Текст книги "Секрет тропиканки"
Автор книги: Ивани Ребейру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Глава 12
В тот же день, когда к Рут вернулось сознание Изаура поспешила обратно в Понтал, так как ее сердце разрывалось от скорби по другой – любимой – дочери.
– Я не уйду с берега до тех пор, пока море не вынесет мне тело Ракел, – сказала она Флориану, и тот, испугавшись за ее рассудок, тоже был вынужден последовать за женой.
– Держись, дочка, – подбодрил он на прощание Рут.
– Мне будет плохо без вас, – печально молвила она. – Но мы расстаемся ненадолго: я постараюсь постепенно подготовить Маркуса к трагической вести и сразу же приеду домой.
– Ладно, поступай как знаешь, – не стал перечить ей Флориану.
Тоньу очень хотелось остаться рядом с Рут, чтобы поддерживать ее в столь сложной ситуации, но он понимал, что этого делать нельзя.
– Всем известно, как я ненавидел Ракел, и вдруг такая перемена. Это может вызвать подозрения, – сказал он сам себе.
Таким образом, и родители и Тоньу вскоре уехали, а Рут осталась в доме Виржилиу одна, и ей, еще не окрепшей, предстояла трудная роль, – выдавать себя за Ракел.
С Маркусом она, к счастью, общалась мало, по-прежнему ссылаясь на недомогание, и это значительно облегчило ее задачу. К тому же Маркус теперь много времени проводил в Понтале, где создавал свой рыболовецкий кооператив, купив для начала пять лодок. Рыбаки с восторгом восприняли нового хозяина, так как он сдавал им лодки всего лишь за половину улова, а не за две трети, как Донату. Но и этой частью улова надо было распорядиться с умом, а потому Маркус стал искать выгодных оптовых покупателей не только для себя, но и для всей артели.
Возвращаясь по вечерам домой, он сразу же шел в комнату жены, был с ней ласков., говорил об их будущем ребенке, из чего Рут и заключила, что Ракел была беременна. «Тем более никакой подмены не может получиться, – с облегчением подумала она, – Надо открыть Маркусу правду как можно скорее».
Между тем Кларита, находившаяся все это время рядом с невесткой, буквально не узнавала се, поскольку у той появились совсем иные привычки: вместо кофе она пила чай, вместо виски – сок, просыпалась не к полудню, как прежде, а едва ли не с рассветом, с домашними обходилась не высокомерно, а вежливо, даже почтительно…
– Неужели на нее так повлиял несчастный случай? – высказала свое недоумение Кларита. – Она словно переродилась.
– Такое бывает, когда человек оказывается перёд лицом смерти, – философски заметила Арлет
– Не будь такой наивной! – одернул ее Виржилиу. – Эта аферистка просто умело притворяется, чтобы избежать развода. Я вижу ее насквозь!
– Ну почему ты не допускаешь, что с Ракел действительно могла произойти серьезная перемена? – рассердилась Кларита. – Бедняга пережила такую трагедию, была в шоке…
– Потому что я лучше знаю людей, чем ты! – парировал Виржилиу.
Маркус тоже с удовлетворением отметил, что Ракел больше не пьет, и даже не курит, но его раздражал ее кроткий, учтивый тон.
– Тебе не кажется, что ты переигрываешь, стараясь изображать из себя скромницу? – не сдержался он однажды.
– Прости, – сказала Рут. – Я, наверно, еще не совсем выздоровела, и то, что ты принимаешь за игру, на самом деле – обыкновенное недомогание.
– В таком случае позвони Вандерлею, – грубо ответил ей Маркус. – Он быстро поднимет твой тонус.
Рут молча снесла это оскорбление, а наутро собралась уезжать в Понтал. Маркус сразу же встревожился:
– Нет, я не отпущу тебя в таком состоянии. Ты еще очень слаба. Прости меня, вчера я был с тобой груб.
– Я вовсе не обиделась, – возразила она. – Просто мне хочется повидать маму: она очень переживает из-за смерти Рут.
– Нет! – твердо произнес Маркус. – Ты поедешь в Понтал только тогда, когда тебе разрешит врач. Если не беспокоишься о себе, то подумай о ребенке!
Рут пришлось повиноваться, но как только Маркус уехал по делам, она сняла с себя обручальное кольцо и, оставив его в спальне на видном месте, вновь попыталась уйти из дома незамеченной.
