Текст книги "Белая лошадь, черные ночи (ЛП)"
Автор книги: Иви Марсо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Слуги откатывают деревянные ворота, и пульс Сабины подскакивает. Не только она не в восторге от этой поездки. У меня есть более неотложные дела. Я не могу перестать обдумывать странную активность медведей на границе с Волканией и пропажу поцелованной богом девушки. Но лорд Райан сказал, что я должен охранять ее.
Я доверяю тебе привезти ее ко мне, Вульф, ― сказал он. ― Тебе и только тебе.
– Послушай, маленькая фиалка, ― говорю я ей, перекидывая мешок через плечо. ― Ты ― собственность лорда Райана Валверэя из Дюрена, который доверил мне доставить тебя к нему в целости и сохранности. Во время поездки ты будешь подчиняться моим приказам, это понятно?
Она смотрит на меня сквозь длинные ресницы, и мне приходится притворяться, что я не замечаю изгибов ее обнаженного тела.
– О, у меня большой опыт общения с людьми, которые ждут от меня повиновения, ― ровно говорит она.
В ее тоне звучит вызов, но я не могу понять, в чем именно он заключается. Что может эта изнеженная принцесса? Она не знала трудностей, в этом я уверен.
Я сжимаю челюсти. У маленького цветка могут быть шипы.
– Хорошо, ― говорю я, и мы вдвоем ― я пешком, она верхом ― отправляемся в путь.
Глава 3
Сабина
Бремкоут ― провинциальный городок средней руки в Восточном Астаньоне, наиболее известный своим рынком шерсти. Сеть грунтовых дорог соединяет деревянные дома, несколько садовых участков, мельницу и, конечно, особняк моего отца.
Дальше всего от Бремкоута я уезжала на девятнадцать миль, в монастырь бессмертной Айюры. После смерти матери отец не знал, что со мной делать. Мне было десять лет, я уже не была ребенком, которого можно выгнать на улицу, но еще не была пригодна для деторождения, чтобы выдать меня замуж. Поэтому он договорился с Матроной, чтобы она взяла меня в качестве воспитанницы. Из десяти Бессмертных только Айюра, Богиня Добродетели, имеет хоть какую-то репутацию целомудренной. Девять остальных ― похотливое сборище развратных искателей удовольствий. Айюра служила остальным богам легко и радостно, сохраняя свою чистоту, даже когда бессмертный Попелин постоянно пытался залезть ей под юбку. По сравнению с другими богами, я всегда находила ее скучной и кроткой; дух монастыря отражал эти черты. Единственным моим спасением в мучительные годы, что я там провела, было то, что мне разрешили взять с собой Мист, хотя мне каждый день было больно от того, что ее гоняли, заставляя таскать тяжелые телеги. Такую лошадь, как она, вообще нельзя запрягать.
Теперь же мое любопытство крутится вокруг ржавого ручного насоса среди деревенской зелени, козлиной головы, стучащей в дверь, бутылки молока, оставленной у кого-то на пороге. После двенадцати лет изоляции здесь все новое, волнующее, необычное. Даже бутылки с молоком!
За прошедшие годы я покинула монастырь только однажды, и в тот раз лучше бы я осталась в своем заточении. Они назвали это «Предварительный просмотр». Одно воспоминание об этом вызывает у меня тошноту.
«Предварительный просмотр» для высокородной девицы ― это как аукцион для кобылы: шанс продемонстрировать товар потенциальным покупателям. Десять девушек стоят на десяти стульях в церковном нефе. Мужчины приходят сюда, чтобы найти молодую, созревшую жену, которой они смогут сделать детей, используя свои старые немощные тела, и они платят большие деньги только за возможность присутствовать на аукционе.
Холостяки со всех уголков Восточного Астаньона говорили о нас, девушках, так, словно мы их не слышали, сравнивали нашу красоту, нашу готовность к деторождению, наши родословные. Была там еще одна поцелованная богом девушка, симпатичная смуглянка из Ковери, которая могла менять цвет яблока с красного на зеленый. Бесполезная сила, если хотите знать мое мнение, но все равно сила, и статус поцелованной богом невесты ― независимо от того, что она может на самом деле ― это все, что волнует некоторых мужчин.
