Текст книги "Белая лошадь, черные ночи (ЛП)"
Автор книги: Иви Марсо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 30
Вульф
Кровь капает из раны на моей руке, когда я выхожу в коридор. Я не могу уйти с этой гребаной вечеринки достаточно быстро. Столько удушливых тел. Эта раздражающая музыка фей. Оглушительные возгласы, когда Райан провел рукой по заднице Сабины.
Черт.
Вот опять я сжимаю руку в кулак так сильно, что она еще больше кровоточит. Где же эта чертова тряпка…
В южном коридоре темно, канделябры намеренно приглушены, чтобы создать атмосферу интимности. Парочки уже вовсю пользуются преимуществами темноты. Почти в каждом алькове, мимо которого я прохожу, мелькают тени в крылатых масках, изображающие фей. Идиоты. Ненавижу вечеринки Сорша– Холла. Никогда не понимал подобострастия людей перед феями ― что они вообще для нас сделали?
Женский стон наслаждения останавливает меня на месте и заставляет ненадолго закрыть глаза. На секунду мне показалось, что это Сабина. За веками я вижу только ее, сидящую у него на коленях, и его руку на ее голом бедре. Когда она поцеловала его, мне потребовались все мои силы, чтобы не стащить ее с его колен, не повалить на пол и не начать трахать на глазах у всех присутствующих, пока ни у кого не останется ни капли сомнения в том, кому она принадлежит.
К черту Райана. К черту весь этот гребаный замок.
Я хватаю скомканную салфетку, упавшую с чьей-то тарелки, и обматываю ею кровоточащую рану на костяшках пальцев. Туго завязав узел, я опираюсь спиной на стену в редко используемом коридоре, заставленном шкафами для хранения вещей, где никто не увидит, как я прислоняюсь головой к прохладному камню.
Что, черт возьми, я делаю?
Мне нужно собраться с мыслями. Я должен выбросить Сабину из головы. В Астаньоне творится что-то неладное, я чувствую запах крови. Здесь так много следов, по которым нужно идти, так много возможных зацепок. Где все они сойдутся? Что знает король Рашийон, чего не знаем мы? Действительно ли боги пробуждаются? Неужели все его приготовления ― пролом пограничной стены, похищение поцелованных богами людей ― это подготовка к их возвращению?
Все эти вопросы в моей голове резко обрываются, как только я чувствую запах фиалок.
Как хищник, я распахиваю глаза.
В двадцати шагах от меня Сабина бесшумно выходит из бального зала и на цыпочках направляется по коридору в противоположную от меня сторону. Я поражаюсь ее смелости. Тайком сбежать с собственной вечеринки по случаю помолвки? Что эта маленькая крылатая дикая кошка себе позволяет?
Держась в тени, она уверенно движется по коридору. Из алькова доносится стон той же женщины, что и раньше, и Сабина замирает, прижимает руку к груди и идет дальше. Я следую за ней, любопытствуя, что она задумала. Она знает, что из Сорша-Холла не выбраться, так какую же цель она преследует?
В конце коридора она останавливается. Несколько секунд она стоит неподвижно, словно прислушиваясь. Почти неслышно, словно озвучивая какую-то мысль, она шепчет себе под нос.
– Кто ты? Чего ты хочешь? ― Это произнесено так тихо, что только человек с моим слухом мог бы уловить.
Через секунду она поворачивает к лестнице на нижний этаж.
Да, мне это не нравится.
На нижнем уровне есть только овощехранилище и подземелье, и ни в одном из них Сабина не должна находиться. Пора прервать ее маленькое приключение.
Быстрыми, бесшумными шагами я подхожу к ней сзади и зажимаю ей рот рукой. Другая рука обхватывает ее талию. Ее чертовы крылья зажаты между нами, перья забивают мне рот, мои тяжелые плечевые пластины тоже мешают.
Она вскрикивает и бьется в моих руках, когда я поворачиваю ее, чтобы прижать спиной к стене. Слишком темно, чтобы она сразу меня узнала. С дикими глазами она пытается ударить меня коленом в пах ― о, по крайней мере, она вспомнила, чему я ее учил, ― но я легко предвижу удар и блокирую его.
– Тихо, ― шиплю я. ― Это всего лишь я.
