– Это не всегда связано с личной выгодой. Все существа, даже мышь, заслуживают того, чтобы о них заботились.
Судя по его насупленным бровям, это понятие для него совершенно чуждо. В его голосе звучит вызов:
– Даже дикая кошка, которая съест эту мышь сегодня вечером?
– Да, даже дикая кошка.
Его челюсть на мгновение напрягается, а затем он говорит осторожным тоном, которого я раньше не слышала:
– А я? Ты знаешь, о чем я думаю?
Из-под темного полога леса доносится крик совы, которую не видно среди деревьев.
Я закатываю глаза.
– Мой дар действует только на животных. А ты ― человек.
Его глаза пожирают меня, когда он говорит опасно низким голосом, словно предупреждая:
– Нет, маленькая фиалка. Я ― волк.
По мне пробегает дрожь, пугая мышонка настолько, что он убегает. Ночная тьма кажется осязаемой, тяжелой. Костер горит слабо, посылая искры к звездам над головой. Внезапно я не могу смотреть на Вульфа без ощущения, что он чувствует каждую эмоцию в моем теле.
Я отползаю от него, сворачиваюсь калачиком в траве, используя свои связанные руки в качестве подушки. Сердце колотится.
Спит ли он?
Или не спит всю ночь, охраняя меня? Следит за мной? Стережет меня?
Сова снова кричит, словно посылает предупреждение всему лесу. Над головой шумят облака, ветер затягивает ими звезды.
Когда я вижу сны, мне снятся волки.
***
Утром тень Вульфа заслоняет нежное утреннее солнце.
Мое сердце пускается в галоп, и я держу глаза закрытыми, боясь показать, что проснулась.
Он стоит надо мной. Почему он стоит надо мной?
Ветерок шевелит подол моей одолженной рубашки, и меня осеняет, что, пока я ворочалась ночью, его рубашка задралась мне на бедра. Мои голые ноги и изгиб задницы выставлены на всеобщее обозрение. Со связанными запястьями и лодыжками я, должно быть, выгляжу для него как свинья, приготовленная для пиршества.
Он еще не причинил мне вреда. Может, и не причинит. Может быть, его слепая преданность моему будущему мужу не позволит ему снять пробу.
По крайней мере, это я говорила себе до сих пор.
Собирая силы, чтобы скрыть свой страх, я резко открываю глаза и говорю:
– Ты обещал, что не будешь пялиться.
Его брови приподнимаются, когда он переводит взгляд с моих ног на лицо. На коже вокруг его глаз появляются морщинки, он улыбается.
– Я не смотрел на твою задницу, леди Сабина. У тебя за спиной свернулась ядовитая змея.
Ох.
Мое лицо краснеет, когда я сажусь. Повернувшись, я вижу черно-красный узор змеи, свернувшейся рядом.
– Не двигайся, ― приказывает он, доставая нож. ― Я убью ее.
– Не смей! ― Я легонько подталкиваю змею к пробуждению своими связанными руками. Она поднимает голову, щелкает языком в знак молчаливой благодарности за хороший отдых, а затем уползает в сторону леса. ― Она просто искала тепла.
Когда ядовитая змея исчезает в зарослях, Вульф смотрит на меня с тем же изумленным видом, что и тогда, когда я кормила голодную мышь. Наконец он сжимает переносицу, бормочет что-то себе под нос, а затем начинает закидывать костер землей.
– Вставай. Уже рассвело. Пора двигаться.
Я протягиваю связанные руки, и он ножом разрезает веревки на моих запястьях и лодыжках.
Потирая запястья, я подхожу к месту, где Вульф привязал Мист к дереву. Она расстроенно качает головой.
Волнуюсь за тебя, ― говорит она.
– Я знаю, моя храбрая девочка, ― шепчу я, успокаивающе проводя рукой по ее бархатистой морде. ― Мы обе будем в порядке.
Уйдем сейчас? Сбежим?
Я вздыхаю, глядя через плечо на Вульфа, собирающего мешок.
Еще не время.