Балансируя на этом проклятом стуле, безуспешно умоляя дрозда на стропилах выклевать глаза каждому мужчине, я в первый и единственный раз увидела человека, за которого теперь выйду замуж.
Присутствие лорда Райана было магнетическим с того момента, как он переступил порог церкви, но реакция окружающих на его появление заставила меня по-настоящему рассмотреть его. Каждый холостяк застыл от ревности. Каждая девушка выпятила грудь и задницу, надеясь привлечь внимание молодого красавца-лорда.
Он не сказал мне ни слова. Он не пытался узнать мою фамилию или что-то о моем даре. Насколько я помню, он взглянул на меня всего один раз ― мельком, прежде чем перейти к другим девушкам.
Так почему же, во имя Бессмертных, он выбрал меня?
Мы с Вульфом проходим мимо закрытой аптекарской лавки. Как и обещала Сури, за дюжину кварталов мы не встретили ни души. В это время суток улицы должны быть запружены повозками и торговцами, но здесь совершенно пусто. Все ставни закрыты, даже таверна «Дикарка» с резной вывеской, изображающей бессмертную Солену с плющом, вплетенным в косу, и светящимися линиями фей вдоль линии волос. Я хмурюсь. Сейчас она не самая большая моя любимица среди богов, учитывая, что эта чертова поездка якобы организована в ее честь. Тишина жуткая: даже в монастыре не было так тихо. Здесь должен раздаваться треск кузнечного молота, хлюпанье ног по грязи, крики играющих детей.
Вульф потирает плечо, словно его беспокоит старая травма. Похоже, тишина раздражает его так же, как и меня.
– Кажется, горожане все-таки уважают приказы своего лорда, ― говорит он, и его удивленный тон дает понять, насколько низкого мнения он о моем отце.
Ну, хоть в чем-то мы согласны.
– Не его, ― уточняю я. ― Его новой жены, Сури. Она им нравится. Она всем нравится. Если бы она попросила их броситься в реку Теллин, думаю, они бы сделали это.
Вульф фыркает.
Я меняю положение на спине Мист. С этого ракурса я почти вижу переднюю часть рубашки Вульфа. Кожаный нагрудник облегает его торс, но рубашка расходится у ворота и не зашнурована. В просвете виднеется часть родинки ― крестного поцелуя.
Ухватившись икрами за бока Мист, я наклоняюсь, чтобы разглядеть ее получше…
Вульф переводит взгляд на меня. Удивленные, его глаза насмехаются надо мной.
– Видишь что-то, что тебе нравится, миледи?
Мои ноги крепче сжимаются вокруг Мист, и, чувствуя мое смущение, она предупреждает:
От него пахнет хищником.
Не просто так, ― с горечью отвечаю я.
– Мы пойдем по этой дороге до Полибриджа, ― говорит Вульф с такой уверенностью, словно отдает приказ солдату. ― Оттуда на север через Миддлфорд, а затем переправимся через реку Иннис. Безопаснее было бы ехать окольными путями, но мой господин желает, чтобы мы проехали через города и деревни, чтобы все королевство знало о его предстоящей женитьбе. Если погода будет хорошей, и мы будем двигаться быстро, то сможем проделать этот путь всего за девятнадцать дней. Дождь может задержать нас, или неприятности в дороге.
– Ты боишься разбойников?
Он отмахивается рукой, словно это предположение ― всего лишь мошкара у его уха.
– Разбойники не рискнут напасть на стражника с гербом Валверэй.
Верно, ― язвительно думаю я, ― потому что семья Валверэй платит бандитам жалованье.
Он продолжает:
– Мы будем разбивать лагерь на закате в лесу или поле, а на рассвете снова выходить на дорогу. Ночевать в трактирах слишком рискованно. Слухи об этой необычной поездке распространяются быстро. Найдутся те, кто захочет навредить лорду Райану и его семье, напав на его будущую невесту. Безопаснее оставаться в лесу.
– Лагерь? ― нерешительно спрашиваю я.
Он откидывает назад свою дикую гриву волос и бросает на меня насмешливый взгляд.
– Я так понимаю, что ты никогда не спала под открытым небом. Не волнуйся, ты не погибнешь без пухового матраса и грелки.
