Текст книги "Бокал вина"

Автор книги: Иван Жагель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Глава 13
Зубы Французской революции

Сергей позвонил Оксане уже на следующее утро после неудачно сложившейся игры. За ночь он остыл, успокоился и теперь жалел о ссоре с друзьями. Тем более, по такому дурацкому поводу. Лучшим выходом из ситуации было попросить у всех прощения – Инга как всегда оказалась права.

Телефона у девчонок не было, но он имелся у кого-то из соседей по общежитию. В экстренных ситуациях туда можно было обращаться. Как, впрочем, и не в экстренных. Главное, нужно было застать хозяев комнаты, которые давно смирились со своей участью и покорно звали к телефону всех подряд, в любое время суток.

Головину пришлось долго ждать: сначала, пока ответят, а потом пригласят Оксану. Вообще, в воскресенье найти кого-то из студентов всегда было чрезвычайно сложно – те, кто жил поближе к столице, уезжали домой, кто-то ночевал в других комнатах, а кто-то вообще еще не возвращался в общежитие после ночных приключений.

Наконец он услышал голос Оксаны:

– Алло.

– Это Сергей, – смущенно сказал Головин, не зная, с чего начать.

– Ой, Сережа, хорошо, что ты позвонил, – быстро заговорила она. – Сегодня в Москву приехала одна девчонка из Николаева и мне придется целый день с ней заниматься: ну, знаешь, все эти экскурсии по магазинам и рынкам. А я хотела узнать, в котором часу мы встречаемся в понедельник в библиотеке.

К Оксане приезжали с ее родины чуть ли не каждую неделю. Это были не только близкие и дальние родственники, но и знакомые, а также знакомые знакомых. И всех этих людей, плохо ориентировавшихся в громадном городе, она встречала на вокзале, заботливо опекала, водила по магазинам и театрам, а иногда даже поселяла в своей комнате в общежитии, заполняя и так небольшое жизненное пространство громадными чемоданами, сумками, узлами. Гости считали это вполне нормальным, ну а сама Оксана отказывать не умела.

Головин помолчал, чувствуя, как у него наливаются теплом уши.

– Сергей, куда же ты пропал? Ты меня слышишь? – забеспокоилась она.

– Это нечестно, – только и смог произнести он, – извиняться должен я.

– Да брось… Не ты, а я всех подвела, и тебе не в чем себя винить.

– Спасибо, Оксана. Ты… ты…

– Все ясно. Проехали. Так когда в понедельник?

Он прикинул.

– У нас с Петькой с утра две лабораторные. Освободимся часов в двенадцать. Тебе удобно?

– Вполне. Ну пока…

– Подожди… Ты случайно не знаешь, Инга завтра придет в читальный зал?

– Конечно, мы с ней еще вчера об этом говорили. Если между нами, она тоже переживает, что поссорилась с тобой.

– Еще раз спасибо, – сказал растроганный Головин и повесил трубку.

Когда четверка друзей встретилась в понедельник в университетской библиотеке, все держались немного неловко, но явно были рады, что конфликтная ситуация улажена. От избытка чувств Сергей подбросил хмурившуюся Ингу в воздух, а Петр натянул ему бейсболку на нос. А потом и вспоминать-то свои обиды уже не было времени. Они опять целыми днями просиживали над книгами, отлучаясь только на практические занятия и лекции по основным предметам.

За неделю друзья лишь раз позволили себе расслабиться: в среду вечером сходили в кино. Впрочем, и до, и после фильма все их разговоры были об игре. Обсуждали возможные коллизии, пытались как-то систематизировать тематику, очередность и форму подачи вопросов в последних программах «Супершоу», а иногда даже устраивали что-то вроде экзамена друг другу. Однако следующий розыгрыш суперприза оказался для них таким же неудачным, как и предыдущий.