Она знает о моем плане сбежать с Аданом в той степени, в какой лошадь способна понять сложные идеи. Адана она любила не больше, чем Вульфа, но это только потому, что она слишком опекает меня и вообще недоверчива к мужчинам.
Интересно, у кого она этому научилась, язвительно думаю я, вспоминая все те случаи, когда я жаловалась ей на своего отца.
Скоро, ― шепчу я.
Сбежать будет сложнее, чем я думала, раз уж Вульф теперь знает о моих намерениях. Конечно, условие лорда Райана о том, чтобы я ехала без поводьев и уздечки, на самом деле просто благословение: мы с Мист сможем сбежать, когда захотим. Но делать это нужно с умом. Я не предполагала, что мой будущий муж пришлет сопровождать меня поцелованного богом охотника.
Мы с Мист можем бежать, но Вульф может выследить нас где угодно. Несколько часов не обеспечат необходимую фору, если в конце концов нам придется остановиться, чтобы отдохнуть и сориентироваться. Я должна придумать, как бежать так, чтобы он не смог нас найти.
Расчесывая пальцами колтуны в гриве и хвосте Мист, я чувствую, как Вульф подходит сзади.
Он говорит почти извиняющимся тоном:
– Моя рубашка, леди Сабина.
Моя рука ложится на грубый льняной воротник, пахнущий им. Конечно, лорд Райан не узнает о том, что я нарушила хоть одно из его правил. Никто не должен знать, что я была одета даже секунду во время этой поездки.
Стоя к нему спиной, я начинаю стягивать его рубашку через голову, но прежде чем она оказывается на моих плечах, он хватает меня за косу, словно за поводья лошади. Он наматывает ее на кулак и тянет мою голову назад.
Задыхаясь, я кричу:
– Не трогай меня!
– Тихо, ― приказывает он, низко и жестко. Он двигает рукой вдоль ребер, осторожно прощупывая и проверяя кожу, с обостренным чувством осязания, которое, кажется, сообщает ему загадочные подробности о моем теле.
Он издает низкий рык.
– У тебя сломано ребро.
Я пытаюсь посмотреть на него через плечо, но он все еще сжимает мою косу в кулаке. Я шиплю:
– Все в порядке.
Он крепче сжимает руку.
– Это старая травма. Пять недель и один день. Еще есть синяки.
Наконец он ослабляет хватку, и я вырываюсь, натягивая обратно одолженную рубашку, чтобы не стоять перед ним голой. Задрав подбородок, я огрызаюсь:
– Я же сказала, что все в порядке! В любом случае, все уже почти зажило.
Он хмурит брови, опасно, словно хищник.
– Кто это с тобой сделал?
– А это не мог быть несчастный случай?
Он не удосуживается ответить на это предположение.
– Отвечай, миледи.
Он не позволит мне промолчать. Сердце сжимается словно зажатое в кулак, желая защитить меня от воспоминаний. Опустив глаза, я неохотно признаюсь:
– Я была воспитанницей монастыря бессмертной Айюры. Сестры били меня до тех пор, пока месяц назад мой отец не сообщил им, что продал меня богатому мужу. Тогда они заперли меня в комнате и привязали к кровати, чтобы откормить меня и дать ранам затянуться. Видимо, этого времени не хватило. Никто больше не заметил синяков, но ни у кого нет твоего зрения.
Взгляд Вульфа прожигает меня с интенсивностью августовского солнца.
– Как долго?
Он имеет в виду побои.
– Годы.
Он ненадолго закрывает глаза.
– Сколько?
– Двенадцать.
Его лицо краснеет, и он делает вдох, дрожа от ярости. Он задерживает его, затем медленно выпускает, и только после этого обретает возможность говорить.
– Ты будешь в безопасности в Сорша-Холле, миледи. Я клянусь в этом.
Я беззлобно фыркаю от смеха, распуская косу, освобождая пряди и расчесывая их пальцами.
Он хмурится.
– Ты сомневаешься в моих словах?
Мой резкий взгляд полон упрека, пока я расчесываю волосы.
– Думаю, ты настолько одержим своим хозяином, что не видишь правды, несмотря на свое поцелованное богом зрение.