Я чуть не рассмеялась. Так вот что он обо мне думает: что я изнеженная аристократка. Правда, я никогда не спала без крыши над головой, но последние двенадцать лет эта крыша была дырявой и кишащей пчелами.
А что касается пухового матраса? Скорее, мешок из-под муки, набитый заплесневелой соломой. Но нет смысла разубеждать его в том, что он думает обо мне; он может думать все, что ему заблагорассудится.
Они могут завладеть моим телом, ― повторяю я мысленно. ― Мой разум принадлежит мне.
Это заклинание стало моим жизненным принципом, который помог мне пережить заточение в монастыре. Как удачно, что оно соответствует и моей нынешней реальности. Раньше меня ежедневно избивали злобные Сестры, а теперь, я еду голая, и это просто еще одна форма контроля над моим телом.
По крайней мере, этот способ не оставляет синяков. Должна ли я поблагодарить своего будущего мужа?
– Есть вероятность, что в Миддлфорде закроют мост, ― продолжает Вульф, когда мы сворачиваем за угол к булочной. Сложенные в штабеля ящики загораживают окно, но сквозь щели я вижу, как внутри двигаются пекари. ― Если это случится, мы поедем на запад, в сторону Марбленца.
Черный кот пробирается мимо одного из ящиков и лениво подмигивает мне. Я рассказываю ему о бутылках с молоком, которые заметила ранее, и советую ему опрокинуть одну, чтобы попить.
– Я буду покупать еду и припасы в городах, через которые мы проезжаем, ― ровно говорит Вульф, ― Если тебе нужно будет остановиться на отдых, сразу скажи мне. Лорд Райан не обрадуется, если ты прибудешь усталой.
– Как предусмотрительно, ― бормочу я.
Где-то неподалеку хлопает дверь, заставляя меня подпрыгнуть. Мист останавливается, и Вульф тоже, положив руку на ее гриву.
Она вздрагивает, ей не нравится его прикосновение.
Из таверны «Удачная любовь» выходит человек и встает на обочине дороги. Он смотрит прямо на нас, подбородок вызывающе поднят, в глазах ― злобный блеск. Он не спеша поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, чтобы как можно лучше рассмотреть мое обнаженное тело.
Раздражение клокочет в моей груди, когда я поправляю волосы, пытаясь скрыть то, что он так хочет увидеть.
– Это Том Уоллсор, ― бормочу я, обращаясь к Вульфу. ― Второй по величине землевладелец в Бремкоуте после моего отца.
Поза Вульфа сразу же меняется, в ней появляется агрессия. Его руки сжимаются в кулаки, но он ничего не делает, чтобы прекратить это разглядывание.
– Разве ты не собираешься защитить мою скромность? ― цинично спрашиваю я.
– Нет.
Его прямой ответ удивляет меня.
– Нет?
– Моя задача ― доставить тебя в руки лорда Райана в целости и сохранности. Он ничего не говорил о твоей скромности, да и вообще, если бы она его волновала, вряд ли он приказал бы тебе ехать голой. Каждый мужчина отсюда и до Дюрена может трахать тебя глазами, это никого не волнует.
Я не думала, что что-то может меня шокировать после того, что я пережила в монастыре, но мое лицо бледнеет от его грубости.
Сделать ему больно? ― С надеждой спрашивает Мист.
Мне приятно представить себе Вульфа, растоптанного ее копытами, но я сглатываю ярость и мысленно отвечаю:
Пока нет.
Женщина средних лет высовывает голову из окна таверны наверху и кричит:
– Том Уоллсор, поворачивай свою мясистую задницу и возвращайся в дом! Мы не должны смотреть на леди Сабину. Не становись единственным гнилым персиком во всем городе!
Том Уоллсор раздраженно складывает руки.
– Лорд Райан украл у меня эту девушку, ― кричит он достаточно громко, чтобы услышала вся улица. ― Лорд Чарлин обещал отдать ее мне. Меньшее, что мне причитается, ― это долгий взгляд на то, что должно было достаться мне в брачную ночь!
Вульф рывком поворачивается ко мне лицом.
– Он говорит правду?