Ее крики стихают, но пульс все еще стучит слишком сильно. Ее грудь вздымается и опадает, выпирая из декольте, а ремни крыльев сжимают их вместе. Она перестает сопротивляться, но ее глаза все еще готовы к сражению.
Ее крылья бьются о стену, когда я снова толкаю ее назад.
– Сейчас я уберу свою руку, и ты скажешь мне, куда идешь.
Медленно я убираю ладонь с ее влажного рта и опускаю ее вниз, на шею.
Оскалив зубы, она рычит:
– Что ты здесь делаешь?
– Это моя работа ― защищать тебя. Неужели ты думала, что я выпущу тебя из поля зрения? ― Ее идеальная грудь продолжает вздыматься, стянутая ремнями. ― А теперь скажи мне, куда ты направляешься.
– Мне просто нужна секунда тишины!
– Ты лжешь, ― лениво говорю я, прижимая большой палец к ее яремной ямке, где ее быстрый пульс подтверждает это.
Выгнувшись под моей хваткой, она выплевывает:
– У Райана есть секреты, ты простишь мне желание узнать правду о том, за кого я должна выйти замуж.
– Секреты, спрятанные в овощехранилище?
– Что? Я не знаю. Я просто следую интуиции. Секреты всегда хранятся где-то глубоко в темноте, не так ли?
Она говорит не всю правду, но большая часть того, что она говорит, не является ложью. Я немного ослабляю хватку на ее горле. Мышцы там подрагивают, когда она сглатывает, и я ничего не могу с собой поделать. Это полное дерьмо, но все, о чем я могу думать, ― это вогнать свой член в ее горло, пока она не застонет.
– Ты не казалась такой обеспокоенной секретами своего мужа, когда твоя задница была в его руках, ― говорю я.
– А что я должна была делать? Я проиграла пари.
Я рычу:
– Ты сделала это специально. Ты хотела сделать мне больно.
Она тут же взрывается в ответ.
– О, как ты причинил мне боль? Я не твоя, Вульф Боуборн. Ты мог бы трахать меня прямо сейчас в домике на пляже, но ты решил этого не делать. Ты выбрал это.
Я краснею от этого обвинения. Мое тело напрягается, адреналин прокатывается по венам, готовя его к предстоящей драке или траху. Но я в ярости не из-за нее. Причина во мне. Ее слова бьют слишком сильно, потому что это правда.
– Я никогда не выбирал этого, ― шиплю я. Кто в здравом уме выбрал бы эту извращенную пытку? Наблюдать за тем, как девушка, которую я хочу, впивается губами в другого мужчину?
Она бросает на меня язвительный взгляд, который говорит мне, как я ошибаюсь.
– Признай это, ― говорю я сквозь сжатые зубы. ― Ты думала обо мне, когда засовывала язык в его рот.
– А тебе какое дело? ― отвечает она. ― Ты трахнул шлюху, когда? Три дня назад? Ты использовал меня и бросил!
У меня уходит вся моя сила, чтобы не оправдываться и проглотить ненависть, которую она испытывает ко мне.
– Я бы никогда не бросил тебя, Сабина. Ни за тысячу лет, что спят боги.
– Тогда почему ты так жестоко поступаешь со мной? ― В ее глазах блестят гневные слезы, и это немного ослабляет мою решимость.
Мой голос срывается.
– Ты многого не знаешь.
– Тогда расскажи мне! Что могло заставить тебя передумать? Ты действительно так предан Райану?
Я колеблюсь.
– Да, предан, но дело не только в этом.
– А что же еще? Ты настолько сломлен? Ты просто играл со мной? Это было весело?
У меня сводит зубы от одной мысли, что я могу причинить ей боль ради удовольствия.
– Ты садист, ― шипит она, щеки пылают румянцем. ― Ты не лучше Берольта с его похотливыми руками…
Мое тело инстинктивно возражает обвинению, бедрами я сильнее прижимаю ее к стене. Ее дурацкие крылья дрожат. Мои глаза вспыхивают, как у дикого зверя.
– Я совсем не похож на Берольта.
В ответ она пихает меня со всей силы, и я даю ей немного пространства, отступая на шаг и вышагивая, как зверь в клетке. Она снова пихает меня в грудь обеими руками, потом еще и еще, пока моя спина не упирается в противоположную стену коридора.