Его челюсть сжимается. Я разозлила его. Я сказала что-то не то. Но у меня сложилось впечатление, что он злится не из-за того, что я его оскорбила, а из-за того, что я намекнула на недостатки его хозяина.
Пытаясь сохранить самообладание, он снова клянется:
– В Дюрене тебе не причинят вреда, Сабина.
– А как можно назвать это? ― взрываюсь я с большей яростью, чем думала, что кипит во мне, и опускаю руку к своим обнаженным ногам. ― Ты думаешь, я буду в безопасности с мужем, чье первое действие по отношению к своей невесте ― устроить из нее зрелище?
На шее Вульфа выступают вены, как красные нити.
– Цель этой поездки ― почтить богов.
– Да ладно, ты же знаешь, что это чушь!
Он колеблется, но не отрицает.
– Ладно, но это не для того, чтобы опозорить тебя. Скорее, чтобы опозорить твоего отца.
В ответ я стягиваю его рубашку, несмотря на то что остаюсь голой. Я комкаю ее и прижимаю к его груди, тяжело дыша.
– И все же это я наказана, не так ли, Вульф?
Глава 6
Вульф
Следующие несколько дней проходят с одними и теми же похотливыми взглядами и улюлюканьем, пока все города не сливаются воедино. Я знал, что мужчины могут быть отвратительными, но от порочного вожделения, которое светится в их глазах, когда они выстраиваются вдоль дороги, у меня сводит желудок. У меня ободраны костяшки пальцев от всех тех умных ртов, которые я заткнул, но оно того стоит.
Чтобы заставить их замолчать.
Чтобы унять ноющее разочарование, бурлящее в моих венах.
И, черт возьми, чтобы увидеть ее улыбку.
Поначалу Сабине было не по себе, но постепенно она начала улыбаться, когда я надрал задницу очередному болтливому засранцу. Возможно, после стольких лет избиений, ей нравится быть под чьей-то защитой. Если бы мне пришлось врезать самому бессмертному Вэйлу, королю фей, чтобы заставить ее улыбнуться, я бы это сделал.
По мере приближения к Полибриджу лес становится все болотистее. Вскоре мы видим вдали извивающуюся реку Теллин. Как только мы пересечем реку, мы отправимся на север, и это уже сейчас вызывает у меня ужас. На севере много больших городов, огромные толпы людей.
Я просто скажу это ― север означает неприятности.
Однако пока на дороге тихо, слышен только стук копыт Мист и щебет сойки, присевшей на плечо Сабины. Она издает особенно громкую трель, и Сабина тихонько смеется, ее смех напоминает звон колокольчиков.
Над чем, черт возьми, им двоим смеяться, над червяками?
Мои мысли постоянно крутятся вокруг издевательств, которые эти Сестры устраивали ей. На протяжении долгих лет. Я не должен был упускать из виду ее синяки. Это произошло потому, что я пытался быть джентльменом и не пялиться на ее обнаженное тело. Я должен был потребовать осмотреть каждый ее дюйм, прежде чем мы покинем Бремкоут. Черт, как бы мне хотелось сжать руки на шеях этих старух. Такие лицемерки, утверждающие, что они служительницы бессмертной Айюры. А я? Я никогда не хотел иметь ничего общего с Красной Церковью. Церковь заявляет, что поддерживает поклонение старым богам, распространяя надежду на их пробуждение. На деле же Великий клирик церкви ― такой же коварный засранец, как и все остальные жаждущие власти правители. Король Йоруун в своем дворце в Старом Коросе, возможно, и является официальным правителем Астаньона, но он стареет. И можно быть уверенным, что Красная Церковь притаилась, как лиса, готовая наброситься, как только он умрет и начнется борьба за трон.
После переправы через реку в Полибридже я чувствую себя достаточно спокойно, чтобы позволить себе остановиться в трактире для полуденной трапезы. Я измотал Сабину, стремясь как можно скорее доставить ее в Дюрен, и она заслуживает того, чтобы хоть раз поесть сидя на стуле.