– Нет. ― Я окидываю Тома испепеляющим взглядом. Я немного знала его в детстве ― тогда он был жалким подростком-бездельником, и с тех пор я не слышала о нем ничего хорошего. ― Мой отец мог что-то наплести ему, чтобы добиться от него денег или услуги, но он никогда не выдал бы меня замуж за простолюдина. Его стремления всегда были столь же велики, как и его жадность.
Это все, что нужно услышать Вульфу. Он сбрасывает мешок на землю, а затем подходит к Тому. Ухмылка мгновенно исчезает с лица идиота, когда он видит, как человек-зверь приближается к нему.
Кулак Вульфа врезается в лицо Тома прежде, чем он успевает понять, что происходит.
Кровь хлещет из раны, как из мыши, раздавленной колесом повозки. Том вскрикивает. Не думаю, что ему приходило в голову, чем все может закончиться, когда он решил устроить это небольшое шоу. Но он не знал о Вульфе Боуборне.
Том зажимает сломанный нос, но Вульф не жалеет его. Он отступает назад, чтобы нанести еще один удар. Его кулак врезается в голову Тома и валит его на землю. Том сворачивается в клубок. Из его горла вырываются жалобные звуки. Вульф опускается на колено в грязь и обрушивает кулак на плечо Тома.
Он бьет его снова, снова, снова, пока в моем животе не образуется пустота.
Подо мной беспокоится Мист, желая убежать. Мало что пугает мою храбрую кобылу, но что-то в Вульфе заставляет ее быть на взводе, как если бы мы столкнулись с его тезкой1.
Женщина в окне таверны наверху бледнеет и бежит внутрь за помощью. Грязь заляпала обоих мужчин, но Вульфу, похоже, все равно ― он избивает мужчину до смерти.
Я не испытываю любви к Тому, но все равно отворачиваюсь.
Даже с закрытыми глазами звуки, которые издает Том, жалят, как осы.
Они могут завладеть моим телом, ― повторяю я. ― Но мой разум принадлежит мне. Они могут завладеть моим телом…
В монастыре избиения прекратились за месяц до моего возвращения в Бремкоут. Сестра Грей получила письмо моего отца о договоре на помолвку и передала его Белой Матроне. На следующее утро меня отправили из кельи в главный жилой корпус и заперли в комнате, чтобы дать моим ранам время затянуться. Сестры насильно кормили меня маслом и жирной телятиной, чтобы скрыть следы голодания. Через несколько дней пребывания в этой комнате я начала сходить с ума, ходила кругами по комнате и делала упражнения.
Им это не понравилось, и они привязали меня к кровати, чтобы я оставалась мягкой и слабой. Разумеется, шелковыми завязками, чтобы не оставлять синяков на запястьях и лодыжках.
Следующие тридцать дней я смотрела в потолок, слушала, как Мист зовет меня из конюшни, и ненавидела каждую из этих женщин с черными сердцами, отца за то, что он продал меня неизвестно кому, и за то, что по глупости проиграл наше состояние, и больше всего презирала лорда Райана за то, что он наказал его, заставив расплачиваться меня.
Вульф наконец встает, отбрасывая назад растрепанные волосы. Кровь заливает его костяшки пальцев. Он вытирает их о рубашку Тома, пока тот жалобно стонет ― единственный признак того, что он еще жив.
Вульф возвращается ко мне, как будто ничего не произошло.
– Продолжим, ― говорит он, проверяя положение солнца.
Нет смысла благодарить его за то, что он защитил мою честь. Он сделал это не ради меня. Он сделал это потому, что другой человек посмел претендовать на собственность его драгоценного хозяина.
Пока Мист идет, я касаюсь подушечками пальцев ракушки, вплетенной в ее гриву.
Если у меня и были какие-то сомнения, что я должна сбежать, то теперь они исчезли.
Вульф Боуборн ― дьявол.
И что-то подсказывает мне, что его хозяин ― такой же, только одетый в более изысканный костюм и с гораздо большим количеством монет в карманах.
Глава 4
Вульф
Верные своему слову, никто, кроме уже получившего свое ублюдка, не смотрит, как Сабина едет голой по улицам Бремкоута, но эта доброжелательность не исчезает и в следующем городе. И в следующем.