Однако на сей раз ее остановила Кларита.
– Пойми, я не могу отпустить тебя, – сказала она. – Маркус очень расстроится.
– Тогда помогите мне! – взмолилась Рут, больше не имея сил сдерживаться. – Я не могу сказать ему, что я – Рут, а не Ракел! Пожалуйста, скажите Маркусу, что я пыталась смягчить для него удар, но у меня ничего не получилось.
– Пойдем, я уложу тебя в постель, – испугалась Кларита. – Ты бредишь. Тебе надо принять успокоительное. Сейчас я вызову врача.
– Да нет же! – чуть не плача, воскликнула Рут. – Это не бред. Ракел утонула…
И она рассказала Кларите, как произошла подмена.
– Девочка моя, не волнуйся, – поверив наконец Рут, стала успокаивать ее Кларита. – Хорошо, что ты мне рассказала, и теперь я попрошу тебя никуда не уезжать. Да, не удивляйся. Тоньу поступил очень мудро и… благородно. Пусть Маркус по-прежнему думает, что ты – Ракел, а я всячески буду тебе помогать.
– Но зачем? Я не смогу заменить ему Ракел!
– И не надо! – подхватила Кларита. – С Ракел он хотел развестись, а тебя – полюбит! Ведь ты любишь Маркуса?
– Да, – не стала скрывать Рут.
– Тогда борись за свою любовь и сделай моего сына счастливым!
Головные боли продолжали изводить Виржилиу, но к врачу он по-прежнему не шел, уверяя всех, что абсолютно здоров и полон сил. Энергии его, действительно, можно было позавидовать, так как он не только успешно справлялся с делами компании, но и уделял большое внимание многочисленным интригам. Часть из них относилась к членам семьи – Ракел, Малу, Кларите, но самым главным для себя Виржилиу считал дискредитацию Брену и возможность любой ценой занять его должность.
Пока Дуарту собирал сведения об Алемоне, а Ракел набиралась сил после несчастного случая, Виржилиу оставил на время и жену, и невестку, переключив все внимание на Малу и Брену.
С дочерью у него вышел серьезный конфликт: она требовала вернуть ей бывшую ферму Арлет и угрожала раструбить во всех газетах, как папа-миллионер лишил ее приданого. Во избежание скандала Виржилиу приказал Сесару помедлить с передачей фермы в собственность Вандерлея, но тут проявил характер Алоар: вернул тестю все деньги, подаренные Малу для свадебного путешествия, и отказался от какого бы то ни было приданого. Затем он снял недорогую квартиру в Рио, куда и перевез Малу, а еще через несколько дней устроился работать в нотариальную контору.
– Ну и пусть! – сказал Виржилиу Сесару. – Пусть эта избалованная девица поживет на скромное жалованье, мужа! Посмотрим, надолго ли ее хватит!
– А что делать с фермой? – спросил Сесар.
– Ничего! Объясни Вандерлею, что Малу будет судиться и со мной, и: с ним, если он получит ферму. А на суде могут выплыть нежелательные подробности… Словом, пусть он возьмет у нас деньги и катится на все четыре стороны. Сейчас меня интересует не Вандерлей, а Брену. Он уже получил анонимное письмо?
– Надеюсь, – сказал Сесар. – Но пока с его стороны не было никаких действий. Я уговорил Зе Луиса вызвать Веру на свидание и объясниться ей в любви. Брену не теряет бдительности, и скандал возникнет неизбежно.
Сесар не ошибся в своих предположениях – Брену, действительно, проследил за женой, когда она отправилась на свидание с Зе Луисом, но скандала, вопреки ожиданиям Сесара, все же не произошло. Укрывшись в тени деревьев, Брену отчетливо слышал, что говорила его жена Зе Луису:
– Я согласилась прийти сюда только затем, чтобы окончательно внести ясность в наши отношения. Не преследуй меня, Зе Луис, умоляю тебя. Когда-то в юности ты мне нравился, но те времена давно прошли. Пойми: я очень люблю моего мужа! Так люблю, что никакое воспоминание юности не способно поколебать моего чувства. Брену для меня – самый дорогой человек на свете. Прости, что делаю тебе больно, но это лучше, чем оставить тебе хоть малую надежду. Поверь, со временем и ты влюбишься. И будешь счастлив!..
