Текст книги "Бокал вина"

Автор книги: Иван Жагель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– А теперь мы подошли к кульминации нашей игры! – воскликнул он. – На кону – пятьсот тысяч долларов!! Конечно, получить их будет очень и очень непросто, но я желаю абсолютно всем вам успеха. Итак… – он обвел глазами присутствующих в студии, словно проверяя, готовы ли они к серьезному испытанию, – …начали!

Очередной блок сюжетов и в самом деле содержал более сложные вопросы, чем прежде. А главное, они не были привязаны к какой-то одной теме. Так как передачу смотрели в записи, все уже знали, что никто суперприз не выиграл, и оживленно обсуждали детали.

– Это тоже готовили вы? – спросила Татьяна Григорьевна.

– Нет, – покачал головой Сергей. – Алевтина. Наш редактор. Нам не доверяют…

По окончании показа сюжетов в углу экрана опять возникли часы.

Наблюдая за их бегом, Петр задумчиво сказал Сергею:

– Знаешь, еще вчера в студии я подумал, что Алевтина особо себя не утруждает – берет вопросы из тех же справочников и энциклопедий, которые мы отбираем. Ничем другим она не пользуется. Ты как считаешь?

– Я тоже это понял, – кивнул Головин.

Тем временем отсчет пяти минут закончился. Матусевич наблюдал за часами с каким-то болезненным выражением лица, словно ему было ужасно жалко, что никто не может отгадать правильный телефонный номер. А последние пять секунд, казалось, он вообще расплачется.

– Нет! Не получилось! – огорченно всплеснул руками шоумен. – Но у всех вас есть шанс выиграть полмиллиона в следующий раз. А пока – набирайтесь знаний, и наш суперприз найдет достойнейшего!

Еще готовя игру, Матусевич несколько раз высказывал опасение, что отсутствие победителя в последнем розыгрыше смажет всю передачу. Но этого не случилось, так как заключительный показ сюжетов с правильными ответами сам по себе оказался интересен.

Было любопытно узнать и об истории последнего рабовладельческого государства в Индии – державы Гуптов, когда отмечался расцвет индийской литературы. Именно в то время появился сборник назидательных повествований, известный под названием «Панчатантра», или «Пятикнижие». Захватывающим оказался и сюжет о погружении батискафа в Марианскую впадину – самое глубокое место в мировом океане, где дно от поверхности отделяют одиннадцать тысяч двадцать два метра. Было показано и много других интересных вещей. И все упомянутые при этом числительные давали подсказки, позволявшие разгадать секретный телефонный номер.

Когда передача закончилась, Головин с тревогой спросил:

– Ну что, понравилось?

Девчонки посмотрели на мать Сергея – она была здесь старшей.

– В детстве ты был босяком. Но, возможно, из тебя получится какой-то толк, – с плохо скрытой гордостью ответила Татьяна Григорьевна.

Глава 10
Всеобщее помешательство

Уже через месяц после того, как «Супершоу» появилось на канале РТ, этой телевизионной игрой, без всякого преувеличения, заболела вся страна. В часы ее показа заметно пустело на улицах и в магазинах, в ресторанах и кинотеатрах, о ней говорили на работе, в общественном транспорте, дома. И хотя никто еще не выиграл заветные полмиллиона долларов, это только подогревало страсти.

В любом баре, на автобусной остановке или даже в офисе какого-нибудь солидного государственного учреждения можно было услышать с досадой и в то же время с надеждой произнесенные слова: «В позапрошлую субботу я отгадал четыре цифры из семи, а в прошлую – пять! Не знал только высоту горы Килиманджаро и количество хрящей в хребте белой акулы». И все сразу понимали, что речь идет о «Супершоу».

Казалось, еще немного, еще чуть-чуть, еще один правильный ответ, и ты станешь обладателем суперприза. Поэтому люди вновь и вновь садились к телевизионным экранам, забрасывая большие и маленькие дела. Садились со своими чадами и домочадцами, родственниками и знакомыми, пытаясь коллективно сделать то, что им не по силам было в одиночку – отгадать заветный телефонный номер.