Как только мы оказываемся за границей влияния леди Сури, на улицы стекаются люди, желающие узнать, правдив ли слух о шокирующем повелении лорда Райана в отношении его невесты. Они высовываются из окон, выкрикивая ругательства в адрес Сабины. Из переулков доносятся смешки мальчишек-подростков. Мужчины улюлюкают и кричат, пытаясь заставить ее пошевелиться, чтобы ее тщательно уложенные волосы открыли им вид на изгибы, вспомнив которые они смогут потом подрочить.
При этом Сабина сохраняет маску безразличия, словно привыкла терпеть оскорбления и не реагировать.
Признаюсь, я удивлен и даже немного поражен.
Маленькая фиалка сделана из более прочного материала, чем я думал. И, честно говоря, это может стать проблемой. Я ведь не только ради лорда Райана избивал этого засранца в начале поездки ― я хотел внушить Сабине полную тщетность попыток сбежать. Потому что я знаю, как пахнет заговор, и от нее уже попахивает.
Первая подсказка: за весь день она ни разу не спросила меня о лорде Райане или Дюрене и о том, какой будет ее жизнь там.
Вторая: та самая ракушка, которую, как она думает, она так хорошо спрятала.
Третья, финальная: привкус надежды в ее дыхании.
Все вместе говорит о том, что Сабина Дэрроу не намерена добираться до Дюрена. Если попытаться предположить, я бы поставил на то, что ее любовник подарил ей ракушку, и она планирует сбежать с ним. Внутренне я презираю мысль о том, что кто-то может быть так глупо влюблен. Лорд Райан подарит ей весь мир на серебряном блюде. Она не узнает ни дня голода, холода или боли.
Хотя боль может быть, не так ли?
Я затыкаю этот внутренний голос, как только он начинает шептать в моей голове. Лорд Райан действительно может быть непредсказуемым. Меня беспокоит не его вспыльчивость ― я никогда не видел человека, который лучше контролировал бы свой нрав, ― а то, что он склонен вымещать свое разочарование извращенными способами. Он заставляет скаковую лошадь бегать до тех пор, пока она не захромает. Он натравливает братьев друг на друга на арене.
А что он делает со шлюхами…
Но Сабина совсем другая, уверяю я себя и ругаю внутренний голос за то, что он сомневается в лорде Райане, который дал мне все. Сабина станет его невестой. Она станет его заветным призом, который он будет демонстрировать на вечеринках в Сорша-Холле, беседуя с чертовыми белками к изумлению гостей. Он захочет, чтобы она всегда была в безопасности и защищена.
Он не причинит ей вреда, говорю я себе. Не то что остальные.
К тому времени, как мы покидаем следующую деревню, я вижу, что Сабина измотана. Хотя ее спина остается прямой, под глазами залегли темные круги, а кровь в ее венах течет вяло.
– Скоро мы остановимся на ночлег, ― говорю я, указывая на лес впереди. ― Мы найдем убежище среди деревьев и ручей для лошади.
Она устало кивает, наконец-то слишком изможденная, чтобы спорить.
Некоторые из ее локонов все еще влажные от пролитого эля пьяной компании мужчин, которые пытались облапать ее в последнем городе, пока я не пнул под зад самого крупного из них. Запах этого кислого пива, смешанного с резким запахом мужского пота, сводит мне желудок не меньше, чем мысль о том, что их цепкие руки почти прикоснулись к ней. Не то чтобы я смотрел ― ты знаешь, что смотрел, Вульф, ― но кожа Сабины безупречна, и что-то внутри меня заставляет сделать все, чтобы сохранить ее нетронутой. Только руки моего господина должны касаться ее.
Еще через полчаса мы достигаем окраины леса Маг На Тир, где дорога вьется среди буков и дубов. Я веду нас по боковой тропинке к поляне с пологим склоном.
– Здесь? ― Сабина в недоумении оглядывается по сторонам. ― Здесь нет ручья.
Я указываю вглубь леса.
– Это в пятидесяти шагах в ту сторону.
Сначала на ее милом лице появляется растерянность, но затем ее брови медленно поднимаются.
– О. Ты слышишь его, не так ли?