Я позволяю ей прижать меня, желая довести дело до конца. И, черт возьми, как же приятно чувствовать, что ее руки прикасаются ко мне, даже с ненавистью.
– Скажи мне, почему ты был так жесток, Бастен. Я хочу знать правду.
Это опьяняет, прекрасный румянец ее гнева. Я мог бы купаться в ее ненависти всю ночь.
– Я же говорил тебе…
Она бьет меня по лицу. Вспышка боли что-то делает со мной. Ощущение от удара ее руки прокатывается по телу и бьет прямо в мой пах. Я закрываю глаза, борясь с желанием сорваться от адреналина, бурлящего в моих венах.
Я бормочу:
– Сделай это еще раз.
Она приостанавливается, но только на секунду. Она снова бьет меня, на этот раз сильнее. Я стону от безумного удовольствия и облизываю губы.
– Это хорошо. Еще раз.
Но она этого не делает. Я чувствую, что ярость горит в ней, она хочет снова ударить меня, но только не в том случае, если мне это понравится. Затем что-то меняется в ее энергии. Или, может быть, в моей. Она замахивается, чтобы снова дать мне пощечину, но на этот раз я ловлю ее, хватаю за запястье и прижимаю к стене.
Наши губы устремляются друг к другу, как враждующие армии, наша страсть неистово пульсирует, ненависть и любовь смешиваются, и это похоже на столкновение звезд, на прекрасное опустошение. Это обломки, но я умру счастливым среди них. Когда мои руки смыкаются на ее узкой талии, мои губы не могут впиться в нее достаточно быстро. Я хочу поглотить ее, забрать у нее все. Ее руки ложатся на мои латунные наплечники, пытаясь притянуть меня ближе. Моя маленькая фиалка такая маленькая по сравнению со мной. Даже на цыпочках, мне приходится наклоняться, чтобы поцеловать ее.
И этого недостаточно.
Этого никогда не будет достаточно.
Я хватаю ее за задницу и поднимаю. Ее красивые ноги обхватывают мои бедра, пикантные разрезы платья легко позволяют это сделать. Мои пальцы сжимают ее ягодицы, словно погружаясь в пуховый матрас после долгих месяцев в дороге. Мой пах пульсирует. Теперь, когда мое тело определилось между борьбой и трахом, каждая капля крови приливает к моему члену.
– Бастен. ― Мое имя так правильно звучит ее задыхающимся голосом. ― Я ненавижу тебя.
Ее бедра прижимаются к моим, рассказывая совсем другую историю. Что бы она ни говорила, я не против, лишь бы ее губы продолжали целовать меня.
– Я знаю, маленькая фиалка. Я знаю.
Поддерживая ее одной рукой, другой я отклоняю ее голову назад, чтобы засунуть язык в ее рот. Я пробую ее на вкус, вдыхаю ее аромат. Когда ее язык встречается с моим, мне кажется, что я умру. Желание прикоснуться к ней повсюду пронзает меня.
Ее чертовы крылья…
Моя проклятое снаряжение…
Я должен снять его. Я грубо дергаю за металлический ошейник, чтобы ослабить кожаные ремешки, но тут же замираю, услышав за углом шаги и невнятные голоса.
– Ты это слышал? ― говорит кто-то.
– Что слышал? Ты выпил слишком много полыни, ― отвечает другой.
– Шшш, ― шиплю я на ухо Сабине. ― Кто-то идет.
Я зажимаю ей рот рукой, заглушая стоны. Ее горячее дыхание увлажняет мою ладонь. Ее маленькое напряженное тело, словно непокорная кошка в моих руках, отказывается оставаться неподвижным и молчаливым. Черт, из-за нее мы попадемся.
Я сжимаю ее в своих объятиях, желая сорвать с себя броню, чтобы почувствовать ее ближе.
Я упираюсь лбом в ее лоб, моя рука все еще прижата к ее губам.
Кузнечный молот ее сердца гулко стучит. Время тянется мучительно долго, а мы все не двигаемся, прижавшись к стене и стараясь не шуметь. Здесь темно, но любой узнал бы костюм Крылатой Леди и доспехи охранника.
Кем бы ни были приближающиеся люди, они сворачивают в противоположном направлении по северному коридору, и у меня вырывается вздох.
Сабина что-то бормочет мне в ответ, но я медленно качаю головой.