Брену стало стыдно за себя, за свою беспочвенную ревность, и он отошел подальше в тень. Вера же, сказав еще несколько слов Зе Луису, простилась с ним. А когда Брену вернулся домой, сама рассказала ему о своей встрече с Зе Луисом и о том. что их связывало в прошлом.
– Я люблю тебя! – только и мог сказать на это Брену. – Ты – самая красивая, самая нежная и самая верная жена на свете!
Тем временем Зе Луис поделился с братом своим горем, а Сесар, в свою очередь, доложил об этом Виржилиу.
– Надо же, какая целомудренная! – недовольно хмыкнул тот. – Ладно, зайдем к ней с другой стороны. Выспроси у Зе Луиса, чем она занималась в Нью-Йорке, на какие средства жила, ну и так далее. Вдруг там отыщется какое-нибудь слабое место!
Получив указание, Сесар вышел, а Виржилиу почувствовал острую боль в затылке. «Проклятье, опять эта боль! Она возникает всякий раз, когда у меня срывается какое-нибудь дело. Из-за несчастной бабенки – такая адская боль! Нет, я должен как можно быстрее расправиться с Брену!..» И он, вызвав к себе Дуарту, велел тому устроить покушение на Брену.
– Я знаю, ты умеешь стрелять точно, – сказал он своему верному слуге. – Поэтому рассчитай все так, чтобы это было не убийство, а только ранение. Я же пушу слух, будто в Брену стреляли доведенные им до отчаяния избиратели. И тогда он сам добровольно подаст в отставку!
Дуарту не слишком понравилось такое задание, но тем не менее он его исправно выполнил, за что получил весомое денежное вознаграждение А Виржилиу опять потерпел неудачу, так как подлый выстрел из-за угла заставил горожан еще теснее сплотиться, вокруг мэра, и даже те, кто прежде недолюбливал его, теперь искренне сочувствовали Брену. «Ну ничего, когда-нибудь я за все с тобой поквитаюсь!» – мысленно угрожал ему Виржилиу, мечась по комнате в бессильной ярости. Ночь он провел без сна, лишь иногда впадая в полубред и бормоча при этом: «Тониа!.. Тониа!..»
А Тонии в ту ночь приснился кошмар: будто пьяный Виржилиу пытается овладеть ею и она никак не может от него отбиться. Проснувшись в холодном поту, и вся дрожа от ужаса, Тониа долго не могла успокоиться, думая, к чему бы этот, чудовищный сон? В последнее время Виржилиу не появлялся в Понтале, и Тониа понемногу стала забывать о его мерзких поползновениях, тем более что в ее жизни произошли и другие события, потребовавшие много душевных сил.
Одно из них было весьма печальным для Тонии: внезапно исчез ее возлюбленный – Жоэл. Причем исчез, не простившись и ничего не объяснив. Тонна горько переживала его предательство, а когда всплыла причина его бегства, то и вовсе отчаялась. «Выходит, я совсем не разбираюсь в людях», – казнила она себя, потому что, как оказалось, Жоэл то ли украл, то ли промотал огромные деньги, взятые им в долг, и вынужден был бежать от кредиторов.
Те, в свою очередь, выставили на аукцион его ресторан, но тут вернулся из-за рубежа брат Жоэла – Виктор и выкупил семейное предприятие. Он же рассчитался и с кредиторами Жоэла, замяв таким образом скандал.
– Ты прости моего непутевого брата, – сказал он однажды Тонии. – Жоэл еще молод и глуп. А ты найдешь себе другого парня – более серьезного и достойного тебя.
– Я не нуждаюсь в утешениях! – гордо ответила Тонна.
Виктор на нее не обиделся, и даже наоборот – при каждом удобном случае старался подчеркнуть свое дружеское расположение к ней. А когда узнал, что к Тонии посватался доктор Муньос, то не постеснялся прямо сказать ей:
– Не выходи за него замуж, не делай глупостей.
– А тебе какое дело до моего замужества? – рассердилась Тониа. – Или ты считаешь, что я должна хранить верность твоему братцу, который меня бросил?
– Нет, просто я вижу, что ты не любишь доктора, – ответил Виктор.
– Ишь, какой проницательный! – более миролюбиво молвила Тониа. – Значит, ты искренне желаешь мне добра?