Я перевожу взгляд с ее лица на верхнюю часть груди, где красуется родимое пятнышко ― крестный поцелуй.
Сказать ли ей, что я слышу, как течет кровь в ее венах?
Что я слышу ее вдохи и выдохи?
И что незаметное скольжение ее пальцев, гладящих эту ракушку, для меня так же громко, как грохот океанских волн?
– Да. Я слышу его. ― Я скидываю мешок и начинаю убирать поваленные сучья.
Она грациозно спускается и ведет Мист в сторону ручья, но я качаю головой и указываю на основание вяза. ― Нет. Я отведу лошадь. Ты оставайся там и не двигайся.
– Я могу…
– Сиди и не двигайся. Я сказал тебе слушаться.
Ее маленькие ручки сжимаются в кулаки, но она слишком устала, чтобы сопротивляться. Выдохнув, она опускается на свою симпатичную попку у основания дерева. Хорошая девочка.
Разбивать лагерь для меня ― привычное дело. Я расчищаю место, собираю дрова для костра, проверяю периметр на предмет наличия поблизости диких животных или, что еще опаснее, других людей. С тех пор как лорд Райан вытащил меня с боевого ринга, когда мы оба были еще мальчишками, а спустя годы вложил в мою руку лук, моя жизнь ― это охота, лес, шум и звуки природы.
Но в этот раз разбить лагерь сложнее. Ее присутствие все меняет. Я все время думаю, где развести костер, чтобы дым не стелился ей в лицо, как сделать спальное место достаточно мягким для дворянки. Я так долго думаю о комфорте Сабины, что к тому времени, как развел костер и напоил ее лошадь, уже всходит луна.
В животе у нее урчит.
Я встаю и вытираю руки.
– Я найду нам что-нибудь поесть. Оставайся здесь.
Она прикладывает руку к животу, глаза расширяются, когда до нее доходит, что я услышал сигналы ее тела о голоде. Она смотрит в темноту за костром, прикусив нижнюю губу.
– Я быстро вернусь, тебе ничто не угрожает.
Она сглатывает.
– Хорошо.
Затем обнимает колени. Она дрожит, черт возьми. В таком виде, с распущенными по голой коже медовыми волосами, она выглядит беспомощной, как олененок, оставленный матерью без присмотра.
Бессмертные, помогите мне.
Я расстегиваю нагрудник, вытягиваю рубашку из брюк, затем снимаю ее через голову.
Я бросаю ей рубашку беспорядочным комом.
– Надень ее.
Ее руки расправляют ткань, и она смотрит на меня с полным недоумением. Секунду никто из нас не говорит. Наконец она произносит:
– Никакого платья. Никакой сорочки. Ни…
– Я знаю чертовы правила, леди Сабина.
Она все еще выглядит озадаченной, а ее внимание мечется между мной и рубашкой.
– Но…
– Кто расскажет лорду Райану? Деревья? Послушай, маленькая фиалка, если ты хочешь провести всю ночь, дрожа от холода без одежды, пожалуйста. Но здесь только ты и я. Мне плевать на это почитание бессмертной Солены ― боги не заслужили моей благосклонности. Завтра ты продолжишь путь голой, как велел мой господин. Сегодня вечером, в уединении нашего лагеря, если тебе будет приятно прикрыться, сделай это. Для меня это не имеет значения.
В свете костра ее удивленные глаза кажутся особенно большими. Мое обостренное зрение позволяет мне разглядеть все крупинки золота в ее сине-зеленой радужке, словно искры костра, взлетающие в ночь, нашли дом в ее глазах.
– Ты не почитаешь ни одного из богов?
Я фыркаю.
– Люди ― идиоты, если надеются на их пробуждение. Да, я знаю, что легенды читать захватывающе, но в реальности боги будут такими же, как и любые правители с бесконтрольной властью, ― гребаными тиранами. Через год после их возвращения начнется война и порабощение. Нам повезло, что они уснули. Надеюсь, они никогда, блядь, не проснутся.
Ее глаза становятся еще шире.
– А что, тебя это оскорбляет, маленькая фиалка? ― огрызаюсь я.
Она смеется, удивляя меня.