Невероятной популярностью стали пользоваться различные справочники, энциклопедии. В течение нескольких дней их буквально смели с полок книжных магазинов. Образовался даже «черный рынок» этих книг, где они стоили в три-четыре раза дороже. А в спешном порядке допечатываемые тиражи подобной литературы сразу уходили спекулянтам. Наконец, одно крупное издательство заключило с Матусевичем договор – его финансовая сторона осталась засекреченной – на выпуск богато иллюстрированного сборника вопросов и ответов, использовавшихся в телевизионной игре.

Снимал пенки и оператор сотовой связи, еженедельно обеспечивавший «Супершоу» секретными телефонными номерами. Эта компания подготовила специальный тарифный план «Игрок» и запустила по всем каналам рекламный ролик, из которого следовало, что ее клиентам с легкостью удается дозваниваться до телевизионной студии.

Но еще большую рекламу ей бесплатно делали средства массовой информации. Всем хотелось узнать: как обеспечивается надежность связи во время игры и секретность выделяемых для «Супершоу» номеров, не может ли здесь быть утечки информации? И в многочисленных интервью руководители телефонной компании охотно развеивали все страхи и подозрения. А заодно они не забывали упоминать и о новых услугах для своих клиентов, доказывая, что серьезных конкурентов у них на рынке нет.

Значительно продвинулся в формировании собственного образа мецената, покровителя российских талантов и Зия Умаров. Он тоже пользовался бешеным спросом у журналистов и в каждой беседе с ними подчеркивал, что у него нет другой заботы, кроме как думать о будущем родной страны. А холдинг «Росфингрупп» стал известен даже детям.

Но, конечно, самые большие дивиденды от всей этой шумихи получал Матусевич. Если прежде он был лучшим среди первых, то теперь по своей популярности далеко обошел всех. Сразу на три головы. Рядом с ним просто никого нельзя было поставить. Он один играл в какой-то немыслимой высшей лиге шоуменов, по им самим же придуманным правилам – жестко диктуя условия руководству канала, рекламодателям, многочисленным спонсорам, желавшим приобщиться к этому фейерверку славы, успеха, благополучия.

Им восхищались, ему завидовали, его ненавидели, о нем злословили, и, пожалуй, не было лишь людей, относившихся ко Льву Михайловичу равнодушно. А многие телевизионщики, работавшие на самых разных каналах, мечтали попасть в его команду. И не только из-за желания прославиться, участвовать в новом, интересном деле. Их побудительные мотивы были вполне материальные.

По Останкинскому телецентру ходили упорные слухи о баснословных гонорарах, которые получают люди Матусевича. И он действительно платил очень много Алтыновой и еще одному парню, монтировавшему сюжеты для игры – так сказать, за секретность. Однако в число этих счастливчиков Головин и Торопов определенно не входили.

До друзей, конечно, доходили разговоры о высоких зарплатах, об особом положении тех, кто работает над «Супершоу». Все это просто не могло до них не доходить, так как завистью были буквально пропитаны воздух и стены телецентра. Парни часто обсуждали эту тему, спорили, ругались между собой. И в конце концов решили напрямую пойти к Матусевичу и потребовать себе надбавки. Поставить вопрос, так сказать, ребром!

Случилось это в первых числах февраля. Позади уже была зимняя сессия, во время которой Сергей и Петр спали не более четырех-пяти часов в сутки – помимо подготовки к экзаменам они бегали еще в Российскую государственную библиотеку и в Останкино. Но теперь начались зимние каникулы и можно было немного оглядеться, решить все наболевшие вопросы.

Как-то вечером друзья выбрали момент, когда в кабинете у Матусевича никого не было, и зашли к нему.

Шоумен сидел за своим столом и читал газету. Перед ним уютно парила чашка горячего чая. В ответ на приветствие он поднял свои бесцветные глаза, наморщил лоб, словно пытаясь вспомнить визитеров, и холодно буркнул:

– Что у вас?

– Мы хотели бы обсудить один вопрос. Принципиальный! – сказал Сергей.

– Ну…

Подбирая слова, Головин замялся.

– Поверьте, мы не собираемся конфликтовать… Но все же… В общем, помните, когда мы начинали с вами работать, вы говорили, что повысите нам зарплату, а может, выплатите премиальные, как только передача встанет на ноги?