Гостиница «Звездочет», названная в честь Бессмертной Фрасии, богини ночи, ― это не более чем несколько сколоченных вместе досок, но в ней есть просторный общий зал с теплым огнем в очаге, на котором греется котелок с супом. С одной стороны зала стоят полки с товарами для покупки ― веревкой, оловянными горшками, мешками с мукой. По другую сторону стоят деревянные столы, за которыми сидят несколько посетителей: двое одиноких мужчин и молодая пара с ребенком.
– Могу я помочь… Ох!
Светловолосая трактирщица замирает на месте при виде Сабины, прикрытой только своими волосами.
– Мы хотели бы пообедать, мадам, ― резко говорю я, жестом указывая на котелок. ― Миску этого супа для невесты лорда Райана Валверэя.
Я позволяю обоим мужчинам бросить короткий взгляд на Сабину ― такова человеческая природа, ― а затем издаю предупреждающий рык, от которого они оба немедленно утыкаются в донышки своих кружек.
Убедившись, что никто не собирается нас беспокоить, я вытаскиваю стул и кивком указываю на него.
– Садись.
Сабина собирает волосы перед собой и опускается на стул. Трактирщица приносит две миски супа, половину теплой буханки хлеба и эль.
– Ее лошадь привязана снаружи, ― говорю я. ― Проследи, чтобы ее накормили и напоили.
– Да, сэр. ― Пожилая женщина убегает на кухню, и я слышу, как она отдает кому-то распоряжения.
Когда курица входит через открытую заднюю дверь и начинает клевать крошки под нашим столом, я расслабляюсь, насколько могу себе это позволить. Находясь в помещении, я нервничаю, но что-то в этом непритязательном месте, с его прочной глиняной посудой и уютными масляными лампами, успокаивает пульс Сабины.
А это, в свою очередь, расслабляет меня.
Разламывая хлеб, я наблюдаю, как она подносит ко рту кусочек картофеля, замирает, неподвижно смотрит на курицу, а затем предлагает этот кусок ей.
Мой палец беспокойно постукивает по столу. Уже четыре дня в пути, а она до сих пор не спросила ни о лорде Райане, ни о Сорша-Холле. А это значит, что даже после ночных связываний она все еще не планирует добраться до Дюрена.
Я вздыхаю. Глупая девчонка.
Пытаться переубедить ее бесполезно, если она твердо решила сбежать. Подозреваю, что ей придется усвоить этот урок на собственном опыте, но я все же нахожу в себе силы, чтобы попытаться уберечь ее от беды.
– Вы будете хорошей парой, ― говорю я хрипловато. ― Ты и лорд Райан.
Она иронично усмехается, словно сомневается в моих словах, но хочет свести все к шутке.
– Почему ты так решил?
Я пожимаю плечами.
– Ты умна. Наблюдательна. Ты понравишься лорду Райану.
– Я могу составить ему достойную конкуренцию в его играх разума, ты имеешь в виду?
Я медлю с ответом. О, маленькая фиалка. Никто не сравнится с лордом Райаном в его играх. Но этот урок она усвоит в другой раз.
Во время моей паузы в ее глазах вспыхивает озорство.
– Вульф, ты только что был опасно близок к тому, чтобы сделать мне комплимент, ты знал об этом?
Между нами воцаряется тишина. За четыре дня мы провели много времени вместе, узнали привычки друг друга, но разговаривали только по необходимости и по практичным вопросам. Ее шутливая манера меня смущает. Всю свою жизнь я провел в обществе мужчин. Сначала на боевых рингах, потом в армейских казармах, а теперь в охотничьем полку. Я привык к грубоватым подшучиваниям, но это совсем другое дело.
Мы с Сабиной не друзья. И никогда не будем. Каждая ее частичка принадлежит другому ― даже ее колкости.
Я пытаюсь вернуть разговор к Райану.
– Лорд Райан тебе тоже понравится. Ему двадцать восемь лет. Твой отец мог продать тебя человеку вдвое старше. Он известен своей физической силой и проницательностью в делах. Каждая женщина в Дюрене убила бы за то, чтобы надеть его кольцо, возможно, даже во всем Астаньоне. Но он выбрал тебя.