Прокололись они на вопросе о Французской революции восемнадцатого века. В подготовленном на эту тему сюжете были показаны прекрасные виды современного Парижа, то место, где когда-то находилась разрушенная восставшим народом Бастилия. Было сказано, что Конвент – высший законодательный и исполнительный орган страны, – проводя многочисленные реформы, ввел и отличающийся от григорианского календарь. 22 сентября 1792 года, то есть день провозглашения республики, революционеры объявили началом нового летоисчисления. Год французы также поделили на двенадцать месяцев, – тут они ничего менять не стали, – но количество дней в них было постоянным. Однако оставалось еще несколько лишних, никуда не вошедших суток, и не долго думая, их объявили праздничными.

После всей этой предварительной информации диктор заявил, что число таких праздничных дней в календаре первой Французской республики в обычном, не високосном году соответствует третьей цифре секретного телефонного номера.

Правильного ответа никто из друзей не знал, даже приблизительно. Как только закончилось «Супершоу», они, не дожидаясь расшифровки сюжета, стали рыться в библиотеке, оставшейся после Головина-старшего. Наконец, в одном из справочников было найдено то, что надо.

– В каждом месяце календаря первой Французской республики было по тридцать дней, – с досадой сказал Сергей. – И в обычном, невисокосном году оставалось еще пять праздничных дней, а в високосном, естественно, шесть. Значит, третьей цифрой телефона в студии была пятерка.

– Даже не зная точного ответа, его легко можно было вычислить, – почесал свою рыжую макушку Петр. – В их месяцах не могло быть тридцати одного дня. Тогда год продолжался бы триста семьдесят два дня, что, конечно, глупость. Они были революционеры, но не до такой же степени. С другой стороны, если бы французы оставили в месяце по двадцать девять дней, то тогда праздники продолжались бы… – он прищурился и зашевелил губами, – семнадцать дней. Слишком жирно. Значит, остаются тридцать дней в каждом месяце и пять праздничных.

– Не стоит рвать волосы на голове, – постаралась успокоить парней Инга. – Пусть это будет нам уроком, и давайте готовиться к следующей игре.

И еще одна неделя пролетела в бесконечном штудировании книг. Вся компания работала много и усердно, можно даже сказать, с остервенением. Они первыми появлялись в читальном зале университетской библиотеки и последними уходили из него, когда на город уже накатывался сырой, холодный вечер. Тем не менее в субботу их ждало очередное разочарование.

Камнем преткновения стал вопрос, который можно было назвать даже не простым, а примитивным. В показанном сюжете говорилось о роли зубов в жизни человека. Менторским тоном диктор сообщил, что они не только участвуют в произнесении различных звуков, но и, как у большинства челюстноротых животных, служат для захватывания, удержания и механической переработки пищи – называется, открыл Америку. Тридцать два зуба делятся на резцы, клыки и коренные, и тут же было сказано, что количество резцов у человека соответствует последней цифре секретного телефона.

В двадцать с небольшим лет зубы еще не являются актуальной темой. И познания в этой области у друзей были минимальные. Они стали заглядывать друг другу в рот, ощупывать челюсти у себя и все равно запутались в подсчетах. А в конце игры было показано, что у человека восемь малых и двенадцать больших коренных зубов, четыре клыка и восемь резцов.

– Последней в телефонном номере была восьмерка, – констатировал Петр и признался: – Это мой сюжет.

– Ты не виноват, – тут же начала успокаивать его Инга. – Нас элементарно купили: когда прокалываешься на вопросе о Французской революции, запоминать информацию о зубах не так-то легко. Ей просто не придаешь значения.

Еще памятуя о недавней размолвке с друзьями, Головин тоже решил высказаться:

– Во всем этом есть один приятный момент, – с иронией заметил он. – Закончилась третья неделя наших мучений. И существует большая вероятность, что к следующему «Супершоу» Алтынова подготовит вопросы из неизвестных нам источников. Тогда мы с чистой совестью начнем отдыхать. Потерпите еще немного…

Мысль о том, что штудирование давно отобранных справочников уже ничего не даст, отравляла друзьям существование в течение всей недели. И хотя они по-прежнему каждый день встречались в библиотеке, но уже не было прежнего энтузиазма, задора. Более того, им приходилось прилагать немалые усилия, чтобы заставить себя корпеть над книгами, что-то запоминать, делать какие-то записи.