– Да, говорил. – Матусевич свернул газету, положил ее на край стола и отхлебнул чаю. – Но время для этого еще не пришло. Рановато пока… Мы не заработали достаточно денег.

Это была очевидная ложь. Но, произнося ее, Лев Михайлович нисколько не смутился. Наоборот, краской залились Головин и Торопов. Хотя друзья пришли требовать честно заработанного, выглядели они сейчас как бедные просители.

– Как же так?! – засуетился Сергей. – Во всех газетах пишут, что расценки на рекламу в «Супершоу» в полтора, а то и в два раза выше, чем в любую другую передачу!

– Все правильно, – спокойно подтвердил Матусевич, – но деньги за рекламу получаем не мы, а канал. А это больша-а-ая разница!

– Если руководство канала получает большие доходы от того, что мы делаем, то и нам оно должно платить больше. Разве не так?

– Нам и платят больше всех. Грех жаловаться.

– Куда же тогда уходят деньги?!

– Куда? – Хозяин кабинета с удовольствием сделал очередной глоток чаю, облизал губы и аккуратно поставил чашку. – Мы еще не расплатились с долгами. Вы знаете, сколько было потрачено при подготовке передачи или хотя бы сколько пришлось заплатить за изготовление студии, всех наших заставок? Нет? То-то же. – Он, безусловно, наслаждался растерянным видом сидевшей перед ним парочки. – К тому же над «Супершоу» работают лучшие операторы, звукооператоры, режиссеры… и всем им надо как следует платить.

– Почему же вы считаете необходимым платить как следует всем, кроме нас?! – развел руками Петр. – Ведь мы стояли, так сказать, у истоков передачи, придумывали ее. Не было бы нас – не было бы и игры!

– Именно потому, что мы заинтересованы в становлении «Супершоу» больше всех, мы и должны потерпеть, добровольно взвалить на свои плечи самые большие лишения.

Говоря «мы», Матусевич словно объединял себя с Головиным и Тороповым. И делал это опять же без всякого стеснения, хотя о его баснословных гонорарах ходили легенды. Уж кто-кто, а он-то себя ни в чем не ограничивал.

– Знаете, – вполне миролюбиво обратился Сергей к Матусевичу, одновременно одергивая горячившегося Петра за свитер, – это какой-то абсурд: все в телецентре считают, что каждый из нас, попав в программу, вытащил свой счастливый билет. Что мы здесь уже выиграли по суперпризу! Вы спуститесь в буфет и послушайте, о чем там говорят.

– Вы верите слухам или мне?! – вяло оскорбился Матусевич.

Шоумен почти юродствовал и явно провоцировал мальчишек. Он надеялся, что они сорвутся, начнут скандалить, грубить. Но хотя и с трудом, им пока удавалось сдерживаться.

– Хорошо, – Головин все еще пытался задавить собеседника логикой, загнать его в какие-то рамки, вырвать конкретные обязательства, – пусть сейчас вы не можете платить нам приличную зарплату, как-то вознаградить за то, что мы придумали игру. Но скажите хотя бы примерно, когда вы сможете это сделать? Ведь мы работаем не меньше других, и такой труд должен вознаграждаться!

– Не знаю… – сокрушенно вздохнул Матусевич, словно его спросили, когда он решит теорему Ферма. – Никаких конкретных сроков назвать я не могу.

Краска стала стекать со щек Торопова куда-то ему за воротник. Теперь уже было бесполезно держать его за рукав, наступать на ногу.

– Да он над нами просто издевается!! – завопил Петр. – Если вы хотите выжить нас с телевидения, то говорите прямо, а не применяйте свои оскорбительные уловки!

– Я вас выживаю?! – Матусевич потыкал пальцем себе в грудь, словно не понимая, как такое можно было сказать. Он решил, что настала пора действовать. – Разве это я регулярно устраиваю скандалы?! В прошлый раз в моем же кабинете вы обвиняли меня в том, что я вам не доверяю, а теперь, пожалуйста, – эти претензии с зарплатой! Мое терпение на пределе! Я вас точно выгоню из своей команды!