– Шшш, маленькая фиалка. Нас не должны поймать.
Она настойчиво покачивает бедрами, и я клянусь, что эта чертова дикая кошка возбуждается от возможности быть пойманной не меньше, чем боится этого.
Мой пах снова напрягается, требуя найти укромное местечко, чтобы трахнуть ее до бесчувствия, в противном случае рискуя сгореть от желания.
– Не издавай ни звука, ― предупреждаю я. ― Ты идешь со мной.
Глава 31
Сабина
Зажав мне рот одной рукой, Вульф вставляет маленький ключ в неприметную дверь, которую я не заметила в темноте. Это дверь для слуг, такая же, как в моей спальне, но она из простого дуба, поскольку не может слиться с каменными стенами. Он втягивает меня в тускло освещенный проход и захлопывает дверь, как раз в тот момент, когда мы слышим новые голоса в нескольких шагах от того места, где мы только что стояли.
Когда голоса стихают и нас окружает тишина, он наконец убирает руку.
– Райан заметит, что я ушла, ― говорю я тихим шепотом, сердце стучит. ― Он будет искать меня. Если он застанет нас вместе…
– Предоставь это мне, маленькая фиалка. Я услышу, если кто-нибудь будет рядом. ― Его широкая ладонь нежно прижимается к моей щеке, и он наклоняется достаточно близко, чтобы прикоснуться к моим губам поцелуем. ― Только постарайся не кричать мое имя слишком громко, когда я буду трахать тебя.
Его губы жадно впиваются в мои, после чего он берет меня за руку, переплетая наши пальцы, и ведет меня по проходу.
Боги! Мое сердце трепещет, как птица, летящая в ловушку, чувствующая опасность, но все равно двигающаяся вперед. Что я делаю? Неужели я сошла с ума? Бастен предал меня. Он переспал со шлюхой. Я не должна быть здесь с ним! Но когда я смотрю на него, моя решимость улетучивается. Тоска и желание спешат заполнить пустоту.
Я ненавижу его… Я ненавижу его… Я ненавижу его.
А еще я хочу его так мучительно, что вот-вот разлечусь на кусочки.
Проход для слуг узкий, освещенный латунными лампами через каждые двадцать шагов, поэтому мы постоянно погружаемся в темноту и выходим из нее. Стены отделаны простыми деревянными панелями, под ногами лежит темный зеленый ковер, призванный приглушать шаги.
– А что, если мы встретим слугу? ― говорю я, задыхаясь.
– Мы одни. Я бы почувствовал запах, если бы кто-то был рядом. Все собрались в бальном зале, чтобы обслуживать вечеринку.
Я пропускаю свою собственную вечеринку по случаю помолвки. Мой жених ждет меня у пустого кресла за столом Верховного лорда. Ну и что? Я ни о чем таком не просила. Райан дергал меня за ниточки через половину Астаньона, и будет справедливо, если я их оборву.
Бастен знает эти проходы наизусть, и мне интересно, как часто он их использует. Он что, слуга? Ему полагается держаться в стороне, приглушая свои шаги, чтобы не потревожить Валверэев? Или он свободно ходит по главным залам как друг Райана? Я не могу понять его статус, кем он является ― слугой или семьей, и не уверена, что он сам знает.
Он ведет меня по узкому проходу. Затем вверх по двум лестницам. Здесь так много поворотов, что у меня голова идет кругом. Я совсем потеряла ориентацию, когда он останавливается, чтобы отпереть очередную дверь. Когда он открывает ее, меня встречает запах знакомых духов.
Мы в моей спальне.
– Этот ключ, ― говорю я, когда он убирает его обратно в карман. ― Он отпирает все двери?
– Те, к которым есть доступ у слуг. Но не смей даже думать об этом. ― В его глазах мелькает предупреждение. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что мысли о побеге всегда крутятся в моей голове. Я ничего не могу с этим поделать. Я так долго была в заточении, что в моем сознании образовалась глубокая река мыслей, которая течет только в одном направлении.
Лунный свет струится сквозь высокие окна. Фонарь на моем туалетном столике мерцает, в остальном в комнате царит темнота. Бастен подходит к главной двери и запирает ее на засов. Затем он поворачивается ко мне как охотник, преследующий добычу. Одной рукой он расстегивает латунный ошейник на шее. Он выдергивает кожаные шнурки, и тот с глухим стуком падает на ковер.