В субботу за полчаса до игры все опять собрались у Головина дома. Татьяна Григорьевна, в общих чертах посвященная в затею сына, приготовила всем чай, поставила на стол печенье и ушла к соседке, чтобы не мешать молодежи. Начала передачи дожидались молча, и только когда на телевизионном экране пошла заставка «Супершоу», Сергей сказал:

– Главное – спокойствие. Что будет, то и будет. Просто постарайтесь сосредоточиться. И не забывайте те правила, которые мы с вами вместе разработали.

Как обычно, игра началась с водопада шуток Матусевича. Среди них были даже удачные. Приглашенного в студию известного политика он спросил: «Что вам нужно, чтобы выиграть один из трех стоящих сегодня на кону призов?» – «Заранее знать ответы на шесть вопросов из семи», – заявил тот. «Хорошо, я вам их скажу, – согласился шоумен. – Только учтите: если вы и в этом случае не выиграете, то тогда, думаю, автоматически проиграете и следующие выборы в парламент. За вас вряд ли кто-нибудь проголосует. Вы согласны рискнуть?»

Два первых блока вопросов были посвящены в этот раз географии и истории костюма. Эти темы предложил в свое время Головин, и он же подбирал для Алтыновой всю необходимую справочную литературу.

Увидев, с чего началась программа, как по подиуму дефилируют роскошные женщины, Сергей горько усмехнулся и отправился на балкон курить. Вернулся в комнату он только перед розыгрышем суперприза.

Как обычно, на экране сначала пустили обратный отсчет времени: пять, четыре, три, два, один, – а потом пошел блок самых разных по тематике видеосюжетов.

В первом из них показали какие-то экзотические растения. Во всяком случае, в средней полосе России они точно не встречались. Разве что в оранжереях. Роскошные, толстые, мясистые листья привольно раскидывались в разные стороны, подставляя себя ослепительному солнцу. «Это – агава, – прозвучал голос диктора, – многолетнее растение, широко распространенное и на юге Соединенных Штатов, и в северной части Южной Америки, но главным образом – в Мексике. Семейство агавовых насчитывает свыше трехсот видов. Эти растения образуют цветонос длиной до двенадцати метров и множеством цветков. Ну а как часто цветет агава? Ответив на этот вопрос, вы узнаете первую цифру номера секретного телефона».

Еще когда начался сюжет, Оксана подняла сжатую лодочкой ладонь, показывая, что отвечать будет она. В этот момент она была похожа на отличницу, сидящую на первой парте и тянущую руку по каждому поводу. А как только прозвучал вопрос, сразу сказала:

– Агава вообще цветет один раз в жизни. Первая цифра – единица.

Сергей немедленно нажал на наборнике телефона кнопку «один» и сделал знак друзьям, чтобы они не расслаблялись, а сосредоточили внимание на следующем сюжете. Однако все и так восприняли этот первый успех довольно равнодушно. Им приходилось отгадывать и четыре, и пять, и даже шесть цифр, но в конце концов терпели поражение.

На экране уже демонстрировали черно-белые кадры старинной кинохроники, запечатлевшие полеты первых самолетов. Смешно подпрыгивая на кочках, они взлетали и садились, утыкались носом в землю, переворачивались, рассыпаясь при этом на свои хрупкие составляющие. Их окружали толпы людей и качали на руках пилотов в кожаных шлемах и куртках. «Человек всегда завидовал птицам и хотел летать, – говорил диктор. – Он делал себе крылья, строил воздушные шары. И все же переломным в этом стремлении стало создание американскими механиками братьями Райт самолета с двигателем внутреннего сгорания. Последняя цифра года, когда это произошло, соответствует второй цифре номера секретного телефона».

– Их самолет взлетел в тысяча девятьсот третьем году! Это абсолютно точно, – облегченно отчитался Петр. – Набирай цифру три.