– Мы сами уйдем! – вскочил Торопов.

Как раз именно это Льву Михайловичу и требовалось.

– Скатертью дорожка…

– И мы… и мы требуем, чтобы вы перестали показывать «Супершоу»!

– С какой стати?! – ухмыльнулся Матусевич. – Над программой работал большой творческий коллектив, и не вам решать ее судьбу.

– У нас есть авторское свидетельство, о чем вам прекрасно известно, – сказал Сергей. – И если вы не закроете передачу добровольно, мы добьемся этого через суд!

– Ха-ха-ха! Желаю успеха… – Шоумен посмотрел на друзей не только с сарказмом, но даже с каким-то состраданием. – Кстати, чтобы избавить вас от пустых хлопот, я могу купить права на игру. За свои личные деньги. Хотя, конечно, это пустая формальность. Просто мне не хотелось бы, чтобы вы на меня обижались.

Он забавлялся с ними, как кошка с двумя мышками. Парни переглянулись.

– И сколько вы готовы нам заплатить? – поддался на эту уловку Головин.

– Сколько? – пожевал губами Матусевич. – Ну, скажем, тысячи две-три… естественно, долларов. Мало?! Вам мало трех тысяч долларов?! – изобразил он удивление. – Хорошо, дам вам пять! – и прихлопнул рукой, словно показывая: сумма эта окончательная и больше торговаться нет смысла. – Чтобы вы наконец поняли: я чрезвычайно добрый человек и ваши претензии ко мне – не более чем следствие юношеской горячности. Согласны?

Торопов так затрясся, что, казалось, его веснушки громко застучали друг о друга.

– Пять тысяч?! – повторил он. – Но ведь это меньше, чем вы получаете за неделю, а может быть, и за день! И наша игра еще больше увеличит ваши доходы!

Хозяин кабинета брезгливо поморщился. Он словно был разочарован, что его жест доброй воли воспринят в штыки.

– Никогда не считайте деньги в чужом кармане – это неприлично.

– Речь идет не о чужих деньгах, а о наших! – вступил в перепалку Сергей. – И мы их получим! Чего бы нам это ни стоило! Или вам придется лишиться этой синекуры!

– Ну что ж, – Матусевич посмотрел на часы, давая понять, что его время истекло, – еще раз желаю вам успеха.

Он опять взял газету, развернул ее и сделал вид, что погрузился в чтение.

Выходя из кабинета, Петр громко хлопнул дверью, но это был весьма слабый способ самоутверждения.

Ситуацию нужно было где-то обсудить, и лучше всего не на территории врага. Друзья спустились на первый этаж, в громадный буфет Останкинского телецентра, где даже после окончания рабочего дня было многолюдно. В это время сюда заходили что-нибудь перекусить или попить работники технических служб, дежурных бригад всех телеканалов. А кое-где встречались примелькавшиеся на экранах лица телезвезд.

Головин и Торопов взяли по чашке кофе и уселись за одним из столиков. Они долго молчали, яростно курили, не зная, что им делать дальше.

– Куда мы обратимся в первую очередь? – наконец спросил Сергей. – В какую-нибудь скандальную газетенку или в суд? Или сразу туда и туда?

Петр покачал головой. Эту тему они обсуждали много раз. Переливать из пустого в порожнее не было смысла.

– Сукин сын прав: ничего у нас не получится. Нужно было сразу, еще когда мы к нему только пришли, чего-то добиваться. А сейчас уже поздно.

– Но давай хотя бы попытаемся испортить ему репутацию, отведем душу…

– И это у нас не получится. Мы расскажем газетчикам свою историю, а Матусевич – свою. И у него она будет не менее душещипательной. По большому счету, мы к нему пришли добровольно и нам никто не выкручивал руки. Нас только обольют грязью и все.

Нет ничего хуже, чем ощущать бессилие перед теми, кто тебя унизил, оскорбил.

– Послушай, – вдруг встрепенулся Головин, – допустим, Матусевичу наплевать на свою репутацию. Чем больше скандалов, тем ему, возможно, даже лучше. Но руководству канала РТ вряд ли нужна шумиха! Думаешь, им приятно будет, если их сотрудников станут обвинять в воровстве чужих идей! А как на это посмотрят хозяева канала, акционеры? Тут не все так просто. Давай напрямую пойдем к Элладину?!