Его горящий похотью взгляд невозможно истолковать неверно.
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить прилив крови к нижней половине тела. Я чувствую головокружение. В тусклом свете Бастен похож на темного бога как никогда раньше. И боги, как же я хочу, чтобы он взял меня как бог.
Это неправильно, я знаю. Я помолвлена с другим мужчиной. Годы изучения наставлений бессмертной Айюры о целомудрии говорят мне, что я не должна этого делать. Но сколько верности я должна Райану?
Ни одной чертовой капли.
Бастен расстегивает наплечные пластины и снимает их по одной, двигаясь медленно, чтобы металл не звенел. Он расстегивает обшлаги на предплечьях. Его глаза не отрываются от моих. Я чувствую себя в ловушке, как кролик, околдованный взглядом змеи. Он медленно идет ко мне, отстегивая кожаную нагрудную пластину с гербом Валверэев. Он кладет ее на изножье кровати.
Сняв доспехи, он стоит в одних штанах, меч низко висит на бедрах, а рубашка отличается от той, которую я одалживала столько раз, что она стала как вторая кожа. Ладони ноют от желания сжать ткань в кулак. Он подходит достаточно близко, чтобы почувствовать тепло его тела. Он кладет тяжелую руку на основание моего горла.
– Скажи, что этот поцелуй не вызвал у тебя никаких чувств.
Я знаю, какой поцелуй он имеет в виду. Когда я сидела на коленях у Райана, мои руки обвивали его шею, наши языки слились. Но я не хочу, чтобы он знал правду.
– А как же шлюха? ― спрашиваю я. ― Ты ничего не чувствовал с ней?
Его ладонь скользит вверх и легко сжимает мое горло, когда он наклоняется ко мне с едва сдерживаемым нетерпением.
– Я не трахал никакую шлюху. После тебя я не вставлял свой член ни в одну женщину и не собираюсь. Маленькая фиалка, разве ты не знаешь, что я никогда не смогу захотеть никого, кроме тебя?
Мои губы прикрываются, чтобы издать тихий стон. Этот мужчина мучает меня. Он собирается уничтожить меня. А я с такой готовностью делаю шаг в зыбучий песок, умоляя его похоронить меня целиком.
– Бастен, ― тихо стону я.
Он прикрывает веки.
– Повтори это еще раз. Скажи мое настоящее имя.
Я сглатываю комок в горле, вызванный тем, что его рука все еще нежно сжимает его.
– Бастен.
Не успеваю я опомниться, как он поднимает меня с пола, словно я ничего не вешу. Мои ноги, которые свободно двигаются благодаря боковым разрезам платья, инстинктивно обхватывают его бедра. Как только наши тела соединяются, из него вырывается глубокий, хриплый вздох.
Он разворачивает меня и прижимает спиной к стене. Шершавый камень царапает мою спину, словно ногти. Красивые крылья из гусиного пуха трещат и ломаются на части. Перья дождем сыплются на пол. Кажется, его не волнует, что мы уничтожаем наряд, который, должно быть, стоит больше, чем он зарабатывает за год.
Наши губы сливаются в поцелуе, который становится битвой воль. Его рот горячий. Его язык ласкает и гладит мой, словно хочет поглотить всю меня. Твердый край его зубов касается моей нижней губы. Он втягивает ее в рот, прикусывая достаточно сильно, чтобы молния пронеслась по моему телу до самых пальцев ног. Я запускаю руку в его волосы, прижимая его голову к своей. Это похоже на игру, и мы оба полны решимости победить.
Его руки на моей заднице свободно исследуют меня, словно я его приз, который он хочет разграбить. Прорези платья позволяют ему касаться моих самых интимных мест, защищенных только атласными трусиками.
– Их нужно снять, ― резко приказывает он.
Я дергаю бедрами, и он опускает меня на пол. Сначала он берется за сломанные крылья, расстегивает кожаные ремни на моей груди и спускает их с плечей. Я глубоко вдыхаю, наконец-то освободившись. Но прежде чем я успеваю выпутаться из трусиков, он опускается передо мной на колени, словно собираясь молиться богам. Грубо отодвинув прорезь платья, он проводит руками по передней части моих трусиков. Его горячее дыхание охлаждает и без того влажную ткань. Он так близко к моей киске ― должно быть, захлебывается в моем аромате. Мои щеки пылают от осознания того, что он видит, насколько я уже мокрая, мое тело жаждет его настолько, что я просто теку от желания.