– Ничуть.
Не говоря больше ни слова, она натягивает мою огромную рубашку, настолько большую, что она свисает до бедер. Ее сердцебиение медленно успокаивается, пока ее руки гладят грубую ткань. Некрашеный лен, пропахший долгим мужским днем, ― не мечта для девушки, привыкшей к тафте и шелку, но она ведет себя так, словно это дамаск с далеких островов.
– Почему ты меня так называешь? ― спрашивает она.
– Как называю?
Ее взгляд перемещается на крестный поцелуй на моей обнаженной груди.
– Маленькая фиалка.
Я хмыкаю, не собираясь рассказывать ей историю о том, как безжалостный охотник однажды упал в обморок от засахаренных фиалок на торте.
Потому что ты пахнешь ими.
– Ты нежная, ― огрызаюсь я. ― Хрупкая, как фиалка. А теперь оставайся здесь.
Я подхватываю свой лук и устремляюсь в лес. Как приятно оказаться здесь, где пространство между деревьями кажется родным. Запах дикого тархуна, храп бурундука.
Я сразу же замечаю отпечатки в грязи и готовлю свой лук.
Пока я иду по следу кролика, мои мысли переключаются на мою подопечную. Легко понять, почему она нужна лорду Райану. Она прекрасна по любым мужским меркам, а ее волосы сами по себе могут быть божественным даром. Неудивительно, что Райан хочет получить невесту, которой благоволят Бессмертные. Его семья может обладать богатством и влиянием, но ни один из них не удостоился крестного поцелуя. Они тяготеют к этому, потому что это единственное, чего у них нет.
Будет ли он очарован ею? Во имя Бессмертных, он должен быть просто одержим. Я достаточно раз забирал его из борделей на утро после гулянок, чтобы знать, какие женщины ему нравятся, и Сабина как раз в его вкусе. Тело, созданное для плотских утех, вкупе с изяществом леди.
На мгновение я задумываюсь о возможности самому обзавестись невестой. Если честно, такая мысль меня еще никогда не посещала. Я поклялся всю жизнь служить семье Валверэй. Моя работа вынуждает меня неделями пропадать в лесу, и всегда есть шанс, что меня прикончит дикий зверь, как тот олень, который позапрошлым летом пронзил мне плечо своим рогом.
Давайте будем реалистами ― я вряд ли гожусь в мужья.
Кроме того, посмотрите, как она вздрагивает при виде меня, словно видит всю кровь на моих руках. Даже ее лошадь сторонится меня. Шлюха, которая меня родила, не захотела заботиться обо мне, и ублюдок, который ее обрюхатил, не смог заставить ни с помощью денег, ни силой, ― так почему же должен кто-то еще? Что-то внутри меня скручено, как корни дерева, сломано, как поврежденная стрела. Боги ошиблись, когда благословили меня моими способностями. Лишь Райан увидел мою неполноценность, но все равно вытащил из канавы.
Мне не терпится довести это дело до конца и вернуться к более важным делам. Я не могу перестать думать о том медведе, который утащил поцелованную богом девушку. Странно, я должен был легко учуять запах ее трупа, но так и не нашел его. Даже капли крови. Если бы она выжила и была жива, я бы ее нашел.
Я должен быть там, выслеживать медведя, ― с досадой думаю я. ― А не нянчиться с какой-то девчонкой.
Когда я рассказал лорду Райану о необычном мехе и размерах медведя, он только рассмеялся.
– На что ты намекаешь, Вульф? Что золотые когти вернулись? Их не было уже тысячу лет. Они уснули вместе с богами.
Впереди, в зарослях травы, кролик моргает своим черным глазом, и я натягиваю лук.
Через несколько минут я бросаю связку с кроликами у костра. Сабина закатала рукава моей одолженной рубашки под длину своих рук. Волосы она тоже заплела в косу. Не в модном стиле фей, а простую.
При виде мертвых кроликов челюсть Сабины сжимается, скрежет ее зубов раздается в моих ушах.
– Что, твои друзья? ― спрашиваю я.
Она бросает на меня невеселый взгляд, который почему-то заставляет меня улыбнуться. Теперь, когда она одета, она вновь обрела ту заносчивость, с которой начала поездку.