– Можно попробовать, – неуверенно согласился Петр. – Хотя к нему трудно прорваться. Как мы объясним его секретарше цель нашего визита? Нужна какая-то веская причина… Да и он редко бывает в своем кабинете один – всегда там кто-то толчется.

– Ты прав… – почесал затылок Сергей. – Тогда, может быть, где-нибудь перехватим его?

– Где?

– Да просто в коридоре! Скажем ему что-нибудь такое, чтобы он захотел нас выслушать.

– Это уже лучше…

– Надо попробовать прямо сейчас. В это время он должен уходить с работы. Пойдем! – решительно отодвинул чашку и поднялся Головин.

– А может, его уже нет. Все-таки восемь часов… – начал увиливать Петр.

– Главное – не дрейфить! Сейчас мы все выясним.

Они поднялись на этаж, где находилось руководство канала РТ, и заглянули в приемную генерального директора. У Элладина было две секретарши, но в этот час дежурила лишь одна – женщина неопределенного возраста, в строгом черном костюме, напоминавшем мундир. Из всех возможных украшений у нее была только большая круглая брошь, издалека похожая на медаль «За оборону Севастополя». Она вопросительно подняла на вошедших глаза.

– Здравствуйте! Аркадий Аркадьевич у себя? – спросил Головин.

Тон у него был довольно развязный, но он не решился пройти дальше порога.

– А вы кто такие? – не очень дружелюбно поинтересовалась секретарша.

– Мы? Мы работаем у Матусевича… В программе «Супершоу»…

– А почему я должна докладывать вам, где находится Элладин? – Вопрос прозвучал еще более строже.

– Это что, секрет? – оттуда же, от порога съязвил Торопов.

Секретарша уже хотела выдворить странных посетителей, но в этот момент зазвонил телефон. Она подняла трубку и тут же расплылась в улыбке.

– Иван Андреевич, рада вас слышать… Спасибо… Спасибо… Нет, его нет. Наверное, Аркадий Аркадьевич забыл включить мобильный… Да, он будет: обещал приехать к половине девятого, у него еще дела… Обязательно передам… Не волнуйтесь, я же сказала… До свидания.

– Спасибо за информацию, – нахально откланялся Торопов. – Вы были очень любезны!

До половины девятого вечера оставалось всего пятнадцать минут, поэтому друзья заняли пост у лифта. Ждать им пришлось совсем недолго. Они даже не успели как следует обсудить стратегию предстоящего разговора с генеральным директором. Вскоре дверцы лифта разъехались и из кабины стремительно вышел Элладин.

Он был эстет и поэтому носил длинные волосы, а на шею вместо галстука повязывал шелковый шарф. За ним из кабинки лифта выплыло облачко дорогого лосьона. Его глаза скользнули по Головину и Торопову, как по пустому месту, и устремились куда-то вдаль.

– Здравствуйте, Аркадий Аркадьевич, – успел вонзить приветствие ему в спину Сергей.

– Добрый вечер, – отмахнулся гендиректор, продолжая быстро идти в сторону своего кабинета.

Друзья засеменили за Элладиным. Чтобы поспеть, им пришлось включить максимальную скорость.

– Вы нас, очевидно, не помните, но мы работаем у Матусевича, – стал сбивчиво объяснять Сергей. – Именно мы придумали «Супершоу»…

– А-а-а… прекрасно… прекрасно… – последовало еще одно рассеянное восклицание.

От лифта до начальственного кабинета было не очень далеко, и надо было брать быка за рога.

– …Но сейчас у нас возникли серьезные проблемы, и это может сорвать выход очередной передачи.

Элладин нахмурился, словно пытаясь понять, что от него хотят. Он даже слегка замедлил шаг, но все еще продолжал движение по коридору.

– Сорвать передачу? – переспросил он. – Матусевич мне ничего не говорил.