Розыгрыш суперприза продолжил эпизод из оперы Жоржа Бизе «Кармен». Как было сказано, знаменитый французский композитор родился в музыкальной семье и обладал исключительными музыкальными способностями. Не случайно еще совсем юным он был принят в Парижскую консерваторию. Точный его возраст в это время соответствовал третьей цифре секретного телефонного номера.

Инга уже готова была отвечать.

– Бизе приняли в консерваторию в девять лет!

В следующем сюжете телевизионный экран захлестнули страсти футбольных болельщиков на громадном стадионе. Люди кричали, плакали, размахивали руками, а с верхних рядов трибун, как снег, летела мелко нарезанная бумага. Потом показали танцующего вокруг углового флажка известного советского форварда Олега Саленко. «На чемпионате мира по футболу в США этот футболист установил рекорд по числу забитых мячей в одном матче, – сообщил голос за кадром. – Чтобы узнать четвертую цифру телефона, назовите, сколько голов было на счету Саленко во встрече со сборной Камеруна».

– Пять! – бросил Петр.

И вновь подняла руку Инга, так как очередной сюжет был посвящен Древней Греции, точнее, великому гражданину этой страны, легендарному поэту, автору «Илиады» и «Одиссеи» Гомеру. По преданию, за честь называться родиной слепого странствующего певца спорили сразу несколько древнегреческих городов. «Скажите, сколько их было, – прозвучало с экрана, – и вы узнаете необходимую вам пятую цифру!»

– Семь городов! – не замедлил последовать ответ.

Но исторические вопросы на том не закончились. Очевидно, на них сознательно сделали акцент в этой игре. Били, как говорится, в одну точку.

«Имя Генрих было очень популярным среди европейских монархов в средние века, – говорил диктор, и параллельно демонстрировались древние гравюры и рисунки, изображавшие благородных мужей. – Так звались восемь английских королей, семь – германских, четыре – французских. А какой по счету Генрих стал первым в династии Бурбонов?» Его порядковый номер подскажет шестую цифру телефона в студии.

– Генрих четвертый, Наваррский!

От волнения Инга сцепила руки и так сжала их, что костяшки пальцев у нее побелели. Сергей даже перепугался, что если опять ей надо будет отвечать, то она просто не выдержит и сломается на пустяке.

Последним в блоке был сюжет об алюминии. На экране быстро сменялись кадры гигантских небоскребов, взлетающих ракет, тысяч автомобилей на хитроумных дорожных развязках. Комментарий же к видеоряду был следующим: «Прогресс в строительстве, в освоении космоса, в создании бытовой техники был бы невозможен без алюминия. И природа словно специально позаботилась о том, чтобы у людей не было с ним проблем, ведь по распространенности он занимает первое место среди металлов. На него приходится около девяти процентов массы земной коры. А какое место по распространенности занимает алюминий среди всех химических элементов? Ответив на этот вопрос, вы получите последнюю цифру секретного номера телефона».

– Третье место, – сказал Головин, одновременно нажимая соответствующую кнопку на телефоне.

Конечно, существовала большая вероятность, что в одном из ответов или даже в нескольких они ошиблись. Проверить себя можно было лишь после игры. Однако почти сразу же Сергей услышал в трубке гудки – не короткие, нервные, а размеренные, степенные, солидные. Но главное, тут же зазвонил телефон и в студии.

На экране телевизора было видно, как замерли все приглашенные на передачу. Камера пробежалась по рядам амфитеатра, захватила удивленные лица почетных гостей, а потом крупным планом показала Матусевича. Шоумен не мог скрыть растерянности и явно не верил в происходящее. Казалось, он ждет, что телефон вот-вот замолкнет, что это какая-то ошибка, дурацкий розыгрыш, но звонки продолжались.

Наконец ведущий кое-как сумел собраться. Он надел одну из своих улыбок, больше похожую на маску, кокетливо поиграл бровями, словно предвкушая предстоящий разговор, и двинулся к отливающей перламутром тумбе с телефонами.