Сабина не спеша проглатывает несколько ложек супа.
– Значит, раз он молод и привлекателен, я должна быть довольна тем, что меня купили, не посоветовавшись со мной по этому поводу? ― Ее дружелюбный тон исчез.
Я делаю большой глоток из своей кружки, кислый эль плещется у меня в горле и тревожно оседает в животе. Я вытираю рот тыльной стороной ладони.
– И он безумно богат. Только не говори мне, что это не имеет значения.
Она усмехается, качает головой, словно я ничего не понимаю, и возвращается к курице, предположительно для более приятного разговора.
Трактирщица нерешительно прерывает нас.
– Могу я предложить вам что-нибудь еще, сэр? Миледи?
Я поднимаюсь на ноги, и стул стонет, царапая каменный пол. Я дергаю головой в сторону полок с товарами.
– Нам нужно пополнить припасы.
Пока Сабина беседует с курицей и кошкой, занявшей мое место за столом, я просматриваю то, что выставлено на продажу.
– Веревку, ― говорю я трактирщице. Из-за того, что я каждую ночь связываю Сабине лодыжки и запястья, ее не хватает. ― И три яблока. И еще одеяло.
Освобождая место для вещей в моем мешке, я замечаю запечатанное письмо лорда Чарлина. Это не мое дело, но мне любопытно, что за секрет в нем хранится, который, по его мнению, настолько важен, что Райан подчинится его требованиям.
Знает ли Сабина, что в нем?
Придется оставить свое любопытство на голодном пайке из-за этой проклятой печати. Сургуч, который использовал лорд Чарлин, чернеет при повторном нагревании, так что вскрыть письмо тайком не получится.
Трактирщица то и дело бросает тревожные взгляды в окно, словно ждет неприятностей. Когда я расплачиваюсь, она рассеянно опускает монеты в карман фартука.
– А? О, да. Спасибо, сэр.
Я хмурюсь. Что-то не так, если не я являюсь главным источником ее беспокойства. Когда бы я ни находился в комнате, люди обычно не сводят глаз ни с меня, ни с моего лука, ни с ближайшего выхода.
– Что-то случилось? ― медленно спрашиваю я.
Ее пальцы теребят верхнюю пуговицу платья.
– Я просто присматривала за лошадью вашей госпожи. Это прекрасная лошадь, а в последние несколько дней у нас случались неприятности.
Тревога прокатывается по моему позвоночнику.
– Что за неприятности?
Ее глаза нервно бегают по общему залу, и она понижает голос, чтобы не встревожить своих посетителей.
– Пропал мальчик из деревни в трех милях отсюда. Ему не исполнилось и шести лет, бедняжке.
– Он мог убежать. Мальчики в этом возрасте так часто делают.
Пожевав губу, она призналась:
– Пастух утверждает, что видел, как волканские всадники увозили его на север.
Волканские всадники? Невозможно. Граница между Астаньоном и Волканией закрылась пятьсот лет назад, после войны, которая едва не уничтожила оба королевства. Борьба двух наших земель началась, когда Бессмертный двор, глубоко вовлеченный в жизни обоих королевств, в один прекрасный день просто уснул без предупреждения. Другими словами, они бросили нас на произвол судьбы. В одночасье посевы, процветавшие под воздействием земной магии бессмертной Солены, засохли. Целые города, построенные с помощью строительной магии Бессмертного Вэйла, рухнули.
В Астаньоне дела обстояли лучше. У нас были пахотные земли, и мы никогда не были так зависимы от богов. А вот Волкания с ее многочисленным населением, поцелованным богами, вручила их жизни Бессмертному двору. Существование народа в диких землях с суровыми горами и непроходимыми лесами полностью зависело от благосклонности богов. Волканское владычество распалось на регионы, управляемые разбойниками, которые вскоре положили глаз на наши богатые земли. После полутора веков нападений самопровозглашенные волканские лорды объединились, чтобы создать армию из поцелованных богами, и началась великая война. Когда мы победили, чтобы отгородиться от Волкании астаньонская армия построила вдоль всей северной границы высоченную стену, укрепленную божественными заклинаниями, отчего стена должна была стать неприступной навечно.