– Да, – ответил он и посмотрел на нее таким взглядом, от которого у Тонии взволнованно забилось сердце.
– Спасибо, – сказала она, смутившись, и неожиданно для себя вдруг разоткровенничалась: – Ты прав, я не люблю Муньоса. И замуж за него не выйду. Но и Жоэлу никогда не прошу его предательства, хотя злость на него у меня уже почти прошла.
– Что ж, это хорошо, – заметил Виктор. – Когда она пройдет полностью, то твое сердце освободится для любви, – и опять одарил Тонну проникновенным, многозначительным взглядом.
…Сейчас, приходя в себя после привидевшегося кошмара, она вспомнила этот взгляд Виктора, и ей сразу же стало спокойнее. «Неужели я влюбилась в Виктора?» – впервые задалась она вопросом, но однозначно ответить на него не смогла.
Потерпев неудачу в борьбе с Брену, Виржилиу вновь направил свои усилия на Ракел. Теперь ему пришло в голову пригласить в гости Тоньу Лунатика, неизменно вызывавшего гнев Ракел, и тем самым спровоцировать ее на грубость.
– Я должен показать Маркусу, что вся ее нынешняя кротость – наигранная, что это лишь дешевое лицемерие, – говорил он Сесару.
Тот слушал патрона спокойно до тех пор, пока Виржилиу не попросил его съездить в Понтал и привезти оттуда Тоньу.
– Я не могу, – сказал Сесар, чем немало удивил Виржилиу.
– Да не могу я с ним общаться, – повторил Сесар, – потому что… В общем, тут есть тайна; которой этот негодяй меня шантажирует.
После такого интригующего признания Биржилиу конечно же вцепился в Сесара как пиявка, и тот вынужден был выложить ему всю правду. Виржилиу, однако, это не смутило:
– Рут теперь покоится на дне морском, а вместе с ней утонула и твоя тайна. Так и скажи Лунатику, если он вздумает тебя шантажировать. Ни Арлет, ни кто другой ему не поверит, потому что он ненормальный.
Таким образом, Сесару пришлось ехать в Понтал и говорить с Донату, чтобы тот отпустил пасынка к сеньору Виржилиу.
– Какие у него могут быть дела с Тоньу? – рассердился Донату, и без того обозленный на семейство Ассунсон из-за деятельности Маркуса. – Мало ему рыболовецкого кооператива? Он еще что-то замышляет против меня?
– Нет, сеньор Виржилиу сам недоволен тем, что Маркус ввязался в это дело, – сказал Сесар. – Не стану от вас скрывать: Тоньу ему нужен, чтобы позлить Ракел, которую сеньор Виржилиу очень не любит.
– Напрасно он связывается с этим сумасшедшим, – высказал свое мнение Донату. – Лунатика следовало бы отвезти в психушку, а не в гости к миллионеру.
– Да? Вы так считаете? – оживился Сесар.
– Конечно Лунатик просто опасен. Его давно пора изолировать от общества, но меня никто не слушает, все защищают этого дебила.
– Что ж, я присмотрюсь к нему и надеюсь, сумею уговорить его полечиться, – многозначительно проговорил Сесар. – А уж там пусть решают врачи, как с ним быть.
– Спасибо, я буду вам очень признателен, – понимающе кивнул Донату.
Сесар опасался, что Лунатик не захочет ехать с ним в Рио, но тот, против ожиданий, сразу же согласился.
По дороге Сесар сказал ему все, как советовал Виржилиу, и Тоньу, боясь выдать Рут, не стал с ним спорить. Лишь позволил себе одну фразу:
– Все равно ты не женишься на Арлет.
Рут несказанно обрадовалась, увидев Тоньу, но он взглядом напомнил ей, что она должна реагировать по-другому.
– У, змея! – пробормотал он специально для Виржилиу.
– А ты что здесь делаешь? – спросила Рут, стараясь воспроизвести интонацию Ракел.
– Он – наш гость! – с нескрываемым удовольствием произнес Виржилиу. – Не обижай его, пока я ненадолго отлучусь. Мне как раз сейчас надо позвонить.
Он вышел из гостиной, но не затем, чтобы позвонить, а затем, чтобы вывести из равновесия невестку.
– Ругай меня! Говори какие-нибудь гадости, – шепотом попросил Тоньу, и тут Рут поддержала игру, стараясь говорить как можно громче:
– Ну как? Много скульптур налепил в мое отсутствие? Это хорошо! Скоро я приеду в Понтал и разрушу их!