Только сейчас очнулась и четверка друзей.

– Возьми! – Сергей протянул трубку Инге. – Бери скорей! Говорить будешь ты. Нельзя, чтобы наши с Петром фамилии прозвучали в эфире.

Они по многу раз обсуждали варианты, которые могли возникнуть в ходе «Супершоу». И совершенно не были готовы к тому, что все же выиграют. Серьезно распределять роли после их гипотетической победы представлялось смешным.

Обычно храбрая Инга растерялась и даже прижала к груди руки, словно отказываясь брать телефон.

– А почему я? – непослушными губами спросила она.

– Потому что ты справишься. Ну, держи же! – воскликнул Головин.

В этот момент Матусевич взял трубку, с каким-то недоверием поднес ее к уху и сказал:

– Алло.

– Здравствуйте, – пробормотала Инга, и ее голос тут же продублировал телевизор. – Мы… то есть я, кажется, отгадала ваш секретный номер.

– Кажется, да! – бодро засмеялся Матусевич. Пожалуй, слишком бодро. – Кто вы? Назовите себя!

– Меня зовут Инга Кох. Я студентка. Учусь на четвертом курсе исторического факультета МГУ.

– Отличница?

– В общем-то да…

– Так я и знал! – У него была удивительная способность выражать восхищение, похожее на негодование, и наоборот. – Ну что ж, вы первая выиграли наш суперприз и подали всем молодым людям прекрасный пример: отличная учеба, крепкие, энциклопедические знания всегда вознаграждаются! Кстати, как вы себя чувствуете в роли победительницы и обладательницы пятисот тысяч долларов?

– Еще не знаю… Наверное, хорошо…

– Ха-ха-ха! – картинно закатился шоумен. – Надеюсь, вы сможете прийти на нашу следующую передачу. К этому времени все мы переварим случившееся и сможем подробнее поговорить. Думаю, всей стране будет интересно познакомиться с вами поближе. А мне – особенно…

Он уже неспособен был продолжать программу и хотел побыстрее ее свернуть. Затянись она еще на минуту, и точно произошло бы что-нибудь скандальное.

– Конечно, – подтвердила Инга, – я приду.

…Когда Татьяна Григорьевна вбежала в квартиру, она увидела, что ее сын и его друзья сидят на диване и креслах, тупо уставившись в телевизор. На экране шел повтор сюжетов только что закончившейся суперигры, но уже с ответами на ранее заданные вопросы.

– Ребята, – почти шепотом сказала она, – я все видела у соседки. Вы выиграли.

Они с глупыми улыбками посмотрели на нее. И вдруг вскочили и с криками стали обниматься и прыгать по комнате. Громче всех орал Торопов, и это была какая-то абракадабра:

– Мы все-таки показали им зубы Французской революции!!

Глава 14
Поиски виноватого

Шагая из телевизионной студии, где только что так кошмарно закончилось для него «Супершоу», в свой кабинет, Матусевич буквально расшвыривал все и всех встречавшихся ему на пути. Впрочем, люди и сами шарахались в разные стороны, завидев, какой яростью пылают его обычно невыразительные глаза, как хищно раздуваются ноздри крючковатого носа..

В коридоре Льва Михайловича окликнул коллега – ведущий одной из развлекательных передач канала НТВ, однако он даже не повернул головы. У лифта стояла приличная очередь, но Матусевич стремительно миновал ее и первым вошел в кабину, а на своем этаже выскочил наружу, бесцеремонно оттолкнув какую-то девчонку и никого не пропуская вперед.

Одним словом, это был не добродушный весельчак и балагур, каким его привыкли видеть на телевизионных экранах, а ураган в образе человека, смерч, тайфун, цунами. Тигр, скрещенный с гиеной, у кого в роду затесалась также гремучая змея.

Рядом с шоуменом, едва поспевая, семенила Алтынова. Лицо этой дамы было пунцовым, и она все порывалась что-то сказать. Но он каждый раз обрывал ее:

– Не здесь! В кабинете!