Он зацепляет пальцами края трусиков и медленно спускает их вниз по моим ногам, проводя ладонями по гладкой коже бедер и икр, пока не достигает моих ступней. Затем он прислоняется лбом к моей нижней половине и стонет.
– Твой запах. Я жаждал его. Ничто его не заменит.
Он встает и расстегивает брюки, а затем снова хватает меня за задницу, отбрасывая юбку платья в сторону, чтобы обхватить моими ногами свои бедра.
Моя голова откидывается к стене. Что со мной не так? Я ненавижу этого мужчину… но моему телу все равно. На самом деле, от ненависти я становлюсь еще более влажной. Это нелепо, но ненависть ― мощная форма связи. Долгое время это был единственный язык, который я знала. И Бастен такой же. Нас вырастили в насилии, поэтому неудивительно, что мы жаждем его.
Мы оба так чертовски извращены. Такие сломленные.
По крайней мере, мы сломлены вместе.
Его веки опускаются, когда он освобождается от штанов и прижимает свой член к моему входу. Он скользит кончиком вверх и вниз по моей блестящей киске, а его грудь вздымается.
– Боги, ты такая чертовски мокрая.
Мои бедра подрагивают, не в силах сдерживаться. Мой язык высунулся, чтобы смочить пересохшие от быстрого дыхания губы. Но как бы я ни ерзала, он продолжает дразнить меня.
Он требует:
– Скажи мне, что ты думала обо мне, когда целовала его.
Я обнажаю зубы, и меня охватывает яростная вспышка гнева.
– Я не думала. Я ненавижу тебя, я вообще о тебе не думаю.
– Ты такая чертовски красивая, когда врешь, ― бормочет он, а затем наконец берет меня одним жестким движением.
Из моего горла вырывается вздох, когда его член полностью заполняет меня. Клянусь богами. Ни одно чувство в мире не сравнится с тем, как ощущается Бастен внутри меня. Мое возбуждение облегчает проникновение, но он такой большой, что все равно растягивает меня так, что это приносит и удовольствие, и боль. Он на мгновение зарывается лицом в мою шею, а его член погружается в меня до упора. Затем он выходит и снова входит рывком.
Я вскрикиваю, преодолевая давление, и он зажимает мне рот одной рукой, а другой поддерживает меня.
– Тише, ― дышит он. ― Ты же не хочешь оповестить весь замок о том, что я трахаю невесту Райана.
Но когда он мощными толчками вбивает меня в стену, я не могу удержать свои стоны. Он прижимает руку к моему рту, чтобы заглушить их.
– Вот так, ― говорит он низким голосом. ― Покажи мне, как тебе это нравится. Как ты, блядь, не можешь удержаться.
Я плотнее обхватываю его дрожащими бедрами, наши мокрые тела скользят. Разрезы на платье рвутся. Оно уже испорчено ― разорвано в клочья грубой каменной стеной, пропитанной моим желанием.
Его пальцы впиваются в мою задницу, и он врезается в меня жесткими, горячими толчками. Шлепки нашей кожи звучат громче, чем мои приглушенные стоны. Я чувствую каждый его дюйм, скользящий внутрь и наружу. Это вызывает во мне какое-то безумие, которое отключает мой мозг и превращает меня в животное. Схватив его за плечи, я приподнимаю бедра в такт его толчкам.
– Кивни головой, ― приказывает он. ― Покажи, что тебе это нравится.
Моя голова покачивается над его ладонью. В награду он меняет положение и проникает в меня еще глубже. Я чувствую себя набухшей, нуждающейся. В моей нижней половине нарастает буря, которую я не могу остановить. Мои бедра напрягаются, я качаю бедрами быстрее, призывая ее. Жаждая ее. Жар нарастает настолько, что я чувствую, как приближаюсь к развязке, и моя киска сжимается вокруг его члена.
– Нет, ― рычит он. ― Еще нет.
Он полностью выходит из меня. Он убирает руку от моего рта как раз вовремя, чтобы я успела возмущенно запротестовать.
– Бастен, пожалуйста! ― задыхаюсь я, злясь на него за то, что он заставляет меня умолять.