– Я тебя убью! – радостно выкрикнул Тоньу и опрокинул стул, чтобы создать побольше шума.
Удовлетворенный Виржилиу вернулся в гостиную, а Рут демонстративно ее покинула.
Тоньу остался доволен своим визитом в дом Виржилиу: во-первых, он повидался с Рут и помог ей утвердиться в трудной для нее роли, а во-вторых, успел перемолвиться словом с Арлет, сказав ей, что Сесар – очень плохой человек и за него не следует выходить замуж.
– Почему ты так думаешь? – серьезно отнеслась к его мнению Арлет. – Объясни.
– Сейчас я этого сделать не могу, – с сожалением произнес Тоньу, – но через некоторое время обязательно расскажу тебе все, что знаю о нем.
Обеспокоенная Арлет поделилась своей тревогой с Кларитой:
– Тоньу очень хорошо чувствует людей, и его мнение для меня много значит. А что ты мне посоветуешь?
– В любви трудно давать советы, – уклончиво ответила Кларита. – Ведь ты любишь Сесара?
– Да.
– Ну тогда и решать придется тебе.
– Разумеется, – согласилась Арлет. – Но я еще не все рассказала. Сегодня мне опять объяснялся в любви Сампайу, и я напомнила ему о Сесаре. А он… Представляешь, он сказал о Сесаре то же самое, что и накануне Тоньу! Такое совпадение мнений не может быть случайным.
– Сампайу совсем зарвался, раздраженно бросила Кларита.
– Нет, я на него не в обиде, – возразила Арлет. – Наоборот, я вижу, что он искренне меня любит, и это достойно уважения. Скажи, почему Сампайу я верю безоговорочно, хотя и не люблю его, а в Сесаре сомневаюсь?
Кларите нечего было ответить на этот вопрос, и она промолчала.
– Знаешь, что мне посоветовал Сампайу? – продолжала между тем Арлет. – Чтобы я попросила Сесара назначить точную дату свадьбы!
– Ну и?.. – не удержалась от вопроса Кларита, уже по тону Арлет догадавшись, как повел себя в этой ситуации Сесар.
– Он сказал, что сейчас у него много дел, которые надо закончить, прежде чем отправиться в свадебное путешествие.
Часто бывая в Понтале по делам кооператива, Маркус однажды решился спросить у Флориану, действительно ли тот приучал своих малолетних дочерей к вину и сигаретам. Флориану остолбенел от такого вопроса и не мог вымолвить в ответ ни слова.
– Я сразу не поверил Ракел, когда она мне это сказала, – извиняющимся тоном продолжил Маркус. – Но все же хотел уточнить…
– Так ты услышал эту мерзость от Ракел?! – изумился Флориану. – Господи, да как же она могла сказать такое о родном отце!
– Вы не расстраивайтесь, – попытался успокоить его Маркус. – К сожалению, Ракел способна на многое… А меня простите, пожалуйста, за этот дурацкий вопрос. Я не хотел сделать вам больно.
Домой он, однако, вернулся в дурном расположении духа и решительно заявил жене:
– Ну все, теперь ты можешь отсюда уезжать. Я говорил с врачом, он считает, что ты вполне здорова.
Кларита пришла на помощь Рут, умоляя Маркуса не обижать беременную жену, на что он ответил:
– Мне не стоит напоминать о ребенке! Я и так думаю только о нем. А эта особа, – он презрительно кивнул на Рут, – сама говорила не раз, что терпеть не может детей, особенно грудных.
– Я завтра же уеду, – сказала Рут.
– Нет, ты не уедешь, – твердо произнесла Кларита. – Я тоже имею право позаботиться о своем внуке.
Позже, улучив момент, она стала умолять Рут сдержаться, потерпеть, не обижаться на Маркуса:
– Он думает, что ты – Ракел, поэтому так злится. Но если ты не уедешь, то Маркус в конце концов полюбит тебя.
– Я больше не, могу притворяться, видя, как он мучается, – сказала Рут. – Мои силы на пределе. Надо рассказать Маркусу правду.
– Бедная моя девочка! – сочувственно произнесла Кларита. – Ты устала, я понимаю… Может, тебе действительно надо передохнуть? Поедешь на несколько дней в Понтал, соберешься там с силами, а потом приедешь сюда на судебное разбирательство и скажешь, что не даешь согласия на развод.