Несмотря на субботу и поздний час, в приемной Матусевича еще сидела секретарша. Марина говорила с кем-то по телефону, но, увидев своего шефа, она зажала ладонью микрофон и прошипела, показывая на трубку пальцем:

– Это Элладин. Звонит уже второй раз. Разыскивает вас. Рычит… Будете говорить?

Матусевич помедлил. Говорить ему сейчас не хотелось ни с кем, но выяснения отношений все равно было не избежать, и он выхватил трубку из рук секретарши.

– Да!

– Как это случилось?! – услышал он ледяной голос генерального директора канала РТ.

– Не знаю… Честно!

Элладин разочарованно посопел в трубку и сказал:

– Пятнадцать минут назад я разговаривал по телефону с Умаровым. Мне почему-то показалось, что он совсем не питает к нам дружеских чувств. Как ты понимаешь, это не тот человек, с кем можно шутить шутки… В общем, надо срочно встретиться и обсудить наши проблемы.

– Ты где, дома?

– Нет, уже еду в Останкино. Дорога пустая, через двадцать минут буду.

– Я тебя жду.

– Да, – вставил Элладин, прежде чем отключиться, – используй это время плодотворно: попытайся придумать более или менее приличное объяснение случившемуся. Мы оба в этом крайне заинтересованы…

Едва Алтынова зашла за начальником в кабинет и закрыла за собой дверь, как Матусевич взорвался.

– Ну, что ты мне хотела сказать?! Что?! – заорал он, изо всех сил ударив ладонью по столу. – Что ты ни в чем не виновата?! Не смотри на меня жалобными глазами!

– Лева, клянусь… – словно в бреду забормотала Алевтина, трясущимися руками прикуривая сигарету.

– Тогда как эта проклятая студентка, эта пигалица могла выиграть полмиллиона долларов? Ты понимаешь, о каких деньгах идет речь?!

– Неужели ты подозреваешь, что это я все подстроила, чтобы поделить деньги с этой сучкой?! Как тебе вообще могло прийти такое в голову?!

– А что прикажешь мне думать?! – кривляясь, спросил Матусевич. – Кроме тебя и нашего монтажера никто больше не имел доступа к вопросам. Разве не так? Кто из вас подложил мне такую свинью?

Алтынова ничего не сказала, но выражение ее лица было очень красноречивым.

– С монтажером я тоже буду разбираться, – отреагировал шоумен. – Но это не снимает с тебя вины. Именно ты руководила работой над программой! Ты первая должна была почувствовать опасность и предупредить меня!

– А ты не допускаешь случайности? – стала защищаться Алевтина. – Может быть, нам попалась очень башковитая девчонка?! Отличница!

Матусевич брезгливо передернул плечами и с угрозой произнес:

– Если в качестве объяснения будешь подсовывать мне подобные глупости, то я точно начну тебя подозревать! Умная женщина, а такое несешь…

– Левочка, дорогой, ты же знаешь, как я к тебе отношусь! – в голос зарыдала редакторша. – Я Родину предам, но только не тебя! Чем хочешь поклянусь: здоровьем, детьми, родителями – не знаю, как это получилось!

– Не зна-а-аю… – передразнил ее Матусевич. – А что я буду говорить Элладину, спонсорам?! Тоже: не зна-а-аю?! – Он раздраженно походил по кабинету. – Ладно, иди… Постарайся успокоиться и хорошенько подумай над тем, как нам оправдаться. Завтра с утра я жду тебя здесь.

– Завтра воскресенье… – невольно вырвалось у Алтыновой, и она сразу побледнела, осознав свою ошибку.

– Какое, твою мать, воскресенье!! – захлебнулся криком шоумен. – Совсем уже разболтались! Завтра, в десять часов, как штык быть здесь!