– Я сказал, что еще нет. ― Он несет меня к кровати, где опускает мою задницу на меховое покрывало. Он стоит надо мной, глядя на мое распростертое тело в разорванном, испорченном платье, а затем широко раздвигает мои колени.
Он опускается у изножья кровати, его губы приоткрыты, и когда меня осеняет, что он задумал, мои глаза расширяются.
– О нет, ― говорю я. ― Не это. Это слишком. Я не выдержу!
В последний раз, когда он касался меня своим ртом, я разлетелась на миллион кусочков. Боюсь, что в этот раз я не смогу собрать себя снова.
Он смотрит на меня безжалостным взглядом, опускаясь ртом к моей киске.
– Меньше болтай, когда я тебя трахаю.
Он безжалостно лижет и сосет мое набухшее лоно. Его язык ласкает мои внешние складочки, поглаживая изгибы. Он проводит языком снизу доверху, а затем захватывает мой клитор между губами и сосет.
Я вскрикиваю, и тут же зажимаю рот рукой, чтобы заставить себя замолчать. Мое сердце бешено колотится. В любую минуту Райан может подойти к двери. Или Бриджит может войти через дверь для слуг, чтобы подготовить комнату к ночи. Мы не можем быть пойманы. Неизвестно, каким извращенным способом Райан нас накажет.
Но давление нарастает слишком быстро. Буря приближается, готовая вот-вот разразиться. Бастен просовывает в меня палец, сильно поглаживая внутри и одновременно посасывая чувствительный бутон.
Это все, что нужно. Я взрываюсь. Волна обжигающего удовольствия захлестывает меня, словно я погружаюсь под воду. Мой мозг немеет, когда я оказываюсь в плену шторма. Я невесома, словно искры костра, летящие к звездам.
Моя голова откидывается назад, прижимаясь к одеялу, а рот открывается, чтобы позволить вырваться наружу рваным вздохам. Бастен вытирает рот тыльной стороной ладони, а затем расстегивает на талии пояс с перевязью, на которой висит меч ― последняя часть его доспехов. Он позволяет мечу упасть на пол.
Я понимаю, почему, когда он заползает на меня сверху с таким видом, который говорит мне, что он еще не закончил со мной и что ему нужна полная свобода движений, чтобы выполнить то, что он задумал. У меня перехватывает дыхание.
– Я не могу кончить снова, ― задыхаюсь я. ― Еще нет.
– Сможешь, милая. Сможешь.
Он начинает целовать меня с дьявольской страстью. Выгнув спину, я, как кошка, упираюсь в твердые плоскости его мышц. Он обхватывает меня рукой, а затем без предупреждения переворачивает меня на живот.
– Бастен! Что ты… ― Мои слова замирают, когда он отбрасывает в сторону разорванную юбку, обнажая мою голую задницу, обдуваемую прохладным воздухом комнаты. Он хватает меня за бедра и поднимает их так, что я стою на коленях, упираясь локтями в кровать.
Его руки разминают мои ягодицы, железной хваткой удерживая мои бедра в плену. Я понимаю, что он хочет трахать меня вот так, набрасываясь сзади, как животное.
– Эта киска принадлежит мне, ― рычит он. ― Ты понимаешь? Ни один другой мужчина не прикоснется к ней. Ни Райан. Никто.
Вспышка гнева заставляет часть меня бороться с его хваткой, и в то же время другая часть меня хочет придвинуться ближе, чтобы принять его член.
– Мое тело принадлежит мне, ублюдок. Я буду делать с ним все, что захочу.
– Нет. Оно мое.
Он дразнит головкой члена мой вход, и, ей-богу, этот угол вызывает совершенно новую волну ощущений. Мое предательское тело снова жаждет его.
Он снова дразнит меня, чуть глубже вдавливая головку своего члена в мое набухшее тепло.
– Скажи, что ты хочешь меня, Сабина.
– Я хочу, чтобы ты меня трахнул, ― сердито отрезаю я, поворачивая голову так, чтобы видеть его. ― Больше ничего не будет.
Он проталкивается еще на дюйм, так неглубоко, что это похоже на пытку. Он точно знает, что делает. В его голосе звучит темная, голодная глубина:
– Скажи мне, что ты меня любишь.