У Рут не было сил думать о предстоящем судебном разбирательстве – она с радостью восприняла предложение Клариты, мечтая лишь о том, чтобы поскорее стать самой собой, то есть Рут, а не Ракел.
Утром она покинула дом Виржилиу, даже не попрощавшись с Маркусом. Войдя в ее спальню и увидев там драгоценности Ракел, он очень удивился:
– Она не взяла их с собой?
– Да, – подтвердила Кларита. – Ракел оставила себе только обручальное кольцо, а остальное велела передать тебе.
– Невероятно! – растерянно молвил Маркус. – Неужели она и вправду изменилась?
Глава 13
По приезде домой Рут довелось пережить еще один удар: мать встретила ее холодно, почти враждебно.
– Ну что, у тебя ничего не получилось с Маркусом? – спросила она, не скрывая, что ее удовлетворил бы отрицательный ответ.
– Пока не получилось, – ответила Рут. – Но сеньора Кларита убеждена, что Маркус меня полюбит.
– Ты ей все рассказала? – изумилась Изаура. – И она тебя поддерживает?
– Да.
– Но развод все-таки состоится?
– Маркус полагает, что это неизбежно.
– Ну тогда нечего ходить в платье Ракел и носить обручальное кольцо! Сними его сейчас же! – грубовато потребовала Изаура. – Ты не Ракел!
– Мама, не надо так волноваться, – попыталась успокоить ее Рут, понимая, что у матери помутился рассудок после смерти Ракел.
Флориану подтвердил ее догадку:
– Ты не обижайся на мать, она стала странной в последнее время. По ночам пробирается к новым лодкам, которые купил Маркус, и сдирает с них краску. А я по утрам заново их подкрашиваю… Перед людьми стыдно… Так она убивается по Ракел.
Рут слушала отца со слезами на глазах, а затем, пожалев мать, сняла кольцо и платье Ракел, надела свою привычную одежду и волосы собрала в тугой пучок, как делала это прежде.
Увидев ее в таком облике, Тоньу забеспокоился:
– Сейчас ты совсем не похожа на Ракел. Оденься и причешись, как она! А то Маркус может тебя увидеть, он сейчас в Понтале. И тогда все откроется…
– Ну и что из того? – остекленелым взглядом уставилась на него Изаура. – Что из того, я тебя спрашиваю? Кто ты такой, чтобы лезть в нашу семью? Пусть Маркус все узнает! Потому что Рут не должна занимать место Ракел!
Тоньу растерялся, а Флориану силой увел жену в спальню.
– Дай ей успокоительного, – сказал он дочери, вернувшись в гостиную. – И надень, пожалуйста, платье Ракел. Тоньу прав. А мать ты не слушай, она несет бред.
Последовав совету отца и Тоньу, Рут вновь облачилась в платье сестры и в таком наряде отправилась на рынок за продуктами, не предполагая, каким тяжелым испытанием станет для нее этот выход в город. Уже с первых шагов по улице она ощутила на себе враждебные взгляды и отчетливо услышала у себя за спиной их шепот: «У, ведьма!.. Даже смерть ее не берет!.. Бедняжка Рут погибла, а эта вон процветает!..»
– Тоньу; я не вынесу этого, – сказала она ему, возвращаясь с рынка. – Они все меня ненавидят!
Тоньу перестал лепить свою скульптуру из песка и, как мог, стал утешать Руг:
– Пойми, они не тебя ненавидят, а Ракел!
– Мне от этого не легче!
– Но ты ведь любишь Маркуса? Тогда – терпи!..
Он осекся, заметив, что стоявшие поодаль рыбаки смотрят на них с явным изумлением: о чем так мирно могут беседовать эти двое?
– Рут, порушь мою скульптуру! – потребовал Тоньу.
– Зачем? – пришла в недоумение она.
– Пусть рыбаки не сомневаются, что ты – Ракел.
– Мне больно разрушать такую красоту.
Рут отдалилась от него на несколько шагов, а затем, разбежавшись, сломала песчаную скульптуру.
– Смейся! Громко смейся, – подсказал Тоньу. Рут попыталась изобразить хохот, но он получился более похожим на рыдания.