На протяжении веков так и было. Древняя история. Никто ничего не видел и не слышал о королевстве Волкания, кроме неподтверждённых слухов, рассказанных моряками, путешествующими между берегами двух королевств. Судя по всему, новый король по имени Рашийон сумел объединить раздробленные регионы и теперь правит страной под единой волканской короной, но о нем мало что известно.
Все остальное ― лишь слухи:
Рашийон обезумел от власти.
Смертоносный единорог пробудился от тысячелетнего сна и уничтожил деревню.
Лесоруб нашел место упокоения бессмертного Вэйла на волканской стороне Чернолесья.
Я говорю трактирщице с укором в голосе:
– Пастух, должно быть, ошибся.
Женщина прижимает руку к горлу.
– Возможно, сэр. Но дело в том, что… мальчик был поцелован богом.
Резкая боль пронзает мой бок. Великая война разразилась отчасти из-за того, что волканцы пытались собрать всех поцелованных богами на своей территории. Но это было пятьсот лет назад.
– В чем была его сила?
– Он мог разрушать корни деревьев. Это было полезно, чтобы валить деревья. Он мог бы очистить целый лес за день, если бы захотел. Отец планировал взять его в лагерь лесорубов в Маг На Тир, где его услуги были бы хорошо оплачены. Он не первый поцелованный богом, пропавший без вести в этих краях. Две недели назад в Марбленце пропал солдат. Он умел предсказывать.
Я позволил этой информации осесть в моей голове. Возможно, это просто беспочвенные сплетни, но если это правда, то зачем волканцам мальчик, который умеет валить деревья, и солдат-предсказатель? И как, черт возьми, они перебрались через стену?
– Я просто хочу предупредить, чтобы вы были осторожны в дороге, господин. ― Трактирщица умоляюще смотрит мне за спину, где Сабина общается с курицей и котом. ― Это она, не так ли? Та дворянка, о которой все говорят, которую продали одному из сыновей Валверэев? – Она делает паузу, а затем многозначительно говорит: ― Она тоже поцелована богом, не так ли?
Я сжимаю челюсть. Мне не нравится, что трактирщица намекает на то, что Сабина может стать целью налетчиков.
– Спасибо за предупреждение. С нами все будет в порядке.
Обдумывая варианты, я поднимаю Сабину на ноги, прерывая ее молчаливый разговор с животными. Эти новости заставляют меня быть на чеку. Наш путь лежит на север, в том же направлении, что и этих предполагаемых волканских всадников.
– Вульф? ― Она скользит по полу, когда я тащу ее назад к двери. ― Что происходит? Что случилось?
– Ничего.
– Что-то случилось.
– Нет.
Я плечом открываю дверь, выводя нас на яркий солнечный свет. Мои глаза осматривают дорогу в обоих направлениях. Я вижу примерно в три раза дальше, чем обычный человек, и гораздо более четко. Никаких признаков других путешественников.
Я поднимаю голову, чтобы оценить положение солнца.
– Я решил, что мы обойдем Миддлфорд и поедем на запад через лес Маг На Тир.
Она хмурится.
– Лорд Райан приказал нам проехать через Миддлфорд.
Клянусь богами, неужели она хочет, чтобы ее похитили волканские бандиты? Я напоминаю себе, что она ничего не знает ни о них, ни о пропавших людях, и я хочу, чтобы так оно и оставалось.
– Ты предпочитаешь проезжать через города? Тебе мало глумливых мужчин? Или женщин, злящихся, что ты привлекаешь внимание их мужей?
Сабина поднимает обе ладони вверх.
– Знаешь, что? Ты прав. Лесная дорога звучит прекрасно.
До конца дня у нас больше не было никаких проблем, кроме нескольких фермеров, которые прибежали на край пшеничного поля, чтобы посмотреть, как мы проезжаем, и вороны, которая села на плечо Сабины и отказывалась улетать, пока я не бросил в нее камень.