Мое сердце колотится, как копыта разъяренной лошади о дверь стойла. Как он посмел, с его членом во мне, сказать такую жестокую вещь?
Я задыхаюсь от шока и выплевываю:
– Я никогда этого не говорила!
Он кладет руку мне на поясницу, сдерживая себя, чтобы не ворваться в меня, как он явно хочет.
– Ты думаешь, я не знаю, как выглядит любовь? Ну же, маленькая фиалка. Я могу читать тебя, как книгу. Ты любишь меня. И уже давно любишь. Признайся в этом, и я заставлю тебя увидеть звезды.
Его хрипловатый голос становится мягче, уговаривая. Тот самый проклятый тон, который он использовал, когда обещал сбежать со мной. И я ненавижу Бастена за это больше, чем за что-либо другое. За эти мимолетные проблески уязвимости, которыми он так скупо делится. Моменты, когда я могу увидеть его настоящего, кого он скрывает от всех, кроме меня.
– Скажи это, Сабина. Скажи, что любишь меня. Это все, что тебе нужно сделать.
Его голос такой нежный и в то же время такой властный. Его тон умоляет меня поверить в то, что я могу ему доверять, но я уже попадалась на это раньше. Он показывает мне кусочки этой стороны себя, искушая меня подлинной личностью, которая, как я знаю, похоронена где-то там, но в тот момент, когда я опускаю свои стены, он возводит свои собственные.
– Я ненавижу тебя, ― выдыхаю я, глаза закрыты, челюсть сжата. ― Я ненавижу тебя так сильно, что мне больно. Больше всего я ненавижу то… что люблю тебя.
Из него вырывается неровный выдох. Его тело перемещается ко мне, его руки нащупывают мои изгибы. Его член упирается в мой вход.
– Хорошая девочка, ― дышит он.
Он врывается в меня одним движением. Я задыхаюсь, опираясь на локти, мое зрение затуманивается. Он тянет мои бедра назад и снова погружается в меня. И снова. Его удары теперь быстрые и поклоняющиеся ― награда за то, что я произнесла эти слова. Как бы я ни задыхалась от гнева, чувство между ног побеждает. Я толкаюсь бедрами ему навстречу, чтобы его член попал в то место внутри меня, где покалывает. Он тянется к моей груди, лаская соски.
– Вот так, ― призывает он. ― Возьми то, что хочешь. Возьми то, что тебе нужно.
Он обращается с моим телом так же искусно, как с луком и стрелами. Прикасаясь к нужным местам, нащупывая чувствительные зоны, знает, когда нужно действовать легко, а когда жестко. Прошло совсем немного времени, и моя киска снова сжимается, близкая к очередному освобождению. С каждым его толчком пульсация нарастает. Я дико насаживаюсь на его член, не заботясь ни о чем, кроме того, чтобы получить желанную разрядку.
Он перекатывает мой сосок между пальцами, и это освобождает меня. Удовлетворение обрушивается, как трескающийся лед, опустошая меня. Топит меня. Превращает меня в трепещущую массу жидкого удовольствия.
Мои бедра грозят сдаться, и Бастен обхватывает меня за них, чтобы удержать, а сам начинает двигаться быстрее.
– Да. Блядь. Ты моя, маленькая фиалка. Моя.
Он входит в меня последним глубоким толчком, погружаясь до упора. Я чувствую, как его член пульсирует, растягивая мои скользкие внутренние стенки, выплескивая горячие струи спермы, которые заполняют меня. Это так приятно. Его горячая сперма. Его пульсирующий член. И это так неправильно, абсолютно грязно, грех, который я никогда себе не прощу, но так же необходимо, как дышать.
Я падаю на кровать, все еще в рваном маскарадном наряде, а Бастен идет к умывальнику и берет тряпку. Он возвращается и вытирает меня с такой нежностью, что у меня сжимается сердце. Я чувствую приближение подступающих слез.
Из всех жестоких поступков, которые он совершил, заставить меня признаться, что я его люблю, было самым худшим. Я не хотела признаваться в этом даже самой себе. Я думала, что люблю Адана, а на самом деле мне нравилась идея выбраться из монастыря и начать новую жизнь. С Бастеном, говорила я себе, все было точно так же. Мои чувства к нему были иллюзией. Это не могло быть любовью, потому что я не знала, что такое любовь.