Рыбаки, однако, не заметили столь существенной детали и, устремившись на помощь Тоньу, схватили Рут, полагая, что она – Ракел, и поволокли к морю.
– Сейчас ты ответишь за все зло, которое натворила! – приговаривали они, окуная Рут головой в воду. – Если сама не утонула, то мы тебе поможем.
– Оставьте ее! Отпустите! – вынужден был нарушить конспирацию Тоньу, испугавшись, что Рут захлебнется. – Пусть ее судит Господь Бог!
Рыбаки, движимые жаждой возмездия, не слышали Тоньу, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на помощь дочери не подоспел Флориану. Лишь увидев его, рыбаки спохватились и поняли, что зашли слишком далеко.
– Я же говорю тебе: кончай эту комедию, – бросила Изаура плачущей Рут, узнав, что случилось на берегу. – Тебя попросту убьют!
– Нет! – вдруг решительно заявила Рут. – Я пойду до конца, чего бы мне это ни стоило!
– В тебе нет сердца! – обвинила ее Изаура.
Едва Рут успела отдышаться и высушить волосы, как случилось еще одно малоприятное событие: в спальню к ней тайком пробрался Вандерлей.
– Я узнал, что ты в Понтале, и не смог тебя не повидать! – заявил он, сразу же набросившись на Рут с поцелуями.
– Уйди, негодяй! – отбивалась она изо всех сил. – Катись к своей невесте, к Андреа!
– Да что с тобой? – опешил Вандерлей. – Я же люблю тебя! А на Андреа женюсь из-за денег.
– Подонок! – продолжала свое Рут. – Не смей приближаться ко мне! Забудь меня!
Окончательно сбитый с толку, Вандерлеи попятился к выходу.
А спустя час он сказал Алемону, сидя в его баре:
– К сожалению, Ракел уже не та женщина, которую я знал!..
Приобретя неожиданного союзника в лице Сесара, Донату уверенно приступил к осуществлению их совместного плана: разбавив молоко спиртом, он подсунул это питье Тоньу и стал нарочно его подначивать. Спирт ударил в голову Тоньу, и он, в конце концов, набросился на отчима с кулаками.
– Tы убил моего отца, а я убью тебя! – кричал, не владея собой, Тоньу.
В этот момент как раз и появился Сесар, без промедления отправивший Тоньу в психбольницу. Убитая горем Алзира тем не менее догадалась попробовать молоко, которое пил Тоньу, и спрятала кувшин подальше от глаз Донату. Затем, разыскав Глоринью и Титу, сказала им, что Донату специально подпоил Тоньу, чтобы избавиться от него.
– Ты должна все это рассказать комиссару, – заявил Титу. – Пойдем к нему!
Однако Донату заметил, что кувшин с молоком исчез, и, пока Алзира отсутствовала, обыскал весь дом. Когда же Титу привел комиссара, в кувшине уже было обычное молоко, без всяких примесей.
– Я клянусь, что там был спирт! – плакала Алзира.
– Не плачь, – сказал ей Родригу. – Я верю тебе. Просто этот негодяй успел уничтожить улику.
А Тоньу между тем метался на больничной койке, повторяя: «Донату убил моего отца, а я убью его!» Затем, после большой дозы успокоительного, он затих и, лишь проснувшись на следующее утро, осознал, где находится.
– Доктор, отпустите меня, – взмолился он, – я бываю буйным только от спиртного.
– А вчера вы что-нибудь пили?
– Нет.
– Ну вот видите, – развел руками врач, – спиртное тут ни при чем. Просто болезнь обострилась, и вас надо лечить.
Тоньу сник, понимая, что теперь он может не выйти отсюда никогда. В печали и унынии провел еще два дня, а на третий – исчез. Но уйти далеко ему не удалось: санитары схватили Тоньу в больничном саду и водворили обратно. Доктор же, опасаясь нового побега, лишь ужесточил режим содержания Тоньу.
– Я должна его навестить! – волновалась Рут, узнавая от отца новости о Тоньу.
– Ты не можешь сейчас этого сделать, – уговаривал ее Флориану. – Ведь даже Глоринья не знает, что ты – Рут. Представь, какой шум она поднимет, когда увидит Ракел в палате Тоньу! Heт, дочка, ты должна потерпеть хотя бы до судебного разбирательства. А потом найдешь способ, как повидать Тоньу.