Алтынова вылетела за дверь, а Матусевич тяжело сел за стол, закурил и погрузился в тягостные раздумья. Уже давно ему не было так паршиво. Обласканный и озолоченный своей безграничной славой, особенно лучезарной теперь, когда на телевизионных экранах появилось «Супершоу», он во многом утратил защитную скорлупу, помогавшую ему в молодости продираться наверх сквозь все шипы и колючки, которые жизнь разбрасывала на его пути. Он слишком давно не терпел неудач. Именно поэтому удар оказался таким болезненным. Лев Михайлович его просто не ждал.

К тому же неприятности бывают разные. Испортить отношения с Умаровым – это было хуже, чем, скажем, угнать автомобиль у главаря какой-нибудь бандитской группировки, увести его любимую женщину. Потому что, по слухам, этот человек был близок не к одному, а к десятку мафиозных кланов, в том числе к правительственному. Теперь шоумен очень жалел, что согласился взять холдинг «Росфингрупп» главным спонсором программы, поддался на уговоры запутавшегося в интригах Элладина, но ничего поделать уже было нельзя.

Но больше всего его раздражало отсутствие какого-то более или менее сносного объяснения случившемуся. В глубине души он верил Алтыновой, да и своему монтажеру тоже. Они просто не могли обмануть его. Конечно, зная секреты «Супершоу», деньги можно было украсть большие, но он тоже платил им немало. Да и для профессионалов работа в самой известной на телевидении команде тоже кое-чего стоила. Бросаться такими вещами никто не стал бы.

От тяжелых мыслей Матусевича отвлекла мелодичная трель одного из телефонов. Думая, что звонит уже приехавший в телецентр Элладин, – этот говнюк, привыкший загребать жар чужими руками и сделавший из канала РТ какое-то подобие огородной грядки на собственной даче, – шоумен ощетинился и поднял трубку.

– Добрый вечер, Лев Михайлович, – услышал он очень знакомый голос.

– Кто это?

– Сергей… Головин.

– А, это ты… – рассеянно протянул Матусевич, находясь где-то далеко. – Что тебе надо?

– Поговорить.

– У меня сейчас нет времени.

Он уже собирался бросить трубку, но вдруг услышал:

– И за это вы должны сказать спасибо именно мне.

– Что ты там бормочешь? – раздраженно поинтересовался шоумен.

– Я говорю: как раз меня вы должны благодарить за то, что у вас сейчас проблемы со временем. А я, в свою очередь, должен поблагодарить вас за пятьсот тысяч долларов. Очень приятно было их выиграть.

Правый висок Матусевича пронзила острая боль. Он испугался, что его сейчас разобьет инсульт, и даже представил, как будет лежать на полу своего кабинета беззащитный, жалкий, никому не нужный.

– Ты-то здесь при чем?

– Дело в том, – нагло хмыкнув, пояснил Головин, – что Инга Кох – моя девушка. Мы встречаемся уже полтора года и вместе отгадывали ваши вопросы в «Супершоу», а теперь, естественно, поделим деньги между собой.

Матусевич грязно выругался:

– X… тебе, а не полмиллиона! Ты воспользовался тем, что работал у меня. И я расскажу об этом всем! Да еще засажу тебя в тюрьму!

– Так и знал, что вы впадете в легкое помешательство, лишившись суперприза. Поэтому и позвонил, дабы уберечь вас от всяких опрометчивых шагов. – В его голосе слышалась почти искренняя забота. – Прежде всего я сэкономил вам очень много времени. Мне было очевидно, что уже завтра вы начнете выяснять, кто такая Инга Кох? Пошлете своих шпионов в университет, подключите все свои связи. И в конце концов выйдете на меня. Так вот, я вам сам об этом говорю.

Сергей сделал паузу, но так как на другом конце провода слышалось тяжелое сопение, он продолжил:

– Нисколько я не сомневался и в том, что сгоряча вы попытаетесь доказать, будто бы мне были известны вопросы «Супершоу». Но все на канале РТ – абсолютно все знают, что тематика и содержание сюжетов при розыгрыше суперприза были известны лишь двум-трем людям, и я не входил в их число. Пытаясь наказать меня, вы только себе навредите. В самом деле, кто из спонсоров будет с вами сотрудничать, если главные секреты телевизионной игры при желании можно украсть?! Если вы сами будете утверждать, что у вас царит бардак! Так что наиболее разумный вариант в данном случае – сделать вид, будто бы полмиллиона мы выиграли честно. А это действительно так. Конечно, со временем вы сами придете к такому выводу. Только уже успеете наломать немало дров. Вот я и решил помочь.