– Неудивительно! – фыркнул Головин. – Наверняка он ничего не говорил и о том, что использует нашу идею, не заплатив за это ни копейки. Фактически на вашем канале нас обобрали, как бандиты на большой дороге… а теперь еще пытаются выставить за дверь! Мы можем уйти, но завтра об этой неприглядной истории напишут все газеты!

Они уже подошли к приемной Элладина. До спасительной двери и занимавшей круговую оборону секретарши оставался всего один бросок. Но что-то заставило генерального директора остановиться. Он подумал, потоптался на месте, потер подбородок, а потом кивнул:

– Зайдите ко мне.

Увидев Головина и Торопова, секретарша вспыхнула и поджала губы.

– Молодые люди… – начала она.

– Все нормально, – бросил ей Элладин.

Однако эта дама с брошью, похожей на медаль, не оставляла надежды помешать их разговору.

– Аркадий Аркадьевич, вам звонил Иван Андреевич и просил срочно связаться.

– Хорошо. Соедините меня с ним через пять… нет, через десять минут.

Кабинет генерального директора канала РТ был длинным и неуютным. Вдоль одной из стен сплошь шли окна, за которыми была видна подсвеченная прожекторами Останкинская телебашня, терявшаяся в низких февральских облаках. Справа от стола, как и в большинстве кабинетов в этом здании, стояли сразу несколько телевизоров с кучей перепутанных проводов.

– Садитесь, – сказал Элладин, на ходу снимая пальто и пряча его в шкаф.

Но прежде, чем начать разговор, он полистал лежавший на столе ежедневник, что-то пометил в нем и только потом поднял глаза.

– Так, я вас слушаю. В чем проблема?

– Как я вам уже говорил, – заново начал объяснять Головин, – мы те люди, которые принесли Матусевичу идею «Супершоу». Кстати, именно вы помогли нам встретиться с ним. С просьбой об этом вам звонил друг моего отца из Государственной думы. Вы помните?

– Да, помню-помню… – задумчиво покивал Элладин.

Это почему-то приободрило Сергея.

– Так вот, после той встречи Матусевич согласился делать новую программу, но никаких договоров с нами заключать не стал. Он сказал, что передача может не получиться, а платить за голую идею канал не станет. А вот когда игра будет раскручена, тогда мы и получим достойное вознаграждение. Сегодня «Супершоу» по любым рейтингам идет на первом месте. Все, кто работает над программой, хорошо зарабатывают. Все – кроме нас. Мы посчитали это несправедливым и пошли ко Льву Михайловичу, но он просто указал нам на дверь.

Резким движением головы Элладин отбросил назад свои длинные волосы, потеребил нос. Удивительно, но у него были такие же бесцветные глаза, как и у Матусевича. Очевидно, необходимое для шоу-бизнеса бесстыдство выедает в человеческом организме все краски.

– В общем-то Лев Михайлович сам отвечает за все, что происходит в его команде, – невнятно озвучил свои мысли гендиректор. – Мне даже как-то неловко вмешиваться…

– Знаете, – уже без всяких церемоний рубанул Головин, – если нам не заплатят, то мы не только расскажем все журналистам, но и обратимся в суд. В конце концов, наши авторские права на игру документально подтверждены, и вашему каналу запретят показывать эту программу!

– По-моему, вы излишне горячитесь. На основании одного резкого разговора делаете далекоидущие выводы. Никто не собирается обманывать вас. Здесь просто какое-то недоразумение. Давайте договоримся так: я все выясню, а через пару дней вы мне позвоните. Лады?

Он дружелюбно улыбнулся. Сергей и Петр подумали и кивнули.

– Ну вот и хорошо.

Когда они ушли, Элладин позвонил Матусевичу.

– Лева, ты еще на работе? – спросил он. – У меня только что были твои мальчишки. Ну эти, которые придумали «Супершоу». Угрожали обратиться в суд, в газеты.

– Не бери в голову, – спокойно сказал Матусевич. – Я сам решу все вопросы.

– Они будут мне звонить. Через пару дней.

– Скажи секретарю, чтобы не соединяла их с тобой. В первый раз, что ли?

– Ребятишки настырные. Перехватили меня у лифта.

– Я распорядился, чтобы им аннулировали пропуска в телецентр. Завтра их сюда уже не пустят. Пока…