И вот наступил день, когда Кларита приехала за Рут, чтобы отвезти ее в суд.
– Маркус удивляется, почему ты сама не захотела приехать на своей машине. Я объяснила ему, что после несчастного случая ты боишься садиться уза руль, – предупредила ее Кларита.
– Я трушу перед завтрашним судом, – призналась Рут.
– Не стоит, – уверенно заявила Кларита. – Сегодня мы устроим нечто вроде праздничного ужина в связи с твоим возвращением, а там, глядишь, вы с Маркусом и помиритесь. Почему-то мне так кажется.
– Нет, он меня ненавидит, – печально молвила Рут. – Ни разу не зашел к нам, хотя бывал в Понтале часто.
– Это он выдерживает характер. А на самом деле все еще любит тебя.
– Да он любит Ракел, – напомнила ей Рут. – А вовсе не меня.
Во время ужина Маркус поднял бокал за предстоящий развод и, увидев, что Рут отказалась пить, потребовал, чтобы она немедленно сняла обручальное кольцо.
Кларита вступилась за Рут, призвав Маркуса сохранять достоинство и элементарные правила приличия. Виржилиу помалкивал, но Маркус чувствовал с его стороны явную поддержку.
– Простите, мне лучше уйти, – сказала Рут, боясь, что в любой момент может расплакаться.
– Ну вот, чего ты добился? – упрекнула сына Кларита, когда Рут ушла в свою комнату. – Тебе доставляет удовольствие изводить беременную жену?
– Да, я несколько погорячился, – вынужден был признать Маркус. – Сейчас попробую ее успокоить.
Войдя в спальню и увидев там рыдающую Рут, он ощутил острый укол в сердце и стал просить у нее прощения.
– Я не виновата, что так получилось, – сказала Рут не от имени Ракел, а от своего собственного. – Не виновата, что люблю тебя, что хочу быть рядом с тобой!
От этих ее слов у Маркуса все поплыло перед глазами, и он, не отдавая себе отчета, стал нежно и страстно целовать жену.
Ночь перед разводом они провели вместе, в одной постели.
Утром Кларита прямо спросила сына, стоит ли ему ехать в суд.
– Вчерашняя ночь ничего не значит, – упрямо ответил он.
– И все же подумай хорошенько, прежде чем предстанешь перед судьей.
То же самое она сказала и Рут.
В суд они поехали вчетвером – разводящиеся супруги, Сесар и Кларита.
– Действительно ли такая приятная молодая пара намерена расторгнуть свой брак? – спросил судья, и Маркус уже в следующее мгновение, без всякой паузы, ответил:
– Да-
– А вы что скажете? – обратился судья к Рут.
– Я люблю Маркуса, – произнесла она тихо, но твердо, – и хочу быть его женой.
– В таком случае я не могу развести вас сегодня, – заявил судья. – Придется дать вам время на дополнительное обдумывание.
Из суда ехали молча, не желая выяснять отношения в присутствии Сесара. Сам он старался держать нейтралитет, но слишком сосредоточенный взгляд и нахмуренные брови выдавали его неудовольствие результатом. Кларита же не скрывала своей радости, и глаза ее светились озорной улыбкой. Рут и Маркус пребывали в смятении.
Дома их ожидала гостья – Андреа.
– Прости, не удержалась, приехала тебя поздравить, – бросилась она к Маркусу. – Теперь ты опять свободный мужчина!
Он растерялся, не зная, как выйти из этой неловкой ситуации, но неожиданно для всех подала голос Рут, причем так, как вполне могла бы это сделать Ракел.
– Ты несколько поторопилась с поздравлениями, – обратилась она к Андреа. – Должна тебя огорчить: Маркус по-прежнему мой муж, а я – его жена!
Теперь растерялась Андреа, и Маркус, пожалев ее, пояснил:
– Развод временно отложили, но ты не ошиблась в главном: я – свободный мужчина. А Ракел уедет к своим родителям.
– Нет! – проявила характер Рут. – Я остаюсь здесь. Жена должна быть рядом с мужем! – и, поймав одобрительный взгляд Клариты, продолжила с еще большим куражом, подражая сестре: – Меня тошнит от моего городка и запаха креветок. Поэтому я хочу, чтобы мой сын родился здесь, в доме своего отца! И еще – не хочу, чтобы кое-кто вновь попытался завладеть моим мужем.