Пока я чищу кроликов и готовлю их на вертеле над огнем, я чувствую жар ее взгляда. Он словно свет свечи на моей коже, мерцающий на шрамах. Видела ли дочь лорда раньше голого мужчину?
Я поднимаю взгляд, чтобы поймать ее заинтересованный взгляд, но она быстро отводит глаза.
Через мгновение она говорит:
– Я не встречала других поцелованных богом. ― Она показывает кончиком пальца на мое родимое пятно. ― Я была единственной в Бремкоуте.
Нас действительно не так много, это правда. Один из тысячи младенцев рождается с маленьким, похожим на солнечный луч родимым пятном, которое обозначает, что мы благословлены древними. Какой именно дар мы получим, предсказать невозможно ― я видел крестников с силой быка, крестников, которые могут ваять женскую красоту в камне, крестников, которые могут вызывать дождь.
– Ну, ты еще встретишь, ― говорю я, отрывая кусок мяса, чтобы попробовать его. ― В Дюрене их много.
Сок стекает по моему подбородку, пока я смакую кроличью ножку. Я отрываю еще один кусок.
Сабина сдвигается с места, садясь ближе к жарящемуся мясу, в животе у нее урчит.
– Правда ли, что семья Валверэй коллекционирует поцелованных богом?
– Коллекционирует? ― Я фыркаю. ― Черт, мы не лошади. Но да, они нанимают таких, как мы. В этом есть смысл, учитывая их бизнес.
– Необыкновенно сильные бойцы привлекают на арену больше зрителей?
Я киваю в знак согласия. Легальные пороки включают в себя всевозможные азартные игры и зрелищные состязания, а также бордели, разумеется. Я больше не принимаю участия в этих аспектах деятельности лорда Райана. С тех пор, как он назначил меня официальным охотником Дюрена, моя работа заключается в том, чтобы на столе было мясо, а дикие животные не убивали жителей деревень. То, как он управляет своими притонами, меня больше не волнует.
Сабина вдруг начинает рассматривать свои ногти, и прочищает горло. Я думаю, что она собирается попросить еды, но вместо этого слышу:
– Я могу заплатить тебе. Чтобы ты меня отпустил, я имею в виду.
Ее сердце стучит в груди как гром ― она сильно нервничает. Так и должно быть. Предложить взятку стражнику Валверэй ― достаточно серьезное преступление. Я могу наказать ее за это, и лорд Райан поддержит меня. Я могу связать ее. Душить ее, пока она не откажется от своих слов. Пока эти большие глаза не посмотрят на меня с мольбой, а розовые губы не попросят прощения.
Но вместо этого я лишь бросаю взгляд на ее маленькую фигурку, утопающую в моей рубашке.
– Где именно ты прячешь мешочек с золотыми монетами, миледи?
Ее сердцебиение меняется и становится спокойнее от появившейся надежды.
– У меня есть друг, который может достать деньги, если ты отвезешь меня на место встречи в двадцати милях от Саленсы.
Внутренне я глубоко стону. Как я и предполагал, у этой глупышки есть какая-то любовная история с парнем, которого она где-то встретила. Эта чертова ракушка. С какой надеждой она ее гладит.
Поворот вертела дает мне время, чтобы обдумать, как поступить с бесхитростным планом этой глупой девчонки. Подозреваю, что все это его идея. Сабина, может, и умна, но, как любая дочь изнеженного лорда, она необразована в таких вещах, как география и дороги. И это уже проблема. Не то, что она сбежит ― под моим присмотром она не сбежит, ― а то, что я не знаю, что этот неизвестный идиот уже успел сделать с Сабиной.
Она все еще девственница, в этом я уверен. Это странно, но я чувствую, если девушка нетронута. Лорд Райан использовал этот мой навык, когда подбирал новых шлюх для борделей. Поскольку девственницы стоят гораздо дороже, каждая девушка претендовала на звание таковой, и ему нужен был мой нос, чтобы отсеивать тех, кто лжет.
В отличие от большинства, Сабина обладает ароматом невинности.
Но ее любовник мог припасть к ней ртом, а руки запустить в места, предназначенные для будущего мужа. И это неприемлемо.