Безусловно, Головин лукавил, когда говорил, что руководствовался исключительно добрыми побуждениями, искренне хотел уберечь Льва Михайловича от неприятностей. Он просто не мог отказать себе в удовольствии позлить своего врага, своими ушами услышать, как тот будет бесноваться.

Какое-то время Матусевич размышлял.

– Хорошо, возможно, я так и сделаю: не буду поднимать шум и отдам деньги. Возможно. Но при одном условии. Если ты его не выполнишь, не видать тебе ни копейки. Ты должен честно сказать, кто продал тебе вопросы: Алевтина или наш монтажер?

Покупка была детская.

– Алтынова ни в чем не виновата, а вашего монтажера я вообще едва знаю. Еще раз повторяю: полмиллиона выиграны честно! Мы просто отгадали все вопросы.

– Ах ты долговязый мерзавец! – взбеленился Матусевич. – Тебе хочется поиздеваться надо мной?! Тогда знай: я рискну своей репутацией, но во время следующей передачи сделаю из твоей девчонки посмешище!

– Речь идет не о вашей дешевой репутации, а вообще о будущем программы, которая вознесла вас на самую вершину славы. Лишить первого победителя законно выигранного суперприза – это значит поставить на игре крест! Кто же станет вас потом смотреть?! Да и газеты эту тему не одну неделю будут смаковать. Представляю, каким дураком они вас выставят. Даже через пять лет люди будут говорить: а, это тот, которого студенты обвели вокруг пальца! Неплохая перспектива. Вам этого хочется? Так что, как человек здравомыслящий, вы полмиллиона, конечно, отдадите. Тем более что они не ваши. Разве не так?

Шоумен подавленно промолчал, словно признавая справедливость аргументации противника. Но Головину, видимо, показалось этого мало.

– Кстати, вы получите лишь временную передышку, – сказал он. – Даже пятьюстами тысячами долларов вам от нас не откупиться. Я все равно заставлю вас признать, что права на игру принадлежат нам!

После этих слов Матусевич с такой силой саданул телефонной трубкой по столу, что она разлетелась вдребезги. Он был просто взбешен: какие-то юнцы доставили ему так много неприятностей! В его голове роились планы мести. Повешение, с последующим четвертованием, было самым мягким из того, что он собирался сделать с этими мальчишками. Он разорвет их на части своими же руками и сожрет без соли и перца.

Но чем больше Лев Михайлович обдумывал ситуацию, тем больше понимал, что, скорее всего, их нельзя будет наказать, не навредив самому себе. Скандал не обойдется для него безболезненно. А окончательно осознав это, он решил не торопиться, не делать опрометчивых шагов.

Когда же приехал Элладин, шоумен уже полностью успокоился, продумал свое поведение и в кабинет гендиректора канала РТ вошел твердым, уверенным шагом, как человек, полностью контролирующий ситуацию. Или, по крайней мере, умеющий держать удар.

Элладин был в смокинге – очевидно, Зия Умаров нашел его своим телефонным звонком на каком-то приеме. Но бабочку он снял и бросил на стол.

– Я понимаю, что у тебя много вопросов, – сказал Матусевич, усаживаясь в кресло. – Но ответы на них вряд ли у меня есть. Единственное, в чем я абсолютно уверен: предателей в моей команде нет! Хотя, конечно, буду всех проверять. Проверять по полной программе, не делая никому никаких скидок. Естественно, на это уйдет не день и не два.

– На мои вопросы ты можешь не отвечать, – сухо заметил Элладин, – но на вопросы Умарова тебе придется ответить. Завтра он приедет в телецентр.

Матусевичу пришлось почти дословно процитировать Алтынову: